Морской охотник. Домик на реке

- Берегите эту девчонку, Макар Макарыч, - сказал ему Корольков с борта.

И ялик исчез в темноте.

В БУХТЕ

- Теперь все дело в быстроте, - сказал Корольков.

И катер летел так быстро, что, казалось, вот-вот оторвется он от воды. Еле видные в звездном небе зубчатые вершины береговых скал стремительно меняли свои очертания. Катер держался от них совсем близко, скрываясь в их тени.

Вся команда уже знала, что они идут к бухте, в которой прячется немецкая подводная лодка.

- Неужели мы влетим прямо в бухту? - спросил кок моряка-великана.

Этот кок был почти мальчишка и служил на флоте первый год, а моряк, который показался Кате великаном, был моряк опытный, по званию - старшина второй статьи, по специальности - комендор. А комендор - это артиллерист, человек, который ведет огонь из корабельных орудий.

- Ну, вот еще! - сказал комендор. - Нет, вход в нее узок, как горло бутылки, и извилист, как дымовая труба, и охраняется немцами, как мешок с золотом. Мы туда не полезем. Мы будем дежурить у входа и ждать, когда подводная лодка выйдет к нам.

«Опять дежурить!» - подумал кок. Он был молод и нетерпелив, и дежурство у Песчаной Косы смертельно надоело ему.

Корольков внезапно подошел к штурвалу. Он отстранил рулевого и сам стал за штурвал. И катер сразу сделал крутой поворот и на полной скорости понесся прямо к берегу.

Темные громады утесов росли перед ним, и, казалось, он вот-вот налетит на них и разобьется. Но в последнее мгновение утесы словно расступились, открыв перед катером черную узкую щель. И катер на полной скорости влетел в эту щель.

Когда кок и справа и слева увидел скалы, едва различимые во мраке, но такие близкие, он почувствовал, что сердце его замерло. Он стоял на корме, на своем посту, у несложного приспособления для сбрасывания глубинных бомб в воду. «Нет, все-таки мы входим в бухту! - подумал он со страхом и восторгом. - Нет, все-таки наш лейтенант замечательный парень!»

«Все дело в быстроте, - думал Корольков, стоя у штурвала. Губы его были крепко сжаты, глаза устремлены вперед, в темноту. - Только бы проскочить прежде, чем они успеют нас заметить!» Внимание его было так напряжено, что кровь стучала в висках. Скалы поминутно вырастали перед самым бушпритом, и Корольков с размаху швырял катер то вправо, то влево. Скалы теснились со всех сторон, и небо текло меж их вершинами узкой звездной рекой.

И вот внезапно скалы расступились. Катер влетел в бухту. Опоясанная высокими утесами, бухта в темноте казалась почти круглой. «Мы как в большой кастрюле», - подумал кок.

Это была темная кастрюля, потому что свет луны, загороженной горами, в нее не проникал. Корольков удивился: неужели немцы до сих пор не заметили катера? И только он успел удивиться, как голубой луч прожектора, сорвавшись с берегового откоса, скользнул по воде.

Луч скользнул далеко за кормой - немцы искали катер еще у входа, а он был уже на середине бухты. В эту минуту Иванов доложил Королькову:

- Слышу подводную лодку. Она в надводном положении.

Он с точностью указал угол между курсом катера и подводной лодкой, а также расстояние, разделявшее их.

- Огонь! - скомандовал Корольков.

Открыв огонь, катер обнаружил себя. Лучи прожекторов - теперь их было четыре - кинулись к нему. Немецкие береговые батареи со всех сторон начали обстреливать бухту. Подводная лодка тоже открыла огонь из своих орудий, частый и неприцельный: там, видимо, очень испугались. Снаряды, падая, вздымали к небу багровые столбы воды, озаряли мгновенным светом голые скалы высоких берегов. Вода в бухте бурлила, кипела. И по этой бурлящей и кипящей воде, ускользая от снарядов и прожекторов, несся катер широким зигзагом - вправо, влево, вправо, влево, и все время вперед.

«Быстрота, только быстрота!» - в который уже раз подумал Корольков. Снаряды неизменно попадали в то место, где катер был несколько секунд назад, били в его след. Даже прожекторы не поспевали за ним - ловили его на мгновенье и тотчас же теряли. Ни одного десятка метров по прямой: петли, восьмерки, лесенки… И, несмотря на все эти повороты, все время огонь по подводной лодке! И все ближе к ней, ближе…

- Слышу шум торпед! - доложил Иванов. - Подводная лодка выпустила две торпеды.

