Единственная на всю планету 2 (СИ)

— С большим временем, и не все производство, а только его часть. В основном это силовые бронированные кабели. Контрольные и сигнальные кабели еще очень долго будут делаться из традиционных материалов. Перевод их производства на ваш пластик довольно трудоемок и дает малую экономию металла. Да и от ЛЭП сразу не избавятся, а значит и для них будут нужны провода. А пластик не повесишь: будет вытягиваться.

— ЛЭП быстро отомрут, — заметил дор. — Лет десять–двадцать, и все перейдут на подземные кабели.

— К этому времени мы выкупим контрольный пакет акций этого завода и перестроим большую часть производства на нашу продукцию. Пока же мы там арендуем площади и используем часть рабочей силы. Ну и оплатой аренды начнем хорошо подпитывать, что для завода будет совсем не лишним.

— ЗАО? — спросил дор. — Кто‑нибудь еще в доле?

— Только мы с вами. У меня достаточно своих средств, поэтому не будем никого привлекать. Сам я этим сейчас заниматься не буду, так как есть неотложные дела в столице. Через два дня сюда приедет мой доверенный человек, с которым вы будете иметь дело. Пока вам выделяется триста миллионов. Если не уложитесь в эту сумму, добавлю, но немного. Главное — это получить продукцию и выйти на зарубежных потребителей, а расширять производство будем уже за счет прибыли. Что будем продавать? Только кабели или что‑то еще?

— Еще концевые контакты к ним и электроинструмент для их установки, — сказал дор. — Там будет еще одно ноу–хау. Меня не устраивают ваши аккумуляторы. Слишком они недолговечны, да и емкость невелика. Поставим химические источники тока, в четыре раза более емкие, чем современные топливные элементы. Ничего сложного или дорогого в них нет, поэтому обязательно нужно взять патент.

— А если заняться еще и их производством? — спросил Фролов. — Не к инструменту, а как отдельной продукции?

— Я не возражаю, — ответил дор, — но сам этим заниматься не буду. С пластиком легче и надежней. Его технологию у вас никто не разгрызет.

Учебный день в понедельник для них закончился после второго урока. Началось с того, что их обоих забрала завуч.

— Ольга, — сказала зашедшая в класс Надежда Игоревна. — Забирай свою сумку и иди за мной. Нор, тебя это тоже касается.

«Она чем‑то сильно недовольна», — мысленно сказала Ольга, когда они шли по коридору в учительскую.

Там их ждал сюрприз в лице работника отдела опеки Николая Сергеевича.

— Вас вызывают в мэрию, — сказала завуч, — поэтому мы освобождаем вас от остальных уроков.

— Идите одеваться, — сказал им Николай Сергеевич, снимая с вешалки свое пальто. — Я сейчас без машины, поэтому пойдем пешком.

«Вот ведь сволочь! — мысленно выругалась Ольга в адрес майора Лыткина. — Все‑таки накапал в мэрию! Ну ничего, я с ними сейчас разберусь! Все равно нужно на ком‑то тренироваться!»

«Одевайся, — сказал Нор, подавая в гардеробе Ольге пальто. — Что думаешь делать?»

«Сейчас выберу место, где будет поменьше прохожих, и выпотрошу этого типа по полной программе. Нужно узнать, что им известно, кто в курсе и что хотят делать. Когда узнаем, будет видно, что делать».

Стрелки школьных часов в вестибюле показывали одиннадцать, день был будний, а на улице мела поземка. Учитывая эти три фактора, можно было ожидать, что людей на улице будет мало. Как оказалось, в районе школы их не было совсем. По приказу Ольги Николай Сергеевич замер и стоял неподвижно, пока она копалась в его памяти.

— Пролетели, как фанера над Парижем! — сказала Ольга, узнав все, что хотела. — Мало того что им пришла бумага из полиции, на основании которой на подписи у мэра лежит решение о лишении нас опекунских прав, этот кадр уже успел побывать в лесничестве и взять у отца письменное объяснение. А попутно выразил желание осмотреть твою комнату!

— И что в этом такого страшного? — не понял Нор.

— А то, что в ней моих шмоток было больше, чем твоих! И не все они развешаны в шкафу! Только полный дурак не поймет, что мы живем вместе. Этот к таким не относится. Хорошо еще, что он сразу от нас приехал в школу и никому не звонил. Это воспоминание я ему заменила на другое, а заодно расположила к нам настолько, насколько это возможно сделать, не вызывая подозрения у его сослуживцев. Все, сейчас он очнется. Пошли.

«Ничего не заметит? — мысленно спросил Нор. — Вид у него какой‑то смущенный».

«Я уже проверяла, как себя чувствуют после такого вмешательства, — сказала Ольга. — Вроде бы все нормально, но такое ощущение, что забылось что‑то важное. Ничего, минут через десять все пройдет».

Действительно, когда пришли в мэрию, нерешительность в поведении Николая Сергеевича исчезла, и он приобрел свой обычный флегматичный вид. Первым делом их повели в отдел опеки.

— Что же это вы, молодой человек, так оплошали? — укоризненно сказала Нору Ирина Валентиновна. — Пошли на поводу у опекуна, прельстились оружием! О родителях думать необязательно?

— Мне странно от вас такое слышать, — насмешливо сказал Нор. — Мне не десять лет, а через год вообще буду самостоятельным человеком. А силы во мне побольше, чем во многих из тех, кому уже исполнилось восемнадцать. И стреляю я прекрасно. Результатом нашего похода стали спасение двух человеческих жизней и захват пятерых вооруженных бандитов, которых мы сдали полиции. И не нужно апеллировать к моим родителям. Мой отец отказался бы от сына, который не помог соседям в трудный час. Рядом будут резать молодую девушку, а вы станете призывать меня праздновать труса?

— Действительно, — задумался Николай Сергеевич. — В таком контексте…

— И опекун не гнал меня силой и не прельщал оружием. Рисковать своей жизнью или нет, каждый должен решать сам. И вы мне здесь не указ. Уже составили решение? Ну что же, с вами разговаривать бесполезно, придется идти к мэру.

— Идите, куда хотите, но как только мэр подпишет решение, вас определят в наш детский дом!

— Весь день у этой дуры будет раскалываться голова! — мстительно сказала Ольга, когда они шли в приемную мэра. — Но по–настоящему виноваты в полиции, эти только отреагировали, как умеют и считают нужным. А вот что было нужно тем сволочам? Ведь если бы на «Фазенду» тогда прибыла полиция, то люди Лобанова попытались бы прорваться! С одной стороны восемь профессионалов с автоматами, а с другой — милицейская машина, пусть даже две. А мы им этих профессионалов передали на блюдечке! Черная неблагодарность! Если бы не магия и не знакомство с мэром, я сейчас психовала бы и лила слезы! Как хочешь, но я узнаю, кто у них такой неблагодарный. Так, переходим на мысленную речь. Наверняка эта стерва позвонила секретарше, и та даст нам сейчас от ворот поворот!

Так и вышло. Едва они появились в приемной мэра, как из‑за стола поднялась женщина средних лет, которая с решительным выражением лица перегородила им вход в кабинет своего шефа.

— Молодые люди, к Олегу Николаевичу прием только по записи. Вон на столе книга. Запишитесь и оставьте свои телефоны, вам позвонят.

«Проверю новые знания, — сказала Ольга. — Отвлеки на себя эту мымру, чтобы не мешала. Попробую вызвать Полозова по образу. Что‑то уже начало получаться, а здесь еще расстояние всего ничего».

— Как здесь заполнять? — спросил Нор секретаршу, перелистывая журнал. — Непонятно, в каких графах что писать.

Она подошла к своему столу и принялась ему объяснять заполнение, следя за тем, что делает Ольга.

— Оля! — обрадовался открывший дверь своего кабинета мэр. — Вы ко мне?

— К вам, Олег Николаевич, — сказала Ольга. — Я вместе с Нором. Помните его еще? Только нам говорят, что нужно за месяц записываться на прием.

— Может быть, кому‑то и нужно, — подмигнул он ей, — но не вам. Заходите, пока ко мне не набежали посетители. Садитесь на эти стулья. Что вас ко мне привело? Только не говорите, что соскучились! Я вас уже два раза безрезультатно приглашал.

— Я исправлюсь, — пообещала Ольга. — Олег Николаевич, давайте я вам все быстро расскажу, а уж вы сами решайте.

Она рассказала о налете на «Фазенду» и свою версию дальнейших событий.

— Вместо того чтобы сказать спасибо за то, что мы вместо них выполнили всю работу, избавили от потерь и спасли две человеческие жизни, они сделали нам гадость. А ваша Ирина Валентиновна так и сказала, что пусть вокруг вас вырежут хоть всех соседей, не имеешь права рисковать собственной жизнью! Ну или почти так, смысл был такой. Я там, между прочим, тоже была. Так что, и моего отца лишать родительских прав, а меня совать в детский дом? Я думаю, что в Советском Союзе нам бы не только сказали спасибо, а еще и наградили медалями! А у нас организуют преследования. Где справедливость?

— Ты много видела справедливости в своей жизни? — вздохнул мэр. — Ладно, ваше дело насквозь прозрачно, поэтому можете не трепать себе нервы. Никакого решения о лишении опекунства не будет. Я сегодня же посмотрю, что они насочиняли и созвонюсь с Головиным. Пусть посмотрит, кто у него такой умный. Я бы их понял, если бы твой отец потащил туда мальчишку, а для Нора признание совершеннолетним — это просто формальность. И обстоятельства чрезвычайные. А насчет награды я подумаю.

— Не нужно нам никакой награды, — сказала Ольга. — Пусть лучше Николай Сергеевич отвезет нас домой. В школу уже не пойдем, а до автобуса почти три часа. И денег на такси не взяли. Он хоть и очень медленно ездит, все равно дома будем раньше. Хоть какая‑то компенсация за нервотрепку. А к вам я обязательно забегу. Только сначала нужно созвониться, а у меня нет номера вашего мобильника.

— Держи визитку, — сказал мэр. — Только никому не давай номер моего телефона. А с Николаем Сергеевичем я сейчас договорюсь.

Глава 2

Виктор отвез молодежь к автобусу, вернулся в лесничество и, отогнав требующего внимания Хитреца, поднялся на крыльцо. Открыла ему Александра.

— Хотел забрать остальные вещи дочери и обсудить с вами несколько вопросов, — пояснил он. — Если вам неудобно, могу приехать через час.

— В комнатах немного не убрано, и я еще не расчесалась, — засмеялась Саша. — Если вас не смущают такие мелочи, тогда заходите. Идите на кухню, я сейчас поставлю чай, а Егор вынесет то, что собрала Люда.

Виктор прошел на кухню и сел у окна, чтобы не закрывать подход к плите или холодильнику.

— Мне кажется, или вы на самом деле помолодели? — спросил он у девушки, когда она разливала чай по чашкам. — То, что похорошели, абсолютно точно. Это работа Ольги?

— Мне трудно об этом судить, — сказала она. — Когда каждый день по десять раз смотришь на себя в зеркало, привыкаешь к небольшим изменениям. Нужно будет справиться у моего тренера, я с ним уже неделю не виделась. Но если что‑то изменилось, то только из‑за магии Ольги. Она же и вам ее делала?

— У мужчин это почему‑то не так заметно, поэтому я только сбросил лишний вес и стал сильнее, чем был в молодости. А вот дочь превратилась в красавицу. У жены это тоже проявилось, хоть и меньше. Наверное, магия больше влияет на молодых.

— Это кто у нас не красавец? — спросил вошедший на кухню Егор. — Когда смотрели на себя в последний раз? Вылитый Ален Делон, только другая прическа. А фигура? Живот исчез, и появились мышцы. Если бы не один минус ее магии, можно было бы открывать салон красоты.

— О каком минусе идет речь? — спросила Саша. — И почему я не знаю ни о каких минусах?

— Я говорю о привязке, — ответил Егор. — Многократно обрабатывая людей магией, дочь вызывает в них сильную симпатию, привязывая к себе. Для нас это нестрашно, потому что все равно родные, а к чему такое клиентам? Их же потом начнет к ней тянуть. Ольга сказала, что ее ученики, скорее всего, со временем последуют за ней. Да и вы, Виктор, должны чувствовать что‑то такое.

— Чувствую, — согласился он. — Она мне понравилась и до этих обработок, а после них я отношусь к ней, как к родному человеку. Если раньше мое участие в ее делах диктовалось расчетом, сейчас я это делаю в первую очередь ради нее самой.

— А во вторую? — спросила Саша.

— Расчет по–прежнему присутствует, — согласился Виктор. — Мы с ней можем очень сильно помочь друг другу, и глупо это не учитывать, тем более мне, но это уже не является определяющим. Если потребуется, я ей помогу без всякого расчета, в ущерб себе. И дело не только в привязке. Она дважды спасла мне жизнь и сберегла дочь. А сила и здоровье, которыми я тоже ей обязан?

— Дочь недавно узнала о привязке, — сказал Егор. — Когда‑то маги в мире Нора создавали себе верные дружины из усиленных магией воинов.

— Очень интересно, — прищурился Виктор. — В мире Нора! Так вот о чем не хотела говорить Ольга. Все ее объяснения грешили недосказанностью. Теперь понятно, о чем она не хотела говорить. Так магию она получила от него? И он, наверное, тоже маг?

— Ляпнул, не подумав, — виновато сказал Егор. — Я от вас давно не жду неприятностей, вот и расслабился. У Нора есть способности, но очень небольшие. Он дал только знания.

— Неприятностей вы от меня не дождетесь, — заверил его Виктор. — Я рассчитываю не только на вашу дочь, а вообще на всю семью, причем и в делах, и в дружбе. Людям с моим положением очень трудно обзаводиться друзьями. Они у меня есть, но еще с тех времен, когда я только начинал свое дело. А с вами мне повезло. Ладно, это все лирика. Давайте перейдем к делам. Держите эти бумаги.

— Что здесь? — спросил Егор, кивнув на лежавшую на столе папку.

— Дарственная на «Фазенду». Пусть вас не смущает фамилия Фадеев: Фроловым я был временно. Еще здесь дарственная Бортникова на «форд» и квитанции об уплате налогов на дарение. Я оплатил налоги за следующий и положил на ваш счет по «Алтайэнергосбыту» достаточно денег, чтобы вы в следующем году ни на что не тратились. Берите и владейте. Да, я обещал ребятам горючее, но из‑за известных событий не смог выполнить обещание. Завтра с утра его должны привезти. Егор, у меня к вам будет просьба. Сегодня у нас вторник, а свадьба у вас в субботу и воскресенье. Мне нужно срочно на три дня слетать в Москву. Хочу успеть на ваш праздник, поэтому через час выеду в Барнаул. Вы можете в эти дни присмотреть за Людой? Лена все сделает по дому, поэтому нужно только вечером навестить дочь и утром отвезти ее к автобусу, а потом забрать обратно. Здесь я рассчитываю на вас, Шура. Вы будете договариваться, чтобы детей на субботу освободили от школы? Тогда скажите и насчет Люды. На той неделе я ее вообще заберу, и мы уедем. Я подготовлю для вас в Москве квартиру и сообщу. Только перед приездом обязательно позвоните. Если у ребят получится с экстернатом, будет совсем хорошо. На ваше место трудно кого‑нибудь найти?

— Кого‑нибудь — не трудно, — улыбнулся Егор, — а хорошие работники на дороге не валяются. Ничего, я на днях предупрежу нашего директора, чтобы искали замену.

— А вы чем хотите заниматься, Шура? — поинтересовался Виктор. — Неужели бросите спорт?

— Вообще‑то, я бухгалтер, — улыбнулась она, — только по специальности не работала ни одного дня. Не знаю, что вам ответить. Я уже сейчас в два раза сильнее, чем была, и намного быстрей, а Ольга говорит, что меня еще будет обрабатывать Нор. И как мне после этого выходить на татами? Мне же там не будет противниц. Это просто нечестно.

— Значит, он может то же сделать и для меня? Ладно, об этом я сам с ним поговорю, когда вернусь. А насчет того, что нечестно… Я думаю, что вы неправы. В любительском спорте это было бы надувательством, а в профессиональном давно нет никаких правил. Я имею в виду не сами выступления, а подготовку спортсменов. Неужели никто из ваших знакомых никогда не применял химию? На выступлениях поберегутся, а в другое время? А для остальных это просто зрелище, на котором они любуются красотой, силой и мастерством, а какими способами все это достигнуто, никого не волнует. Все, нужно бежать. Где вещи дочери?

— Я их собрал и вынес в коридор, — сказал Егор. — Пойдемте, провожу.

Сразу же после окончания занятий Ольге позвонил отец. Она в это время шла из спортивного зала в вестибюль, где должна была дожидаться Люда. Шесть уроков были только у десятых и одиннадцатых классов два раза в неделю, и в эти дни всем остальным ребятам из Матвеевки приходилось ждать, пока освободятся старшеклассники. Время большинство тратило с пользой, выполняя в своих классных комнатах домашние задания.

Егор сообщил, что Виктор улетел в Москву, и звонить насчет машины нужно Александре. В вестибюле уже толпились одетые ребята из восьмых и девятых классов. Когда оделись старшеклассники, все гурьбой пошли к автобусу.

— Твой отец улетел в Москву, — сказала Ольга идущей рядом Люде. — Вроде бы на три дня. Так что забирать и отвозить нас будет Саша.

— Мог бы и мне сказать, — неприязненно буркнула та.

— А вы с ним уже разговариваете? — деланно удивилась Ольга. — Послушай, Люда, тебе не надоело валять дурака? Дело, конечно, твое, просто не хотелось вот так с тобой прощаться.

— Почему прощаться? — дрогнувшим голосом спросила девушка.

— Потому что ты с отцом на следующей неделе уезжаешь в Москву. Не знаю, как ты, но он сказал, что ноги его здесь больше не будет. Отгуляет на свадьбе, доделает здесь все дела, и все.

— Какие у него могут быть дела? Продажа дома?

— Нет, дом он отдал нам, — сказала Ольга. — А дела… Тебе лучше знать. Я думаю, что он договорится о доставке в Москву тел твоей мамы и Олега, ну и со школой все нужно оформить. А за тобой он просил присмотреть, так что мы вечером возьмем снегоход и сгоняем.

— Не стоит себя утруждать, — зло сказала Люда. — Ознакомитесь со своей собственностью потом, когда меня там не будет.

— Жаль, — сказала ей Ольга. — Я думала, что мы подруги.

«После двух обработок привязки не получилось, — мысленно заметил Нор. — Сделаешь третью?»

— Я ей больше ничего делать не собираюсь! — вслух ответила Ольга. — На фиг мне сдалась искусственная дружба или любовь! Не хочет — скатертью дорога! Она меня сразу невзлюбила из‑за тебя, а потом только делала вид, что дружит. Немного притворства — и можно получить силу, сбросить вес и улучшить память! Все, садитесь в автобус!

«Не нужно так расстраиваться! — мысленно сказал Нор. — Ей сейчас очень тяжело».

«А как нужно расстраиваться, Нор? — перешла на мысленное общение Ольга. — Ей тяжело, и она нашла крайнего — отца, а поскольку мы ей помешали зациклиться на горе, то тоже попали в крайние! И она уже не маленький несмышленыш! Все, не хочу о ней говорить».

Дальше ехали молча. Нор позвонил Саше только перед самым поворотом, где им нужно было выходить, поэтому, когда покинули автобус, машины еще не было.

— Давайте пойдем по дороге, — предложила Ольга. — Идти теплее, чем стоять. Нор, возьми у нее сумку. Не отдает? Ну и пусть несет сама. Слушай, мы написали заявление на экстернат, и Валентина Ивановна дала добро. Когда начнем занятия? Может, прямо сегодня? Сейчас одиннадцатое, и до Нового года осталось учиться две недели, а потом еще столько же продлятся каникулы. Если постараться, то после них сможем все сдать.

— Давай, — согласился он. — Если никуда не нужно ехать, времени навалом. А вот и Саша. От нас ближе, чем до «Фазенды», поэтому я не стал ей слишком рано звонить. Садимся.

Они сели на задние сидения «фиата», при этом Люда, которая сегодня не видела Александру, буркнула что‑то невнятное, что при известной фантазии можно было принять за приветствие.

«Не обращай на нее внимания, — мысленно сказала Ольга. — В школе со всеми общается нормально, а вот с нами не хочет. И черт с ней, все равно через неделю уедет».

«Ты на нее обиделась», — заметила Саша, разворачивая машину.

«Обиделась, — согласилась Ольга. — Я ей помогала уже не из‑за ее отца, а из‑за нее самой, и считала подругой. Ничего, ошибаются все, а мне урок на будущее».

У съезда Ольга с Нором вышли и увидели несущегося к ним со всех ног Хитреца.

— Вот кто никогда не предаст! — сказала Ольга, обнимая кабана и прижимаясь щекой к его морде, — а я ему уделяю так мало времени! Хитрец, давай будем с тобой гулять? У нас в сарае есть санки. Прицепить их к твоему ошейнику и будешь меня катать. Тебе будет совсем не трудно меня везти.

— Очень практичный подход к любви, — одобрил Нор. — Надеюсь, меня ты ни во что не станешь запрягать. А мысль насчет прогулок достойна внимания. Только я бы предложил не запрягать несчастного кабана, а взять лыжи, которые мы купили, но так ни разу и не использовали, и накатать лыжню. А Хитрец может побегать где‑нибудь поблизости.

— Пока не получится, — вздохнула Ольга. — Некогда гулять, особенно мне. Вот поженим отца, и Саша меня разгрузит с готовкой… А на каникулах отменим все занятия в секции и будем готовиться к экстернату и гулять! Красота! Нор, пошли домой. Приморозило, а мы одеты для школы, а не для прогулок.

— Саша приехала, — сказал он. — Возьми мою сумку и иди в дом, а я закрою за машиной ворота.

— К нам едет кто‑то еще, — сказала Ольга. — Это Сергей. Не закрывай ворота, пусть тоже заезжает во двор. Закроем, когда он уедет.

— Что вы застряли во дворе? — выглянул из‑за двери отец. — Саша когда еще позвонила, что вас привезла. Что‑нибудь случилось?