Помоги проекту - поделись книгой:
Гигантская черепаха выбросилась на берег Финского залива. Сначала люди подумали, что она мертва. У нее был странный панцирь, будто вывернутый наизнанку, в форме тарелки для супа. Неподвижные открытые глаза.
Как черепаха попала сюда, никто не мог понять. Таких черепах вообще не существует, но факт присутствия был неоспорим.
Сдвинуть ее с места не представлялось возможным. Недвижимая черепаха размером с двухэтажный дом. Ее начали изучать, выяснили, что это действительно черепаха, но ничего больше. Фотографии облетели все мировые агентства, черепаха стала туристическим объектом. Возвели лестницу, в панцирь можно было забраться.
Летом панцирь стал местом, куда приходили на пикник. Готовили принесенное мясо. Ночью забирались бездомные и грелись – там было уютно и тепло.
Осенью черепаху превратили в музей и начали брать билет за вход, бездомных выгнали. Музей стал очень популярным, одним из самых посещаемых в мире в том году.
Весной черепаха проснулась. Сначала у нее начали двигаться глаза, но этого никто не заметил. Как-то ночью смотритель музея выглянул из окна своей будки на панцире и обнаружил, что летит. Он, конечно, не летел, так только казалось. Черепаха поднялась и пошла по городу. Она шла по дороге, водители выходили из машин и снимали это на телефоны. В ту ночь не было раздавлено ни одной машины, никто не пострадал.
Преодолев Васильевский остров, черепаха приблизилась к Дворцовому мосту. Он был разведен. Черепаха опустилась в воду и пересекла Неву вплавь. Смотритель успел сойти с черепахи до того, как она сделала это. В тот день уровень воды сильно поднялся: доплыв до противоположного берега, черепаха вскарабкалась наверх. В тот момент ее уже сопровождали военные, готовые в любую минуту умертвить черепаху.
Она дошла до Дворцовой площади и остановилась. Больше не двигалась с места. Так продолжалось долго. Все это время люди активно обсуждали, как поступить с черепахой. Одни говорили – умертвить, ведь это чудо, что после ее шествия по городу все остались целы. Другие встали на защиту черепахи. Военные приняли сторону первых, но к тому моменту в панцирь успели забраться вторые. Их было несколько сотен. У них не было четкого плана. Целый год черепаха не двигалась с места. То, что она жива, доказывали только глаза. Люди, вставшие на защиту черепахи, стали дежурить в ней, сменяя друг друга. Постепенно черепаху полюбили почти все жители города, а военные окончательно отказались от ликвидации.
Когда черепаха снова пошла, в панцире находился лишь один дежурный активист. Он проснулся и понял, что летит. Так ему показалось. Черепаха дошла до Дворцового моста, который был разведен. Она спустилась в Неву и переплыла ее, активист успел покинуть панцирь. В тот день уровень воды сильно поднялся, что позволило черепахе взобраться и пойти по дороге туда, откуда она пришла.
Черепаха добралась до Финского залива, вошла в воду и уплыла. Этот момент отсняли все крупные телеканалы. Утром жители города гадали, что это было, почему черепаха приплыла сюда и почему покинула это место. Никто не мог дать нормальный ответ, люди старались найти смысл произошедшего, отыскать объяснение, расшифровать послание. Маленький мальчик, смотревший на экран, посмотрел на маму и сказал: «Мама, это была черепаха, а теперь она уплыла». И мальчик заплакал.
5
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
(вдалеке)
Мама, а черепаха вернется?
Нет никакой черепахи, сколько раз тебе говорить! Ты ее выдумал! Опять у тебя развод от кружки на столе, немедленно вытри!
(близко, прокашлявшись)
Сомнения – это чистая математика. Если у человека есть желание и нет сомнений, он следует желанию и сужает дальнейшие варианты развития событий. Затем он снова осуществляет желание и его жизнь становится еще более прогнозируемой. Так постепенно он минимизирует варианты своих действий и становится предсказуемым. Для меня предсказуемость означает уязвимость, таким человеком очень легко управлять.
Сомнение дает возможность безгранично расширить варианты. Если ты сомневаешься и не воплощаешь желание, ты становишься непредсказуемым. Чем больше сомнений, тем больше непредсказуемости.
Например, ты решил, что будешь каждое утро в понедельник есть овсяную кашу. Готово, ты создал ячейку, в которую я могу забраться, поскольку точно знаю, что она будет находиться в конкретное время в конкретном месте. Если же ты не воплотил желание есть овсяную кашу каждый понедельник, а подверг ее сомнению и отклонил, можешь каждый понедельник с утра есть все, что угодно, а можешь вообще не есть. Ты можешь делать все, что хочешь, у тебя выбор из бесконечных вариантов.
Именно поэтому важно управлять сомнением. Человек без сомнения или с управляемым сомнением беззащитен, поскольку его желания разложены по ячейкам, в которые очень просто попасть и делать с ними все, что хочется.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, вечер спустя сутки после отключения редактирования:
Почти весь день проспал, все равно приехал на «Горьковскую» слишком рано, пошел по направлению к Дворцовому мосту. Еще два часа до конца рабочего дня Наума. Дошел и взглянул на Башню Татлина. Под непрекращающимся моросящим дождем и в наступающей, пока еще серой темноте она выглядела мрачно и величественно.
