Помоги проекту - поделись книгой:
В. В. Джекобс
Бенефис и другие юмористические рассказы
* * *
БЕНЕФИС
Джаксон Пеппер бывший лоцман сидел в небольшой гостиной дома № 3-й в Мермед-Пассаже, близ Сонсет-Порта, и с чувством негодующего бессилия нежно ощупывал и поглаживал свою щеку, на которой еще заметен был отпечаток пяти основательных пальцев.
Комната своим образцовым порядком не являла ни малейшего признака пронесшегося по ней урагана, и Джаксон Пеппер, осматриваясь неопределенно вокруг себя, невольно вспомнил о тех тропических грозах, о которых он читал, и которые побивают только предметы, находящиеся у них на пути, оставляя все прочие нетронутыми.
В данном случае он оказался предметом, попавшимся на глаза, и гроза, разразившись над ним, взобралась по маленькой лестнице наверх, предоставляя ему тревожно прислушиваться к ее отдаленному грохоту.
К величайшему его огорчению, гроза вскоре проявила намерение нагрянуть на него снова, и он едва только успел принять развязно-небрежный вид, плохо соответствовавший вышеупомянутым красным пятнам на щеке, когда с лестницы тяжело спустилась и стремительно ворвалась в комнату дюжая, краснолицая, немолодая уже женщина.
— Я опять совершенно больна, благодаря вам, — произнесла она строго. — Надеюсь, что теперь вы довольны своим делом! О, вы еще убьете меня, прежде чем мы с вами развяжемся!
Бывший лоцман беспокойно задвигался на стуле.
— Вы не достойны иметь жену, — продолжала мистрисс Пеппер. — Только злите и расстраиваете! Всякая другая женщина на моем месте давно бы уже вас бросила.
— Но нет еще и трех месяцев, как мы женаты, — напомнил ей Пеппер.
— Не говорите со мной! — вскричала его достойная супруга. — Мне кажется, что прошла уже целая вечность!
— Да, и мне время показалось долгим, — проговорил бывший лоцман, расхрабрившись.
— Вот это прекрасно! — вскричала м-сс Пепперь и сделала два решительных шага по направлению к нему. — Скажите уж прямо, что я вам надоела! Что вы сожалеете, что женились на мне! Трус вы, и больше ничего! О, если бы бедный мой первый муж был жив и сидел в этом кресле вместо вас, как бы я была счастлива!
— Если ему есть охота прийти и занять его, милости просим, — отвечал Пеппер. — Кресло мое, и принадлежало еще отцу моему до меня, но никому на свете я не уступил бы его так охотно, как твоему первому супругу! О, он знал, что делает, когда "Дельфин" потерпел крушение; он был себе на уме! Но я не виню его, однако.
— Что вы хотите сказать? — спросила жена.
— Я уверен, что он не утонул тогда с "Дельфином", — сказал Пеппер, проходя поспешно через комнату и хватаясь за ручку двери, ведшей на лестницу.
— Не утонул? — повторила жена его с презрением. — Так что же с ним сделалось? Где же он находится все эти тридцать лет?
— Прячется! — злобно выпалил Пеппер и быстро поднялся наверх.
Комната верхнего этажа была полна воспоминаний о дорогом покойнике. Портрет его масляными красками висел над камином; маленькие портреты — образцы неумелости и безвкусия фотографа — красовались по всем стенам, между тем как разные лично покойному принадлежавшие предметы, в том числе и мамонтообразная пара морских сапог, помещались в углу. Взгляд Джаксона Пеппера остановился на всем этом с видом искреннего сожаления и раскаяния.
— Вот была бы штука, если бы он-таки появился, в конце концов! — сказал он потихоньку сам себе, садясь на край постели. — Я читал в книгах про такие случаи. И уж верно она была бы разочарована, если бы увидала его теперь. Тридцать лет должны сколько-нибудь изменить человека.
— Джаксон, — закричала жена его снизу, — Я ухожу. Если хочешь обедать, можешь добывать себе обед, где знаешь. А не желаешь, — и так обойдешься!
Наружная дверь с шумом захлопнулась, и Джаксон, прокравшись осторожно к окну, увидал высокую фигуру своей супруги, торжественно шествовавшей по переулку. Затем он снова сел на кровать и опять погрузился в свои размышления.
— Если бы не приходилось оставлять все мое добро, право, я бы уехал, — проговорил он мрачно. — Дома нет ни минуты спокойной. Крик, брань, ругань с утра до ночи! Ах, капитан Будд, хорошо вы меня поддели, когда отправились к рыбам с этим своим бригом! Вернитесь-ка, право, да наденьте опять свои сапоги; мне они не по ноге!
Он вдруг вскочил и стал посреди комнаты разиня рот, между тем как безумная, неясная еще мысль зарождалась у него в мозгу. Он даже заморгал глазами и весь побледнел от волнения. Открыв маленькое, решетчатое окошко, он долго сидел в раздумье, бессознательно глядя вдаль, на переулок и на порт, видневшийся в конце его. Затем надел шляпу и вышел на улицу, все еще погруженный в глубокую думу.
Он еще продолжал раздумывать, когда садился на следующее утро на Лондонский поезд и смотрел из окна вагона на Сонсет-Порт, пока тот не исчез из виду за поворотом. Выражение лица его при этом менялось так часто и быстро, что одна старушка, место которой он машинально занял, отложила свое намерение известить его об этом факте с подобающей строгостью и только завела вполголоса со своей дочерью разговор, где выражала должное порицание невежливости рассеянного м. Пеппера.
Все с тем же сосредоточенным видом он сел в омнибус, причем даже ошибся направлением и только часа через два добрался до небольшого домика, пестро окрашенного в разные цвета. Позвонив, он осведомился о капитане Криппене.
В ответ на его вопрос появился высокий мужчина, с светлыми, голубыми глазами и длинной, седой бородой, и, узнав своего посетителя, с каким-то мычанием радостного удивления втащил его в переднюю, потом втолкнул в приемную и только тогда энергично пожал ему руку и хлопнул его по плечу. Затем он громко кликнул мальчика, отворявшего дверь.
— Крепкого пива, бутылку водки и две длинных трубки! — скомандовал он, когда мальчик появился в дверях и уставился с любопытством на бывшего лоцмана.
При этом дружеском и гостеприимном приеме сердце Джаксона немного сжалось.
— Ну, вот это хорошо, что собрался навестить меня в такую даль, — сказал капитан, когда мальчик исчез, — но ты всегда был добрым малым, Пеппер. А что хозяйка?
— Ужасно! — проговорил Пеппер со стоном.
— Больна? — спросил капитан.
— Зла! — сказал Пеппер. — Дело в том, капитан, — я уж признаюсь вам откровенно — она убивает меня, медленно убивает!
— Футы! — сказал капитан. — Глупости! Просто ты не умеешь с ней справиться.
— Я думал, что может быть вы посоветуете мне, что делать, — сказал Пеппер. — Вчера я сказал сам себе: Пеппер, ступай и повидай капитана Криппена. Если он чего не знает насчет женщин и как с ними справляться, значит этого и знать не стоит! Если кто-нибудь может вытащить тебя из ямы, то именно он. Он и может и, главное, захочет.
— Какая же причина ее дурного расположения духа? — спросил капитан с самым глубокомысленным видом, принимая в то же время бутылки из рук своего посланного и бережно наполняя два стакана.
— Оно у нее природное, — отвечал его приятель плачевно. — Сама она говорить, что у нее очень сильный характер, энергии много. И вдобавок еще, она так щедра! У нее есть замужняя племянница, живет недалеко от нас, и каждый раз, как эта потаскушка приходит к нам и начинает хвалить вещи — мои вещи — она сейчас же отдает их ей. На днях еще она подарила ей диван, да еще хуже того, заставила меня тащить его к ней на квартиру!
— А пробовал ты насмешку, да поязвительнее? — задумчиво осведомился капитан.
— Пробовал, — отвечал Пеппер, содрогаясь. — Именно на днях я сказал — да еще как сказал, совсем грубо: — "Не понравится ли тебе еще что-нибудь, моя милая?" — Но она этого не поняла!
— Нет? — промолвил капитан.
— Нет, — продолжал Пеппер. — Она сказала, что я очень добр, и что ей нравятся часы. И ведь получила-таки их, что бы вы думали! Рыжая ведьма!
Капитан налил себе водки и медленно выпил ее. Видно было, что он глубоко задумался, и что горести приятеля не на шутку его озабочивают.
— Для меня одно спасение, — сказал Пеппер, оканчивая свой трепетный рассказ о претерпеваемых им невзгодах. — Это найти капитана Будда, ее первого мужа.
— Да ведь он умер? — проговорил Криппен, вытаращив глаза. — Не теряй понапрасну времени отыскивать его, дружище.
— Я и не буду, — сказал Пеппер, — но вот его приметы. Он был высок ростом, как вы, с такими же голубыми глазами и прямым, красивым носом, как у вас. Будь он жив, он был бы почти одних лет с вами, и, вероятно, стал бы еще больше походить на вас. Он был моряк; вы также были моряком.
Капитан вытаращил глаза еще более и с изумлением глядел на своего собеседника.
— Он удивительно умел управляться с женщинами, — продолжал Джаксон поспешно, — и вы также на это мастер. А главное, вы так изумительно хорошо умеете представлять, как я никогда и никого еще не видал. С тех пор как я посмотрел на вашу игру в сарае там, в Бристоле, честное слово, мне ни один актер не мог угодить, как есть ни один! Подумать только, как вы умеете изображать кошек — лучше самого Генри Ирвинга[1]!
— Я редко имел случай, морская служба все мешала, — скромно проговорил Криппен.
— У вас талант, — внушительно повторил Пеппер. — Он у вас прирожденный, и вы никогда не перестанете представлять, до самой смерти. Вы не могли бы перестать, даже если б старались — сами знаете, что не могли бы!
Капитан улыбнулся несколько смущенно.
— Ну, и мне бы хотелось, чтобы вы устроили маленькое представление в мой бенефис, — продолжал Пеппер. — Я хочу, чтобы вы изобразили капитана Будда, который утонул на "Дельфине" тридцать лет тому назад! Во всей Англии я одному только человеку доверил бы эту роль — именно вам!
— Изобразить капитана Вудда! — проговорил изумленный Криппен, опуская стакан на стол и уставясь на своего приятеля.
— Вся роль написана вот здесь, — сказал бывший лоцман, вынимая из бокового кармана записную книжку и раскрывая ее перед капитаном. — Я отмечал день за днем все, что она говорила про него, надеясь уличить ее во лжи, но нет, ни разу не удалось! Вот тут сказано все, про его семью, про его корабли, и куча глупостей, которые он говорил, и которые она считает очень остроумными.
— Нет, я этого не могу, — серьезно сказал капитан, перелистывая книжку.
— Могли бы, если бы захотели, — сказал Пеппер, — да и кроме того подумайте, какая эта будет забавная штука для вас. Выучите все это наизусть, потом приезжайте и потребуйте ее. Ее зовут Марта.
— Да тебе-то какая будет из этого польза? — спросил капитан. — Наверно, она скоро догадается, в чем дело.
— Вы приезжаете в Сонсет-Порт, — продолжал Пеппер, подчеркивая каждую свою фразу ударом указательного пальца по столу, — вы требуете свою жену, тщательно упоминая о всем том, что записано здесь, в этой книжке; я отдаю вам Марту и благословляю вас обоих. А затем…
— Ну, и что же затем? — тревожно осведомился Криппен.
— Вы исчезаете! — торжественно заключил Пеппер. — А она, конечно, думая, что первый ее муж еще жив, должна будет меня оставить. Она очень щепетильная женщина, да и кроме того я постараюсь, чтобы соседи узнали обо всем. Я счастлив, вы счастливы, ну а она… если и не будет счастлива, так она этого и заслуживает.
— Я обдумаю хорошенько, — сказал Криппен, — и тогда напишу, извещу тебя.
— Решайтесь сейчас, — сказал Пеппер, нагибаясь к нему и похлопывая его ободрительно по плечу. — Если только вы обещаете, то дело все равно, что сделано. Господи, я кажется сейчас вас вижу, как вы входите в дверь и удивляете ее. Говорите после того, что не талант!
— А что она, как ты скажешь, не дурна собой? — осведомился Криппен.
— Очень красивая женщина, — подтвердил Пеппер, глядя в окно.
— Нет, не могу, — сказал капитан. — Это было бы нехорошо, не честно по отношению к ней.
— Этого я не нахожу, — сказал Пеппер. — Мне бы не следовало жениться на ней, не удостоверившись сначала, что ее первый муж действительно умер. Вот это так нехорошо, Криппен; что ни говорите, а нехорошо!
— Да, если ты ставишь вопрос таким образом, — проговорил капитан нерешительно.
— Выпейте-ка еще водочки, — сказал коварный лоцман.
Капитан выпил еще, и водка, вместе с лестью и усиленными упрашиваниями приятеля, сделали то, что он начал смотреть на его выдумку более благосклонно. Пеппер упорно стоял на своем и так успешно, что когда он расстался с капитаном в этот вечер, тот дал ему честное слово явиться в Сонсет-Порт и изобразить покойного капитана Будда в следующий же четверг.
Бывший лоцман провел промежуточные дни в состоянии какого-то оцепенения, из которого он пробуждался только для того, чтобы поесть, или ответить на распекания своей супруги. Но с наступлением рокового четверга настроение его совершенно изменилось, и он с утра уже пришел в такое состояние сдержанного волнения, что не мог усидеть на месте.
— Господи помилуй! — проворчала мистрисс Пеппер, между тем как он безостановочно шагал взад и вперед по комнате, вскоре после полудня. — Что такое с этим дураком? Не можешь ты пять минуть посидеть смирно?
Бывший лоцман остановился и многозначительно устремил на нее глаза, но, прежде чем он мог отвечать, сердце его так и повернулось в груди, потому что он вдруг увидал лицо капитана Криппена, осторожно заглядывавшего в комнату из-за гераней, стоявших на окне. Прежде чем жена могла уловить направление взгляда мужа, лицо уже исчезло.
— Кто-то посмотрел к нам в окно, — сказал Пеппер с напускным спокойствием, в ответ на поднятые брови супруги.
— Вечно эти бесстыдники! — проворчала ничего не подозревавшая женщина, принимаясь снова за свое вязанье, между тем как муж ее тщетно ждал появления капитана.
Он подождал несколько времени, затем, полумертвый от волнения, зажег свою трубку дрожащими руками и уселся к столу. Взглянув опять в окно, он увидел, как мимо него промелькнула высокая фигура капитана. В продолжении следующих двадцати минут, она появлялась таким образом семь раз, и Пеппер, приходя к тому, довольно естественному заключению, что приятель его намерен провести весь вечер в этом бесплодном времяпрепровождении, решился на смелый шаг.
— Должно быть, жулик, — произнес он громко.
— Кто? — спросила жена.
— Какой-то человек все заглядывает к нам в окно, — отвечал Пеппер с решимостью отчаяния. — Смотрит, пока не заметит, что я на него гляжу, и потом исчезает. Вроде старого моряка капитана, или что-нибудь такое.
— Старого моряка? — повторила жена его, опуская свою работу и оборачиваясь. В голосе ее звучала какая-то странная, нерешительная нотка. Она взглянула в окно и, как раз в эту минуту, фигура капитана опять показалась, но, встретив ее взгляд, поспешно скрылась. С минуту Марта Пеппер сидела неподвижно, потом тихо, как-то растерянно встала, подошла к двери и отворила ее. Переулок был пуст!
— Видишь кого-нибудь? — дрожащим голосом проговорил Пеппер.
Жена покачала головой, но как-то необыкновенно спокойно, и усевшись на свое место, принялась опять за вязанье.
Некоторое время в комнате не слышно было никакого звука, кроме щелканья спиц, да тиканья часов, и только что бывший лоцман пришел к тому заключению, что приятель предоставил его на произвол судьбы, как вдруг раздался тихий стук в дверь.
— Войдите! — закричал Пеппер, вздрогнув.
Дверь медленно отворилась, и высокая фигура капитана Криппена вошла в комнату и остановилась, нервно глядя на них. Аккуратная, придуманная им заранее маленькая речь в решительную минуту совершенно выскочила у него из головы. Он оперся спиной о стену, неловко и смущенно опустил глаза и робко, каким-то сдавленным голосом, проговорил одно только слово:
— Марта!
При этом имени мистрисс Пеппер вскочила и остановилась, раскрыв рот, глядя на него безумными глазами.
— Джем! — проговорила она, задыхаясь. — Джем!..
— Марта!.. — прохрипел опять капитан.
С диким криком мистрисс Пеппер подбежала к нему и, к великому удовольствию своего законного супруга, обхватила руками его шею и осыпала его буйными поцелуями.
— Джем, — закричала она опять. — Неужели это ты? Я просто не могу этому поверить! Где же ты был так долго, все эти годы? Где ты был?
— О, во многих местах, — отвечал капитан, который еще совсем не приготовился отвечать подробно на подобный вопрос. — Но всюду, где бы я ни был, — и он поднял руку театральным жестом, — образ моей дорогой, потерянной жены всегда стоял передо мной.
Поделиться книгой: