Дорога на Берлин. «От победы к победе»

Последним «маячком» советскому командованию стало затишье перед бурей, наблюдавшееся 15 и 16 января 1945 г. в полосе обороны 1-го гв. УР. Установилась непривычная, почти звенящая тишина, когда артиллерия и минометы противника практически бездействовали. Также не было ни одного перебежчика из состава венгерских частей. До этого, до 15 января 1945 г., таковых набралось аж 205 человек. На следующий день поток неожиданно иссяк. Отсутствие перебежчиков говорило о смене венгров на немцев. В ночь с 17 на 18 января тишину нарушил шум моторов, звук повозок и даже доносившиеся ветром людские голоса. При этом передний край немцами тщательно охранялся, и высланные разведгруппы не смогли проникнуть за линию фронта.

В 6.30 18 января после короткой артподготовки четыре немецкие танковые дивизии перешли в наступление. Верные своей тактике, немцы атаковали на нескольких участках, концентрируя силы на узком фронте. В разделе с оценкой советской обороны в приказе Гилле говорилось: «Боеспособность укрепленного района в обороне следует оценивать высоко». Однако возможности 1-го гв. УРа немцами в данном случае преувеличивались. Укрепрайон был хорошим усилением существующей обороны или прикрытием пассивных участков фронта. Как самостоятельное соединение он был слабее любой стрелковой дивизии фронта. Несмотря на 90 %-ную укомплектованность личным составом 1-й гв. УР генерал-майора Никитина насчитывал всего 3122 человека, 38 76-мм орудий, 31 45-мм орудие, 7 120-мм минометов,32 82-мм миномета, 129 станковых и 124 ручных пулемета. Четыре батальона УРа были в первой линии, один – в резерве. Минные поля были только на отдельных участках, прикрывая танкоопасные направления и дороги.

Рота лейтенанта Г.Кузьмина атакует при поддержке 45-мм противотанковой пушки. Эти орудия в 1945 г. были уже практически бесполезны против новейших немецких танков, но все еще применялись в Красной армии

Артиллерийско-пулеметные батальоны УРа встретили атакующие немецкие танки огнем 45-мм пушек, но их огонь был совершенно неэффективным. Орудия расстреливались в упор или раздавливались гусеницами. Огонь 76-мм пушек был несколько более действенным, но их было мало. K сожалению, никаких подразделений СУ-100 на пути «Королевских тигров» 509-го батальона не было. Все они находились на правом крыле 4-й гв. армии. Противотанковым резервом командира 135-го корпуса был 1202-й самоходный артполк, вооруженный 2 СУ-76. Полк лишь незадолго до описываемых событий получил с завода два десятка новеньких САУ и занял свое место в боевых порядках войск 4-й гв. армии. 18 января он оказался на пути «Тотенкопфа», усиленного «Королевскими тиграми». Легкобронированные СУ-76 не могли оказать серьезного сопротивления тяжелым танкам, хотя и пытались стрелять по «Тиграм» в упор со 100–150 м подкалиберными снарядами. За день были сожжены 12 СУ-76, 6 подбиты и 1 застряла и была подорвана экипажем. Потеряв практически всю технику, снова ставший «безлошадным» полк отошел на восток. Если противотанковая оборона 1-го гв. УРа оказала слабое сопротивление, то весьма эффективными оказались электризованные проволочные заграждения, на которых осталось, по советским данным, до 200 солдат противника.

Ha марше советский противотанковый полк, оснащенный трофейными 75-мм пушками ПАК-40. B качестве тягача используется полученный по ленд-лизу грузовик «Студебекер»

Взлом фронта 1-го гв. УРа позволил 1-й танковой дивизии немцев обойти фланг оборонявшейся севернее 252-й стрелковой дивизии и выйти ей в тыл. Левофланговый 928-й полк был окружен и мелкими группами прорывался к своим. Занимавший оборону справа от него 932-й полк был вынужден отойти и занять оборону на рубеже протекавшего южнее Секешфехервара канала Вармендьей. Прорвав оборону передовых частей 135-го стрелкового корпуса, атакующие немецкие танки вскоре вышли к Урхиде, где располагался штаб корпуса. Управление корпусом было потеряно.

Советские солдаты учатся использованию трофейной 75-мм пушки ПАК-40

Быстрый развал обороны 135-го стрелкового корпуса привел к тому, что выдвигаемые к фронту противотанковые резервы вступали в бой с ходу, не успевая подготовить позиции. 1249-й истребительно-противотанковый полк 49-й истребительно-противотанковой бригады уже в 8.30 18 января снялся с позиций и направился в новый район с целью преградить путь немецким танкам. Полк выдвигался на южный фланг немецкого наступления, под Лепшень, находившийся довольно глубоко в тылу, в 10 км от переднего края. Вооружение 1249-го полка составляли трофейные 75-мм противотанковые пушки. Занять оборону он просто не успел. Еще на подходе к назначенным позициям в 13.00 18 января противотанкисты были обстреляны немецкими танками. Это были передовые части двигавшейся к каналу Елуша 3-й танковой дивизии немцев. Полку пришлось разворачиваться и принимать бой с хода. Неподготовленные позиции наступающими танками были вскоре обойдены и пушки раздавлены. Полк быстро потерял все свои орудия – девятнадцать 75-мм пушек. Такая же судьба постигла 438-й иптап на северном фланге немецкого наступления. Он также вступил в бой на марше, разворачивался под огнем и быстро потерял все имевшиеся противотанковые пушки – 21 орудие.

Одним из первых мехсоединений, ринувшихся навстречу новому немецкому наступлению, стал 7-й мехкорпус. Его расположение в районе Секешфехервара в принципе благоприятствовало рокировке на юг, в полосу соседнего 135-го стрелкового корпуса. Толбухин сразу поставил 7-му мехкорпусу задачу занять фронт позади рушащихся позиций 1-го гв. УРа. Однако атакованная свежеприбывшими «Пантерами» и «Королевскими тиграми» оборона пульбатов УРа рассыпалась слишком быстро, чтобы выдвижением мехбригад ее можно было подпереть. Части 7-го мехкорпуса встретились с противником на марше, без сплошного фронта и оказались обойдены через промежутки между маршевыми колоннами. B итоге они были вынуждены отойти на канал Шарвиз. Вместе с тем следует сказать, что для тяжелых танков 509-го батальона первый день наступления не стал праздничной прогулкой. За день было потеряно 11 «Королевских тигров», 7 из которых были потеряны безвозвратно. Наступление батальона остановилось перед взорванными мостами через канал Шарвиз.

На канал Шарвиз вышли 93-я стрелковая дивизия и части 252-й стрелковой дивизии. Однако взорванными мостами удалось задержать лишь левофланговую группировку IV танкового корпуса СС. Берег канала дальше к югу никем не был занят, и две эсэсовские танковые дивизии могли двигаться на восток, не встречая сопротивления. Полумеры в лице брошенных в бой фронтовых курсов младших лейтенантов, батальонов запасных полков надолго задержать немецкое наступление не могли.

Командир 18-го танкового корпуса генерал П.Д. Говоруненко

Палочкой-выручалочкой в этой ситуации мог стать 18-й танковый корпус. Он уже сыграл важную роль в оборонительных боях в первые дни января. K началу операции «Конрад III» он сохранил боеспособность – на 17 января корпус насчитывал в строю 66 Т-34, 8 ИСУ-122 и 5 СУ-85. Корпус Говоруненко вновь был в подчинении фронтового командования и располагался в районе к северо-западу от Будапешта. От перебежчиков и пленных поступали сообщения о готовящемся прорыве окруженного гарнизона на запад, и 18-й танковый корпус должен был его предотвратить. Расположение на пути возможного прорыва из Будапешта не слишком благоприятствовало использованию корпуса на левом фланге 4-й гв. армии. Танкистам и мотострелкам нужно было показать чудеса скорости. Уже в 17.00 18 января бригады 18-го танкового корпуса выступили для занятия обороны по рубежу канала Шарвиз. Оборону нужно было занять к 8.00 утра 19 января.

Однако ввиду быстрого продвижения вышедших на оперативный простор немецких дивизий, идея создать новый фронт по рубежу канала Шарвиз оказалась похоронена, не успев родиться. K исходу дня 18 января на рубеже канала в районе города Шаркерестура никаких советских войск еще не было. Вследствие этого наступающие эсэсовские части смогли беспрепятственно форсировать канал, навести мосты и продолжить ночью продвижение дальше на восток. Соответственно бригады 18-го танкового корпуса вступили в бой утром 19 января уже восточнее канала, не имея возможности опереться на какой-либо заметный естественный рубеж.

Выход дивизий корпуса Гилле к каналу Шарвиз отрезал пути отступления артиллерийским частям 135-го стрелкового корпуса. Ведя бой в окружении, они вскоре израсходовали имеющийся запас боеприпасов, потеряв часть орудий и минометов от огня танков, артиллерии и раздавленными танками противника. После этого артиллеристы подорвали оставшиеся орудия и пробивались к своим пешим порядком.

Ситуация все больше стала напоминать эпизоды лета 1941 г. Для большего сходства на какое-то время изменилась обстановка в воздухе. Немецкой авиации удалось на какое-то время перехватить инициативу. Относительно действий Люфтваффе в журнале боевых действий 4-й гв. армии имеется красноречивая запись за 19 января: «Погода была летная, и в воздухе, не встречая сопротивления со стороны нашей авиации, господствовала авиация противника». Похожие слова можно найти также в журнале боевых действий 252-й стрелковой дивизии: «авиация противника проводила активные действия самолетами Ме-109, которые обстреливали из пулеметов и бомбили наши обозы, автомашины с боеприпасами, подходившие резервы пехоты и артиллерии, создавая тем самым пробки на перекрестках дорог, переправах через каналы, в результате чего нарушалось нормальное обеспечение боеприпасами, продфуражом и подкреплением живой силой и техникой наших впереди действующих частей». Советские части в Венгрии в январе 1945 г. ненадолго оказались в шкуре тех, кто слышал заунывный вой «Штук» летом 1941 и 1942 гг.

Справедливости ради нужно сказать, что сходство было преимущественно внешнее. «Мессершмитты» с 50-кг – 250-кг бомбами были, конечно же, менее опасны как ударные самолеты, чем «Штуки» с 500-кг бомбами, ювелирно укладываемыми с пикирования. K тому же десятки вылетов истребителей-бомбардировщиков не шли ни в какое сравнение с 800-1000 самолето-вылетами бомбардировочной авиации на направлениях главных ударов немецких войск в самые страшные для Красной армии дни. Также активность 17-й воздушной армии 18 января, несмотря на плохую погоду, была довольно высокой – 718 самолето-вылетов, большей частью на штурмовку (547 самолето-вылетов истребителей и штурмовиков). Советскими летчиками было проведено 48 воздушных боев, в которых было заявлено сбитыми 19 Ме-109 и 18 ФВ-190. Для сравнения – за весь январь 1945 г. было 327 воздушных боев. Т. е. один день месяца дал 15 % всех воздушных боев.

Танк Pz.V Ausf.A «Пантера», застрявший и брошенный экипажем. Вероятно, танк принадлежал 6-й танковой дивизии вермахта

Выход немцев на оперативный простор позволял им распространяться сразу в нескольких направлениях, увеличивая периметр вклинения в построение 3-го Украинского фронта. Окаймление этого вклинения введенными в бой из резерва и снятыми со спокойных участков соединениями было уже невозможно. Выдвигавшийся к каналу Шарвиз 18-й танковый корпус и части 133-го стрелкового корпуса оказались обойдены с севера и юга. Фактически они оказались отрезанными от главных сил фронта, попали в окружение. «Котел» пока еще был неплотным, окружение пока еще выражалось в прерывании основных линий снабжения, а не в окаймлении танков и пехоты плотными заслонами на всех направлениях.

Уничтоженный внутренним взрывом «Королевский тигр» из 509-го батальона тяжелых танков

Застрявший в грязи и подбитый танк «Пантера» Ausf.G

После обхода и охвата танкового и стрелкового корпусов из резерва фронта, никаких препятствий для дальнейшего продвижения на восток у частей корпуса Гилле не осталось. Во второй половине дня 19 января IV танковый корпус CC вышел к Дунаю и захватил Дунапентеле. Обстановка была такой, что командованию 3-го Украинского фронта было предоставлено право самому решить, продолжать ли удерживать плацдарм на западном берегу Дуная или оставить его. Маршал Ф.И. Толбухин, оценивая впоследствии действия наших войск в районе озера Балатон в январе 1945 года, говорил: «После прорыва противника к Дунаю обстановка для войск 3-го Украинского фронта создалась в первое время тяжелая. Южный фланг прорыва был открыт, это угрожало окружением 57-й армии, 1-й болгарской армии и 12-му югославскому корпусу, занимавшим позиции юго-восточнее озера Балатон и по реке Драве до ее устья. Переправы через Дунай были в одну ночь снесены штормом. Штаб фронта находился в городе Пакш, туда доходила танковая разведка противника… Откровенно говоря, обстановка была опасная, и нам была предоставлена возможность решить вопрос о дальнейшей целесообразности удержания плацдарма западнее Дуная. Уходить за Дунай было обидно – Вена стала казаться далекой, а на вторичное форсирование Дуная при организованной его обороне противником в ближайшее время надежд не было»[41].

Как мы видим, советское командование поначалу расценило немецкое наступление как попытку ликвидировать занимаемый 3-м Украинским фронтом плацдарм на западном берегу Дуная. Действительно перспектива удара в обход озера Балатон в тыл 57-й армии выглядела угрожающе. Неопределенность планов противника поначалу вынудила командование 3-го Украинского фронта осторожнее распределять резервы. Для прикрытия промежутка между озером Балатон и Дунаем был направлен 30-й стрелковый корпус, переданный со 2-го Украинского фронта (высвобожденный в результате успешного штурма Будапешта). Однако без взаимодействия армейской группы Бальк со 2-й танковой армией и главным командованием «Юго-Восток» на Балканах такая операция была нереализуемой. Следует сказать, что немецкое командование планировало наступление 2-й танковой армии на этом направлении. Она получала кодовое наименование «Ледокол» (Eisbrecher). Наступление было даже запланировано на 25 января 1945 г., однако 24 января пришел приказ из ОКХ, откладывающий «Ледокол» на неопределенный срок. Одним словом, даже возможность ввести противника в заблуждение относительно действительных задач нового наступления немецкое командование не использовало.

Впрочем, даже без неопределенности планов противника относительно плацдарма в целом, обстановка была угрожающей. Быстрое распространение противника до Дуная привело к тому, что находившиеся в глубине построения 4-й гв. армии резервы оказались израсходованы. Несмотря на отвлечение части сил наступающего на окружение 18-го танкового и 133-го стрелкового корпусов, воспрепятствовать дальнейшему распространению противника по всем направления советские войска не могли. Именно по такому сценарию развивались катастрофы 1941–1942 гг. Если бы позади рухнувшего фронта был не Дунай, а тылы фронта, немцы могли прорываться в глубину подобно «Блау» и «Барбароссе». Задача Толбухина была проще восстановления рухнувшего фронта. Задачей немцев был прорыв к Будапешту, путь к которому лежал через дефиле между озером Веленце и Дунаем. Ширина этого дефиле была всего 17 км, и построение устойчивой обороны с опорой на него было гораздо проще, чем восстановление гигантского рухнувшего фронта.

Однако даже для выстраивания 17-км фронта резервов у командующего 4-й гв. армией уже не было. В связи с этим в подчинение Г.Ф. Захарова из резерва фронта передавались 5-й гв. кавкорпус, 1-я мехбригада 1-го гв. мехкорпуса, 145-й полк СУ-100 и ряд артиллерийских частей. Кавкорпус генерала Горшкова был использован для обороны промежутка между оз. Веленце и Дунаем, через который можно было прорваться к Будапешту.

В общем случае кавалерийские соединения были существенно слабее пехоты. Однако в реалиях 1945 г., при численности стрелковых дивизий по 4–5 тыс. человек, кавалерия смотрелась уже совсем по-другому. Подвижные соединения Красной армии, как наиболее ценный ресурс, поддерживались в хорошей форме. По данным на 20 января 1945 г., 5-й гв. кавкорпус насчитывал 17801 человека личного состава, 86 орудий калибром 45–76 мм, 7 СУ-76 и 26 танков, что вкупе с по движностью делало его весомым козырем в руках командования 3-го Украинского фронта.

Распоряжение о выходе на новый рубеж обороны кавалеристы получили 19 января. До этого 18 января корпус сосредотачивался в районе к западу от Будапешта. Теперь ему предстояло после 95-километрового марша занять оборону между оз. Веленце и Дунаем. K оборудованию позиций три кавдивизии приступили только около полуночи 19 января. Готовившаяся несколько часов оборона вряд ли бы устояла под ударом главных сил IV танкового корпуса CC. Однако рокового удара по позициям кавалеристов с рассветом следующего дня не последовало. До 14.00 20 января немцы на этом ключевом для них направлении вообще активности не проявляли. Bo второй половине дня они ограничились прощупыванием обороны небольшими группами пехоты и танков. Причины этого были тривиальными – проблемы со снабжением. По показаниям захваченных казаками пленных танки корпуса Гилле на этом участке простояли весь день без горючего.

Показания захваченных пленных подтверждаются документами противника. Продвинувшаяся далеко вперед немецкая ударная группировка действительно испытывала проблемы со снабжением. Удержание советскими войсками Секешфехервара, являвшегося крупным узлом дорог, серьезно затрудняло работу тылов IV танкового корпуса CC. Еще больше осложняли работу тыловых служб погодные условия. B два часа ночи 20 января, когда кавалеристы лихорадочно готовили оборону, оберквартирмейстер 6-й армии докладывал начальнику штаба армейской группы «Бальк»:

«В результате снегопада и сильных ветров образовались чрезвычайно большие снежные заносы, которые вызывают длительные задержки в движении колонн.

Доставка предметов снабжения сильно задерживается»[42].

Заметную роль в сковывании корпуса Гилле сыграли окруженные в районе Абы и Шаркерестура 18-й танковый и 133-й стрелковый корпуса. Даже находясь в окружении, они создали угрозу коммуникациям вышедших к Дунаю дивизии CC «Викинг» и 3-я танковой дивизии. На тот момент в строю в танковом корпусе Говоруненко числились 51 Т-34, 8 ИСУ-122 и 5 СУ-76. Помимо этого вместе с танкистами в окружение попали стрелковые части. Это заставляло немцев с осторожностью относиться к блокированной группировке и не затягивать с ликвидацией «котла» – удар по их коммуникациям мог последовать в любой момент. В период «блицкригов» 1939–1941 гг. разгром окруженных советских частей наверняка был бы поручен идущей следом пехоте. В январе 1945 г. никаких шагающих следом за танковыми клиньями колонн пехоты уже не наблюдалось. Поэтому IV танковому корпусу CC пришлось ликвидировать окруженные советские части самостоятельно. От «Викинга» был отправлен назад, на запад, сильный отряд с танками. Этот отряд вышел с востока к штабу 18-го танкового корпуса и обстрелял его.

Вкупе с захватом «Тотенкопфом» Шергельеша 20 января обстановка вокруг двух советских корпусов стала угрожающей. Толбухин приказал командирам корпусов прорываться в южном направлении. Выбор направлений для прорыва, строго говоря, был невелик. На востоке лежал Дунай, который можно было форсировать и выйти к своим, в лучшем случае, ценой потери большей части боевой и вспомогательной техники. Это было совершенно неприемлемо, даже не принимая во внимание сложности форсирования реки окруженцами. На севере было озеро Веленце и 17-км коридор между ним и Дунаем. Здесь переход линии фронта был бы затруднен присутствием главных сил противника. Колонны окруженцев были бы попросту разгромлены на подходе к линии соприкосновения войск сторон. Оставался один путь – на юг.

Для прорыва из окружения части и соединения двух корпусов были распределены между двумя колоннами. В правую вошла 181-я танковая бригада, 21-я и часть сил 122-й стрелковых дивизий. Левую образовали 110-я и 170-я танковые бригады, 32-я мотострелковая бригада и 104-я стрелковая дивизия. В этой же колонне следовали штабы двух корпусов.

Побочным эффектом прорыва из окружения 18-го танкового и 133-го стрелкового корпусов стала потеря основной базы снабжения боеприпасами 4-й гв. армии – станции Шарашд. Через нее шло снабжение войск, оборонявшихся на всем фронте от Дуная до оз. Балатон. Стремительно развивавшееся немецкое наступление заставило принять экстренные меры по эвакуации склада. B ночь на 19 января погрузили и отправили 37 вагонов боеприпасов. Однако полностью эвакуировать склады, естественно, не успели. На какое-то время склады оказались в районе, контролируемом двумя окруженными корпусами. Но это ненадолго продлило их существование. B ночь на 21 января, с подходом немцев к станции, склады были подожжены и частично подорваны. B ночном небе долго грохотал «фейерверк» из 60 вагонов боеприпасов, провожавший прорывавшиеся из окружения части.

Прорыв начался в 12.00 20 января. Сценарий для обеих колонн был примерно одинаковым: они двинулись на юг, ближе к вечеру столкнулись с заслонами немцев и с боем пробивались через них. Правая колонна встретила упорное сопротивление противника в районе господских дворов Генрих. Собрав бригаду в кулак, в 19.00 атаку повторили и успешно прорвались вперед. Здесь 181-й бригадой было потеряно девять танков. Пробив заслон и преследуемые по пятам противником, танкисты и пехотинцы всю ночь пробивались на юг. Выход из окружения завершился утром 21 января. K тому моменту в 181-й танковой бригаде осталось всего 4 танка. Потери 181-й бригады составили 17 Т-34 и два М-17, был ранен ее командир подполковник Кубланов. Вторая колонна вышла из окружения в район Херцегфальвы с меньшими потерями – ее козырем и тараном стал полк тяжелых артсамоходов ИСУ-122. Сохраненный боевой потенциал вскоре понадобился, поскольку на следующий день Херцегфальва была атакована немецкой 3-й танковой дивизией. B течение всего дня 22 января 110-я танковая бригада вела тяжелый танковый бой за удержание города. Потери составили 16 Т-34 и 2 СУ-85. Удержать корпус на плаву удалось за счет пополнения – он получил с эшелонов 18 Т-34 и 2 СУ-76.

Истребитель танков Jagdpanzer IV/70(A), подбитый в районе озера Балатон. На машине сетчатые бортовые экраны и остатки зимнего камуфляжа

Положение корпуса Говоруненко было на тот момент двойственным. C одной стороны, выйдя из окружения, части двух корпусов избавили немецкое командование от торчащей в тылу занозы. C другой стороны южный фланг немецкого наступления был наиболее уязвимым. Выход сюда танкового корпуса создавал предпосылки для результативного контрудара. Наконец упорная оборона Херцегфальвы, продолжавшаяся несколько дней, сковывала 3-ю танковую дивизию немцев. Фактически силы четырех подвижных соединений корпуса Гилле были разбросаны на широком фронте и наступали в разных направлениях.

Отсутствие одного или двух армейских корпусов, идущих по следам танков, существенно не только осложняло борьбу с окруженцами, но и затрудняло защиту флангов. Южный фланг немецкой ударной группировки фактически прикрывался разреженной завесой из разведывательных батальонов, одной танковой дивизии и одной венгерской пехотной дивизии. Формально эти силы были подчинены 3-й венгерской армии.

Недостаток пехоты сказался не только на южном, но и на северном фланге наступления, в районе Секешфехервара. B начале января вклинение в направлении на Замоль привело к охвату города с севера. B результате нового немецкого наступления Секешфехервар был обойден и охвачен с юга. На это направление была перегруппирована 69-я гв. стрелковая дивизия 21-го гв. стрелкового корпуса, ранее стоявшая фронтом на запад. Ей пришлось сильно растянуть фронт в связи с развалом обороны 135-го стрелкового корпуса и отходом советских войск на восток. B итоге плотность обороны Секешфехервара ввиду существенного увеличения периметра обороны города заметно снизилась. K тому же город фактически был полуокружен. Надежная опора пехоты в предыдущих боях – 7-й механизированный корпус к 22 января был выведен из боя. От него осталась только сводная 16-я бригада, насчитывавшая всего 4 Т-34, 1 СУ-85, 3 ИС-2 и 2 СУ-76. Бригаду направили оборонять северный берег оз. Веленце, и в боях за Секешфехервар она уже не участвовала. Однако без танковых частей защитники города все же не остались – в оперативном подчинении 21-го стрелкового корпуса находилась 9-я гв. танковая бригада и 382-й полк СУ-100 (переданные из 1-го гв. мехкорпуса). B эти дни их постоянно тасовали по периметру обороны Секешфехервара, не зная заранее, где последует главный удар.

Атаки на Секешфехервар смежными флангами танковых корпусов Брейта и Гилле начались уже 20 января. С северо-запада на город наступала 23-я танковая дивизия, с юга и юго-востока – 1-я танковая дивизия, усиленная свежим батальоном «Пантер» (I/24PzRgt). На этом же направлении действовала известная нам по «Конраду II» боевая группа Филиппа. Связкой между двумя танковыми корпусами выступал полк СС «Ней» из венгерских добровольцев (около 2 тыс. чел., назван не в честь маршала Бонапарта, а по имени своего командира венгра Кароля Нея).

Основной ударной силой наступления была 1-я танковая дивизия, остальные сковывали обороняющиеся вокруг города советские части. Рано или поздно немцы должны были нащупать слабое место в советской обороне. Последовавший утром 22 января удар силами 1-й танковой дивизии привел к прорыву с юга к центру Секешфехервара. Появление вражеских танков в центре города вызвало панику и поспешный отход с позиций на подступах к нему. Уже днем 22 января по приказу Захарова начали готовиться оборонительные позиции к востоку от Секешфехервара. K 18.00 взятый с боем в декабре 1944 г. город был оставлен его защитниками.

Положение к исходу дня может быть в некоторой степени охарактеризовано следующими словами из донесения заместителя начальника политуправления фронта Катунина: «Общее беспорядочное отступление частей 21 гв. ск продолжалось до наступления темноты. Созданные отряды заграждения наводили порядок, возвращая бегущих по своим частям. Управление войсками в низах по-прежнему отсутствует, отдельные командиры, особенно артиллеристы, растеряли свои войска». Для восстановления фронта под Секешфехерваром командующему 4-й гв. армией была передана 223-я стрелковая дивизия, изъятая из 46-й армии. Таким образом, еще один потенциальный резерв был израсходован для парирования кризиса на ранее спокойном участке фронта.

Однако нельзя сказать, что оценка этих событий в стане противника была однозначной. Наступление на Секешфехервар с юга было проведено по приказу командования IV танкового корпуса СС. Впоследствии это решение Гилле было подвергнуто резкой критике со стороны Балька. Выдвигался тезис о том, что потерянное на штурм Секешфехервара время могло быть использовано 1-й танковой дивизией для продвижения вперед еще до того, как из резервов 3-го Украинского фронта была построена прочная оборона между Веленце и Дунаем. Однако при этом не учитывается насущная необходимость захвата Секешфехервара ввиду его расположения относительно коммуникаций эсэсовского корпуса. K слову, Бальк об этом был прекрасно информирован. Так, оберквартирмейстер 6-й армии доносил командованию еще 20 января 1945 г.:

Брошенная ремонтно-эвакуационная «Бергепантера». Венгрия, январь 1945 г.

«В районе боевых действий юго-восточнее Штульвейсенбург (Секешфехервар) подвоз снабжения часто прерывается благодаря сильному действию неприятельского огня. Из-за этого создаются задержки в доставке продовольствия и боеприпасов»[43].

C захватом Секешфехервара эта угроза была устранена. Кроме того, группа армий Балька могла существенно сократить свой фронт и устранить угрозу с фланга. Ho в одном генерал Бальк был, безусловно, прав: необходимость перегруппировки 1-й танковой дивизии заставляла сдвигать сроки начала решительного наступления к Будапешту через промежуток между оз. Веленце и Дунаем. Bo времена «блицкригов» вспомогательную задачу расширения фронта прорыва взяла бы на себя пехота. Ho ее-то в распоряжении Балька в достаточном количестве не было.

Однако в целом претензии и опасения Балька относительно потери времени были небезосновательны. Оборона 5-го гв. кавкорпуса в промежутке между оз. Веленце и Дунаем непрерывно усиливалась. 1-й гв. мехкорпус был побригадно растащен между различными участками обороны 4-й гв. армии, оставаясь в подчинении командования фронта. Как уже было сказано выше, одна бригада была в Секешфехерваре, 3-я гв. мехбригада была передана в 46-ю армию. Ha направлении главного удара эсэсовского корпуса были сосредоточены оставшиеся две бригады корпуса. 2-я гв. мехбригада к 8.00 утра 21 января заняла оборону в районе Каполнаш-Ниек, господские дворы Петтенд, Барачка. Эти населенные пункты вскоре стали ареной жестоких боев. Несмотря на расположение в сельской местности, они состояли из каменных домов, часто с глубокими подвалами, дополнительную защиту обороне давали кирпичные изгороди.

Один из участников тех боев кратко, но емко охарактеризовал занятые позиции так: «отличало Барачку особое географическое положение. От поселка рукой подать до Будапешта: тридцать километров по отличной бетонированной дороге. Иными словами, в стратегическом отношении Барачка была очень важным пунктом на подступах к венгерской столице»[44].

Одним словом, стимулы удерживать назначенные позиции были вполне очевидные. Помимо Шерманов 2-й гв. мехригады на улицы венгерских сел вошли две батареи СУ-100 и противотанковая артиллерия. 1-я гв. мехбригада с полком СУ-100 встала в оборону на соседнем участке, у господского двора Фельше-Беньше. Днем позже оборона 5-го гв. кавкорпуса получила «подушку безопасности» на тыловых позициях в лице 252-й и 113-й стрелковых дивизий, снятых с более спокойных участков фронта. 252-я стрелковая дивизия вышла на позиции за спиной 5-го гв. кавкорпуса уже к 10.00 22 января, за несколько часов до того, как пал Секешфехервар. Выстроенная Толбухиным оборона была готова выдержать очередной натиск.

He следует думать, что пока шел штурм Секешфехервара, две дивизии корпуса Гилле сидели сложа руки. Их не обескуражил даже марш 509-го батальона «Тигров» к Фельше-Беньше 21 января, в результате которого из 12 машин вышли из строя шесть. Эсэсовцы предприняли попытку пробиться к реке Вали и занять плацдарм. «Тотенкопф» наносил удар на левом фланге у оз. Веленце, а «Викинг» на правом – ближе к Дунаю.

21 января наступлением «Тотенкопфа» был отрезан от основных сил дивизии и прижат к озеру один полк 63-й кавдивизии. Куда более сильный удар последовал 22 января. Дивизия «Викинг» ударила в стык 11-й и 12-й гв. кавдивизий. Обороняющиеся оценили силы атакующего противника в «более 100 танков и САУ». Согласно донесению «Викинга» на 21 января в строю было всего 3 PzIV 5 PzV 4 JagdpanzerIV, но приданная 303-я бригада штурмовых орудий насчитывала 34 САУ (26 StuG и 8 StuH). T.e. бронированным тараном эсэсовцев на тот момент были в основном «Штурмгешюцы». Немцам удалось вбить в советскую оборону узкий клин шириной 3 км и глубиной 4–5 км. Вырвавшийся вперед разведывательный батальон «Викинга» вышел в район господского двора Агг-Сеонтпетер и даже форсировал Вали, но была там блокирован. 23 января, после нескольких атак, немцы восстановили с ним связь и устойчиво заняли Агг-Сеонтпетер.

Очередной сильный удар последовал в 22.00 23 января, когда к наступлению присоединилась 1-я танковая дивизия и 403-й народно-артиллерийский корпус. Больших успехов вновь прибывшие не достигли, но сдавший им часть своей полосы «Тотенкопф» пробился к Барачке с юго-запада. Атмосферу происходившего передает донесение командира кавкорпуса от 6.00 24 января 1945 г.: «Остатки боевых порядков дерутся разрозненно. Связь с командирами 11 и 12 кд есть, с 63 кд нет. Он успел передать "на КП – 20 танков"». Результатом глубоких вклинений немцев в советскую оборону стал приказ командира кавкорпуса генерала Горшкова на отвод подчиненных ему частей и соединений на следующий ее рубеж, находившийся в среднем в 4 км от первого.

Наконец, 24 января последовало немецкое генеральное наступление с участием трех танковых дивизий IV танкового корпуса Гилле. Ho добиться решительного результата в дневном бою наступающим не удалось. Важным преимуществом второго рубежа обороны было прикрытие подступов к Барачке заболоченной долиной с широким и глубоким каналом посередине. 4 немецких танка пытались через него переправиться, но застряли и были сожжены советской артиллерией. Кроме того, занимаемая советскими частями местность господствовала над долиной.

Казалось, что на пути деблокирующей группировки к Будапешту наконец-то выстроен прочный заслон. Такое же впечатление сложилось у немецкого командования. Ha командном пункте IV танкового корпуса CC Веллер и Бальк провели совещание на тему «Что делать?» и «Кто виноват?». Гилле, имя которого вертелось на языке у Балька в качестве ответа на последний вопрос, на тот момент отсутствовал – он был в одной из передовых частей. Поэтому командующий группой армий и командующий армейской группой приняли решение без него. B журнале боевых действий группы армий «Юг» по итогам этого разговора появляется запись: «Как показал сегодняшний опыт, фронтальная атака на прочную и глубоко эшелонированную оборону противника за Вали не дает шансов на успешный прорыв». Также командование группы армий беспокоила нависавшая над флангом группировка советских войск к северу от озера Веленце. B итоге было принято решение развернуть острие удара на северо-запад. Теперь IV танковый корпус CC должен был развернуться на 90 градусов. Ему поручалось нанести удар в направлении Бичке и во взаимодействии с III танковым немецким и VIII венгерским корпусами окружить советские войска к северу от Веленце.

Побудительные мотивы такого решения достаточно очевидны. Владея инициативой и нанося удар на окружение, наступающий тем самым вырывает кусок фронта обороняющегося, вынуждая восстанавливать его целостность. Тем самым построение обороны разжижается, и появляется надежда на успешный прорыв в желаемом направлении. Однако впоследствии решение Балька и Веллера подверглось резкой критике, в частности историографом 6-й танковой армии Георгом Майером. Указывалось, что сохранение прежнего направления удара лучше соответствовало решению главной задачи – прорыву в Будапешт. Несомненно также, что важным фактором было время. Вырывать и перемалывать куски фронта обороны противника имеет смысл в условиях, когда группировка обороняющегося статична и не может быть усилена. Однако в случае с 3-м Украинским фронтом это было не так – резервы, снятые с соседнего 2-го Украинского фронта, были уже на подходе.

Гилле, считавший необходимым наступать не на северо-запад, а на северо-восток (к Будапешту), лучше других осознавал обстановку перед фронтом своих дивизий, а также их возможности. Бои 24 января не только продемонстрировали стойкость обороны по p. Вали. Они привели к изменению ее конфигурации. Первый рубеж обороны 5-го гв. кавкорпуса имел протяженность 18 км, второй – 24 км. Фронт обороны увеличился, а оборонявшие его войска понесли потери, и их возможности уменьшились. Переброшенная для усиления обороны кавалеристов 252-я стрелковая дивизия была уже изрядно потрепана еще в первый день немецкого наступления. Одним из основных принципов немецких наступлений было нанесение удара на узком фронте. При этом усилия концентрировались на одной из точек периметра вклинения в советскую оборону. Напротив, обороняющийся был вынужден относительно равномерно прикрывать весь периметр вклинения, заранее не зная, где последует удар. B этой ситуации наступающий гарантированно получал весомое численное преимущество на направлении своего главного удара. Растягивание фронта при практически неизменных силах обороны увеличивало шансы немцев на успех очередного удара.

Последовавшие вскоре события продемонстрировали неравнопрочность обороны 5-го гв. кавкорпуса. Разворот острия удара на 90 градусов произошел не сразу – большая часть дня 25 января была потрачена на перегруппировку войск. Вновь, как в ходе «Конрада II», эсэсовским частям приходилось переходить к обороне в 18 км от Будапешта и перегруппировываться для нового наступления. Теперь на направлении главного удара немцев оказались господские дворы Петтэнд, превращенные в опорный пункт обороны. Его защищали части 63-й кавдивизии, а также рота автоматчиков, 5 «Шерманов» и 5 СУ-100 из 1-го гв. мехкорпуса. Они продержались семь часов в начавшемся еще ночью бою и почти все погибли. Надо сказать, что потери 1-го гв. мехкорпуса в этих боях были достаточно тяжелыми, всего с 19 по 25 января корпус потерял 54 «Шермана» и 17 СУ-100.

Брошенный на улице одного из венгерских населенных пунктов StuG 40

Прорвавшись через шоссе на Будапешт, немцы взломали оборону группы Горшкова на всю глубину, немецкие танки даже ворвались на позиции артиллерии – 877-го гаубичного артполка. Также им удалось обойти с фланга опорный пункт в Барачке. Взять Барачку эсэсовцам все же не удалось. Здесь особую роль в отражении ударов противника сыграла авиация. Командир 5-го гв. кавкорпуса впоследствии даже написал благодарность в адрес штурмовиков 136-й ШАД: «В трудный день 25.1, когда в бою за Барачка наступил кризис перелом боя в нашу пользу решили появившиеся над полем боя «Ильюшины». Несмотря на трудные метеорологические условия – снегопад и ограниченную видимость, бомбометание было исключительно меткое, и решающая атака танков противника была со рвана. От работы Ваших экипажей 25 января 1945 г. все казаки, сержанты, офицеры и генералы казачьего корпуса в восхищении»[45].

Штурмовики 10-го ШАК действовали в районе Барачки достаточно энергично. 58 Ил-2 выполнили за день 164 самолето-вылета на штурмовку, что дает 3 вылета в день на большинство машин корпуса. Потери можно считать незначительными – зенитками был сбит всего один Ил-2.

Ho в целом наступление 25 января можно оценить как тактический успех. Пусть на узком фронте, но IV танковому корпусу CC удалось вырваться из дефиле между оз. Веленце и Дунаем. Ночью наступающими с ходу был занят Пазманд, а в 4 утра 26 января немецкие танки ворвались в Вереб. Ha рассвете танковая разведка немцев даже прорвалась к городку Валь, где располагался штаб 4-й гв. армии. Для сдерживания распространения немцев в тыл 4-й гв. армии пришлось бросить в бой последний резерв – сводную бригаду 7-го мехкорпуса.

Несмотря на успех IV танкового корпуса CC 25 января, надежды на смыкание клещей в тылу 4-й гв. армии были более чем призрачными. Атаки III танкового корпуса у Замоля и I кавалерийского корпуса у Бичке были безуспешными. Корпусу Гилле удалось прорваться на 10 км на фронте около 5 км. До Замоля нужно было пройти еще столько же, до Бичке – даже немного дальше. He исключено, что аналогичный успех с глубоким прорывом мог быть достигнут немцами в случае концентрации усилий в северо-восточном направлении. T.e. решение Гилле продолжать наступление на Будапешт, возможно, было более подходящим, чем идеи Балька об окружении советских войск к северу от Веленце.

B середине дня 26 января между командующим 6-й армией Бальком и командиром IV танкового корпуса CC Гилле состоялся следующий разговор:

«БАЛЬК: Мы должны справиться здесь со своей задачей. Это теперь имеет решающее значение. Каково здесь (у Каяцосентпетер) положение?

ГИЛЛЕ: Этот мост, вопреки первоначальным сообщениям, проходим для танков. У нас здесь есть небольшой плацдарм.

БАЛЬК: Это очень хорошо и очень важно. Как вы здесь продвигаетесь (атака на запад)?

ГИЛЛЕ: B 12.10 установлена связь между обеими боевыми группами. Последнее донесение поступило в 13.50.

БАЛЬК: Мы должны здесь пробиться. Это решает все или мы здесь погибнем».

Каяцосентпетер – это населенный пункт южнее Валь. Судя по всему речь идет о переправе через реку Вали, т. е. плацдарм был захвачен на ее восточном берегу, немного севернее шоссе на Будапешт.

Интересно, что впоследствии Бальк обрушился на Гилле с обвинениями в том, что мост у Каяцосентпетер был захвачен вопреки приказу и тем самым силы наступления были «распылены». Также Бальк обвинял Гилле, что наступление было задержано на 36 часов. Однако все это уже было «разговорами на лестнице», т. к. обстановка вскоре изменилась кардинальным образом.

Если бы немецкое командование ставило себе ограниченную задачу вывести из окружения будапештский гарнизон, то разумнее было бы не менять направление наступления корпуса Гилле. Сосредоточенный удар в направлении Будапешта, скорее всего, привел бы к такому же 10-км вклинению, но сутками ранее. Оставшиеся в Буде немецкие и венгерские части могли бы организовать прорыв и соединиться с частями корпуса Гилле. Усилить выходящую из окружения группировку можно было рейдом бронегруппы из состава одной из танковых дивизий эсэсовского корпуса аналогично рейду Пайпера под Харьковом в феврале 1943 г. B принципе возможность прорыва будапештского гарнизона еще оставалась даже после поворота на северо-запад. Хотя в этом до Вали дошла бы явно меньшая часть гарнизона. B любом из этих двух вариантов сражение за Будапешт можно было завершить эффектным недо-поражением (полу-победой), которым после войны можно было бы гордиться и воспевать в мемуарах об утерянных победах.