Маленький свободный народец

Когда поблизости были сладости, он не замечал ничего вокруг.

Тиффани развязала пакет и дала ему. Винворт, как всегда, накинулся на конфеты слишком поспешно. Она дождалась, пока его стошнит, взяла за руку и повела обратно домой, думая о своём.

В камышах почти у самой воды раздался шёпот:

– Раскудрыть! Видал, Мал Бобби?

– Ах-ха. А ща – драпс-передрапс. Мы нашли каргу, надыть Большому Человеку сказать!

Констатанция Тик бежала со всех ног по дороге в гору. Вообще-то ведьмы не любят бегать. Ещё, чего доброго, увидит кто, и прощай репутация. По той же причине они стараются не носить ничего тяжёлого там, где могут попасться кому-нибудь на глаза. А сейчас за спиной у Констатанции Тик была свёрнутая палатка.

И ещё за спиной у неё клубился пар. Ведьмы просыхают до самых костей.

– А зубов-то, зубов-то сколько! – заметил голос-невидимка, на сей раз притаившийся в шляпе Констатанции.

– Да, я видела, – отрезала ведьма.

– А она просто подкараулила эту тварь и ка-ак даст!

– Да.

– Вот прямо ка-ак даст!

– Да, очень впечатляюще, – согласилась Констатанция.

Она стала задыхаться. Кроме того, здесь начинались холмы, а она не очень-то хорошо чувствовала себя на известняке. Странствующие ведьмы предпочитают иметь под ногами твёрдую землю, а не скалу, которую можно резать ножом.

– Впечатляюще? – переспросил голос. – Она использовала своего братца как приманку!

– В самом деле, удивительная живость ума… О нет! – Констатанция Тик резко остановилась и прислонилась к ограде пастбища – у неё вдруг закружилась голова.

– Что такое? Что такое? – всполошился голос. – Ты меня чуть не уронила!

– Это всё мел, будь он проклят! Моя магия работает на твёрдых почвах, на скалах всё вообще проще простого, и даже на глине я чувствую себя довольно уверенно, но мел – он ни то, ни другое, ни третье. У меня сильная геологическая зависимость, понимаешь?

– О чём ты? – спросил голос.

– Мел… это голодная земля. Когда под ногами мел, я практически бессильна.

Обладатель голоса, по-прежнему невидимый, уточнил:

– Что, в обморок упадёшь?

– Нет-нет! Просто не смогу колдовать…

Констатанция Тик вовсе не походила на ведьму – как и большинство ведьм, по крайней мере странствующих. Когда приходится ходить среди малообразованных людей, опасно выглядеть как ведьма. Вот почему она не носила украшений с оккультными символами, не имела при себе сверкающего волшебного ножа, серебряного кубка с узором из черепов или помела, разбрасывающего искры, – ведь все эти мелочи могли бы подсказать догадливому человеку, что где-то поблизости, возможно, бродит ведьма. В карманах Констатанции Тик никогда не лежало ничего более магического, чем пара палочек, иногда – обрывка тонкой бечёвки, монетки-другой и, конечно, счастливого талисмана.

Счастливые талисманы имелись решительно у всех людей в округе, и Констатанция Тик обнаружила, что, если при тебе его нет, в тебе могут заподозрить ведьму. Ведьмовство требует известной изворотливости ума.

А вот остроконечная шляпа у неё была, но это была шляпа-трансформер, и она становилась остроконечной, только когда ведьме это требовалось.

Единственной подозрительной вещью в её котомке была маленькая книжица «Введение в науку об освобождении от цепей и оков» Вильямсона Неподражаемого. Когда твоя работа связана с риском быть брошенной в омут, то умение незаметно проплыть в одежде несколько ярдов[4] под водой и затаиться в камышах, дыша через полую тростинку, тебе нисколько не поможет, если ты не умеешь виртуозно обращаться с узлами.

– Не можешь колдовать? – переспросил голос.

– Не могу.

Констатанция Тик подняла голову, заслышав звон бубенчиков. По белой дороге к ним приближалась странная процессия. Состояла она по большей части из осликов, тащивших тележки с яркими надписями по бортам. Люди шли рядом с нагруженными тележками. В основном мужчины, хотя попадались и женщины. Все они были в ярких балахонах – ну, или в балахонах, которые сверкали яркими красками до того, как их припорошило пылью бесчисленных дорог. И на голове у каждого красовалась странная квадратная шляпа.

Ведьма улыбнулась.

Они выглядели как бродячие жестянщики, но она знала: ни один из них не сможет запаять кастрюлю. Они зарабатывают на жизнь, продавая невидимый товар. И после продажи этот товар по-прежнему остаётся при них. Они торгуют тем, что всегда нужно людям, но зачастую люди этого не хотят. Эти странники предлагают купить ключи от Вселенной тем, кто никогда не слышал о существовании у Вселенной замка́.

– Не можешь сделать сам, – сказала Констатанция Тик, воспрянув духом, – научи другого.

Остаток утра Тиффани провела в молочне, у неё хватало там забот с сырами.

На второй завтрак был хлеб с вареньем.

– Сегодня в город придут учителя, – сказала мать. – Если с делами закончила, можешь сходить поучиться.

Тиффани кивнула, пробормотав, что и правда не прочь получить пару-тройку новых знаний.

– Тогда можешь взять полдюжины морковок и яйцо, – сказала мама. – Яйцу-то они точно обрадуются, бедолаги.

Так что после завтрака Тиффани взяла еду и отправилась в деревню, чтобы ей отмерили премудрости ценой в одно яйцо.

Большинство деревенских мальчиков училось ремеслу своих отцов непосредственно у отцов или, в крайнем случае, у чужих отцов на другом конце деревни. Девочки должны были выучиться только тому, что потребуется им в замужестве. Кроме того, им полагалось уметь читать и писать – это считалось лёгкой непыльной работой, однако слишком кропотливой, чтобы нагружать ею юношей.

И тем не менее деревенские родители признавали, что существуют ещё кое-какие премудрости, которыми должно овладеть подрастающее поколение – хотя бы для того, чтобы не тратить время на дурацкие вопросы вроде: «Что там, по ту сторону гор?» или «Откуда берётся дождь?».

Каждая семья выписывала «Ещегодник», так что некоторые познания дети черпали оттуда. Это была большая, толстая книжища, отпечатанная где-то за тридевять земель. Из неё можно было узнать много интересного, например про фазы луны или когда пора сеять бобы. Ещё там были несколько предсказаний на будущий год, а на страницах упоминались далёкие страны с причудливыми названиями вроде Клатча или Гершебы. На картинке, изображающей Клатч, был нарисован верблюд в пустыне. Это мать объяснила про верблюда и пустыню, сама Тиффани понятия не имела ни про то, ни про другое. Вот и весь Клатч, как выяснилось: верблюд и пустыня. Тиффани пыталась разузнать, нет ли там чего-нибудь ещё, но все, кого она спрашивала, знали только одно: «Клатч = верблюд + пустыня».

И так всегда. Дети будут задавать и задавать вопросы, если не придумать, как заставить их перестать.

Вот тут и наступал черёд учителей. Их бродячие таборы приходили из-за гор, как приходили порой в деревню лудильщики, кузнецы с переносными кузницами, целители, торговцы одеждой и прочий кочевой люд, продающий товары, которые требуются не каждый день, но порой кажутся нелишними.

Странствующие учителя ходили от деревни к деревне, предлагая короткие уроки по самым разным предметам. Они держались особняком, избегая прочих бродячих торговцев, и напускали на себя загадочность, чему способствовали их залатанные балахоны и квадратные шляпы. Учителя изъяснялись длинными словами вроде «гофрированное». Они перебивались тем, что давали им в качестве платы за уроки немногие желающие слушать. Когда слушать не хотел никто, они перебивались печёными ёжиками. Они спали под звёздами, благо учителя математики не могли их сосчитать, учителя астрономии – классифицировать, а учителя литературы – назвать по именам. Учителя географии сбивались с дороги в лесу и проваливались в медвежьи ямы.

Местные жители обычно встречали учителей с распростёртыми объятиями. Учёба на какое-то время заставляла их чад замолкнуть, чего ж ещё надо? Но на ночь учительский табор всегда выставляли из деревни прочь, опасаясь за сохранность цыплят в курятниках.

На этот раз лагерь, состоящий из пёстрых будочек и палаток, был разбит за околицей. За лагерем располагались небольшие квадратные площадки, огороженные высокими парусиновыми стенами. Ограды патрулировали учителя-стажёры, зорко следившие за тем, чтобы никто не подслушал учёной премудрости бесплатно.

Табличка возле первой площадки, к которой подошла Тиффани, гласила:

Тиффани пошла дальше, не дочитав до конца. Возможно, этот учитель и разбирался в материках, но ему не помешала бы помощь его соседа по лагерю:

Парусиновая ограда следующей площадки была украшена историческими сценами – преобладали короли, отсекающие друг другу головы, и прочие важные события в том же роде. Учитель возле площадки щеголял в видавшем виды красном балахоне с кроличьей оторочкой и старой шляпе с множеством заткнутых за высокую тулью флажков. В руках у него был небольшой рупор, который учитель направил прямо на Тиффани.

– Вековая история гибели королей? – предложил он. – Очень поучительно, кровь так и хлещет.

– Не думаю, – ответила Тиффани.

– Каждый должен знать историю своего рода, девочка, – сказал учитель. – Иначе как понять, что ждёт тебя впереди?

– В моём роду каждый был Болен. А впереди меня ждёт, наверное, другой учитель.

Она нашла то, что искала, возле площадки, снаружи увешанной изображениями животных, среди которых Тиффани с радостью обнаружила верблюда. Табличка гласила:

Тиффани сомневалась, что зелёная тварь из реки могла бы кому-нибудь пригодиться, но, похоже, больше спросить было негде. Несколько жаждущих знаний уже сидели на скамейках, но учитель всё ещё топтался у входа в надежде найти желающих на свободные места.

– Здравствуй, деточка, – сказал он, и это была лишь первая из его роковых ошибок. – Я вижу, тебе не терпится узнать всё о ёжиках, верно?

– Я уже узнала о них всё прошлым летом, – ответила Тиффани.

Учитель пригляделся к ней и перестал ухмыляться.

– О… Я помню. Ты – та девочка, которая задавала всякие… вопросики.

– Сегодня у меня тоже есть вопрос, – сказала Тиффани.

– Ну, только если не о том, как получаются ежата…

– Нет, – терпеливо сохраняя спокойствие, сказала она. – У меня вопрос по зоологии.

– По зоологии? Ну надо же, какие длинные слова ты уже знаешь…

– Не такое уж оно на самом деле и длинное. Вот «снисходительность» – длинное слово. «Зоология» гораздо короче.

Учитель прищурился ещё больше. Он знал по опыту, что с такими детьми лучше не связываться.

– Я вижу, ты очень умная девочка, – сказал он. – Но увы, насколько мне известно, среди нас нет ни одного учителя зоологии. Есть, правда, знаток ветеринарии, но не зоологии. Тебя интересует какое-то конкретное животное?

– Да. Дженни Зелёные Зубы{5}. Чудище, которое живёт под водой. Большие зубы и когти, а глаза размером с суповую тарелку, – объяснила Тиффани.

– С какую суповую тарелку? Большую, куда можно налить полноценную порцию и накрошить сухариков и, может быть, даже булочку? Или такую маленькую тарелочку, которую тебе дадут в харчевне, если ты закажешь только суп и салат?

– С суповую миску шириной в восемь дюймов. – Тиффани никогда в жизни не приходилось заказывать ни суп, ни салат. – Я проверила.

– Гм, сложный вопрос. Не думаю, что мне известно такое животное. И оно уж точно не может никому пригодиться. По-моему, оно вообще сказочное.

– Да, я тоже так подумала. И всё равно я хочу узнать о нём побольше.

– Знаешь что? Попробуй спросить вон ту учительницу. Она у нас новенькая. – Учитель ткнул пальцем себе за спину, указывая на маленькую палатку в дальнем конце ряда.

Палатка была чёрная и потрёпанная. И возле неё не было решительно ни одной таблички или зазывной вывески.

– А чему она учит? – спросила Тиффани.

– Понятия не имею. Сама-то она говорит, что учит думать, но я не могу представить, как этому можно научить. С тебя одна морковка, спасибо.

Подойдя ближе, Тиффани разглядела клочок бумаги, приколотый булавкой к стене палатки. Маленькие буквы не кричали, а, напротив, шептали:

Глава 2

Мисс Тик

Тиффани прочла записку и улыбнулась.

– Ага! – сказала она. И, поскольку стучать было не по чему, добавила чуть громче: – Тук-тук!

– Кто там? – раздался женский голос.

– Тиффани, – сказала Тиффани.

– Какая такая Тиффани? – уточнил голос.

– Тиффани, которая и не думала шутить.

– О. Звучит обнадёживающе. Входи.