Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Авадон - Антон Моисеевич Фарб на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

- Конкретнее? - Лаборант вызывающе ухмыльнулся. - Темой диплома Петерсена были функции Лагерра в применении волновых фильтров, если вам это о чем-то говорит...

Манеры лаборанта начали раздражать сыщика. Причин для такого поведения Лимек видел только две: либо Залески уже давно и систематично стучал на покойного шефа в "Трискелион", либо... либо мальчишка просто испуган. Испуган настолько, что ему остается только бравировать.

- А вы тоже пишете диплом? - с обаятельно-глуповатой улыбкой спросил Лимек.

- Угу.

- А инженер Петерсен был вашим научным руководителем, верно? - вкрадчиво уточнил Лимек.

Залески молча кивнул. В его глазах мелькнуло легкое подозрение.

- А теперь Петерсен мертв, - жестко рубанул Лимек. - Его лаборатория опечатана, тема закрыта, следствие по делу ведут трискели. И ваши шансы, Залески, на защиту диплома так же малы, как и вероятность сохранить за собой место лаборанта. На вашем месте, Эдек, я бы всерьез озаботился вопросом скорого трудоустройства. А мой наниматель, - Лимек забрал со стола визитку Ксавье и покрутил ее в пальцах, - склонен помнить людей, которые оказали ему услугу. Давно они приходили?

- Кто? - ошарашено спросил Залески.

- Трискели.

- Вчера утром, - выпалил Залески, заворожено глядя на визитку Ксавье.

- Вас уже вызывали на допрос?

Лаборант замотал головой.

- А кого?

- Директора Политехникума, завкафедрой радиоэлектроники и декана факультета кибернетики.

- Значит, скоро ваша очередь... - меланхолично, словно рассуждая вслух, сказал Лимек.

Залески побледнел.

- А при чем тут я? - спросил он, будто оправдываясь.

- Мне-то почем знать? - пожал плечами Лимек. - Об этом надо спрашивать директора Политехникума, завкафедрой радиоэлектроники и декана факультета кибернетики... А спрашивать в "Трискелионе" умеют.

Мысль об этом окончательно отбила у лаборанта всякий аппетит. Сдвинув поднос в сторону, он воровато огляделся, перегнулся через стол и доверительно сообщил:

- Они не опечатали лабораторию Петерсена!

- Вот как? - удивился Лимек, пряча визитку в карман. - И я могу ее осмотреть?

В фойе Политехникума было пустынно и тихо. В углу, под пальмой в кадке, дремал вахтер в фуражке. Лимек и Залески прошли мимо него к лифту и подождали, пока латунная стрелка над кованой дверью доползет до цифры один.

По слухам, в Политехникуме было то ли пять, то ли десять подземных этажей, где размещались секретные лаборатории и проводились исследования по заказу военных. Слухи эти, по-видимому, имели основание - по крайней мере, на панели лифта было с полдюжины таких кнопок, что не нажмешь, пока не вставишь ключ в замочную скважину рядом. Но лаборант, вопреки ожиданиям Лимека, нажал на одну из простых кнопок и повез его на тридцатый, последний, этаж здания. Залески подавленно молчал, задумчиво глядя перед собой, и лишь пару раз начинал беззвучно шевелить губами, будто о чем-то споря с невидимым собеседником.

Глядя на лаборанта, Лимек подумал, что Ксавье прав: Залески и Ленца были чем-то похожи. Их объединяло врожденное лакейство, желание угодить, выслужиться... Только Ленц делал это из тщеславия - прислуживая сильным мира сего, он и себя начинал к ним причислять, а на Залески надо было все время давить, поддерживая его в состоянии если не страха, то этакой зыбкой неуверенности в завтрашнем дне.

Они вышли из лифта в абсолютно безликий коридор, и Залески подвел Лимека к такой же безликой двери с матовым стеклом. На стекле была надпись: "Лаборатория ╧312. Инженер П.Петерсен".

- Это здесь, - произнес Залески и виновато добавил: - Но у меня забрали ключи.

- Замечательно, - пробормотал Лимек.

Он отстранил лаборанта и осмотрел замок - простейший цилиндровый механизм в дверной ручке, мечта гостиничного вора. Но доставать из портфеля отмычки при Залески было бы несолидно... Лимек вытащил складной швейцарский нож, открыл шило, просунул его в щель между дверью и косяком, отжал язычок и толкнул дверь плечом.

- М-да, - сказал он, очутившись внутри. - Похоже, мы опоздали.

Из лаборатории вынесли все, что не было прикручено к полу или намертво вмуровано в стену. Остался только пустой стол-верстак посреди комнаты, кульман в углу да пустые стеллажи вдоль стен.

- Они все забрали еще вчера. И увезли в больших картонных коробках.

- Это очень полезная информация, - саркастически заметил Лимек.

На стеллажах лежала пыль, очерчивая ровные прямоугольники в местах, где стояли приборы. На стене осталось пятно от тарелки репродуктора. Под ним висела целая гроздь пустых желобов пневмопочты. За верстаком был выпотрошенный стенной сейф с толстой дверцей настежь. Уцелел портрет над кульманом - не казенная литография канцлера Куртца, а любительская акварель, изображающая короля Матиаса в неизменной шляпе-котелке.

- Так чем он все-таки занимался? - спросил Лимек, пройдясь по лаборатории в тщетной надежде найти хоть что-то. Трискели, похоже, даже пол подмели перед уходом.

- Это - военная тайна... - робко проблеял Залески.

- Ну, хватит, Залески, - отмахнулся Лимек. - Одно то, что вы меня сюда привели, тянет лет эдак на пять.

- Я... я не знаю точно всего, - вымучил лаборант, - но, по-моему, они делали на Фабрике радары для башни Сарториуса... или радиозонды. Петерсен постоянно заказывал в отделе снабжения электронные лампы и линии задержки - это такие ртутные трубки для накопления информации.

Лимек подошел к окну и, борясь с желанием закурить, сунул руки в карманы. Отсюда, с последнего этажа Политехникума, открывался вид на парк: посыпанные гравием дорожки, голые черные ветки кустов, скелеты деревьев и неработающий фонтан в окружении пустых скамеек. В мглистой морозной дымке, если приглядеться, можно было увидеть башню Сарториуса - ажурную спираль с принайтованными аэростатами.

- А что Петерсен делал на Фабрике ночью?

- Его часто вызывали. Он тестировал новое оборудование, многие приборы экспериментальные, были сбои, и мастер-наладчик мог позвонить инженеру в любое время суток - нельзя останавливать производство, сами понимаете....

- Как фамилия мастера?

- Кажется, Мёллер...

- Так кажется или Мёллер? - нажал Лимек.

- Я могу уточнить, - встрепенулся совсем было сникший лаборант. - Моя девушка, Магда, она работает в отделе кадров. У нее есть личные карточки всех сотрудников, проходивших по теме этой лаборатории.

Лимек вопросительно выгнул бровь:

- И Петерсена в том числе?

- Ну... да, конечно... - опять съежился Залески.

- А мимеограф в отделе кадров имеется?

- Да, а что?

- Мне нужны копии дел Петерсена и Мёллера, - потребовал Лимек.

- Но это же... - попытался возразить Залески, но Лимек его перебил:

- Это будет вашим первым весомым вкладом в собственное будущее. А может быть, и будущее Магды. - Лимек хищно улыбнулся и, похлопав Залески по плечу, крепко сжал его влажную ладонь: - Думаю, мы сработаемся, Залески. Я позвоню вам на днях...

5

Агенство Лимека находилась в старом, довоенной постройки, обветшалом здании с толстыми стенами из красного кирпича. В этом районе, на восточной окраине делового центра, было много таких домов, уцелевших, но так толком и не отреставрированных после бомбежек. Первые этажи в них отводили под аптеки и писчебумажные магазины, а выше размещались офисы нотариусов и адвокатов, бухгалтерские конторы и аудиторские компании, курсы для секретарей-машинисток, бюро переводов и прочие фирмы и фирмочки, выброшенные на мель волнами большого бизнеса с Маймон-авеню.

По заплеванной деревянной лестнице - лифт, как всегда, не работал - Лимек поднялся на пятый этаж и, миновав "Айру Гринберга, консультации по налогам" и "Мадам Зору, психотерапевта и медиума", толкнул дверь с надписью "Детективное агентство А.Лимека".

- Добрый день, шеф, - сухо приветствовала сыщика Абигайл Фешт, его секретарша, бухгалтер и глас рассудка в одном лице. - Могу я поинтересоваться, где вы были в первой половине дня?

- Привет, Абби, - рассеянно кивнул Лимек, бросив шляпу на вешалку и выпутываясь из пальто. - Конечно, можешь.

Абигайл неодобрительно поджала губы - у нее постоянно было такое выражение лица, будто она вот-вот чихнет. Ей не было еще и тридцати, но Абби искренне считала себя старой девой и старалась держаться соответствующе. Любую фамильярность она расценивала как вызов добропорядочности. А еще Абби красилась хной.

- Есть что-то новенькое? - спросил Лимек, пригладив волосы пятерней.

- Звонил господин Якоби, интересовался ходом расследования. И пришел счет за отопление. Восемьдесят два талера. Это уже за два месяца.

- Так-так... - сказал Лимек. - Передай Якоби, что его супруга чиста, как первый снег, и выставь счет за... ну, скажем, двенадцать часов слежки. По семь талеров в час. И посчитай, сколько я тебе задолжал.

- Шеф, вы собрались дать мне расчет? - скептически уточнила Абби.

- Вот еще! - ухмыльнулся Лимек. - Так легко ты от меня не отделаешься.

- Тогда в чем же дело?

- Вот что, Абби... Не принимай больше новых заказов, хорошо? Я буду плотно занят ближайшие недельки две. А может, и все три...

- О нет! - притворно ужаснулась Абигайл. - И как я все это время буду сдерживать орды клиентов, которые каждый день ломятся в нашу дверь? И что я скажу Якоби, который не сегодня-завтра застукает свою благоверную в постели с мясником?

Ум Абби напоминал арифмометр - такой же точный и холодный; в смысле сексапильности она вызывала у Лимека те же ассоциации, а вот ее попытки острить наводили на мысли об избытке желчи в организме.

- Очень смешно, Абби, - сказал Лимек. - На сегодня ты свободна, можешь идти домой.

Абигайл обиженно фыркнула. Задержавшись уже на выходе, она сообщила:

- Вы должны мне сто семьдесят два талера и сверхурочные за прошлую субботу, - после чего хлопнула дверью. Из коридора донеслось гневное стаккато ее каблуков.

Заперев дверь на ключ, Лимек подхватил портфель и прошел в кабинет. Портфель он положил на стол, устало рухнул в кресло и, закрыв на минутку глаза, помассировал пальцами виски. У него начинала болеть голова. Развернув кресло к окну, Лимек дернул за шнурок и раскрыл жалюзи.

Небо над Авадоном затянуло тучами, обещавшими ночной снегопад. На город опустились сумерки, подсвеченные белым заревом Фабрики и буйством неоновых вывесок Ашмедая. "Белые воротнички" из Маймона постепенно заполняли улицы, устремляясь на другую сторону Фабричного проспекта, в крошечные, но уютные квартирки в высотных домах Левиафании. Это надо было сделать поскорей, до того, как Фабрика изрыгнет из своего чрева дневную смену рабочих - грязных, усталых и злых, и эта серая масса устремится в трущобы Вааль-Зее, а навстречу ей двинется вечерняя смена, в таких же серых спецовках, с одуревшими от недосыпа глазами, забиваясь в вагоны надземки и свешиваясь с подножек трамваев... Авадон готовился к кошмару вечернего часа пик, и из первой пробки уже доносилось раздраженное кряканье клаксонов.

Лимек закрыл жалюзи и зажег настольную лампу. Из портфеля он вытащил сегодняшнюю добычу: свернутый вчетверо "Авадонский вестник" и пухлую картонную папку с копиями личного дела инженера Персиваля Петерсена и учетной карточки мастера-наладчика Ганса Мёллера.

(Магда, подружка Залески, оказалась мышеподобным "синим чулком". На Эдека она смотрела с обожанием и просьбу его выполнила беспрекословно, только хлопнув разок ресницами, такими длинными, что они задевали толстые линзы очков. Пока Магда делала копии, Лимек даже попытался представить, что получится, если ее миниатюрную фигурку вытащить из бесформенного платья, снять очки и распустить волосы, предварительно их хорошенько вымыв; могло получиться очень даже неплохо).

Сперва Лимек взялся за карточку Мёллера. Он не работал в Политехникуме, а только занимался обслуживанием экспериментального оборудования, и сведений в карточке было немного. Август Мёллер, пятьдесят шесть лет, не женат, не судим, на производстве работает с восемнадцати лет. Проживает по адресу: Вааль-Зее, улица Прощенных, 23, квартира 6, комната 5. Значит, коммуналка.

Лимек попытался представить себе Мёллера: две трети жизни у станка, начинал простым рабочим, выбился в бригадиры, побыл (но недолго) начальником смены, повидал семь завпроизводством и трех директоров цеха, выучился (заочно) на мастера-наладчика, а в награду получил комнату в коммуналке и перспективу одинокой старости. Отупение от монотонной работы и жуткая обида на фабричное начальство. Этого визиткой Ксавье не возьмешь. Этому надо давить на самолюбие и профессиональную гордость.

А теперь самое интересное... Лимек подвинул к себе досье Петерсена.

Покойному П.Петерсену было сорок четыре года. В семнадцать он окончил гимназию и потерял обоих родителей при инциденте в Сатаносе. Оказавшись в буквальном смысле на улице в разгар экономической депрессии и накануне войны, юный Персиваль умудрился избежать призыва в армию и поступил в Политехникум, став стипендиатом фонда Кирхера. На третьем курсе он женился на Марианне Унтерслак, секретарше профессора Фоста, которая была на шесть лет старше его. Через год у них родилась дочь, ребенка назвали Альбиной. В двадцать два Петерсен защитил диплом магистра и, чтобы прокормить семью, устроился технологом на Продкомбинат, а полгода спустя (по протекции профессора Фоста) - инженером-связистом в Алхимическую лабораторию. К двадцати пяти годам он нашел работу по специальности, и тут в его биографии возникла лакуна в восемь лет: инженера взяли в закрытое конструкторское бюро при Фабрике.

Лимек сделал паузу и закурил, откинувшись на спинку кресла и глубоко затянувшись сигаретой.

Про закрытые КБ он кое-что знал. Научно-исследовательские центры тюремного типа, занятые разработкой секретных проектов Министерства Обороны. Спинной мозг Фабрики. Камеры-кельи, двухэтажные нары, решетки на окнах, надзиратели, подписки о неразглашении, двенадцатичасовой рабочий день, усиленный паек и разрешение на выход за фабричные стены на Пасху и Рождество. Поговаривали, что эти компоненты для успешного мозгового штурма придумал лично канцлер Куртц. Так ли оно было на самом деле - никто не знал; во всяком случае, система работала, на деле доказав эффективность.

Ученые и инженеры обычно попадали в закрытые КБ через подвалы "Трискелиона": арестованные за неблагонадежность, они оказывались перед выбором между тюремным сроком или искуплением вины через аскезу самоотверженного научного поиска. Но Петерсен завербовался по контракту - добровольно.

Лимек покачал головой и вернулся к чтению.

В тридцать три года Петерсен вернулся в альма-матер и, неведомо за какие заслуги, получил собственную лабораторию. С этого момента карьера Петерсена ровно и гладко пошла вверх. Инженер начал читать курс кибернетики и приступил к кандидатской диссертации о волновых процессах в человеческом мозге, выбрав научным руководителем профессора Фоста. Выбил грант на исследования для Алхимической лаборатории. Купил домик в Бельфегоре...

Четыре года спустя, во время Большого Шторма 46-го года, погибла Марианна Петерсен. Семнадцатилетняя Альбина попала в Азилум, где провела три года, ни с кем не разговаривая и глядя в обитую войлоком стену палаты. В досье были копии счетов из клиники и закладной на дом (Петерсену дорого встали консультации ведущих светил психиатрии) и даже копия медицинской карточки его дочери. Некий доктор К.Меерс вывел Альбину из транса. Чтобы рассчитаться с долгами, Петерсен вновь заключил контракт с Фабрикой - на сей раз на внештатную разработку и производство нового оборудования для башни Сарториуса.

Что именно разрабатывал Петерсен, в контракте не упоминалось. Лишь один раз в служебной записке мелькнуло упоминание об "аппарате Петерсена": тестированием модели занимался мастер-наладчик Мёллер. И всё.

Лимек поднялся и с хрустом потянулся. От долгого чтения у него болели глаза и покалывало в затылке. Подойдя к бару, он плеснул в стакан джина из квадратной бутылки. За окном в зимних сумерках падал снег. Сегодня ветер дул со стороны Люциума, и поэтому снег походил на мелкую бурую пыль. Все окна в доме напротив были темными, снег ложился на пустую улицу мягким ковриком, в рыжем свете фонарей напоминающим плесень.

Лимек сделал большой глоток, и по всему телу разлилось живое тепло. Только внизу живота остался холодный скользкий комок льда...

В сорок шестом погибли многие. Нет, не так: многие ушли, не выдержав шторма. Оставшиеся потом говорили, что ушли те, кого никто не держал на этом свете. Предрасположенные к суициду. Лимек в это не верил. Это была чепуха - оставшиеся завидовали ушедшим. Позже газетчики окрестили ту ночь сорок шестого года Ночью Белого Пепла...

Кстати, о газетчиках. Лимек присел на край стола, взял телефон и набрал номер.

- Это Лимек. Завтра, в полпервого на бульваре Фокалор, возле моста короля Матиаса. И захвати камеру.

Он повесил трубку и залпом прикончил джин.

6

Тогда тоже была зима. Стоял декабрь, кругом лежали сугробы - чистые, белые, искрящиеся, и мороз покалывал кожу на лице. В последнюю ночь перед Штормом во всем Авадоне наступило странное затишье - будто город накрыли ватным одеялом и легонько так, будто бы шутя, придушили, чтобы не трепыхался...

Стояла такая тишина, что можно было услышать, как снежинки кружатся в белых конусах света фонарей. Вдалеке прозвенел последний трамвай. Они гуляли: по вечерам Лимек встречал Камиллу с работы, и они шли домой пешком, по улице Сарториуса до площади Авернуса, а оттуда уже в Вааль-Зее - крюк, конечно, еще тот, но он позволял обойти стороной Ашмедай и держаться подальше от Набережной.

- Знаешь, - сказала Камилла, - по нашим прогнозам этого затишья не предвиделось... Давно уже не было так тихо.

Камилла мечтательно вздохнула. Она только что сменилась с дежурства, и мыслями все еще была на работе, у самописцев, радиозондов и перископов. Камилла держала Лимека под руку, тесно прижавшись к нему, и, сняв варежку, ловила снежинки.

- Камилла, - через силу выдавил Лимек.

- Да?

- Помнишь, что я тебе обещал?

Она вдруг резко остановилась и повернулась к нему лицом. Щеки ее румянились - то ли от мороза, то ли от волнения.



Поделиться книгой:

На главную
Назад