Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе

Благо, что с Клэр каждый раз – как впервые. Просто безо всей той пьяни, кражи девственности и незнания имен друг друга. Я как никогда ясно понимаю, что она – именно та, с кем я хочу провести остаток всей моей жизни. Снимаю одну руку с ее попы и скольжу пальцами вниз, туда, где мы сочленены. Клэр делает судорожный вздох, когда кончики моих пальцев ласкают ее, подгоняя приход истомного забытья. Она кончает быстро, со стонами произнося мое имя, жаркое дыхание пышет мне в ухо. На свете нет ничего более распаляющего, и мое собственное забытье с дрожью прокладывает себе путь и буйно исторгается из меня. Я зарываюсь лицом в излучину ее шеи и кричу слова, которые не давали мне покоя несколько недель. Ну, не ору на самом-то деле, зато сдавленно (губы ведь мои впиваются ей в кожу!), но вполне громко произношу их.

Несколько минут мы нерасторжимо слиты в объятиях, тяжело дышим и не произносим ни слова.

Черт! Наверное, она обиделась, что я предложил ей выйти за меня, когда сам кончал, и считает это всего лишь благостной блажью после оргазма и чем-то в том же, бенать, духе. Поэтому и не говорит ничего.

Я оторвал голову от излучины ее шеи, искоса глянул на нее. Клэр смотрит на меня как-то странно, едва ли не так, словно от одного моего вида у нее начинаются нелады с желудком.

А вот это уже супер! Мысль выйти за меня замуж вызывает у нее позыв к рвоте.

– Хм, Картер…

– Да лады, лады. Тебе не надо ничего говорить, – быстро говорю ей.

По мне, вполне похоже, что уровень моего унижения в этот момент – выше не бывает. Мой член все еще сидит в ней. Ей что, ХОЧЕТСЯ, чтоб он вовсе увял и скончался от такого объяснения?

– Нет, я всамделе считаю, что нам нужно поговорить об этом, – настаивает она, и взгляд у нее делается каким-то обеспокоенным.

Я неловко смеюсь:

– Да нет, незачем. Давай просто сделаем вид, что этого не было. Я уже позабыл.

Она упирается руками мне в плечи, отстраняется и грозно бросает:

– Картер!

– Извини, ты что-то сказала?

Она фыркает и закатывает глаза. Ее явно раздражает мое нежелание вести милый дружеский разговорчик про то, что она скорее станет сосать волосатые яйца, чем будет моей женой.

– Да перестань! Тут дело серьезное.

Вроде сердечного приступа. Или члена, умирающего во влагалище от разрыва сердца.

– Я вполне уверена, что нам нужно поговорить о том, что ты вопил «МАМА МОЯ!», когда кончал, – сердито шипит Клэр.

– Ну, это уж извращением пахнет, Картер! Кто знал, что в тебе сидит такое?

Клэр удивленно взвизгивает, а у меня голова рывком оборачивается на голос Рэйчел в нашей кухне.

– МАМ! – вопит Клэр, сжимая ноги вокруг меня в попытке быть ко мне поближе и скрыть тот факт, что мы все еще пребываем в интимном сочленении.

– Тц-тц. Это так-то Картер орал? – смеется Рэйчел. – Извините, что прерываю кухонный секс. Отличная идея, между прочим. Я вам когда-нибудь рассказывала о том времени, когда занималась сексом на кухне какого-то «Макдоналдса»?

Клэр рычит, ее прищуренный взгляд, обращенный на мать, мечет молнии.

– Может, как-нибудь в другой раз! Просто заехала кошелек свой взять, который у вас оставила, – говорит та, делает несколько шагов к кухонному столу и берет со стула кошелек. – Вам, детки, приятной ночи. И уж позвольте мне добавить: у тебя очень миленькая попка, Картер. Клэр, не забудь про упражнения для мышц влагалища.

И с этими словами она поворачивается и выпархивает из кухни, мы слышим, как открывается и захлопывается входная дверь.

– Так что ты там такое говорил про то, что никто-никто из наших с тобой родных не в силах ничего порушить? – язвительно вопрошает Клэр.

12. Протокол кишки на кишку и дважды печенная картошка

– Чел, так она подумала, что ты орал: «Мама моя!»? Иисусе милостивый, никогда не слышал ничего лучше этого! Серьезно. Ты меня на всю неделю зарядил. – Дрю ржет и похлопывает меня по спине.

– Всегда испытываю удовольствие, когда тебя забавляет мое унижение.

Дрю ржет себе и головой трясет, работая над панелью стоящей перед ним машины. У нас есть три минуты, чтобы сделать с машиной то, что нам положено, прежде чем лента конвейера перенесет ее дальше, к следующей паре рабочих.

– Как ты выкрутился из этой ситуации? Вот что хотелось бы знать! – Джим подходит ко мне сзади, берет со столика наряд и что-то туда вписывает, терпеливо дожидаясь моего ответа.

– Ну, помогло, что мамуля ее зашла. Клэр все внимание переключила на ее замечание о моей заднице, а о том, мог или не мог я орать во время секса нечто совсем неподходящее, уже почти не думала. Плохо ли, что я так и оставил ее с мыслью, будто и впрямь назвал ее «мама моя», вместо того чтобы просто признаться, что на самом деле я произнес «выходи за меня»? – спрашиваю я.

– Я как-то с девчушкой встречался, – начал рассказывать Дрю, – которой нравилось звать меня в койке «папочка». Это даже как-то распаляло – до тех пор, пока я воочию не увидел ее папочку. Видок у него был, как у Дэнни Де Вито[44], только еще короче и волос поменьше. От него всегда несло так, будто он набздел или сыра швейцарского наелся, а еще ему нравилось лаять на крутых телок, когда те в людном месте проходили мимо него.

– От этого я отрекаюсь, – брезгливо замечаю я. – Клэр, поди, было бы проще считать, что я ей делал предложение, чем выслушивать эту историю.

– Ну, так и что же теперь в плане? Варианты с бейсбольным матчем и послесовокупительный у тебя не сработали. Есть еще какие трюки в рукаве? – шутит Джим.

– Подумывал о том, чтобы сделать это за ужином. В каком-нибудь по-настоящему романтичном месте. Ведь, кажется, ты как-то советовал мне так и поступить, ну, в тот вечер, после того, как мы смокинги примеряли, а?

Джим смущенно глядит на меня:

– Я? Не припоминаю. Хотя, учитывая, что тогда я проснулся в три часа утра в вашей ванне и без штанов, вполне возможно, что у меня появились по-настоящему хорошие идеи. – Потом оживляется и восклицает, с маху шмякая наряд на столик: – О‑о‑о‑о‑о! Верный вариант на все сто: ты должен сделать предложение во время банкета накануне нашего сочетания, в следующие выходные.

– Да ты что? Ну, не знаю. Это как бы наезд на вас с Лиз. Это же ваш особенный день.

– Притормози, Дѐвица-с‑манерами. Я ж не прошу тебя устраивать двойную свадьбу. Просто подбрось за ужином вопросик. Боже, молю, пошли мне сейчас мысли о чем-то еще, а не о бегающих по проходу в церкви, бутоньерках да обо всем особенном – тканях, нарядах, аксессуарах!.. – взмолился Джим.

– Может, на вашу свадьбу и часы на руках должны быть какие-нибудь особенные? Швейцарские, например? – вопрошает Дрю, изображая руками букву «Х» и выговаривая слова с особым шиком.

– Смешно. Только дождись, когда Дженни подцепит тебя на свои крючки, и тебе придется иметь дело с ее психичкой мамашей. Всякий раз, когда миссис Грэйтс заходит в комнату и сует мне на показ образчик какой-нибудь ленты, меня так и тянет сказать: «Нет, вы видели? Да оно мне на хер не нужно. Вот туда б оно и пошло». Еще один особенный оттенок для скатерти, чтоб стол покрыть, и я уговорю всех и каждого прихватить с собой закуски и складные садовые стульчики да завалиться к нам на задний двор, где Дрю примет по Интернету посвящение в духовный сан и совершит обряд, – горюет Джим. – На днях Лиз спросила, что я думаю насчет дважды печенной картошки. Откуда, на хер, мне знать? Я что, должен все это время думать насчет дважды печенной картошки? В этом я, стало быть, не прав? Это что, так положено, чтобы взрослые люди имели мнение насчет дважды печенной картошки?

Вид у Джима был такой, словно у него голова вот-вот лопнет. Стоит, руки протянутые, будто о понимании молит или о каком-то особом мужском объятии. Поскольку мы с Дрю до мужских объятий не охотники, Джим в конце концов опускает руки и продолжает свою бурную тираду:

– А мои родители! Эти добрые христиане уверены, что по бутылке вина на каждый стол – вполне достаточная выпивка. Вот собственные слова моей матушки: «Если не хватит, так не хватит. Людям придется довольствоваться водой».

У Дрю отпадает челюсть, и в этот миг машина, с которой мы закончили, движется дальше по линии, а на ее месте появляется новая.

– Водой? На свадьбе? Не понимаю, – потерянно восклицает он. – Ты Иисуса пригласил? Это единственный способ, что такое будет приемлемо.

– Прошу тебя, из любви к Господу, сделай предложение Клэр на банкете, чтобы хоть один вечер моя будущая теща визжала в чье-то еще ухо. Я тебя умоляю, – просит меня Джим.

Думаю над предложением Джима, пока работаю над очередной машиной. Ресторан, где состоится предсвадебный банкет, место и вправду красивое. И все наши друзья станут там очевидцами события, а это, уверен, Клэр еще как понравится. Чем больше крутил я эту мысль в голове, тем больше укреплялся духом.

Остаток вечера на работе пролетает незаметно: Дрю с Джимом помогают мне составить идеальный план того, как предложить Клэр стать моей женой.

Вечером следующей пятницы Клэр, Гэвин и я паркуемся на стоянке «Пирса W», великолепного кливлендского ресторана, служащего береговым опознавательным знаком и сооруженного в виде корпуса роскошного океанского лайнера. Из него, вознесенного на самую вершину скалы над озером Эри, открывается дух захватывающий вид, что наделяет меня стопроцентной уверенностью в выборе наилучшего места для предложения руки и сердца.

После короткого договора по всему обряду венчания в церкви, где на следующий день состоится свадьба, каждый предвкушает душевный вечер с хорошей едой и выпивкой. В церкви Джим с Дрю всю дорогу то и дело тайком поглядывают на меня, подмигивают, при каждом удобном случае локтем подталкивают. Я до того дошел, что готов был врезать Дрю в живот прямо под статуей Девы Марии.

«Слышь, Картер, могу я вопросик тебе подбросить?»

Это уже в четвертый раз Дрю упомянул про «вопросик подбросить» – хватит с меня. Друзья жениха стоят по прямой сбоку от алтаря, пока в центре прохода священник что-то тихо обсуждает с Лиз и Джимом.

– Да заткнешься ты, бенать, наконец? Из-за тебя, раздолбая, Клэр заподозрит что-нибудь! – сердито шепчу я Дрю.

– Вот те на, чел, умерька пыл. Ты только что грязно выразился пред самой Святой Девой. Выкажи хоть сколько-то почтения, – выговаривает мне Дрю.

– Что еще за дева? – тут же спрашивает стоящий рядом со мной Гэвин, крутя над головой на манер лассо подушечку для колец.

– Э‑э, цыплен… это цыпа такая, – заикаюсь я. – Очень редкая. Никто о ней не говорит.

Я не в силах совладать с нервами, когда подаю Клэр руку и помогаю ей выйти из машины. Ладонь потеет, надеюсь, она не заметит, что я уже минуту стою столбом, не сводя с нее глаз, пока она помогает Гэвину выбраться из детского сиденья.

Какая же, бенать, она красивая! Просто плакать хочется, как младенцу.

Клэр закрывает дверцу машины и замечает, как я пялюсь на нее.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она, оглядывая меня. – Похоже, малость не совсем.

Черт, у меня лоб в поту? Смотрит на меня сейчас типа так, будто гадает, отчего я похож на круглолицего мужика-сердечника, наевшего себе морду и лишний жир на куриных крылышках и готовых салатах в буфете? Совсем нехорошо иметь такую наружность, когда тебе хочется, чтобы любимая тобой женщина, глядя в глаза, поклялась в неумирающей любви, сказав «да» на твое предложение выйти за тебя замуж.

– Мам, у меня кишка на кишку протокол пишет, – заявляет Гэвин, помешав поту радоваться и дав мне время утереть лоб.

– Хм, и что это значит? – спрашивает его Клэр.

– Это значит, ДАВАЙ ДВИГАТЬ ДАЛЬШЕ! Я индейки хочу поесть!

Мы втроем поворачиваемся и направляемся по дорожке к лестнице, которая приводит нас на вершину скалы, где располагается ресторан. Метрдотель проводил нас через зал к длинному столу у витринных стекол, за которыми открывается вид на озеро. Мы прибываем последними, что отвечает задумке Дрю и Джима. Последние три свободных места стратегически помещаются в конце стола: идеальное место для того, чтобы каждый видел предстоящее событие.

Когда мы подошли, все наши друзья были вовлечены в разговоры между собой, но примолкли ровно настолько, чтобы поприветствовать нас, а Джим еще и убедиться, чтоб мы не вздумали заказывать ничего спиртного, поскольку всем будет подано шампанское. Упоминание о шампанском излишне заметно подчеркивается подмигиванием за спиной Клэр, когда та отвлекается, чтобы помочь усесться Гэвину.

Поскольку разговор перешел на предстоявшую на следующий день свадьбу, я старался прислушиваться, повторяя про себя то, что мне предстояло сказать. Почему-то казалось неприличным использовать ту же речь, какую я приготовил к предложению во время матча «Индейцев», поскольку она содержала выражения вроде «силен ударчик» и «сменить подающего».

Послушайте, я ж никогда не утверждал, что речь была лучше некуда.

Поскольку тот план гикнулся, начинать нужно с нуля. И вот всю неделю на работе во время обеда Дрю с Джимом помогали мне отыскать самые лучшие слова, с какими обратиться к Клэр. Лады, это Джим помогал мне писать лучшие слова. Дрю уговаривал меня просто зафигачить Клэр в лицо шариком от пинг-понга и тем как бы напомнить о днях ее барменства у Фостеров, где она изобрела игру П. О.Р. Н. О. Дрю это мыслилось так: я попадаю шариком ей прямо в подбородок и говорю: «Не только этот шарик свалит с твоего подбородка, если ты скажешь «да»!»

После трех черновых набросков предложения и нескольких обращений к тезаурусу в Интернете мы с Джимом отлудили текст предложения, лучше которого и быть не может. В такой вечер не должно быть никаких сучков, никаких задоринок. Клэр потратит бесчисленные часы, до конца жизни пересказывая всем знакомым (и даже некоторым незнакомцам) историю о том, как я делал ей предложение. Она заслуживает того, чтобы эта история была романтичнее некуда.

Через несколько минут появилась официантка, чтобы принять у всех заказы.

– Ну-с, маленький мужчина, что тебе принести? – сильно наклоняясь, спросила она Гэвина.

– Я хочу деву, – заявляет тот.

Клэр поперхнулась водой, и Лиз, потянувшись, похлопала ее по спине.

– Извини, что заказать-то хочешь? – растерянно спрашивает официантка.

– Деву. Хочу заказать цыпу, – повторяет малый, глядя на девушку как на слабоумную.

– Этого, сынок, мы все хотим. Все хотим, – бормочет сидящий через несколько стульев от нас отец Джима, получая от жены удар локтем.

– По-моему, он имеет в виду цыпленка, – робко поясняю я.

– Ну-да, потому как это имеет полный смысл, – вполголоса произносит Клэр, беря стакан с водой и пробуя сделать еще один глоток.

Приняв у нас заказ, официантка удалилась, а разговор возобновился.

– Джим, я все собиралась спросить, не сможешь ли ты закончить горячую клейку таких кристалликов на все ленты для церемоний в церкви? – спрашивает миссис Гэйтс. – И еще, не забудь завтра утром смазать у себя под глазами кремом, ну тем, лекарственным.

Дрю принимается ржать, и Дженни пинает его под столом.

– Завтра я точно весь день зову его Головой-с‑геморроем, – наклоняясь, шепчет мне Дрю. – Понимаю, что он не в себе от свадьбы, но не думал, что из-за этого у него ослиная чесотка под глазами объявится.

Мамаша Джима слышит Дрю и наделяет его таким суровым взглядом, что у малого сразу слетает улыбка с лица.

– Эндрю, – важно заявляет она, – документально засвидетельствовано, что этот крем способен уменьшать мешки под глазами. Очень действенно, если кому-то предстоит фотографироваться.

– А еще смешно будет, когда глаза возьмут да и потекут, как унитаз, – произносит вполголоса Дрю.

– Джим, – не унимается мать Лиз, – сегодня не уходи, пока не напомнишь мне показать тебе журнальные фото двух разных цветочных арок. Тебе останется всего лишь сообщить цветочнице, какую из них устанавливать завтра на приеме, когда она привезет бутоньерки.

Джим прав. Эта женщина – ходячий и говорящий свадебный робот.

– Иисусе Христе, – молит Джим едва слышным шепотом, – сотвори это еще до того, как она примется говорить о белых розетках в петлице и я обаблюсь в лоскуты.

Я киваю ему, давая знак, что готов. По лицу Джима расплывается широкая улыбка, и он, уже не обращая внимания на Свадьборобота‑2000, делает знак официантке. Клэр в это время занята разъяснением Гэвину разницы между хорошими и плохими словами.

Днем раньше мы с Джимом встретились с директором ресторана и нашей официанткой и обговорили, как будем действовать. Как только официантке будет дан сигнал, она принесет для всех за столом поднос с шампанским. На дне бокала Клэр будет лежать обручальное кольцо, которое я бросил туда сегодня днем, когда ездил забирать смокинги для нас с Гэвином.

Поверить не могу, что вот наконец-то для этого пришло время. Совсем скоро я сделаю предложение женщине моих мечтаний, той, которую и не мыслил больше увидеть после нашей единственной ночи в колледже.

Официантка возвращается, она уже обнесла шампанским почти половину стола. Соображаю: сейчас или никогда.

Дотягиваюсь до руки Клэр, лежащей у меня на колене, сжимаю ее и подношу к губам, стараясь успокоить бешеное биение сердца.

Почувствовав мои губы на своей руке, она оборачивается и смотрит на меня.

– Клэр, я тебя так люблю, – нежно выговариваю я, замечая уголком глаза, что официантка подходит все ближе и ближе.

– И я люблю тебя, Картер, – с улыбкой отвечает Клэр.

Официантке остается обслужить всего двоих до того, как она подойдет к нам. Понимаю: надо чуток прибавить скорости, если я хочу уложиться по времени тик в тик.