— Все только на первый взгляд кажется случайным.
— Вы серьезно так считаете?
— Да. И вот вам доказательство. Знаете, Мила, я таки не выдержу и скажу напоследок, — улыбнулся Константин. — Все-таки в первую очередь я — профессионал, а потом мужчина, собеседник. Отсюда и мое предложение… У вас на редкость фотогеничное лицо, прекрасная дикция. Вы созданы для телевидения. Никогда не мечтали об этом? — проницательный взгляд профессионала привел Милу в трепет.
— Честно говоря, нет, — улыбнулась она, чувствуя, как румянец покрывает щеки.
— Попробуем? Мне нужно ваше лицо.
— Вы серьезно? — Мила подняла брови и усмехнулась. — Мне уже не двадцать. Я не гожусь для рекламных акций.
— Этого не скажешь, если вы о том, как вы выглядите.
— Спасибо.
— И вообще-то это устарелый взгляд на современную индустрию развлечений и информации, перестав улыбаться, произнес Хлебников. — Мне нужны вы, Мила. Вы, ваш голос, манера держаться, ваша улыбка.
— Это предлагает профессионал, а что нужно мужчине, собеседнику? — не сводя пронизывающего взгляда с Хлебникова, напрямую спросила Мила.
— Отвечу откровенностью на смелость. Я был бы рад видеть вас лицом своего канала. Это все.
— Значит, это серьезный разговор? — Мила почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки. Она давно так не волновалась.
— Абсолютно серьезный, без подтекстов.
— Не могу поверить! Сейчас я проснусь и увижу рядом на подушке лицо мужа.
— Мы отчаянно бодрствуем который час на этой затянувшейся вечеринке.
— Я должна подумать.
— Хорошо.
— Что я должна делать? — спокойно, стараясь не показать, как велико волнение, спросила Смыслова.
— Во-первых, вот вам мой телефон. Во-вторых, в любое время приезжайте на телецентр. Назовете свою фамилию и получите пропуск. Я дам указание редакторам. Если решите — незамедлительно звоните и приезжайте. Думаю, мы начнем с новостей…
— Ведущая новостей…
— Да. А потом, надеюсь, у вас появятся интересные идеи.
— Обязательно появятся, — улыбнулась Мила.
— Смыслова — это псевдоним?
— Нет, — Мила закурила, пытаясь унять дрожь в пальцах, сжимающих сигарету, — это моя фамилия по мужу.
— Прекрасно, даже придумывать ничего не нужно, — Хлебников поднялся, застегнул пуговицу пиджака. — До встречи, Мила Смыслова. Надеюсь, вы из тех, кто не откладывает серьезные дела в долгий ящик.
Миле казалось, что все это происходит не с ней. Глядя на удаляющуюся высокую, стройную фигуру генерального директора телекомпании, она поймала себя на том, что не может сосредоточиться. Мысли разбрелись по далеким уголкам ее сознания, и очередной бокал шампанского не способствовал просветлению в голове. Мила держала дежурную улыбку, общаясь с нужными людьми. В конце концов, она пришла на эту вечеринку главным образом для того, чтобы решить несколько производственных вопросов, связанных с журналом. Ей всегда это легко удавалось. Непринужденная обстановка способствовала возникновению желания идти навстречу — это было проверено опытом. Но Хлебников с его заманчивым предложением лишил Милу покоя. Воспоминания о недавнем разговоре затмили все, проблемы журнала поблекли.
Смыслову заинтересовали совсем другие вопросы. Например, она вдруг попыталась представить себя в роли любовницы Хлебникова. Несмотря на уверения в чисто деловом характере его предложения, Мила ему не верила, она не сегодня родилась. Однако перспектива нарушить равномерное, устоявшееся течение семейной жизни не слишком испугала ее. Ничего неприятного она не ощутила. Так — издержки производства. Не она первая, не она последняя. Мила абсолютно спокойно думала об этом — и это стало для нее самой откровением. За все время замужества она ни разу не изменила мужу. Не изменяла даже в фантазиях, не то что в реальной жизни. Может быть, просто потому, что ей не нужны были другие мужчины. Не интересовал ее и Хлебников. Она могла восхищаться его манерами, умом, способностью увлечь за собой, да и только. Смыслова все чаще ловила себя на мысли, что эти пресловутые близкие отношения ей, например, чаще мешают. Даже Максим с годами как сексуальный партнер все меньше интересовал ее. И вообще, она бы с готовностью перешла с ним на отношения, лишенные необходимости близости, что-то вроде брат — сестра, понимание, взаимовыручка. Конечно, высказывать такую мысль вслух Мила не решалась. Мужчине обязательно нужно знать, что его женщина готова предоставить ему свое тело для любовных утех. Максим не являлся исключением. Однако он был не настолько глуп и слеп, чтобы не заметить, как постепенно постель становится чем-то из ряда вон выходящим в его с Милой отношениях. Все реже, все проще, да и желание в основном одностороннее. Холодок между ними веял уже давно, но Смыслов не хотел задумываться о его истинных причинах. Максим списывал раздраженность и равнодушие жены на ее извечную занятость, усталость, на расшатанные нервы. Он любил Милу, продолжая оправдывать ее даже тогда, когда ее неправота, отчуждение были слишком явными. Философски относясь к правилам, существующим в их семье, Максим довольствовался тем, что она позволяла ему быть рядом. Иногда, правда, в его голове возникали и другие мысли: сколько будет продолжаться такое положение вещей? Сколько еще им быть вместе? Можно ли назвать полноценной их семью? Сколько он выдержит? Именно ему было тяжелее всех, потому что Кирилл купался в отцовской любви и заботе, Мила получала удовлетворение от любимой работы, а что оставалось ему? Да, у него тоже есть работа, есть признание в научном мире, но никогда обожаемая Смысловым математика не занимала первое место. Максим всегда знал, что он, во-первых, однолюб, а во-вторых — семьянин. Ему не нужно ничего, кроме покоя и стабильности в доме. Он был бы так счастлив, зная: и Мила дорожит тем, что так небезразлично ему. Но все было как было. И в этой реальности Максиму часто становилось грустно и тяжело на душе. Смыслов переключал свое внимание на более приятное. Это было легко сделать, потому что у него, кроме Милы, на свете был еще один любимый человечек — сын. Этой отдушины Максиму пока было достаточно. У него есть Кирилл — это немало. Это почти все, его счастье и радость…
Для Милы же все это было связано только с работой. Все ее мысли были направлены на то, чтобы совершенствоваться, развивать любимое дело, работать до изнеможения. Телевидение было очередной сказкой, в которой ей могла достаться главная роль! Даже работа в журнале не захватывала ее настолько, а ведь тогда Мила была уверена, что выкладывается на все сто. Нет, только теперь, попав в стихию эфиров, суеты записей, бесконечных встреч с коллегами на совещаниях, она поняла, что вот оно — ее дело! И она должна стать здесь первой! На что она была готова ради этого? Пожалуй, ничего нового и придумывать не нужно — работать до изнеможения. Она привыкла делить окружающее пространство на две части: первая — связанная с профессией, самая единственно важная, вторая — все остальное. В этой части не было ничего жизненно необходимого, она была просто дополнением к первой, дань традициям. Ради того, чтобы продолжать двигаться вверх, Смыслова даже была готова внести кое-какие поправки в свои принципы. Мила ощутила, что предложение близости с таким мужчиной, как Хлебников, могло быть отвергнуто ею с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Но, как показало время, ее готовность была напрасной игрой воспаленного воображения, вдруг решившего мыслить стандартно. Фантазиям Милы не суждено было воплотиться в жизнь: Хлебников ни разу — ни словом, ни взглядом — не отошел от чисто деловых отношений, которые на долгие годы сложились между ними. Он не солгал ей при их первом серьезном разговоре. От Смысловой ему было нужно только профессиональное мастерство. Он ценил ее невероятное трудолюбие, полную отдачу делу, ее открытое, красивое лицо, легко удерживающее многомиллионную аудиторию телезрителей.
— Кажется, получилось! — рейтинг вечерней программы новостей рос день ото дня все выше и выше. Хлебников был благодарен случаю, позволившему заполучить такой бриллиант. Отшлифовывать его принялась целая команда дизайнеров, визажистов, модельеров. Так что через несколько прямых эфиров Мила выглядела совершенно потрясающе!
Теперь Кирилл чаще видел маму на экране телевизора. Красивая, уверенная, улыбчивая, она вызывала восхищение сначала у его одноклассников, потом — однокурсников. Кириллу завидовали, а мальчику хотелось видеть маму дома, почаще разговаривать с ней, видеть, как она готовит для всех обед, печет воскресный пирог. Но ничего этого в жизни Кирилла не было. Мама была слишком занята, слишком известна, чтобы снисходить до борщей, вечерних чаепитий, общения в кругу семьи. Зачастую он еще спал, когда Мила уезжала на работу в студию, и уже спал, когда она возвращалась. В душе у мальчика образовалась зияющая пустота, которую он заполнял, как мог, а Мила не задумывалась над тем, что ее распорядок дня совершенно не предусматривает время на общение с сыном. В сумасшедшем ритме съемок, прямых эфиров, записей новых программ для такой «мелочи» не было места. Для нее не существовало выходных, праздников, отпусков. Если бы не прекрасные отношения с отцом, Кириллу пришлось бы совсем невмоготу. Он переживал, тайком плакал, не находя возможным обсуждать свое негодование по поводу равнодушия матери даже с отцом. Кирилл умом понимал, что не должен обижаться на нее, но сердце предательски щемило всякий раз, когда он видел ее на экране такую красивую, уверенную в себе, сияющую.
Со временем сын привык и стал даже тяготиться присутствием матери, когда она все-таки находила время для общения. Кирилл взрослел, существуя с Милой словно в параллельных мирах. Мимо нее проходили его болезни, первые приключения, неудачи и разочарования, первая любовь. Она едва находила возможность приблизиться к порогу, за которым начинались заботы о сыне, его уже становившиеся взрослыми проблемы. Мила так и не стала близка с ним, успокаивая себя мыслью, что она занималась тем, ради чего, собственно, и появилась на свет, а у мальчика есть любящий отец — отдушина для Кирилла. Это не так уж мало, и для воспитания будущего мужчины важен пример именно отца. Мила знала, что Максим — человек, от которого у Смыслова-младшего никогда не было секретов. Вместе они всегда решают любую проблему. Они понимают друг друга. Максим — прекрасный отец, и, пока он был рядом, Мила спокойно забывала обо всем, что не касалось ее работы. Смыслова понимала, что с каждым годом все больше отдаляется от сына, но слишком уж много сил, времени, нервов вложила она в свое любимое детище, чтобы теперь останавливаться и пытаться что-то изменить.
— У Кирилла скоро выпускной… У Кирилла защита курсовой… Родителей приглашают на защиту дипломной работы. Ты будешь? — Максим пытался держать Милу в курсе самых глобальных событий. Он настойчиво напоминал о них, и тогда она понимала, что ее присутствие жизненно необходимо, но ей всегда было нелегко сломать свой деловой график.
— Макс, я знаю, что поступаю, как эгоистка, но ведь ты знаешь, у меня новый цикл программ об эмигрантах. Предстоят командировки.
— Мила, ты можешь иногда вносить нас с Кириллом в свое расписание?
— Могу, но не в этот раз.
Шло время, и Максим снова напоминал о своем существовании, о проблемах Кирилла.
— Макс, у меня полный цейтнот!
— Снова? А мы, Мила? А наш сын, наш дом? — Максим в который раз убеждался, что его слова ничего не изменят.
— Я спокойна за дом, Кирилла, потому что у меня есть ты, — ослепительно улыбалась Мила. — Ты есть, а значит, и с домом, и с сыном будет полный порядок.
Максим действительно отдавал всего себя сыну, окружая Кирилла любовью и вниманием за двоих. Он делал это без напряжения, понимая, что по-другому нельзя. Он сам выбрал такие отношения, его никто никогда не принуждал. При этом Смыслов продолжал безоглядно любить Милу, гордился ее успехами. А Кирилл, настолько походивший на нее внешне, вызывал в нем не менее глубокие, искренние отцовские чувства.
Годы мчались с невероятной скоростью. Очередная ступень взросления Кирилла была преодолена без маминого внимания. Маленький мальчик превратился в угловатого подростка, потом — в высокого кареглазого юношу, однажды заставшего отца врасплох:
— Пап, я хочу познакомить тебя со своей невестой.
— Да? — Смыслов почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Чувство тревоги, ревности, страха смешались воедино, делая его немногословным. Слов не было. Ожидание скорых перемен нахлынуло леденящей волной. Видимо, его мысли отразились на взволнованном лице, потому что Кирилл мягко опустил ладонь на его плечо. — С невестой? Познакомить меня?
— Ну, ты что, па?
— Ничего. Я готов знакомиться.
— Завтра пойдет?
— Конечно, но мама в командировке, — неуверенно произнес Смыслов, зачем-то надеясь отодвинуть день знакомства. — Нужно, чтобы и она была дома. Это было бы правильно.
— А при чем тут мама? — искренне удивился Кирилл. — Ты ей все расскажешь, если у нее, конечно, будет время на такие мелочи.
Кирилл впервые позволил себе открыто язвить в адрес матери, а Максим не нашелся, как остановить его. Открытая неприязнь Кирилла даже порадовала его. Но в следующее мгновение Смыслову стало совестно. Что-то безнадежно потеряно в его с Милой отношениях, если он так реагирует на обидные слова сына. И все-таки Максим промолчал, не став ничего менять в планах Кирилла. На следующий день Катя впервые перешагнула порог их квартиры, а еще через месяц молодежь сообщила Смыслову-старшему, что собирается подавать заявление.
— Давайте завтра за ужином все обсудим, — предложил Максим, но Кирилл снова покачал головой. — Я не имею ничего против, но…
— Если ты намекаешь, что к нам присоединится мама, то это ни к чему, — улыбаясь, иронично заметил он. — Мама живет более глобальными проблемами.
— Кирилл, зачем ты так о маме? — Катя встала на защиту Милы.
— Милая моя будущая супруга, послушай, — беря ее ладони в свои, Кирилл посмотрел ей прямо в глаза. — Ты еще получишь возможность во всем разобраться самостоятельно. А пока будь умницей и не спорь со мной.
— Но ты говоришь о Миле Николаевне! — Катя недоуменно переводила взгляд с Кирилла на Максима Сергеевича. — Эта женщина, которой я не перестаю восхищаться! Я буду счастлива познакомиться с ней как можно скорее.
— Жаль только, что она не испытывает по отношению к тебе ничего похожего, — недовольно пробурчал Кирилл.
— Откуда ты знаешь? — не сдавалась Катя.
— Дети, не спорьте! — вмешался Максим. — Это глупо, в конце концов. Что за тему вы выбрали? Мы говорим о серьезных вещах, а не о детских обидах.
— Пап, ты, как всегда, прав. Тогда мы поручим тебе поставить маму в известность о предстоящем событии. Сам факт его существования будем считать решенным. Хорошо? — Кирилл поцеловал Катю и поспешил перевести разговор на другую тему.
О предстоящей свадьбе Мила все же узнала в один день с Максимом. Новость была слишком важной, чтобы Смыслов-старший откладывал ее до следующего утра. В этот день он решил не ложиться, пока не дождется ее возвращения с работы. Она позвонила около одиннадцати, сообщив, что заскочила на часок к Ире — единственной подруге, на которую у Милы всегда находилось время.
— Ты снова у Хмелевской?! — Смыслова очень хорошо помнила, что была удивлена сухостью и едва сдерживаемым раздражением в голосе мужа.
— Почему ты так странно разговариваешь со мной? — Мила представила себе недовольное лицо Максима и покачала головой.
— Не по телефону.
— Ложись спать. Не жди меня. Утром все обсудим.
— Не утром, а сегодня. Я сейчас заеду за тобой, — решительным тоном сказал Максим и быстро положил трубку. Он знал, что на том конце телефонного провода Мила сетует на то, что дала о себе знать. Она не пыталась скрывать этого, когда через полчаса он стоял в прихожей Иры Хмелевской, помогая жене надеть пальто.
— Мила, ну куда вы спешите? Дети малые плачут? — хозяйка пыталась задержать их. — Мы так не договаривались. Останьтесь.
— Нет, дорогая, спасибо. Мужчина, появившийся в нашей тесной компании, не позволит душевному разговору литься так же непринужденно, как было до его появления, — витиевато высказалась Мила, бросая косые взгляды на мужа. — В следующий раз продолжим.
— До свидания, — Максим улыбнулся и, обращаясь к Ире, заметил: — Приятно, что хоть с кем-то Мила говорит по душам. Такой собеседнице могу только позавидовать…
— А она с кем угодно, и с тобой с удовольствием побеседует, — ни с того ни с сего произнесла Мила, устраиваясь на переднем сиденье рядом с Максимом.
— Кто? — он вставил ключ в замок зажигания, прислушиваясь, как, поперхнувшись, двигатель заработал.
— Ира.
— Да? — Смыслов был польщен. Его слова в кои-то веки привлекли внимание. Это было похоже на ревность. — Обязательно воспользуюсь.
— Попробуй.
— Знаешь, я ведь тоже человек. Я мужчина, у меня есть чувства, я могу страдать и иногда мне нужно с кем-то об этом поговорить. У тебя никогда нет на это времени.
— Что за тон, Макс? Это ирония или что-то еще?
— Что-то еще, — Максим включил фары и осторожно тронулся с места. Он знал, что за всю дорогу Мила больше не проронит ни слова, отвернувшись от него к окну. Нужно было как-то разрядить обстановку, потому что дома предстоял разговор о намечающейся женитьбе Кирилла. Нужно, чтобы оба находились в нормальном расположении духа. Максим постарался придать голосу самое нейтральное звучание и поинтересовался: — Как дела? Что-то случилось?
— Нет, все в порядке. Почему ты решил, что у меня проблемы? — не поворачиваясь, спросила Мила.
— Простой вопрос вызывает у тебя странную реакцию.
— Ничего странного.
— Обычно ты появляешься у Ирины, когда нужно выплеснуть неприятности. Я очень наблюдательный и внимательный супруг.
— Твои наблюдения неверны. Мы просто давно не виделись. Это ведь не считается преступлением.
— Пусть так.
— У меня все в порядке. Все хорошо, — в напряженном голосе Милы звучали усталость и нежелание разговаривать.
— Тогда я не буду откладывать. Знаешь, я решил сказать прямо сейчас, — Смыслов вдруг набрался духу и выпалил все по поводу предстоящих перемен в жизни Кирилла. Прошло достаточно времени, чтобы хоть как-то отреагировать на услышанное, но Мила продолжала молча следить за дорогой. Максим спросил с удивлением: — Ты поняла, о чем я?
— Конечно.
— И что?
— Мальчик вырос, — Мила достала сигарету и, зажав ее в зубах, нажала прикуриватель. — Я рада, что он нашел свою вторую половинку.
— Это все?! — Смыслов опешил.
— Нет, не все. Ему нужна квартира, отдельная квартира, — задумчиво произнесла Мила, сделав глубокую затяжку. — Решено, я куплю ее. Это будет наш свадебный подарок сыну.
— Ты не спросишь, понравилась ли мне его девушка и что я вообще думаю по этому поводу?
— Нет, зачем? Неужели ты будешь против? — впервые за дорогу, Мила повернулась лицом к мужу. — Это выбор твоего единственного сына. Нужно принять его. Ты согласен?
— Приехали, — не отвечая на вопрос, отрешенно произнес Максим. — Я поставлю машину на стоянку и приду.
— Я могу уснуть, — запахивая полы пальто, сказала Мила. — От Кирилла подробностей не дождешься, а я должна быть в курсе его выбора. Немного деталей не повредит. Ты просветишь меня?
— Мне девушка понравилась, — коротко ответил Максим.
— Это означает, что она похожа на меня? — кокетливо улыбнулась Мила.
— Надеюсь, что нет.
— Ничего себе!
— А что ты хотела услышать? — возмутился Смыслов. — Выходи, пожалуйста. Иди и ложись спать. Я задержусь: хочу пройтись. Не стану спешить.
— Пройтись? Ночью? Зачем?
— Какая разница? Я начну охранять твой сон на полчаса позже, — Максим выдержал пронизывающий взгляд и нетерпеливо несколько раз нажал на педаль газа. Мила скривила губы и вышла, слишком громко хлопнув дверью.
Она всегда сдерживала свое слово. Во-первых, зайдя в дом, Смыслов застал ее спящей, а во-вторых, через три дня, вернувшись с работы раньше обычного, Мила показала ему ключи от квартиры. Улыбаясь, она ждала реакции.