Арфист на ветру (Мастер загадок - 3)

- Знаю. Я не мог уйти. Я уйду... - Он покосился на Дуака. - Завтра? Корабли будут готовы? Тот кивнул.

- Бри Корбетт сказал, что они выйдут с полуночным отливом. В сущности, он сказал много чего еще, когда я объяснил ему, что именно тебе нужно. Но он знает ребят, которые за золото повезут даже мертвецов.

- Завтра, - прогудел Мэтом.

Он окинул взглядом Моргона и Рэдерле, которая молча созерцала оплывающую свечу, вся собранная, точно для спора. Дочь медленно подняла глаза, словно прочитав его мысли.

- Я еду с Моргоном и не прошу тебя нас поженить. Ты и теперь не собираешься спорить? Он со вздохом покачал головой.

- Пререкайся с Моргоном. Я слишком стар и слишком устал. И все, чего я хочу для вас двоих, это чтобы когда-нибудь вы обрели наконец покой в этом взбаламученном Обитаемом Мире.

Она уставилась на отца. Внезапно лицо его дрогнуло, и она потянулась к нему, глотая слезы, поблескивающие на щеках в свете факелов.

- О, почему тебя не было так долго? - прошептала она, и отец крепко обнял её. - Ты был мне так нужен...

Он беседовал с ней и Моргоном, пока не догорели свечи в подсвечниках, а четырехугольники окон посветлели от забрезжившего утра. Большую часть следующего дня они проспали, а поздно вечером, когда кругом снова все стихло, Моргон призвал свое воинство живых мертвецов на причалы Ануйна.

Семь торговых судов были пришвартованы у причала, на каждом из них был легкий груз дорогих тканей и пряностей. Моргон, голова которого пухла от имен, лиц, чужих воспоминаний, наблюдал, как ряды воинов медленно становятся наполовину видимыми на затененных причалах. Воины были на конях, хорошо вооруженные и в безмолвии ожидающие команды. Город позади них погрузился во тьму; черные пальцы мачт вздымались над гаванью с каждой новой волной, чтобы, казалось, коснуться звезд и снова опуститься. Сбор мертвого воинства совершался в сонном молчании под взглядами Дуака, Бри Корбетта и охваченных ужасом экипажей судов. Они были как раз готовы взойти на палубы, когда вдоль причалов загремели копыта, и Моргон, повернув голову, увидел Рэдерле, которая, спешившись, посмотрела прямо ему в лицо. Он не мог понять, почему она до сих пор не спит и почему здесь. Поблизости горел один-единственный фонарь, и свет его придавал её волосам, в которых к тому же заполыхали самоцветы на шпильках, переливчато-огненные тона. Лица же девушки Моргон почти не видел.

- Я плыву с тобой на Хед, - объявила она. Моргон с трудом выбравшись из ярких отголосков минувших веков, повернул её лицо к свету. От досады на Рэдерле ум Моргона прояснился.

- Мы все обсудили, - сказал он. - Никуда ты не поплывешь на этих кораблях, полных привидений.

- Ты обсудил это с моим отцом. Но забыл сказать мне.

Он провел рукой по лбу, чувствуя, как сильно и неожиданно он вспотел. Близ них опирался о корабельный борт Бри Корбетт - ушки на макушке, краешек глаза в сторону моря на прилив.

- Господин мой, - негромко вмешался он, - если мы сейчас не отчалим, семь кораблей, забитых мертвецами, застрянут в гавани до утра.

- Понял. - Моргон распрямился. Рэдерле сложила руки на груди, и он поймал шпильку, выпавшую из её волос. - Лучше бы тебе проскакать через Хел и встретиться со мной в Кэйтнарде.

- Ты собирался ехать со мной, а не плыть с призраками на Хед.

- Я не могу вести мертвое воинство сушей до Кэйтнарда и грузить его на тамошних причалах, чтобы каждый торговец пялился...

- Главное не это. Главное вот что: как бы ты ни добирался до Хеда - я с тобой. Главное - ты собирался плыть прямиком на Хед, а меня оставить ждать в Кэйтнарде.

Он вытаращил глаза.

- Неправда!

- Ты подумал бы об этом, - не уступала Рэдерле, - на полдороге и преспокойненько бросил бы меня в Кэйтнарде, нарушив наш уговор. У меня тюк при седле. Я готова в путь.

- Нет, ты не поплывешь морем четыре дня со мной и с мертвецами Ана.

- Да.

- Нет.

- Да.

- Нет.

Его ладони сжались в кулаки, лицо прочертили глубокие тени. Свет фонаря изучал лицо Рэдерле так, как сам Моргон изучал его в последние дни. Свет собрался в её глазах, и Моргон вспомнил, как она смотрела и как привела в смятение мертвых королей.

- Нет, - сурово повторил он. - Я не знаю, какой неведомый след оставят на водах мертвые. Я не знаю...

- Ты не знаешь, что делаешь. Ты не знаешь, насколько будешь в безопасности. Даже на Хеде.

- И поэтому я не возьму тебя сейчас на корабль.

- И поэтому я отплываю с тобой. Я рождена, чтобы понимать море.

- А оно разнесет под тобой опору, если рассеет доски, пряности и мертвецов среди волн, что ты станешь тогда делать? Ты утонешь, ибо, какой бы облик я ни принял, я не смогу спасти тебя, - так что мне прикажешь делать в этом случае?

Она молчала. Мертвецы, выстроившиеся позади нее, казалось, смотрели на него такими же далекими и неумолимыми взглядами. Он перехватил насмешливый взгляд одного из мертвых королей и велел себе успокоиться. Миг спустя призрак двинулся вперед, заставив затрепетать вокруг себя воздух и тьму, и взошел на корабль.

Моргон, пока грузил на корабль оставшихся, утратил вновь всякое чувство времени. Века роптали, струясь через него, и этот ропот сливался с чавканьем морских вод и с эхом голосов Дуака и Рэдерле, как будто звучавших из какой-то далекой страны. Наконец он добрался до последнего имени, произнес его, и тогда к нему вновь вернулись зрение и слух.

Темные и тихие суда все сильнее раскачивались на волне отлива. Корабельщики отдавали приказы - приглушенно, словно боялись, что их голоса потревожат мертвых. Матросы тоже еле слышно двигались по палубам среди канатов. Рэдерле и Дуак стояли одни на пустом причале, молча наблюдая за Моргоном. Он подошел к ним, чувствуя, как соленый ветер, который только что поднялся, осушает пот на его лице, и сказал Дуаку:

- Спасибо тебе. Не знаю, насколько признателен мне будет Элиард, но это войско - лучшая защита для моего острова, лучшая, которую я только мог придумать. Теперь я буду за него спокоен. Скажи Мэтому... Передай ему... - Он заколебался, подбирая слова. Дуак уронил руку ему на плечо.

- Он знает. А ты будь осторожен.

- Буду.

Моргон повернул голову и встретил взгляд Рэдерле. Она не шелохнулась и не заговорила, но и без слов привязала к себе. Моргон снова затерялся в воспоминаниях. Чтобы разрушить чары, он заговорил:

- Встретимся в Кэйтнарде.

Поцеловал её, быстро отвернулся и взошел на главный корабль. Тут же были убраны сходни. Бри Корбетт, стоявший возле раскрытого люка, обеспокоенно произнес, когда Моргон карабкался в неосвещенный трюм:

- Ты будешь сносно чувствовать себя среди мертвых?

Моргон кивнул, и тогда Бри закрыл за ним дверцу трюма. Немного поспотыкавшись о свертки с тканями, Моргон нашел для себя удобное местечко на мешке с пряностями. Он почувствовал, что корабль медленно отваливает от причала и движется прочь от Ануйна, направляясь в открытое море. Князь Хеда оперся о корабельную обшивку, слушая, как вода ударяет о дерево. Мертвецы, окружавшие его и невидимые в темноте, хранили молчание, их бурные страсти остывали, ибо они расставались со своим прошлым. Моргон поймал себя на том, что пытается угадать в кромешной тьме их лица. Он подтянул колени, уткнулся лицом в руки и снова прислушался к шепоту воды за бортом. Несколько мгновений спустя он услышал, как открывается люк. Долго и безмолвно он втягивал воздух, затем плавно выдохнул, собираясь с мыслями, и увидел сквозь закрытые веки свет фонаря. Кто-то спускался в трюм, искал дорогу среди мешков и тюков, а затем уселся рядом с Моргоном. Тяжело хлопнув, закрылся люк. По трюму ползли густые запахи имбиря и перца.

Моргон поднял голову и сказал Рэдерле, которая была для него сейчас не более чем дыханием и слабым запахом морского воздуха:

- И ты будешь перечить мне во всем до конца наших дней?

- Да, - спокойно ответила она.

Моргон снова уронил голову на колени. Немного спустя он высвободил одну руку и поймал в темноте запястье любимой, сжал её пальцы. И вгляделся в глухую ночь, держа её за левую, ту, что со шрамами, ладонь обеими руками возле своего сердца.

2

На Хед они прибыли спустя четыре дня и четыре ночи. Шесть кораблей повернули на запад, в пролив, чтобы дожидаться в Кэйтнарде, а Бри повел свое судно к Толу. Моргон, утомленный постоянным ожиданием неведомой беды, пробудился от короткой дремоты, когда корпус корабля стукнулся о пристань. Он вздрогнул и сел, услышав, как Бри кого-то дружески ругнул. Люк открылся, и Моргон сощурился от яркого света факела. В ноздри ворвался запах земли Хеда.

Сердце внезапно заухало. Рэдерле, сидящая рядом с ним, почти зарывшись в меха, сонно приподняла голову.

- Вот ты и дома, - сказал Бри, улыбаясь в свете факела, и Моргон вскочил на ноги и быстро вскарабкался по лесенке на палубу. Тол представлял собой горсточку строений, рассеянных в тени, которую отбрасывали под луной крутые скалы. Теплый неподвижный воздух знакомо пах коровами и зерном.

Едва ли Моргон понимал, что заговорил, пока Бри, опустив фонарь, не ответил:

- С подветренной стороны на полночь. Мы попали сюда быстрее, чем я предполагал.

Волна лениво наползла на песок и, откатываясь, развила кудрявый гребень в тонкое серебряное кружево. Бледная, словно кость, прибрежная дорога бежала, петляя, прочь от гавани и пропадала в тени. Моргон высмотрел едва заметную линию над скалами, там, где дорога появлялась вновь и тянулась, отделяя пастбища от полей, пока не заканчивалась у акренского крыльца. Руки его вцепились в поручень. Моргон слепо озирал изгибы и петли другой дороги, той, что привела его на Хед на корабле, полном мертвецов, и береговая дорога к Акрену показалась ему внезапно не более чем ещё одним крутым витком во тьме.

Рэдерле произнесла его имя, и его руки обмякли. Он услышал, как падают на причал сходни, и сказал Бри:

- Я вернусь до рассвета.

Коснулся плеча старого моряка и добавил:

- Спасибо тебе.

Он вел Рэдерле мимо погруженных в сон рыбачьих домишек и вытащенных на песок потрепанных лодок, па которых дремали чайки. Шаг за шагом он вспоминал во тьме дорогу на вершину скалы. Поля плавно тянулись в лунном свете, заворачиваясь вокруг холмиков и впадин, со всех сторон сбегаясь к Акрену. Ночь была беззвучна; вслушиваясь, он уловил медленное и мирное дыхание коров и слабое поскуливание задремавшего пса. В акренских окнах мерцал свет. Моргон решил было, что свет горит на крыльце, но, когда они приблизились, понял: нет, в доме кто-то не спит. Рэдерле молча шагала рядом с ним, поглядывая на полевые изгороди, посадки бобов, созревающие хлеба. Наконец, когда они подошли к Акрену достаточно близко для того, чтобы разглядеть его очертания на фоне звезд, дочь Мэтома нарушила молчание.

- Какой маленький дом, - сказала она с удивлением в голосе.

Моргон кивнул.

- Меньше, чем казался...

В горле у него пересохло, все мышцы тела напряглись в ожидании. Он заметил движение в одном из окон, неясное в отблесках свечей, и подумал: кто бы это мог так поздно бодрствовать в их доме? Затем на него неожиданно обрушился запах влажной земли, оплетенной корнями; воспоминание за воспоминанием пускало побеги, и тоненькие корешки землезакона начали пронизывать Моргона, пока на какую-то долю секунды он не перестал ощущать свое тело и разум его не охватил всю хедскую землю. Он замер, жадно глотая воздух. Человек за окном пошевелился. Загородив собой свет, он всматривался в ночь - крупный, широкоплечий, безликий. Внезапно он повернулся и промелькнул в другом, потом в третьем окне. Двери Акрена распахнулись настежь; коротко гавкнула собака, послышались шаги на крыльце. Кто-то пересек двор и остановился под угловатой тенью крыши.

- Моргон? - Это имя прозвучало вопросом в неподвижном воздухе. Затем оно повторилось, взлетев криком, переполошившим всех собак, по мере того как эхо все дальше и дальше катилось по полям. - Моргон!

Элиард подбежал к нему прежде, чем Моргон успел пошевелиться. Волосы у его брата были цвета масла, на плечах вздулись крутые узлы мускулов, лицо, освещенное луной, поразительно напоминало отцовское. Элиард едва не задушил Моргона в объятиях, истово лупя его кулаком по лопаткам.

- Давненько ты не показывался дома, - вырвалось у него, и, сказав это, Элиард заплакал.

Моргон попытался заговорить, но в горле было слишком сухо; он прижался лбом к плечу брата.

- Ты человек-гора, - прошептал он. - Уймись наконец... Элиард оттолкнул его и принялся трясти за плечи.

- Я, знаешь, прямо только что ощутил твой разум внутри моего, точно так же, как и прежде, во сне - когда ты был в этой горе... - Слезы струились по его лицу. - Моргон, прости меня, прости, прости...

- Элиард...

- Я знал, что ты в беде, знал и ничего не сделал... Но я не представлял себе, что я могу сделать, а потом ты умер и землеправление перешло ко мне... Ну а теперь ты вернулся - а у меня все то, что по праву принадлежит тебе. Моргон, клянусь, если бы это было возможно, я бы вырвал из себя это землеправление и опять отдал тебе...

Моргон стиснул брата что было сил, и тот умолк.

- Не говори мне этого больше. Никогда.

Элиард без слов воззрился на него, и Моргон почувствовал, что держит в своих объятиях не просто брата, а всю силу и невинность Хеда. Он сказал уже спокойнее, обняв эту невинность своими руками:

- Ты - плоть от плоти этой земли. И мне нужно, чтобы ты оставался здесь и заботился о Хеде. Мне нужно это так, как ничто другое.

- Но, Моргон, ты тоже плоть от плоти этой земли. Это твой дом, ты пришел домой...

- Да. До рассвета.

- Нет! - Пальцы Элиарда снова стиснули плечи Моргона. - Не знаю, от чего ты бежишь, но я не потерплю, чтобы ты опять исчез. Ты останешься дома. Мы можем биться за тебя. Хотя бы вилами и косами. Или я попрошу у кого-нибудь войска...

- Элиард...

- Заткнись! Может быть, у тебя лапы, как у медведя, но больше ты не зашвырнешь меня в розовые кусты Тристан. Ты останешься здесь, ты родом отсюда...

- Элиард, да прекрати ты орать!

Он легонько встряхнул брата за плечи, и тот умолк от удивления. Затем вокруг них взметнулся небольшой смерч - это примчалась Тристан, а за ней собаки - с веселым лаем, который смешивался с радостными возгласами сестры Моргона. Тристан, не останавливаясь, налетела на Моргона и кинулась ему на шею, уткнулась лбом в его ключицу и замерла. Он целовал её в голову, в плечи и в руки, куда только могли добраться его губы, затем отодвинул от себя и, взяв обеими руками её лицо, поднял так, чтобы видеть глаза.

Сейчас он едва узнавал её - что-то в его взгляде побудило её опустить глаза, и она снова молча обвила брата руками. Затем она увидела Рэдерле, потянулась к ней, а собаки лаяли и становились лапами ему на грудь, пытаясь лизнуть в щеку. В окнах дальних домиков начали зажигаться огоньки.

На какой-то миг Моргон ощутил прилив глубочайшего отчаяния, а затем просто-напросто успокоился - подобно тому как спокойно бежит под ногами дорога, а с неба льется лунный свет. Собаки отступили. Тристан и Рэдерле прекратили щебетать и снова обратили свои взгляды к князю Хеда. Элиард стоял как вкопанный, невольно заражаясь его молчанием.

- Что-нибудь неладно? - наконец спросил он уже совсем невесело.

Моргон подошел к нему и устало положил руки на плечи брата.

- Слишком многое, - сказал он. - Элиард, я навлекаю на тебя опасность просто тем, что стою здесь и говорю с тобой. Давай хотя бы войдем в дом.

- Давай, - сказал Элиард, не двигаясь с места.

Лицо его обратилось теперь к Рэдерле - она стояла, точно пятно из теней и туманных линий, с огнисто посверкивающими самоцветами шпилек в растрепанных волосах. Рэдерле улыбнулась, и Моргон услышал, как Элиард закашлялся.

- Рэдерле Анская? - спросил он на всякий случай, и девушка кивнула в ответ, произнеся одновременно:

- Да.

Она протянула руку, и Элиард пожал её так, как если бы рука эта была из мякины и могла в любой момент развеяться. Неловкость связала его язык.

- Мы проплыли всю дорогу до Исига и обратно, ища тебя, Моргон, похвасталась Тристан. - Где ты был? Откуда ты... - Голос её осекся. - Откуда ты приплыл?

- Из Ануйна, - ответил Моргон. Он уловил неуверенность, замелькавшую в её глазах, и прочел её мысли. - Ну так давайте-ка пройдем в дом, - сказал он ещё раз устало. - Там и наговоримся.

Ладошка сестры скользнула в его руку, и вместе они вступили в Акрен.

Тут же Тристан побежала на кухню собрать что-нибудь на стол, Элиард же тем временем зажег факелы и смахнул с лавки перепутанную сбрую, чтобы им было где расположиться.

Он стоял возле стола, глядя на Моргона, и вдруг угрюмо потребовал:

- Хотя бы объясни мне так, чтобы я мог понять. Почему ты не можешь остаться? Куда тебе прямо сейчас настолько срочно нужно ехать?

- Не знаю. Никуда. Куда-нибудь, где меня нет. Оставаться на одном месте для меня - гибель.