Золушки при делах. Часть 2

Золушки при делах. Часть 2

Лесса Каури

В Вишенроге буйствует весна. Срывает маски, заставляется пылать сердца, толкает на глупости. Принц Колей по-прежнему не выбирает слов при общении с принцессой Ориданой, но коварство его отца обеспечивает этой паре несколько страстных мгновений. Старшая Королевская булочница расстраивается из-за влюбленности Пипа, а Дрюня переживает из-за Его Величества, который, в свою очередь, переживает… Но тс-с-с! О ком переживает Его Величество, попробуйте догадаться сами! Ведь мимо этой мощи, этих статей пройти просто невозможно!

   А между тем тучи уже показались на горизонте… И отступники просят о помощи архимагистра Никорин, страшась будущего. Однако Ники пока не до него. Ей бы с настоящим разобраться!

   Мои предыдущие книги были книгами о любви… Эта книга - о счастье. О счастье большом, как чье-то сердце, или маленьком, как огонек свечи.

   О счастье, которое ищут и подростки, и взрослые. И иногда находят.

   О счастье, за которое надо бороться.

   Золушки при делах. Часть 2. Лесса Каури

   Почки лопнули на следующее утро, и Вишенрог вмиг покрылся дымкой юной зелени, наполнился восхитительными запахами древесных соков и влажной земли. Во дворце случился ранний ажиотаж, больше похожий на панику. Фрейлины носились по коридорам с платьями дам, пошитыми специально к этому случаю. Мастер Артазель, ругаясь так, что уши вяли у всех присутствующих в радиусе нескольких сотен метров, заканчивал срочные заказы. В одном из внутренних дворов раздавали кожаные фартуки, тяпки и грабельки, а в это время в черту городских стен въезжали крестьянские телеги, заставленные ящиками с растениями. Их хозяева явно собирались «в мыле» и сейчас выглядели ошарашенными, но поскольку за рассаду платил магистрат, и платил неплохо, изо всех сил спешили успеть на так неожиданно объявленный капризной природой день украшения столицы.

   Принцесса Бруни, бывшая на ногах с пяти утра, успела накормить завтраком и отправить в кабинет мужа и навестить Ее Высочество Оридану, которая не могла налюбоваться на сшитое для нее мэтром Артазелем одеяние в стиле «прекрасная садовница». Несмотря на явный перебор с кружевами, так любимыми гаракенками, платье нежного оттенка восхода над Тикрейской гаванью Оридане необычайно шло, подчеркивая ее худенькую, но статную фигурку, приятный смуглый цвет кожи и загадочную темноту похожих на маслины глаз. Санику Дорошу сшили ошейник того же цвета, дополнительно украшенный желтыми лентами, который оборотень вначале облаял, затем обрычал, а теперь умудрялся снимать и прятать в потайных местах покоев принцессы. Две молоденькие горничные и одна фрейлина, красные и взмокшие, бегали за непоседой, отыскивая «заначку» и водружали ошейник обратно, чтобы через несколько минут снова отправиться на поиски.

   - Вы готовы, Ваше Высочество? – спросила Бруни, наблюдая Оридану у зеркала, Саника – в бегах, ошейник – в немилости, а горничных и фрейлин – в мыле.

   Доволен был только поросенок Коля. Радостно похрюкивая, он стучал копытцами то за оборотнем, то за девушками, поддевал и с наслаждением подкидывал раскиданные по полу предметы дамского туалета.

   - О! Я готова садить все, что расти! – Оридана наклонилась и ловко поймала проносящегося мимо щена. – А еще я мечтать о грабелях! Мои цветы быть самые красивые!

   - Конечно, - улыбнулась Бруни, - идемте.

   Однако быстро покинуть дворец не удалось. Сначала ловили вырвавшегося на свободу Колю, с победоносным хрюканьем пронесшегося по коридорам дворца и снесшего герцога Ориша, ожидающего племянницу за дверями ее покоев, два канделябра, троих придворных и пять рыцарских доспехов, собранных для украшения рекреаций. Затем Оридана увидела раздаваемые всем желающим кожаные фартуки и захотела такой же. Подобрать подходящий для хрупкой гаракенки размер оказалось не просто. А после ловили по двору Саника и снова одевали на него ошейник с лентами...

   Когда, наконец, Их Высочества вместе со свитами покинули стены замка, солнце стояло в зените.

   Казалось, Вишенрог улыбается. Шутки и оживленные разговоры слышались то тут, то там. Горожане с наслаждением возились в земле, прикапывая рассаду на подготовленные городскими садовниками газоны и лужайки. От криков лоточников, разносящих горячие хлебцы с пряностями, сладкие, одурительно пахнущие булочки, молоко, морс и вино, воздух звенел не хуже, чем от птичьих трелей. За продавцами стайками бегали дети, за детьми – собаки. Городские коты дружно удалились на крыши и, развалившись на солнышке, наблюдали сверху за суматохой с ленивым прищуром, присущим богам.

   Их Высочества неспешно догуляли до выделенного королевской семье нового сквера неподалеку от Золотой башни. Он был разбит на месте нескольких снесенных старых домов, чей внешний вид город посчитал несоответствующим респектабельному кварталу. Бруни помнила эти здания – крепкие и грубоватые, как гномы, но с той неуловимой долей пряности, что дает лишь возраст, - и жалела их, как жалела в свое время дом Григо Турмалина, который тоже попал бы под снос, если б не ее идея превратить его в трактир «У старого друга».

   Начало новому скверу было положено на небольшой площади, образовавшейся на месте снесенного вместе с домами рынка. Посередине, на лужайке, вовсю кипела работа. К своему удивлению Бруни узнала в одном из «землекопов» Его Величество Редьярда. Король с энтузиазмом крота рыл ямы, выливал туда по полведра воды, а Его Великолепие Дрюня – нынче в зеленом, белом и желтом, то есть в цветах весны, - подскакивая, засовывал в ямы саженцы и забрасывал их корни землей.

   Заприметив невесток, Редьярд заулыбался и замахал рукой, приглашая их присоединиться.

   - Хорошо-то как на воздухе! – прогудел он, когда принцессы подошли. – Эх, сейчас бы поле вспахал, а не это недоразумение!

   Оридана, которая свекра побаивалась, бледно улыбнулась и в сопровождении герцога Ориша отошла к пустой пока клумбе. Слуги тут же поднесли ей стульчик и ящик с рассадой.

   - Прямо руками? – изумилась принцесса, когда присевший рядом на корточки дядя показал ей, как копать ямку для рассады.

   - Мы потом помоем! – закивал Ориш.

   Проследивший за ними взглядом король поморщился и посмотрел на Бруни.

   - Я тебя даже не спрашиваю, умеешь ли ты копать землю, - сказал он, и та едва не вспыхнула, восприняв его слова, как язвительный намек на происхождение.

   Вскинула голову. Чего-чего, а стыдиться своей семьи не в ее правилах!

   - Конечно, умею - выходцы из квартала Мастеровых умеют многое!

   - И слава Пресветлой! – буркнул Редьярд. – Это лучше, чем быть избалованной куклой!

   Бруни внимательно посмотрела на него. Его Величество никогда не выражал недовольства по поводу невестки из Гаракена. Казалось, король прекрасно все понимает, но вот поди ж ты, в этот залитый солнцем денек в нотках его голоса прорвалось раздражение.

   - Ваше Величество, Оридана открыта новому, как ребенок, готовый учиться. У нее доброе и отзывчивое сердце, а это уже немало! Конечно, она легкомысленна, но это объяснимо для девушки, которую растили, как дивный цветок в оранжерее, не давая напиться обычным дождем! – сказала она и приняла у Дрюни очередной саженец.

   Шут застыл, слушая ее, а потом тоже посмотрел на короля.

   - Маменька права, братец! Легкомысленность не есть глупость, а есть недостаток привычки думать!

   - Разговорчики в строю! – рявкнул Его Величество и коварно сменил тему, чтобы не пришлось признавать поражение: – А вон туда мы посадим дуб! У нас есть дуб? Ян?!

   - Да, Ваше Величество? – Грошек отвлекся от тюльпанов, любовно высаживаемых в землю традиционным ласурским орнаментом.

   - Мы желаем дуб в центр лужайки! – заканючил Дрюня. – Подайте!

   Секретарь с голубиными глазами кротко вздохнул, поднялся и направился искать дуб.

   - Нет, Саник, нет! – услышала Бруни вскрик Ориданы. – Не выкапывать!

   Мельком глянула в ту сторону. Оборотень с азартом подкапывал только что посаженный принцессой кустик снежноягодника.

   - Дуб тут будет в самый раз! – прикрыв глаза ладонью от солнца, сказал Его Величество. – Огромный, коряжистый – в окружении пламенеющих тюльпанов и сумрачных ирисов! Я просто вижу его!

   - Я тоже! – поддакнул Дрюня. – Главное, его найти!

***

Гномы никогда не испытывали пиетета к аграрным работам, максимум, что могли посадить и с чем возиться – лекарственные растения и любимые ими грибы. Вот почему в этот солнечный день гномья диаспора Вишенрога вышла не на улицы города, а на работу.