Корольков знал, что в темноте попасть торпедами в маленький, быстро мчащийся катер почти невозможно. И все-таки жутко было сознавать, что два незримых чудовища несутся на тебя и ты не можешь даже увернуться, потому что не видишь их.

Но прошла минута, и обе торпеды, пробежав через всю бухту, взорвались у береговых скал, далеко одна от другой.

- Лодка погружается! - доложил Иванов.

«Ага, мы загнали-таки тебя под воду! - подумал Корольков. - Ну, теперь не уйдешь!» Охваченный тем счастливым азартом, который так знаком всем охотникам, он среди рвущихся снарядов бросил свой катер в тот угол бухты, где только что стояла подводная лодка, и прошел над нею.

- Бомбы! - крикнул он.

И круглолицый кок стал сбрасывать в воду глубинные бомбы, словно картофелины в кипящий суп. Взрывы были так сильны, что катер сам мог бы подорваться на своих бомбах, если бы не быстрота, с которой он мчался. Когда бомба взрывалась, он был уже далеко впереди и только вздрагивал своим деревянным телом. Но акустику Иванову каждый взрыв причинял нестерпимые страдания: усиленный шумопеленгатором, он таким грохотом отдавался в его наушниках, что ушам было больно. Но снять с себя наушники Иванов не мог - сквозь весь этот грохот взрывов он вслушивался в стук моторов подводной лодки.

Подводная лодка металась по дну. Каждое мгновенье меняла она курс: она была то справа от катера, то слева, то спереди, то сзади. Но Иванов всегда знал, где она находится, и катер повторял каждое ее движение, и глубинные бомбы падали в воду.

Вдруг подводная лодка затихла.

- Я больше не слышу ее, - сказал Иванов.

«Что с ней? Уничтожена? Или только притаилась?» - подумал Корольков.

- Возьмите ведро и зачерпните воды из-за борта! - крикнул он коку.

Кок подошел к нему с ведром.

- В этой бухте не вода! - сказал он, пораженный.

- Не вода?

- Масло, товарищ лейтенант.

В ведре поверх воды была черная вязкая жидкость.

Масло! Теперь уже не могло быть сомнений: подводная лодка потоплена, раз из нее вытекло масло.

Снаряд разорвался совсем близко от катера, и катер так тряхнуло, что Корольков чуть не упал. Но он только рассмеялся. Теперь, когда подводная лодка потоплена, даже смерть не казалась ему страшной.

«Все дело в быстроте», - подумал он еще раз. И катер помчался так быстро, что снаряды опять не поспевали за ним и били по его следу. Сквозь узкий проход в скалах он вырвался из бухты и выскочил на простор моря.

НА РОДНОМ БЕРЕГУ

Грохот боя катера с подводной лодкой Макар Макарыч и Катя слышали, поднимаясь в темноте по узкой крутой тропинке. Гулкое эхо гор много раз повторяло каждый звук и разносило его по всему побережью. При каждом взрыве вспышка света озаряла горы до самых вершин, и небо над Макаром Макарычем и Катей непрестанно мерцало. Бешеное круженье прожекторов было похоже на пляску великанов.

Макар Макарыч понимал, что катер ворвался в бухту и что каждое мгновенье ему грозит гибель. Больше всего он боялся, что грохот пальбы внезапно оборвется: это означало бы, что катер погиб. Но пальба, напротив, становилась все громче и чаще, все новые немецкие батареи подавали свой голос, даже те, которые были расположены совсем далеко от бухты. Лучи прожекторов покинули бухту и потянулись в открытое море. И Макар Макарыч повеселел: он понял, что катер выскочил из бухты и немцы бьют ему вдогонку наугад.

А тем временем Катя вела его все выше и выше. Луна была по ту сторону гор, и глубокая тьма окружала их. Катино темное платьице, темные ее волосы были почти не видны, во мраке слегка белели только ее босые ноги. Эти ноги ступали быстро и уверенно, и Макар Макарыч не без труда поспевал за ними.

Иногда Катя вдруг останавливалась. Макар Макарыч останавливался тоже, думая, что она сбилась и потеряла дорогу. Но скоро он понял, что дорогу она знает отлично, а останавливается, чтобы попытаться разглядеть какое-нибудь особенно ей милое знакомое место.

