Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2

В действительности, вопрос о континентальной блокаде был достаточно сложен. Наряду с Россией основными «поставщиками» английской контрабанды в Европу являлись и Голландское королевство в период правления Луи Бонапарта, и Австрия, и Испания. Что же касается России, то, вне зависимости от зигзагов взаимоотношений с Францией, она шаг за шагом ужесточала свою таможенную политику. Канцлер Румянцев полагал, что неизбежные потери от прекращения торговли с Англией с лихвой компенсируются оживлением внутрироссийского и транзитного рынка, укреплением российского торгового флота и более активным проникновением российского купечества на европейские рынки. Острый же финансовый кризис, поразивший российскую империю в 1810–1811 гг. и списанный критиками правительственного курса на «последствия блокады», был порожден непомерными военными затратами предыдущих лет и разгулом спекуляции. В декабре 1810 г. в России был введен жесткий протекционистский таможенный тариф, что значительно сократило приток и французских товаров. А вот в отношении «нейтральной» торговли, в том числе с США, Россия сохраняла более мягкую позицию, тогда как Наполеон требовал приравнивать все «нейтральные» товары к английским.

Несмотря на большую значимость проблемы торговой политики, взаимные претензии Франции и России по этому поводу были лишь дипломатическим прикрытием подготовки к войне. В 1811 г. к мысли о неизбежности столкновения пришел и Наполеон. В России он не видел серьезного соперника в борьбе за европейскую гегемонию, но и предоставлять Александру I ранг равного партнера также не собирался. В будущей войне он искал средство «вернуть планету, сбившуюся со своей орбиты», т. е. поставить Россию «на свое место» в общеевропейской политической системе. Для Александра I будущая война значила гораздо больше – в стране назревал острейший социально-политический кризис. Ненависть к наполеоновской империи, распространившаяся в самых разных сословиях, служила катализатором всеобщего недовольства правительственным курсом. В этих условиях открытое столкновение с Наполеоном оставалось едва ли не единственным шансом не допустить новой череды дворцовых переворотов.

В ночь с 23 на 24 июня (11–12 июня) 1812 г. наполеоновская «Великая армия», насчитывавшая 420 тыс. солдат, перешла пограничную реку Неман. Ей противостояли три русские армии, общей численностью более 300 тыс. человек. Избегая генерального сражения они начали отходить вглубь страны. 1-я армия М. Б. Барклая де Толли и 2-я армия П. И. Багратиона смогли соединиться лишь у Смоленска. Их попытка предпринять наступление 7 августа (26 июля) завершилась неудачей, и угроза столкновения с превосходящими силами наполеоновской армии заставила продолжить отступление. 18 (6) августа французы вступили в Смоленск. Однако стратегический план Наполеона был сорван. Вместо решающего приграничного сражения, победа в котором открывала путь к выгодному примирению с Россией, французы втягивались в длительную и тяжелую кампанию. Коммуникации «Великой армии» оказались растянуты, и действия русских диверсионных отрядов наносили все больший урон. По мере того как в борьбу с захватчиками втягивались крестьянские отряды, кампания все больше напоминала испанскую «герилью» – войну без фронта и тыла.

29 (17) августа главнокомандующим русской армии был назначен М. И. Кутузов. Следуя тактике своего предшественника он продолжил отход по направлению к Москве. 3 сентября (22 августа) русские войска заняли позиции близ Бородино (в 12 км от Можайска). Их численность впервые с начала кампании превысила основные силы французов – 155 тыс. против 134 тыс. Выгодной была и избранная Кутузовым оборонительная тактика, заставлявшая Наполеона бросать свои войска в атаку против укрепленных позиций противника. Сражение произошло 7 (26 августа) сентября и оказалось исключительно кровопролитным. Потери французов составили около 42 тыс. убитыми и раненными, а русских – около 45 тыс. Наполеону удалось сохранить «старую гвардию» – свой тактический резерв, но обескровленная «Великая армия» была больше не способна к активным наступательным действиям. Но и Кутузов, бросив в бой под Бородиным практически все основные силы, вынужден был продолжить отступление. 14 (2) сентября русская армия оставила Москву, устроив в городе гигантские пожары. Французы заняли полупустой и полуразрушенный город. Армия Кутузова отошла по Рязанской дороге и заняла удобную позицию на Калужской дороге, у села Тарутино. Этим Тарутинским маневром французам был прегражден путь на юго-запад к плодородным, не тронутым войной южным губерниям.

Осознав, что захват Москвы оказался ловушкой, Наполеон предпринял попытку начать мирные переговоры. Однако русский император ответил отказом. 18–19 (6–7) октября французы оставили Москву и попытались прорваться на юго-запад по Калужской дороге. После ожесточенного сражения у Малоярославца, Наполеон вынужден был вернуться на Смоленскую дорогу. Его войскам пришлось отступать тем же путем, которым они пришли в Россию – через разоренную дотла, выжженную землю. К тому же в начале ноября ударили ранние морозы, к которым французы оказались совершенно не готовы. Больший урон им наносило партизанское движение, а также удары русских войск. После переправы через реку Березину отступление французов окончательно превратилось в беспорядочное бегство. Сам Наполеон, бросив свою армию, уехал в Париж.

26 (14) декабря 1812 г. Александр I издал манифест об изгнании французов из России. Победа оказалась очень дорогой – из 120-тысячной армии, вышедшей из Тарутинского лагеря к Неману пришло лишь 40 тыс. человек. Тем не менее, Александр I настаивал на немедленном переносе военных действий в Польшу и Германию. 5 января 1813 г. (24 декабря 1812 г.) русские войска вступили в Кенигсберг. Используя ситуацию, против Наполеона вступила Пруссия. 28 февраля был заключен русско-прусский союзный договор, положивший начало шестой антифранцузской коалиции. Вскоре к нему присоединились Англия и Швеция. Наполеон сумел в кратчайшие сроки сформировать новую армию и нанести два тяжелых поражения русско-прусским войскам (при Люцене 2 мая и при Бауцене 20–21 мая). В этот переломный момент многое зависело от позиции Габсбургов. Австрия попыталась играть роль посредника в переговорах с французским императором, но эта попытка не увенчалась успехом. 10 августа Австрия присоединилась к коалиции. После этого инициатива окончательно перешла к противникам Наполеона.

Несмотря на поражение под Дрезденом (6–7 августа) союзники уверенно наращивали свои силы в Центральной Европе. Англичанам удалось вытеснить французскую армию с Пиренейского полуострова, после чего Испания и Португалия присоединились к шестой коалиции. Союзный договор с Австрией подписал король Баварии Максимилиан-Иосиф. Рейнский союз распался. Решающее сражение, вошедшее в историю как «битва народов», произошло 16–19 октября 1813 г. под Лейпцигом. Наполеон потерпел серьезное поражение, и уже в начале 1814 г. союзники вступили на территорию Франции. Наполеону удалось еще два месяца вести маневренную войну, где в небольших сражениях он наносил ощутимый урон разрозненным войскам противника. Но внести перелом в ход кампании он уже не мог.

По мере приближения конца кампании между странами антифранцузской коалиции становились все более заметны противоречия и взаимные претензии. Английской и австрийской дипломатии удалось добиться проведения конференции союзников в Шомоне. 10 марта 1814 г. представителями России, Англии, Пруссии и Австрии здесь был подписан общий союзный договор, предусматривавший отказ от сепаратных переговоров с Францией и предоставление в союзную армию контингентов по 150 тыс. человек (кроме Англии, выплачивавшей субсидии по 5 млн фунтов стерлингов в год). На Шомонской конференции было подтверждено стремление союзников вернуть Францию в ее довоенные границы, создать в Германии конфедерацию независимых государств, восстановить суверенные государства в Италии (кроме бывших владений Габсбургов, возвращаемых в состав Австрии), соединить в единое государство Голландию и Бельгию, сохранить за Англией захваченные ею в ходе войны колонии, а за Россией – Финляндию.

31 марта 1814 г. русские, прусские и австрийские войска вступили в Париж. Союзниками было принято решение не вести с Наполеоном никаких переговоров и добиваться восстановления на французском престоле династии Бурбонов. 2 апреля Сенат Франции декларировал низложение императора. Наполеон подписал акт об отречении и был выслан на остров Эльба. 30 мая 1814 г. был подписан Парижский мирный договор стран коалиции с Францией. В соответствии с его условиями территория Франции возвращалась к границам 1792 г., восстанавливалась суверенная государственность Нидерландов (под властью Оранского дома), Швейцарии, итальянских и германских государств (за исключением отошедших к Австрии земель). Англия сохраняла за собой Мальту и бывшие французские острова в Индийском океане. Остальные колониальные владения возвращались Франции. В секретных статьях Парижского договора предварительно рассматривался и вопрос о судьбе тех приграничных территорий, которые отторгались от Франции на левом берегу Рейна, по реке Маас и в Северной Италии. Однако для окончательного решения территориальных вопросов был намечен созыв европейского конгресса.

Создание Венской системы

С 1 сентября 1814 по 9 июня 1815 г. в Вене проходил конгресс с участием 216 делегатов от всех европейских стран. Здесь собрался цвет европейской аристократии и дипломатии. На фоне пышных приемов, балов и гуляний шла напряженная работа над документами, призванными изменить политическую карту континента в соответствии с итогами войны и выработать новые принципы международных отношений. Ключевую роль в ходе Венского конгресса играли представители России во главе с Александром I, английская делегация под руководством Кеслри, а затем Веллингтона, австрийский канцлер Меттерних (формально Австрию представлял сам император Франц I), прусские дипломаты во главе с Гарденбергом, а также представлявший Францию Талейран.

По инициативе Талейрана в основу работы конгресса был положен принцип легитимизма – признание исключительных прав тех владетельных домов и династий, которые существовали в Европе до начала революционных войн. В интерпретации Меттерниха принцип легитимизма приобретал более ярко выраженный идеологический и правовой характер – речь шла о сохранении «вечного», «освященного историей» легитимного права монархов и сословий, как важнейшей основы общественного порядка и спокойствия. Но, в действительности, решения Венского конгресса были подчинены стремлению четко разграничить сферы влияния великих держав при формировании стабильной и по возможности равновесной политической карты континента.

Исходя из принципа легитимизма, участники конгресса выступили за сохранение раздробленности Германии. При этом, по предложению Меттерниха, было решено создать Германский союз в составе 38 небольших немецких государств, а также Австрии и Пруссии. Управлять этим союзом должен был сейм, местом пребывания которого был избран Франкфурт-на-Майне. Наиболее острые разногласия между участниками конгресса вызвал польско-саксонский вопрос. Пруссия рассчитывала присоединить Саксонию и большую часть польских земель к своей территории. Александр I был готов поддержать передачу Саксонии пруссакам, но польские земли видел в составе Российской империи как герцогство Варшавское. Австрия, а также Франция и Англия пытались противодействовать усилению России и Пруссии. Талейран добился согласия Меттерниха и Кеслри заключить союз Англии, Австрии и Франции против Пруссии и России. 3 января 1815 г, было подписано тайное соглашение, по которому три державы обязывались не допускать каких-либо перераспределений существующих границ, в том числе предотвратить присоединение Саксонии к Пруссии на каких бы ни было условиях. Была достигнута даже договоренность о совместных военных действия на случай насильственных попыток изменения границ.

В разгар дискуссий Венского конгресса во Франции произошел государственный переворот. Высадившись на побережье с небольшой группой преданных солдат и офицеров, Наполеон 19 марта 1815 г. триумфально вошел в Париж. Пытаясь внести раскол в коалицию, он передал Александру I текст секретного договора трех держав. Однако угроза восстановления наполеоновской империи оказалась сильнее. Не прерывая работу конгресса, союзники сформировали новую – уже седьмую по счету – антифранцузскую коалицию. В ее состав вошли Англия, Россия, Пруссия, Швеция, Австрия, Испания, Португалия, Голландия.

Ударную военную силу коалиции представляли 110-тысячная англо-голландская армия Веллингтона, наступающая от Брюсселя. Ее левый фланг поддерживала 117-тысячная прусская армия Блюхера, а правый – 210-тысячная австрийская армия Шварценберга. В качестве стратегического резерва на Ривьере готовилась 75-тысячная австро-итальянская армия Фримона, а в центральной рейнской области – 150-тысячная русская армия Барклая де Толли. Наполеону удалось собрать лишь около 280 тыс. солдат. Его единственным шансом было разгром английских и прусских войск еще до окончания передислокации русских и австрийцев. 16 июня в сражении при Линьи Наполеону удалось нанести поражение Блюхеру, но недостаток сил помешал преследованию пруссаков и их полному разгрому. С армией Веллингтона французы встретились близ Ватерлоо 18 июня. Наполеон имел в этом сражении 72 тыс. человек против 70 тыс. у противника. Французы дрались отчаянно, но неожиданное появление на поле боя прусского корпуса позволило Веллингтону выиграть сражение. Вскоре Наполеон был вынужден вновь отречься о престола. 6–8 июля союзники вступили в Париж и восстановили власть Бурбонов.

9 июня 1815 г., за несколько дней до битвы при Ватерлоо, представители России, Австрии, Испании, Франции, Великобритании, Португалии, Пруссии и Швеции подписали Заключительный Генеральный акт Венского конгресса. Франция лишилась всех своих завоеваний. Бельгия и Голландия были объединены в Нидерландское Королевство, в состав которого вошел и Люксембург. Венский договор узаконил создание Германского Союза. К Пруссии была присоединена Рейнская область, Вестфалия и шведская Померания. Швейцарии был гарантирован «вечный нейтралитет», а границы ее расширены за счет провинций на правом берегу Рейна. Норвегия, которая находилась в зависимости от Дании, передавалась Швеции. Было восстановлено Сардинское Королевство, в состав которого вновь вошли Савойя и Ницца, а также Генуя. Ломбардия и Венеция вошли в состав Австрии, а герцогства Пармское, Тосканское и Моденское перешли под власть различных представителей дома Габсбургов. Светская власть папы римского была восстановлена, а границы папского государства расширены за счет Равенны, Феррары и Болоньи. Англия получила Ионические острова и Мальту, а также закрепила за собой захваченные голландские колонии в Азии. К России были присоединены польские земли с Варшавой. На этой территории было создано Королевство (царство) Польское, связанное династической унией с Россией. Кроме того, за Россией признавались более ранние приобретения – Финляндия и Бессарабия.

Генеральный акт Венского конгресса содержал особые статьи, которые касались взаимоотношений между европейскими странами. Устанавливались правила сбора пошлин и судоходства по пограничным и международным рекам Маасу, Рейну и Шельде. Определялись принципы свободного судоходства. В приложении к Генеральному акту говорилось о запрещении работорговли. В Вене также была также достигнута договоренность об унификации дипломатической службы. Устанавливались три класса дипломатических агентов. К первому относились послы и папские легаты (нунции), ко второму – посланники, к третьему – поверенные в делах. Был определен и единый порядок приема дипломатов. Все эти нововведения («Венский регламент»), вошедшие в приложение к Генеральному акту Конгресса, стали нормой международного права и надолго вошли в дипломатическую практику.

Решения Венского конгресса оформили принципы новой системы международных отношений, основанной на идеях политического равновесия, коллективной дипломатии и легитимизма. Венская система не привела к ликвидации противоречий между великими державами, но способствовала воцарению в Европе относительного спокойствия и стабильности. С созданием в конце 1815 г. Священного союза она получила ярко выраженное идеологическое и даже этическое обоснование. Но, в целом, эта политическая конструкция весьма противоречила тем бурным и социальным процессам, которые развивались в европейском обществе. Подъем национально-освободительных и революционных движений обрекал Венскую систему на все новые кризисы и конфликты.

§ 4. Венская система международных отношений (1815–1870)

Европейская реакция в борьбе с революционными и национально-освободительными движениями

«Сто дней» Наполеона I и военная кампания 1815 г. показали творцам Венского конгресса (сентябрь 1814 – июнь 1815 г.), что подписанным на нем договорам грозила серьезная опасность со стороны Франции, не говоря уже о национально-освободительном и революционном движении. Поддержка армией и значительной частью населения нового захвата власти Наполеоном, молниеносный крах первой реставрации Бурбонов породили в реакционных кругах Европы тезис о существовании во французской столице некоего всеевропейского тайного «революционного комитета», дали новый импульс их стремлению задушить повсюду революционные проявления.

26 сентября 1815 г. российский император Александр I, австрийский император Франц I и прусский король Фридрих Вильгельм III подписали в Париже акт Священного союза, по которому его участники обязывались «во всяком случае и во всяком месте подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь». Религиозно-мистические и благочестивые формулы содержавшиеся в этом документе противопоставлялись идеям Великой Французской революции, Декларации прав человека и гражданина и прикрывали весьма прозаические цели Священного союза: защищать незыблемость государственных границ и существующих порядков, утвержденных на Венском конгрессе, и вести непримиримую борьбу против всех проявлений «революционного духа».

Созданный по инициативе Александра I Союз являлся идеологической и вместе с тем военно-политической надстройкой над Венской системой, хотя и не был в точном смысле слова оформленным соглашением держав, которое возлагало бы на них определенные обязательства. С подписанием второго Парижского мира (20 ноября 1815 г.) между участниками седьмой антифранцузской коалиции и Францией к Союзу присоединился Людовик XVIII Бурбон. В дальнейшем к нему примкнули все монархи европейского континента, кроме папы римского; мусульманская Турция исключалась из европейского концерта. Парламентская Англия формально не вошла в состав Союза, даже выступала против некоторых его положений, однако на практике она часто координировала свою внешнюю политику с задачами Союза и участвовала в его деятельности как член Четверного союза (Англия, Россия, Австрия и Пруссия), воссозданного в ходе переговоров о втором Парижском мире. Руководители британской правящей олигархии, сам принц-регент Уэльский (с 1820 король Георг IV) всецело разделяли непримиримую позицию Союза в отношении «революционной гидры».

С сентября по ноябрь 1818 г. в западногерманском городе Аахене проходил первый дипломатический конгресс после образования Священного союза с участием представителей России, Австрии, Пруссии, Англии и Франции. Конгресс снял с Франции опеку Четверного союза, поскольку та уже выплатила большую часть наложенной на нее контрибуции и восстановила рекрутский набор. Это позволяло ей держать в мирное время армию в 40 тыс. человек, что по заключению участников Четверного союза, было вполне достаточно для обеспечения правительству Бурбонов безопасности без помощи союзников. 150 тысячную оккупационную армию держав-победительниц досрочно вывели из Франции, которая была допущена в концерт великих держав и присоединилась к Священному союзу в качестве равноправного члена. Так «четырехвластие» (тетрархия), вершившее судьбами Европы, превратилось в «пятивластие» (пентархия). В предназначенном для опубликования протоколе Аахенского конгресса предусматривалось вмешательство пентархии, под флагом защиты «спокойствия и благоденствия народов и сохранения мира всей Европы», во внутренние дела других государств, но только по желанию последних и с предоставлением им права участвовать в соответствующих переговорах. Этот ограничительный пункт был внесен по настоянию британского статс-секретаря Р. Каслри, опасавшегося чрезмерного усиления русского и австрийского влияния на малые страны.

На Аахенском и последующих конгрессах Священного союза ведущую роль играли обычно Александр I и занявший руководящее положение при австрийском императоре Франце I К. Меттерних (в 1821 г. ему было присвоено звание канцлера). Российский император хотел придать Союзу характер общеевропейского монархического ареопага с регулярными съездами для рассмотрения текущих международных вопросов. С помощью Союза он рассчитывал добиться значительного усиления России в Центральной Европе и на Ближнем Востоке. Царь был твердо убежден, что Австрия является потенциальным противником России.

Во внешней политике Александра I реакционные тенденции взяли верх в 1820 г. До этого времени он использовал для своих целей конституционные принципы: под его сильнейшим нажимом король Франции Людовик XVIII подписал в 1814 г. «конституционную хартию»; из его рук Царство Польское получило в 1815 г. конституцию; при его поддержке и вопреки сопротивлению австрийского правительства были введены конституции в южнонемецких государствах. Противоречивость и непоследовательность политической линии Александра I отражала организация российской дипломатической службы. Во главе министерства иносьранных дел в 1815–1822 гг. стояли два человека с одинаковыми во всех отношениях правами и полномочиями – К. В. Нессельроде, носитель консервативных взглядов и настроений, для которого единственно возможной формой дипломатии была дипломатия Священного союза (в 1845 г. он станет канцлером), и И. Каподистрия, придерживающийся либеральных воззрений, считающий, что Союз не представляет для России существенных выгод и лишь отвлекает ее от жизненно важных задач на Балканах и Ближнем Востоке.

Сотрудничая с венским двором, Александр I никогда не забывал, как Меттерних в 1814–1815 гг. у него за спиной создал враждебную России коалицию держав (Австрии, Англии и Франции). Царь ненавидел артистически лгавшего австрийского министра, хорошо понимая его интриги. Меттерних проводил в жизнь свою «систему», выражавшуюся в борьбе с либеральным, революционным и национально-освободительным движениями. Борьба с ними была для Меттерниха одним из средств оградить от потрясений феодально-абсолютистский строй австрийского государства и обеспечить господство австрийского меньшинства над остальными народами многонациональной империи Габсбургов.

Ближайшим сподвижником Меттерниха по превращению Священного союза в международную полицейскую организацию для борьбы с «революционной заразой» являлся глава Форин офис Каслри. В Вене знали и умело использовали страх короля Пруссии Фридриха Вильгельма III перед возможностью союза Людовика XVIII, а позже его брата Карла X, с Россией. На конгрессах Союза прусский канцлер К. Гарденберг попал в явную зависимость от дипломатии Меттерниха. Участники Союза непреодолимо боялись России; многие соглашались с мыслью Наполеона, высказанной им в изгнании на о. Св. Елены, что Россия при известной предприимчивости может повторить и завершить то дело, которое проводил он сам – покорение Европы. Другие, более трезвые, хотя и не верили этому, но все же беспокоились. Меттерних даже приходил к убеждению, что Австрийской империи грозит распад скорее от соседства русского колосса, чем от внутреннего революционного взрыва. Словом, участники Союза, как и до Венского конгресса, испытывали взаимную подозрительность и враждебность.

Начавшиеся с 1819 г. выступления в Германии, на Апеннинском и Пиренейском полуостровах против феодально-абсолютистских порядков заставили сплотиться членов Священного союза. 1 августа 1819 г. Австрия и Пруссия заключили конвенцию о совместных репрессивных акциях против германских радикалов. Надежды на ранее обещанные в германских государствах конституционные реформы «сверху» рухнули. Революционные волнения гораздо более серьезного масштаба вспыхнули в Испании, Португалии, Королевстве Обеих Сицилий (Неаполитанском королевстве) и Сардинском королевстве (Пьемонте). В октябре – декабре 1820 г. по инициативе Меттерниха в Троппау (Опава, Чехия) был созван второй конгресс Союза. Центральное место на нем заняло обсуждение событий в Неаполитанском королевстве, угрожавших австрийскому владычеству в Ломбардии и Венеции.

19 ноября Россия, Австрия и Пруссия подписали протокол, в котором провозглашалось право вооруженного вмешательства во внутренние дела других государств без приглашения со стороны их правительств в случае революций; Австрии поручалось осуществить военную оккупацию Неаполитанского королевства, на чем настаивал Меттерних. Этот документ наделал в Европе много шума. Даже французский МИД должен был объявить, что мог бы присоединиться к нему не иначе, как с оговоркой о своих конституционных обязательствах. Каслри отказался признать «принцип вмешательства» в такой неограниченной форме: внутриполитическая обстановка в Англии (мощное народное движение и кампания радикалов в пользу избирательной реформы) не допускала никакой внешней солидарности сент-джеймского кабинета с планируемой Священным союзом акцией. Больше всего же и в Лондоне и в Париже опасались превращения оккупации Австрией Южной Италии в аннексию, что сразу нарушило бы европейское равновесие. Учитывая эти разногласия, по требованию Александра I в протокол было внесено положение о сохранении неприкосновенности Неаполитанского королевства. Английское и французское правительства, желая снять с себя ответственность перед лицом общественного мнения и продолжая на словах выражать недовольство «безраздельным хозяйничаньем» Австрии в Италии, не собирались мешать Габсбургам расправиться с революционным движением на Апеннинах и дали понять, что не станут препятствовать интервенции.

Для переговоров с итальянскими монархами участники конгресса переехали в январе 1821 г. в Лайбах (Любляна, Словения). Сюда же прибыл и Неаполитанский король Фердинанд I, только что присягнувший конституции и получивший согласие своего парламента на эту поездку. Но покинув границы своего королевства, Фердинанд немедленно отрекся от конституции и, стал умолять Австрию и Англию о вооруженной помощи. Все представители итальянских государств на Лайбахском конгрессе, за исключением папского легата, одобрили планы Меттерниха. Когда в марте того же года конгресс был закрыт, а его участники решили остаться в Лайбахе до окончания подавления неаполитанской революции, пришло известие о восстании в Пьемонте. Александр I предложил Австрии 100 тыс. солдат для его подавления. Но помощь не потребовалась. В марте и апреле австрийские войска восстановили соответственно в Неаполе и Турине абсолютистские режимы. После подавлений революций на юге и севере Италии пентархию больше всего беспокоили революционные события на Пиренеях.

В октябре-декабре 1822 г. в северо-итальянском городе Верона проходил четвертый, последний и самый представительный, конгресс Священного союза. Главным предметом обсуждения на нем стала выработка условий выступления против революции в Испании и возможности распространения интервенции на владения испанской короны в Латинской Америке, где вовсю полыхала национально-освободительная война. Россия, Австрия и Пруссия действовали единодушно. Так, ими было принято решение задушить испанскую революцию военными силами Франции. Весной 1823 г. французы пересекли Пиренеи, и осенью того же года испанский король Фердинанд VII Бурбон был восстановлен во всей полноте самодержавной власти.

Французская интервенция в Испанию оказалась последним успехом координированных усилий Священного союза, концом его семилетнего фактического всемогущества на континенте Европы. Появившиеся в начале 20-х гг. внутри Союза различия в подходах к решению международных проблем положили начало кризису его принципов. Тогда же выявились основные противоречия между континентальными державами и Великобританией в связи с различным отношением к национально-освободительной борьбе в Латинской Америке и восстанию греков против османского ига. Англо-русские разногласия проявились с особой остротой на Ближнем Востоке. Возобновилось давнее англо-французское соперничество на Пиренейском полуострове и в Латинской Америке, где Англия и Франция стремились политическими и торгово-экономическими методами заменить Испанию и Португалию, терявшие контроль над своими американскими колониями.

Незадолго до открытия Веронского конгресса в Англии произошло событие имевшее серьезные международные последствия. В припадке душевной болезни Каслри покончил с собой, и новым статс-секретарем по иностранным делам в сентябре 1822 г. стал Д. Каннинг. Его всегда отличали сильная воля и ясный, быстрый ум. Предпочтя вернуться к традиционной политике «свободы рук» и имея особую программу действий, Каннинг произвел поворот во внешней политике Англии. Выполнение этой программы, по убеждению Каннинга, могло открыть перед промышленными, торговыми и банковскими кругами широкие перспективы экономического подъема и развития, и в то же время ликвидировать революционную опасность в стране, ослабить остроту борьбы за избирательную реформу. В связи с такой установкой следовало не бороться с национально-освободительными движениями в Европе и в Латинской Америке, а, напротив, всячески их использовать. Складывающиеся новые национальные государства неизбежно будут нуждаться в промышленных товарах, в торговом флоте, в финансах, и за всем этим они будут обращаться прежде всего к Англии. Каннинг занял резко отрицательную позицию по отношению к военно-морской экспедиции в Латинскую Америку для восстановления там власти испанской короны. Он заявил, что сент-джеймский кабинет участия в ней не примет и считает ей совершенно бесполезной.

Решительным сторонником военного вмешательства в Латинской Америке выступил Меттерних. Он всячески подталкивал к этому решению Людовика XVIII, а испанский король Фердинанд VII предлагал французскому собрату часть своих южноамериканских владений. Однако экспедиция в Новый Свет без согласия Англии, сильнейшей на море и контролировавшей коммуникации между Португалией, Испанией и их колониями, была абсолютно немыслима. Столкнувшись с жесткой позицией Каннинга, австрийский канцлер затеял за спиной главы Форин офис интригу в самой Англии, сговорившись с королем. Георгу IV Каннинг, предавший забвению «великие принципы» Венского конгресса и Священного союза, также был ненавистен. Но британский министр не отступил. Он расстроил планируемую поездку Меттерниха в Лондон по приглашению английского короля и дал понять, что готов апеллировать к общественному мнению по поводу недопустимых попыток монарха вести непосредственные сношения с иностранными министрами, минуя свой Форин офис.

Георгу IV так и не удалось создать серьезную внутреннюю оппозицию Каннингу. Политику правительства в латиноамериканском вопросе целиком и полностью поддерживали буржуазные круги, парламент и пресса. Для противодействия планам Священного союза британское правительство обратилось в Вашингтон с предложением занять совместную позицию в отношении испанских колоний и координировать действия. Результатом явилось выступление США с известной доктриной Монро (2 декабря 1823 г.). Лондон оказывал военную и материальную поддержку испано-американским сепаратистам. «Если мы достаточно ловко поведем дело, – писал Каннинг, – то освобожденная Испанская Америка станет английской». В начале 1825 г. Англия признала независимость Аргентины, Колумбии и Мексики. Успех Каннинга заставил Священный союз отказаться от планов интервенции в Латинскую Америку.

В декабре 1825 г. российский престол занял Николай I, которому предстояло сыграть важную роль в европейских делах. Николай был реакционером от природы, а не в силу убеждений; в отличие от своего старшего брата Александра ему не приходилось каяться в грехах либеральной юности. Приверженец принципов Священного союза, Николай считал своим долгом твердо отстаивать установленный в 1814–1815 гг. порядок и ведущее положение России в Европе.

Июльская революция 1830 г. во Франции всколыхнула революционное движение во многих странах Европы. 25 августа началась революция в Бельгии (Южные Нидерланды). В сентябре вспыхнули волнения в некоторых государствах Германского союза. 29 ноября началось восстание в Царстве Польском. В феврале 1831 г. последовали вспышки революционизма карбонарского типа в Центральной Италии. Под влиянием французской революции усилились движение за парламентскую реформу в Англии, за демократизацию Швейцарской республики, борьба против абсолютистской реакции в Испании и в Австрийской империи. Почти вся Европа оказалась в состоянии революционного брожения. Венская система и Священный союз подверглись новому серьезному испытанию на прочность.

Трехдневные бои в Париже (27–29 июля), которые привели к отречению Карла X и восшествию на престол Франции герцога Орлеанского, принявшего имя Луи Филиппа, вызвали первоначально растерянность и большую тревогу европейских дворов. «Уничтожено дело всей моей жизни», – констатировал австрийский канцлер Меттерних, первой реакцией которого была идея организации вооруженной интервенции против Франции. При австрийском и прусском дворах не только страшились установления во Франции республиканского строя, но и желания реванша нового режима за решения Венского конгресса. Разговоры о вступлении французов в его рейнские владения и необходимости для Пруссии воевать с Францией, приводили Фридриха Вильгельма III в шоковое состояние. Убедившись, что Луи Филипп и его правительство, всячески подчеркивая свое уважение к трактатам 1815 г. и установленным им территориальным границам, ведут консервативную и осторожную политику, в Вене и Берлине успокоились и смирились с произошедшим во Франции. Для создания гипотетического антифранцузского союза принципиальное значение имела позиция Англии. Ее общественность с восторгом приняла известие о победе буржуазии во Франции. Сторонники парламентской реформы сочли июльскую революцию счастливым для себя предзнаменованием. Сент-джеймский кабинет первым официально признал легитимность Луи Филиппа. Укреплению шаткого международного положения Орлеанской династии способствовал многоопытный и хитрейший Ш. Талейран, назначенный французским послом в Лондоне и быстро установивший тесный контакт между двумя правительствами.

Российский император был неплохо осведомлен о революционных изменениях во Франции и о событиях им предшествующих. Еще в апреле 1830 г., узнав от своего посла в Париже К. О. Поццо ди Борго о намерении Карла X отменить «конституционную хартию» 1814 г., Николай I предупредил его, что «не будет считать себя обязанным оказывать ему помощь», если действия короля вызовут возмущение. Не питая никаких симпатий к конституции, он тем не менее считал, что никакой монарх не вправе отрекаться от однажды принятых на себя обязательств, тем более если они, как французская хартия, были гарантированы международными договорами.

Нессельроде, которого парижское восстание застало на водах в Карлсбаде (Карловы Вары, Чехия), в переговорах с Меттернихом выработали формулу невмешательства во внутренние дела Франции, если она при новом правительстве не займется «экспортом революции» и не будет проявлять агрессивные поползновения. Карлсбадские собеседники сошлись на том, что дальнейшие шаги союзных дворов в отношении их «заблудшего» собрата должны быть согласованы. Однако идею своего коллеги насчет созыва в Берлине дипломатической конференции по французскому вопросу Нессельроде не принял. Ему, как и Поццо ди Борго, провозглашение герцога Орлеанского королем казалось вполне приемлемым вариантом решения вопроса о власти во Франции. В глазах же Николая I Луи Филипп был прежде всего «фальшивым» монархом, узурпировавшим законные права на французский престол малолетнего внука Карла X герцога Бордосского. На эту узурпацию царь импульсивно откликнулся серией распоряжений, в частности, запретом (вскоре отмененным) на допуск в российские порты французских судов под трехцветным флагом революции. На следующий день после того, как свергнутый король, покинув страну, отплыл в Англию, царь порвал дипломатические отношения с Францией; французскому послу в России был послан его паспорт. Но сотрудникам российского посольства было дозволено остаться в Париже. Николай I не желал осложнений, которыми были бы чреваты принятые им самим «санкции» против режима Луи Филиппа, но и поддержать его каким-либо образом царю очень не хотелось. Следовало что-либо предпринять. В Вену и Берлин были направлены генерал А. Ф. Орлов и фельдмаршал И. И. Дибич с предложениями военного похода во Францию и реставрации власти Бурбонов. Меморандум аналогичного содержания был отправлен и в Лондон. Сделал это Николай, скорее, из соображений монаршей солидарности, нежели желания получить положительный ответ. Царь вряд ли удивился и расстроился неудачей миссий Орлова и Дибича. Австрия и Пруссия уже фактически признали законной Июльскую монархию во Франции. В начале октября 1830 г. это сделала и Россия.

Вызовом принципам династической политики и легитимизма, стала и Бельгийская революция, первая нанесшая удар по системе венских границ 1815 г. Начавшееся в Брюсселе восстание быстро охватило почти все крупные города Бельгии и выдвинуло требование полной политической независимости от Королевства Нидерландского. В ноябре 1830 г. Национальный конгресс провозгласил независимость Бельгии и высказался за конституционную наследственную монархию. Нидерландский король Биллем I Оранско-Нассауский попытался силой вернуть себе взбунтовавшиеся провинции. Убедившись в неспособности справиться с революцией собственными силами, он обратился к обеспечившим ему в 1814 г. обладание бельгийскими провинциями великим державам, настаивая на их военной интервенции в Бельгию. Николай I сразу же откликнулся на эту мольбу о помощи, пообещав Виллему усмирить непокорных бельгийцев. Помимо политических причин, позиция царя объяснялась и тем, что его сестра Анна Павловна была замужем за наследником нидерландского трона.

Николай был убежден в поддержке союзными Австрией и Пруссией плана интервенции в Бельгию. Венский и берлинские дворы негодовали против очередного нарушения решений Венского конгресса, но боялись интервенцией развязать всеобщую войну. Прусский король выразил готовность послать на подмогу Виллему войска. Этим дело и ограничилось – из Парижа последовало заявление, что в случае перехода пруссаками границы Бельгии французская армия немедленно вступит на бельгийскую территорию. Восстание в Царстве Польском, потребовавшее у самодержавия значительных сил для его подавления, вынудило Николая окончательно отказаться от бельгийского похода. Правительства и Франции, и Англии по своекорыстным соображениям были заинтересованы в отделении Бельгии от Голландии и создании на перекрестке важных западноевропейских торговых путей небольшого «буферного» государства. Во Франции рьяно выступали защитницей интересов Бельгии. При этом оппозиция против Луи Филиппа требовала присоединения Бельгии к Франции, апеллируя к настроениям «французской партии» в Бельгии. Луи Филипп лелеял надежду посадить на бельгийский престол своего второго сына герцога Немурского. С целью не дать французам в той или иной форме захватить Бельгию, сент-джеймский кабинет предложил мирным путем уладить бельгийско-голландский конфликт.

В октябре 1830 г. в Лондоне открылась конференция послов Франции, России, Австрии и Пруссии под председательством британского статс-секретаря по иностранным делам. В ноябре того же года им стал Г. Пальмерстон, который в последующие 35 лет оказывал определяющее влияние на внешнюю политику Англии. В течении года дипломаты старались примирить противоречивые намерения заинтересованных стран в вопросах устройства и международного статуса нового бельгийского государства. Национальный конгресс в Брюсселе принял решение навсегда исключить Оранский дом из числа претендентов на роль главы государства. После длительных обсуждений конгрессом и общественностью Бельгии различных претендентов на престол победила британская дипломатия, осторожно выдвинувшая кандидатуру немецкого принца Леопольда Саксен-Кобург-Гота, члена английского королевского дома. В июле 1831 г. он стал королем Бельгии. В том же году 15 ноября участники Лондонской конференции подписали с бельгийскими уполномоченными договор об образовании самостоятельного Бельгийского королевства и признании его «вечно нейтральным» государством. Были установлены и границы Бельгии. При их определении французский посол в Лондоне Талейран пробовал выгадать что-нибудь для Франции, но безуспешно, хотя сам в накладе не остался. Получив от нидерландского короля Виллема I взятку в размере 15 тыс. фунтов стерлингов золотом, Талейран в вопросе бельгийско-голландского разграничения оказался благожелательным к Нидерландам, и Бельгия получила меньше, чем ожидала.

Рассчитывая на поддержку тройственного альянса – России, Австрии и Пруссии, – нидерландское правительство не признало Лондонский договор, добивалось его пересмотра и удерживало бельгийский Антверпен. Франция и Англия (в 1832 г. дочь Луи Филиппа стала женой бельгийского короля Леопольда I, которого англичане по-прежнему считали своей креатурой) заключили конвенцию относительно принудительных мер к нидерландскому монарху, не встретив противодействия держав тройственного альянса. Английский флот блокировал голландское побережье, а французские войска заставили капитулировать гарнизон Антверпена. В 1833 г. нидерландский король был вынужден подписать с Бельгией соглашение на основе Лондонского договора. Окончательно бельгийский вопрос был решен в 1839 г. новой международной конференцией в английской столице: нидерландский монарх официально признал независимость Бельгии; были улажены все территориальные споры (проведенные тогда делимитации между Бельгией, Нидерландами и Люксембургом сохранились до настоящего времени).

Еще в феврале 1831 г., в разгар бельгийско-голландского конфликта и начала военных действий царских войск против польских повстанцев, вспыхнули восстания в герцогствах Парма, Модена и в провинциях Папской области. Опасность всеобщей войны в Европе, нараставшей с момента революции во Франции, казалась тогда неизбежной. Однако за короткое время с революционно-патриотическими выступлениями на Апеннинах было покончено. При первом известии о волнениях в Центральной Италии венский кабинет заявил о решении направить туда войска для защиты итальянских государей. Правительство Франции немедленно выступило с протестом против подобного намерения. Французские правящие круги подняли шум об австрийской угрозе национальным интересам. Председатель совета министров Ж. Лаффит заявил, что Франция не меньше Австрии заинтересована в Италии и готова с оружием в руках защищать свои интересы. Австрийский канцлер Меттерних угроз не испугался и ответил, что Австрия не отступит от своего. Российский император тут же обещал своему союзнику послать на предполагаемый итальянский театр военных действий 200-тысячное войско. Николай I также дал знать в Берлин, где совещались уполномоченные Пруссии, Австрии, Баварии и Вюртенберга относительно совместных оборонительных действий на случай французского вторжения в Рейнскую область, что готов и для защиты Германии задействовать 200 тыс. своих солдат.

На самом деле французский король Луи Филипп и не предполагал воевать. Лаффит получил отставку, а французское правительство, несмотря на возмущение оппозиции, постаралось по возможности достойно выйти из им же созданного кризиса. Тем временем, к концу марта 1831 г. австрийская армия подавила разрозненные и слабо связанные между собой очаги национального движения в Италии. Парижу удалось добиться для подданных папы римского некоторых весьма куцых административных реформ и эвакуации австрийцев из владений Святого престола. Скоро после этого Ватикан высказал намерение послать в легатства свои войска для разоружения там гражданской гвардии. Тогда, в январе 1832 г. Луи Филипп, заручившись поддержкой Англии, обратился к папе Григорию XVI с предложением, чтобы Франция, как католическая держава, преданная папскому престолу, могла участвовать вместе с Австрией в наведении порядка в тех итальянских регионах, где он был нарушен. При этом было заявлено, что Франция не может без унижения для себя и ущерба своим интересам позволить венскому двору распоряжаться в Италии единолично. Григорий XVI отверг французское предложение. Вступление папских войск в легатства, как и ожидалось, повлекло за собой новые волнения. Почти тотчас же австрийская армия согласно договоренности с Ватиканом появилась в Болонье. А спустя несколько дней французский полк неожиданно высадился перед Анконой и овладел городом. В апреле того же года заинтересованные стороны договорились об одновременном выводе из легатств австрийских и французских войск. Итальянский вопрос на время перестал будоражить политический мир.

Что касается восстания в Царстве Польском, то оно не вызвало той напряженности, которые привнесли в международные отношения бельгийские и итальянские дела. Западноевропейские правительства считали его «внутренней» проблемой Российской империи и портить отношения с Николаем I из-за польских повстанцев не хотели. Ожидаемой от них помощи руководители польского национального движения не получили. Французская дипломатия выступила с заявлениями по польскому вопросу в столицах причастных к нему держав, но делалось это в угоду полонофильски настроенных общественности и парламентариев. Предпринятая летом 1831 г. попытка французских министров организовать коллективный демарш в пользу поляков особой настойчивостью не отличалась. Поддержку царскому правительству в польском вопросе оказали Австрия и Пруссия – два других совладетеля польских земель, на которые могло распространиться восстание. Ими были весьма основательно блокированы все подходы к мятежному Царству Польскому; на прусских и австрийских границах было перехвачено немало замаскированных транспортов с отправлявшимся в Царство Польское оружием, закупленным на средства образованных западной либеральной общественностью «польских комитетов». В то же время Австрия и Пруссия не желали излишне волновать «своих» поляков, естественно, сочувствовавших соплеменникам в России. Венский и берлинский дворы не сочли возможным рассматривать повстанцев, которые в ходе военных действий или после подавления восстания (октябрь 1831 г.) перешли на их территорию, как простых политических преступников и не препятствовали их дальнейшему следованию через прусские и австрийские владения на Запад. Это вызывало возмущение Николая I, но существенным образом на его взаимоотношениях с союзниками не сказалось.

Революции 1830–1831 гг. нанесли удар по феодально-абсолютистской реакции и олицетворявшему ее Священному союзу. Став после июльской революции буржуазной монархией, Франция автоматически исключалась из членов Союза. Одна лишь мысль о приглашении «короля баррикад» Луи Филиппа на встречи монархов казалась Николаю I абсурдной. От образовавшейся в 1818 г. пентархии остались Россия, Австрия и Пруссия. В 1833 г. члены этого охранительного блока заключили между собой конвенцию о согласованных действиях по основным направлениям международной политики и подписали декларацию, касающуюся их общего кредо – права на вмешательство во внутренние дела других государств. Дальнейшая внешнеполитическая практика тройственного альянса в той или иной степени соответствовала духу декларации, хотя до применения подтвержденных в ней принципов Священного союза дело дошло только в конце следующего десятилетия. Общие для всех членов альянса страхи относительно «угрозы с Запада» в разных ее модификациях продолжали способствовать их сплочению. Но насаждать «старый порядок» Петербург, Вена и Берлин могли теперь лишь в «своей» сфере влияния – Центральной и Восточной Европе, – а не на всем континенте, как было в 1815–1822 гг. В ответ на попытку оживить узы Священного союза Англия, Франция, Испания и Португалия заключили в 1834 г. Четверной союз, обязывающий стороны оказывать помощь делу утверждения конституционных правлений на Пиренейском полуострове. Предчувствие очередной волны революций приводило в растерянность правительственные круги Пруссии и Австрии. Меттерних прямо заявлял, что справиться с ними может только самодержавная Россия. Учитывая подобные настроения венского и берлинского дворов, Николай I с горечью констатировал в 1846 г.: «Прежде нас было трое, а теперь осталось только полтора, потому что Пруссию я не считаю совсем, а Австрию считаю за половину». Царь ошибся – самым слабым звеном окажется не монархия Гогенцоллернов, а габсбургская империя.

Охватившие Западную Европу революции 1848–1849 гг. были направлены не только против реакции внутри отдельных стран, но и против всей системы международных отношений, установившейся со времени Венского конгресса. Начало революциям положила Франция, в столице которой 22 февраля 1848 г. на улицы вышли студенты, рабочие и ремесленники. Низвержение Луи Филиппа и провозглашение республики поставило перед монархическими правительствами вопрос об их отношениях к новому государственному строю во Франции. Об интервенции против Французской республики речь не могла идти, поскольку политическая ситуация в Европе была совершенно иная, чем в 1830 г.: Германия и Австрийская империя были охвачены революционным движением, монархи были слишком заняты тем, чтобы противодействовать революции в своих собственных владениях. Во главе пришедшего к власти во Франции Временного правительства стояли представители умеренного крыла республиканской оппозиции в период монархии Луи Филиппа.

До Февральской революции умеренные республиканцы резко осуждали внешнюю политику своего правительства за сотрудничество с Меттернихом и Николаем I против революционных и национально-освободительных движений и требовали отмены венских договоров 1815 г., объявляя их препятствием для укрепления позиций Франции и расширения ее границ в Европе. Левые республиканцы и часть социалистов (их представители также заняли посты во Временном правительстве) на первое место выдвигали идею помощи освободительным движениям в Польше, Италии и Германии. Страхи европейских монархических режимов, что теперь, с победой революции во Франции, эти настроения начнут претворяться на практике, оказались напрасными. Умеренное большинство членов Временного правительства, считая, что внешняя политика Республики должна исходить не из абстрактных теорий, а из национальных интересов, т. е. из выгоды и пользы самой Франции, стремились избегать каких бы то ни было внешних столкновений. Они полагали, что открытое выступление против договоров 1815 г. или помощь революционным движениям других народов вызвало бы войну с монархической Европой и привело бы к военной диктатуре в стране, подобно тому как случилось в 1799 г.

4 марта 1848 г. министр иностранных дел и фактический глава Временного правительства А. Ламартин разослал своим представителям за рубежом циркуляр, уверявший иностранные дворы, что Франция хочет мира и доброго согласия с другими государствами. «Трактаты 1815 г., – говорилось в циркуляре, – не имеют правового значения в глазах Французской республики, однако, территориальные границы, установленные этими трактатами, представляют собой факт, который республика принимает за основу своих сношений с другими странами». Следовавшие затем звонкие фразы о том, что Франция оставляет за собой возможность всесторонней поддержки, в том числе и военными средствами, «угнетенным национальностям в Европе и за ее пределами», предназначались для парижских и провинциальных политических клубов. Конфиденциально же Ламартин заверил иностранных дипломатов, что Французская республика не окажет никакой помощи революционным и национально-освободительным движениям в других странах. Это соответствовало действительности. Основным направлением внешней политики Республики был курс на сотрудничество с Англией. Крайне нуждавшееся в деньгах французское правительство выразило желание заключить союз с британским кабинетом. Глава Форин офис Пальмерстон, ненавидя революции, называл министров Временного правительства ставленниками парижской «черни». Но он сразу разглядел, что новая власть во Франции будет нуждаться в укреплении отношений с Англией и поведет более удобную для нее политику, чем прежний режим. Тревогу в Лондоне вызывала только возможность французской оккупации Бельгии. Когда же эти опасения были развеяны, сент-джеймский кабинет первым официально признал республику во Франции.

Предложение о союзе было сделано французским Временным правительством и России. Часто цитируемые в литературе слова: «Господа! Седлайте коней, во Франции – республика!», с которыми, якобы, обратился Николай I к присутствовавшим на балу у наследника гвардейским офицерам, когда получил известие о революции в Париже, были далеки от подлинных намерений царя. Свержение Луи Филиппа Николай воспринял не без злорадства: «негодяй», по его мнению, потерял власть тем же путем, каким ее получил, и получил то, что заслужил. Но, как бы ни был плох король, республика была еще хуже, и главной заботой российского правительства стало устройство заслонов против «революционной заразы». Николай предвидел назревание острого политического кризиса в Европе. Его застали врасплох не сами парижские события, а стремительное распространение революционных потрясений на континенте. Чрезвычайно беспокоила царя угроза нового взрыва польского национально-освободительного движения.

Русский посланник в Париже Н. Д. Киселев целый месяц оставался в неведении относительно намерений своего правительства. С пришедшей, наконец, почтой из Петербурга, Киселев получил приказание покинуть Францию; это повеление относилось так же ко всем русским подданным, находившимся во Франции. В отдельном письме канцлер Нессельроде давал подробные инструкции, что следует сказать Киселеву при своем отъезде: Россия не намерена вмешиваться во внутренние дела Франции, но с той минуты, когда Франция выступит за свои пределы, будет поддерживать революционное движение за границами своей территории, император придет на помощь державе, подвергшейся нападению, в особенности своим близким союзникам – Австрии и Пруссии. Киселев на свой страх и риск решил не уезжать из Парижа, полагая, что пока русский посланник находится во Франции, республиканское правительство вынужденно считаться со взглядами и интересами царя; если же дипломатические отношения будут прерваны, то у французского правительства не будет никаких оснований церемониться и оно станет пренебрегать интересами России. Логика рассуждений дипломата и вытекающие из нее поступки были одобрены Николаем I, отнесшимся к нарушению своей воли столь терпимо и потому, что ситуация в Европе продолжала кардинально меняться.

Вслед за венскими событиями (13–15 марта 1848 г.), бегством за границу Меттерниха, который 40 лет держал бразды правления габсбургской монархии в своих руках и являлся вместе с русским царем оплотом «старого порядка», последовало восстание в Берлине (18–19 марта). Николай оказался в полной изоляции при том, что Пруссия превращалась в вероятного противника России. Особое раздражение вызывали у царя настроения депутатов германского Франкфуртского Национального собрания по польскому вопросу. Они обсуждали авантюрный план реставрировать Польское королевство, зависимое от Пруссии, как барьер от России, которая в этом случае уже не могла бы препятствовать «воссозданию немецкой военной мощи». Николай сосредоточил в польских губерниях 420 тыс. солдат. В этой ситуации в Петербурге рассматривали Францию (она оказалась не такой революционной, как там вначале полагали) в качестве противовеса революционной и охваченной национальной идеей Германии. Были предприняты некоторые шаги к сближению с французским правительством, но о союзе с ним речи быть не могло.

В декабре 1848 г. президентом Французской республики был избран принц Луи Наполеон Бонапарт, племянник Наполеона I. Царь не без оснований опасался, что Луи Наполеон будет вести широкую завоевательную политику и постарается низвергнуть «систему 1815 г.». К тому же принц Бонапарт открыто поддерживал все протесты Англии против русской политики на Востоке. Только в мае 1849 г. состоялось официальное признание царским правительством Французской республики. Когда восстановление империи во Франции превратилось в реальную угрозу, русский посланник в Париже сделался ревностным защитником республиканской формы правления. Целый год Киселев, следуя строжайшим инструкциям, настойчиво убеждал Луи Наполеона сохранить республику и остаться президентом. Разумеется, русские увещевания только раздражали принца-президента, полагавшего, что единственным врагом затеянного им переворота является Николай I. Процедура признания российским правительством императора Наполеона III, явившегося миру 2 декабря 1852 г., подтвердила подозрения Бонапарта. Общепринятая форма верительной грамоты была изменена, и Киселев оказался единственным среди иностранных дипломатов, кто от лица своего монарха приветствовал императора не как «брата» и «Наполеона III», а как «друга» и «Луи Наполеона». Монархи Австрии и Пруссии, испытывая к французскому императору схожие чувства, пренебрегли договоренностью с Николаем I придерживаться русского варианта обращения. Оскорбительное отношение со стороны Николая, и то, что Россия была последней из держав, его признавшей, Наполеон не забыл.

Политический кризис в Италии в марте 1848 г. привел к формированию мощного революционного и патриотического движение за независимость, которое охватило весь Апеннинский полуостров. Вслед за провозглашением Венецианской республики антиавстрийское движение перекинулось на соседнюю Ломбардию. Милан – главный форпост австрийского господства в Северной Италии – покрылся баррикадами. Армия австрийского фельдмаршала И. Радецкого, изрядно потрепанная, покинула город. Венецианская область и Ломбардия превратились в арену сражений между населением и размещенными здесь австрийскими гарнизонами. Радецкий передислоцировался на север, к границам Австрии. Одновременно австрийские войска были изгнаны из центрально-итальянских герцогств Пармы и Модены.

Под воздействие общенародного патриотического подъема король Пьемонта Карл Альберт 24 марта торжественно объявил о вступлении войск Сардинского королевства на территорию Ломбардии и Венеции во имя дела национального освобождения «под трехцветным итальянским знаменем и савойским гербом». Наряду с армией Пьемонта в военных действиях против расположенных в Северной Италии австрийских войск принимали участие регулярные армейские части папы Пия IX, неаполитанского короля, герцога Тосканы, а также добровольческие отряды из различных итальянских областей. Во главе их встал талантливый полководец и мастер партизанской войны Д. Гарибальди. Войне сопутствовали активные дипломатические контакты между итальянскими монархами, в ходе которых обсуждались, но безуспешно возможности военного и политического сотрудничества и перспективы объединения страны. Отсутствие опытного военного руководства, политические разногласия и недоверие между итальянскими правителями, форсирование Савойской династией процесса объединения вокруг Пьемонта соседних территорий обусловили недопустимую медлительность с проведением решительных операций против деморализованного на первых порах противника. Благоприятный момент для полного разгрома австрийских войск и их изгнания за пределы Италии был упущен.

Статс-секретарь по иностранным делам Англии Пальмерстон, поддержанный французскими дипломатами, настойчиво советовал австрийскому императору пойти на уступки Карлу Альберту, чтобы избежать перерастания войны в общеитальянскую революцию. В Лондоне и Париже, встав на сторону Пьемонта, не заботились о поддержке демократического движения в Италии; там были не против некоторого территориального расширения Савойской монархии, как противовеса гегемонии Австрии в Северной Италии. Перепуганный австрийский двор уже готов был уступить Пьемонту Ломбардию, как положение на театре военных действий изменилось. Получив подкрепление, Радецкий перешел к активным действиям. 25–26 июля 1848 г. пьемонтские войска потерпели серьезное поражение при Кустоцце, а затем поспешно, почти без боя, был сдан Милан. Пьемонту грозило вторжение австрийцев. 9 августа Карл Альберт принял капитулянские условия. Наиболее тяжелыми последствиями стали восстановление австрийского господства в Ломбардии и на большей части Венецианской области, усиление раскола и противоречий в национальном лагере. Народ требовал продолжения войны с Австрией. Чтобы реабилитировать себя и спасти монархию Карл Альберт возобновил военные действия. Исход нового этапа войны, продолжавшегося всего несколько дней, оказался для Пьемонта катастрофическим. 23 марта 1849 г. в битве при Новаре ее армия обратилась в бегство. Карл Альберт отрекся от престола. Новым королем стал его наследник Виктор Эммануил П. Мирный договор между Австрией и Пьемонтом, благодаря заступничеству Англии и Франции, сохранил королевству прежние границы.

Разгром патриотических сил в антиавстрийской борьбе стал прологом к поражению оставшихся очагов итальянской революции. Вследствие австрийской оккупации Пармы, Модены и Тосканы их герцоги – отпрыски Габсбургского дома – вернули себе прежнюю власть. В Неаполитанском королевстве также возобладала реакция, революция в Сицилии была подавлена. Силы итальянской, а, главным образом, международной реакции, сокрушили республику в Риме. В феврале 1849 г. римляне упразднили светскую власть папы и провозгласили республику. Пий IX обратился с просьбой о вмешательстве к Австрии, Неаполитанскому королевству, Испании и Франции. В Париже традиционно хотели не допустить исключительного преобладания Австрии на Апеннинах и ее единоличных действий по наведению порядка в Центральной Италии. Президент Французской республики Луи Наполеон восстановлением власти папы рассчитывал привлечь на свою сторону клерикалов, поддержка которых была ему необходима для реализации задуманной им реставрации империи. Но для посылки войск в Рим надо было обойти статью французской конституции 1848 г., запрещавшую применение силы против свободы других народов. Поэтому кредиты на экспедицию были потребованы у Учредительного собрания под лживым предлогом обеспечения независимости Римской республики на случай австрийской и неаполитанской интервенции и осуществления посредничества между римлянами и Пием IX. Высадившиеся в порту Чивита-Веккьи французские войска подошли 30 апреля к Риму и попытались завладеть им, но были разбиты легионом Гарибальди и отступили. Вскоре Гарибальди пришлось отражать двигавшиеся на Рим с юга испанские и неаполитанские армейские корпуса. Одновременно с севера наступали австрийцы. Французские войска, получив мощное подкрепление, снова атаковали Рим. В течении месяца шли кровопролитные бои. Силы были слишком неравны, и 3 июля французы восстановили власть папы. А 22 августа, пережив ужасы четырехмесячного артиллерийского обстрела австрийцев, а также голод, эпидемии тифа и холеры, пал последний оплот итальянской революции – Венеция.

Если Габсбурги свое владычество в Италии смогли отстоять, то справиться собственными силами с освободительной войной Венгрии им не удалось. В 1849 г. весеннее наступление революционной венгерской армии во главе с А. Гергеем поставило Австрийскую империю на грань распада. Франц Иосиф униженно просил Николая I оказать военную помощь. На приеме в Варшаве доверенное лицо императора генерал-лейтенант В. Кабог публично бросился на колени перед наместником в Царстве Польском генерал-фельдмаршалом И. Ф. Паскевичем и, целуя ему руки, умолял спасти Австрийскую империю. Идея венгерского похода вынашивалась в Петербурге длительное время. Не испытывая сомнения относительно целесообразности подобной акции, Николай I не желал соглашаться на ту роль, которая по замыслу австрийского командования отводилась русским войскам (ограничение района их действий и подчинение австрийскому фельдмаршалу). Намечавшееся выступление Николай рассматривал не только как меру по спасению габсбургской монархии, но прежде всего как сокрушительный удар по всем революционным силам Венгрии. Вопрос об интервенции был решен на русских условиях. 21 мая 1849 г. прибывший к царю в Варшаву Франц Иосиф подписал соответствующую конвенцию. Европейские дворы с полным пониманием отнеслись к достигнутой австро-русской договоренности. Узнав о ней, Пальмерстон ограничился репликой: «Кончайте скорее». Такая реакция главы английского внешнеполитического ведомства неудивительна: Австрия была для Великобритании надежным партнером в восточных делах и верным союзником в борьбе с русским влиянием на Балканах. Благожелательный нейтралитет французского президента Луи Наполеона был обеспечен долгожданным признанием Республики российским правительством. Кроме того, Франция не менее России была заинтересована в сильной Австрии в качестве противовеса растущему влиянию Пруссии, стремившейся объединить Германию. В первых числах июня 140-тысячная армия под командованием Паскевича вступила на территорию Венгрии. Однако, молниеносного, сокрушительного удара по революционным войскам, как того хотел Николай I, не получилось. Несмотря на численное превосходство русско-австрийских сил, Гергею удавалось путем маневрирования избегать генерального сражения. Добровольной капитуляцией Гергея, сдавшего свою армию Паскевичу 13 августа 1849 г. при Вилагоше (Ширия, Румыния), завершилась двухмесячная венгерская кампания русской армии. Австрийская империя была спасена.

Национальная идея, как и в Италии, была главным вопросом и главной задачей революции в Германии в 1848–1849 гг. Но если желание Савойской монархии присоединить к себе североитальянские территории угрожали интересам лишь австрийских Габсбургов, то создание единого германского государства кардинально меняло баланс сил на европейском континенте и несло прямую военно-политическую угрозу соседним странам. К тому же в Вене хотели сохранить созданный в 1815 г. Германский союз и свое лидерство в нем. Неслучайно, общегерманское национальное движение во главе с домом Гогенцоллернов привело к резкому обострению австро-прусских и русско-прусских отношений. Что касалось Англии, то ее деловые круги уже видели в экономически усиливавшейся Пруссии своего торгового соперника. Добавим к этому, что в борьбе Пруссии и Австрии (двух самых крупных германских государств) за лидерство в Германии и в сохранении ее политической раздробленности, правительства и Англии, и России, и Франции усматривали важное условие своего политического преобладания в делах Европы.

18 марта 1848 г. в указе прусского короля Фридриха Вильгельма IV о созыве Соединенного ландтага содержалось предложение членам Германского союза превратить Германию из союза государств в союзное государство. Спустя три дня, король обратился к народу с прокламацией, где объявил, что перед лицом внутренней и внешней опасности, когда ситуация требует объединения германских князей и народов под единым руководством, он готов взять это руководство в свои руки. Некоторые германские государства поддержали эту инициативу. Казалось выявляется перспектива осуществления национального объединения во главе с Пруссией. Однако дальнейшие действия Фридриха Вильгельма были противоречивыми и непоследовательными. 18 мая того же года открылись заседания общегерманского Франкфуртского Национального собрания, депутаты которого избрали временным имперским правителем австрийского эрцгерцога Иоганна. Главной задачей Национального собрания явилось создание единого германского государства.

Вопрос о том, под чьим главенством – Австрии или Пруссии – это объединение должно было осуществиться, широко дебатировался в немецком обществе. Возможный путь объединения под гегемонией Австрии стали называть «великогерманским», под гегемонией Пруссии, но без включения Австрии, – «малогерманским». Германское национальное движение было тесно связано с шлезвиг-гольштейнской проблемой, обострившейся с начала 1848 г. Большинство населения Гольштейна и южной части Шлезвига составляли немцы. В северной части последнего жили преимущественно датчане. Обоими герцогствами управлял датский король, но в состав Дании они не входили. При этом Гольштейн являлся членом Германского союза, Шлезвиг – нет. С 30-х гг. в Гольштейне и Шлезвиге появилось немецкое национальное движение, выдвинувшее план создания единого государства Шлезвиг-Гольштейн в составе Германского союза.

Вскоре после мартовских восстаний 1848 г. в Вене и Берлине датский король Фредерик VII заявил притязания на присоединение Шлезвига к своему королевству, что спровоцировало восстание немецкого населения герцогств против датского владычества. Было образовано временное правительство обоих герцогств, которое обратилось за помощью к бундестагу Германского союза и прусскому правительству. Бундестаг принял решение о вооруженном выступлении против Дании, Фридрих Вильгельм IV также не заставил себя долго просить. При всеобщем одобрении населения германских земель в начале апреля войска Пруссии вошли в Гольштейн и Шлезвиг, и к концу месяца герцогства были в их руках; отдельные прусские части даже вторглись на собственно датские территории. Пруссия претендовала на Шлезвиг-Гольштейн – приэльбские герцогства занимали исключительно выгодное географическое положение на сравнительно узкой полосе Ютландского полуострова, разделяющего Балтийское и Северное моря, – и обладание ими было бы для прусско-германской буржуазии бесценным приобретением в смысле развития морской торговли. Изгнание датчан из Шлезвига-Гольштейна сразу сделали Фридриха Вильгельма кумиром Франкфуртского собрания, рассматривавшего эти действия как первый шаг к объединению Германии.

Германская национальная идея вступила в столкновение не только с национализмом датчан, но и реальной политической и международной ситуацией. Копенгаген обратился за помощью к Англии, России и Швеции, как к наиболее заинтересованным сторонам в сохранении морского равновесия на севере Европы. Все три державы решительно высказались против территориального расчленения Датского королевства и отторжения от него Шлезвига и Гольштейна. Пальмерстон угрожал берлинскому двору послать английский флот для защиты владений Фредерика VII. Россия и Швеция оказали датскому королю реальную поддержку. Николай I предъявил Пруссии ультиматум с требованием вывести ее войска из оккупированной Ютландии. В подкрепление ультиматума царь направил к берегам Ютландии балтийскую эскадру и двинул в Литву еще одну кавалерийскую дивизию. Шведское правительство перебросило в Шлезвиг 15-тысячный корпус. Фридрих Вильгельм IV и помыслить не мог о войне с Россией. В конце августа 1848 г. было подписано прусско-датское перемирие. Последовавшие за ним переговоры о судьбе Шлезвиг-Гольштейна успеха не принесли. Имея на своей стороне Россию, Англию и Швецию, а также Францию (французский генерал Э. Фавье с разрешения своего правительства занимался реорганизацией датской армии), Фредерик VII денонсировал перемирие, намереваясь восстановить прежнее положение в приэльбских герцогствах.

27 марта 1849 г. Франкфуртское собрание приняло имперскую конституцию и избрало прусского короля императором Германии. Фридрих Вильгельм заявил депутации Собрания, что готов встать во главе общего германского отечества, но принять имперскую корону может только при условии согласия на это германских монархов и вольных городов. Чувствуя пилив сил, 4 апреля Фридрих Вильгельм приказал войскам возобновить военные действия против Дании. На этот раз они оказались неудачными для пруссаков, и в июле было заключено новое перемирие, по-прежнему, оставив нерешенными спорные вопросы в Шлезвиге-Гольштейне. Еще раньше, 28 апреля, под давлением русской и австрийской дипломатии, Фридрих Вильгельм официально отказался от предложенной ему общегерманским парламентом имперской короны. Однако от борьбы с Австрией за верховенство в Германии Фридрих Вильгельм не отступил. 26 мая 1849 г. был заключен союз трех королей – Пруссии, Ганновера и Саксонии, к которому присоединились свыше двух десятков мелких немецких князьков. Берлинский кабинет опубликовал свой проект национального объединения при руководящей роли Пруссии. Австро-прусские отношения накалились.

Весной 1850 г. Фридрих Вильгельм для поддержания своего авторитета в третий раз начал военные действия против Дании. И снова решающую роль при урегулировании прусско-датского конфликта и внутригерманской ситуации сыграла Россия. 2 июля между Пруссией и Данией был заключен мир на условиях неприкосновенности датской монархии. Эти условия месяц спустя подтвердил международный Лондонский протокол; власть датского короля в Шлезвиг-Гольштейне была восстановлена. Осенью 1850 г. Пруссия и Австрия оказались на волосок от войны. Тогда Николай I, желающий примирить обе стороны, но полностью поддерживающий венский двор, с целью снова припугнуть прусского короля пригласил его на аудиенцию в Варшаву. Фридрих Вильгельм уклонился от визита и послал вместо себя своего дядю, министра-президента В. Бранденбурга. Царь в резкой форме отчитал Бранденбурга за прусский проект унии северогерманских государств. На несчастного Бранденбурга была возложена вина за провал миссии и, испытав нервное потрясение, министр умер. С мечтаниями Фридриха Вильгельма возглавить объединенную Германию было покончено. 29 ноября 1850 г. в Ольмюце (Оломоуц, Чехия) главы правительств Пруссии и Австрии при посредничестве русского посла в Вене подписали соглашение, долго вспоминавшееся в Пруссии как национальное унижение: прежний, распавшийся во время революции, Германский союз восстанавливался под главенством Австрии; вместе с австрийскими войсками пруссаки обязывались способствовать передаче мятежной Гольштинии датской короне.

События 1848–1850 гг. в Германии поставили под угрозу распада блок монархов России, Австрии и Пруссии – основной защитный механизм Венской системы. И хотя былой солидарности государей этих держав более не существовало, в переписке между ними поддерживалась особая теплота и интимность, что должно было свидетельствовать о тесных связях трех дворов. «Дорогой Фриц» – так обращался обычно Николай I к своему шурину Фридриху Вильгельму IV, а тот звал зятя «дражайшим Никсом» (царь был женат на сестре прусского короля). Молодому Францу Иосифу Николай и вовсе говорил «ты», позволяя при этом и к себе обращаться подобным образом. После подавления революций 1848–1849 гг. влияние России в Европе было очень велико, а в ее центральной части – преобладающим; овеянный ореолом восстановителя законности и порядка на континенте, царь находился в зените могущества. За Николаем I, как и за его братом Александром I, закрепилось, и вполне заслужено, репутация европейского жандарма. Следует, конечно, не забывать, что рядом с ними действовали люди «белого террора» во Франции, австрийских канцлер Меттерних, светская и католическая реакция в Германии, Италии, Испании. Не меньше этих сил в подавлении революций была заинтересована буржуазно-аристократическая плутократия Англии. Британский министр Пальмерстон, в совершенстве владея всем арсеналом традиционных приемов английской дипломатии, лицемерно провозглашал миссией Англии «защиту свободы и демократии» в Европе. Это не мешало ему использовать деньги, флот и дипломатию, чтобы помешать успеху революционно-освободительных выступлений, свести к минимуму перемены в европейском международном положении. Три волны революционных и национально-освободительных движений 20–40-х гг., наряду с внутренними противоречиями между державами и, в первую очередь, в Восточном вопросе, вели к разрушению и распаду Священного союза и его идейно-охранительных принципов. Похоронила консервативный альянс России, Австрии и Пруссии Крымская война.

Восточный вопрос

С 20-х гг. XIX в. большое влияние на всю систему межгосударственных отношений начинает оказывать Восточный вопрос. Крепнувшая национальная борьба балканских и дунайских народов подтачивала слабеющую Османскую империю, на владения которой продолжали претендовать как Россия, так и Австрия. Составной частью Восточного вопроса являлся режим Черноморских проливов, имевших важное экономическое, политическое и военно-стратегическое значение. Продвижения России на Юг и усиления ее позиций в Средиземноморье опасались и Англия, и Франция. Восточный вопрос превращался в самый сложный и болезненный в Европе. Именно на Балканах и Ближнем Востоке закручивался основной узел противоречий между ведущими европейскими государствами – Великобританией и Россией.

В 1812 г. британская дипломатия способствовала заключению между Россией и Турцией Бухарестского мирного договора, который передавал России юго-восточную часть Молдавии – Бессарабию (русско-турецкая граница устанавливалась по реке Прут до соединения ее с Дунаем, затем по Киликийскому руслу Дуная до Черного моря), подтверждал для Молдавии и Валахии автономию в составе Османской империи, а Сербии ее предоставлял. Но на этом сотрудничество Англии и России в Юго-Восточной Европе на базе борьбы с гегемонистскими планами Наполеона I кончилось и перешло в соперничество. Сент-джеймский кабинет пришел к выводу, что султан слишком слаб для того, чтобы угрожать английским интересам, но вполне пригоден в качестве привратника у проливов Босфор и Дарданеллы, который будет держать запертым русский военный флот в Черном море.

Новый британский курс воплотился в доктрине статус кво – незыблемости владений Османов. По мнению английской буржуазии это предоставляло ей возможность экономически прибрать к рукам территории султанской империи. В Австрии так же росло убеждение в необходимости сохранения территориальной и политической целостности Турции как условия существования самой габсбургской монархии. Между двумя империями существовало глубокое сходство – обе они подавляли и угнетали многочисленные народы, входившие в их состав. Россия же воспринималась австрийскими политиками как некий центр притяжения славянских народов. В этом качестве она таила угрозу для европейских владений и султана и Габсбургов. На протяжении всего XIX в. в Вене стремились поддерживать союзнические отношения с Англией в Восточном вопросе, применяя надежный прием канцлера К. Меттерниха: чтобы нанести удар противнику, надо блокироваться с его основным соперником, но самому оставаться в тени.

Для России, при том, что восточные дела затрагивали ее национальные интересы, покровительство христианского населения Балканского полуострова было традиционным и одной из наиболее важной задачей восточной политики. В силу ряда русско-турецких соглашений и обещаний, данных христианским подданным султана, Россия оказалась связанной системой обязательств, от соблюдения которых зависели ее влияние и вес в Османской империи. Православное население последней к середине XIX в. достигало 12–14 млн человек, и данный фактор, сочетая в себе элементы как конфессионального, так и политического характера, превратился в главное оружие воздействия петербургского кабинета на Порту. Царизм небескорыстно поддерживал на Балканах национально-освободительные движения, стремясь не выпускать их из-под своего контроля. Но с помощью России балканское общество выходило на новые рубежи национального и социального развития.

Первое после окончания наполеоновских войн обострение Восточного вопроса было связано с национально-освободительной революцией в Греции, начавшейся в апреле 1821 г. Серьезные успехи повстанцев сделали возможным созыв Национального собрания, которое в январе 1822 г. приняло декларацию о независимости и конституционный акт: страна объявлялась республикой во главе с президентом, провозглашалась защита личности и собственности, декларировались гражданские свободы. Султан Махмуд II не собирался примириться с потерей Греции. На восставшее население обрушились варварские репрессии. Кровавая резня была учинена весной 1822 г. на о. Хиос. 23 тыс. мирных жителей были убиты, 47 тыс. проданы в рабство. Цветущий остров превратился в пустыню. Летом того же года на полуостров Пелопоннес (Морею) вторглась османская армия. Она была разбита повстанцами, а смелые атаки греческих кораблей вынудили турецкий флот покинуть Эгейское море и укрыться в Дарданеллах.

Временное уменьшение внешней опасности способствовало обострению социальных и политических противоречий в повстанческом лагере, сильно ослабившим движение. Махмуду удалось обещанием уступки о. Крит и территорий в Сирии вовлечь в войну правителя Египта Мухаммеда Али. В феврале 1825 г. две дивизии под командованием его сына Ибрагима высадились на Пелопоннесе. Опустошив значительную часть полуострова, египтяне подошли к Месолонгиону – важному опорному пункту повстанцев в материковой Западной Греции, который тщетно штурмовала турецкая армия. Несмотря на огромный перевес сил, турецко-египетские войска только в апреле 1826 г. смогли ворваться в город. В июне 1827 г. пали Афины. Все греческие области к северу от Коринфского перешейка были оккупированы турецко-египетскими войсками.

Борьба греческого народа за свободу получила широкий международный резонанс. Общественное движение солидарности с восставшими греками охватило многие страны Европы и США. В Лондоне, Париже, Женеве действовали филэллинские комитеты, занимавшиеся сбором средств для сражавшейся Греции; тысячи добровольцев устремились на помощь грекам. Но монархи Европы встретили с неприкрытой враждебностью революцию в Греции. Связанные с ней проблемы обсуждались на последнем, Веронском, конгрессе Священного союза (октябрь – декабрь 1822 г.). Христианские принципы Союза пришли в противоречие с политическими, и конгресс занял сторону «законного правительства турецкого султана» против восставших христиан-греков. Прибывшая в Верону за помощью делегация греческого правительства даже не была принята. Ведущие европейские державы не преминули использовать восточный кризис для реализации собственных планов на Ближнем Востоке и Балканах. Между Россией, Англией и Австрией разгорелась борьба за лидерство при урегулировании греко-турецкого конфликта.

Сформулировав принципы Священного союза, российский император Александр I сам связал себе руки на Балканах; возвращаться к активной «екатерининской политике» было затруднительно по идеологическим соображениям. Считая необходимым дальнейшее единение Союза и учитывая, что Россия еще не смогла залечить раны, нанесенные ее экономике во время наполеоновского нашествия, Александр занял сдержанную позицию в греко-турецком конфликте. Однако из опасений утратить на Балканах политическое влияние, царское правительство не могло остаться равнодушным к развертывавшимся событиям в Греции, а так же в Молдавии и Валахии. В феврале-марте 1821 г. там начались восстания против феодального и национального гнета. Султанское правительство ввело войска в Дунайские княжества, препятствуя их автономному управлению.

Путем дипломатического нажима на османские власти Петербург пытался не допустить их расправу с христианским населением Дунайских княжеств. Порта расценила весьма умеренные требования русской дипломатии как признак ее слабости, стала грубо нарушать условия договоров с Россией о свободе торгового судоходства в Проливах. Ультимативная нота царя с требованиями о выводе турецких войск из Дунайских княжеств и восстановления свободы навигации в Проливах была проигнорирована. В июле 1821 г. Россия разорвала дипломатические отношения с Турцией, но петербургский кабинет подтвердил западноевропейским державам свой курс на мирное урегулирование русско-турецких разногласий и греко-турецкого конфликта.

Стремление Александра играть главную роль при оказании коллективного давления держав на Порту, заставив ее пойти на уступки грекам, успеха не принесло. Усиливавшаяся борьба политических группировок в руководстве греческого движения, вторжение египтян на Пелопоннес заставляли царское правительство действовать более активно. В январе 1824 г. оно разослало в Лондон, Вену и Берлин «Мемуар об умиротворении Греции». Это был первый конкретный, хотя и весьма непоследовательный, проект нового политического устройства греческих земель. В документе предлагалось разделение континентальной Греции на три княжества с широкой автономией при сохранении Портой верховной власти, а также закрепления прав и привилегий, которыми уже пользовались острова Архипелага.

Западноевропейские кабинеты нашли «Мемуар» слишком опасным: они усматривали в нем предпосылки для преобладающего влияния России в Греции. Над русской дипломатией нависла угроза провала внешнеполитического курса, который она вела с начала восточного кризиса. В Англии, как впрочем и в других западных государствах, с тревогой ожидали военного выступления России против Турции. Это грозило не только усилением русских позиций на Балканах, но и разрушением статус кво султанской империи. Кроме того, освободительная борьба греков разворачивалась в непосредственной близости от важнейших торгово-экономических путей Средиземноморья и в опасном соседстве с Ионическими островами (англичане владели ими с 1815 г.), где еще совсем недавно происходило антианглийское восстание.

Сент-джеймский кабинет, забыв о своей оппозиции к континентальным державам по вопросу о подавлении революций на Апеннинах и Пиренеях, практически встал на сторону Священного союза и объявил восставших греков «бунтовщиками». Главной его задачей стало вырвать из рук России инициативу в урегулировании конфликта на Балканах. Д. Каннинг, возглавивший в сентябре 1822 г. Форин офис, повел решительное наступление на дипломатию партнеров по Священному союзу и начал интенсивные поиски путей укрепления позиций Великобритании в Средиземноморье, в странах Леванта (Сирия и Ливан), на Пелопоннесе. Отношения между Англией и Россией становились все более напряженными из-за стремления и той и другой играть ведущую роль в решении греческих дел. В марте 1823 г. Каннинг объявил греков воюющей стороной. Фактически это был первый шаг к признанию независимости Греции. В 1824–1825 гг. повстанцы получили английские займы.

Наиболее последовательной сторонницей полного восстановления османского владычества в Греции являлась Австрия. На Веронском конгрессе австрийский канцлер предложил вмешаться в греко-турецкий конфликт на стороне султана; по совету Меттерниха Махмуд II обратился за военной помощью к египетскому паше. Нуждавшийся в мощном союзнике в борьбе с европейскими революциями и за гегемонию в Германском союзе, венский двор сохранял лояльное отношение к Петербургу, но на деле направлял усилия на ограничение его свободы действий на Балканах.

Вступивший в конце 1825 г. на российский престол Николай I сохранил общие принципы внешней политики своего брата, но изменил тактику выхода из восточного кризиса. Русская дипломатия в конце царствования Александра I уже фактически подготовила переход России к независимой и жесткой линии в Восточном вопросе. Немалую роль сыграло все более возраставшее недовольство результатами политики многих известных военачальников, государственных деятелей, дипломатов, считавших себя приверженцами «русской партии», которые еще в 1821 г. видели долг страны в оказании грекам военной помощи. Николай I был вынужден также учитывать экономические интересы значительной части помещиков и купцов, связанных с черноморской торговлей. Отказавшись, как ранее Александр, от территориального экспансионизма на Балканах, Николай все более склонялся к необходимости военным путем разрубить узел восточных противоречий (греческий вопрос, защита прав и привилегий народов Молдавии, Валахии и Сербии) и решить проблемы собственно русско-турецких разногласий. Он пошел на заключение соглашений с Англией и Францией по греческому вопросу, лишив их тем самым возможности действовать независимо от России при переговорах с Турцией. Каннинг готов был на основе компромиссов пойти на соглашение с Россией, но лишь затем, чтобы повести ее за собой.

Франция, занятая внутренними проблемами, не играла в начале восточного кризиса первостепенной роли. Но имея собственные интересы в Греции и на Ближнем Востоке, она сделала поворот в сторону поддержки плана действий русского и английского правительств. 4 апреля 1826 г. в Петербурге был подписан англо-русский протокол, ставший первым международным соглашением по греческому вопросу. Царское правительство признало английское посредничество в греко-турецком конфликте, а в случае отказа султана от посредничества, Россия могла единолично выступить против Турции. Что касалось Греции, то ей предлагалось обеспечение автономии. 6 июля 1827 г. в Лондоне представители Англии, России и Франции заключили конвенцию. Принцип автономии Греции (в форме конституционной монархии) сохранялся, новым стало положение о возможности применения к Порте «крайних мер» в случае непринятия ею посредничества трех держав. После того как Махмуд II отклонил ультиматум держав, в Наваринскую бухту полуострова Пелопоннес направилась эскадра союзников. Она должна была помешать провозу из Египта и Малой Азии военных подкреплений к греческим берегам. 20 октября произошло столкновение союзной эскадры с турецко-египетским флотом, и последний был потоплен. Но Англия и Франция не собирались объявлять войну Турции. Они известили Махмуда о прекращении участия в военных акциях против турок, настаивали на признании посредничества. Порта продолжала упорствовать. Австрия, развившая большую активность, выступила против планируемого ввода русских войск в Дунайские княжества и готовила военную демонстрацию у границ княжеств и Сербии. Венский двор поощрял султана к новым выпадам против России. В декабре 1827 г. Махмуд официально заявил о расторжении ранее заключенных с Россией договоров, и призвал всех мусульман к священной войне против «неверных» – газавату. В марте 1828 г. царское правительство объявило войну Порте.

В Дунайские княжества вступили русский войска, но они оказались слабо подготовленными к войне. Осенью 1828 г. на Пелопоннесе, основную часть которого к этому времени заняли повстанческие силы греков, высадился французский корпус, способствуя тем самым уходу египетских войск. Летом 1829 г. русская армия в результате большого напряжения сил добилась перелома на Дунайском театре. Перейдя через Балканские горы, 20 августа русские вошли в Адрианополь. Казачьи разъезды стали видны с городских стен Стамбула, где возникла паника. В Адрианополь прибыли турецкие делегаты для переговоров о мире. В течении осени 1828 – зимы 1829 гг. между союзниками шло интенсивное обсуждение, касающееся территориального и политического оформления греческого государства. Западные державы выдвигали требования существенного ограничения его территории. Россия неизменно стремилась расширить эти границы, что ей не всегда удавалось. Постановка царским правительством в проекте мирного договора с Портой вопроса о Греции вызывала сопротивление не только турецкой стороны, но также лондонского и венского кабинетов, стремившихся к участию в мирных переговорах. Включение этого вопроса в проект договора означало бы, что именно Россия становится вершительницей судьбы Греции. Британская дипломатия активно добивалась заключения Портой соглашения с греками, причем до ее мирного договора с русскими. Но добиться этого ей не удалось.

14 сентября 1829 г. Россия и Турция подписали Адриано-польский мир. Греция получала автономное управление в соответствии с Лондонской конвенцией 1827 г. Автономия Дунайских княжеств была значительно расширена. Автономия Сербии утверждалась. (Еще три года после подписания Адрианопольского договора русские дипломаты и военные корректировали турецкую политику в отношении Сербии. В результате в 1830 и 1833 гг. по двум фирманам Сербия получила привилегии автономной области Османской империи, расширила границы, а Милош Обренович был провозглашен наследственным сербским правителем-князем). Россия получила, кроме территорий на восточном побережье Черного моря и Кавказе, дельту Дуная, а вместе с ней контроль над устьем великой реки и подтверждение права прохода своих судов через Босфор и Дарданеллы. Затянувшийся восточный кризис 1821–1829 гг. завершился. Адрианопольский мир явился этапом в восстановлении государственности Греции, Дунайских княжеств, Сербии, и в этом состояло его судьбоносное значение в летописях народов этих стран. Порта потерпела крупное поражение, ее власть в Юго-Восточной Европе была серьезно подорвана. Россия и Англия заметно усилили свои позиции в Восточном вопросе.

Адрианопольский договор создал необходимые военно-политические предпосылки для юридического закрепления греческой независимости. Еще в марте 1827 г. Национальное собрание выбрало правителем (президентом) Греции И. Каподистрию, бывшего стат-секретаря по иностранным делам России, грека по национальности и горячего патриота своей родины. Прибыв в январе 1828 г. в Грецию, Каподистрия основное внимание уделил вопросам централизации управления, повышению боеспособности вооруженных сил и созданию собственной финансовой системы. Греки не желали мириться с сохранением даже формальной вассальной зависимости от Турции. Русское правительство после Адрианопольского мира настаивало в Лондоне и Париже на предоставление Греции полной самостоятельности.

3 февраля 1830 г. Лондонская конференция трех держав – Великобритании, России и Франции – провозгласила независимость Греции, которая стала первой балканской страной ее завоевавшей. Турция была вынуждена с этим согласиться. Длительного времени потребовало у держав-покровительниц решение вопроса о правящей династии в Греции. Престол был предложен немецкому принцу Леопольду Саксен-Кобург-Готу. Но Леопольд не горел желанием ехать в Грецию, греческому престолу он предпочел корону Бельгии (1831). Между тем, в Греции шла острая борьба группировок, которые искали поддержку извне: у России, Англии или Франции. Жесткая позиция президента Каподистрии в отношении политических оппонентов внутри страны в конечном счете привела к падению его популярности среди различных слоев населения; наиболее влиятельные фигуры греческой политики оказались в той или иной степени враждебно настроенными к Каподистрии. В октябре 1831 г. он был убит, став жертвой политических распрей. Возобновившаяся весной 1832 г. конференция в Лондоне утвердила нового кандидата на греческий престол – второго сына короля Баварии Отто Виттельсбаха. 27 июля состоялась его коронация. Конференция окончательно определила и границы Греции. В ее состав вошли: Пелопоннес, южная часть континентальной Греции между заливами Арта и Волос и Кикладские острова. Греческий вопрос в международно-политическом плане был решен, хотя под османским игом продолжала оставаться большая часть греческих земель – Эпир, Фессалия, Крит, острова Эгейского моря.

Не успел разрешиться греческий вопрос, как европейской дипломатии вновь пришлось заниматься Османской империей в связи с конфликтом между Портой и ее могущественным вассалом египетским пашой Мухаммедом Али, ориентировавшимся на Францию. Вспыхнувший в 1831 г. турецко-египетский конфликт как внутренняя проблема империи приобрел международное значение. Франция традиционно имела сильное влияние в Египте, используя его как рынок сбыта и источник сырья. С помощью Мухаммеда Али она стремилась установить безраздельное господство над Левантом (французская буржуазия была главным экспортером шелка-сырца из Сирии и Ливана). Мухаммед Али рассчитывал, как максимум, свергнуть своего сюзерена-султана и занять его трон, как минимум – добиться независимости и значительных территориальных приращений за счет малоазиатских провинций. Так и не получив Сирию в качестве вознаграждения за помощь Махмуду II в борьбе с греческими повстанцами, он начал готовиться к ее захвату. Египетская армия, организованная по европейскому образцу французскими офицерами и руководимая талантливым военноначальником Ибрагимом, быстро шла к цели. Вступив в конце 1831 г. в пределы Сирии, египтяне, спустя год овладели Киликией и вошли в Анатолию. 21 декабря 1832 г. в битве под Коньей турецкая армия была разгромлена. Дорога на Стамбул египтянам была открыта.

Порта обратилась за военной помощью к европейским державам, видя в них единственное спасение. Французское правительство Луи Филиппа, оказывавшее египетскому паше почти неприкрытую поддержку, предложило свое посредничество. Глава Форин офис Г. Пальмерстон, стремясь разрешить конфликт чужими руками, предложил Вене оказать военную помощь Турции, но Меттерних не хотел ссориться с Россией. Николай I действовал быстро и энергично. 20 февраля 1833 г. русская эскадра вошла в Босфор, бросив якорь напротив дипломатического квартала Стамбула, чем привела в замешательство представителей других держав. В начале апреля военно-транспортные суда высадили русские десантные части на азиатском берегу Босфора в местности Ункяр-Искелеси, которые преградили путь египтянам на турецкую столицу. Англии и Франции, чрезвычайно болезненно воспринявшим этот акт, пришлось добиваться скорейшего перемирия между Египтом и Турцией, которое было заключено в мае 1833 г. в местечке Кютахья. Мухаммед Али получил под свое управление Сирию и Киликию и отзывал войска из Анатолии. Кютахийское соглашение, завершившее первый турецко-египетский конфликт, не удовлетворило ни ту, ни другую сторону.

В это же время в Турцию для объединения русского дипломатического и военного руководства прибыл любимец Николая I А. Ф. Орлов. В 1829 г. он удачно провел мирные переговоры с турками. Твердость характера при внешней доброжелательности позволили ему добиться уважения турецких сановников и благосклонности султана. Теперь Орлов с большим искусством повел переговоры о русско-турецком союзном договоре. Идея оборонительного союза исходила от султанского правительства. Кризис показал, что только Россия была способна действенно и быстро помочь ему в борьбе с Мухаммедом Али, который в любой момент мог начать новую агрессию. Со своей стороны, царское правительство видело в подобном соглашении естественное продолжение линии на укрепление русско-турецких отношений, обеспечение надежных гарантий безопасности южных границ и Черноморского побережья. 8 июля 1833 г. в Ункяр-Искелеси был подписан союзно-оборонительный договор. Россия обязывалась прийти на помощь Турции сухопутными и морскими силами. Султан освобождался от «тягот и неудобств» прямой военной поддержки союзника. Для России огромное значение имела статья, которая налагала на Порту обязательство закрывать на время возможной войны Босфор и Дарданеллы для прохода военных кораблей иностранных держав. Русские же военные корабли получали право свободного прохода через Проливы в Средиземное море. Ункяр-Искелесийский договор явился высшей точкой дипломатических успехов России на Ближнем Востоке. Его подписание нарушило равновесие сил в этом регионе.

Турецко-египетский конфликт 1831–1833 гг. ослабил влияние западноевропейских держав в Турции и усилил позиции России. Это послужило толчком для обострения отношений между западными странами и Россией. Общая опасность заставила Англию и Францию на время забыть о собственных разногласиях и сплотиться в антирусский блок на базе совместной борьбы за отмену Ункяр-Искелесийского договора. Особую активность проявил Пальмерстон. В Лондоне образовалась специальная группа видных политиков, дипломатов и публицистов, выступавшая в парламенте и прессе с призывом уничтожить влияние России в Турции. Она запугивала общественное мнение «русской опасностью», приписывала Николаю I желание сокрушить султанскую империю, захватить ее столицу и Проливы. Британское правительство предлагало Махмуду II подписать с ним договор, равнозначный Ункяр-Искелесийскому. Пальмерстон составил проект военно-политического союза, в котором Англия брала на себя обязательство защитить владения султана в случае нападения Мухаммеда Али. В ответ Порта предложила открыть против него совместные военные действия. Но Англия, в силу общего с Францией антирусского курса, не могла выступить инициатором войны на Ближнем Востоке и ликвидации власти Мухаммеда Али над Египтом. Заключение англо-турецкого договора не состоялось, однако англичанам удалось заметно усилить свои позиции в турецких правительственных кругах. В то время как русский посол советовал султану решить конфликт с Мухаммедом Али мирным путем, британский – действовал прямо противоположно, провоцируя путем закулисных интриг возобновление военных действий между Турцией и Египтом. В ходе нового конфликта Пальмерстон надеялся уничтожить Ункяр-Искелесийский договор и утвердить в Стамбуле английский приоритет. Порта с надеждой и удовольствием прислушивалась к обещаниям британского посла, который, не давая формальных гарантий, сумел внушить султану мысль, что Англия окажет ему военно-морскую поддержку.

В апреле 1839 г. начался второй турецко-египетский конфликт. 24 июня при Незиби Ибрагим разбил турецкую армию. Султан Махмуд II скоропостижно скончался. Капудан-паша со всем флотом бежал в Александрию, сдавшись Мухаммеду Али. Турция меньше чем за месяц потеряла государя, армию и флот. Османская империя казалась на пороге распада. В Европе ожидали «повторного прыжка» России на Босфор. Английское и французское правительства договорились о совместных политических и военных действиях на Ближнем Востоке; было решено, что соединенная эскадра войдет в Дарданеллы с согласия Порты или без него. К антирусскому блоку присоединилась Австрия. А в Петербурге формировался новый курс по отношению к султанской империи в целом и к проблеме Проливов в частности. Министр иностранных дел К. Нессельроде и Николай I пришли к мнению, что следует отказаться от Ункяр-Искелесийского договора, считая его крайне опасным для России, портящим отношения со всеми западноевропейскими державами и обрекавшим ее на политическую изоляцию. В поиске союзников остановились на Англии, хотя в Зимнем дворце понимали, что она является наиболее грозным противником России в Турции. Такая точка зрения объяснялась определенным ослаблением позиций царского правительства на Ближнем Востоке, выразившимся в безуспешности предотвратить новую войну и изоляции России. Петербург довел до сведения всех кабинетов, что он отказывается от отправки экспедиционного корпуса в Стамбул, и предлагал совместными усилиями урегулировать турецко-египетский конфликт.

27 июля 1839 г. Великобритания, Франция, Австрия, Россия и Пруссия представили Турции коллективную ноту, заявлявшую, что «солидарность пяти великих держав является обеспеченной и что поэтому Порте следует воздержаться от принятия без их содействия каких бы то ни было окончательных решений и выжидать результатов того интереса, который эти державы проявят к Порте». После того как стало ясно, что Россия не собирается вооруженной силой вмешиваться в события на Востоке, каждая из европейских держав вновь стала заботиться о собственных интересах. Крайне обострились противоречия между Англией и Францией из-за Египта. В Тюильри добивались для нее самостоятельности и рассчитывали сделать Сирию наследственным владением Мухаммеда Али. Пальмерстон защищал суверенные права султана и требовал покончить с владычеством Мухаммеда Али в Леванте. «Сердечное согласие» распадалось на глазах. Используя это, Нессельроде предложил Форин офис следующую программу действий: Россия оказывает поддержку Англии в Леванте; обе державы добиваются изоляции Франции в Восточном вопросе и вырабатывают соглашение о Проливах. Пальмерстон, крайне нуждавшийся в тот момент в содействии России, к тому же при ее добровольном отказе от Ункяр-Искелесийского договора, охотно пошел на переговоры. Последние послужили основой для открытия весной 1840 г. в английской столице конференции по делам Востока.

15 июля представители Великобритании, России, Австрии, Пруссии и Турции подписали Лондонскую конвенцию. Территориальные вопросы между Турцией и Египтом решались следующим образом: султан предоставлял египетскому паше наследственное управление Египтом и пожизненное Сирией; если Мухаммед Али откажется признать волю держав, Англия и Австрия помогут Турции действиями своих эскадр в Средиземном море; Россия от оказания военной помощи устранялась, но была уполномочена в случае опасности защищать Стамбул. Принцип коллективной помощи Порте открыл новую эпоху в истории дипломатических отношений европейских держав с Османской империей – последняя фактически утратила самостоятельность в проведении внешней политики и из субъекта международных отношений стала постепенно превращаться в их объект, ее уделом становились лавирование и игра на противоречиях между участниками европейского ареопага. Другим пунктом конвенции, имевшим общеевропейское значение, было решение о закрытии Проливов для всех иностранных (нетурецких) военных кораблей. Эта статья положила начало новому режиму Проливов. До 1840 г. проход военных судов через Босфор и Дарданеллы регулировался двухсторонними соглашениями между Турцией и Россией (1799, 1805, 1833) – тогда единственно прибрежными державами. Теперь нечерноморские государства, в первую очередь Англия, получили возможность вмешиваться в правовой режим Проливов. Лондонская конвенция нарушала суверенные права Турции: она лишала ее права открывать или закрывать Босфор и Дарданеллы, являвшиеся частью турецкой государственной территории, по своему усмотрению. Достигнутое соглашение ставило под вопрос безопасность юго-западных пределов России, а ее военный флот оказался запертым в Черном море.

Французское правительство отказалось подписать Лондонскую конвенцию. Мухаммед Али отклонил требование держав возвратить султану захваченные у него владения. В Лондоне и Вене начали готовиться к экспедиции в Сирию. Николай I тоже намеревался отправить свой флот в Средиземное море или высадить десантный корпус на Босфоре, но австрийский канцлер Меттерних заклинал царя в интересах «достигнутого единства» отказаться от этого плана, а Пальмерстон ему решительно воспротивился. В сентябре 1840 г. Англия и Австрия вместе с Турцией начали военные действия против Египта. Правительство Луи Филиппа, делавшее грозные заявления в адрес англичан и обещавшие оружием защищать Мухаммеда Али, оставило его без всякой поддержки. Сирийское побережье блокировала англо-австрийская эскадра, а англо-турецкий десант осадил Бейрут и захватил многие прибрежные населенные пункты. Местная феодальная верхушка немедленно перешла на сторону англичан; горцы Ливана вели партизанскую войну в тылу египетских войск. Ибрагим спешно эвакуировал остатки армии в Египет. В феврале 1841 г. победители продиктовали Мухаммеду Али свои условия: он получал Египет в наследственное владение, но его власть сильно ограничивалась. Англия не только закрепилась в Египте, но и потеснила в Сирии и Ливане Францию. Решив судьбу Египта, Пальмерстон передал в Париж, что союз с царским правительством не исключает совместной с Францией борьбы против России на Востоке, что следует добиться общеевропейского соглашения о Проливах с целью не допустить в будущем самостоятельного вмешательства России в Восточный вопрос. 13 июля 1841 г. была заключена вторая Лондонская конвенция в форме договора между пятью европейскими державами и Турцией. Она была целиком посвящена проблеме Проливов (они оставались закрытыми для военных кораблей всех держав) и явилась выражением нового режима Босфора и Дарданелл, поставив их под международный контроль.

Второй турецко-египетский конфликт 1839–1841 гг. завершился сплошным триумфом Форин офис и лично Пальмерстона. Позиции Англии на Ближнем Востоке усилились, России – ослабли. В Петербурге недооценили русско-английские противоречия в Восточном вопросе и преувеличивали англофранцузские. Расчет на то, что отказ от Ункяр-Искелесийского договора укрепит отношения с Англией и приведет к изоляции Франции, оказался ошибочным. В этой связи необходимо отметить, что в Зимнем дворце согласились на изменение режима Проливов, поскольку не видели возможности проводить самостоятельную политику в отношении Турции. Царское правительство учитывало не только утрату политического преобладания в Стамбуле, но и узость торговых интересов России в балкано-ближневосточном регионе, в то время как британская буржуазия после заключения в 1838 г. англо-турецкого торгового соглашения получила широкие возможности для проникновения в этот регион и экономического подчинения Османской империи.

В ходе ближневосточного кризиса 30-х гг. (первый и второй турецко-египетские кризисы) оформились два узла экономических, политических и идеологических противоречий, доминировавших на Ближнем Востоке и Балканах: между западноевропейскими державами и Россией, с одной стороны, и Великобританией и Францией, двумя крупнейшими капиталистическими державами, – с другой. Важнейшим событием в истории международных отношений XIX в. стала Крымская война 1853–1856 гг. – первое общеевропейское вооруженное столкновение на Востоке. Крымская война выросла из разногласий Франции и России относительно прав католического и православного духовенства в Палестине. Представители обеих главных христианских церквей осуществляли покровительство Святым местам в Иерусалиме и Вифлееме. Влияние восточной, греческой церкви основывалось на том, что в течение нескольких веков Палестина входила в состав Византийской империи. Влияние западной, римской, церкви опиралось на латинские завоевания в этих краях в эпоху крестовых походов. Права и привилегии обеих соперничавших между собой конфессий время от времени закреплялись султанскими фирманами. К XIX в. исторически сложилось так, что в преимущественном положении оказалась более многочисленная православная община, которая охраняла и поддерживала основные христианские святыни. Однако к середине столетия католики предприняли попытку добиться изменений в свою пользу. Спор вокруг Святых мест продолжался с переменным успехом в течение 1850–1852 гг., то затухая, то разгораясь с новой силой. Он не имел форму прямого русско-французского противостояния, а велся путем давления на султанскую Турцию каждой из противоборствующих сторон, использовавших все средства политико-дипломатического арсенала. События церковной жизни на Востоке завязывались в тугой политический узел.

Президент Франции Луи Наполеон первоначально использовал конфликт на Востоке для укрепления своих позиций среди влиятельного в стране католического клира. Но в дальнейшем война стала необходима ему для усиления авторитета императорской власти. С ее помощью он надеялся покончить с ненавистной венской системой договоров 1815 г., главным охранителем которой оставалась царская Россия. Вместе с тем в Париже стремились вытеснить Россию с Ближнего Востока, отстранить ее от контроля над Проливами. На это же были направлены и усилия Лондона. Англия и Франция не могли смириться с тем, что российское правительство после подавления революций 1848–1849 гг. получило возможность оказывать решающее воздействие на европейские дела. Ради этих общих целей английские и французские правящие круги готовы были на время забыть о своих противоречиях. Политика царского правительства в Восточном вопросе наталкивалась и на скрытое недоброжелательство Австрии. У нее были свои экспансионистские устремления в Юго-Восточную Европу, в частности в отношении Дунайских княжеств, над которыми Петербург еще со времен Кючук-Кайнарджийского мира (1774) стремился установить свой протекторат.