Суд общества офицеров и дуэль в войсках Российской Армии

Суд общества офицеров и дуэль

в войсках Российской Армии

(Действующее законодательство со всеми комментариями)

Настольная книга для офицеров всех родов оружия.

Одобрена Военно — Ученым Комитетом Главного Штаба. (Циркуляр Главного Штаба 1896 г. № 227).

Составил П. А. Швейковский, Военный Следователь Петербургского Военного Округа.

Издание 2‑е, исправленное и дополненное.

Издал В. Березовский

С. — Петербург, 1898 год.

© OCR, подготовка текстовой версии — Игорь Андреев — Попович, Екатеринбург

(http://andreevigor.livejournal.com)

© Web–публикация — военно–исторический проект «Адъютант!»

(http://adjudant.ru)

[V]

Приказом по Военному Ведомству от 20 мая 1894 года, за № 118, даровано офицерам Российской Армии право защищать свою честь с оружием в руках. Вместе с тем, тем же приказом еще более поднято значение суда общества офицеров, которому предоставлено право разрешать вопрос об уместности и необходимости дуэли в каждом данном случае, участвовать затем, вместе с секундантами, в установлении условий самой дуэли, когда последняя оказывается неизбежною, и удалять из своей части, как тех офицеров, которые отказались в подлежащих случаях потребовать или дать должное удовлетворение оскорбленному, не проявили при этом истинного чувства чести и личного достоинства.

Таким образом, этими законоположениями затрагиваются самые дорогие для офицеров интересы, а потому, естественно, что каждый из них должен твердо знать, как положение о суде общества офицеров, так и правила о поединках в офицерской среде, и усвоить их предпочтительнее и глубже пред всеми прочими положениями и руководствами по военному ведомству.

Предлагаемый труд заключает в себе не только все эти законоположения со всеми разъяснениями и толкованиями, но и руководство офицерам во всех тех случаях, когда им придется защищать свою честь. Условия (правила) дуэли освящены обычаем и преданиями и оставляют предмет особого кодекса принципа чести (législation du point d’honneur). Этот кодекс, представляя собою сборник записанных обычаев, изложен был впервые в книге Шатовильяра «Essai sur le duel» 1836 г., которая является источником законодательства принципа чести. Впоследствии появились комментарии правил, содержащихся в «Essai sur le duel», а именно сочинение гр. Верже «Nouveau Code du duel» 1879 г. и Кроаббона «La science du d’honneur point» 1894 г. Эти сочинения и послужили [VI] источником при изложении правил о дуэли. Кроме указанных источников принят в соображение составленный генерал–лейтенантом Киреевым «Проект правил для поединков в офицерской среде», бывший на рассмотрении особой комиссии, образованной под председательством генерал–лейтенанта Струкова.

С введением в нашей армии закона о поединках замечены прискорбные случаи дуэлей по ничтожным поводам, а именно — во многих случаях дуэли отличались несоответственностью между характером нанесенной обиды и родом дуэли и неправильною оценкою обиды (их значения); сверх того, нередко поединки отличались отсутствием всех традиционных условий боя. Подобные ненормальные явления, справедливо вызывая общественное негодование, объясняются, главным образом, непониманием основных начал и духа закона о поединках и, отчасти, незнанием установленных обычаем и законом правил о дуэли. Предлагаемая книга имеет целью дать верное и точное изложение действующих законов и тех основных начал, т. е. законодательных мотивов, которые послужили источником той или другой статьи закона и содержат в себе указания относительно условий ее применения. Поэтому настоящий труд имеет значение настольной книги не только для командиров отдельных частей, на которых законом возложена первейшая обязанность по охранению чести во вверенных им частях, но и для всех военнослужащих.

В конце книги приложены постановления о поединке по проекту нового «Уголовного Уложения»; это последнее предполагают, в недалеком будущем, ввести в действие взамен нынешнего «Уложения о наказаниях, уголовных и исправительных». Изготовленный проект Уголовного Уложения опубликован в конце сентября месяца 1895 года, в сентябрьской книжке «Журнала Министерства Юстиции».

Г. Гельсингфорс,

10 июля 1898 г.

Часть первая. Суд общества офицеров

I. Краткий исторический очерк[1]

Суды общества офицеров или суды чести имеют целью оберегать и сохранять незапятнанною честь как всего общества офицеров, так и каждого в отдельности.

Понятие о «чести», так называемой сословной чести, явилось впервые в средние века, в эпоху феодализма и рыцарства. Рыцарство создало и развило то понятие о чести (point d'honneur), которое впоследствии сделалось краеугольным камнем сословной чести военного дворянства, рыцарства наших дней. Этот point d'honneur составлял главную нравственную черту отличия дворянства, от буржуазии и простолюдинов; это была его профессия; рыцари, по тогдашнему выражению, были люди, qui font la profession expresse de l’honneur.

Вместе с развитием point d'honneur явилась дуэль или поединок, как неизбежное последствие оскорбления чести. Феодальные бароны разбирались между собою во всех распрях вооруженным боем: право войны принадлежало каждому из них. С усилением государственной власти короли присвоили только себе право войны; они разрушили феодальные замки и потребовали, чтобы бароны подчинились в своих спорах королевским [2] судам. Рыцари уступили королям, но не вполне: они согласились, чтобы распри их об интересах имущественных разбирались королевскими судилищами, но не дела об оскорблении чести. Тогда короли запретили дуэли и за них, как за преступления государственные, как за тяжкое посягательство на прерогативы королевской власти, была назначена смертная казнь, вместе с разными унизительными добавочными наказаниями Мало того, наказание нередко распространялось (ordonance 1609 г.) и на детей лиц, виновных в дуэли, которые лишались на определенное время дворянского звания и права поступать на королевскую службу. Дуэль не погашалась никакою давностью, даже смерть виновного не останавливала уголовного преследования, так как допускался процесс против памяти умершего.

