Проклятие десятой могилы

Сейчас ее окружает целая армия верных защитников из числа людей и сверхъестественных существ. Каждый из них готов отдать за нее жизнь. Повторюсь, всем им я безмерно благодарна. Но, опять же, никогда и ничего в жизни я не хотела так, как хочу защищать ее сама, заботиться о ней и смотреть, как она растет. Во мне идет бесконечная борьба между «хочу» и «надо». Словно дьявол на одном плече и ангел на другом непрерывно сражаются, а поле их битвы у меня в груди.

Я глубоко вздохнула, чтобы хоть чем-то наполнить зияющую пустоту в животе.

— В общем, с этим разобрались. Когда у нас обед?

Куки опять нависла над ящиком.

— Мы только что поели. Но до обеда можем поиграть в занимательную игру «Найди скрепки».

— Как скажешь. — Я посмотрела по сторонам в поисках того, чем могла бы себя занять. — Подточу-ка я карандаши.

Почему-то казалось, что подточить карандаши — это важно. Не меньше чем пилатес и решение проблемы голода в мире. Я уже направилась в сторону своего кабинета, до которого от приемной, то бишь от Вотчины Куки, ровно полсопельки, как вдруг подруга спросила:

— А как же скрепки?

— В правом нижнем ящике.

— Я там уже искала.

— Посмотри под журналом «Мужские детали».

— Чего?

Я уже включила кофеварку и услышала глухой стук, потом звук открывающегося ящика и шелест бумажек.

— У меня нет подписки на «Мужские детали».

— Теперь есть. Забыла тебе сказать.

— Чарли! — ахнула Куки. — Ты выписываешь на мое имя порножурналы?

— Всего-то один!

И чего она разбушевалась? Любит ведь мужские детали не меньше, чем я. Не успела Куки сказать что-то еще, как дверь распахнулась, и в офис вошли двое мужчин. Зуб даю, у них тоже есть всякие мужские детальки. Совпадение?

Я решила потратить всю энергию на искусство приготовления кофе, пока Куки обхаживала гостей. С моего возвращения дел у нас было негусто, так что я сомневалась, что эти люди — потенциальные клиенты. Скорее всего они продают пылесосы, мячики для пинг-понга или зубную пасту. Минуточку! Паста мне нужна.

На всякий случай я скрестила пальцы.

Подойдя к двери, которая разделяет наши кабинеты, Куки громко объявила, что в приемной находятся двое мужчин, которые хотят увидеться со мной немедленно. Если можно, само собой.

Все прозвучало так официально и профессионально, будто мы опять стали настоящим агентством. Во мне тут же расцвело буйное желание повеселиться. Включив Бунна, я быстренько уселась за стол и проговорила:

— Будь добра, проводи их.

— Сюда, пожалуйста.

К сожалению, первым на пороге нарисовался помощник окружного прокурора по имени Ник Паркер. Понятия не имею, кем был второй чувак, но вряд ли он приятный человек, раз водит дружбу с таким, как Ник Паркер.

Я встала поздороваться, но руку не протянула. Ник не обиделся, потому что тоже не собирался обмениваться со мной рукопожатиями. Похоже, ему не нравится, что я доказываю невиновность людей, которых он хочет посадить за решетку. А такое случилось всего лишь раз. Вот ведь злопамятный гад!

— Это Чарли Дэвидсон, — представил он меня своему другу постарше, костюмчик на котором явно видал не одно десятилетие.

Вот ему я руку протянула.

— Это Джефф Адамс, — сказал мне Паркер.

Полнейшее отчаяние обдало меня с ног до головы. А как только я пожала протянутую в ответ руку и получила укол этих эмоций прямо в сердце, пришлось изо всех сил бороться за то, чтобы устоять на ногах.

Расстроены были оба, но мистер Адамс изнутри казался просто кровавым месивом. Кто-то умер. Я бы поставила на это даже свой последний никелированный «глок».

— Присаживайтесь, пожалуйста, — еле-еле выдавила я и жестом предложила гостям присесть.

Сама я тоже села и хорошенько присмотрелась к Паркеру. А вдруг он со мной играет? Пробираться сквозь эмоции пожилого мужчины было сложно, но кое-какие чувства источал и Шут-Ник. Так я прозвала Паркера при первой встрече. Он заказал у меня выпить. Мы были в баре, когда им еще владел папа, и Шут-Ник прекрасно, черт его дери, знал, что я не официантка. Однако все-таки щелкнул пальцами и надменно ухмыльнулся. С тех самых пор мне постоянно хочется эти пальцы ему сломать.

— Что я могу для вас сделать? — нарочито холодно поинтересовалась я.

Поглазев на меня несколько долгих секунд, Ник покосился на мистера Адамса и, видимо, решил, что нужно взять вожжи в свои руки.

— На прошлой неделе, — начал он, откашлявшись, — дочь мистера Адамса была убита. Главный подозреваемый — ее бойфренд, свободный художник Лайл Фиске.

— Примите мои соболезнования, мистер Адамс, — сказала я, записывая имена розовой ручкой, которую стырила у Куки.

Ей-богу, ручки меня как будто избегают. Вечно, когда нужно, под рукой ни одной нет. Жаль, что меня не избегают призраки, как, например, азиатка, которую, судя по голосу, до чертиков бесила моя настольная лампа. Понять ее можно. От этой лампы одни проблемы.

Я сосредоточилась на сидящих напротив потенциальных клиентах. На мистера Адамса накатила очередная волна горя, которая врезалась в меня, как горячий нож — в масло. Я сжала ручку в кулаке, но блокировать поток энергии не стала. Мне нужно было почувствовать все, что чувствуют мои гости. Клиенты частенько мне лгут. Но они лгут и самим себе, так что я редко обижаюсь.

Однако вычислить ложь, в которую люди верят, гораздо сложнее. Мистер Адамс страдал по-настоящему. Его боль была душераздирающей. И все же я уловила намек на чувство вины, которое с каждым вдохом, как скрытая форма пневмонии, распространялась по стареющему телу.

Подробностей дела я не знала. В конце концов, меня даже в штате не было. Но пару дней назад кое-что слышала по новостям.

— Значит, вы хотите, чтобы моими стараниями этот бойфренд отправился за решетку до конца своей земной жизни, — сказала я без вопросительной интонации.

И все же Ник покачал головой:

— Нет, Лайл этого не делал. Не мог. Мы хотим, чтобы вы сделали прямо противоположное. Докажите, что он невиновен, и найдите преступника.

Такого я не ожидала. Откинувшись на спинку кресла, я постучала ручкой по подбородку.

— Почему вы считаете, что он этого не делал?

— Я это знаю, — хриплым и пустым голосом ответил мистер Адамс. — Он… он не мог.

Покрасневшие глаза встретились с моими, и во взгляде я прочла абсолютную убежденность. Мистер Адамс не предполагал, а точно знал, что парень невиновен.

Так неужели он сам убил собственную дочь? Чувство вины ощущалось отчетливо, но ведь и скорбь тоже. Если он и убил дочь, то теперь явно об этом жалел.

Или они с бойфрендом были слишком близки. Не зря же мистер Адамс так в нем уверен. И все-таки в голове не укладывалось, как мог такой любящий отец сотворить то, что сотворили с Эмери Адамс. Салон ее машины был буквально залит кровью. Что бы там ни произошло, смерть Эмери была ужасно жестокой.

— Мы вместе учились в колледже, — заявил Паркер. — Я очень хорошо его знал. Лайл не мог так поступить. Ни за что.

Они вместе учились в колледже? И это все? Бога ради, он же выступает обвинителем в суде! Наверняка знает, как мало значит такое заявление.

— Я думала, тело еще не нашли. Почему полиция так уверена, что девушку убили?

— Из-за количества крови в машине, — ответил Паркер. — После такого нападения она бы не смогла выжить.

— И вся кровь была ее?

— До последней капли, — надломившимся голосом проговорил мистер Адамс. — До последней драгоценной капли…

От боли, которая в нем всколыхнулась, скукожились легкие. Страдания этого человека были настолько очевидны, что даже азиатка посмотрела на него, прекратив попытки сбить лампу со стола. Мистер Адамс сморкнулся в платок, а я бы не смогла сдержать слез, даже если бы заклеила слезные каналы суперклеем.

Пришлось сделать глубокий вдох. Паркер положил руку на плечо мистера Адамса. Понятия не имела, что Шут-Ник умеет сострадать.

— В целом мире не было никого лучше нее, — продолжал мистер Адамс. — Для меня она была всем. А я… я плохой отец. Она заслуживала лучшего.

Из его глаз полились слезы. Плечи так затряслись, что казалось, он вот-вот рассыплется на части. Мы дали ему время справиться с эмоциями, однако это оказалось далеко не просто. В конце концов мистер Адамс вскочил на ноги и бросился вон из моего кабинета на балкон снаружи здания.

Что ж, у меня появился шанс надавить на Паркера гораздо менее деликатным образом.

Я наклонилась вперед и спросила обвиняющим тоном:

— Зачем вы пришли, Паркер?

Он смиренно вздохнул:

— Затем, что вы справляетесь со своей работой, Дэвидсон. Не важно, что я думаю о вас, ваших методах или… привычках…

Какого черта?

— … у вас получается то, что не получается ни у кого другого. Вы доказываете невиновность тех, кому, по мнению остальных, прямая дорога за решетку. Находите необходимые свидетельства там, где никто другой и не думает искать. Видите хорошее в людях, в которых другие видят только плохое. Мне нужно, чтобы вы были на стороне Лайла. Он никого не убивал, но улики убедительно доказывают обратное.

Паркер протянул мне папку. Доверия к нему я не испытывала ни капельки. Более того, с удовольствием погоняла бы его папиной клюшкой для гольфа по всему полю. И все же аргументы Паркер привел весьма неплохие. Опять же, он обвинитель, который явно имеет виды на угловой кабинет окружного прокурора. Плюс он достаточно молод и амбициозен, чтобы когда-нибудь действительно получить упомянутый кабинет.

— Где сейчас Лайл?

Паркер чуть-чуть расслабился.

— Его задержали, чтобы допросить.

Я полистала документы в папке.

— Просто так, без тела, его бы не арестовали. У полиции должно быть что-то основательное, что напрямую указывает на убийство и причастность Лайла.

— Я в курсе. Это беспрецедентный случай. Между нами, все надеются на сделку с признанием вины. Потому что без признания дело вполне может развалиться.

— И есть шансы получить это признание?

Паркер смерил меня сердитым взглядом:

— Нет, Дэвидсон. Никаких шансов нет.

Что ж, пусть так.

— Вы знали Эмери Адамс?

— Нет, — покачал головой Ник. — Мы не были знакомы. Однако, насколько я могу судить, она была прекрасным человеком. — Он опустил голову, и выражение его лица стало суровым. — Она такого не заслуживала. — Я продолжала молчать, поэтому Паркер снова уставился на меня в упор. — Послушайте, я понимаю: мы не очень-то ладим, но все правы насчет вас.

— Все? — переспросила я, прекрасно зная, к чему он ведет.

— Вы раскрываете преступления. Благодаря вам закрывается уйма дел.

— Это да, — согласилась я, положила ручку на стол и стала внутренне готовиться к тому, что сейчас произойдет.

Азиатка наконец оставила в покое лампу и заметила меня. Взгляд у нее стал тоскливый и любящий. Ей хотелось домой. Хотелось снова увидеться с родными. Я тоже всего этого для нее хотела. Честное слово. Только не в этот конкретный момент. Но она собиралась перейти прямо сейчас, и я ничего не могла поделать.

Чтобы выиграть хоть пару секунд, я встала и обошла стол.

— Кого назначили обвинителем?

Шут-Ник откашлялся и нервно поерзал.

— Меня.

— То есть как это? Я думала, Лайл ваш друг.

— Был другом. И остается.

Что за игру он ведет?

— Тогда вам нужно взять самоотвод. Иначе вас уволят. Черт, да если все раскроется, у вас лицензию отберут! Не говоря уже о том, что начнется судебное разбирательство, которое будет стоить штату уйму денег.

— Предоставьте это мне.

— Паркер…

— Послушайте, не имеет значения ни мое личное мнение о вас, ни все те слухи, которые…

— Какие слухи?

— … Лайл этого не делал.

— Какие, я спрашиваю, слухи?

— У вас есть необъяснимая способность оправдывать виновных, даже когда все улики свидетельствуют против них. Так докажите мне, что это не слепая удача.

— Ну-у, тут есть одна серьезная загвоздка. В моей повседневной жизни удача играет большую роль. И я не оправдываю виновных, Паркер.