Она была очень взволнована тем, что вот она снова на своем родном берегу, который так долго не видела.

- Если бы не было так темно, - шептала она, - я бы вам отсюда показала крышу нашего дома. Перед домом березка - она тоже видна отсюда. Это единственная березка здесь. Мой папа из Ярославской области, и когда он переехал сюда, на юг, ему очень не нравилось, что здесь нет берез. И он посадил одну березу перед нашим домом, и она выросла…

- А где сейчас твой отец?

- На фронте.

Тропинка становилась все круче и уже. Она вилась по крутому склону - правым плечом они все время задевали за камни, слева была почти отвесная пропасть. Чтобы не оступиться, Макар Макарыч старался ставить ноги на те самые места, где ступала Катя. Иногда звезды вверху внезапно исчезали, заслоненные незримыми скалами, нависшими над их головами. По тропинке этой, видимо, давно никто не ходил - во многих местах она почти совсем заросла кустами ежевики; длинные гибкие и колючие прутья лезли им в лица, их приходилось раздвигать руками.

Сначала Катя рассказывала главным образом о своем доме. Но чем выше они поднимались, тем чаще вспоминала она о пещере.

- Я открыла ее очень давно, когда мне было восемь лет, - рассказывала она Макару Макарычу. - Сначала я играла в хозяйство. В одном углу у меня была кухня, в другом - столовая. Я готовила моим куклам и кормила их. У меня там были вырезанные из газеты скатерти с фестончиками, и салфетки, и веник, и ведро - все, как у моей мамы. Но потом эта игра мне надоела. Оттуда было видно море и проходившие мимо корабли, и я стала следить за кораблями. А потом превратила свою пещеру в крейсер…

Она торопилась, ей не терпелось войти в пещеру как можно скорее. Там, в пещере, такой знакомой, встретит их капитан-лейтенант, которого она никогда не видала… Ей хотелось представить себе капитан-лейтенанта.

- Какой он? Высокий? - спросила она Макара Макарыча.

- Высокий.

- Очень?

- Нет, не очень, - сказал Макар Макарыч.

- А он любит Маню?

- Ну, ясно. У него жена умерла, и Маня осталась за хозяйку. Только и семьи у него - Маня да мы.

- Вы? Кто - вы?

- Катерники.

Беспорядочная пальба немецких береговых батарей по катеру давно уже умолкла. Опять наступила тишина, и в этой тишине стал слышен слабый гул. Это, безусловно, тоже был гул пальбы, но очень отдаленной.

Макар Макарыч несколько раз останавливался и прислушивался.

- Слышишь? - спросил он.

- Это там, у нас за городом, - сказала Катя.

К постоянному ворчанью фронта она так привыкла, что перестала замечать его.

- Нет, не за городом, - сказал Макар Макарыч подумав. - Тут пальба за городом не слышна. Это здесь, за горами.

И, помолчав, прибавил:

- Все-таки странно… Здесь, за горами, как будто ничего не должно быть.

Но до пещеры было уже совсем недалеко. Катя его торопила, он сам торопился, и у него не было времени об этом раздумывать.

Перед входом в пещеру оказалась довольно большая ровная площадка, висевшая над пропастью. Это был скалистый уступ на склоне горы, благодаря которому огонь, горевший в пещере и хорошо видный далеко в море, не был виден внизу, на побережье. Вход в пещеру был узок и невысок, но Макар Макарыч, взойдя на площадку, сразу заметил его, потому что оттуда струился красноватый свет. Катя шла впереди и направилась прямо к свету. Макар Макарыч не хотел, чтобы она вошла в пещеру первая, и очень заторопился. И вышло так, что они одновременно вбежали в пещеру.

В пещере у самого входа наткнулись они на кучу тлеющих углей. Недавно здесь пылал большой костер, но он успел догореть, и даже угли по краям уже темнели.

Пещера оказалась настолько просторной, что красный свет остывающих углей не мог озарить ее всю. Макар Макарыч видел только низкий каменный свод над самым костром и две ближайшие стены. Далеко ли тянется пещера и что делается там, в темном ее конце, он не знал. Да он, признаться, и не задумывался над этим, его поразило другое: в пещере возле потухающего костра не было капитан-лейтенанта.

ВОДА НЕ УСПЕЛА ОСТЫТЬ

В пещере не было капитан-лейтенанта, и Макар Макарыч растерялся. Направляясь сюда, он так верил, что найдет здесь своего командира, так ясно представлял свою встречу с ним, что теперь, когда пещера оказалась пуста, он испытал такую боль, словно потерял его вновь. Ничто больше его здесь не занимало. Он присел перед костром на корточки, протянул над углями свои большие руки, похожие на клешни, и опустил голову.

Катя была потрясена еще больше. Она-то уж совсем не сомневалась, что Манин папа должен быть здесь, и, не видя его, не верила своим глазам. Не могла же она поверить, что все, совершенное ею за эту ночь: и разгадка таинственных слов раненого матроса, и бегство на Песчаную Косу, и белый ялик, и стремительное плавание на катере, и блуждание в темноте по захваченному немцами берегу - все зря, все ошибка.

- Нет, Макар Макарыч, он сейчас сюда придет, он только на минуточку вышел…

Она боялась лишь одного - как бы Макар Макарыч не увел ее отсюда сразу. Ведь это ее пещера, которую она так долго не видела. Вон на стене до сих пор висит ее морская карта - вырванная из школьного атласа карта Тихого океана. Кате она всегда нравилась, потому что на ней так много голубого и так мало зеленого - только вода, почти никакой суши. Она вся исчерчена карандашом от острова к острову - это следы Катиных морских путешествий на крейсере «Победитель»… А что это валяется там, под стеной? Это ее тряпичные куклы - матрос и негр. Какая жалость, они совсем развалились, их узнать нельзя! Тряпки сгнили, вылиняли; вата, которой были набиты их животы, вылезла наружу…

- Глядите, Макар Макарыч, котелок!

Котелок с выгнутым боком, полный воды, стоял у стены. Макар Макарыч поднялся, подошел к котелку и нагнулся над ним.

- Это котелок Володи Казаченко, - сказал он уверенно. - У нас на катере один только Казаченко всюду таскал с собой котелок.

- И вода совсем горячая, - сказала Катя, сунув в воду палец. - Манин папа только что грел себе воду. Я говорила вам, что он где-то здесь, недалеко! Он сейчас придет… Глядите, вот его фуражка!

Действительно, на земле лежала офицерская флотская фуражка, поблескивая золотой эмблемой с маленьким якорьком посередине. Макар Макарыч поднял ее, и лицо его засветилось от радости.

Он поднес фуражку к костру, чтобы лучше ее рассмотреть. Он любовно и внимательно вертел ее в руках. Но вдруг побледнел и отшатнулся от костра.

- Что с вами, Макар Макарыч?

- Он больше сюда не вернется… - сказал Макар Макарыч. - Видишь эту дырочку сбоку? Это след от пули. Видишь эти бурые пятна внутри? Это его кровь. Его убили перед самым нашим приходом сюда. Мы с тобой опоздали на несколько минут. Вода в котелке еще не успела остыть…

БЕГИ!

Макар Макарыч забыл обо всем. Он помнил только, что убит его капитан-лейтенант, его командир, который даже отсюда, беспомощный, окруженный врагами, продолжал командовать своим катером. Он думал о капитан-лейтенанте, стоя над медленно остывающими углями, и по морщинистому лицу его, словно вырезанному из темного дерева, текли светлые капли.

Вдруг до него донесся легкий шорох. Он поднял голову. И услышал пронзительный крик Кати. И увидел четырех немцев, которые крадучись двигались к костру из глубины пещеры.

Макар Макарыч сорвал со своего пояса гранату и швырнул ее. Грохот взрыва гулко прокатился по пещере. Все четыре немца упали.

Макар Макарыч упал тоже и, схватив Катю за руку, повалил ее рядом с собой. Между ними и немцами были только остывающие угли костра. Макар Макарыч - ногами вперед, на животе - пополз к выходу из пещеры, волоча за собой Катю. Он старался как можно скорее скрыться в темноте. Он полз, не спуская глаз с немцев.

Немцы зашевелились - трое из них. Прижимаясь как можно плотнее к земле, они смотрели через потухающий костер, а один даже приподнял свою винтовку. Но Макар Макарыч и Катя были уже у самого входа, во мраке, и немцы, ослепленные блеском углей, не видели их.

- Беги к Большим Камням, - шепнул Макар Макарыч. - Я задержу их. У меня есть еще одна граната.

- Но… Макар Макарыч!

- Беги, тебе говорят! - прошептал Макар Макарыч свирепо.

Катя больше не спорила. Он услышал позади себя ее удаляющиеся шаги.