Революшен

– В том-то и дело. В жертву абстрактного прогресса, мы готовы отдать все живое, что в нас еще есть.

– И как вы себе представляете человека вне психологии или человека без психологии. Что будет с нами, если вы вычеркните психологию из наших учебников. Человеку станет лучше?

– Лучше – это еще не значит, что хорошо. Нас расчертили, мир расчертили, науки плодятся, как кролики. Имеем мы результаты? Конечно. Конвейер – да, телевизор – да, хлеб? – кушай, зрелище? – пожалуйста. А что с нами самими? Нас остается все меньше, и меньше. Мы разбиты по гороскопам, по типам характера, по типам личности, по IQ и EQ. У нас общественный статус, у нас потребительские корзины. Скоро будет достаточно заполнить анкету на двух страницах А4 формата, что бы человек поместился в ней во весь свой рост. Отпечатков пальцев не нужно будет. И это не потому, что психологи нашли универсальную формулу, а потому что человек сдулся до формул. А если что-то и осталось снаружи, то добро пожаловать к психологу. Он тебе расскажет, что ты ни в чем ни виноват, отчистит от детских переживаний, от прочих уродств, отведет тебя назад в стойло, включит телевизор и жуй себе солому. Если это не поможет – добро пожаловать к психиатру. Там уж тебе распутают и вены и извилины.

– Подождите, мне кажется, вы увлеклись. Что бы вы ни говорили, но психологи помогают людям жить. Они, действительно помогают людям выжить в нашем суровом мире.

– Помогают избавиться от самих себя?

– А разве не наоборот? Не раскрывают человека, как личность, снимают комплексы, раскрывают истинную индивидуальность?

– Человек может раскрываться как личность, только когда он – личность, а ни когда ему подобрали нужную маску. Раньше человек исповедовался перед Богом, теперь перед психологом. Человеческую душу переваривают и превращают в дерьмо. Это формула изначальна для психологии. Таким патологическим сволочам, как Зигмунд Фрейд, вручили на тарелочке карт-бланш, скальпель, на то, что бы он со своими грязными туфельками, и, потными от извращенности, лапками, влез в наши души. Он переварил нас полностью. Он переварил все, что в нас действительно есть, все, в чем мы действительно интересны. На входе – индивидуальность, на выходе – здоровье. Здоровье – это счастье, здоровье – это вера, надежда и любовь. Вам не муторно от этого? Человека свели к пошлости, человек стал пошлостью. Человека не стало. Осталась только его сексуальные переживания. "Человек выпрыгнул с балкона из-за Эдипова комплекса. Аминь". Эти умники сводят душу к следствиям. "Маша не дала – написал Героическую симфонию, Надя дала – написал "Фауст". Человек ради здоровья превратился в дерьмо, только потому, что дерьмо меньше болеет. Нет души, есть куча рефлексов, навозная куча рефлексов. Человека разложили по частям и части пожрали целое. Браво, господин Фрейд. Человечество превратилось в ваше дерьмо. Вы сделали это. А, по-моему, ради таких докторов, как Фрейд, стоило бы придумать инквизицию. И я думаю скоро инквизиция вернется. Огоньки уже загораются.

– Но вы же не можете отрицать, что за счет современной науки мы достигли большого прогресса. Люди меньше стали страдать, стали комфортней жить. Разве это не достижение?

– Нам просто не с чем сравнивать собственные достижения. Кроме наших достижений ничего нет. Поэтому, все, что нам дают, мы считаем достижением. Но если каждый из нас сделает всего два шага вверх, то, что от нас останется? Всего два шага не в том направление и нас уже нет. Вам не страшно? И что делать нам, тем, которым страшно, тем которым, действительно, страшно?

– И что же вы предлагаете? Как вы собираетесь выражать свой протест?

– Мы не собираемся выражать протест. Когда тебя бьют в морду, вся твоя индивидуальность сводится к удару в ответ или бегству. В протесте, может быть, меньше индивидуальности, чем в терпении или бегстве. Какой смысл протестовать против Америки, против McDonald'sа и CNN, против всей этой херни? Тот, кто протестует – не существует без своего врага, тот уже побежден.

– Хорошо, хорошо. Вы очень красноречивы. Допустим, что я понял вашу позицию, но давайте вернемся к слову «Революция». Слово красивое, но непонятное. В чем именно вы видите свою революцию? Неужели только в борьбе против психологии?

– Нет. Просто психология является слабым звеном нашего времени, современного мира. А мы не любим современный мир, не любим, потому что он слишком уж современен. Хотелось бы сбить с него однозначность. Но это сложно сделать воюя в лоб в лоб. Поэтому на помощь приходит тактика. Психология, по нашему убеждению, слабое звено современного мира. Поэтому мы боремся с психологией. Мы хотим увидеть будущее, новую эпоху. Хотим прикоснутся к ней. Отвечая на ваш вопрос: наша борьба – есть борьба против современной цивилизации. Мы хотим ее разрушить.