   Йожевиж, как и полагалось подмастерью, являлся в кузню раньше мастера. Проверил и разложил инструменты, разжег печь, выставил на улицу деревянные треноги, на которые вывешивались в качестве образцов ножи, щипцы и щипчики, полотнища лопат и т.п. Натаскал из дворового колодца воды в бадье и вышел на крыльцо, дабы выпить кружку студеной воды и послушать вишенрогский переклич – людей и птиц. Драгоценные минуты перед работой для каждого уважающего себя мастера… ну, или подмастерья! И буквально натолкнулся на гнома в коричневом, украшенном позолоченными бляхами камзоле.

   - Почтенный Йожевиж Агатский, Синих гор мастер? – предварительно поклонившись, уточнил гном.

   У Йожа отчего-то заныло в груди.

   - Он самый, уважаемый, - ответил он, вернув поклон. – Чем могу служить?

   Гном полез в притороченную к поясу сумку и достал деревянный футляр для свитков, тетрадь в кожаной обложке и самопишущее перо.

   - Получите, распишитесь!

   Рука почтенного Синих гор мастера едва не дрогнула, когда он забирал футляр и расписывался в ведомости. Он ждал дурных вестей с того самого дня, как отца Виньовиньи выбрали правителем Подгорья и Драгобужского наземья, но не думал, что они последуют так скоро!

   Гном забрал у него тетрадь и перо, поклонился и ушел, а Йожевиж так и остался стоять на пороге, разглядывая футляр, позабыв об ответной вежливости. Он испугался… До дрожи в коленях испугался, что может потерять свою голубоглазую, упрямую гномеллу, осиявшую его жизнь светом истинной любви.

   Завидя подходящего к кузне мастера Хлопблохеля гном поспешно сунул футляр в карман куртки. Дурные вести – дурными вестями, а работа прежде всего!

***

Дуб был найден и с почестями препровожден на лужайку.

   - Какой-то он невзрачный! – нахмурился Его Величество, разглядывая саженец высотой ему по пояс. – А побольше не было?

   - Не было, Ваше Величество! – расстроенно вздохнул Ян Грошек и прошептал стоящему рядом Дрюне. – Дубов вообще не было – не сажают их в городе из-за мощных корней, что фундаменты ломают!

   - А этот откуда взял? – таким же заговорщическим тоном поинтересовался шут.

   - На каком-то пустыре выкопал, - признался секретарь.

   - За голову не боись, не выдам, - улыбнулся Дрюня и подошел к королю. – Ты чего на деревце наговариваешь, Твое Капризное Величество? Смотри, какой пряменький, и почки толстенькие! Вот как Саник!

   Саник увлеченно подкапывал уже третий куст. Ее Высочество Оридана, с головой ушедшая в посадку цветов и увозившаяся не хуже своего воспитанника, вскочила и всплеснула руками.

   - Ах, ты, нехорошик! Нельзя там копать! Нельзя!

   Щен ее не слушал. Кто когда-либо копал с азартом – его поймет!

   Подскочив к нему, принцесса топнула ножкой.

   - Прекратить! Саник, прекратить!

   Оборотень отодвинулся, но продолжил копать. Кустик жалко завалился на бок.

   - Ах, ты! – воскликнула Оридана и… замахнулась.

   Саник прижал уши и попятился.

   - Змейка моя, ты пугаешь его! – поспешил на помощь племяннице герцог Ориш, но было поздно – щенок развернулся и со всех ног бросился прочь.

   - Стоять… - растерянно прошептала Оридана. – Саник, стоять! Да поймайте же его кто-нибудь!

   Все работающие на площади дружно побросали инвентарь и погнались за беглецом. С таким успехом можно было гнаться за ветром – маленький оборотень, выросший на улице, прекрасно ориентировался в городских трущобах и вскоре исчез из виду.

   Гаракенская принцесса горько плакала на плече у Бруни, а та, подозвав к себе Григо, приказала:

   - Найди Веся, он говорил, у них на курсе есть парень с потрясающим нюхом! Пусть приведет его сюда! Не плачьте, Ваше Высочество, мы обязательно его найдем!

   - Маленький… - всхлипывала та, - я не злиться! Я – воспитывать!

   - Ох, Ори, - по Фигли Оришу было видно, что тот искренне расстроен, - в следующий раз спроси у меня, прежде чем кричать, и мы что-нибудь придумаем!

   - Своих детей ей надо, - так тихо, что слышно было только шуту, сказал Его Величество, - напомни мне поговорить с Колеем на эту тему! Ян, дуй в магистрат, пусть поднимут городскую стражу для поиска оборотня. И строго-настрого накажи, чтобы не пугали!

