Помоги проекту - поделись книгой:
Закономерен вопрос: какой эффективности требовали испанцы от советских танков, если им противостояли такие германские машины, как Т-1А и Т-1В, а также итальянские легкие танки CV-3/35? Ведь ни одна из них пушечного вооружения не имела, и, следовательно, их даже нельзя считать полноценными противниками Т-26 и БТ-5, вооруженных 45-мм орудием. Господство авиации националистов, якобы наносившей большие потери танкам республиканцев, также нельзя считать достаточно установленным. Дело в том, что если на уничтожение одного понтонного моста в наступлении на реке Эбро франкисты расходовали до 500 бомб, то что же тогда говорить о количестве бомб, необходимом для уничтожения всего-навсего одного танка? Кроме того, в самые критические дни ноября 1936 г. Т-26, «Чатос» и «Москас» вовсе господствовали на полях сражений и в воздухе над Испанией!
Все это заставляет думать о том, что в первую очередь важнейшими факторами победы франкистов в испанской войне стали боевая выучка, дисциплина и умелое командование. Пехота националистов, особенно марокканская, не в пример республиканцам, неся большие потери от танков, не покидала окопов и не отходила. Солдаты противника забрасывали боевые машины гранатами и бутылками с бензином, а когда таковые отсутствовали, марокканцы с карабинами наперевес бросались прямо под танки, били прикладами по броне, хватались за гусеницы.
Известный журналист Михаил Кольцов в своей книге «Испанский дневник» несколько раз сообщает о том, что в армии франкистов специально выделенные сержанты расстреливали отступавших и струсивших, что позади частей франкистов сплошь и рядом ставились пулеметы. Сержанты имели приказ стрелять в офицеров, командовавших подразделениями, отступавшими без письменного приказа из штаба. Интересно, что среди националистов-карлистов (сторонников монархии) имело хождение такое выражение: «Всякому, кто убьет „красного“, скостится год в чистилище». И действовало это, как свидетельствуют примеры, не хуже угроз. Однако и республиканский генерал Энрико Листер также отдавал приказы расстреливать солдат за отступление. «Каждый, кто допустит потерю хотя бы дюйма земли, ответит за это головой», — говорилось в одном из его обращений к войскам. И, тем не менее, республиканские части несли поражение за поражением.
Конница и танки
Пересеченная местность, характерная для Испании, как нельзя более подходила для конных бойцов, так как танки и авиация еще не были настолько мощными, чтобы кардинально изменить характер сражений.
До 1936 г. испанская армия имела вполне боеспособную кавалерийскую дивизию, которая состояла из 3 бригад. Бригада включала в себя 2 полка, для их поддержки придавался батальон мотоциклистов. В группу поддержки входили также рота бронеавтомобилей и батальон конной артиллерии, состоявший из 3 батарей 75-мм орудий. Дополнительно в дивизию входили 4 отдельных кавполка и один пулеметный эскадрон. Особую экзотику армии придавали 5 таборов (подразделений, несколько меньших, чем батальон) марокканской кавалерии. Табор состоял из 3 марокканских кавалерийских эскадронов и одного испанского пулеметного эскадрона.
Испанский кавалерист был по сути дела тот же пехотинец, только имевший дополнительно коня и саблю и обученный фехтованию. Правда, эскадрон хотя и был эквивалентом пехотной роты, по огневой мощи едва дотягивал до пехотного взвода, так как имел на вооружении только винтовки и 3 ручных пулемета. Поэтому для огневой поддержки служил чисто пулеметный эскадрон и эскадрон, вооруженный 40- и 60-мм минометами, позже усиленный противотанковыми и зенитными орудиями.
С началом боевых действий на сторону генерала Франсиско Франко перешла большая часть 7 кавалерийских полков, один эскадрон гражданской гвардии и, конечно, вся кавалерия марокканцев. Дополняли силы франкистов несколько эскадронов милиции «Испанской фаланги». Республиканцев же поддержали 3 кавполка, 8 эскадронов гражданской гвардии, 2 эскадрона гвардии де Асальто и персонал учебных лагерей.
В обеих армиях пехотные бригады и дивизии в течение всей войны тесно взаимодействовали с кавалерийскими подразделениями, где только это было возможно. Кавалерия и бронеавтомобили использовались для ведения разведки и сопровождения колонн. При этом растянутая на более чем 2,5 тысячи миль линия фронта позволяла кавалерии скрытно просачиваться через линию обороны противника и совершать рейды в его тылу.
В полевых условиях кавалерия маневрировала в открытом боевом порядке. Отряд был разделен на взводы — по 3 или более отделения в каждом, а каждое отделение включало одну или две группы. В группу входили три-четыре всадника. На открытой местности отделение могло быть растянуто на расстояние до 45 м, т. е. более 5 м между всадниками. Для огневой поддержки придавался эскадрон, вооруженный ручными пулеметами Браунинга. Часто применялись и малые танки (танкетки), вооруженные пулеметами — для подавления огневых точек противника.
«…Марокканцы медленно приближались, угрожающе надвигаясь в громадном облаке пыли. Глядя на эту волнующую картину, у меня в сознании возникло невольное сравнение с воинством какого-нибудь римского императора, прибывающего на битву. Подойдя на расстояние выстрела нашей артиллерии и перестроившись в боевой порядок, они начали атаку. Дикие вопли, залпы орудий, разрывы шрапнели в воздухе, крики раненых и ржание обезумевших лошадей — все перемешалось в этой адской какофонии звуков. После первых залпов треть всадников была буквально скошена, другие продвигались в беспорядке. Когда они подошли поближе, среди них мы увидели два танка, вооруженных пулеметами», — так вспоминает о тех событиях их участник, республиканец Раймон Сендер из 5-го пехотного полка.
Примечателен по своей массовости боевой эпизод Альфамбры, 6 февраля 1938 г. Две бригады всадников из состава франкистской дивизии генерала Монастерио, построившись в 2 шеренги (всего около 2 тысяч сабель), лавиной обрушились на позиции республиканцев, за ними следовала третья бригада с приданными для поддержки итальянскими CV-3/35. В результате такого взаимодействия дивизия республиканцев была разгромлена, националисты захватили всю артиллерию, пулеметы и даже полевые кухни.
Схема атаки была для того времени, можно сказать, классическая. Кавалерия, сопровождая танки, двигалась параллельно дороге. Когда головной отряд завязывал бой с противником, всадники спешивались и занимали позиции, позволявшие развернуть 65-мм орудия. Танки наносили удар с фронта, одновременно кавалерия атаковала с флангов и с тыла. Блокируя позиции противника, кавалеристы предоставляли возможность пехоте завершить операцию.
Однако так воевали в основном франкисты. Что же касается республиканцев, воспитанных к тому же на лучших традициях нашей собственной гражданской войны и лихих кавалерийских атаках Чапаева и Буденного, то подобную тактику они применяли так редко, что это практически не зафиксировано ни одним из источников. И это в условиях, когда приоритет кавалерии в качестве главной ударной силы сухопутных войск еще практически никем не оспаривался, традиционные стереотипы были весьма прочными, да и охотников их ломать находилось немного. В Соединенных Штатах Америки танковые части назывались бронекавалерийскими вплоть до начала Второй мировой войны, к совместным действиям с конницей готовились и танкисты Красной Армии, вот только в Испании положительный опыт использовался почему-то только франкистами. С другой стороны, возможно, советских военных советников там просто не слушали? «Большое количество русских офицеров в Арагоне ставит испанских солдат в положение колонизируемых аборигенов», — гласила телеграмма из штаба Арагонского фронта военному министру Испанской Республики. И этот пример отношения к ним вовсе не является единичным.
Интересно, что именно здесь, на Арагонском фронте произошло одно из наиболее массированных танковых наступлений республиканцев. В плане понимания неудач наших танков в Испании его пример является весьма показательным, вот почему есть смысл рассказать о нем поподробнее.
Республиканские танковые части
Следует отметить, что части регулярной армии, доставшиеся испанским республиканцам, были дезорганизованы, слабо вооружены и политически ненадежны. Кроме того, испанское понимание слова «дисциплина» довольно далеко от общепринятого. Целые подразделения могли запросто уйти с фронта на отдых в ближайшую деревню или передумать наступать на неприятеля. Самыми организованными и дисциплинированными были отряды испанских коммунистов (не только по членству в партии, но и по духу), составившие в будущем основу лучших частей Испанской народной армии, а также добровольцы-антифашисты из разных стран мира, объединенные в 5 интербригад (с 11-й по 15-ю) общей численностью около 40 тысяч человек. В течение 1937–1938 гг. интербригады были ударной силой испанского республиканского командования.
Подразделения на танках Т-26 и бронетанковый отряд испанской республиканской армии оказались исключительно боеспособными соединениями, что было в общем нехарактерно для правительственных войск начала гражданской войны.
Совершенно недостаточным являлось и производство военной продукции на заводах республиканской Испании.
Военные неудачи 1936 г. заставили правительство республиканцев существенно реформировать свою армию: по примеру франкистов заменить добровольный принцип комплектования всеобщей мобилизацией, свести все части в бригады и дивизии. Республиканские танковые части насчитывали более 160 танков и 150 броневиков. Все это позволило республиканским вооруженным силам начать решительное наступление на Арагонском фронте в 1937 г. Осуществить же его предполагалось при помощи новой техники, только что полученной из СССР: танков БТ-5 и Т-26, имевших преимущество перед чисто пулеметными танками мятежников.
Одним из этапов наступления должно было стать взятие небольшого городка Фуэнтес-де-Эбро, через который пролегала важная стратегическая дорога на Сарагосу, до которой оставалось не более 50 км. Командовать операцией было поручено генералу Карелу Сверчевскому — поляку, известному в Испании под псевдонимом Вальтер. Из состава 35-й дивизии ему выделили 15-ю Интернациональную бригаду, включающую 4 пехотных батальона (по 600 человек) и батарею противотанковых орудий. Командовал батареей хорват Владимир Копик, служивший в австро-венгерской армии еще в годы Первой мировой войны. Наиболее «обстрелянным» в бригаде был английский батальон. В него входили 3 пехотные роты, имевшие на вооружении советские винтовки Мосина, и пулеметная рота, вооруженная легкими пулеметами Дегтярева и станковыми «максимами». К началу кампании половину личного состава батальона составляли испанские волонтеры. Следующим был объединенный в июле 1937 г. из двух в один американский батальон «Линкольна-Вашингтона», бойцов которого называли просто «линкольнцы». В 24-м Испанском батальоне кроме испанцев были даже кубинцы и латиноамериканцы. «Мак-папе» — так прозвали солдат канадского батальона (сокращенно от «Маккензи-Папино» — в честь двух лидеров канадского восстания в 1837 г. против Англии).
Прибывшие 10 августа 1937 г. 50 танков БТ-5 были сформированы в «полк тяжелых танков», включающий также роту бронеавтомобилей и роту противотанковых пушек. БТ-5 был, несомненно, лучшим в своем классе легких танков, участвовавших в испанской войне, не столько по вооружению и броне, сколько по маневренности. Командовал этим полком советский офицер, подполковник С. Кондратьев. Большинство его помощников также были русскими, заместитель — болгарин, командир автотранспортного батальона — испанец. Организованно в него входили 3 роты, по 3 отделения в каждой, в свою очередь каждое отделение насчитывало 5 машин. Механиками водителями и радистами стали советские специалисты, а наводчиками и заряжающими — иностранные добровольцы и обстрелянные испанские танкисты. Командирские танки были радиофицированы, некоторые имели квадратные или прямоугольные отличительные знаки белого цвета, но в основном опознавание происходило по индивидуальным номерам, наносившимся на броню по бокам башни.
На Арагонском фронте республиканцам противостоял 5-й корпус франкистов, основные силы которого были сосредоточены в гг. Бельчите и Фуэнтес, организованные по системе круговой обороны. Гарнизон последнего был частью 52-й дивизии и включал в себя 3 роты 17-го пехотного полка, роту милиции «Испанской фаланги» (из-за скудного боевого опыта использовавшейся во втором эшелоне обороны) и одну батарею легких пушек 10-го артполка. Позже на помощь гарнизону были посланы еще 3 дивизии и итало-испанская бригада «Голубые стрелы». На октябрь 1937 г. они имели (на участке фронта, в который входил Фуэнтес): 3 табора марокканских войск, включая кавалерию; 225-й батальон, 4 артбатареи с 65-, 75-, 105- и 155-мм орудиями, один батальон Иностранного легиона и остатки «Испанской фаланги». С помощью немецких инженеров-фортификаторов здесь была создана система оборонительных позиций с окопами полного профиля, железобетонными блиндажами, минными полями и разного рода противотанковыми препятствиями. Многие каменные дома были превращены в доты.
Несмотря на некоторое затишье, установившееся на фронте в октябре, план операции разрабатывался в спешке — без анализа шансов на успех. Изначально предполагалось с помощью ударных танковых групп взять город с флангов, но после того, как авиация националистов уничтожила колонну грузовиков с топливом и боеприпасами, элемент неожиданности был потерян и от этой идеи пришлось отказаться.
В конечном итоге было решено наступать по всему фронту при поддержке артиллерии и авиации. Причем предполагалось, что танковый десант, прорвавшись через укрепления противника, ударит с тыла. Но к разработке этой, экспериментальной по своей сути, идее отнеслись без должного внимания, способы взаимодействия танкистов с пехотинцами не были отработаны вплоть до начала операции.
При штурме Фуэнтес-де-Эбро почему-то забыли и о весьма удачном опыте взаимодействия артиллерии и танков при успешном взятии г. Квинто в августе 1937 г. Надо добавить также, что люди были измучены жестокими боями за Бельчите, а длительные суровые условия окопной жизни никак не способствовали укреплению боевого духа солдат. Сыграл свою роль и тот фактор, что поскольку бригада была интернациональная, морально-политическая обстановка в ней была сложной и противоречивой.
Однако, несмотря на разногласия офицеров штаба по поводу плана операции, от него решили не отступать, и 11 октября республиканцы начали наступление на город в юго-западном направлении.
С. Кондратьеву был передан приказ командования о поддержке танками атаки испанской пехоты под Фуэнтес-де-Эбро. В 4 часа утра Кондратьев собрал офицеров своего полка и после уточнения некоторых деталей операции находившиеся всего в 5 км от города танки начали выдвижение в зону атаки. Это заняло гораздо больше времени, чем ожидалось, к тому же от своих позиций до места десантирования пехоте пришлось добираться пешком. Таким образом, начало действий явно не сопутствовало успеху операции.
Не успев занять линию атаки под покровом темноты, 15-я Интернациональная бригада была обстреляна и, еще не начав наступления, уже понесла потери. До первой линии окопов «Н» на разных участках было от 400 до 800 м, и батальоны бригады оказались растянутыми вдоль фронта почти на 4 км. Англичане сосредоточились у реки, на их левом фланге растянувшись до дороги находились «линкольнцы», за дорогой начинались позиции «мак-папе», тянувшиеся вверх, через холм к плато.
Местность представляла собой равнину, изрезанную оврагами и ирригационными каналами, местами покрытую растительностью. Артподготовка началась лишь в 10 часов утра, да и назвать ее таковой можно было лишь весьма условно: несколько залпов силами двух батарей. Вскоре ее пришлось прекратить. Об элементе неожиданности смысла говорить уже не было, да и эффект от подобной «артиллерийской подготовки» был почти что нулевой.
Решено было ожидать подхода танков, которые остановились для дозаправки. К полудню воздух наполнился нарастающим гулом, и в небе появились 18 легких одномоторных бомбардировщиков Р-5, которые бойцы называли «Наташами». Сделав всего один заход над позициями франкистов, они удалились так же, как уходят настоящие женщины: больше занятые «эффектом» своего появления, нежели тем, зачем они появились. Результат бомбардировки был аналогичен результату артподготовки — все надежды были возложены на стремительный танковый прорыв с десантом на броне, роль которого пришлось выполнять 24-му Испанскому батальону[2].
Надо сказать, что БТ-5, имея высокую и узкую моторную часть и слишком выступающий глушитель, вряд ли был хорошо приспособлен для перевозки десанта; имевшаяся на командирских танках БТ-5У радиоантенна, смонтированная на башне в виде поручня, в этом смысле себя мало оправдывала.
Около 14 часов был отдан приказ начать атаку. По количеству танков, участвовавших в бою — между 40 и 48,- это было одно из грандиознейших сражений гражданской войны в Испании 1936–1939 гг. Танки БТ-5 не были оборудованы селекторной связью — приказ о начале движения командир отдавал водителю толчком ноги в спину. Ведя беглый огонь, с ревом и грохотом, «броня» стремительно понеслась в направлении города. Не обошлось без конфуза — непроинформированная пехота с перепугу стала палить по невесть откуда взявшимся у нее в тылу танкам, дезориентированный танковый десант ответил им тем же. Как только танки «пролетели» свои траншеи, пехота их оставила и попыталась следовать за танками, но оказалась далеко позади.
Роберт Гладник закрыл башенный люк своего танка и посмотрел в перископ. Танк двигался по полю, заросшему травой, и все, что он видел — шпиль церкви Фуэнтес в 90 м впереди. Прыгая на ухабах, Гладник растерял почти весь свой десант, когда его танк угодил в глубокий овраг. По радио ему никто не отозвался, но танк мог двигаться, и ему удалось выбраться. Расстреляв весь боезапас в направлении церкви, он вышел из боя…
Вильям Кардаш находился в центре наступающей танковой роты. Ему удалось удачно преодолеть овраг, но у самых вражеских позиций его танк был подожжен бутылкой с зажигательной смесью. Двигатель не заводился, пытавшихся приблизиться к горевшему танку националистов Кардаш отсекал огнем. Лишь тогда, когда огонь подобрался к боевому отделению, экипаж покинул машину и был спасен подоспевшим на выручку экипажем другой машины.
Скорость танкового броска была такой, что некоторые десантники оказались сброшенными с брони, другие были сметены шквальным огнем противника. Ко всему прочему, механики-водители не были знакомы с местностью, и несколько машин угодили в ирригационные каналы и овраги и уже не могли выбраться без посторонней помощи. Нескольким танкам все же удалось прорвать все три линии укреплений и подойти к Фуэнтес по бездействующему каналу оросительной системы, войти в город, но узкие улочки затрудняли маневрирование, и, потеряв несколько машин, танкистам пришлось отступить.
В своем первом бою командир английского пехотного батальона Гарольд Фрай лично возглавил атаку, но был почти сразу же убит, а его батальон залег, прижатый плотным пулеметным огнем. Американцам из батальона «Линкольна-Вашингтона» удалось пройти почти половину расстояния до вражеских окопов, но из-за массированного огня им пришлось окапываться буквально «под носом» у националистов. Солдаты обоих батальонов понимали, что только последний рывок поможет им добиться цели и избежать печальной участи своих товарищей. «Мак-папе» находились дальше всех от окопов противника. Понеся большие потери, им все же удалось продвинуться на несколько сотен метров. Когда вражеские пули скосили командира и комиссара, Джо Даллет принял командование на себя и повел роту вперед, но был смертельно ранен и приказал оставить его. Два пулеметные отделения «мак-папе» попытались прикрыть продвижение, но старые русские «максимы» били неточно и не дали желаемого результата. Тем временем капитан Томпсон приказал пулеметчикам прикрыть брешь, образовавшуюся между «мак-папе» и «линкольнцами», но посланный с этим распоряжением сержант Милтон Херндон пал, сраженный пулей, а находившийся с ним адъютант пулеметной роты был серьезно ранен.
В это время командир артбатареи получил нелепый по своей сути приказ: «Выдвинуться вперед вместе с орудиями!» Но приказ есть приказ, хотя каждый понимал, что это означает потерю выгоднейшей с точки зрения тактики позиции.
К концу дня интербригада залегла между линиями, и солдаты начали окапываться, роя одиночные ячейки в каменистом грунте. Санитары, вытаскивая раненых, закончили свою работу ближе к ночи. Однако еще до наступления сумерек бригада была отведена на прежние позиции, собрав раненых и вытащив некоторые наименее поврежденные танки.
В первом бою «мак-папе» потеряли 60 человек убитыми и более 100 ранеными. Из трех командиров рот двое оказались убитыми, третий был тяжело ранен. «Линкольнцы» потеряли 18 человек убитыми, включая командира пулеметной роты, и было около 50 раненых. Англичане потеряли меньше всех — шестерых, хотя раненых было много. Большие потери понес и 24-й Испанский батальон, личный состав которого был посажен «на броню». Он терял своих бойцов как во время танкового прорыва, так и после того, так как десант, оказавшийся в тылу и лишенный поддержки, был окружен и уничтожен. В артбатарее было всего несколько раненых.
Потери танкового полка были огромны. Из боя не вернулись 16 экипажей, в том числе погиб и заместитель командира полка Борис Шишков, который сгорел в своем танке. Это были самые большие потери, которые понесли советские танкисты в этой войне за один день. В источниках сообщается о разном количестве подбитых танков — от 16 до 28, но в среднем около 38 % от первоначального числа машин.
Нужно отметить, что печальный опыт с использованием танкового десанта в том виде, в каком он имел место при Фуэнтес-де-Эбро, не был впоследствии учтен советским командованием. Более того, десант «на броне» широко применялся и в начале Второй мировой войны, пока большие потери не вынудили наших военачальников ограничить эту практику.
После приведения матчасти в порядок и пополнения личным составом полк С. Каменева перебросили на теруэльский участок Восточного фронта. Город-крепость Теруэль был хорошо укреплен, а его гарнизон насчитывал 20 тысяч человек. Наступление на Теруэльский выступ предполагалось проводить силами пяти армейских корпусов республиканской армии. Пехоту поддерживала бронетанковая группа, сформированная на базе полка С. Каменева (42 танка БТ-5 с советскими экипажами), который был усилен батальоном бронемашин (30 БА-6 с испанскими экипажами), и несколькими ротами Т-26 (всего в операции участвовало 92 танка и 60 броневиков).
Ночью 14 декабря 1937 г. без артиллерийской и авиационной подготовки войска республиканцев неожиданно начали одновременно наступление с севера, юго-востока и юга. 16 декабря Теруэль был окружен. 11-я и 64-я дивизии республиканцев заняли оборону на внешнем полукольце окружения, а их 34-я дивизия должна была захватить город. В этих боях 2-я и 4-я роты танкового полка взаимодействовали с 34-й дивизией, первая рота и батальон бронемашин под общим командованием полковника С. Кондратьева наступали на Теруэль вдоль западного берега реки Турия, а 3-я танковая рота поддерживала наступление частей 68-й дивизии. 20–21 декабря республиканские подразделения ворвались на окраины города. В бой была введена 70-я дивизия, которая вместе с бронетанковой группой Кондратьева должна была овладеть городом. Через сутки эту задачу выполнили, однако сам С. Кондратьев был тяжело ранен, поэтому командование принял на себя начальник штаба полка майор В. Кольнов. Танки и бронеавтомобили в составе смешанных танкострелковых групп втянулись в уличные бои, в ходе которых боевые машины понесли большие потери. 27 декабря пал последний оплот франкистов — здание банка, и операция по взятию города блестяще завершилась. Но вместо того чтобы продолжить преследование противника и отодвинуть фронт на 50–60 км западнее Теруэля, операцию объявили законченной. Эта пассивность республиканцев дала возможность франкистам собрать резервы и 30 декабря 1937 г. их войска перешли в наступление. Республиканские части при поддержке танкового полка смогли удерживать противника на подступах к городу два месяца 22 февраля 1937 г. франкисты вновь вошли в Теруэль.
Эти бои сильно подорвали боеспособность танкового полка. Из 42 танков и 30 бронеавтомобилей кое-как передвигались 15 танков и 8 броневиков, а из специальных и транспортных автомобилей уцелели лишь единицы. Потери в людях достигали 60 %. После восстановления боеспособности танковый полк сражался под Монтальбаном на Восточном фронте (март, 1938), вел тяжелые бои с частями марокканского корпуса в районе Каспе, Ихар, Альканык, поддерживал республиканские части под Андоррой и Алькорисой. Понесший в этих боях большие потери 30 марта 1938 г. полк был выведен в резерв, затем укомплектован испанцами и переформирован в танковую бригаду.
Как известно, печальной оказалась впоследствии судьба первого командира танкового полка С. Каменева, который стал комкором. Его соединение попало в тяжелое положение на Карельском перешейке, требуемая помощь так и не пришла, и он, выходя из окружения, покончил жизнь самоубийством, прекрасно понимая, что отступления без приказа ему не простят. В 1941 г. был расстрелян и Герой Советского Союза генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов, командовавший войсками Западного фронта, тоже «испанец», во многом способствовавший тому, как именно в нашей стране был использован опыт Испании. Впрочем, совершенно очевидно, что в данном случае речь должна идти в первую очередь о сталинском руководстве СССР, а никак не о стране в целом.
Бронетехника Испании
А как же танки самой Испании? Начало их истории можно отнести к 1914 г.[3], когда испанская армия закупила во Франции 24 БА Шнейдер-Крезо. Это были весьма крупногабаритные БА, изготовленные на шасси парижских автобусов. Машины имели бензиновый двигатель мощностью 40 л. с. и карданный привод на задние колеса. Сами колеса — стальные, с литыми шинами, передние — одинарные, задние — двойные. Толщина брони составляла всего 5 мм, крыша для большей защищенности имела А-образный наклон бронелистов.
По хорошей дороге машина могла развивать скорость до 35 км/ч. Запас хода составлял 75 км. Постоянное вооружение не устанавливалось. Просто этот броневик имел по 6 больших люков-амбразур с каждого борта, служивших также для вентиляции, позади которых могли ставиться пулеметы, либо находиться стрелки со своим личным оружием, поэтому экипаж машины мог состоять из 10 человек! Эти броневики неплохо показали себя во время войны на территории Испанского Марокко, а после были использованы даже в гражданской войне.
Также испанцы получали танки из Франции. Вначале это были танки «Шнейдер» CAI, поступившие в Испанию после Первой мировой войны, а затем и знаменитые «Рено» FT-17, поставляющиеся с пулеметным и пушечным вооружением, в литых и клепанных башнях. Получила испанская армия и танки управления — FT-17TSF, с радиостанцией в рубке корпуса. Испанцы относились к этим машинам бережно, поэтому до роковой схватки сумели дожить даже такие танки, как «Шнейдер».
В 20-е г. испанцы закупили во Франции экспериментальные колесно-гусеничные танки «Сен-Шамон», колесно-гусеничные броневики «Ситроен Кегресс-Шнейдер» Р-16 мод. 1929, несколько опытных танкеток «Карден-Лойд» в Англии, танки Фиат-3000 — в Италии. В 1928 г. в Испании была построена бронемашина, которая могла иметь пулеметное и пушечное вооружение. С 1926 г. на государственном заводе «Трубиа» под руководством капитана Руиса де Толедо были начаты работы по созданию собственного испанского танка, который получил официальное обозначение «быстроходный танк пехоты», или же «Модель „Трубиа“. Серия А».
Первоначально планировалось, как и у французов, выпускать его в двух вариантах — пулеметном и пушечном, причем, рассчитывали использовать пушку собственного производства калибра 40 мм, с дальностью стрельбы 2060 м и начальной скоростью снаряда 294 м/с. Однако пушечный вариант не удался и танк был изготовлен с тремя 7-мм пулеметами Гочкис под маузеровские патроны (7х57).
Танк этот внешне слегка походил на «Рено», однако имел и целый ряд «национальных» отличий. Так, в двухъярусной конической башне с независимым вращением каждого яруса было два пулемета, по одному в каждом ярусе, причем находились они в шаровых установках, что позволяло менять сектора обстрела без поворота самой башни. Кроме того, для наблюдения за полем боя на крыше башни помещался стробоскоп. Прибор этот представлял собой два цилиндра, которые вставлялись один в другой, причем внутренний был неподвижен, а внешний вращался с большой скоростью. Поверхность внешнего цилиндра покрывали вертикальные щели шириной меньше диаметра пули, тогда как на внутреннем имелись смотровые окна, закрытые пулестойким стеклом. Когда внешний цилиндр начинал быстро вращаться, срабатывал стробоскопический эффект и окружающая наблюдателя бронировка как будто «таяла».
Поделиться книгой: