Замарашка

Януш Гловацкий

Замарашка

Драма в двух действиях

Janusz Głowacki — Kopciuch (1979)

Авторизированный перевод с польского И.Щербаковой

Действующие лица:

Директор

Заместитель

Инспектор

Режиссер

Оператор

Звукооператор

Девушки, исполняющие роли:

Золушки (Замарашки)

Принца

Мачехи

Первой дочки

Второй дочки

Отца

Волшебницы.

Статисты и актеры, занятые в эпизодах

Действие первое

Типичный интернатский клуб. Столики, стулья, журналы, стенгазета, закрытое пианино. И только основательно зарешеченные окна наводят на мысль, что здесь что-то не так. Слышна песенка, которую хором поют девушки. Входят двое мужчин: Директор женской исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних и Инспектор. Каждому немногим больше тридцати. Садятся за один из столиков. Девушки за сценой поют.

Девушки. Я девочка примерная,

Свиданий я не знаю. И только с папой-мамою По улицам гуляю.

Инспектор. Так. Ну, что ж, очень хорошо. Порядок у вас тут.

Директор. Спасибо.

Инспектор. Это урок пения?

Директор. Пения.

Девушки (поют): Одной пойти и речи нет.

О мальчиках не думаю, И только шоколадный торт За завтраком я кушаю.

Инспектор. Что это за песенка?

Директор. Их любимая. Девушки ее часто поют.

Инспектор. Вот ведь какая фантазия! Забавно, забавно. Но я о другом. Вы поняли, что этот режиссер решил снять у вас в колонии фильм в связи с представлением, которое вы тут готовите?

Директор. В связи с «Золушкой».

Инспектор. Да, «Золушкой».

Директор. И что вы об этом думаете?

Инспектор. Что же, вы можете гордиться, что он выбрал именно вашу колонию. До сих пор ни в одной другой колонии подобного типа фильмов не снимали.

Директор. Да, я знаю.

Инспектор. Этот фильм, а следовательно, вашу колонию и девушек увидит вся страна.

Директор. Понимаю.

Инспектор. Но до конца ли?

Директор. Не понимаю…

Девушки (поют): Но не хочу я шоколада-

Хочу любовной радости, Пусть кто-нибудь возьмет меня — Мне надоели сладости.

Инспектор. Складно поют. Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что мы живем в двадцатом веке, когда кинокамеры проникают всюду. А так как наша колония — учреждение государственное и все здесь в соответствии с законом, то и скрывать нам нечего.

Директор. Разумеется.

Инспектор. Но вы также наверняка понимаете, что все здесь происходящее не предназначено для всеобщего обозрения и нет никаких оснований делать это достоянием всей страны.

Директор. Ну, что ж…

Инспектор. Создание подобного фильма было бы свидетельством того, что мы не боимся показывать трудные аспекты нашей жизни. Однако, с другой стороны, нет ни малейшего повода показывать всей стране трудные аспекты, вместо положительных. В связи с этим я далек от мысли, чтобы склонять вас к согласию на съемки этого фильма. В равной степени я далек от мысли, чтобы вас отговаривать. Одним словом, вы можете согласиться и оказать всяческую помощь или отказаться и постараться всеми силами этому помешать.

Девушки (поют): Полно конфет, набит буфет,

Но не к чему все это мне! За первым встречным я б ушла Разутая, раздетая!

Инспектор. Со своей стороны, я могу единственно заверить вас в полной поддержке инспектората, но одновременно и предупредить: к сожалению, мы не сможем закрыть глаза на то, что будет происходить у вас в колонии.

Директор. Большое спасибо.

Инспектор. Не за что. Просто такова наша точка зрения и мы будем ее отстаивать.

Девушки (поют): И я кричу: плевать хочу

На эти торты самые! Хочу, чтоб кто-нибудь увел Меня от папы с мамою.

Инспектор. Знаете что? Давайте говорить с большей доверительностью. Я ведь вас люблю. На кой черт вам все это понадобилось? Захотелось выдвинуться, отличиться? Скажите откровенно, ведь разговор неофициальный. Что это за идея ставить здесь какую-то идиотскую сказку об этой… как ее там?

Директор. Золушке.

Инспектор. Вот-вот.

Директор. Просто мне не везло. Понимаете, я всегда больше всего ненавидел спорт, любил тишину, книги. Но вскоре убедился, что чтение ничего не дает, зато коллеги, которые занялись спортом, покупали машины, получали квартиры, ездили за границу… Впрочем, у меня были способности к спорту: однажды без всякой подготовки я толкнул ядро на метр дальше всех тех, кто тренировался несколько лет. В то же время я любил учить, просто учить детей. И даже все у меня хорошо складывалось — попал в прекрасный лицей, стал заместителем директора, меня уважали, я писал рецензии в журналы… до тех пор пока однажды во время инспектирования директор не задал вопрос: у кого есть какие-либо предложения для улучшения порядков, установленных в школе. Мой коллега географ толкал меня, чтоб я не свалял дурака, уверял, что того вовсе не интересуют наши мнения. Однако я все-таки ответил. Директор горячо поблагодарил меня, и потом вскоре я получил назначение на должность директора этой исправительно-трудовой колонии — и даже не слишком далеко от Варшавы. Вот видите… После спорта я больше всего не любил театр. И тут я подумал: занимался тем, к чему душа лежит, а все получалось шиворот-навыворот. Так может, поступать наоборот — и тогда повезет? Вот так и дошло до этого представления. Причем я выбрал сказку, с моей точки зрения, самую удивительную, потому что она лишена какого-либо смысла, наиглупейшая. Полное барахло.

Инспектор. Я вас понимаю. А как этот режиссер обо всем узнал?

Директор. Не знаю.

Инспектор. В таком случае желаю вам — может, я не должен это говорить, однако скажу, — желаю уберечься от последствий.

Директор. Большое вам спасибо… знаете…

Инспектор. Что?

Директор. Да нет, ничего, я рад. Понимаете, никто никогда не проявлял ко мне столько участия.

Инспектор. Раз так, то я вам признаюсь… но это между нами…

Директор. Конечно.

Инспектор. Я тоже ненавижу театр.

Директор. Очень рад.

Инспектор. Ну вот. А больше всего не люблю эти современные, авангардистские приемы. Например, когда представление не разделено на акты и нет перерыва. Особенно неудобно, если сидишь в передних рядах. Я предпочитаю традиционную драму: Ибсен, Шекспир, Выспяньский. Тогда можно потихоньку уйти после первого акта, а тут — или протискивайся, или сиди до конца. Возьмите, к примеру, такой шедевр, как «Гамлет», — первый акт там очень короткий.

Открывается дверь, и в клуб заглядывает Золушка (она же Замарашка). Это шестнадцатилетняя девушка с хорошеньким, еще детским лицом и грустными глазами. Увидев Директора и Инспектора, мгновение колеблется, а потом хочет повернуть назад.

Директор. Подойди и поздоровайся с паном инспектором.

Золушка (изображая нечто среднее между книксеном и поклоном). Добрый день, пан инспектор.

Инспектор. Добрый день.

Директор. Это как раз наша звезда.

Инспектор. Очень приятно… Но простите, о чем речь?

Директор. Ну, она играет главную роль в этой…

Инспектор. «Золушке»?

Директор. Да. Почему ты не на занятиях?

Золушка. Я должна вымыть голову.

Директор. Сейчас?

Золушка. Мастер сказал, чтобы сейчас: нужно приготовиться к занятиям — он будет показывать на мне, как делать прическу. Вот дал мне шампунь.

Инспектор. Какой?

Золушка. Пивной.

Инспектор. Ага…

Директор. А вы, коллега, каким пользуетесь?

Инспектор. Яичным.

Золушка. После яичного салятся волосы.

Инспектор. Березовый хороший.

Золушка. Лучше всего — дегтярное мыло, вот только его нет.

Инспектор. Да, это верно, мы еще не разрешили всех проблем, снабжение временами хромает.

Директор. Что сегодня прорабатываете?

Золушка (Говорит по-английски). Вечернюю прическу.

Директор (инспектору). Это значит, вечернюю прическу.

Инспектор (пристально глядя на Директора). Да, я понимаю. У девушки хорошее произношение. Нужно учиться: знание иностранных языков расширяет кругозор. Сегодня мир становится все доступнее. За несколько часов можно долететь куда угодно. Знание языков позволяет ближе узнать другие культуры и цивилизации… Пользуйся этой возможностью. Прежде многие дети были ее лишены, вам же выпало счастье… (Смотрит в зарешеченное окно и как бы несколько конфузится) Ты рада, что играешь в представлении?