Долг Родине, верность присяге. Том 2. По зову долга

– Пленник бешено захрипел, брызгая слюнями.

– Карим, бандит не понимает, помоги. Карим с Егором вытянули ногу за борт и прострелили ступню. Махмутка дёрнулся и впал в беспамятство. Однако новый мощный удар по рёбрам вернул его разум.

– Ну что? Дошло? Хочешь ещё раз повторить? Тот молчал, зверски сверкая своими почти чёрными глазами. Снова та же процедура, но уже с коленом и в заключении удар по рёбрам. За сим, бандит как сквозь вату боли услышал:

– Счета, тайники, если желаешь умереть, как мужчина. Но и тут он бешено сверкал глазами, брызгая слюнями отказался отвечать.

– Карим, помоги этой сволочи сообразить, куда он попал и с кем имеет дело.

Егор с Каримом обметали его ноги тросом и под истошный крик выкинули его за борт. Вертолёт по команде деда снизился так, что голова висящего бандита, почти касалась верхушек проносящихся деревьев. Он неистово завертелся на тросе. Последовал приказ «поднять». Его втащили на борт. Отдышавшись и отплевавшись, заявил:

– Всё скажу, если перевяжите и доставите в какой-нибудь посёлок.

– Карим, бандит не понял. И снова вниз головой над верхушками деревьев, бешено несущихся ему на встречу и готовых растерзать его на мелкие кусочки. Через несколько минут он снова завертелся на тросе, его вновь вытащили.

– Слушай, нелюдь, если ты знаешь это слово. За всё, что ты натворил, никакой пощады не жди. Ты можешь выбрать либо смерть достойной мужчины, либо смерть мучительную, трусливую, шакалью, ту, которую, ты так часто применял к другим. Бандит молчал, но после команды – Карим помоги, заорал:

– Хорошо. Только обещай детей, женщин не трогать.

– Ишь ты каков шакал? Он может других детей, женщин резать, топить, насиловать, пороть животы, а вот его волчат, волчих нельзя. Ну и ну! Ну ты же тварь, понимаешь, ты же не всех мужчин успел отправить на тот свет. Вот они то и предъявят счёт, свой счёт! И кто же им в этом помешает? Твои вонючие, дикие аскеры, превратившиеся в отбросы для лисиц, волков, или эта, так называемая «гуманная грёбаная власть». дозволившая таким как ты творить чудовищные преступления. Нет, сволочь! Отвечать, так отвечать! Око за око! Зуб за зуб! Не стану я тебе гарантировать светлое будущее на награбленное тобою твоим волчатам и волчихам! Не буду! Пусть и им отольются слёзы, что ты напроливал целое озеро, тварь вонючая. Карим, давай эту сволочь за борт, надоел он мне своим тупым упорством. Ничего эта тварь не поняла, ни в чём не собирается раскаиваться. Пусть деревья его разорвут на клочки на радость воронам, лисицам и совам. Только разверни его ногами вниз, чтобы эту тварь постепенно рвало. Егор с Каримом быстро перекрутили трос и тут только бандит заорал:

– Ладно, всё скажу, тебе одному скажу. Дед пнул его носком:

– Не тебе мразь, ставить условия, откомандовался! Сунул ему диктофон под нос.

– Говори!

– В моей книжке всё написано, чего ты просишь. Возьми её и бери чего хочешь.

– Где она?

– Она спрятана в карманчике, пришитому к поясу брюк. Его быстро обыскали и вскоре действительно нашли такую записную книжку в мягком переплёте в целлофановом пакетике. Дед быстро пролистал страницы, недолго задерживаясь на некоторых, сунул её во внутренний карман. Достал из подмышечной кобуры пистолет и выстрелил бандиту в голову.

– Выкиньте эту падаль вон, чтобы не смердила здесь, сказав это, и ушёл снова к штурвалу. Далее вертолёт летел в стороне на расстоянии километров в десять вдоль транссибирской магистрали по направлению к областному центру. Летел до тех пор, пока не кончилось горючее. Благополучно приземлив машину, в двадцати километрах от магистрали и в пятидесяти от Иркутска, её взорвали. Дед дал час отдыха, затем они добрались до магистрали и замаскировались в густых кустах в том месте, где заканчивался довольно крутой подъём и поезда заметно снижали свою скорость. Выбрав момент, благополучно загрузились в товарный вагон, вёзший какие-то тюки. Не доезжая до города километров шесть, покинули этот товарняк, подобрали свои рюкзаки. Сделав закладку с оружием в месте, выбранным командиром, направились в город. Там на автобусах добрались до аэропорта. Приобрели билеты. Прождав четыре часа, долетели до Питера, а уж из него на Стреле доехали до Москвы. В Москве остановились в купленной трёхкомнатной квартире.

Целые сутки они «приходили в себя». Дед же на следующее утро собрался и с Гасаном и Николаем поехали в офис к бизнесмену. Тот встретил их, что называется с распростёртыми объятиями, как самых дорогих гостей, не знал куда усадить, чем угостить. Но командир быстро прервал эту эйфорию, коротко доложил:

– Пётр Васильевич, императора тайги больше нет. Его личная гвардия сгорела, а охрана лагеря рабов разорвана на клочки. Далее это уже Ваша забота. Пётр Васильевич горячо заговорил:

– Мне уже докладывают невероятные новости: Махмутка и его личная гвардия исчезли неизвестно куда, на месте резиденции и лагеря только головешки. Работники, бывшие его крепостные разбежались кто куда и рассказывают о диких, концлагерских условиях их содержания и работы. Повсюду, там, где хозяйствовал этот бандит, люди уничтожают без всякой пощады его соплеменников, поставленных им, чтобы быть его глазом и кнутом, их дома вместе с техникой сжигают. Идут погромы и тех, кто помогал этому дикарю. Власть, ходившая под его началом, попряталась от греха подальше, ведь народ то отлично знает, кто покрывал и помогал этому ублюдку. В общем, вся эта империя на глазах рушится. Вот со своими помощниками решаем, пока идёт паника, власть забилась по норам, забрать под своё крыло часть этой империи. Уже начал переговоры с губернаторами трёх областей. Обещаю навести порядок, наладить нормальную работу, жизнь. Им сейчас только это и надо, лишь бы их не тронули, не заставили отвечать. Правда, как они не боятся, но всё равно торгуются. Но конечно, деваться им не куда. В некоторых небольших городках уже прошли самосуды жителями доведённых режимом до отчаяния. Впечатляет, очень впечатляет. Особенно, если это распространится повсеместно в бывшей империи. А это для них смертоубийственно. Такие сейчас горячие деньки! Но Вы то, каковы профессионалы! Чёрт возьми! Как мой крейсер! Тот то же по океанам запросто бродил. Да-а, надо же всю его банду вместе с ним под нож!

– Не под нож, а в костёр, чтобы не смердели!

– Как в костёр? Их же там сотни были?

– Нет, всего около сотни.

– М-да, сколько эти твари горя принесли, только подумать. А как оказывается всё просто! Достаточно только нескольким специалистам взяться за это дело и готов, испёкся этот урод! Теперь и другие, кто по его стопам пошёл было, задумаются, затылки заскребут и задницы свои прикроют, понимая нельзя беспредельничать! И на них найдётся специалист. Некоторые из этих уже рвутся посоветоваться. Ведь я же фактически один из всех предрекал поганый конец его кровавой империи. И его самому, но не верили, думали раз с властью, то всё можно! А нет! Не всё так просто! Такие то дела, господа Робин Гуды! Он потарабанил пальцем по столу, не долго подумал и добавил:

– И ещё, поскольку Вы отказались от денежного вознаграждения, то я решил переписать на Вас, вернее на того, кого Вы укажите, один из моих довольно крупных заводов по переработке отвалов. Предприятие с большим доходом, устойчиво работает, кадры то, что надо, социалка и прочее, как положено. Ну, а пока Вы собираетесь им управлять, похозяйствовать оно побудет в доверительном управлении. Разумеется указанное Вами лицо, будет получать всю отчётность. Прибыль, за исключением той части, что пойдёт на амортизацию, инвестиции в увеличении производственной мощности, так же будем перечислять на указанный Вами счёт. Дед пожал плечами:

– Ну что ж, Пётр Васильевич, раз Вы так решили, мы Вас за язык не тянули, так тому и быть. Со своей стороны гарантирую, ни один рубль, ни одна копейка из прибыли не будет потрачено напрасно, всё пойдёт людям, которых эта власть кинула старикам, детям, больным. Наш представитель свяжется с Вами в самое ближайшее время. У меня к Вам, Пётр Васильевич, личная просьба. Очень надеюсь, что Вы её правильно поймёте и поможете. Нельзя ли поставить двух наших коллег, очень порядочных, говорю Вам прямо, глядя в глаза, отвечаю за них, на тот путь, коим занимаетесь Вы ныне. Они планируют заняться бизнесом в том ракурсе, каков сейчас у Вас.

– Никаких вопросов, пусть подъезжают, поделюсь опытом и вообще организую своеобразную стажировку, а если надо и учёбу. Лишь бы они этого сами хотели, к этому стремились. Лично я буду только рад. Ведь чем больше таких бизнесменов с человечьим, а не звериным лицом, тем скорее страна очнётся от гипноза популистов и сладкоголосых сирен.

– Вот именно, поэтому, Пётр Васильевич, и прошу Вас, помочь им на ноги встать, не как грабитель-толстосум, а рачительный, деловой хозяин, ну во общем, как Вы сами.

– Договорились, пусть подъезжают в любое время, обязательно помогу. Считаю, чем больше будет таких хозяев, тем лучше для страны.

– Ну что ж, считаю договорились. «За сим» мы прощаемся с Вами, удачи Вам, успехов! Он встал, пожал ему руку, за ним пожал руку и Николай. Вернувшись в квартиру, рассказал всем бойцам о решении Петра Васильевича и о своей задумке:

– Я вот что подумал, сынки. У нас собираются довольно большие средства. Конечно, детским домам, больницам, домам престарелых и нашим фондам мы будем помогать. Им сейчас ждать помощи не от кого. Но нам, по мере наших возможностей надо помогать и остальным, ведь сейчас весь народ в беде. Пётр Васильевич, показал нам достойный для подражания пример, как это делать. Полагаю, если мы поручим возглавить это дело Сергею и Илье, то не промахнёмся. Как Вы считаете?

– Командир, было бы очень неплохо вложить часть наших средств в такие вот не грабительские предприятия. Но смогут ли они управлять ими, ведь они же бойцы, а не коммерсанты. Вспомните, чему Вы их же сами учили, они же не коммерсанты, не управленцы.

– Сынки, если капитан первого ранга, ранее в бизнесе ничего не смыслил, им не занимался, а вон как расправил крылья, то наши товарищи пойдут по уже проторенному им пути. Конечно, пусть по началу у него постажируются, поездят, посмотрят, поднаберутся опыта, потрудятся под присмотром специалистов Петра Васильевича и за дело.

Парни они серьёзные, ответственные, Вам сие хорошо известно, других у нас в команде не держали. Ну а мы помимо, как это сейчас говорят инвестиции в дело, поможем. Кого надо прижмём, кого надо образумим, а кого и вообще окоротим. Николай задумчиво произнёс:

– Ну это мы решаем, а вдруг они сами то не согласятся? Вдруг с нами решат работать, а не на бизнес идти.

– Мы им поручим, объясним это не менее серьёзное и ответственное дело, а может быть даже и более значимое. К тому же их семейное положение обязывает, не рисковать, так как мы это делаем. В общем постараемся их убедить. Решаем так сынки. Завтра Вы перебираетесь на базу в Чеховском районе, я же еду к ним. Буду по моим прикидкам не считая дороги, занят трое суток. Старшим за меня останется Николай. Жить тихо, как говорится «не высовываться», но наблюдение за следующим нашим клиентом господином Бревновским организовать. Все имеющиеся у меня данные о нём, Николай ты получишь. Егор у меня к тебе будет особое поручение. Придётся тебе полететь в нужные края, по их банкам поездить. Надо будет счетцы этого бандита опустошить. Данные получишь от меня через полтора часа. Полетишь один. К сожалению, Карим будет нужен здесь. Но ты уже побывал в этих делах, знаешь что почём и, как надо действовать. Но помни осторожность, ещё раз осторожность, не рискуй. Лучше, когда я вернусь, проведём нужную операцию и опустошим заначки этого Махмутки.

Этот новый поворот, слова и мнение Хомякова Петра Васильевича по поводу их решения бороться своими методами с грабителями – управителями и её бесперспективности оставили свой след в их мозгах, но не душах. Они безгранично верили своему командиру, в его мудрость, однако «червь сомнения» всё таки объявился. А он, как хорошо известно, является источником, предтечей раздумий, размышлений о смысле всего того, чем они занимаются. однако дисциплинированность, вера в командира, ненависть к этим самозваным радетелям государства, того народа, ради которого они многократно рисковали жизнью, борясь с ненавистными им угнетателями и грабителями всех народов, ныне организовавшим этот гнусный переворот, не позволили этому червю сомнения развиться, дать свои жестокие плоды. Егор же просто отмахнулся от этих сомнений. Ибо, по его мнению, пока всё складывалось достаточно успешно. Эти новоявленные толстосумы, радетели русского народа на самом деле трусливая подленькая мразь.

