Серебряный мир

Евгений Сапожинский

СЕРЕБРЯНЫЙ МИР

Книга о фотоискусстве

Тем, кто хотя бы иногда

смотрит вверх

От автора

Для кого я написал эту книгу? И зачем? Хороший вопрос! Началось так: стали приходить какие-то мысли, через некоторое время появились довольно четкие формулировки. Потом эти мысли стали казаться мне умными, и возникла потребность их записывать. Сперва все шло гладко; не напрягаясь, я фиксировал, и любовался своей работой. Потом — каждый пишущий знает, как это происходит — написание текста стало превращаться в наркотик; одновременно с этим разрозненные главки стали как-то упорядочиваться. Пути назад уже не было, и пришлось взяться за дело всерьез. Оказалось, все совсем не так уж и складно. Времени и сил ушло очень много, а каков результат, судить Вам. Так кому же предназначен текст, который Вы сейчас читаете? Как я Вас представляю?

Вы — человек, для которого фотография имеет бо́льшую ценность, чем для прочих снимающих. Вы по-настоящему любите фотоискусство и хотите познать его секреты досконально. И понимаете, что это непростое дело. Фотография — большой кусок Вашей жизни. Возможно, Вы уже одолели много фотографических книг, и с каждым прочитанным фолиантом или брошюркой в Вас растет чувство недоумения, переходящего в досаду: диафрагмы, выдержки, матрицы и объективы, мегапиксели и программы — все это здорово, но почему так мало о фотографии? Ведь когда говорят о живописи, кистям уделяют немного внимания; говоря о музыке, редко обсуждают устройство рояля. Взгляд на фотографию как на искусство, а не как на набор технических приемов, очень редок, и это печально. Даже не печально, а катастрофично: уже сформировалось поколение профессиональных фотографов, для которых Фотошоп — дом родной, их фотографии — гламур даже тогда, когда они снимают помойку, но вот жизни в их снимках — ноль. Обратная сторона медали — массовая фотография, исчерпывающаяся нажатием на спусковую кнопку. Моя книга для тех, кто ищет искусство в себе и себя в искусстве.

«Все это безнадежно устарело», — говорили коллеги, ознакомившись с черновиком. Действительно, теперь мало кто решится священнодействовать при багровом свете под плеск растворов. Однако я писал прежде всего о фотографии, а не о технологии фотографии. На самом деле моя книга о фотографии вообще. И: во-первых, есть еще люди, интересующиеся аналоговой фотографией, нельзя сказать, что их совсем мало, иначе все необходимое для нее оборудование не выпускалось бы; во-вторых, изложенная информация будет полезной и для апологетов «цифр»: работая в Фотошопе, многих эффектов, на которые уходили часы и дни в аналоге, легко добиться за минуты и даже секунды; хотя технологии разные, аналоговые процессы более наглядны и понимание их позволяет глубже постичь цифровую фотографию. Более того, я заметил одну любопытную тенденцию: поснимав на «цифры», некоторым фотографам хочется попробовать себя в аналоге; в фотошколах и других учебных заведениях обучение начинают с традиционной фотографии, и это совершенно правильно. Правда, возникают довольно нелепые проблемы: если пленочную камеру купить не так уж трудно, то поиск копеечного бачка для проявки пленки превращается в головную боль. Ко мне неоднократно обращались с вопросом: не завалялся ли где-нибудь у меня фотобачок? Это полбеды: сейчас, слава Богу, снова стали издавать фотолитературу, но вся эта литература воспевает фотографию цифровую. Мне придется восполнить этот пробел. Нет, аналоговая фотография не умерла, как утверждают. Или?..

Все-таки: что это такое, подведение итогов, попытка помянуть аналог или же имитация этой попытки? Мне просто было приятно писать. Именно об аналоге. Может быть, Вам доставит удовольствие о нем читать.

Почему продвинутые, тем более, считающие себя таковыми, снимают в «цифре»? Это модно. Пожалуй, для массового потребителя снимать проще в аналоге. Тем более для тех, у кого нет компьютера. «Почему Вы хотите купить именно цифровую камеру?» — задаю я вопрос своим клиентам. Никакого вразумительного ответа я до сих пор не получил.

Эта тема залоббирована. В последние годы не издается почти ничего, что могло бы пролить свет на аналог. Работая в книжной торговле, мне довелось увидеть одну-единственную книгу об аналоговой фотографии. Поработав оператором печати, я убедился в том, что большинство, как бы ни говорила статистика, снимает на пленку. О ценах: если за две с половиной тысячи рублей можно купить вполне приличный пленочный фотоаппарат, то эти деньги, потраченные на «цифру», проще пустить на ветер. Более-менее приличный «цифровик» «потянет» как минимум на восемь-десять тысяч, и это будет «мыльница». Негативы можно сканировать; многие фотографы поступают именно так. Так что не спешите: если покупать цифровой фотоаппарат, то только хороший, который сто́ит немалых денег.

Моя книга вроде бы делится на две части: одна посвящена общим вопросам, другая — технике съемки и всего, что с ней связано. Так что кто-то найдет полезные сведения по технике, а кто-то развлечет свой ум. В идеале было бы, конечно, чтоб и то, и другое. «Технические» и «творческие» главы идут вперемешку, их порядок я выстраивал интуитивно. Порядок чтения глав практически не играет роли. Некоторые любят читать по-порядку, другие — как придется. Читайте так, как Вам больше нравится.

Нижеследующие рассуждения рассчитаны на фотографа, имеющего некоторый опыт; в них есть советы и для неофитов, и для профессионалов. Я намеренно не разжевываю общеизвестные понятия, такие, как, например, характеристическая кривая, фокусное расстояние или символы на съемочных схемах. Все это есть в справочниках. Мне не хотелось повторяться, наоборот, хотелось написать книгу на основе собственного опыта. В практике бывает столько неучтенных факторов, что она чуть ли не начинает противоречить теории.

Разные темы затронуты в книге в совершенно разных объемах. Я подробно расскажу об одних и только вскользь коснусь других. Я долго занимался пейзажем и могу говорить о нем бесконечно, но вряд ли способен дать какие-то конкретные советы по его съемке. Пейзаж — штука, которую я не могу осмыслить логически и разложить по полочкам. Это — глобальный кайф, потому что пейзаж воспринимается исключительно правым полушарием. Таким образом, на эту тему сказано мало и не очень вразумительно. Вообще в книге много туманных и вроде бы не относящихся к сути мест и лирических отступлений, но так уж захотела муза. Изрядная часть текста была написана в состоянииs harp minor, когда цена всему небу — копейка. Эта работа является учебником в очень небольшой степени.

Издающиеся ныне книги в основном переводные; они не очень пригодны для нас потому, что совершенно оторваны от реалий нашей загадочной российской жизни (я имею в виду не описание чисто технических моментов, а методику само́й съемки). Даже сейчас, когда Запад стал ощутимо ближе, типично российские заморочки таковыми и остаются, хорошо это или плохо. Несмотря на то, что теперь мы получили свободный доступ к отличной аппаратуре и фотоматериалам, некоторые иностранные рекомендации до сих пор могут вызвать лишь недоумение: в одной прекрасной американской книге глава «Аэрофотосъемка» начинается примерно так: «Приступим к выбору самолета…» Иноземцы не часто советуют что-либо сделать своими руками, обычно они говорят: «Купите то-то и то-то…» В нашей стране другая традиция: гениальные инженерные идеи воплощаются из хлама, и зачастую превосходят заводскую продукцию. Для серьезного непрофессионала это практически единственный путь, так как оборудование стоит фантастических денег. Люди же очень обеспеченные, как правило, не имеют ни времени, ни желания настолько серьезно заниматься фотографией, чтобы получить неординарный снимок.

Фотосправочники (отечественные) можно разделить на два типа: одни предназначены для начинающих — практически все они дублируют друг друга; иные по душе серьезным теоретикам и изобилуют сведениями по физике, химии и математике. Мне придется восполнить эту лакуну, т. е. я постараюсь объяснить некоторые довольно сложные вещи как можно более простым языком, не залезая в джунгли схем, графиков и формул. В общем, книга написана в основном для серьезного фотолюбителя, не очень сведущего в точных науках, но желающего достичь совершенства в своем труде. Успеха Вам!

Благодарности:

Моей матери Анне Николаевне Бойцовой за материальную и моральную поддержку во время работы над книгой;

Моему отцу Владимиру Викторовичу Сапожинскому за помощь в покупке «железа» для загадочного ящика под названием «компьютер»;

Моей дочери Ариадне Евгеньевне Сапожинской за помощь с редактированием;

Ольге Опалевой за подарок этого самого ящика, в котором, правда, пришлось поменять почти все;

Владимиру Харитонову за то, что он заставил сей странный ящик работать, хоть и как-то непонятно.

Если уж начинать, то с самого неприятного: то, что я собираюсь вам преподнести, вовсе не рассказ, а нечто вроде узкопленочного любительского фильмика в прозе, и те, кому довелось просмотреть отснятый материал, со всей серьезностью предупреждали меня, что лелеять надежды на успешный прокат не стоит.

Д. Д. Сэлинджер. «Зуи»

Фотографическое зрение

Для того, чтобы быть музыкантом, нужен музыкальный слух. Точно так же фотографу необходимо фотографическое зрение. Оно встречается не чаще, чем слух. Существует мнение, что музыкальный слух, как и другие творческие способности, есть у любого человека — у одного они выражены ярко, у другого их надо вытягивать, третий производит впечатление слепого, глухого, немого, да и не очень-то умного — но мы никогда не узнаем, что у него внутри. Наверно, так оно и есть. Я не говорю о гениальности — сказать, что такое гениальность, не так-то просто. Сейчас мы будем говорить о способностях, о том, что педагоги называют «данными». Мы настолько являемся творческими людьми, насколько хотим себе это позволить. Наш главный враг — существо по имени Я. Мы талантливы, но таланты наши проявляются скупо или не проявляются никак. Некогда? Не хочется? Стесняемся? Боимся?.. Попробуем вспомнить: в Вашем детстве наверняка было что-то совершенно обыденное, но поразившее Вас до глубины души. Изумительность этого факта была замечена только Вами, потому что внешне все выглядело совершенно нормально. Была только в этой нормальности какая-то необъяснимая изюминка, она-то и привела Вас в состояние восторга и удивления. Вы были абсолютно счастливы тогда. Вспомнили? Если это было зрительное впечатление, значит, Вы вполне можете развить в себе фотографическое зрение, точнее, не развить, а попросту разбудить его. Если подобные явления до сих пор происходят, смело берите фотоаппарат в руки — Вы очень быстро подружитесь с ним.

Я попытался очень кратко объяснить, что такое фотографическое зрение. Обращаю внимание на одну исключительно важную вещь: важно не столько то, что́  Вы увидели, сколько то, что́  Вы почувствовали.

Съемка без фотоаппарата

Продолжим наши воспоминания. Событие, последовавшее за неописуемым моментом счастья, походило на ложку дегтя в бочке меда. Скорее всего, у Вас возникло желание поделиться этой удивительной красотой с другими. Вы пытались кому-то рассказать, что́ Вы видели. Наверно, Вам ответили озадаченно: «Ну и?..», или еще хуже: «Какая чушь!» Взрослые часто так отвечают детям. Какое счастье, если Вам никогда не доводилось слышать подобных слов.

Теперь пришло время провести небольшой эксперимент. Выйдите во двор или на улицу (прямо сейчас, не откладывая ни на минуту), и сделайте открытие. Лучше не одно, а несколько. Вполне возможно, что Вам повезет, и Вы увидите подобие красоты, виденной в детстве. Сегодня Вас никто не собьет с толку, потому что Вы твердо знаете, чего хотите.

Смотрите внимательно.

Спустя минуту или час

Может быть, ничего и не произошло. Плохо, но не смертельно. Вы можете пытаться еще и еще.

Вы сумеете видеть то, что не видят другие, если захотите.

Может быть, сейчас Вы сделали очень любопытное открытие и радуетесь и удивляетесь. Я тоже радуюсь за Вас.

Может быть, Вы просто ошеломлены свалившимися на Вас впечатлениями. Прекрасно. Пусть они живут в Вас. Так или иначе, теперь можно на некоторое время расслабиться. Но впереди очень много работы. В основном над собой.

Съемка без фотоаппарата

(продолжение)

Пойдем дальше. Вы можете видеть. Не только смотреть, но и видеть. Чувствуете разницу? Теперь мы разграничим понятия «видеть» и «видеть фотографически». Для этого отправимся в более далекое путешествие, чем обход двора. Причем ехать куда-то специально вовсе не нужно. Это путешествие вполне можно совместить с выходом на работу, поездкой в гости, вообще с чем угодно. Даже если Вы очень занятой человек, у Вас всегда найдется время понаблюдать на автобусной остановке за облаками или трещинами в асфальте. Но теперь Вы будете не просто смотреть и не только видеть, а видеть так, как будто это не привычная реальность, а изображение на листе фотобумаги. Видеть объект. Что это значит? Очень важно видеть объект таким, каков он здесь и сейчас, а не таким, каким бы нам хотелось его видеть. Ведь мы фотографы, а не живописцы. Попытка навязать свое ви́дение объекту будет насилием над ним, и если мы начнем снимать с такой установкой, то получим что-то вымученное, неестественное. Тут я забежал вперед: во-первых, фантазия — важнейшее качество фотографа, необходимое и чистому реалисту, во-вторых, понятие постановочной фотографии — понятие растяжимое. Вы можете, например, ставить стиллевен, отталкиваясь от сути используемых вещей, а можете полностью переосмыслить эту суть, и в этих вещах может открыться совершенно неожиданный смысл. Но это уже следующий этап творчества. Даже если Вы и хотите заниматься только чисто постановочной фотографией, ей все равно не научиться без овладения фотографией реалистической. Плачевный опыт постмодернистов тому подтверждение. Иными словами, фотограф должен уметь «читать» объекты. Фотография без этого немыслима, впрочем, как и любое другое изобразительное искусство. Именно поэтому я советую начинать обучение искусству фотографии не с того, как заряжать пленку или изучать прибамбасы на фотоаппарате, а с умения видеть. Если даже у Вас уже куплена камера, и Вы что-то ей снимали, но хотите научиться снимать по-настоящему, то отложите ее, пусть она полежит хотя бы несколько дней. Любая, даже самая совершенная оптика деформирует взгляд на мир. Сначала нужно разобраться в себе. Когда Вы приобретете опыт, то нау́читесь переводить свое ви́дение на язык фотографии.

Суть фотографии

О том, чего больше между фотографией и живописью — сходства или различий, можно спорить до хрипоты. Впрочем, кажется, подобные споры уже отшумели и переместились в сугубо дилетантскую сферу. Для большинства, похоже, стало ясно, что фотография — самостоятельное искусство, которому незачем подражать живописи, хотя подражания были и есть.

Видимо, сходство между живописью и фотографией большей частью внешнее. Живописца и фотографа интересуют близкие темы, схожие, но не тождественные. Их может заинтересовать один и тот же объект, в одном и том же состоянии, но два конечных изображения будут различаться не только по фактуре и технике, а и по сути. Глаз неискушенного наблюдателя может этого и не заметить («Твоя фотография как картина!..»), но на самом деле это так. Вообще живописца и фотографа интересуют разные вещи, если копнуть поглубже. Об этом стоит подумать.

Существует и поныне одно очень стойкое заблуждение: художник создает образ, при этом в его картинах обязательно присутствует личностное начало, фотограф же только фиксирует увиденное. То есть фотография якобы сугубо протокольна. Конечно, фотограф фиксирует не все подряд, он может выбирать наиболее выразительные моменты, даже придумать что-то сам. Но, тем не менее, фотограф документирует. Картина не является документом, в ней всегда есть фантазия. Фотография же конкретна. Даже если она выдумана от начала до конца, срежиссирована, все равно она является документом того, что́ нафантазировал фотограф. Именно в этой мысли и заключается логическая ошибка. Фотография в любом случае является документом, но это вовсе не повод отказывать ей в праве называться искусством, или же именовать ее чем-то вторичным, производным.

Документальность не есть натуралистичность. Существует понятие решающего мгновения, и оно относится не только к репортажной съемке. Нажать спусковую кнопку в нужный момент, а не долей секунды раньше или позже — необходимое условие для хорошего снимка. Что бы Вы ни снимали — даже мертвые камни (на самом деле они не мертвые) — нет ничего такого, что было бы совершенно застывшим, нет, камни тоже нужно заснять в определенный момент. Через секунду они будут другими.

Не пытайтесь догнать убежавшее мгновение, это невозможно. Ищите другой решающий момент. В живописи, графике, скульптуре нет и не может быть этого понятия. Этими искусствами невозможно запечатлеть краткий миг, они имеют другой временно́й масштаб. Вспомните «Дискобола». Фотография — фрагментарное искусство. Если живопись — вид из окна, то фотография, в общем-то, то же самое, но со всеми царапинами на стекле и крошечной букашкой на подоконнике[1]. Задаваться вопросом о том, что выразительнее — живопись или фотография — все равно что сравнивать этику и соленый огурец.

Живопись рассказывает об объекте, как бы рассматривая его с разных сторон, фотография рассматривает объект с самой характе́рной стороны. Иногда нам необходим максимум информации, иногда минимум; в первом случае предпочтительна картина, во втором — фотография. Такой кажущийся парадокс: минимум информации может рассказать не меньше, а даже больше, чем максимум. Это и происходит тогда, когда фотографируется фотографический сюжет.

Для нас очень важно уметь находить именно фотографические сюжеты, а не какие-то иные. В искусстве фотографии есть некоторые необходимые вещи — чувство света, например, но умение видеть фотографически, то есть видеть то, что можно выразить только средствами фотографии, есть необходимость номер один.

Фотография есть борьба со временем. Они в постоянном конфликте. Фотография всегда стремится остановить время и вернуть Вас в счастливое детство. Это удается редко, поэтому ею тяжело заниматься.

Предупреждение

У меня есть очень сильное подозрение, что в этой книге содержится больше вопросов, чем ответов. Подумайте еще раз, сто́ит ли ее читать. Все зависит от того, что Вы больше любите: задавать вопросы или получать ответы.

Дисциплина

Дисциплина — насилие для любой творческой личности. С ее помощью многие художники загубили в себе творца. В то же время быть творцом, не имея понятия о дисциплине — нонсенс. Техника или вдохновение — что важнее? — так ставить вопрос бессмысленно. Человек, озабоченный подобной проблемой, бездельник, либо в искусстве ничего не смыслящий. Как пройти между Сциллой и Харибдой? Пусть Вас это не мучает. Ответ прост. Необходимо решить, что́ является ведущим, а что́ — ведомым. Техника не может быть самоцелью. Вдохновение — тем более. Задача одна — получить произведение искусства. Каким оно будет, куда, как говорили когда-то, будет звать — это вопрос совершенно другой. Нас интересует результат нашей деятельности — произведение искусства. Поэтому как мы к нему идем — проблема только наша; и потребителя, простите за грубость, никоим образом не касающаяся. Техника без вдохновения — труп, вдохновение без техники — тоже труп, хотя и другого вида. Техникой нужно овладеть настолько, чтобы все проблемы, имеющие рациональное, математическое решение, были сведены к предельно возможному минимуму. Это, к сожалению, долгий период в любом сто́ящем деле. Но пусть Вас утешает то, что период свободного самовыражения будет дольше, если Вы не ленивы и не надеетесь на авось[2]. Это и есть основная составляющая дисциплины. Впрочем, учиться приходится всю жизнь…

Фотография — очень техническое (техническое — в самом широком смысле слова) искусство. Дисциплина — это, прежде всего, систематичность, без которой, увы, не обойтись. Бойтесь стать технарем. И в то же время отдайте технике должное. Техник не должен насиловать Художника, Художник не имеет права плевать на Техника. Они должны быть прекрасными друзьями, Техник и Художник, которые живут в Вас. Быть дисциплинированным — значит всегда познавать мир, в котором Вы живете, а не от случая к случаю. И не только аккуратно взвешивать метол. Но об этом мы поговорим в главе «Лаборант».

Лаборант

В справочниках есть раздел «Лаборатория». Я назвал эту главу «Лаборант», потому что быть лаборантом важнее, чем иметь лабораторию. Далеко не все профессионалы (по крайней мере, в нашей стране) имеют возможность работать в ней. Очень дорого иметь свою лабораторию, тем более студию. Поэтому многие «колдуют» на кухнях и в ванных. Ничего хорошего в этом нет, но отсутствие специального помещения нельзя считать решающим препятствием. Вам придется очень долго ломать голову, как с достаточным комфортом разместиться на двух-трех квадратных метрах, но, в конце концов, эта проблема будет решена. Насколько быстро — зависит от того, насколько плотно Вы занимаетесь фотографией. В любом случае устраивайте все с таким расчетом, чтобы на Вашем рабочем месте можно было бы работать каждый день без помех. Мелкие недоработки, на которые можно не обращать внимания при работе раз в полгода, начинают дико раздражать при работе частой. Здесь сказывается инерция мышления: ко всем этим неудобствам вроде бы привыкаешь, и психологически трудно переставить, например, блок розеток поближе к рабочему месту. Так что все, что можете продумать заранее, продумайте как можно скорее и не откладывайте.

Что значит быть лаборантом?.. Может быть, у Вас возникли туманные воспоминания о том, как на уроках химии Вы смешивали подряд все жидкости и порошки в колбе, когда отвернется учительница, или, хуже того, любовались украдкой рыженькой веснушчатой хорошисткой… Жаль, но с этими грезами придется расстаться. В двух словах: лаборант — это педантичность и аккуратность, аккуратность и педантичность, самым тесным образом граничащие с дебилизмом (или кретинизмом, пусть врачи меня поправят). Мало того, что у Вас должен царить идеальный порядок (то есть Вы никогда не найдете в баре флакон с раствором Na₂SO₃, затесавшийся между коллекционными винами и ликерами, а термометр в банке с гречневой крупой), необходимо выдерживать технологию любого мероприятия до самых ничтожных мелочей. Эти слова не нужно понимать буквально, иными словами, если вчера по Вашей квартире летали три мухи и светило солнце, а сегодня — только две и идет дождь, то это не значит, что сегодняшний проявитель будет отличаться от вчерашнего. Но если Вы измените концентрацию бромида калия в рабочем растворе резкостного проявителя всего на 0,1 г/л, результат может получиться ощутимо иным. В процессе проявления пленок есть большое количество факторов, и все они должны быть зафиксированы. Запомните: если Вы хотите изменить режим обработки, меняйте за один раз только один параметр[3]. Например, Вы решили изменить концентрацию рабочего раствора проявителя. Не меняйте при этом температуру, режим перемешивания, да что угодно! Разумеется, любая информация полезна, но если Вы хотите добиться максимально возможного качества, не прыгайте через ступеньки, а двигайтесь поэтапно. Никогда ничего не делайте тяп-ляп — расплата обязательно придет. Результат будет один — потеря качества.

Почему сегодня у Вас получилось не так, как вчера? Проверьте абсолютно все. Может быть, сегодня Вы сделали 11 оборотов спирали вместо 10. Может быть, сегодня ночью пришел конец проявителю, который вчера был вполне в форме. Может быть, для сегодняшнего проявителя Вы брали гидрохинон из другой упаковки. Очень сложно вычислить все факторы, но всегда стремитесь свести количество переменных к минимуму. Игра стоит свеч.

Зрячий следи слепых

Жутко быть слепым среди зрячих. Но и наоборот — тоже. Положение фотографа именно таково. Причем, что ужасно, большинство фотографов тоже слепо. Может быть, слепой фотограф — это и не так плохо, как безрукий хирург. Впрочем, сравнения неактуальны. Что хуже — безрукий хирург, или, к примеру, безголовый психиатр?

Некомпетентность в любом деле рано или поздно обязательно оборачивается катастрофой. Только выглядят они, катастрофы, по-разному. В самолете сломался какой-то винтик, авария случилась над городом — и жертвы измеряются тысячами. Нравственная катастрофа, происходящая со всем человечеством, пугает не так сильно.

Вообще почти не пугает. Потому что большинство слепо.

Не знаю, к чему я приплел этот абзац. Я хотел сказать совершенно о другом. Вряд ли моя книга будет иметь хоть какую-то популярность. Большинство предпочитает мчаться широкой автострадой с бензоколонками и фаст-фуд-хот-догами на каждом километре. Но есть чудаки, которые предпочитают проселочную дорогу и велосипед. Для них-то я и пишу. Они, едущие по проселку на велике, и есть зрячие среди слепых.

Возможно, для Вас в фотографии все более-менее ясно. В Ваших снимках всегда светит яркое солнце. Если возникает вопрос, то под рукой есть справочник — и вопрос решается. А может быть, у Вас такая масса вопросов, что никто не в состоянии на них ответить. Значит, Вы не едете автострадой. Выходит, Вы зрячий среди слепых. Вряд ли мне удастся дать ответы на большинство Ваших вопросов. Придется думать вместе.

Не принимайте всерьез то, что Вам говорят зрители, друзья, критики, коллеги, в особенности же те, кого принято называть профессионалами. Если хотите хорошо фотографировать, путь в профессионалы может привести Вас в тупик. В нашей стране нет профессионального фотоискусства, да и появится ли, вопрос. К критикам же сто́ит прислушиваться, но не более того.

Самая важная оценка — самооценка.

Готовьтесь к худшему. Быть зрячим среди слепых тяжело.

Тема

Найдите свою тему. Может быть, на первый взгляд она покажется ерундовой. Но это будет Ваша тема, и когда-нибудь она Вас отблагодарит. Человек должен заниматься своим делом, а не чужим. Многие хорошие фотографы стали ничтожествами, изменив своей теме. Снимайте то, что Вас волнует. То, что Вы любите. Или ненавидите[4]. Что Вы испытываете, когда открываете затвор, эти волшебные врата? Вы не можете объяснить? Все в порядке. Вы ничего не испытываете, просто снимаете? Не фотографируйте больше. Это не для Вас. «Снимать всегда нужно сердцем», — сказал один известный фотограф.

Время снимать

Оно наступило. А другое ушло. Но впереди будут другие времена снимать. Каждому времени свой плод. Возможно, сегодня он горек. Возможно, что-то Вы упустили. В одной из глав я говорил о неповторимости момента. Есть еще понятие неповторимости времени снимать.

Жизнь человека состоит из бесконечно малых фрагментов времени — мгновений, но сейчас речь не о них. Мгновения складываются в периоды, имеющие довольно большую продолжительность. Их называют этапами жизни или творчества. Каждый этап — время снимать. На стыках этапов происходят потрясения — вплоть до смены мировоззрения. Начинается другое время снимать — никакое другое время не позволит Вам снимать так, как сейчас снимаете Вы. Очень важно разобраться, в каком времени Вы находитесь сейчас, и не пытаться идти вспять. Попытка заглянуть в будущее, как правило, не приносит вреда — такой непонятый негатив или файл просто отправляется в архив и ждет там своего часа, но вот попытка увидеть объект таким, каким Вы его видели пять, десять, двадцать лет назад может окончиться печально — вероятно жестокое разочарование. Ведь тогда шел другой этап, было другое время снимать. А Вы по каким-то причинам тогда не снимали. Вам может повезти, и Вы отыщете очень похожий момент. Пытаться же сознательно вернуться в какой-то из моментов в прошлом этапе бессмысленно. Для этого, по крайней мере, надо стать таким, каким Вы были раньше, а это невозможно. Что же касается ярких впечатлений детства, то их надо вспоминать, но попытки воспроизвести их кончаются болью. Разные стадии Вашей жизни диктуют разные взгляды на мир, но нужно сохранить какую-то частицу детского восприятия. Мы меняемся, но остаемся самими собой. Мы меняемся — и изменяется мир.

Мир меняется быстрее, чем мы привыкли считать. Мир меняется быстрее нас. Мир — это взрыв. Мы взрываемся с той же скоростью, что и все, что нас окружает, но наше сознание не успевает это осмыслить. Сознание не подчиняется физическим законам Вселенной.

Новый этап — это новая любовь. Любовь — фундамент искусства, да и жизни вообще. Прежнюю любовь невозможно возродить, и поэтому Вы никогда не сможете видеть, как раньше. Но если Вы сохранили способность любить, тогда не упустите время снимать — время снимать, когда Вы любите, любите сейчас. Здесь и сейчас.

Пустота внутри нас

Мы боимся себя. Это факт. Почти любая деятельность проистекает из боязни оставить пустоту внутри себя незаполненной. Человек — дырявый сосуд, и заткнуть его невозможно. Пустоту постоянно требуется чем-то заполнять. Как это делается? Как угодно. Сколько людей, столько и способов. Один вкалывает, как вол. У другого день и ночь орет телевизор. Третий окружает себя людьми, причем не столько для того, чтобы они его любили, сколько для того, чтобы он любил их, а это — эгоизм в высшей степени; ведь делается сие для заполнения пустоты внутри себя. Но что в этом неестественного? Абсолютно самодостаточный человек показался бы нам нравственным уродом. И наоборот — чем больше в человеке пустоты, тем он более отталкивающ. Сколько в человеке должно быть пустоты? Ответить сложно. Можно сказать лишь: человек должен быть пуст частично.

Видимо, пустота пустоте рознь, и необходимо внести ясность, иначе мы ударимся в софистику чистой воды. Пустота, которая заставляет человека узнавать что-то новое, может быть, что-то фундаментально важное, и пустота, из-за которой человек постоянно слушает радио. А может быть, пустота одна и та же — люди разные?

Наверно, все-таки основная проблема — недостаток любви. Но какой? Нас мало любят или мы мало любим? Другой вопрос: как одну пустоту отличить от другой? Нет, пустота — она и есть пустота (блин! Какая-то квартирная сходка древних греков!) Суть одна — просто у всех это проявляется по-разному. И вот кто-то страдает трудоголизмом, а кто-то — совсем наоборот. Мы окружаем себя массой ненужных вещей. Сильно закомплексованная личность обычно то же самое, что пустая личность. Зачем человеку «Мерседес», волкодав и дюжина пар штиблет? Вполне достаточно «Жигулей», мопса и трех пар шузов. Всю эту ненужную дребедень человек покупает, чтобы заполнить собственную пустоту. Зачем человеку много денег? Чтобы жить? Для этого нужно немного денег. Чтобы жить хорошо? Для этого нужно чуть больше денег. Человек — чрезвычайно склонное к самообману существо. Чем он более пуст, тем больше ему требуется симпатичного дерьмеца. О, он не в состоянии понять, что это дерьмецо. Это, ребята, продукты культуры. Попробуйте-ка его переубедить.

«А чего б тебе не пойти в монахи? — спросит пытливый читатель. — Если ты такой заполненный и мирское тебя так мало интересует?» Да не способен я служить одному Богу. Я хочу еще служить и людям. (Мирской человек может делать и то, и другое, а монах — практически только одно. Я вовсе не хочу сказать, что мирским быть лучше, чем монахом — у каждого свой путь, своя карма, а размышления на эту тему увели бы нас слишком далеко).

Искусство — разновидность коммуникации. Вроде телефона, только абонент всегда изъясняется изящным верлибром. Старо? Старо. Это лабуда: человеку не нужно искусство. По крайней мере, такое, которое о себе заявляет: «Я — искусство». Может, у него, этого человека, гвоздями на стене двуглавый орел выбит или там еще какой-нибудь заумный символ. Он с этого прикалывается, но никогда не заостряет чье-либо внимание на данном предмете. Символ — и символ. Круто. А что́ он там символизирует — да хрен с ним. Красиво! Если искусство начинает полоскать людям мозги, то непонятно, зачем оно нужно. Мозги полощут на работе, в семье и вообще везде. На кой такое искусство? Где кайф? Кайф — оттого, что мозги парят художественно? Мазохисты. Все мы мазохисты. Если не сказать хуже.

Да зачем нам эта коммуникация, если мы ничего не можем сказать друг другу? Каждый говорит об одном и том же, но на своем языке. Мы хотим слышать друг друга, но не умеем слушать. Искусство — телефон Робинзона Крузо, на одного абонента. Але, пальма, как меня слышишь? Бесконечное множество телефонных аппаратов с длинными спутанными шнурами, не представляющие собой сети — никакой телефон не может быть подключен ни к какому другому телефону. Художники (в широком смысле слова) похожи на придурков, пытающихся распутать эти провода и прекрасно знающих, что на их концах разные разъемы.

Полная лажа! Какой смысл в канале связи между пустотой и другой пустотой?

«Ты — это то, что ты ешь». «Ты — это то, что ты носишь». «Ты — это то, что ты видишь». В нас нет ничего внутреннего, все наше внутреннее на самом деле внешнее — я имею в виду только все человеческое, исключая божественное. Некоторые из работников ноосферы рассуждают примерно так: «Ну, я-то понимаю, что к чему. Берна (Фрейда, Юнга, „Курочку Рябу“) читал, я вижу, где мое мнение, а где не мое. Моему подсознанию могут навязать какую-нибудь туфту, вроде того, какие жвачки жевать и какие лимонады пить. Но над фундаментальными вопросами я тружусь своей головой». Далее они думают так: «То, что фундаментально, я решаю своей головой. То, что я решаю своей головой — фундаментально». И наступает то ли полный кайф, то ли ад кромешный. Поскольку все садомазохисты, причем разных вкусов, понять, кому что в кайф, а что не в кайф, невозможно. Что ни говори, действительно, мышление — самый тонкий вид разврата. Но от всего этого есть толк. Глядишь, гениальная идея нет-нет, да и родится. Может, потому, что она — блажь. И приходит она, гениальная идея, извне, хотя и не из пустоты. Откуда? Бог знает.

Гений не может быть самим собой, он марионетка. Так ли это? Есть ли надежда, что не так? Надежда есть всегда, как сказал палач осужденному. Остается, опять же, всего лишь одно — что-то делать. Потому что альтернативой может быть только неделанье ничего. Мы обречены на почти что сизифов труд. Почти или просто сизифов? Раньше очень любили поразглагольствовать о положительном влиянии искусства на человека. Да может ли такое быть? Что-то верится с трудом. Так зачем мы это делаем?

Зачем мы это делаем

Как правило, для того, чтобы возвыситься в собственных глазах. Искусство растет из комплексов.