Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски

Александр Сергеевич Пушкин

Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски

1813

ДВУМ АЛЕКСАНДРАМ ПАВЛОВИЧАМ

Романов и Зернов лихой,Вы сходны меж собою:Зернов! хромаешь ты ногой,Романов головою.Но что, найду ль довольно силСравненье кончить шпицом?Тот в кухне нос переломил,А тот под Австерлицем.

К НАТАЛЬЕ

Pourquoi craindrais-je de le dire?

C' est Margot qui fixe mon goat.

Так и мне узнать случилось,Что за птица Купидон;Сердце страстное пленилось;Признаюсь – и я влюблен!Пролетело счастья время,Как, любви не зная бремя,Я живал да попевал,Как в театре и на балах,На гуляньях иль в воксалахЛегким зефиром летал;Как, смеясь во зло Амуру,Я писал карикатуруНа любезный женский пол;Но напрасно я смеялся,Наконец и сам попался,Сам, увы! с ума сошел.Смехи, вольность – все под лавку,Из Катонов я в отставку,И теперь я – Селадон!Миловидной жрицы ТальиВидел прелести Натальи,И уж в сердце – Купидон!Так, Наталья! признаюся,Я тобою полонен,В первый раз еще, стыжуся,В женски прелести влюблен.Целый день, как ни верчуся,Лишь тобою занят я;Ночь придет – и лишь тебяВижу я в пустом мечтанье,Вижу, в легком одеяньеБудто милая со мной;Робко, сладостно дыханье,Белой груди колебанье,Снег затмившей белизной,И полуотверсты очи,Скромный мрак безмолвной ночи —Дух в восторг приводят мой!…Я один в беседке с нею,Вижу… девственну лилею,Трепещу, томлюсь, немею…И проснулся… вижу мракВкруг постели одинокой!Испускаю вздох глубокой,Сон ленивый, томноокойОтлетает на крылах.Страсть сильнее становится,И, любовью утомясь,Я слабею всякий час.Все к чему-то ум стремится,А к чему? – никто из насДамам вслух того не скажет,А уж так и сяк размажет.Я – по-свойски объяснюсь.Все любовники желаютИ того, чего не знают;Это свойство их – дивлюсь!Завернувшись балахоном,С хватской шапкой набекреньЯ желал бы ФилимономПод вечер, как всюду тень,Взяв Анюты нежну руку,Изъяснять любовну муку,Говорить: она моя!Я желал бы, чтоб НазоройТы старалася меняУдержать умильным взором.Иль седым ОпекуномЛегкой, миленькой Розины,Старым пасынком судьбины,В епанче и с париком,Дерзкой пламенной рукоюБелоснежну, полну грудь…Я желал бы… да ногоюМоря не перешагнуть,И, хоть по уши влюбленный,Но с тобою разлученный,Всей надежды я лишен.Но, Наталья! ты не знаешь,Кто твой нежный Селадон,Ты еще не понимаешь,Отчего не смеет онИ надеяться? – Наталья!Выслушай еще меня:Не владетель я Сераля[1],Не арап, не турок я.За учтивого китайца,Грубого американца,Почитать меня нельзя,Не представь и немчурою,С колпаком на волосах,С кружкой, пивом налитою,И с цигаркою в зубах.Не представь кавалергардаВ каске, с длинным палашом.Не люблю я бранный гром:Шпага, сабля, алебардаНе тягчат моей рукиЗа Адамовы грехи.– Кто же ты, болтун влюбленный? —Взглянь на стены возвышенны,Где безмолвья вечный мрак;Взглянь на окна загражденны,На лампады там зажженны…Знай, Наталья! – я… монах![2]

НЕСЧАСТИЕ КЛИТА

Внук Тредьяковского Клит гекзаметром песенки пишет,Противу ямба, хорея злобой ужасною дышит;Мера простая сия все портит, по мнению Клита,Смысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита.Спорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит,Ямб охладил рифмача, гекзаметры ж он заморозит.

1814

БЛАЖЕНСТВО

В роще сумрачной, тенистой,Где, журча в траве душистой,Светлый бродит ручеек,Ночью на простой свирелиПел влюбленный пастушок;Томный гул унылы трелиПовторял в глуши долин…Вдруг из глубины пещерыЧтитель Вакха и Венеры,Резвых Фавнов господин,Выбежал Эрмиев сын.Розами рога обвиты,Плющ на черных волосах,Козий мех, вином налитый,У Сатира на плечах.Бог лесов, в дугу склонившисьНад искривленной клюкой,За кустами притаившись,Слушал песенки ночной,В лад качая головой.«Дни, протекшие в веселье!(Пел в тоске пастух младой)Отчего, явясь мечтой,Вы, как тень, от глаз исчезлиИ покрылись вечной тьмой?Ах! когда во мраке нощи,При таинственной луне,В темну сень прохладной рощи,Сладко спящей в тишине,Медленно, рука с рукою,С нежной Хлоей приходил,Кто сравниться мог со мною?Хлое был тогда я мил!А теперь мне жизнь – могила,Белый свет душе постыл,Грустен лес, поток уныл…Хлоя – другу изменила!…Я для милой… уж не мил!…»Звук исчез свирели тихой;Смолк певец – и тишинаВоцарилась в роще дикой;Слышно, плещет лишь волна,И колышет повиликойТихо веющий зефир…Древ оставя сень густую,Вдруг является Сатир.Чашу дружбы круговуюПенистым сребря вином,Рек с осклабленным лицом:«Ты уныл, ты сердцем мрачен;Посмотри ж, как сок прозраченБлещет, осветясь луной!Выпей чашу – и душойБудешь так же чист и ясен.Верь мне: стон в бедах напрасен.Лучше, лучше веселись,В горе с Бахусом дружись!»И пастух, взяв чашу в руки,Скоро выпил все до дна.О могущество вина!Вдруг сокрылись скорби, муки,Мрак душевный вмиг исчез!Лишь фиал к устам поднес,Все мгновенно пременилось,Вся природа оживилась,Счастлив юноша в мечтах!Выпив чашу золотую,Наливает он другую;Пьет уж третью… но в глазахВид окрестный потемнился —И несчастный… утомился.Томну голову склоня,«Научи, Сатир, меня, —Говорит пастух со вздохом, —Как могу бороться с роком?Как могу счастливым быть?Я не в силах вечно пить».– «Слушай, юноша любезный,Вот тебе совет полезный:Миг блаженства век лови;Помни дружбы наставленья:Без вина здесь нет веселья,Нет и счастья без любви;Так поди ж теперь с похмельяС Купидоном помирись;Позабудь его обидыИ в объятиях ДоридыСнова счастьем насладись!»

ГАРАЛЬ И ГАЛЬВИНА

Взошла луна над дремлющим заливом,В глухой туман окрестности легли;Полночный ветр качает кораблиИ в парусе шумит нетерпеливом.Взойдет заря – далек их будет строй.Остри свой меч, воитель молодой!Где ты, Гараль? Печальная ГальвинаЖдет милого в пещерной темноте.Спеши, Гараль, к унылой красоте!Заря блеснет – и гордая дружинаУмчится вдаль, грозящая войной.Где ты, где ты, воитель молодой?Гальвина с ним. О, сколько слез печали,И сколько слез восторгов и любви!Но край небес бледнеет, и вдалиРедеет тень. Уж латы зазвучали;Близка заря; несется шум глухой…Что медлишь ты, воитель молодой?Призывному Гальвина клику внемлет,Тоски, надежд и робости полна,Едва дыша, разлуки ждет она;Но юноша на персях девы дремлет.Призывы битв умолкли за горой, —Не слышал их воитель молодой.Уже суда покинуть брег готовы,К ним юноши с веселием бегут;Прощальну длань подругам подают;Златой зари раскинулись покровы;Но, утомлен любовью и тоской,Покоится воитель молодой.Пылает день. Он открывает очиГальвина мнит ласкающей рукойСокрыть от глаз досадный свет дневной.«Прости, пора! сокрылись тени ночи:Спешу к мечам!» – воскликнул – и стрелойЛетит на брег воитель молодой.Но тихо все, лишь у пустого брегаПодъемлется шумящая волна;Лишь дева там, печальна и бледна,И вдалеке плывут ладьи набега.О, для чего печальной красотойПленялся ты, воитель молодой?Она в слезах; в немой воитель думе.«О милый друг! о жизнь души моей!Что слава нам? что делать средь мечей?Пускай другой несется в бранном шуме;Но я твоя, ты вечно, вечно мой!…Забудь войну, воитель молодой!»Гараль молчал. Надменное ветрилоЕго звало к брегам чужой земли;Но с бурею так быстро кораблиЛетели вдаль, и дева так унылоЕго влекла трепещущей рукой…Все, все забыл воитель молодой!И он у ног своей подруги нежнойСказал: «Пускай гремят набег и брань:Забыла меч ослабленная длань!»Их дни слились в отраде безмятежной;Лишь у брегов, терзаемых волной,Дрожа, краснел воитель молодой.Но быстро дни восторгов пролетели.Бойцы плывут к брегам родной земли;Сыны побед с добычей притекли,И скальды им хваленья песнь воспели.Тогда поник бесславною главойНа пиршествах воитель молодой.Могучие наперсники судьбиныК ногам невест повергли меч и щит;Кровавый меч героев не лежитУ ног одной оставленной Гальвины.Красавица вздохнула, – и другойЕе пленил воитель молодой.С тех пор один бродил Гараль унылый;Умолк его веселый прежде глас,Лишь иногда в безмолвный ночи час,Уединен, шептал он имя милой.Война зажглась, – и встречи роковойПошел искать воитель молодой.

ИСПОВЕДЬ БЕДНОГО СТИХОТВОРЦА

Священник

Кто ты, мой сын?

Стихотворец

Отец, я бедный однодворец,Сперва подьячий был, а ныне стихотворец.Довольно в целый год бумаги исчертил;Пришел покаяться – я много нагрешил.

Священник

Поближе; наперед скажи мне откровенно,Намерен ли себя исправить непременно?

Стихотворец

Отец, я духом слаб, не смею слова дать.

Священник

Старался ль ты закон господний соблюдатьИ, кроме вышнего, не чтить другого бога?

Стихотворец

Ах, с этой стороны я грешен очень много;Мне богом было – я , любви предметом – я ,В я заключалися и братья и друзья,Лишь я был мой и царь и демон обладатель;А что всего тошней, лишь я был мой читатель.

Священник

Вторую заповедь исполнил ли, мой сын?

Стихотворец

Кумиров у меня бывало не один:Любил я золото и знатным поклонялся,Во всякой песенке Глафирами пленялся,Которых от роду хотя и не видал,Но, тем не менее, безбожно обожал.

Священник

А имя божие?

Стихотворец

Когда не доставалоИль рифмы, иль стопы, то, признаюсь, бывало,И имя божие вклею в упрямый стих.

Священник

А часто ль?

Стихотворец

Да во всех элегиях моих;Там можешь, батюшка, прочесть на каждой строчке«Увы!» и «се», и «ах», «мой бог!», тире да точки.

Священник

Нехорошо, мой сын! А чтишь ли ты родных?

Стихотворец

Немного; да к тому ж не знаю вовсе их,Зато своих я чад люблю и чту душою.

Священник

Как время проводил?

Стихотворец

Я летом и зимоюПять дней пишу, пишу, печатаю в шестой,Чтоб с горем пополам насытиться в седьмой.А в церковь некогда: в передней Глазунова[3]Я по три жду часа с лакеями Графова[4].

Священник

Убийцей не был ли?

Стихотворец

Ах, этому греху,Отец, причастен я, покаюсь на духу.Приятель мой Дамон лежал при смерти болен.Я навестил его: он очень был доволен;Желая бедному страдальцу угодить.Я оду стал ему торжественно твердить,И что же? Бедный друг! Он со строфы начальнойПоморщился, кряхтел… и умер.

Священник

Не похвально.Но вот уж грех прямой: да ты ж прелюбодей!Твои стихи…

Стихотворец

Все лгут, а на душе моей,Ей-богу, я греха такого не имею;По моде лишний грех взвалил себе на шею.А правду вымолвить – я сущий Эпиктет,Воды не замутишь, предобренький поэт.

Священник

Да, лгать нехорошо. Скажи мне, бога ради:Соблюл ли заповедь хоть эту: не укради?

Стихотворец

Ах, батюшка, грешон! Я краду иногда!(К тому приучены все наши господа),Словцо из Коцебу, стих целый из Вольтера,И даже у своих; не надобно примера.Да как же без того, бедняжкам, нам писать?Как мало своего – придется занимать.

Священник

Нехорошо, мой сын, на счет чужой лениться.Советую тебе скорее отучитьсяОт этого греха. На друга своегоНе доносил ли ты и ложного чего?

Стихотворец

Лукавый соблазнил. Я малый не богатый —За деньги написал посланье длинновато,В котором Мевия усердно утешал —Он, батюшка, жену недавно потерял.Я публике донес, что бедный горько тужит,А он от радости молебны богу служит.

Священник

Вперед не затевай, мой сын, таких проказ.Завидовал ли ты?

Стихотворец

Завидовал не раз,Греха не утаю, – богатому соседу.Хоть не ослу его, но жирному обедуИ бронзе, деревням и рыжей четверне,Которых не иметь мне даже и во сне.Завидовал купцу, беспечному монаху,Глупцу, заснувшему без мыслей и без страху,И, словом, всякому, кто только не поэт.

Священник

Худого за собой не знаешь больше?

Стихотворец

Нет,Во всем покаялся; греха не вспомню боле,Я вечно трезво жил, постился поневоле,И ближним выгоду не раз я доставлял:Частенько одами несчастных усыплял.

Священник

Послушай же теперь полезного совета:Будь добрый человек из грешного поэта.

КАЗАК

Раз полунощной порою,Сквозь и туман и мрак,Ехал тихо над рекою удалой казак.Черна шапка набекрени,Весь жупан в пыли.Пистолеты при колене,Сабля до земли.Верный конь, узды не чуя,Шагом выступал;Гриву долгую волнуя,Углублялся вдаль.Вот пред ним две-три избушки,Выломан забор;Здесь – дорога к деревушке,Там – в дремучий бор.«Не найду в лесу девицы, —Думал хват Денис, —Уж красавицы в светлицыНа ночь убрались».Шевельнул донец уздою,Шпорой прикольнул,И помчался конь стрелою,К избам завернул.В облаках луна сребрилаДальни небеса;Под окном сидит унылаДевица-краса.Храбрый видит красну деву;Сердце бьется в нем,Конь тихонько к леву, к леву —Вот уж под окном.«Ночь становится темнее,Скрылася луна.Выдь, коханочка, скорее,Напои коня».«Нет! к мужчине молодомуСтрашно подойти,Страшно выдти мне из дому,Коню дать воды».«Ax! небось, девица красна,С милым подружись!»«Ночь красавицам опасна».«Радость! не страшись!Верь, коханочка, пустое;Ложный страх отбрось!Тратишь время золотое;Милая, небось!Сядь на борзого, с тобоюВ дальний еду край;Будешь счастлива со мною:С другом всюду рай».Что же девица? Склонилась,Победила страх,Робко ехать согласилась.Счастлив стал казак.Поскакали, полетели.Дружку друг любил;Был ей верен две недели,В третью изменил.

К БАТЮШКОВУ

Философ резвый и пиит,Парнасский счастливый ленивец,Харит изнеженный любимец,Наперсник милых аонид,Почто на арфе златоструннойУмолкнул, радости певец?Ужель и ты, мечтатель юный,Расстался с Фебом, наконец?Уже с венком из роз душистых,Меж кудрей вьющихся, златых,Под тенью тополов ветвистых,В кругу красавиц молодых,Заздравным не стучишь фиалом,Любовь и Вакха не поешь,Довольный счастливым началом,Цветов парнасских вновь не рвешь;Не слышен наш Парни российский!..[5]Пой, юноша, – певец тиисский[6]В тебя влиял свой нежный дух.С тобою твой прелестный друг,Лилета, красных дней отрада:Певцу любви любовь награда.Настрой же лиру. По струнамЛетай игривыми перстами,Как вешний зефир по цветам,И сладострастными стихами,И тихим шепотом любвиЛилету в свой шалаш зови.И звезд ночных при бледном свете,Плывущих в дальней вышине,В уединенном кабинете,Волшебной внемля тишине,Слезами счастья грудь прекрасной,Счастливец милый, орошай;Но, упоен любовью страстной,И нежных муз не забывай;Любви нет боле счастья в мире:Люби – и пой ее на лире.Когда ж к тебе в досужный часДрузья, знакомые сберутся,И вины пенные польются,От плена с треском свободясь —Описывай в стихах игривыхВеселье, шум гостей болтливыхВокруг накрытого стола,Стакан, кипящий пеной белой,И стук блестящего стекла.И гости дружно стих веселый,Бокал в бокал ударя в лад,Нестройным хором повторят.Поэт! в твоей предметы воле,Во звучны струны смело грянь,С Жуковским пой кроваву браньИ грозну смерть на ратном поле.И ты в строях ее встречал,И ты, постигнутый судьбою,Как росс, питомцем славы пал!Ты пал, и хладною косоюЕдва скошенный, не увял!..[7]Иль, вдохновенный Ювеналом,Вооружись сатиры жалом,Подчас прими ее свисток,Рази, осмеивай порок,Шутя, показывай смешноеИ, если можно, нас исправь.Но Тредьяковского оставьВ столь часто рушимом покое.Увы! довольно без негоНайдем бессмысленных поэтов,Довольно в мире есть предметов,Пера достойных твоего!Но что!… цевницею моею,Безвестный в мире сем поэт,Я песни продолжать не смею.Прости – но помни мой совет:Доколе, музами любимый,Ты пиэрид горишь огнем,Доколь, сражен стрелой незримой,В подземный ты не снидешь дом,Мирские забывай печали,Играй: тебя младой Назон,Эрот и грации венчали,А лиру строил Аполлон.

К ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;За лаврами спешишь опасною стезейИ с строгой критикой вступаешь смело в бой!Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,Забудь ручьи, леса, унылые могилы,В холодных песенках любовью не пылай;Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!Довольно без тебя поэтов есть и будет;Их напечатают – и целый свет забудет.Быть может, и теперь, от шума удалясьИ с глупой музою навек соединясь,Под сенью мирною Минервиной эгиды[8]Сокрыт другой отец второй «Телемахиды»[9].Страшися участи бессмысленных певцов,Нас убивающих громадою стихов!Потомков поздных дань поэтам справедлива;На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.Страшись бесславия! – Что, если Аполлон,Услышав, что и ты полез на Геликон,С презреньем покачав кудрявой головою,Твой гений наградит – спасительной лозою?Но что? ты хмуришься и отвечать готов;«Пожалуй, – скажешь мне, – не трать излишних слов;Когда на что решусь, уж я не отступаю,И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.Пусть судит обо мне, как хочет, целый свет,Сердись, кричи, бранись, – а я таки поэт».Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеетИ, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.Хорошие стихи не так легко писать,Как Витгенштеину[10] французов побеждать.Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов,Певцы бессмертные, и честь и слава россов,Питают здравый ум и вместе учат нас,Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!Творенья громкие Рифматова, ГрафоваС тяжелым Бибрусом[11] гниют у Глазунова[12];Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,И Фебова на них проклятия печать.Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,Поэтом можешь ты назваться справедливо:Все с удовольствием тогда тебя прочтут.Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текутЗа то, что ты поэт, несметные богатства,Что ты уже берешь на откуп государства,В железных сундуках червонцы хоронишьИ, лежа на боку, покойно ешь и спишь?Не так, любезный друг, писатели богаты;Судьбой им не даны ни мраморны палаты,Ни чистым золотом набиты сундуки:Лачужка под землей, высоки чердаки —Вот пышны их дворцы, великолепны залы.Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы;Катится мимо их Фортуны колесо;Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;Камоэнс с нищими постелю разделяет;Костров на чердаке безвестно умирает,Руками чуждыми могиле предан он:Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.Ты, кажется, теперь задумался немного.«Да что же, – говоришь, – судя о всех так строго,Перебирая все, как новый Ювенал[13],Ты о поэзии со мною толковал;А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,Мне проповедовать пришел сюда стихами?Что сделалось с тобой? В уме ли ты, иль нет?»Арист, без дальных слов, вот мой тебе ответ:В деревне, помнится, с мирянами простыми,Священник пожилой и с кудрями седыми,В миру с соседями, в чести, довольстве жилИ первым мудрецом у всех издавна слыл.Однажды, осушив бутылки и стаканы,Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;Попалися ему навстречу мужики.«Послушай, батюшка, – сказали простяки, —Настави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь,Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,И верим мы тебе; да что ж сегодня сам…»«Послушайте, – сказал священник мужикам, —Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,Живите хорошо, а мне – не подражайте».И мне то самое пришлося отвечать;Я не хочу себя нимало оправдать:Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,Проводит тихий век без горя, без заботы,Своими одами журналы не тягчитИ над экспромтами недели не сидит!Не любит он гулять по высотам Парнаса,Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса;Его с пером в руке Рамаков[14] не страшит;Спокоен, весел он. Арист, он – не пиит.Но полно рассуждать – боюсь тебе наскучитьИ сатирическим пером тебя замучить.Теперь, любезный друг, я дал тебе совет,Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет?..Подумай обо всем и выбери любое:Быть славным – хорошо, спокойным – лучше вдвое.

КНЯЗЮ А. М. ГОРЧАКОВУ

Пускай, не знаясь с Аполлоном,Поэт, придворный философ,Вельможе знатному с поклономПодносит оду в двести строф;Но я, любезный Горчаков,Не просыпаюсь с петухами,И напыщенными стихами,Набором громозвучных слов,Я петь пустого не умеюВысоко, тонко и хитроИ в лиру превращать не смеюМое – гусиное перо!Нет, нет, любезный князь, не одуТебе намерен посвятить;Что прибыли соваться в воду,Сначала не спросившись броду,И вслед Державину парить?Пишу своим я складом нынеКой-как стихи на именины.Что должен я, скажи, в сей часЖелать от чиста сердца другу?Глубоку ль старость, милый князь,Детей, любезную супругу,Или богатства, громких дней,Крестов, алмазных звезд, честей?Не пожелать ли, чтобы славойТы увлечен был в путь кровавый,Чтоб в лаврах и венцах сиял,Чтоб в битвах гром из рук металИ чтоб победа за тобою,Как древле Невскому герою[15],Всегда, везде летела вслед?Не сладострастия поэтТакою песенкой поздравит,Он лучше муз навек оставит!Дай бог любви, чтоб ты свой векПитомцем нежным ЭпикураПровел меж Вакха и Амура!А там – когда стигийский брегМелькнет в туманном отдаленье,Дай бог, чтоб в страстном упоенье,Ты с томной сладостью в очахИз рук младого КупидонаВступая в мрачный чолн Харона,Уснул… Ершовой[16] на грудях!

К НАТАШЕ

Вянет, вянет лето красно;Улетают ясны дни;Стелется туман ненастныйНочи в дремлющей тени;Опустели злачны нивы,Хладен ручеек игривый;Лес кудрявый поседел;Свод небесный побледнел.Свет Наташа! где ты ныне?Что никто тебя не зрит?Иль не хочешь час единыйС другом сердца разделить?Ни над озером волнистым,Ни под кровом лип душистымРанней – позднею поройНе встречаюсь я с тобой.Скоро, скоро холод зимныйРощу, поле посетит;Огонек в лачужке дымнойСкоро ярко заблестит;Не увижу я прелестнойИ, как чижик в клетке тесной,Дома буду гореватьИ Наташу вспоминать.

К Н. Г. ЛОМОНОСОВУ

И ты, любезный друг, оставилНадежну пристань тишины,Челнок свой весело направилПо влаге бурной глубины;Судьба на руль уже склонилась,Спокойно светят небеса,Ладья крылатая пустилась —Расправит счастье паруса.Дай бог, чтоб грозной непогодыВблизи ты ужас не видал,Чтоб бурный вихорь не вздувалПред челноком шумящи воды!Дай бог, под вечер к берегамТебе пристать благополучноИ отдохнуть спокойно тамС любовью , дружбой неразлучно!Нет! ты не можешь их забыть!Но что! Не скоро, может быть,Увижусь я, мой друг, с тобоюУкромной хаты в тишине;За чашей пунша круговоюПодчас воспомнишь обо мне;Когда ж пойду на новоселье(Заснуть ведь общий всем удел),Скажи: «Дай бог ему веселье!Он в жизни хоть любить умел».

КОЛЬНА

(ПОДРАЖАНИЕ ОССИАНУ[17])

(Фингал послал Тоскара воздвигнуть на берегах источника Кроны памятник победы, одержанной им некогда на сем месте. Между тем как он занимался сим трудом, Карул, соседственный государь, пригласил его к пиршеству; Тоскар влюбился в дочь его Кольну; нечаянный случай открыл взаимные их чувства и осчастливил Тоскара.)

Источник быстрый Каломоны,Бегущий к дальним берегам,Я зрю, твои взмущенны волныПотоком мутным по скаламПри блеске звезд ночных сверкаютСквозь дремлющий, пустынный лес,Шумят и корни орошаютСплетенных в темный кров древес.Твой мшистый брег любила Кольна,Когда по небу тень лилась;Ты зрел, когда, в любви невольна,Здесь другу Кольна отдалась.В чертогах Сельмы царь могущихТоскару юному вещал:«Гряди во мрак лесов дремучих,Где Крона катит черный вал,Шумящей прохлажден осиной.Там ряд является могил;Там с верной, храброю дружинойПолки врагов я расточил,И много, много сильных пало;Их гробы черный вран стрежет.Гряди – и там, где их не стало,Воздвигни памятник побед!»Он рек, и в путь безвестный, дальныйПустился с бардами Тоскар,Идет во мгле ночи печальной,В вечерний хлад, в полдневный жар.Денница красная выводитЗлатое утро в небеса,И вот уже Тоскар подходитК местам, где в темные лесаБежит седой источник КроныИ кроется в долины сонны.Воспели барды гимн святой;Тоскар обломок гор кремнистыхУсильно мощною рукойВлечет из бездны волн сребристыхИ с шумом на высокий брегВ густой и дикий злак поверг;На нем повесил черны латы,Покрытый кровью предков меч,И круглый щит, и шлем пернатыйИ обратил он к камню речь:«Вещай, сын шумного потока,О, храбрых поздним временам!Да в страшный час, как ночь глубокаВ туманах ляжет по лесам,Пришлец, дорогой утомленный,Возлегши под надежный кров,Воспомнит веки отдаленныВ мечтаньи сладком легких снов!С рассветом алыя денницы,Лучами солнца пробужден,Он узрит мрачные гробницы…И, грозным видом поражен,Вопросит сын иноплеменный:«Кто памятник воздвиг надменный?»И старец, летами согбен,Речет: "Тоскар наш незабвенный,Герой умчавшихся времен!"»Небес сокрылся вечный житель,Заря потухла в небесах;Луна в воздушную обительСпешит на темных облаках;Уж ночь на холме – берег КроныС окрестной рощею заснул:Владыка сильный Каломоны,Иноплеменных друг, КарулПризвал Морвенского герояВ жилище Кольны молодойВкусить приятности покояИ пить из чаши круговой.……………………………………………………………………………………Близ пепелища все воссели;Веселья барды песнь воспели;И в пене кубок золотойКругом несется чередой. —Печален лишь пришелец Лоры,Главу ко груди преклонил;Задумчиво он страстны взорыНа нежну Кольну устремил —И тяжко грудь его вздыхает,В очах веселья блеск потух,То огнь по членам пробегает,То негою томится дух;Тоскует, втайне ощущаяВолненье сильное в крови,На юны прелести взирая,Он полну чашу пьет любви.Но вот уж дуб престал дымиться,И тень мрачнее становится,Чернеет тусклый небосклон,И царствует в чертогах сон.………………………………………..………………………………………..Редеет ночь – заря багрянаЛучами солнца возжена;Пред ней златится твердь румяна:Тоскар покинул ложе сна;Быстротекущей КаломоныИдет по влажным берегам,Спешит узреть долины КроныИ внемлет плещущим волнам.И вдруг из сени темной рощи,Как в час весенней полунощиИз облак месяц золотой,Выходит ратник молодой. —Меч острый на бедре сияет,Копье десницу воружает;Надвинут на чело шелом,И гибкой стан покрыт щитом;Зарею латы серебрятсяСквозь утренний в долине пар.«О, юный ратник! – рек Тоскар, —С каким врагом тебе сражаться?Ужель и в сей стране войнаБагрит ручьев струисты волны?Но все спокойно – тишинаОкрест жилища нежной Кольны».«Спокойны дебри Каломоны,Цветет отчизны край златой;Но Кольна там не обитает,И ныне по стезе глухойПустыню с милым протекает,Пленившим сердце красотой».«Что рек ты мне, младой воитель?Куда сокрылся похититель?Подай мне щит твой!» И ТоскарПриемлет щит, пылая мщеньем.Но вдруг исчез геройства жар;Что зрит он с сладким восхищеньем?Не в силах в страсти воздохнуть,Пылая вдруг восторгом новым…Лилейна обнажилась грудь,Под грозным дышуща покровом…«Ты ль это?…» – возопил геройИ трепетно рукой дрожащейС главы снимает шлем блестящий —И Кольну видит пред собой.

КРАСАВИЦЕ, КОТОРАЯ НЮХАЛА ТАБАК

Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,Тюльпанов, гордо наклоненных,Душистых ландышей, ясминов и лилей,Которых ты всегда любилаИ прежде всякий день носилаНа мраморной груди твоей, —Возможно ль, милая Климена,Какая странная во вкусе перемена!…Ты любишь обонять не утренний цветок,А вредную траву зелену,Искусством превращеннуВ пушистый порошок!Пускай уже седой профессор Геттингена,На старой кафедре согнувшися дугой,Вперив в латинщину глубокий разум свой,Раскашлявшись, табак толченыйПихает в длинный нос иссохшею рукой;Пускай младой драгун усатыйПоутру, сидя у окна,С остатком утреннего сна,Из трубки пенковой дым гонит сероватый;Пускай красавица шестидесяти лет,У граций в отпуску и у любви в отставке,Которой держится вся прелесть на подставке,Которой без морщин на теле места нет,Злословит, молится, зеваетИ с верным табаком печали забывает, —А ты, прелестная!… но если уж табакТак нравится тебе – о пыл воображенья! —Ах! если, превращенный в прах,И в табакерке, в заточенье,Я в персты нежные твои попасться мог,Тогда б я в сладком восхищеньеРассыпался на грудь под шелковый платокИ даже… может быть… Но что! мечта пустая.Не будет этого никак.Судьба завистливая, злая!Ах, отчего я не табак!…

К СЕСТРЕ

Ты хочешь, друг бесценный,Чтоб я, поэт младой,Беседовал с тобойИ с лирою забвенной,Мечтами окриленный,Оставил монастырьИ край уединенный,Где непрерывный мирВо мраке опустилсяИ в пустыни глухойБезмолвно воцарилсяС угрюмой тишиной.………………………………..И быстрою стрелойНа невский брег примчуся,С подругой обнимусяВесны моей златой,И, как певец Людмилы[18],Мечты невольник милый,Взошед под отчий кров,Несу тебе не злато(Чернец я небогатый),В подарок пук стихов[19]Тайком взошед в диванну,Хоть помощью пера,О, как тебя застану,Любезная сестра?Чем сердце занимаешьВечернею порой?Жан-Жака[20] ли читаешь,Жанлиса[21] ль пред тобой?Иль с резвым Гамильтоном[22]Смеешься всей душой?Иль с Греем[23] и Томсоном[24]Ты пренеслась мечтойВ поля, где от дубравыВ дол веет ветерок,И шепчет лес кудрявый,И мчится величавыйС вершины гор поток?Иль моську престарелу,В подушках поседелу,Окутав в длинну шальИ с нежностью лелея,Ты к ней зовешь Морфея?Иль смотришь в темну дальЗадумчивой СветланойНад шумною Невой?Иль звучным фортепьяноПод беглою рукойМоцарта оживляешь?Иль тоны повторяешьПиччини и Рамо?Но вот уж я с тобою,И в радости немойТвой друг расцвел душою,Как ясный вешний день.Забыты дни разлуки,Дни горести и скуки,Исчезла грусти тень.Но это лишь мечтанье!Увы, в монастыре,При бледном свеч сиянье,Один пишу к сестре.Все тихо в мрачной келье:Защелка на дверях,Молчанье, враг веселий,И скука на часах!Стул ветхий, необитый,И шаткая постель,Сосуд, водой налитый,Соломенна свирель —Вот все, что пред собоюЯ вижу, пробужден.Фантазия, тобоюОдной я награжден,Тобою пренесенныйК волшебной Иппокрене,И в келье я блажен.Что было бы со мною,Богиня, без тебя?Знакомый с суетою,Приятной для меня,Увлечен в даль судьбою,Я вдруг в глухих стенах,Как Леты на брегах,Явился заключенным,Навеки погребенным,И скрыпнули врата,Сомкнувшися за мною,И мира красотаОделась черной мглою!..С тех пор гляжу на свет,Как узник из темницыНа яркий блеск денницы.Светило ль дня взойдет,Луч кинув позлащенныйСквозь узкое окно,Но сердце помраченноНе радует оно.Иль позднею порою,Как луч на небесах,Покрытых чернотою,Темнеет в облаках, —С унынием встречаюЯ сумрачную теньИ с вздохом провожаюСкрывающийся день!…Сквозь слез смотрю в решетки,Перебирая четки.Но время протечет,И с каменных воротПадут, падут затворы,И в пышный ПетроградЧерез долины, горыРетивые примчат;Спеша на новоселье,Оставлю темну келью,Поля, сады свои;Под стол клобук с веригой —И прилечу расстригойВ объятия твои.

К СТУДЕНТАМ

Друзья! досужный час настал,Все тихо, все в покое;Скорее скатерть и бокал;Сюда, вино златое!Шипи, шампанское, в стекле.Друзья, почто же с КантомСенека, Тацит на столе,Фольянт над фолиантом?Под стол ученых дураков —Мы полем овладеем;Под стол холодных мудрецов —Без них мы пить умеем!Ужели трезвого найдемЗа скатертью студента?На всякий случай, изберемСкорее президента:В награду пьяным он нальетИ пунш и грог душистый,А вам, спартанцы, поднесетВоды в стакане чистой.Апостол неги и прохлад,Мой добрый Галич, vale![25]Ты Эпикура младший брат,Душа твоя в бокале,Главу венками убери,Будь нашим президентом,И станут самые цариЗавидовать студентам!Дай руку, Дельвиг, что ты спишь?Проснись, ленивец сонный!Ты не под кафедрой лежишь,Латынью усыпленный.Взгляни: здесь круг твоих друзей,Бутыль вином налита,За здравье музы нашей пей,Парнасский волокита!Остряк любезный[26], по рукам!Полней бокал – до суха,И вылей сотню эпиграммНа недруга и друга!А ты, красавец молодой[27],Сиятельный повеса,Ты будешь Вакха жрец лихой,На прочее – завеса.Хоть я студент, хоть я и пьян,Но скромность почитаю —Придвиньте ж пенистый стакан,На брань благословляю!А ты, повеса из повес[28],На шалости рожденный,Удалый хват, головорез,Приятель задушевный,Бутылки, рюмки разобьемЗа здравие Платова,В казачью шапку пунш нальем, —И пить давайте снова!Товарищ милый, друг прямой[29],Тряхнем дружнее руку,Оставим в чаше круговойПедантам сродну скуку:Не в первый раз с тобой мы пьем,Не в первый и бранимся;Но чашу дружества нальем —И снова помиримся.С тобой тасуясь без чинов,Люблю тебя душою —Наполни кружку до краев, —Рассудок, бог с тобою!…Но что я вижу? всё вдвоем;Двоится штоф с араком;Вся комната пошла кругом,Покрылись очи мраком!Где вы, товарищи? где я?Скажите, Вакха ради.Вы дремлете, мои друзья,Склонившись на тетради.Писатель за свои грехи,Ты с виду всех трезвее;Вильгкльм, прочти свои стихи,Чтоб мне заснуть скорее![30]

ЛАИСА ВЕНЕРЕ, ПОСВЯЩАЯ ЕЙ СВОЕ ЗЕРКАЛО

Вот зеркало мое – прими его, Киприда!Богиня красоты прекрасна будет ввек,Седого времени не страшна ей обида:Она – не смертный человек;Но я, покорствуя судьбине,Не в силах зреть себя в прозрачности стекла,Ни той, которой я была,Ни той, которой ныне.

ЛЕДА

(КАНТАТА)