И пусть их защищают толпы охранников, государственная машина, пусть! Но эти толпы это же плоть от плоти своих хозяев, продавшись им, они не будут ради них биться «до последней капли крови», не будут отдавать за него, ради тугриков выплачиваемых им, свою жизнь. При первой же серьёзной опасности, они просто напросто разбегутся! Да и не умеют они многого, большинство из них самонадеянные самоучки или познавшие азы боевой работы. Настоящие профи, в этом он был уверен, не пошли в холуи к этим хозяевам, ну а тех, кто всё-таки пошли единицы. А что касается самой государственной машины, то она скреплена ныне тотальной коррупцией, жаждой наживы любым способом, являющимися основой государства, вопиющей некомпетентностью новоявленных руководителей, Ведь одно дело украсть, нагло забрать, пользуясь близостью к самому телу или окружающих это тело, таких же дельцов чиновников, а другое разумно, хозяйственно управлять заводом, предприятием и даже целой отраслью. Этому, вышедшие из подполья и небытия крысы и недоучившиеся предатели не обучены! Да и не способны были они к этому! Ведь именно об этом свидетельствует полный развал, коллапс некогда мощной промышленности, народного хозяйства страны. Построенная ими машина, вернее слепленная кое-как, скрипит, еле двигается и готова развалиться на первых же появившихся ухабах. Все эти реорганизации силовых структур и правоохранительных органов, проведённые бывшими их клиентами, проведённые ради их благополучия и возможности продолжать делать безнаказанно то, к чему только они и были способны воровать, подкупать, привели только к одному итогу. Очень печальному для них, но они ещё не понимают этого, ведь изгнание из структур и органов специалистов, порядочных специалистов, знающих свое дело и умеющих работать по настоящему не ради чьего-то кармана или имени, а во имя Родины, справедливости, народа и его закона, означает одно «рубить сук под собою». Без таких специалистов любая машина будет буксовать, как бы «не смазывались» деньгами её отдельные детали и даже узлы, или, в крайнем случае, делать вид, что движется. Это, по мнению Егора и его товарищей аксиома. Ведь оставшиеся в этой машине в основном в первую очередь работают на себя, во имя личного благополучия или, опять же в крайнем случае, исполняя волю своего хозяина. Того хозяина, который удавится за копейку, которому чужая судьба «по барабану» и зачастую ведущему себя, как разгулявшийся купчик, считающий всех тех, кого он лично нанял, зачастую за государственный счёт, просто челядью, холуями. Нет, что бы Пётр Васильевич не говорил, надо просто бороться, выметать из нор государства этих крыс, Шансы у их команды, прошедшей жесточайшую науку бороться и выживать, имеющей во главе такого уникального специалиста, как их Дед, есть! Надо идти командой до конца, вернее до тех времён, пока великий народ не очнётся от гипноза либерально демократической сладкоголосицы, не оглянется, не посмотрит внимательно чего эти словоблудцы крысы не наговорили и не стряхнёт с себя эту, по сути дела кровососущую вошь! А то, что такие времена настанут и оно «не так уж за горами», Егор искренне верил. Да и как не верить? Вон ведь с какой личностью, они профи, сумели расправитьсяс самим «императором тайги», управляющим целым краем, применяя дикие бесчеловечные способы, разрешаемые этой властью, А отправленные в ад толстосумы? Нет, чего бы там не говорил, не предрекал Пётр Васильевич, шансы у команды Деда побороться есть!

Дни отведённые командиром, пролетели быстро. Правда он всё таки задержался приехал через неделю, но не один, а с Сергеем и Ильёй. Выглядели их товарищи какими-то измученными, где-то даже «погасшими». В их глазах застыло недоумение, боль, но голоса были твёрдыми, не сдавшимися. Из их рассказов выходило нечто страшное, как будто чья-то вражина сделала всё так, чтобы их близкие побыстрее отправились на тот свет, освободив для кого-то, завоёванную потом, кровью, мужественными и рачительными предками, эти земли. И весь аппарат созданной машины только и делал, что изобретал всё новые и новые подлости ради этой чудовищной цели, ради собственной наживы на этом. Казалось ничто не может остановить этот бесчеловечный поток насилия, коррупции, подлости. Сергей рассказал:

– Когда он начал спрашивать у чиновника, почему его отец, инвалид войны, не получает месяцами пенсию, скудную, позволяющую еле-еле «сводить концы с концами»? То эта мразь пухленькая с брюшком и мягким большим задом, заплывшими глазками, воровато бегающими, но нагло смотрящими, «проблеяла» назидательно:

– Надо было бы тебе не шляться с автоматом по заграницам, не воевать с умными людьми, а наоборот. Делать свой бизнес, глядишь и жили бы сейчас твои предки в коттеджике, а ты бы не выбивал из меня эти нищенские крохи. Если ты, этого раньше не понял, то пойми хоть сейчас. Вон сколько возможностей, работы, хочешь пристрою? Такие специалисты везде нужны и кормить своих стариков будешь не крохами, а посущественнее.

– Ну я ему выдал, сами понимаете, эта обожравшаяся сволочь начала меня учить, оскорблять, угрожать. Пришлось заткнуть ему пасть. Но, видимо у этой крысы уже всё отработано на такие случаи, не я первый такой. Влетели четверо с дубинками, пришлось и их уложить, а тут и Омон подоспел. С предыдущим то я разобрался легко, а тут ребятки посерьёзнее. Одного наиболее шустрого с амуницией успел уложить мордой в пол, вернее маской. Как их командир заорал:

– Отставить, твой позывной Рапира? Мотнул головою.

– Ну я, а что?

– А то парень, помню я тебя, встречались однажды в Африке. Выручили Вы нас тогда, считай от смерти спасли. Теперь моя очередь. Как вас величать?

– Сергей Матвеевич.

– Парни, этих стражников в больницу в травматологическое отделение, им теперь руки, ноги, а кое-кому и челюсти теперь минимум пару месяцев лечить, лелеять. Ну а ты, хозяин, на что жалуешься. Он тебя разве тронул? Смотрю цел, цветёшь как репей, на жирной земле!

– Ну, так как не тронул, вот шею сдавил и ещё угрожал.

– Петров, посмотри чего у него с шеей, не сломал её. Хотя такой бугор жира не сломаешь, тут же целая подушка.

– Товарищ командир, шея, вернее чего у него вместо неё, цела, только вот покраснела малость.

– Покраснение, это чепуха, ни один доктор ничего не сможет написать. Повезло тебе хозяин. Этот одним ударом башку отбивает, словно муху прибивает, повезло. Надо тебе ему бутылку за это поставить, пожалел, а то бы ты сейчас с дьяволом в аду общался. Ладно, с этим понятно. Ну, насчёт угроз, я так понимаю никто не видел, и не слышал, а сказать без доказательств, это всё сотрясение воздуха. А вот ты, сдаётся мне, хозяин сам оскорблял, унижал заслуженного бойца, коим гордилась ранее вся страна.

– Не оскорблял, а наоборот, объяснял какие сейчас порядки.

– Ясно, Сергей Матвеевич, Вам придётся со мною проехать в УВД, дать объяснение по поводу этого досадного случая.

– Ну, а ты, господин хозяин, моли Бога, если он у тебя ещё остался, что остался в живых. Этому бойцу, раздавить тебя, как навозную муху ничего не стоило. Впредь для своих упражнений подбирай других кандидатов, иначе быстро на погост угодишь и твои держиморды не спасут. Кстати, как они? Почему в администрации пасутся. Насколько я знаю, Вам только один милиционер положен и то на входе? Чиновник затрепыхался, затряс жирным подбородком, пухлыми щеками и животом:

Да-а, да мы тут… Ради порядка.

– Ясно! пошли Сергей Матвеевич. Они прошли на улицу мимо почтительно расступившихся бойцов Омона. Сели в микроавтобус вместе с отрядом и подъехали к четырёхэтажному зданию, командир сказал:

– Ты, Сергей Матвеевич, посиди с моими парнями, подожди пока я сам схожу, поговорю со своими, которые меня ещё уважают, как получше в этой ситуации быть. Ведь по местным понятиям, ты серьёзную кашу заварил. Напал на чиновника, покалечил четверых, ни в чём не повинных посетителей, вот ведь как представит прокурору эта крыса. И поверь, тот именно так и повернёт дело, это одна братия. В общем, посиди и подожди. А Вы, парни, посмотрите, ведь он искалечил быков Бугая. Сейчас тот наверняка соображает, чего ему делать, ведь терять свой авторитет ему не по понятиям. Скорее всего решит наказать обидчика своих торпед. Сергей Матвеевич, хоть и спец, но против десятка с волынами и прочим набором, ему будет трудновато. Ясно? Комлев, я отсутствую, ты старший, командуешь. Если эти быки объявятся и начнут права качать, то мордой в землю, без разговоров и пусть так лежат до моего возвращения. Он ушёл. Прошло минут двадцать. Бойцы помалкивали, уважительно поглядывая на невиданного ими никогда такого специалиста. Вдруг площадь огласилась визгом тормозов. На стоянку, где стоял микроавтобус влетели джип и четыре машины. Из них выскочили десятка два молодцов в кожаных куртках, бейсболках, тренировочных штанах и в кроссовках. В руках у многих были бейсбольные биты, а у некоторых нагло, демонстративно торчали в руках волыны разного пошиба. Они все орали, матерились и угрожали, пеной окружили бойцов, которые выскочили из микроавтобуса. Некоторые из быков, наиболее нетерпеливые уже принялись пинать микроавтобус. Комлев посмотрел на своих и приказал:

– Готовность номер один! Но пока сами не лезьте, нам гражданская война не нужна. У этого Бугая на прикорме многие. Но если прикажу, то без колебаний. Оружие не применять, только в крайнем случае, ну а руки, ноги то это дозволено. Затем обернулся к галдящей и угрожающей толпе.

– Кто старший, в чём дело, что нужно от нас?

Гомон, вопли постепенно стихли. Из толпы вышел один с большим шрамом на физиономии:

– Так, комок, ни ты сам, ни твоя команда нам до фени, нам нужен вон тот. У нас к нему предъява. Босс приказал привезти его к нему.

– Ясно, тогда слушай Колун, ты собираешь свою банду и обратно, своему хозяину объяснишь:

– Шеф приказал его охранять, и мы этот приказ выполним любым способом. Колун разъярился окончательно. Размахивая своим пистолетом кинулся на первого попавшегося бойца с матом и руганью. Но получив ногою в промежность, замычал, загнулся, а затем тонко заскулил. Толпа на миг опешила. Но ей не дали действовать. Бойцы дали из своих автоматов поверх голов несколько очередей и с криком:

– На землю, иначе уроем бросились, круша ногами, прикладами и руками торпед Бугая. Среди бойцов мелькала то тут, то там фигура Сергея, молча, от того ещё страшнее, работающими двумя битами, выхваченными из рук бандитов. Часть бандюков попадала, закрывая головы руками, а часть попыталась оказать сопротивление, но оно быстро и решительно было подавлено. Вскоре они, скуля и воя, тоже присоединились к лежащим. Спустя несколько минут к площадке подбежали командир, двое штатских и пара милиционеров с автоматами. Комлев дал команду бойцам. Подошёл к командиру и доложил о происходящем. Тот выслушал, посмотрел на одного из избитых, кивнул головою и приказал:

– Сергей Матвеевич, пройдёшь с Василием Павловичем, он зам начальника отдела уголовного розыска, всё ему расскажешь, он знает чего надо делать. Ну а этих, кивнул на лежащих:

– Комлев, соберёшь и передашь Петру Владимировичу, пусть сам разбирается, только оружие и их снаряжение собрать и в микроавтобус, потом с этим разберёмся сами. Второй штатский повернулся к милиционерам:

– Серёгина и Фомина ко мне, а затем обратился к Комлеву:

– Оружие и снаряжение я у Вас заберу, это вещьдоки.

В кабинете Василий Павлович усадил Сергея за стол, налил два стакана водки, протянул один:

– На, прими, вижу. вижу! Понял, какие у нас теперь порядки? Сейчас их адвокат припрётся, за ним и прокурор, с кое-кем из администрации. В общем будет так бандюков отпустят, а нам по шее. Вы, Сергей Матвеевич, сильно торпед то покалечили?

– Да так, с месячишко полежат, ручками больше не помахают, ну а этих, кои с оружием полезли, то запомнят подольше, полагаю не менее полугода, особенно их старшего, как его Колун.

– Понятно, значит, сам бригадир полез в драку.

– Он и начал, но, похоже, без яиц остался, кастратом стал.

– Василий Павлович покачал головою.

– Да, это серьёзно. Так теперь и будет, СМИ эти писаки прикормленные, начнут… беспредел в милиции, ну и так далее. Ну ничего переживём, не в первый раз. Начальство разрулит это дело. А Колуна Бугай просто выкинет и все дела. Ну, даст на лечение там, кое-какую помощь окажет, да братаны скинутся, ну и всё. А вот тебе Сергей Матвеевич и твоим близким они не забудут, это уж точно. Для них это не по понятиям. Лучше бы ты куда-нибудь уехал что ли, да и стариков от греха бы забрал. От чиновничьего беспредела я тебя «отмажу». У меня есть, чего этой крысе предъявить, пасть замкну ему быстро, ну ты всё таки подумай над моим советом. – Привезли меня на их машине домой. Сел и стал думать:

– Чего делать то? Ситуация то хреновая, будь я один, то не проблема, даже и без Вас бы разобрался с Бугаем и его войском. А вот жена, дети, старики, да ещё и инвалиды, с ними то как быть? Милицию к ним не приставишь. Сижу, думаю, а тут, как в сказке, Дед собственноручно объявился. Ну я, конечно, обстановку ему доложил о своём штатском пребывании. Он подумал и решил:

– Нас как учили? Действовать по суворовски! Упреждая врага, а Бугай это враг, не только лично твой, но и твоего города, его населения! Так? Вот и упредим, а затем уже и подумаем, чего тебе с семьёй делать. Есть у нас с сынками одна задумка про тебя. Так и поступили, Связался с Ильёй, Опанасом и Казимиром, вас решил не трогать, объяснил:

– Вы при деле, отрывать нельзя, а ждать когда освободятся не досуг, надо врага упреждать. Парни через сутки были уже у меня, оружие и амуницию с собою привезли. К этому времени мы уже понаблюдали за базой Бугая и Дед составил план операции. В общем посетили мы эту сволочь, беспредельщика. Аккуратно так, можно сказать без шума. Охрану нейтрализовали, благо они больше народ умеют пугать, а вот в таких делах «ни бельмеса». Да и к тому же их главарь был настолько уверен в своих силах и возможностях, что у него всё схвачено и все боятся с ним связываться. Короче, охране вкололи по большой дозе наркоты, отобранной у них же и из их шприцов, очухаются много не вспомнят, ну а босса этого прихватили с собою, вместе с его казной и теми бумагами с ауди-видио материалами, которыми он вместо кукана держал власть предержащую в моём городе. Вывезли на его же машине, кстати оформленной на какого-то пенсионера, за город в лесок, там хорошо так с ним побеседовали и, как объявил командир «-по закону военного времени за все совершенные преступления», пустили из его же оружия ему прямо в лоб, как тот не выл, не молил, не валялся в ногах, обещая взамен всю вселенную. А труп утопили в грязном болоте. Парни побеседовали с Дедом, получили братскую помощь и уехали. А он мне про свою задумку и рассказал. Я подумал:

– А чего не попробовать? И помощь людям будет и при стариках с семьёй буду, и с Вами взаимодействовать всё время? Так и объявил. Вот и поехал сюда на машине Бугая, командир Омона помог переоформить генеральную доверенность. Сам этого пенсионера разыскал, поговорил с ним, съездил к нотариусу и оформил. Дед, я и он напоследок посидели по товарищески, вспомнили как его команду в Мозамбике спасали, а потом я погрузил своих в эту тачку и к Вам, купил здесь на деньги Бугая домик нормальный, жить можно, устроил своих и к Вам, как приказал командир. А он, как отправил меня, то к Илье махнул. Вот он теперь пусть и расскажет. Тот и рассказал:

– Приехал в свой город, огляделся, приобрёл у одного справную мастерскую, нашёл порядочных мужиков с «золотыми руками» и стал работать. Я и сам технику знаю и люблю. Через месяц дело пошло, заработок стал приличным, заказчики теперь ко мне стали от других приходить. Здесь с ними по человечески, сделают, как положено и не обдирают. Но через месяц посетили, объявились, объясняют:

– За мужиков на него не обижаются, пусть работают, зарабатывают, но вот за крышевание, за работу придётся платить браткам отдавать половину выручки, а что бы не крысятничал, должен принять на фирму их парня, он знает все приёмы и присмотрит за мною.

– Ну, послал я этих уродов подальше, так они, вернее их банда на следующую ночь поджог мастерской устроили. Еле-еле я с соседями, пока не приехали пожарные, которые почему-то совсем не торопились, сумел отстоять её. Подумал, не кончится всё это добром, не отстанут по хорошему, надо и мне кое-чему поучить их. На следующую ночь теперь уж я зажигательными поджог усадьбу авторитета и фабрику, где эти бандюги водку «лепили». Фабрика полностью выгорела, видимо контрафактного спирта с Кавказа навезли, а вот в усадьбе сгорел только второй этаж с крышей да гараж с машинами. Думал поймут, с кем связались, и отступят. Не ту-то было, не утихли, а пошли ещё дальше. Прихватили моих мастеровых и требуют такой выкуп, ну сами понимаете какой отдай им мастерскую даром. Пришлось и мне брать в заложники их авторитета. А чего делать-то? Милиция только руками развела:

– А где доказательства, что это они. Сие, только Ваши предположения. Но конечно, примем меры и всё такое.

– Отвёз я этого авторитета подальше, у одного охотника, моего ещё школьного товарища спрятал. Тот авторитет поначалу артачился, выпендривался, угрожал. Ну, я ему как нас учили на войне, так на войне, не я её затеивал. Допросил как положено в боевой обстановке. Раскололся гад, до «нутряной слизи» и дерьма, раскололся. Это ему не сидеть, попивая коньяк или чего там эта шкура любит, и наблюдать как его палачи кого-то другого терзают. Это ему самому приходиться не наблюдать, а чувствовать боль, да ещё какую. Раскололся, стал умолять пощадить, ползать на коленях. Заставил я его наговорить пару кассет, а он с испугу такого наговорил, что если его подельники прознают про эти кассеты, так они с его живого шкуру спустят. Забрал у него на ремонт, восстановление и развитие мастерской, на лечение своих мастеровых. Их правда помяли сильнее чем я предполагал по началу, пришлось этому уроду снова свою казну трясти. Ну а тех, кто с моими мастеровыми изгалялся, тоже помял, что бы зря руками, ногами и ещё кое-чем зря, не подумавши о последствиях, не махали. Полагаю месяца три, четыре у них на их лежаках будет о чём-то подумать. Вот только после этого отпустил я этого урода, все время находившегося рядом с вольерой, в которой находились три лайки, так сказать под их бдительным присмотром. Но, конечно, я понял житья мне в этом городе не дадут, и не простят. Ведь слухи то пошли, как проучили этого урода, мнящего себя настоящим хозяином. Стал подумывать, прикидывать куда перебраться, хотя где найдёшь порядок, везде сейчас бардак, разгул и беспредел. А тут Дед рассказал о своей задумке. Подумал я и решил это настоящее дело! забрал своих и перебрался к Вам поближе, в купленный командиром дом. – Об Опанасе и Казимире рассказал уже сам Дед:

– У тех жизнь складывается без таких вот приключений. В их местностях с ними считаются, они там своеобразные достопримечательности. Об их подвигах, незнамо откуда только наслышаны там почти все, всякие легенды ходят. Да и народ там не такой вороватый и распущенный, как в нашей стране. почему так, не знаю. Вроде бы все в одной стране родились, воспитались, а вот поди ты криминалу в России живётся вольготно, дозволено больше. И порядка, особенно в Беларуси, как её теперь стали называть поболее да и потише. Оба сумели организовать небольшие, местного «разлива» производства, так потихоньку в трудах и каждодневных заботах живут. только иногда, как они мне рассказали, вдруг в их памяти всплывут дела, команда, трудности опасности, чего вместе пережили и сумели преодолеть, так на душе отчего то станет так тоскливо, всё осточертело, надоедает, хочется вновь всё пережить, преодолеть, испытать своё боевое умение. Обращение о помощи Сергею они встретили всем сердцем, оно опять напомнило им их боевое братство, команду, для которой не было непреодолимых дел. Они прибыли в таком настроении и состоянии, что встань на защиту этого бандита, хоть вся правоохранительная рать, ничто бы его не спасло, всё равно бы достали. И, когда всё было кончено, они прощались с Сергеем и Дедом, а на душе у них было вновь тоскливо и пасмурно, с тоской вновь и вновь повторяли:

– Они готовы придти на помощь всегда, в любое время, только позови. Смотря им в глаза, Я ругал себя за то, что мало с ними общаюсь, как бы даже забросил их, ограничиваясь в основном финансовой помощью. На минуту поставил себя на их место и ужаснулся. Я бы и нескольких дней такой жизни не выдержал. Я твёрдо решил обязательно, когда есть такая возможность привлекать их к боевой работе по эксам зажравшихся толстосумов. И пообещал им это. Они, как малые дети, услышав от меня такое обещание, просияли, как будто Я зову не на смертельную схватку кто кого! С тем и расстались. Несколько дней, пока Николай и его группа продолжали собирать нужную информацию о Бревновском, командир улаживал дела с новоявленными бизнесменами Сергеем и Ильёй. Свозил их к Петру Васильевичу, представил. Поучаствовал в составлении плана действий по втягиванию его сынков в новую для них стезю бизнес. Естественно, основу этого процесса разработал каперанг. Он, познакомившись с этими парнями, посмотрев им в лица, глаза, понял одно эти не подведут. Что бы он им не предложил, всё выдюжат! Чем то они ему ностальгически напоминали тех его сослуживцев, с коими пришлось многое пережить, пройти, преодолеть. И он, уже до тошноты насмотревшийся на мерзости, разложения падения тех субчиков, кои так характерны для нынешней власти, бизнеса, дал себе слово обязательно сделать из этих настоящих парней, не шкурных, способных ради собственного благополучия сорвать с ближнего последнюю рубаху, а именно порядочных хозяев, в духе Морозова, Рябушинского, коими гордилась в прошлые годы страна. Невзирая ни на какое сопротивление, отговорки подключил к этому плану своего помощника и ушлого финансиста. Объяснил им, что он, невзирая ни на какие их протесты, будет финансировать и оказывать всестороннюю помощь в начинаниях этих парней. Те, в конце концов, плюнули, махнули рукою на сумасбродство своего шефа, но впряглись, «без дураков». В Московской, Тульской, Рязанской, Владимирской губерниях были «присмотрены» разворованные, вернее сказать разграбленные, «лежащие на боку» ранее довольно крупные предприятия ВПК, к тому же некогда являвшихся его гордостью, основой безопасности страны. Не получая финансирования, заказов от этого государства, проще говоря, брошенные на произвол судьбы, они были обречены на скорое умирание, как и задумывали забугорные кукловоды, всеми силами пытавшиеся уничтожить эти некогда передовые, современные предприятия, являющихся становым хребтом отечественного ВПК, мало в чём уступавших тем же забугорным, а во многом и просто превосходивших их. По советам опять же этих кукловодов, под видом экономической модернизации, они тут же были преобразованы наглыми, вороватыми новыми хозяевами менеджерами, неизвестно по какому принципу, поставленными властью в управление во всякого рода ОАО и прочее. Стратегическую, социальную, экономическую значимость этих данных объектов этой вороньей стае, руководимой неадекватным ничтожеством, в угаре иногда называвшим себя Царём Борисом, не было никаких дел. Свою задачу они видели только в одном: рвануть там всё, чего только возможно; продать доставшегося почти даром подороже подставным фирмам, управляемым на самом деле ЦРУ и другим спецслужбам. В этой мерзкой деятельности они вполне преуспели, доведя до нищеты предприятия, персонал который вынужден был искать спасение от голодной смерти кто как умел, и где сумел. Но всё таки, даже в окружении этого тела, пусть и не в самом близком круге нашлись нормальные честные люди, коим понятие Родина, её стратегические интересы не были ещё «пустым звуком». Неведомо какими путями они смогли пробиться сквозь толпу рвачей и предателей, сыграть на его чрезмерном, гипертрофическом самолюбии. Скорее всего ему польстили лавры «спасителя отчизны». Чванство, самодурство, готовность поддастся на любую пусть даже и примитивную лесть, особенно, когда он, как разгулявшийся купчик был в угаре, поспособствовали принять такое решение, о котором он впрочем сам же вскоре и забыл. Сделали своё дело даже и вопреки указаниям из Вашинктонского обкома. Вполне возможно, что эти люди сумели сыграть на его самолюбии, намекнув на его второсортность по отношению к тем, кто отдавал ему указания, к бывшим ещё сравнительно недавно врагами и, не смевшим ранее даже подумать лезть к нам с какими-либо советами. Передача в руки деятелей, купленных на корню «за пятачок пучок», вот их было главное указание. Ибо для них наши природные ресурсы вожделенный кусок, который они спят и видят отхватить. Были сформированы и высочайше утверждены два списка стратегически важных предприятий, не могущих быть проданными в руки иностранцев. Новые хозяева, потыкавшись в эти списки и поняв, что им в самом ближайшем будущем не удастся «сорвать куш» с американцев, окончательно обнаглели. А хозяин страны уже и забыл о стратегической важности объектов, выбросил из головы, как он постоянно выбрасывал, всё то, чего приносило ему неудобства, заставляя работать без дураков, а не на публику, которую он, кстати говоря, мало ценил. Эти новоявленные фактические владельцы просто добивали свои предприятия, стараясь сорвать с них, хоть что-нибудь. Вот на них то и нацелились приобрести. Таких предприятий были выбраны четыре, два в Московской области, по одному в Рязанской и Владимирской. Первым делом принялись собирать информацию об этих владельцах, управленцев и генеральных директоров. К счастью в этом криминализированном до нельзя государстве информация была тоже ходовым товаром, да к тому же обнаглевшие хозяева творили ни на чего и ни на кого не оглядываясь и ничего не боясь. Буквально через неделю за основательный куш основные данные, дающие основания хорошо поработать уже были в руках Хомякова Петра Васильевича. Тут же были наняты несколько частных, довольно эффективных и умелых контор, кои смогли быстренько добрать недостающие сведения об этих личностях. В общем, через месяц уже было решение о развёртывании операций по приобретению основного или, в крайнем случае, блокирующего пакетов акций. Были наняты две фирмы, специализирующиеся на рейдерстве. Те, получив аванс и необходимые сведения, приступили к делу. Применяя в качестве дубины серьёзный компромат, а где надо и физическое воздействие или угрозы, достаточно быстро были приобретены пакеты владельцев, кстати мало интересующихся своими ОАО. Это по началу их мало насторожило, более того, даже образовало, ведь за эти акции были получены «полновесные». Но вот далее почти сразу пошли рейдерские схемы захвата: обращение в суд какой-нибудь тьмутаракани одного из владельца акций; решение суда о приостановление всех операций по счетам предприятий; применение различного рода давлений на владельцев и наконец при полном бездействии персонала. ненавидящего ни самого владельца, ни его управленцев следовал сам захват; тут же следовала выемка документации; сбор акционеров, который выбирал нужные кандидатуры в управляющие надстройки ОАО; затем уже новое руководство выносило решение об изменении Устава со всеми вытекающими для бывших владельцев последствиями. Этим владельцам тут же предлагались откупные, правда уже не по рыночной цене. Часть из них, видя своё бессилие и понимая, хорошо понимая, что в этом режиме не может быть и речи о соблюдении какой-либо законности, соглашались. Брали эти откупные у невесть откуда взявшихся субчиков, справедливо полагая наличие коррупционных связей в регионе и на «верху». Ну а тех, кто не понял сей истины, тут же принялись учить теми средствами, коими и они некогда пользовались при овладении этими фирмами, или теми – кои были в ходу у американской мафии или сицилийской каморры. Все эти приёмы были хорошо апробированы и достаточно эффективны. Через три месяца на этих предприятиях уже хозяйствовали под патронажем помощников Петра Васильевича, Сергей и Илья. Перемены, кои они привнесли, сильно удивили персонал. Пошли инвестиции на перестройку, на новую продукцию, появились заказы, неплохие надо сказать заказы. Производство стало оживать, «зашевелилась» социалка, а народ обратно потянулся в городки. Жителям и работникам этих моногородков и градообразующих предприятий, наглядно объяснили на нескольких состоявшихся собраниях вдруг на оживших производствах произвол разного рода чиновничьих и контролирующих структур, а также: Их, трудящихся спасение, их будущее в их же руках; будут защищать своё предприятие; будут идти в одной упряжке с нынешними управленцами жить они будут более менее нормально, не вернутся к прежнему прозябанию, нищете. И ни что так не настраивает людей, как внезапно образовавшаяся сносная жизнь, возможность реализовать себя, содержать свою семью, давать развитие и будущее своим детям. Как только осознание сего пришло, весь персонал стал приобретать черты единого коллектива сплочённого единой целью. Все беды были на всех, все возникающие трудности решались этим коллективом, всем миром, а новое управление ничего не скрывало от своих работников. Изыскивались все возможные резервы, ресурсы для своего развития. А вскоре и власть в лице губернаторов обратило на них внимание, на эти островки возрастающего социального благополучия в море людского горя, бесправия, нищеты и развала. И, хотя ни Сергей, ни Илья не старались афишировать свою деятельность, или мелькать ни на экранах, ни в печатных изданиях., они в своих областях довольно быстро стали весьма популярными и уважаемыми личностями. Как у Хомякова Петра Васильевича, специалисты, квалифицированные работники, а ими их производства интересовались в первую очередь, рвались на эти предприятия, заслышав о установленных там порядках, рвались с семьями. настрадавшись от бездарных, тупых владельцев и хозяев, преследующих только одну цель выжать. Они ради нормальной работы и жизни готовы были на всё. Конечно, попадались разные, в семье не без урода, но коллектив быстро распознавал и вычислял таких, «подсадных уток» и его реакция была однозначна. «Сорную траву с поля вон!»

По совету Петра Васильевича, Сергей и Илья постарались доказать губернаторам и его ближайшим помощникам, определяющим принятия им решений, всю важность и значимость этих проектов для губерний. Этими объектами губернаторы могли прикрыться как щитом. Как же, под их мудрым руководством, несмотря на всеобщий бардак и разруху, развиваются и можно сказать, существуют на довольно высоком жизненном уровне, даже по меркам Запада, целые городки, своего рода оазисы. Они, хитрые царедворцы сумели «вытянуть» туда самого главного шефа, организовать целое шоу с прессой, телевещанием, дав ему покрасоваться в роли мудрого правителя, вбить ему в мозги отрадную мысль. Не он, ни его переворот на самом деле не причина беды, разрухи и нищеты страны, а бездарность окружения, их вороватость. В общем всё как было ранее при царе. Он царь батюшка, ни в чём не виноват, это его подставляют ханыги бояре! Ему сие очень понравилось. С тех пор у этих губернаторов появилась мощная защита в его лице! А у него, надо отдать ему должное, несмотря на множество крупных недостатков, было одно качество до тех пор, пока он сам лично помнил и верил человеку, он его прикрывал. Этим и пользовались высокопоставленные шефы Сергея и Ильи. Свои личные делишки они как делали, так и продолжают делать, более того ещё в больших масштабах. Однако их то они стали защищать и поддерживать. Такой защиты им потребовалось на первых порах немало. Всякого рода службы, привыкшие входить в каждое присутственное место с оттопыренными карманами, сразу же загостили в эти моногородки. Договориться с ними можно было только, двумя способами: либо удовлетворить их алчность; либо «дать по морде», да так, что бы другим было неповадно! С помощью своих покровителей команды Деда и своей, уже сформированной команды, это и было продемонстрировано, на примере особенно оборзевших чиновниках. Увидев, что всё кончилось разорением и «посадкой на нары» своих сотоварищей, остальные предпочли не рисковать и особенно туда не лезть.

Надо сказать, команда Деда была активным участником операций по захвату намеченных Петром Васильевичем предприятий, да и в становлении их на ноги тоже. Командир очень радовался, видя «как растут» Илья и Сергей руководителями, как восстанавливается человеческое достоинство, как возрастает человеческий потенциал в моногородках. Всё то, что было ему близко и понятно, всё чего он закладывал в них, собирая ещё из молодых парней команду, он наблюдал в этой новой, уже можно твёрдо сказать, поросли русской управленческой интеллигенции, новых Морозовых, Рябушинских…Он внимательно следил за их успехами, когда надо предостерегал, поправлял, а когда и просто вмешивался. И всегда их командир был прав. Он всё более и более склонялся к мысли, что сие направление более эффективное для обездоленного населения, но ему было так же ясно белые вороны и Пётр Васильевич, и Илья, и Сергей в этой чёрной вороньей стаей бизнесменов, действующих со звериной неистовостью, алчностью в этом государстве. И тут «надо держать порох сухим в пороховницах», рано ещё расформировывать такую команду, да и много обожравшихся толстосумов развелось при этом режиме, неплохо бы заставить их поделится с ограбленным ими народом, проинвестировать вот такие начинания как у Петра Васильевича, Ильи и Сергея. Они часто обращались к нему с просьбой отпустить к ним Егора. Его интеллект, порядочность, честность и бескомпромисность Илья и Сергей знали и высоко ценили. Верили, что с ним все их дела пойдут быстрее и успешнее. Но командир не отдавал:

– Ещё рано, вот станет дело на прочную основу, когда наша поддержка уже не будет нужна, тогда и посмотрим, а пока он одна из главных единиц команды, кто знает, какие ещё проблемы придётся решать. Сам же командир, терзал себя вопросом:

– А имеет ли он право втягивать этих парней, в сущности своих сыновей, в такую опасную жизнь, где самой то жизни, в которой есть место человеческим радостям, на самом деле и нет. Он ясно понимал, своим решением калечит им судьбы ради достижения цели, видимой ему в далёком зыбком тумане, как бы благородна она не была. Ему всё отчётливее и отчётливее становилась ясна глубина той пропасти, в коей оказался его народ, его страна, куда спихнула эта кучка беспринципных купленных предателей, науськиваемых забугорными псарями. Ей этой кучке удалось завладеть государственной машиной, обманув народ с помощью популистских лозунгов, сладких речей о капиталистическом рае. И не только завладеть, а и начать рулить этой машиной, со всем её аппаратом и органами. Рулить бездарно, а как они ещё могли по-другому? Вкривь и вкось, направляя её по ухабам и бездорожью, руководствуясь только одним своей личной выгодой и возможностью безнаказанно творить чудовищные преступления. И как бы не были бездарны, продажны и безумны эти новоявленные водители, как бы не направляли их поднаторевшие в грязных делах кукловоды, стремящиеся уничтожить столп человечества русский народ, давший миру истинные жемчужины науки, искусства, технического прогресса, однако, машина всё ещё скрипя, негодуя, но ехала. Ехала исключительно потому, что была сделана не ими пигмеями и ничтожествами, а лучшими людьми этого народа. Как говорится, была сделана «на века!» Командир понимал:

– Воевать с этой машиной, скрипящей, но всё ещё грозной, его небольшой команде не под силу. Их протест мало кто слышит, да и наверняка не будет долговечным. Как бы не разрушали эту машину новоявленные недоумки, возомнившие себя великими демократическими реформаторами, она ещё способна проявить свою силу и мощь. Вопрос только во времени и воле. А эта воля несомненно проявится, как только они, считающие себя «солью» созданного ими общества, почувствуют опасность, ту опасность, которую они ещё не успели забыть, когда за миллионные доли, совершаемых ими сейчас преступлений, слышали. Именем народа, высшая мера наказания! Страх, паника неизбежно заставит их объединиться в одну стаю и принудить эту машину к действиям, против его команды из пяти, всего пяти бойцов то, пусть элитных, но настоящих профессионалов. А исход такой схватки известен! – Он вновь и вновь спрашивал себя:

– Имеет ли он право втягивать своих сыновей, свято верящих ему, в эту кровавую вакханалию? Имеет ли он право решать их судьбу? Но в то же время ненависть к этим ублюдкам, глумящимся над основными заповедями русского народа, данными ему его великими предками, да и самим Господом, тоже не менее сильно терзала его сердце. Для него лично было всё ясно. Сейчас его Отечество, его народ, коему он присягал, коего он обязался защищать, в опасности, в беде! И это убеждение перевешивало всё, как бы мучительны не были другие мысли. К тому же ему виделось, что так думают и многие, которым довелось давать такую же присягу. Он также видел, что такие же сомнения, пусть не столь очевидно и явственно, как у него самого, тоже дают свои ростки в головах его сыновей бойцов. Он старался всеми возможными способами подбодрить их, укрепить их веру в справедливость выполняемых ими операций, их значимость для народа. Что бы не говорилось, не думалось, но результаты их действий явно видны очередной грабитель, толстосум, пустивший по миру десятки, сотни тысяч людей, получил заслуженное и теперь уже на встрече с чертями в аду, а его награбленные в большей части возвращаются наиболее обездоленным и незащищённым детям, старикам. Командир старался «вытаскивать» своих сыновей на вот такие встречи в больницах, детских домах, домах престарелых, в которые его команда передавала зачастую самое необходимое для продления жизни. Видеть своими глазами, организованную этими упырями нищету, беспомощность и светлую, тихую радость в их глазах, от того, что в этом море беспредела нашлись люди, способные, хоть чем то им помочь им, вдохнуть и радость, и веру в человека, защитника. Надо сказать, он не ошибался, наблюдая за реакцией своих сыновей. Гнев, ненависть, жалость, готовность пожертвовать собою переполняли их в такие минуты. Эти душевные проявления были в дальнейшем сильнейшим мотивом в их поведении. Никакой пощады! Нечисть должна быть зачищена! Награбленное должно быть возвращено!

Со временем, отчётливо понимая силу воздействия таких встреч, старался приурочить такие мероприятия к самым ответственным эпизодам, этапам их борьбы с очередным толстосумом, грабителем. И когда ему это удавалось, он знал каждый боец его команды способен работать за десятерых, а остановить их никому не под силу, ибо в такие минуты они вновь и вновь видели наполненные горем, слезами, отчаянием и в тоже время верой в защитника глаза детей, стариков. После некоторых таких мероприятий Дед понял:

– Надо более точно знать потребности тех, кому они собираются помочь. Поэтому стал практиковать, посылать на такие объекты своих бойцов в целях уточнения этих потребностей. Однажды в детский дом города Коломны был послан Егор.

Глава шестая

Спасти детский дом

Он подъехал на машине, прошёл в давно не ремонтированное здание, часть окон которого было заделано фанерой. В длинных, гулких коридорах не было слышно детского крика, беготни, так характерных для детей. Да и вообще было темновато и холодновато. С трудом найдя на втором этаже кабинет заведующей, прошёл туда. Молодая женщина, тепло одетая, стучала двумя пальцами на допотопной пишущей машине. Она подняла на Егора грустные глаза, спросила:

– Что ему надо. Он пояснил:

– Хотели оказать помощь детскому дому, вот приехал посмотреть, чего необходимо в первую очередь. Женщина горько усмехнулась, попросила присесть и исчезла. Вскоре вернулась с молоденькой, бледной, хрупкой дамой. Та тихо с ним поздоровалась, взяла из стола секретарши ключ, открыла дверь в кабинет и посторонившись, пропустила его. В кабинете усадила за приставленный к большому письменному столу, небольшой столик, пояснила:

– Она врач, заведующая заболела, вот ей и поручено её замещать. Егор повторил свою просьбу. Большие серые глаза её наполнились слезами, горло сдавило каким-то комком, с трудом сдерживая рыдания начала говорить.: