На реке

Жареный.

Крепкая, крепче твоей!.. Когда я в Обуховской больнице лежал, со второго этажу меня спустили…

Гришка

За что?

Жареный.

За бельем мы с товарищем у Вознесенского мосту на чердак залезли, а дворники нас и выждали… Пашке сейчас лопатки назад, а я, пока его крутили, хотел шмыгнуть – старший дворник как звизнет меня, так я и покатился… (Все смеются). Сейчас в больницу. Доктора эти мяли меня, мяли, – нутром, говорят, здоров, только в ребрах у него повреждение.

Дема.

Вот так приладил!

Жареный.

Порядочно!.. Вылечили меня и сейчас в острог. Следователь допрашивать стал: повинись, говорит, скажи, как дело было? Ничего, говорю, я не знаю, потому как мне дворники память отшибли и поэтому случаю я в больнице лежал. Опосля этого в суд повезли… народу, братец ты мой, жендары… Сейчас всех присягу примать заставили. Ты, говорит, какой веры? Здешней, говорю. Воровал белье? Никак нет, а что дворники меня били оченно и даже теперь рукой владеть не могу.

Дема.

Я бы, кажись… (Смеется). Уж оченно страм!..

Жареный.

А уж меня в остроге один мещанин обучил – ты, говорит, главная причина, говори одно: били да и шабаш. И вышло нам такое разрешение: Пашку в арестанские роты служить, а меня в деревню по етапу. К Покрову, Бог даст, я опять в С.-Петербург уйду.

Гришка.

А ежели опять поймают, такова жару зададут.

Жареный.

Там канпания большая – ничего. Уже оченно там жисть хорошая… слободно… Раз мы в киятре у одного барина… (Из кустов показывается дедушка Степан). Старый черт этот опять идет… Пойдем, братцы… (К Васе). А ты ему скажи: будет он меня помнить! Я ему покажу. В киятре мы раз у одного барина… (Уходят).

ЯВЛЕНИЕ VI

ВАСЯ садится на камень и закидывает удочку. На противоположном берегу показывается НАСТЯ.

Настя.

Васька, матушка велела домой чтобы…

Вася (насаживая червя).

Я заночую здесь.

Настя.

Матушка серчает. Совсем, говорит, от дому отбился.

Дедушка Степан.

Скажи, голубка, дедушка мол завтра сам приведет. Они мол к вершам пойдут.

Настя.

Раньше приходите. Прощайте.

Дедушка Степан

А ты бы… того… рыбу-то бы с собой захватила, сковородки на две у нас будет. Скажи матери, Васютка все наловил.

Настя.

Да он ловить-то не умеет.

Дедушка Степан.

Нет, ловит важно.

Вася.

Я сейчас головля поймал…

Дедушка Степан.

Свежая она теперь… Поужинаете…

Настя.

Завтра на покос пойдем, обжарим…

Дедушка Степан.

А косить-то еще много?

Настя.

Росы на две еще хватит. Спасибо, дедушка. Прощайте.

(Вася отталкивает лодку на противоположный берег и возвращается).

Вася.

Щука давя плеснула вон у энтого куста… здоровая!..

Дедушка Степан.

Лукавая эта рыба-то… Что-то Бог нам в верши послал…

Вася.

А далече, дедушка, отсюда?

Дедушка Степан.

Нет, недалече… Вот мы поужинаем да и поедем… Тихо теперь, хорошо… (режет хлеб) Садись, батюшка… (садятся). Господи благослови. Ешь, во славу Божью. Ты бы лучку погрыз, посоли-ка его да хорошенько… Вот так.

Вася.

Дедушка, намедни к нам посредственник приезжал, народ на сходку сколачивали, чтобы с души по полтиннику и ребят, значит, всех грамоте обучать. А опосля того волостной всех ребят собирал. Я, говорит, тетка Варвара, Васютку первого возьму. Три копеечки мне дал…

Дедушка Степан.

Это за твою добродетель…

Вася.

А мужики которые, мы, говорят, ребят своих не выдадим… В кабаке подрались. Коряга уж оченно кричал.

Дедушка Степан.

А волостной-то что?

Вася.

Долго он с ними ругался, а Коряге говорит: я тебя, говорит, в солдаты отдам. А Коряга ему: – я, говорит, три затылка заростил, – меня отдать невозможно…

Дедушка Степан.

Это, батюшка, хорошо. Ежели ты обучишься – первый человек будешь. Кто пером умеет, такому человеку завсегда просвет есть. Не токма, по нашему по крестьянскому делу, а ежели и господин, который необученный… Доедай, доедай, голубчик, простынет.