Шакалий обед

— Я и не надеялся, что вы разделяете мои взгляды, — сказал Дорму. — Не собираюсь никого наказывать, но лишь клоню к тому, что причиненный вред должен быть исправлен любой ценой и рассчитываю на ваше немедленное — это не слова, маршал, — содействие, когда я прошу об этом.

Лифт остановился, доставив их на верхний этаж. Винн вновь попытался усмехнуться.

— Вы предполагаете вернуть его?

— А что сделали бы вы? — в свою очередь спросил Дорму.

— Только том случае, если он не человек.

Они прошли по коридору и вошли в маленькую комнату, в которой была еще одна дверь. Из-за той двери доносился слабый запах чего-то похожего на ладан — нейтральный запах, не вызывающий отвращения ни у людей, ни у морахов и предназначенный для того, чтобы заглушить запахи как той, так и другой расы.

Еще из-за двери доносились три ноты, постоянно повторяющиеся: две одинаковые, а затем третья — на полтона выше: тонк, тонк, тинк!

— Сейчас важнее всего то, что случившееся приводит нас к позиции жесткой конфронтации с Чханом, — сказал Дорму, когда они подошли к двери. — Он, конечно, все равно привел бы к ней наши переговоры, любым путем, даже если бы не случилось того, что произошло внизу. Итак, конфронтация. И более ничего.

Они подошли, открыли дверь и вошли в прямоугольную комнату без окон.

В ней стояли два стола: один — для Дорму и Винна, другой — для Чхана. Столы стояли под углом друг к другу, но совершенно не касаясь один другого. Оба стола были накрыты и заставлены пищей.

Чхан уже сидел за своим столом.

Позади него стояли трое морахов — двое слуг и музыкант, чьи ненормальные, усовершенствованные хирургами пальцы постукивали по брускам какого-то инструмента, похожего на маленький металлический ксилофон, подвешенный у него на груди. Пальцы выбивали три ноты, которые Винн и Дорму слышали из-за дверей, не касаясь при этом брусков ксилофона.

Доносились эти три ноты сверху, из динамика, и они, вместе с необычайным запахом, сопровождали Чхана, где бы он ни был, и входили в требование этикета, согласно которому люди принимали морахов.

— Рад вас видеть вновь, джентльмены, — сказал Чхан через механического переводчика. — Мы начали без вас.

Так же, как и другие морахи, находившиеся в комнате, он был раздет до пояса.

Ниже он был одет, хотя сейчас это было скрыто за столом, в простой кильт из темно-красной бархатистой ткани. Кожа его тела, рук и лица была красновато-коричневой, однако ее почти не было видно. Грудная клетка, спина, руки, шея и голова Чхана, исключая лицо, покрывали густые тонкие серые волосы, так контрастирующими с безволосыми частями тела, что больше походили на одежду — полужакет с капюшоном, — чем любая настоящая одежда.

Лицо, выглядывающее из капюшона, почти ничем не отличалось от человеческого, но обладало широкими скулами, круглыми щеками и глазами, расположенными высоко над толстым носом. Поэтому в целом его лицо казалось кошачьим.

— Примите наши извинения, — сказал Дорму. Он продолжал идти вперед. — Маршал только что получил важное сообщение с Земли, адресованное мне и зашифрованное новым кодом. Только я знал ключ к коду.

— Не стоит извиняться, — сказал Чхан. — Мы наслаждались музыкой, пока ждали вас.

Дорму и Винн сели на противоположных концах своего стола лицом друг к другу и справа от Чхана. Чхан уже начал есть.

Винн изумленно вытаращился на пищу на тарелке Чхана, не пытаясь сделать вид, что мог бы туда и не смотреть, затем вернулся к собственной тарелке, подцепил ножом кусочек масла и намазал на хлеб.

— Ваши молодые люди удивительно проворны, — сказал Чхан Дорму. — Мы надеемся, вы передадите им наши похвалы.

Они поговорили об атлетическом шоу.

Обед продолжался. Когда он подходил к концу, Чхан вернулся к предмету переговоров.

— Весьма прискорбно, что нам приходится встречаться именно по такому поводу…

— Мне тоже так кажется, — откликнулся Дорму. — Вам следовало бы посетить Землю просто так, для отдыха.

— Мы бы с удовольствием прибыли на Землю — и с миром.

— Мы надеемся, нам не придется приветствовать вас другим образом.

— Нисколько не сомневаюсь, — сказал Чхан. — И поэтому искрение озадачен тем, что вы, люди, только что и без всяких затруднений получив мир — попросту проигнорировав возникшие противоречия — продолжаете множить инциденты, тревожа нас и угрожая нашему суверенитету в нашей собственной области пространства.

Дорму нахмурился.

— Инциденты? — повторил он. — Мне не докладывали ни о каких инцидентах. Быть может, Чхан был неправильно информирован?

— Мы не были неправильно информированы, — сказал Чхан. — Я говорю о сорока или пятидесяти поселениях людей на мирах звезды, которую вы именуете 27 V93, но которую мы называем своим именем, называем более правильно, поскольку она расположена в нашей области пространства.

"Тонк, тонк, тинк", — звучали три ноты морахской музыки.

— Если память мне не изменяет, — мягко сказал Дорму, — договор о разделении сфер влияния, заключенный между нашими расами двадцать лет назад, оставил вне территориальных претензий обеих наших рас солнце 27 V93 в свободной области пространства.

— Совершенно верно, — сказал Чхан. — Однако впоследствии в договор было внесено дополнение, включающее эту и некоторые другие солнечные системы в нашу область пространства.

— Боюсь, не нами, — сказал Дорму. — Простите, но мой народ не считает возможным автоматически одобрять какие-либо односторонние решения, которые вы принимаете, даже не консультируясь с нами.

— Решение не было односторонним, — хладнокровно сказал Чхан. — Мы провели переговоры с нашими братьями-императорами Морахом Джарром и Морахом Нессом. Все сошлись во мнении, что солнечные системы, по поводу которых возник вопрос, находятся в нашем пространстве.

— Но я уверен, Морах Чхан понимает, — сказал Дорму, — что любые соглашения между различными политическими сегментами одной расы не могут рассматриваться как обязывающие к чему-либо народ другой расы.

— Мы, морахи, — сказал Чхан, — не придерживаемся вашей теории, гласящей, что империи формируются по расовым признакам. Только территория — вот то основное, чем могут различаться империи. Отличия между расами заключаются лишь в неодинаковом виде или цвете, а мы, как вы знаете, не считаем какой-либо конкретный облик или цвет священными и неизменными.

Мы сами изготовляем новые существа, изменяя внешний вид, извлекая из этого пользу или удовольствие.

Он кивнул головой на музыканта, на его неестественные, постоянно трясущиеся пальцы.

— Тем не менее, — сказал Дорму, — Морах Чхан не отрицает свое родство с морахами других морахских империй.

— Конечно, нет. Но что из этого? — спокойно сказал Чхан. — С нашей точки зрения, не существует отдельно вашей империи, и наши граждане подобны во всем. Вы попросту одна из тех группировок, которые занимают пространство, не являющееся нашим. Мы не делаем различий между вашим правительством и правительствами других морахов.

— Но если возникающие спорные вопросы приведут к вооруженному конфликту между нами и вами, — сказал Дорму — останутся ли ваши братья-императоры нейтральными?

— Нам трудно предположить такое, — сказал Чхан.

Он лениво отодвинул последний сосуд с пищей, который оставался на столе перед ним. Слуги унесли использованную посуду.

— Поскольку правда будет на нашей стороне, они скорее всего присоединятся к нам.

— Я так и предполагал, — сказал Дорму.

"Тонк, тонк, тинк", — звучали три ноты морахской музыки.

— Но зачем говорить о таком масштабном и проблематичном исходе? — спросил Чхан. — Почему бы не ознакомиться с весьма простым общим раскладом, который мы предлагаем по вопросу о ваших поселениях под 27 V93? Возможно, вы найдете наши предложения столь удовлетворительными, что не возникнет более нужды говорить об этом предмете.

— Буду счастлив услышать их.

Чхан откинулся на своем сиденье за столом.

— Несмотря на то, что наше пространство было занято без нашего на то позволения, — сказал он, — мы предлагаем: вы всего лишь вывезете своих людей из этих поселений и обещаете избегать этих мест в дальнейшем. Я имею в виду эту и другие солнечные системы, которые я упоминал ранее как расположенные в нашей области пространства. Мы даже не будем требовать никаких репараций сверх чисто формальной уступки — вашего согласия принять то, что мы, морахи, уже приняли — роды различаются по территориям, а не по расам.

Он остановился. Дорму открыл рот, уже собираясь что-то сказать.

— Конечно, — добавил Чхан, — есть еще одна вещь, на которой мы настаиваем. Всего лишь подобие репарации, чтобы не возникло прецедентов отсутствия репараций. Вы выделите нам коридоры в вашей области пространства, по которым наши корабли могли бы следовать без досмотра между нашей империей и империями наших братьев Морахов.

Рот Дорму закрылся. Чхан ждал. Спустя некоторое время Дорму заговорил:

— Могу сказать только, — начал он, — что я ошеломлен и потрясен требованиями Мораха Чхана. Я прибыл на эту встречу лишь для того, чтобы довести до его сведения, что наши поселения возле солнца 27 V93 являются мирными, ничем не угрожающими его империи. Я не имею полномочий соглашаться на условия и требования, только что предложенные. Мне необходимо связаться с моим начальством на Земле для получения дополнительных инструкций. Это займет несколько часов.

— В самом деле? — сказал Морах Чхан. — Мне странно слышать, что вы проделали весь этот путь сюда для встречи со мной, не имея адекватных полномочий. Известие о таких узких полномочиях подводит меня к тому, чтобы сомневаться в добрых намерениях вас и вашего народа по поводу соглашения на этой встрече.

— На наши добрые намерения, Морах Чхан, без сомнения, всегда можно рассчитывать.

— Можно ли? — широко расставленные глава на кошкообразном лице внезапно сузились. — Прямо здесь произошло нечто, заставляющее меня сомневаться в этом. Как раз перед тем, как вы, джентльмены, присоединялись ко мне, мои офицеры доложили мне о весьма странном происшествии. Кто-то, вероятно из вашей военной полиции, похитил одного из моих морахов и держит его в заключении.

— О? — сказал Дорму. Его лицо выражало полнейшее недоумение. — Я не представляю, как могло случиться что-нибудь подобное.

Он повернулся к Винну.

— Маршал, слышали ли вы о каком-нибудь происшествии?

Винн показал Мораху Чхану свою безучастную улыбку.

— Я слышал, что кто-то был пойман внизу, на посадочной площадке, но полагал, что это касается человека. Один из наших людей, пропавший некоторое время назад — дезертир, должно быть. Обычное дело. Теперь, вероятно, разбирательство уже завершено.

— Я надеюсь, маршал обратит особое внимание на это дело, — сказал Чхан. Его глаза были все так же сужены. — Я убежден, он обнаружит, что предмет дискуссии является морахом, и, конечно, заключенный будет немедленно возвращен.

— Морах Чхан может быть уверен, что любой морах, задержанный моими людьми, будет немедленно возвращен.

— Я надеюсь, он будет возвращен до того, как посол Дорму получит инструкции с Земли, и мы вновь встретимся здесь.

Он резко встал и, не говоря ни слова, повернулся и покинул комнату. Слуги и музыкант последовали за ним.

Дорму тоже резко вскочил и направился к той двери, откуда они с Винном пришли.

— Куда вы идете? — спросил Винн. — Нам нужно идти влево к лифту, ведущему в узел связи.

— Мы идем к нашему пленнику, — сказал Дорму. — Мне не нужен узел связи.

Винн искоса взглянул на него.

— Так вам были даны полномочия на случай подобных требований, не так ли?

— Мы ожидали этого, — коротко ответил Дорму.

— Что вы собираетесь делать?

— Уступить, почти во всем. Только лишь не выделять им коридоры через наше пространство. Это их первый шаг к тому, чтобы разрезать нас на пространственные сегменты.

— Несмотря ни на что, — оказал Винн, — вы уступите?

Дорму быстро взглянул на него.

— Вы воевали бы, я полагаю?

— Я не вижу другого выхода, — сказал Винн.

Они вошли в кабину лифта и стали спускаться вниз.

— И вы проиграли бы, — сказал Дорму.

— Против Мораха Чхана? Все его войска состоят из десятка кораблей.

— Нет. Против всех Морахов. Возникла бы следующая ситуация. Вы думаете, Чхан затеял обычную тяжбу по поводу наших мелких поселений, расположенных вдали от его естественных границ? Все Морахи обеспокоены нашим ростом, который приведет к невозможности контролировать нас. Они сколачивают коалицию всех своих так называемых империй, чтобы сдержать нас, пока не поздно. Если мы начнем сражаться с Чханом, то в итоге нам придется сражаться со всеми ими.

Кожа на лице Ванна натянулась.

— Уступка этой расе — морахам — ни к чему не приведет, — сказал он.

— Приведет к выигрышу времени. Мы органично цельное общество. Они — нет. Через пять — десять лет мы удвоим свою военную силу. Тем временем члены этой коалиции перегрызутся между собой. Я прислан сюда именно ради этого — уступить настолько, чтобы они не имели оснований не считать себя ущемленными, но не настолько, чтобы они продолжали сплачивать коалицию.

— Почему они сами не начинают? Они ведь уверены в победе.

— Если Чхан начнет войну, он сам больше всего пострадает от этого, — сказал Дорму кратко.

Они вышли из лифта.

— Как пройти к медицинской секции?

— По этому коридору, — сказал Винн. — Почему вы так уверены, что он не сочтет плату достаточно малой?

— Потому что, если он начнет войну, то завершит ее слабейшим из всех его братьев-императоров. Все другие немедленно кинутся на него как волки, не упуская шанс. Точно так же он кинулся бы на любого из них. И он знает это.

Винн слегка улыбнулся своей безрадостной улыбкой.

Они нашли беглеца лежавшим ничком на исследовательском столе в одной из диагностических лабораторий медицинской секции. Он был явно без сознания.

— Ну? — грубо потребовал Винн у подполковника-медика. — Человек или морах?

Подполковник мыл руки. Затем он тщательно вытер пальцы и повесил полотенце.

— Без этих штучек! — взорвался Винн.

— Маршал, — подполковник помедлил в нерешительности, — по правде сказать, мы можем никогда и не узнать этого.