Поединок

Маховик остался лицом к лицу с противником. Позади Желтка переминались с ноги на ногу его секунданты – внушительного вида негр Серджио Олива и желтокожий соплеменник боксёра Акбар Турсун.

У прикрывающегося личиной Маховика Влодарека застучало в висках: Желток был очень похож на Челубея. Его лицо носило отпечаток худших физических черт и характерных особенностей представителей жёлтой расы. Казалось невероятным, что обладатель столь неприятной физиономии может быть хорошим парнем. Возможно, сам Абу Аби слыл неплохим малым, но угнездившийся в нём виртль Сапар в корне изменил привычное выражение лица, свойственное Желтку, который и вправду был жёлтым, как древнеегипетский пергамент, полностью оправдывая свое прозвище.

Секундное замешательство Влодарека мгновенно улетучилось. Яна, а вместе с ним и Маховика охватило традиционное боевое настроение – въевшийся в пот и кровь условный рефлекс, когда отступать на попятный уже поздно да и не хочется. Разгорающаяся в душе привычная спортивная злость дополнялась нарастающей, поднимающейся сладкой тошнотой от живота к горлу злобой к сопернику. Звездобой свирепо ненавидел желтопузого кривляку, выигрывающего хрономатч со счетом 2:0. Нет, Ян не должен проиграть боксёрский поединок. Во-первых, на сей раз тело было хорошо знакомым Яну, то есть человеческим, а не телом безмозглого динозавра; во-вторых, жалеть и щадить соперника теперь не было причины – звездобою противостоял не недоношенный слепой младенец, а матёрый мужичище с громадными амбициями, вдохновляемый опекающим его божеством, активно не приемлющим креста, который носил на могучей груди Пересвет, и которым, как чувствовал Ян, был осенён Роджер Гловер.

«Чёрта с два этот подонок у меня выиграет! – подумали в унисон Влодарек и Маховик. – Живого места на нём не оставлю. Изувечу желтопузого выродка, а повезёт – и замертво уложу!»

Прозвучал гонг, и Маховик на носочках рванулся вперёд. Через руку рефери соперники коснулись друг друга перчатками.

– Бокс!

Чрезмерная злость захлёстывала и оглушала Влодарека, он перевозбудился. Не успел Ян выкинуть руку, как получил чувствительный прямой в голову.

Публика отреагировала на дебютный во-о-т такусенький успех Желтка радостным рёвом.

– Прибей белую сволочь!

– Покажи этому чистоплюю настоящий бокс!

– Измордуй его, Желток, чтобы он забыл дорогу на ринг!

– Эй, Абу, отшиби неверному его белые рога!

– Мочи Маховика, Желток!

– Заряжай крупнокалиберными, Аби!

– Порви белую срань на куски!

Маховик пропустил уничижительные «реплики с мест» мимо ушей, а Влодарек обиделся – и за него, и за себя. Легко передвигаясь по рингу, он сумел провести разведку боем и сквозь перчатку с удовлетворением ощутил, что удар достиг цели.

Белое меньшинство приветствовало Маховика криком и аплодисментами, быстро заглушёнными свистом, топотом и улюлюканьем жёлтой и мусульманской части болельщиков. Некоторые негроиды из духа противоречия тоже поддержали цветного, как и они сами, Желтка, но чёрные христиане тем не менее симпатизировали Маховику.

Возбуждённый развязными криками, Маховик ощутил власть над разношёрстной толпой. Пританцовывая и нарочито низко опуская руки, бывшие дюймов на пять длиннее рук Абу Аби, он сократил дистанцию и, точно выдерживая её, провёл неплохую серию ударов, пока мощная контратака не отбросила его назад.

Помня наказ Дрэйпера не терять головы, Маховик временно отступил. Покусывая загубник, он элегантно танцевал на носочках у канатов, а Желток преследовал его, пытаясь достать соперника коротковатыми руками, но все удары уходили в «молоко». Рефери ловко уворачивался от беспрерывно перемещающихся по рингу свеженьких боксёров, а секунданты с обеих сторон азартно выкрикивали советы и указания, влетавшие их подопечным в одно ухо и тут же вылетавшие в другое. Боксёры кружили по рингу, делали обманные движения, бросались в атаку, защищались и снова пытались нащупать бреши в обороне противника, качая телом и головой как маятники.

Желток усыпил бдительность Гловера и, перестроившись, стал действовать иначе. Влодарек проморгал этот малозаметный момент и, спустя некоторое время почувствовав перемену в тактике соперника, доверился рефлексам и опыту арендованного у Маховика тела. Он пропустил несколько приличных ударов в нос, в губы, в глаза, а достойно ответить не смог, потому что Желток неожиданно запрыгал по рингу с невиданным прежде проворством. Маховик пытался контратаковать, но слегка подвернул ногу и приказал себе остыть. Влодарек был с ним полностью согласен.

Сбив темп, Маховик выждал и бросился на противника, собираясь угостить его боковым правым, но напоролся на встречный удар по скуле. Отвечая, но не попадая, он почувствовал, как на него обрушивается камнепад ударов, и ушёл в глухую защиту. Но Желток не воспользовался временной растерянностью не столько Маховика, сколько Влодарека, и боксёры снова закружили в хороводе под несмолкаемый гул трибун.

– Бей ему прямо в челюсть, Маховик!

– Вложи этому гринго по первое число, Желток!

– Жёстче, Роджер, жёстче! Где твои длинные руки, парень?!

– Дави белого крысёныша, Абу!

– Держи дистанцию, Маховик! Не давай желтопузому ублюдку входить в клинч!

– Клинчуй, Желток, клинчуй! Бей ему прямо под сердце!

– Уходи от ближнего боя, Гловер!

– Мордуй белого чистоплюя, он уже сдрейфил!

– Кончай его, он выдохся!

Кто из двоих выдохся и кого и кому надо было кончать, разобрать уже не представлялось возможным. Маховик сделал выпад и отскочил в сторону, используя преимущество более длинных рук. Потом он допустил оплошность из-за неопытности и неуверенности сидящего в его теле Влодарека (обуза!) и оказался загнанным в угол – для боксёров это выражение имеет не идиоматический, а буквальный и очень неприятный смысл.

Сокрушительный удар в нос оглушил Яна. Он просмотрел финт Желтка, и короткорукий Абу Аби сумел войти в выгодный для него клинч. Они сцепились как медведи; подскочивший рефери пытался растащить их. Все трое образовали живой раскачивающий клубок и, пока судье не удалось расплести руки соперников, чья-то кровь закапала вдруг на ноги всем троим.

– Брейк!

Пуд соли оказался истраченным понапрасну. Маховик и вместе с ним Влодарек как сквозь лондонский туман «гороховый суп» оторопело смотрели на медленно стекающую в ложбинке между пластов больших грудных мышц чёрную кровь. Придерживая Маховика, рефери внимательно исследовал его брови, нос и глаза.

– О’кей, о’кей, – мычали в унисон Маховик и Влодарек; судья с сомнением качал крупной головой.

Больше всего боялся остановки встречи не Гловер, не Дрэйпер, не Хейвуд, а звездобой. Если рефери прекратит поединок, счёт хрономатча станет 0:3 не в пользу Влодарека. Это уже близко не просто к поражению – к разгрому! Отыграться будет очень трудно как ввиду объективных, так и субъективных причин. Если бы только этот дотошный судья знал, что на самом деле поставлено сегодняшним вечером на карту, то не заставлял бы Яна запрокидывать голову и дышать через рот!..

– Похоже, он головой его стукнул, – сказал нахмурившемуся Дрэйперу сам прошедший через клоаку грязного бокса Хейвуд.

– Тебя на мякине не проведёшь, – буркнул Дрэйпер, прошедший через то же горнило, и решительно направился к рефери.

Тот отогнал Абу Аби в его угол и приготовился отразить атаку Дрэйпера. За рёвом трибун слова секунданта Маховика прозвучали едва слышимым шёпотом:

– Его ударили головой. Желтка надо гнать с ринга. Не верю, что вы не понимаете.

Под неумолчный шум публики настырный Дрэйпер пытался доказать трудно доказуемое. Влодарек висел на липочке. Он чувствовал лежащую на нём огромную вину, угнетённо думая о том, как до смешного просто и буднично проигрываются галактики – корову и то проиграть труднее. Дэйв упрямо гнул своё, обильно пересыпая речь боксёрскими арготизмами. Хейвуд за канатами поймал взгляд Влодарека, ободрил парня белозубой улыбкой и со значением медленно кивнул, давая понять, что Дрэйпер тянет время.

Яростное толковище судьи и секунданта завершилось тем, что хитрый Дэйв уговорил судью исследовать нос Маховика вторично. Перед повторным «медосмотром» Хейвуд успел протереть лицо и грудь боксёра мокрой губкой. Извлечённый судьёй загубник Маховика Ник держал в руке, не переставая балагурить, изо всех сил поддерживая моральный дух парня. Придирчивый рефери не смог скрыть удивления: Роджер Гловер был в порядке. Дрэйпер хорошо знал своё дело и проводил судью «за салом» даже дольше, чем требовалось для полной сворачиваемости уникальной крови Маховика. Поколебавшись для вида ещё немного, рефери разрешил возобновить поединок.

Загубник возвратился на место. Оставшиеся до конца первого раунда пятнадцать секунд не верящий в своё счастье Влодарек благополучно протанцевал по рингу, уклоняясь от борьбы. Со всех четырёх сторон его оглушал негодующий свист болельщиков, но он казался чудом избежавшему остановки боя Яну Влодареку и, конечно, Роджеру Гловеру музыкой – своего рода неряшливым панк-роком, базирующимся на гармониях и ритмах грязного бокса.

Прозвучал гонг, и Маховик возвратился в угол после неудачно проведённого раунда – первый блин вышел комом. Хейвуд встретил его ободряющим шлепком мокрой губки по лицу. Ник и Дэйв растирали боксёра, похлопывали, тискали, разминали. Хейвуд лил ему в трусы холодную воду. Дрэйпер советовал, журил, убеждал, конструктивно критиковал, настраивал на борьбу, не надеясь, впрочем, не только на понимание, но и на то, что Маховик его слышит.

– Забываешь о преимуществе длинных рук. Ближний бой для тебя – гибель. Не давай ему входить в клинч, жёлтый ублюдок сломает тебе челюсть своей острой макушкой.

– Хуков надо побольше, сбоку бей! – горячился Хейвуд, не расставаясь с обмотанной лейкопластырем бутылкой с водой. – Пусть у него всё время звенит в ушах.

– Подходи с таким вот ударом, – показывал Дрэйпер. – И добавляй всем корпусом. Ты ему прямой левый, у него голова назад, а ты сразу заряжаешь правой. Не давай ему очухаться, молоти сериями. В промежутках расслабляйся, но не стой. Двигайся, перемещайся и работай, работай! Финт левой, а сам правой. Сдваивай, страивай удары. Финти, а как только он раскроется, пускай в ход правую. Не брезгай ударами по корпусу: пресс у Желтка закачен неважно.

– У него слабый живот, – поддакивал, скалясь, Хейвуд.

Ударил гонг, возвещающий о начале второго раунда.

Маховик поднялся. Хейвуд провёл ему под носом полотенцем, и парень поморщился от резкого запаха нашатыря. Они с Желтком выбежали навстречу друг другу.

Раунд начался ни шатко ни валко. Маховик-Влодарек пропустил два несильных удара, потом после финта удачно влепил Желтку-Сапару прямой в голову. Удар был хорош, с головы пошатнувшегося Абу Аби веером разлетелись водяные брызги – как в кино. Маховик нырком ушёл от контратаки соперника, и Желток врезался в канаты.

– Ближе! – орал из красного угла Акбар. – Навязывай ему ближний бой и круши прямыми в челюсть!

– Не опускайся на всю ступню! – поучал Желтка иссиня-чёрный Серджио Олива. – Танцуй, танцуй, гоняй его по рингу!

Желток ещё пару раз достал противника – тому мешала сковывающая его по рукам и ногам неопытность Влодарека. Ян терпел и обучался на ходу. Физические кондиции у него были отменные, но недоставало специальной техники, он работал «с листа».

Отступая и прикрываясь, Маховик не мог нанести встречный удар. Он не понимал, почему тренированное тело недостаточно хорошо слушается его, сделавшись каким-то чужим. Парень раздражался, свирепел и временами напоминал не искушённого боксера, а примитивного и безалаберного уличного драчуна. Что ж, в его спортивном «онтогенезе» была когда-то и такая «уличная» фаза, и сейчас это некстати вышло на свет.

Вышло Маховику-Влодареку боком.

Он попался: Абу Аби без подготовки ударил его правой в челюсть – неожиданно и сильно. Маховик буквально на долю секунды потерял сознание – такое случается, – и оказался на четвереньках. Виртль Сапар всё-таки на короткое мгновение поставил его раком. В пылу борьбы Маховик вскочил на ноги сразу, до начала отсчёта – легкомысленный поступок для опытного боксёра.

Дрэйпер в синем углу с досады выматерился, за гулом утопающих в табачном дыму трибун этого никто не услышал. Хейвуд охнул, поморщился и рефлекторно повторил движение подопечного, запоздало призвав его не спать.

Оттолкнув готового развить успех Желтка от оказавшегося в лёгком нокдауне Влодарека, судья невозмутимо вытер с перчаток звездобоя канифоль, которую тот успел собрать с брезента в унизительной позиции «партер». Несмотря на нокдаун, парень рвался в бой.

– Бокс!

Зря Влодарек поторопился, не использовав паузу для того, чтобы окончательно прийти в себя. Удары нащупывающего свою игру Желтка посыпались на звездобоя как из рога изобилия. Оглушённый, опустившийся с носков на всю ступню и покачивающийся на предательски подгибающихся ногах, Маховик-Влодарек раз за разом пропускал момент, когда в него попадала перчатка вошедшего в раж Сапара-Желтка, чувствуя только плачевные для себя результаты попаданий. Но держать и терпеть удары он умел – и выдержал, выстоял в свирепой молотилке, выйдя из неё с наименьшими потерями.

После проведения тридцатисекундной яростной серии нападающих ударов Желток подустал и отступил к канатам. Уже забывший о досадном нокдауне Маховик разозлился и бросился в ответную атаку. Тонко чувствуя дистанцию, он обрабатывал ненавидимое всеми фибрами души узкоглазое лицо, резко выбрасывая кулаки. Желток вынужден был закрыться, в глазах его промелькнул если не страх, то то усталость и, быть может, тоска.

Угловые Маховика были довольны тем, как парень работает на выгодной для себя длинной дистанции. К Дрэйперу и Хейвуду возвращалась уверенность, едва не покинувшая их после того, как Маховику расквасили нос, и особенно после нокдауна. Скаля все чудом сохранившиеся тридцать два жемчужных зуба, потеющий сильнее боксёров на ринге чернокожий Ник Хейвуд в знак поощрения поднял вверх большой палец. Удар гонга, возвещающий об окончании второго раунда, застал Маховика в очередной атаке.

В приподнятом настроении Влодарек вернулся в синий угол и плюхнулся на подставленную Хейвудом табуретку. Пока Хейвуд обихаживал парня, Дрэйпер распоряжался, суетился, давал ценные указания. Не выдержал, принял боевую стойку и наглядно объяснил Маховику, как следует действовать, чтобы избежать повторного неуловимого удара головой, на которые Желток был большой мастак.

– Забудь о нокдауне, – закончив учебно-показательный бой с тенью, сказал Дрэйпер.

– Уже забыл.

– Раунд в целом ты провел неплохо. Не отступай от нашего плана, держись от Желтка подальше. И почаще свингуй, у тебя рычаги длинные.

– Бокс – занятие для сумасшедших, – опередив реплику Маховика, ввернул Влодарек. – Сто раз слышал, что у меня длинные руки.

– К последнему раунду превратишься в настоящего философа, умник.

Гонг позвал спортсменов в бой.

– Бокс!

Желток повел себя с показным безразличием к происходящему. Презрительной улыбкой и, казалось, ещё более сузившимися наглыми глазами он давал понять сопернику, что нисколько его не боится. Он не бросился к Гловеру, а поджидал его у канатов. Маховик приблизился и провёл несколько ударов – их приняли перчатки нарочито индифферентного Абу Аби. Он отскочил назад, потанцевал на носках, сократил дистанцию, вскинул левую, приберегая правую для решающего удара, – и Желтка отбросило на канаты. Он привалился к ним, как пьяный моряк к леерам линкора в пятибалльном море-океане, вроде бы и не пытаясь отслеживать ложные выпады противника, и Маховик от души врезал в гнусно ухмыляющийся урыльник прямым и тут же боковым согнутой. Желток оттолкнулся от канатов и вырвался на свободное место. Маховик бросился за ним – и получил потрясший его удар, который даже не успел отследить. Пока он пытался отвести руку Желтка, тот безжалостно бил его под сердце.

С напрочь сбившимся дыханием Маховик отступил – так выбрасывается на песчаный берег измотанная преследованием морского хищника снулая рыба. Теперь уже Абу Аби рванулся к нему – куда только улетучилось напускное равнодушие! Абу очень грамотно и уверенно работал левой. Гловер нырком ушёл от его левого прямого, нанёс ему боковой в корпус, а Желток ответил аппером в подбородок, оглушившим белого поединщика.

Периферическим зрением Маховик-Влодарек зафиксировал исказившиеся лица своих секундантов. Дрэйпер и Хейвуд забеспокоились, их начало охватывать недоброе предчувствие. Помимо воли неуверенность угловых передавалась подопечному.

Желток-Сапар почувствовал слабину и, не давая сопернику передышки, приблизился к нему, намереваясь повторить последнюю удачную серию. Он влепил Маховику-Влодареку пару-тройку прямых левой, потом промазал и невзначай раскрылся. Маховик вкатил ему правый прямой в адамово яблоко, затем мощнейший хук, но Желтку этого не хватило, чтобы получить хотя бы легкий нокдаун, не говоря уже о нокауте. Абу Аби смеялся противнику в лицо, провоцируя на безрассудство и открытый бокс, полный взаимных грубых ошибок и превращающийся по этой причине в опасную для обоих лотерею.

Последовала очередная атака Маховика. Апериодическое покачивание маятника, финт – и он врезал Желтку односторонний двойной в голову. Не позволяя сопернику перегруппироваться, закрепил попадание в цель своим коронным размашистым ударом правой сбоку – свингом. В ответ Абу Аби всадил ему пару горяченьких панчей в лицо и левый свинг по корпусу. Всё же концовка второго раунда прошла при преимуществе Роджера Гловера, этот раунд он выиграл.

– Навязывай ему свою тактику, – говорил в прерыве Дрэйпер, в то время как Хейвуд ожесточенно обмахивал парня мокрым полотенцем. – Берегись его левой, он нарочно убаюкивает тебя. Как-никак, а грабли у него покороче, он провоцирует ближний бой.

– Не позволяй ему бить под сердце, – вторил Дрэйперу Ник.

– Жизнь прекрасна, как цветочек, счастьем обеспечены пять сердец и девять почек и четыре печени, – неожиданно для самого себя продекламировал Маховик-Влодарек.

Хейвуд заржал, а трезвомыслящий Дрэйпер сказал язвительно:

– Болезнь Паркинсона тебе обеспечена, если не будешь держать дистанцию.

Хейвуд мазнул по лицу подопечного свеженьким вазелином, и начался третий раунд.

Абу Аби снова блефовал, притворяясь вялым и не стремящимся к победе новичком, перед которым поставлена скромная задача устоять и дотянуть до конца. Маховик наседал, Желток пассивно, но грамотно отбивался. Белый боксер старался вести бой на длинной дистанции, лишая соперника возможности отвечать. Маховик наносил удар и отступал, уверенно набирая очки, – просто и эффективно.

Потом Желток-Сапар как бы проснулся или спохватился и немного ожил. Маховик методично, как на тренировке с грушей, награждал его попеременно прямыми левыми и правыми боковыми. Он видел, что это для Желтка просто семечки, но тот, играя на публику, усердно изображал совершенно вымотавшегося слюнтяя, картинно хватаясь за верхний канат и безнадёжно мотая головой. Зал приветствовал его фарс смехом и одобрительными аплодисментами.

Начало четвёртого раунда мало чем отличалось от концовки третьего. Желток демонстративно прижимался к канатам, иногда едва ли не садясь на средний. Только получив сочный правый под ложечку, Абу Аби оставил в покое шаткую опору и запрыгал по всей площади ринга, но вскоре вновь нарочно забился в угол, поддразнивая противника периодически высовываемым языком.

У Влодарека потемнело в глазах от лютой ненависти к фигляру. Звездобой знал: его дразнит не Абу, а подлый виртль Сапар. Он помнил о необходимости держать дистанцию, но ненависть и злоба к желтопузому галактическому выродку ослепляла его.

Маховик-Влодарек сблизился с ехидно подмигивающим ему соперником и принялся ожесточенно молотить его по корпусу. Желток хладнокровно отвечал. Незаметно для Маховика они предельно сократили дистанцию и наконец сцепились в клинче.

Дрэйпер сделался мрачным как грозовая туча, лицо его почернело, цветом мало уступая широкой физиономии Хейвуда. Посерьёзневший Хейвуд что-то надсадно кричал, ревущая от восторга публика требовала крови. Оттягивающиеся на зрелище болельщики использовали в «советах посторонних» массу словечек, взошедших и расцветших на том самом дерьме, которое уже давно захлестнуло профессиональный бокс и всё связанное с ним.

– Уложи гада!

– Прихлопни белую гниду!

– Сбей с копыт жёлтого клоуна!

– Пригвозди ублюдка!

– Надери ему задницу!

– Стряхни кривляке пыль с ушей!

– Поставь узкоглазого на колени!

– Разделай белокожего под орех!

– Аллах акбар!

Клинч был стихией Абу Аби. Он коротко ударил Гловера левой по почкам, потом ещё и ещё. Маховик отталкивался от соперника, пытаясь выпутаться из клинча и перегруппироваться. Ценою нескольких пропущенных ударов ему удалось вырваться на свободу и отступить, сохранив боевые порядки, свидетельством чему было то, что напоследок он сумел ловко смазать Желтка шнуровкой по узким, как тестерные пазы звездолета, глазам.

Оказавшийся вне пределов досягаемости противника Маховик позволил себе расслабиться. Он опустил левую и почти снял защиту, заманивая Абу Аби, но тот издевательски скалился, отказываясь преследовать его. Чуть-чуть выигрывающий по очкам Маховик не побрезговал потянуть время, подпрыгивая на одном месте и только изображая финты или даже поползновение на проведение оных. Каждый отдавал инициативу сопернику, будучи себе на уме. Публике пассивность бойцов не понравилась. Раздались осуждающие, вначале нестройные, свистки, постепенно слившиеся в штормовое море оглушительного свиста. Боксёры вели себя как велосипедисты на треке, исполняющие так называемый сюрпляс, приглашая соперника первым пойти в атаку.

Маховик не выдержал и двинулся на противника, но как бы по принуждению, неохотно – так выходит к доске плохо выучивший урок школяр. Маховик испытывал физическое отвращение к мерзкой ухмылке, узкому прищуру раскосых глаз и пергаментно-жёлтой, как у больного вирусным гепатитом, коже Абу Аби – встроенный в его организм Ян Влодарек добавлял Роджеру Гловеру ненависти и злости, но не мастерства и уверенности. Маховик готовился к отражению левого свинга Желтка по корпусу, под дых, но мощнейший, без подготовки, удар пришёл совсем из другого «сектора космоса».