   Едва успевший отдышаться после поисков дуба секретарь кивнул и стрелой унесся прочь.

   Оридану пришлось увести с площади. У нее все валилось из рук, а слезы постоянно капали, заливая кружева.

   С наступлением ночи новостей не появилось. Вестах Золвен из Гончих Псов, приведенный Весем из университета, вначале уверенно встал на след, но затем потерял его – Саник несколько раз пересекал рыночные площади, на которых след легко терялся среди других. Оридана отказалась от ужина, выгнала прислугу, поругалась с дядей и плакала в своих покоях, представляя страшные картины того, что может поджидать ребенка на улице. Самым страшным из представлявшегося принцессе, выросшей в тепличных условиях, были голод и темнота. Ей казалось, город, как пресловутые дворцовые часы с Океанским творцом, за трезубец которого она зацепилась в детстве, затягивает Саника в свое жерло с целью перемолоть его тонкие косточки. Пожалуй, впервые в жизни с тех самых пор, как была ребенком, она испытывала настоящий, выворачивающий душу страх. Принцесса не переживала так, даже направляясь в Ласурию для знакомства с принцем. Тогда официальный протокол лишь слегка волновал ее мысли, вовсе не занимая места в сердце, а маленький коричневый щен с белой кисточкой на хвосте, кажется, занял его целиком!

   После ужина в покои Ориданы тихо зашла Бруни, устроилась рядом с лежащей на кровати принцессой и молча обняла, гладя по голове, как маленькую. Ей ли было не знать этого отчаяния – отчаяния потери любимого существа, без которого сердце отказывается ворочаться в груди, а глаза – смотреть вокруг. И все застилает серой-серой дымкой, и ты теряешь в ней себя, испытывая бесконечную выматывающую душевную боль.

   - Вы быть правы… Саник – не игрушка! Он – живое, умное! – всхлипывая, заговорила Оридана. – Я – плохая для него! Но хочу быть хорошей… мамой! Как сделать?

   Бруни невольно положила ладонь себе на живот, и тот отозвался легким толчком. Как быть хорошей мамой? Она в последнее время тоже часто задавала себе этот вопрос.

   - Наверное, любить, - ответила она, - просто любить и… терпеть. Нам для детей нужно терпение, а им от нас – любовь. Вот и весь секрет.

   - Ох… - прошептала принцесса и заплакала горше прежнего.

   В дверь постучали.

   - Никого не принимать! – всхлипнула Оридана, однако створки уже открылись, впуская Его Высочество принца Колея.

   Бруни поспешно встала и отошла к окну, сомневаясь, стоит ли оставлять принцессу в таком состоянии наедине с ее непредсказуемым супругом.

   Колей, подойдя к кровати, поклонился Оридане. Та отвернулась.

   - Я зашел сказать, как сожалею о вашей пропаже, моя дорогая, - покосившись на Бруни и явно подражая отцу, сказал он, - но верю, что мальчишка найдется. И еще хочу сообщить вам, что не буду возражать против вашего опекунства над ним.

   Он пошел прочь из комнаты, однако на пороге оглянулся, встретился глазами с Бруни. В ее взгляде было недоверие, в его – вызов.

   - Хочу, чтобы вы знали… - снова посмотрев на жену, произнес принц и вышел.

   Оридана затихла – то ли устала плакать, то ли была сильно удивлена.

   Бруни выглянула в окно и вдруг увидела под разлапистой яблоней, что окружали аптекарский огород мэтра Жужина, мерцающий огонек. Как будто некто, стоя там, то закрывал, то открывал дверцу потайного фонаря. В сердце толкнулась надежда.

   - Я сейчас вернусь! – воскликнула она и выбежала из комнаты, мимо изумленных гвардейцев в голубых мундирах Колеевского полка, охраняющих вход в покои гаракенки, по пустынным коридорам, полным теней, сквозняков и редкого света магических светильников.

   На улице было прохладно, однако Бруни бросило в жар, когда она, подойдя к яблоне, увидела фигуру в темном плаще с капюшоном.

   - Приятно иметь дело с умной женщиной, - скидывая капюшон и улыбаясь, сказал Григо Хризопраз, протягивая ей скулящий комочек с белой кисточкой на хвосте. – Держите вашу пропажу! Скажете – сам пришел.

   Бруни прижала к себе сжавшееся тельце. Оборотень поглядел на нее круглыми глазами, в которых плескалась тоска. Он был испуган, голоден и устал, однако самым страшным оказалось одиночество, возможность отвыкнуть от которого ему подарила смешная и резкая принцесса из Гаракена.