Несмотря на суровые запреты законодателей, дуэль распространяется все более и более, особенно во Франции. Так, по свидетельству современников, в одно царствование Генриха IV, во Франции, с 1589 по 1608 г., погибло на дуэли от 7.000 до 8.000 человек. Число дуэлей особенно увеличилось в XVI веке потому, что с 1580 года явился обычай, что и свидетели поединка также дрались со свидетелями противной стороны, в качестве seconds, tiers, quarts; так что поединок обратился как бы в сражение, но с тем, однако, условием, что каждый дрался с противником один на один. Бессилием закона объясняется и огромное число эдиктов о дуэли. Строгость наказания еще более усиливается в эдикте XVII века Людовиков XIII и XIV и достигает наивысшего развития в известном édit des duels 1679 г. Был учрежден даже особенный суд чести (суд маршалов), которому было предоставлено, как высшему авторитету, разрешать все вопросы чести и благородства, примирять поссорившихся дворян и предупреждать поединки, когда таковые признавались им самим необходимыми для восстановления поруганной чести. Но ни казни, ни объявления, что король принимает на себя обиду того, кто отказался выйти на поединок, ни учреждение маршальских судов (судов чести) не унимали дворянство. Строгость законов вела [3] только к тому, что поединки приняли более мрачный характер: они происходили без свидетелей, в глухих места, даже ввелся поединок — самоубийство, т. е. поссорившиеся бросали жребий и вынувший несчастный — лишал себя жизни.

Короли, в большинстве случаев, не решались исполнять своих постановлений, и прощения виновных в поединках были беспрерывные. Так, в мемуарах того времени указано, что с восшествия на престол Генриха IV в 1589 году и до конца 1608 года было до 7.000 указов о помиловании по делам этого рода. Сами каратели поединков сочувствовали им до известной степени: бывали примеры, что и короли вызывали друг друга на поединок. Так император Карл V получил вызов на поединок от Франциска I, короля французского. Король Густав — Адольф был страстный противник дуэли. А между тем, давши пощечину полковнику Скатону в порыве гнева и узнав, что оскорбленный офицер решил немедленно уехать за границу, тот же король поспешил нагнать его на границе и, подавая ему один из своих пистолетов, сказал: «здесь, где кончается мое королевство, Густав — Адольф уже более не король, и здесь, как честный человек, я готов дать удовлетворение другому честному человеку»[2].

Все это доказывает, что рыцарский обычай дуэли оказался могущественнее законов. Фридрих II, первый из прусских королей убедился, что наказание не есть действительное средство для уничтожения дуэлей: оно дает только возможность злоупотреблять законом. Он видел, что обыкновенный суд не вполне может удовлетворить обиженного: «le point de la difficulté, qui reste à resoudre, serait le trouver un expédient, qui en conservant l’honneur aux particuliers, maintiendrait la loi dans toute sa rigueur» («Задача, которую остается решить, состоит в том, чтобы найти средство, которое, охраняя честь отдельных [4] лиц, вместе с тем оставляло бы закон в своей силе»)[3].

Единственным средством, по мнению Фридриха II, был суд чести, который должен быть верховным судьей в делах о поединках и во всех ссорах и обидах между собою прусских офицеров. В 1785 году был издан проект общего закона, но, однако ж, военная коллегия воспротивилась принятию его, и указом короля, 21 мая 1791 г., великому канцлеру прежний запретительный закон о дуэли (1713 г.) оставлен в своей силе. Пруссия сильно поплатилась за свою палочную систему. В два сражения (ауэрштедское и иенское) она вместе с войском потеряла почти и все свои владения. Действительно, войско ее было во всех отношениях дурно. Дисциплина держалась только страхом наказания. И потому, когда прусское войско встретилось с разумно–воодушевленным войском французов, то было разбито, и тогда только прусское правительство увидело всю несостоятельность своей военной организации. Два реформатора, Шарнгорст и Штейн, решились заменить эту систему более нравственною. Они почти уничтожили в войсках телесное наказание; а для офицеров, под их влиянием, вышел 3‑го августа 1808 года, королевский указ, по которому трибуналы чести (Ehrengerichte) в первый раз были признаны законным учреждением. Окончательное устройство суды чести получили в 1843 году (указ 20 июня 1843 г.). Цель этих судов — охранение чести офицерского звания. Эти суды и послужили прототипом нашему суду общества офицеров, введенному в действие в нашей армии в 1863 году.

В России не было ни феодальных порядков, ни рыцарства. Поэтому Русь до Петра Великого не знала и не имела понятия о чести, которое на западе наследовалось от рыцарских орденов. Начиная с Петра Великого, все заимствовалось у Запада. Все реформы Петра I проникнуты влиянием западноевропейских идей. По западному образцу учреждена регулярная армия и образован флот. В военных законах Петра Великого (в артикуле [5] воинском и в уставах: воинском 1716 г. и морском 1720 г.) повеяло новым духом: поднято человеческое достоинство солдата, признана в нем личность с правом на честь и уважение. Преобразователь России, желая поднять личность воина, с одной стороны старался возбудить в нем нравственное достоинство, внутреннюю честь, как неотъемлемую принадлежность каждого человека, а с другой стороны — требовал, чтобы и последнего солдата каждый уважал как воина, чтобы никто не порочил его личность, как слуги отечества.

Действительно, в русской армии, одержавшей величайшую победу под Полтавою, понятие о чести стояло на весьма высокой степени: невозможно и сравнить солдат полтавского периода с солдатами азовских походов.

«Честь и достоинство каждого воина, каждого солдата в регулярной армии Петра вырастали вместе с подъемом величия своего венценосного предводителя»[4].

Создавая армию, император Петр Великий ясно сознавал, что армия тогда только будет на высоте своего призвания, когда ее руководители — офицеры — проникнуты чувством чести и сознанием высокого значения воина, слуги отечества, когда офицеры, как наставники солдата, высоко стоят по своему нравственному уровню и воспитанию в духе чести. поэтому Создатель русской армии особенно заботился о нравственности в среде офицеров, и с этой целью в 1729 году последовал указ Императора Петра I военной коллегии следующего содержания:

«Во всех полевых и гарнизонных полках объявить, что ежели в которых полках явятся такие офицеры, что за шумством и другими непотребными их поступками в службе им быть невозможно, таких свидетельствовать всем того полка штаб и обер–офицерам по совести и под присягой, и те свидетельства заручать, описывая обстоятельно их шумство и те другие непотребные их поступки, и потом каждому аншефу такие подлинные свидетельства, при своем доношении, присылать для решения в военную коллегию».

Этим указом впервые установлено, чтобы поведение [6] офицера обсуждалось товарищами, и такому обсуждению поступков придается значение суда чести. Следовательно, у нас, в России, Петр Великий положил начало общественным судам офицеров в полках, хотя для них не было указано точно определенных правил и они не имели ясно определенных законом карательных мер.

Об отмене этого указа не видно до 1829 года; но в делах начальника главного штаба Его Императорского Величества беспрестанно подтверждается, чтобы общество офицеров объясняло причины, на основании которых оно удаляло из полка офицеров за дурное поведение и предосудительные поступки.

В 1808 году вышел указ, чтобы офицеры давали свидетельства офицерам, увольняемым за ранами и по болезни, для получения пенсии.

В 1822 году, в приказе начальника главного штаба Его Императорского Величества снова подтверждается обществам офицеров, чтобы они непременно излагали причины, по которым они увольняют из полков своих товарищей.

В 1829 году все существовавшие о свидетельствах постановления отменены. Поводом к отмене послужил следующий случай[5]. В 1825 году, в одном полку офицер тяжко оскорбил подполковника того же полка. Тогда бригадный и полковой командиры просили у начальника дивизии разрешить им написать подполковнику письмо за подписью всех штаб и обер–офицеров этой бригады, в котором бы они могли ему выразить свое сожаление и вместе с тем изъявить желание продолжать с ним службу. Но начальник дивизии не удовольствовался одной бригадой, а предложил и другой бригаде его же дивизии принять участие в подписании письма. Многие офицеры этой второй бригады, считая это необязательным для себя, не подписали письма к подполковнику. Начальник дивизии донес о сем корпусному командиру и сей последний предписал арестовать всех не подписавших письма, а главные из них, по представлению начальника же дивизии, уволены от службы. Уволенные офицеры, прибыв [7] в Петербург, подали прошение на Высочайшее Имя, в котором просили предать их суду. Военный суд, который был назначен по их просьбе, совершенно их оправдал; приговор его был утвержден военным министром.

Аудиториатский департамент, рассудив, что все это произошло от письма, предложенного начальником для подписи офицерам, положил: воспретить на будущее время требовать такого рода письма, как дающее повод к нарушению военной дисциплины. Государь Император утвердил это определение и признал, что вообще должно запретить все свидетельства и подписки общества офицеров, по какому бы случаю они не выдавались, как вредные и могущие нарушить военную дисциплину. Вследствие этого и состоялось 21 января 1829 года Высочайшее повеление на имя начальника главного штаба Его Императорского Величества, генерал–адъютанта Дибича, о прекращении выдачи офицерами своим товарищам какого бы то ни было рода свидетельств.

По этому повелению, право удалять из общества офицеров порочных лиц предоставлено было ближайшему начальству.

В восточную войну, для укомплектования армии, понадобилось большое число офицеров, а потому строгой разборчивости в выборе из желавших поступить на службу не было. По окончании же войны, для уменьшения расходов по военному министерству, а равно для удаления из полков лиц, порочащих звание офицера, воспоследовало Высочайшее повеление, объявленное в приказе военного министра от 8 августа 1856 года, дополненное и разъясненное приказом 6 декабря того же года.

Этими приказами предоставлялось полковым командирам и начальникам, имеющим равную власть с первыми, входить с представлением, по команде, к корпусным командирам об удалении от службы офицеров, не аттестующихся по формулярным и кондуитным спискам. По рассмотрении и утверждении донесений корпусным командиром, полковые командиры должны были предложить этим офицерам подать в отставку; если же эти офицеры не изъявят на это согласия, то полковые [8] командиры и без его должны представить их к увольнению от службы, но с тем, чтобы в Высочайших приказах не объявлялись причины их удаления. Жалоб же от увольняемых офицеров не принималось.

Приказы эти были не более как временная мера. В 1863 году, при разработке в законодательном порядке положения о взысканиях дисциплинарных, явился вопрос о необходимости введения суда общества офицеров, как лучшего средства к сохранению, поддержанию и развитию чувства долга, чести и нравственности между офицерами, содействующего в то же время и к столь необходимому взаимному сближению офицеров одного и того же полка.

В том же 1863 году объявлено было «Положение об охранении воинской дисциплины и о взысканиях дисциплинарных», которым введены «суды общества офицеров». По закону 1863 года организация нашего суда общества офицеров близко подходила к организации судов чести Пруссии. Суд составлялся из всех наличных обер–офицеров полка, и этому суду подлежали только одни обер–офицеры. При этом в каждом полку избирался «совет посредников», состоявший из 5 человек, а в отдельных батальонах и артиллерийских бригадах — из 3 обер–офицеров. На обязанности этого совета лежало собрание достоверных сведений о предосудительном поступке офицера путем дознания, а также первоначальный разбор ссор между офицерами и изыскание средств к их примирению. Затем совету предоставлено было право, в случае убеждения в виновности офицера, предложить ему, с разрешения командира полка, оставить полк и подать в отставку, назначая для того трехдневный срок. Если обвиняемый не исполнял требование совета или между членами совета возникало разномыслие, то дело передавалось на решение всего общества обер–офицеров, которое созывалось не иначе, как по распоряжению полкового командира. Суд общества офицеров, по выслушании письменного донесения совета посредников, решал только один вопрос: следует ли обвиняемого признать подлежащим удалению из полка и увольнению от службы, или признать его, по долгу совести и чести, свободным от всякого укора в нарушении обязанностей и достоинства своего звания. [9] Приговоры суда общества офицеров считались окончательным и обжалование их не допускалось.

В таком виде суд общества офицеров был введен в действие в войсках в 1863 году. Когда же, с изданием в 1867 году Военно — Судебного Устава, а в 1869 году Воинского Устава о наказаниях, явилась необходимость согласовать с ними Положение о взысканиях дисциплинарных 1863 года, то в числе других вопросов был предложен на обсуждение пересматривавшей Положение комиссии вопрос о необходимости некоторых существенных изменений и в положении о суде общества офицеров.

Четырехлетний опыт применения суда офицеров в наших войсках указал: 1) Что учреждение двух инстанций — совета посредников и общего собрания обер–офицеров полка служило поводом к возбуждению между ними прискорбных несогласий, потому что, если совет посредников предлагал обвиняемому подать в отставку, а общее собрание оправдывало его, то совет посредников, не считая себя представителем мнения общества офицеров, слагал с себя свое звание и, конечно, имел неблагоприятное влияние как на выбор нового совета, так и на дальнейшие общие собрания офицеров. 2) Вообще, общее собрание офицеров собиралось весьма редко, так как невозможно было собирать всех обер–офицеров в полках армии, которые большую часть года расположены на широких квартирах. 3) Собрание 60 обер–офицеров, преимущественно молодых, созванное для разбирательства вопросов столь щекотливых, как обсуждение поступков товарища, давало иногда повод к беспорядкам, противным делу военного быта и дисциплины, и порождало разделение офицеров на партии. 4) К совету посредников общество офицеров относилось с доверием, и большей частью дела оканчивались одним постановлением совета, так как обвиняемый добровольно подчинялся его решению и редко решался предоставлять свою участь решению общего собрания обер–офицеров полка. 5) При обсуждении тех проступков, которые подлежат суду общества офицеров, необходимо участие старослуживых офицеров: честь полка более дорога тому, кто долго прослужил [10] в части, кому полк уже сделался семьею, а потому подобные суждения и не могут быть доверяемы молодым людям, которые с недостатком жизненного опыта едва ли могу быть самостоятельными и беспристрастными судьями в деле практической жизни. И наконец, 6) при предполагаемом изменении суда общества офицеров устранится выраженная некоторыми начальствующими лицами возможность удаления из части старших офицеров младшими из личных видов, для более скорого производства по линии.

В виду изложенных соображений особая комиссия, образованная в 1867 году для пересмотра дисциплинарного положения, пришла к выводу, что совет посредников, несколько видоизмененный против существующего, есть именно тот суд, который единственно возможен в войсках.

В 1869 году последовало преобразование суда общества офицеров сообразно указанному выше выводу комиссии. Согласно этому изменению, суд общества офицеров составляется уже не из всех офицеров полка, а из нескольких выборных лиц: в полках — из 7 членов, избираемых из числа штаб–офицеров, ротных командиров и прочих офицеров не ниже штабс–капитанского чина, а в отдельных батальонах в артиллерийских бригадах и других равных им частях — из 5 членов, избираемых также из числа штаб и обер–офицеров: 3‑х не ниже штабс–капитана и 2‑х не ниже поручика (ст. 134 Дисциплинарного Устава, XXIII кн. С. В. П. 1869 года).

Эта организация суда общества офицеров осталась без изменения и при последующих пересмотрах Дисциплинарного Устава, и только в последнем, новейшем издании устава (Высочайше утвержденного 28 мая 1888 г.) сделано дополнение: «в составе суда общества офицеров обязательно избираются: во всех полках и артиллерийских бригадах — не менее одного штаб–офицера и одного капитана, а в отдельных батальонах и равных им частях — не менее одного капитана» (ст. 136). [11]

II. Суд общества офицеров по действующему законодательству[6]. (Глава XIV Уст. Дисц. издания 1888 г.)

Глава I. Назначение суда

§ 1. Назначение суда общества офицеров выражено в законе так: «Для охранения достоинства военной службы, офицеры, замеченные в неодобрительном поведении или поступках, хотя и не подлежащих действию уголовных законов, но не совместных с понятиями о воинской чести и доблести офицерского звания или изобличающих в офицере отсутствие правил нравственности и благородства, подвергаются суду общества офицеров. Суду этому предоставляется также разбор случающихся между офицерами ссор» (ст. 130 Дисц. Уст.).

Следовательно суд общества офицеров, имея целью охранение чести и достоинства офицерского звания, представляет собой лучший авторитет по всем вопросам чести и благородства; он же, вместе с тем, и верный хранитель и выразитель традиций своей чести.

§ 2. Средствами для осуществления указанной задачи суда общества офицеров служат: во–первых — удаление, в потребных случаях, из офицерской среды тех членов [12] ее, которые позволяют себе действия, несовместные с установившимися в корпусе офицеров понятиями о правилах нравственности, чести и благородства; а во–вторых — восстановление чести офицера от неосновательных обвинений или подозрений в поступках, несовместных с понятиями о воинской чести и доблести офицерского звания (156 ст. Дисц. Уст. и 29 стр. проекта основных положений о суде общества офицеров).

Восстановление чести от позорящих ее неосновательных обвинений достигается оправдательным приговором (1 п. 156 ст. Дисц. Уст.).

Возможны случаи, когда честь лишь подвергается опасности оскорбления, и действия или упущения обвиняемого офицера не заключают в себе данных, по которым он оказался бы недостойным к продолжению службы, и тогда суд общества офицеров может ограничиться одним внушением (2 п. 156 ст. Дисц. Уст.).

Глава II. Пределы ведомства суда

§ 3. На основании 130 и 131 ст. Дисциплинарного Устава, ведомство суда общества офицеров распространяется только на такие поступки, которые, во–первых — не составляют служебных нарушений и, во–вторых — не подлежат действию уголовных законов вообще. Поэтому поступки офицеров, соединенные с нарушением обязанностей службы, воинского чинопочитания или противные долгу службы и присяги (131 ст. Дисц. Уст.), а равно преступления и проступки, предусмотренные уголовными законами (130 ст. Дисц. Уст.), вовсе изъемлются от суда общества офицеров.

В связи с этим, не должно быть допускаемо рассмотрение в суде общества офицеров таких проступков, по которым уже состоялся приговор уголовного суда; но, с другой стороны, нет основания устранить вообще всякую возможность привлечения к этому суду офицеров [13] по делам, которые рассматривались в уголовном суде. Действительно, независимо от преступления, за которое офицер предан суду (уголовному), с его стороны могут существовать, или даже в связи с рассматриваемым преступлением могут быть обнаружены такие поступки, которые, не составляя деяний, запрещенных законом и подлежащих посему ведению уголовного суда, вместе с тем не совместны с понятиями воинской чести и достоинства офицерского звания. Очевидно, уголовный суд не может входить в обсуждение подобных поступков подсудимого, так как это выходит из круга его компетенции, и, следовательно, здесь совершенно законным и основательным является вмешательство суда общества офицеров. Далее это вмешательство возможно даже и в тех случаях, когда уголовный суд признает судимые им проступки офицера непреступными, но когда они, однако, хотя и не воспрещены уголовным законом, но противны правилам нравственности и благородства. И при этом, конечно, уже безразлично, будут ли предосудительные поступки находиться в связи с преступлениями или проступками воинскими или с преступлениями и проступками общими.

Следовательно, производство формального уголовного суда не исключает возможности передачи дела в суд общества офицеров и наоборот; при чем привлечение к суду общества офицеров возможно только после решения дела в уголовном суде, если предосудительные поступки, указанные в 130 ст. (§ 1), соединены с другими преступными деяниями, за которые офицер предан уголовному суду.

Хотя по общему правилу, указанному выше (130 и 131 ст. Дисц. Уст.), поступки офицеров, составляющие служебные нарушения (131 ст.) или преступления или проступки, предусмотренные уголовными законами (130 ст.), изъемлются от суда общества офицеров, но, тем не менее — по разъяснению Главного Военного Суда в решении 1999 г. за № 101 — они могут быть обсуждаемы и судом чести — до решения дела в уголовном суде — если только по свойству и характеру своему марают честь и достоинство офицерского звания (напр.: пьянство [14] и буйство). Подобное предварительное суждения офицера в суде чести и удаление его, по приговору этого суда, из службы является лишь мерой, охраняющей достоинство военной службы, и не может избавлять виновного от уголовной ответственности.

§ 4. Суду общества офицеров подлежит и разбор случающихся между офицерами ссор (ст. 130 Дисц. Уст.) т дела о поединках, а именно — разрешение вопроса о степени грубости оскорбления, в смысле неуместности или необходимости собственно поединка и влияние на установление самых условий дуэли (приложение к ст. 130 Дисц. Уст. в виде «правил о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», в редакции приказа по воен. вед. 1894 г. за № 118). Оскорбления и ссоры между начальниками и подчиненными, а равно между старшими и младшими (между штаб и обер–офицерами) не подлежат решению суда общества офицеров.

Вновь изданные правила о дуэлях (приказ по в. в. 1894 г. № 118), не касаясь вообще общих прав суда общества офицеров входит во всех без исключения случаях в обсуждение неблаговидности поведения офицера и постановлять об удалении недостойных офицеров из части, нисколько не ограничивают сих прав и в отношении каждого случая дуэли, когда обнаружиться, что офицер, защищая честь или давая удовлетворение оскорбленному, не проявил при этом истинного чувства чести и личного достоинства, а обнаружил старание соблюсти лишь одну форму (см.: II часть книги «О дуэлях в офицерской среде», § 2; прик. по в. в. 1894 г. за № 119).

§ 5. В Дисциплинарном Уставе нет подробного перечисления поступков, подлежащих ведомству суда общества офицеров. Устав в 130 статье делает только общее их определение, указывая, однако, что поступки не должны составлять преступлений и проступков, предусмотренных уголовными законами, а также не должны касаться нарушения служебных обязанностей (ст. 131 Дисц. Уст.). При пересмотре Дисциплинарного Устава в последней его редакции указывалось, со стороны военных начальников, на необходимость перечисления в самом законе [15] некоторых чаще повторяющихся или отличающихся особенною безнравственностью проступков, не достойных звания офицера. Но против этого перечисления поступков, подлежащих суду общества офицеров, представлены были следующие соображения. Во–первых, перечислить все эти поступки, при разнообразии их, невозможно; отсюда неизбежность пропусков и как последствие их — отсутствие оснований для привлечения виновных к суду общества офицеров. Во–вторых, если перечисление поступков допустить в виде примера, то эта система может ввести суд общества офицеров в заблуждение, дав основание предположить, что закон придает значение только лишь указанным в нем поступкам, а ко всем прочим относится безразлично. В-третьих, едва ли справедлив высказанный некоторыми начальниками взгляд, что отсутствие перечисления в законе тех поступков, которые могут подлежать суду общества офицеров, влечет бездействие его в некоторых частях войск. Закон, напротив, предоставляет обществу офицеров полный простор; все, что хотя и не составляет нарушения закона уголовного, но противно законам нравственности, правилам чести и благородства, может быть преследуемо судом этого общества. Бездействие судов скорее зависит от иной причины, именно от недостатка должного взгляда на то, что совместно и не совместно с понятиями о воинской чести и достоинстве офицерского звания, а взгляд этот укоренить путем предписаний закона, по самому существу суда общества офицеров, невозможно. Наконец, в-четвертых, указание в законе частных случаев, подлежащих преследованию этим судом, не может устранить также и существования слишком узких и мелочных взглядов на воинскую честь и доблесть офицерского звания, существующих в некоторых отдельных замкнутых кружках офицерского общества. Поэтому сохранено, как вполне удовлетворительное, определение поступков, подлежащих суду общества офицеров, заключающееся в ст. 130 (мотивы к проекту основных положений суда общ. офицеров, стр.10–14). В виду упомянутого уже выше указания на то, что в нашей армии, в некоторых частях войск, существуют [16] слишком узкие и мелочные взгляды на воинскую честь, в проекте основных положений суда общества офицеров проведена мысль, что «в признании известных поступков и действий офицера несовместными с воинской честью и достоинством офицерского звания суд (общества офицеров) должен руководствоваться не взглядом замкнутого кружка офицеров какой–либо отдельной части, а разумным взглядом, установившимся во всем корпусе офицеров» (стр. 74 основных положений).

Глава III. Понятие о чести[7]

§ 6. Идея чести — весьма высокая идея. Не только по естественному человеческому рассуждению, но и по высшему нравственно–христианскому сознанию — честь должна быть для человека дороже самой жизни. «Лучше мне умереть, чем если похвалу — честь — мою кто уничтожил бы», — говорит св. апостол Павел (1 Кор. IX, 15). В военном сословии издавна было распространено и всегда имело особенное значение понятие о чести. И не без основания. С развитием и укоренением чувства чести в войсках, в них в то же время укреплялась полная и самоотверженная преданность идее государства и связь чести с патриотическим долгом.

§ 7. Основою современного понятия о чести является идея нравственной личности и покоящееся на ней понятие личного достоинства. Поэтому честью называется то внутреннее чувство собственного человеческого достоинства, которое, с одной стороны, побуждает нас направлять свою жизнь и деятельность согласно с требованиями разума, с внушениями совести, с предписаниями [17] закона христианского и с установившимися в обществе правилами нравственной порядочности, а с другой — вызывает в нас желание, чтобы и другие считали нас за людей достойных уважения.

Это понятие о чести заключает в себе два фактора: во–первых — внутреннее чувство собственного достоинства человека, и, во–вторых — отношение других к нему, как к личности, т. е. мнение о нем общества.

Чувство собственного достоинства человека представляет собой собственный, внутренний стимул к честной, нравственной и добропорядочной жизни. Это чувство, само по себе, не есть что–либо материальное, осязаемое, оно имеет идейный характер, а потому взвешивается и оценивается глазами собственной совести и недоступно для нападения извне, для оскорбления: честный человек остается честным, что бы ни делали и не думали другие. Но это чувство нравственного достоинства может проявляться и во внешних действиях и поступках человека, и тогда оно взвешивается и оценивается по тому значению, какое оно имеет для общества, государства или для людей. Чувство чести, проявляющееся во внешнем действии, побуждает каждого человека направлять свою жизнь и деятельность согласно с установившимися в человеческом обществе правилами нравственной порядочности, т. е. не нарушать своими внешними поступками, своим поведением общественных нравов обычаев, правил, как например, выработанных уже обществом правил приличия, благопристойности, способа и формы взаимного обращения или обхождения; не обнаруживать порочные наклонности и не попирать дерзко и нагло божеские и человеческие законы.

Существо чести, кроме внутреннего достоинства, требует и наружной оценки, почета со стороны других, как необходимого дополнения. Это притязание выражается внешним образом в стремлении требовать от других такого обращения, которое принято в отношениях к людям добропорядочным, т. е. чтобы другие не выказывали пренебрежения к его личному достоинству и воздерживались бы от всего того, что выражает собою мысль о том, что человек не достоин уважения и по своим качествам [18] противоречит требованиям общественной нравственности. Противоположного к ним обращения мы не терпим, называем его оскорблением. Таковы основные понятия чести. При современных воззрениях эта общечеловеческая честь присуща всем людям, независимо от принадлежности их к тому или иному общественному классу. Поэтому, все то, что бесчестно с точки зрения гражданина, бесчестно и с точки зрения военного.

§ 8. Рядом с индивидуальной, личной жизнью каждое лицо в государстве имеет и свою сферу общественной жизни, оно принадлежит к известному сословию, к группе лиц, занимающихся тем или другим промыслом, занятием. Всякое же такое организованное общество (корпорация) создает свои особые специальные этические нормы (нравы, обычаи, правила), обязательные для всех его членов.

Этим этическим нормам создается так называемая корпоративная честь, та особенная честь, понятие о которой находится в зависимости от нравов того или иного сословия или класса (Standesehre, как называют немцы), например: честь дворянская. коммерческая и т. д., а в войске — воинская честь (честь мундира). Значение особенной, корпоративной чести проявляется в том, что деяние, безразличное вообще, становится позорным и оскорбительным, если оно относится к лицу данного класса (корпорации), роняя его именно в среде этого класса. Например, если трусость явится при некоторых условиях извинительной для мирного гражданина, то для военного она всегда и везде позорна.

Поэтому естественно, что честь каждого такого кружка, корпорации, отражается и на чести каждого их члена; к личной чести примешивается, как ее элемент, честь сословная, корпоративная; а при этих условиях доброе имя одного из членов корпорации, его незапятнанная репутация являются нераздельною честью и всех других сочленов, а оскорбление, направленное прямо на одного, отражается посредственно и на остальных.

§ 9. Понятие и значение воинской части объясняется назначением войска.

Призвание воина наиболее высокое из всех гражданских [19] обязанностей, а именно: защита Престола и Отечества от врагов внешних и внутренних, охрана мира и культурного развития государства, т. е. защита того, что для всех людей святее всего. Нравственный дух войска, вытекающий из сознания высоких задач и значения армии, обусловливает собой развитие понятия воинской чести. «Воинская честь выражается в верности престолу, мужестве против неприятеля, в презрении труса; она есть высшее духовное благо армии; армия погибла, если потеряна ее честь»[8]. С развитием и укоренением воинской чети нераздельно соединяется сознание и укрепление патриотического долга. Эти нравственные начала вселяют в армию тот великий воинский дух, который воодушевляет войска и ведет их к победам.

Все эти качества должны быть присущи каждому военнослужащему, как офицеру, так и солдату. Но офицеры, так сказать, «ядро и душа войска», должны отличаться наибольшим развитием этих нравственных качеств и сохранять в чистоте и неприкосновенности чувство чести, быть рыцарями в самом идеальном значении этого слова. Если бы в наше время существовали девизы, то каждый военный должен избрать для себя девиз Баярда: без страха и упрека. Являясь хранителями чести, офицеры должны обладать не только общечеловеческой честью, присущей каждому человеку, но и так называемою военно–сословной честью.

При равенстве требований чести и рыцарских обычаев от всех товарищей по оружию, офицерское общество составляет одну корпорацию, одну военную семью. Каждый офицер, как член этой корпорации, не может относиться безразлично и произвольно к установившимся в этой корпорации правилам и обычаям, и не может оставаться равнодушным, видя попрание этих правил другим ее членом. Долг военно–сословной чести требует, чтобы каждый офицер дорожил и был представителем чести не только для себя, но и во имя своего сословия. [20]

Поэтому каждый офицер должен поступать таким образом, чтобы не замарать чести военного мундира[9], понимая под этим выражением понятие о воинской чести и доблести офицерского звания, которых мундир служит лишь наглядным внешним представителем. Имея честь носить полковой мундир, офицер является всегда и везде одним из представителей полка и всегда должен помнить, что по его действиям составляется общественное мнение о достоинстве всего полка[10]. Существо сословной чести требует, чтобы офицерское достоинство признавалось и уважалось в обществе, со стороны граждан. Поэтому каждый офицер должен себя держать в обществе так, чтобы своими действиями и образом мыслей не только не совершить ничего предосудительного и вообще того, что считается противным общественным понятиям о чести вообще и специально воинским понятием о доблести и достоинстве офицерского звания, но и не подвергнуть своего имени опасности, избегнуть самого малейшего намека на что–либо противное чести и благородства. В частных общественных сношениях офицер должен относиться ко всем лицам других сословий с уважением и свое чувство собственного достоинства не должен выражать надменностью пред этими лицами.

Вообще, офицер, где бы он ни был, ни на минуту не должен забывать требований, соединенных с высокими обязанностями его звания, обязан во всем руководствоваться возможною осторожностью, дабы не дать никакого повода к дурной молве и поступать обдуманного и с достоинством, одним словом так, чтобы всюду чувствовал себя представителем своего сословия и, как таковой, пользовался от всех видимыми знаками уважения и почета.

Вообще же положительных правил на все разнообразные случаи — применительно ко времени, месту, обстоятельствам — установить нет никакой возможности. Справедливое [21] чувство сознания своего собственного достоинства, чуждое высокомерия, такт и осторожность — единственные средства охранения и возвышения значения офицерского звания.

В прусской армии высочайший приказ императора Германского от 2 мая 1874 года содержит в себе прекрасное и достойное внимания определение как существа воинской чести, так и образа жизни офицера[11].

«Я ожидаю от всего общества офицеров моей армии, что для него, как в настоящем, так и в будущем, честь почитаться будет самою высшею драгоценностью. Сохранение ее чистой и безупречною должно составлять священнейший долг как всего сословия, так и каждого офицера в отдельности. Исполнение этого долга офицерами неразрывно с вполне добросовестным исполнением и других обязанностей. Истинная честь не может существовать без преданности до готовности жертвовать жизнью, без непоколебимого мужества, неизменной храбрости, повиновения до самозабвения, неуклонной правдивости, строжайшей скромности и выполнения других, даже иногда кажущихся малозначащими обязанностей. И в общественной жизни честь требует от офицера такого поддержания им своего достоинства, чтобы всем была очевидною его принадлежность к сословию, которому доверяется охрана престола и отечества. Офицер должен стараться избирать себе такой круг знакомства, где преобладают нравственные начала. И в общественных местах офицер обязан постоянно памятовать, что он не только образованный человек, но и хранитель чести, и выразитель возвышеннейших обязанностей своего сословия. Офицер должен остерегаться всякого поступка, могущего повредить не только его доброму имени, но и имени каждого в отдельности и всего общества офицеров в совокупности. В особенности ему следует избегать: распутства, пьянства и азартных игр, исполнения каких бы то ни было обязанностей, набрасывающих хотя малейший намек на нечестный [22] поступок; биржевой игры, участия в промышленных обществах, ни цель, ни слава которых не безупречны; наживы сомнительными путями, и воздерживаться от опрометчивой дачи честного слова. Чем сильнее в других сословиях господствует роскошь и широкая жизнь, тем звание офицера строже обязывает не забывать, что одни материальные блага не могут ему ни дать, ни сохранить высокого, почетного положения на службе и в обществе. Памятовать это необходимо не потому, чтобы изнеженный образ жизни особенно вредно влиял на воинские способности офицера, но в виду опасности в том отношении, что такой образ жизни вполне расшатывает основные понятия об офицерском звании и влечет за собою жажду к наживе»[12].

§ 10. Хотя «положение о суде общества офицеров» не содержит в себе объяснения понятия чести, но это умолчание объясняется тем, что понятие о чести и сознание ее требований присущи каждому человеку, а тем более офицеру, призванному беречь ее. [23]

Глава IV. О подсудности

О подсудности суду общества офицеров вообще. Порядок увольнения штаб–офицеров

§ 11. Суду общества офицеров подлежат одни обер–офицеры (ст. 133 Дисц. Уст.).

При установлении указом императора Петра Великого в 1720 г. особого порядка обсуждения обществом офицеров предосудительных поступков их товарищей, не делалось никаких исключений для штаб–офицеров. В Германии и Австрии ведомство судов чести распространяется не только на штаб– и обер–офицеров, но даже и на генералов. Но при учреждении в Российской армии суда общества офицеров в 1836 году сделано изъятие для штаб–офицеров, вследствие неудобства рассмотрения поступков штаб–офицеров в судах, составленных из обер–офицеров, «в видах поддержания уважения к важному в войсках штаб–офицерскому званию» и затруднительности учреждения, для устранения этого неудобства, особых штаб–офицерских судов (основ. положен. проекта о суде общ. офицеров. стр.1–2). Но так как «штаб–офицерский чин вовсе не устраняет возможности со стороны офицера поступков, несовместных с доблестью офицерского звания, а вместе с тем нарекание за них падает на весь корпус офицеров»[13], то для ограждения достоинства последнего установлена следующая административная мера: «в случаях, когда штаб–офицеры окажутся виновными в проступках, несовместных с доблестью офицерского звания, они увольняются от службы (в дисциплинарном порядке) с особого на то Высочайшего разрешения (ст. 164 Дисц. Уст.). Последствия такого увольнения штаб–офицеров одинаковы с последствиями увольнения офицеров в дисциплинарном порядке или по суду общества офицеров (§§ 64–66). Представления об увольнении от службы в дисциплинарном порядке о штаб–офицерах восходят к Военному [24] министру от командующих войсками в округах (цирк. предп. Главного Штаба 1890 г. за № 5790)[14].

Примечание 1‑е. Это изъятие из подсудности суду общества офицеров не распространяется на обер–офицеров, исполняющих штаб–офицерские обязанности, и эти обер–офицеры подлежат этому суду.

Примечание 2‑е. суду общества офицеров подлежат: казачьи офицеры (прик. по воен. вед. 1897 г. за № 287), — офицерские чины фельдъегерского корпуса (прик. по воен. вед. 1891 г. за № 337) и офицеры корпуса пограничной стражи (цирк. Деп. Тамож. Сбор. 1877 г. за № 1459).

О подсудности офицеров запаса армии

§ 12. Суду общества офицеров подлежат и офицеры запаса армии: 1) во время прикомандирования к войскам (примеч.: к 818 ст. VII кн. С. В. П. 1869 г.) и 2) в случае призыва из запаса, при мобилизации армии, на действительную службу в части войск, со дня прибытия, — наравне с постоянно служащими в тех частях офицерами (прим. к 817 ст. VII кн. С. В. П. 1869 г.).

О подсудности офицеров финских войск

§ 13. Офицеры финских войск, во время прикомандирования к русским войскам, как в случае совершения преступлений или проступков, требующих судебного преследования, подвергаются в порядке, определенном общим военно–судебным уставом, и наказанию по правилам воинского [25] устава о наказаниях, так и в случае маловажных проступков или вообще неодобрительного поведения или проступков, несовместных с офицерским званием, они будут подлежать действию Дисциплинарного Устава и могут быть уволены от службы в порядке дисциплинарном или по приговору суда общества офицеров, на общем основании статей 66–69 и 130–166 Дисциплинарного Устава издания 1888 года [отзыв Главного Штаба от 20 декабря 1891 года за № 3637, на имя начальника штаба финляндск. в. округа][15].

О подсудности подпрапорщиков

§ 14. поступки и поведение вне службы подпрапорщиков, эстандарт–юнкеров и подхорунжих могут быть подвергаемы, по усмотрению командира части, суду общества офицеров, заключения которого представляются на усмотрение командира части (второе примечание к ст. 4 «положения о подпрапорщиках, эстандарт–юнкерах и подхорунжих», и второе же примечание к ст. 176 «положения об управлении полком», объявлен. в приказах по военн. вед. 1880 г. за № 252 и 1882 г. за № 14). Но из этого, однако, вовсе не следует, чтобы действие суда общества офицеров распространялось на означенных лиц в той же мере, как на обер–офицеров. По точному смыслу приведенных примечаний, командиру части предоставляется право поручить суду общества офицеров обсуждение поступков подпрапорщика, а за тем в дальнейшем он поступает уже по собственному усмотрению, в пределах предоставленной ему дисциплинарной власти.

Подпрапорщики, подхорунжие и эстандарт–юнкера, удаляемые из войск по приговору суда общества офицеров или в дисциплинарном порядке, увольняются вовсе от службы, без зачисления в запас и ополчение, с выдачею им свидетельств о выполнении воинской повинности по приложенной при сем приказе форме (приказ по военн. вед. 1894 года за № 224). [26]

Глава V. Устройство суда общества офицеров

Общие положения. Порядок увольнения офицеров в дисциплинарном порядке в случаях невозможности применения положения о суде общества офицеров

§ 15. Суды общества офицеров учреждаются при полках, отдельных батальонах, артиллерийских бригадах, а также могут быть учреждаемы во всех других отдельных частях военного ведомства (ст. 134 Дисц. Уст.).

При учреждении судов общества офицеров в прочих, кроме упомянутых в ст. 134, частях военного ведомства, начальникам этих частей предоставляется применять к ним установленные в настоящей главе (гл. XIV) для означенных судов правила (ст. 166 Дисц. Уст.).