– Я все время слышу слово «против», интересно было бы узнать, за что вы боритесь? Что вы собираетесь построить, разрушив нашу цивилизацию?

– Это сложный вопрос. Дело в том, что мы воспринимаем психологию и все сопутствующие ей идеологии, ни как определенного врага мешающего нам достигнуть Страны Обетованной. Нет, для нас цивилизация – это стена, забор, сквозь, который ничего не видно. Нас размазало по этому забору. Мы стали плоскими, как наклеенные на стенку, постеры. Мы хотим сделать дырку в заборе, потому что, кроме забора ничего не осталось. Поэтому главное для нас это разрушить забор. Я просто хочу увидеть будущее.

– И на что оно будет похоже?

– Мне самому интересно.

– Ваша революция по масштабу должна быть всемирной?

– Конечно. Любая революция всемирна.

– То есть ваш революционный комитет должен стать всемирным?

– Не обязательно. Даже наоборот. Эта стена всюду. Если она треснет в одном месте – она треснет везде.

– Всемирная революция в отдельно взятом городе?

– Да. И вы напрасно ухмыляетесь. Все всемирные революции происходят в отдельно взятых городах.

– Вы действительно верите в свою победу?

– Да. Дайте мне тысячу баксов и я переверну мир…

Сергей прошел на кухню, по-хозяйски открыл холодильник и достал банку пива. Алеша в трусах и майке просеменил следом и сел на табуретку. Было 11 утра. Алешу подняли с кровати. Он еще не умывался. Сергей отхлебнул пива и решительно произнес:

– Революция.

– В смысле? – не понял Алеша.

– Просто революция. Я вчера объявил революцию. Читай.

Сергей протянул другу свежий номер "Площади Свободы" со статьей "Революция по-тольяттински". Алеша прочитал заголовок, посмотрел на подпись и убедился, что это написал его друг.

– Сейчас читать? – спросил Алеша.

– Не обязательно, – ответил Сергей, – прочитаешь на досуге. Тебе неслыханно повезло. Сам автор этого фундаментального интервью стоит перед тобой и готов лично тебе объяснить тайный смысл произнесенного.

– Ко мне через два часа должен клиент прийти, и я хотел бы к тому времени отчистить от тебя помещение. Надеюсь, ты не надолго.

– На всю твою оставшуюся жизнь. На сколько клиент?

– На штуку-полторы баксов, – сказал Алеша. – Правда, я не понял, что он хочет.

– Деньги симпатичные. Мужчина?

– Судя по голосу – да. Что еще за революция? Кто у нас нынче буржуи?

– А ты угадай?

– Бандиты-капиталисты?

– Бери выше, – сказал Сергей.

– ГосДума, и прочая фигня, типа Путина?

– Бери выше, дорогой.

– Хорошо. Америка и гамбургеры?

– Выше, выше и выше. Ладно. Не насилуй мозги, – радостно произнес Сергей. – Просто история заканчивается, приходит Новый Мир, абсолютно другой, без рекламы, Интернета и прочей виртуальной хрени, без Америки, без глобалистов, без пацифистов, без всех альтернатив на 2 квадратных метра свободы. Через полтора шага вся многовековая цивилизация легким движением руки смоется в унитаз?

– Может быть и так. Ты-то здесь причем? – усмехнулся Алеша.

– Дело в том, что история любит героев. Я записался добровольцем. Я написал статью, в которой провозгласил революцию и эта статья напечатана. Отсчет пошел.

– Ты знаешь, какой тираж этой газетки?

– Тираж, дорогой мой Алеша, это терминология вчерашнего времени.

– Подожди. Я тоже возьму пиво, а то что-то не очень въезжаю в твое словоизвержение.

Алеша достал себе банку джин-тоника.

– Слушай дальше, – увлеченно продолжил Сергей. – Цивилизации умирают не оттого, что они стали старыми – больными и у них больше ни на что не встает. Цивилизации умирают, потому что им на смену приходит нечто новое, более сильное. Моя статья направлена не против сегодняшней цивилизации. Она взывает к будущему, которое уже совсем рядом. Оно уже есть, но оно за забором, за высоким и крепким забором. Я просто начинаю долбить в этот забор. Со всей дури, но не бессмысленно. У меня было откровение. Я нашел слабое звено нашей цивилизации. А когда бьешь по слабому звену, вероятность успеха возрастает в миллион раз.

– Что такое слабое звено? – спросил Алеша, пытаясь въехать в новую причуду друга.

– Слабое звено – психология. Я стукнул и жду ответа.

– Понятно, очередная околесица. Думаешь, заработаем копейку? – спросил Алеша.

– Может быть, копейку, может быть, две. Тебе никогда не хотелось вскарабкаться на волну? Знаешь, как я подписался в этом интервью? Глава Революционного Комитета.

– Круто, – засмеялся Алеша. – Надеюсь, это виртуальный комитет или у тебя уже толпа продвинутых уродов.

– Пока весь народ это – я. С народом много хлопот. Думаю, громкого имени будет достаточно.

– А как же революционные массы?

– Так это не та революция, где массы, – убежденно сказал Сергей. – Это просто провокация, удар головой об стенку. Не надо никаких мальчишей -кибальчишей. Достаточно статьи в газете. Просто маленькой статьи, которая за шкирку вытащит джина из бутылки. Что бы вытащить джина достаточно потереться о стекло. Представь себе, ты да я и всемирная история – на одном развороте. Не возбуждает?

– Я-то здесь причем? – спросил Алеша.

– Так я же сказал, что тебе повезло. Ты – второй член нашей великой организации.

– Второй член? Это уже извращение. И что я должен делать?

– Ты должен просто слушать мои бредни и кивать головой.

– А срок потом на двоих поделим?

Сергей засмеялся и полез в холодильник за новой бутылкой пива.

– А с чего ты взял, что психология – слабое звено? – спросил Алеша.

– Голос с неба, – усмехнулся Сергей.

– А может с какого-нибудь другого места?

– Я уверен. Просто я уткнулся в забор. С тобой такое случалось? Посмотришь вокруг на всю эту ежедневную карусель и не видишь ничего кроме забора, потому что на самом деле ничего, кроме этого забора и нет. Но раз есть забор, то в нем обязательно должна быть дыра. Еще не придумали такие заборы, что бы в них не было дыр. И я просто вдруг понял, что наша горячо любимая психология и есть эта дыра в заборе. И что если хорошенько эту дыру потревожить, вся стена треснет и рухнет.

– А ты уверен, что будущее стоит того, что бы его вызывать? Может быть, нас в этом будущем не будет?

– Может быть, но я все равно хочу его увидеть, – ответил Сергей, – то, что я вижу каждый день, мне надоело. Мне кажется, что если будущее откликнется, то у нас и через нас наступит Ренессанс, эпоха Возрождения. Представляешь, в Тольятти появятся разные Микеланджелы и Алигьери. И, главное, посреди всего этого благоухания – мы в пижамах и с пивом…

…– Насколько мне известно, с самого начала в вашей революционной борьбе вам активно помогал ваш друг Алексей Боткин? – спросил майор.

– Нет, не активно, – ответил Сергей, – мы просто друзья. Мы всегда друг другу помогаем. Он известный фотограф. Когда мы стали готовить рекламную кампанию, он немного помогал мне в креативе и бесплатно, на общественных началах, фотографировал Свету. Его не очень заинтересовала сама идея. Он помогал мне, только потому, что он мой друг. Постольку поскольку.

– Хорошо. А что вы скажите о предпринимателе Максиме Синицине. Почему он стал вашим спонсором?

– Не знаю. Просто захотел.

– А где он сейчас, вы случайно не знаете?

– Нет – опустив глаза, ответил Сергей.

– Говорят, он ушел в монастырь? – спросил следователь.

– Не знаю. Ничего. …

Зазвонил телефон. Алеша открыл глаза. На часах было 9 утра. Алеша посмотрел на определитель номера. Звонили с телефона-автомата. «Надо было купить телефон с автоответчиком», – подумал Алеша и снял трубку.

– Я никого не разбудил? – раздался в трубке веселый и полный загадочного оптимизма голос Сергея.

– Кроме меня, – без интонации буркнул в трубку Алеша.

– Ты один?

– Абсолютно.

– Короче, давай через полчаса в "Пепси" у "Восхода". У меня новость на кучу банкнот.

Алеша поморщился.

– Может быть, делатель куч, до меня добредешь? – спросил он.

– Какое на фиг к тебе, – возразил Сергей, – пора выходить на улицы и строить баррикады. К черту там разные диваны, кровати и комнаты.

Алеша молчал.

– Аллёу, – смеясь, сказал Сергей, – обувай штаны и навстречу солнцу. На дворе лето. Короче, я жду.

Сергей повесил трубку. Алеша пошел умываться. Через 15 минут он уже был на улице. Летнее кафе с огромным логотипом "Пепси-Колы" было в 15 минутах ходьбы. Алеша успел выкурить сигарету. Кафе было пустым. Сергей сидел у самой ограды. На столе одиноко стояла большая кружка пива, а на одноразовой пластиковой тарелке лежала ощипанная сушеная рыба.

– Привет, партайгеноссе, – сказал Алеша, садясь напротив.

Сергей поздоровался.

– Пиво, рыба, бомба в кармане – джентльменский набор террориста? – усмехнулся Алеша.

– Я рад, что ты уже проснулся. Как твой заказ на полторы штуки?

– Нормально, – ответил Алеша, – завтра съемка. Но ты на эти деньги даже не рассчитывай. Это мое.

– Опять купишь себе лампочку?