Всегда втайне восхищался ей. Точнее, сначала втайне, когда город бунтовал против ее возведения. Через несколько лет ей восхищались все без исключения. И вот теперь я не отредактирован и все равно вижу, что она прекрасна. Не могу ничего с собой поделать. Да и нужно ли что-то делать? Что такого плохого в Башне Татлина? Много всего: важно не то, как она выглядит, а что символизирует.
Читал антиутопии и хорошо понимаю, что плохого в редактировании людей. Это даже звучит жутко, неужели никто не задумывается об этом? Конечно, нет, ведь я сам об этом не задумывался.
Помню, как все начиналось. Подписал контракт, пришел домой и не мог многое сказать. Не в том смысле, что хотел скрыть. Говорил, но осекался, будто заикаюсь, боюсь собственного голоса. Вместо того, что хотел сказать, говорил другое. Сначала это было невыносимо и жена спрашивала, что со мной такое, а я не мог объяснить. Прокручивал в голове фразу, а когда начинал говорить, ничего не получалось, произносилось другое. С этого, видимо, и начинается редактирование.
Когда жена перестала нормально говорить? Не помню. Видимо, к тому моменту я уже был полностью отредактирован, от слов к мыслям.
Башня Татлина. Примерно знаю, как она устроена, понимаю предназначение семиэтажных вращающихся зданий, этажей, за исключением последнего. Интересно, что там? Это загадка для всех, мы с женой часто обсуждали, что там может быть. Доступ есть только у Льва Глебовича. Наверное, он поднимается туда со своего предпоследнего этажа, где находится его кабинет. На предпоследнем уровне я был всего раз и навсегда запомнил это. Один из тех важных дней, которые мне не забыть, пусть я и был тогда отредактированным.
6
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
Зачем я упорядочивал мир, если ты его покинула?
Выдержки мыслей Омска Решетникова, продолжение вечера спустя сутки после отключения редактирования:
Шел через Биржевой мост обратно к Башне Татлина и вспоминал тот день, когда оказался в кабинете Льва Глебовича.
Совершенно не понимал, зачем он вызвал меня. Пытался что-то предположить, но не получалось. Для меня любые его слова должны были стать сюрпризом. Не знаю, результат это редактирования или нет.
Не знал, как попасть на предпоследний этаж башни. Лифт туда не ходил, где находится лестница, тоже не знал. На своем столе в тот день обнаружил уведомление: в 17:00 меня ждет встреча с Львом Глебовичем. В 16:45 начал паниковать и скитаться по своему этажу, где помимо меня работали другие редакторы Выборгского района. Они тоже не знали, как попасть на предпоследний этаж. В отчаянии вернулся на свое рабочее место и обнаружил там Льва Глебовича, сидевшего на моем стуле.
Хорошо работаете, поприветствовал.
Не нашелся, что сказать, возможно, произнес спасибо, не помню.
Пойдемте. Кивнул, чтобы шел за ним.
Он открыл какую-то дверь на этаже, которую я раньше не замечал, а может, замечал, но тут же забывал о ней из-за редактирования, и мы по лестнице поднялись на этаж выше. На предпоследнем этаже не было ни перегородок, ни отдельных офисов, ни комнат, просто огромное пространство и стол где-то вдали. Меня удивил минимализм и абсолютный порядок. Лев Глебович шел впереди, я смотрел по сторонам и ощущал нарастающую тревогу, видя вокруг себя только камень и стекло. Длинные зеркала на противоположных стенах создавали эффект бесконечности пространства, и это пугало.
Красиво, правда, сказал Лев Глебович. Я люблю порядок.
Да. Порядок.
На большом столе, вырезанном из камня, не было ничего. Точнее, почти ничего, кроме странной фигурки из дерева в форме черепахи.
Лев Глебович заметил, что смотрю на нее.
Нравится, да?
Да.
Мне тоже.
И убрал.
Я пригласил вас сюда, чтобы вы ответили мне только на один вопрос.
Да.
Вы, может быть, не знаете, но вы первый человек, подписавший контракт с ГСЧР. Вы, наверное, помните тот день, когда это случилось.
Помню, хорошо помню.
Скажите, довольны ли вы тем, как живете.
Не понимаю.
Просто ответьте. Вы довольны? Счастливы?
Конечно, счастлив. Странные какие-то вопросы.
Помимо работы мы подарили вам квартиру. Вы ей довольны?
Очень. Спасибо.
Вы счастливы в браке?
Да, счастлив. А почему вы спрашиваете?
Вы довольны работой?
Конечно.
Есть ли вещи, которыми вы недовольны. Хотели бы что-нибудь изменить?
Пауза. Едва заметное искривление лица перед фразой, что-то вроде тика. Нет, всем доволен.
Перед тем, как подписать контракт, вы спрашивали, что будет, если захотите уволиться. Этот вопрос по-прежнему актуален?
Нет, зачем мне увольняться?
Широкая улыбка. Отлично, вы прекрасный работник. Я рад, что…
Вопль. Такого пронзительного никогда не слышал. Он доносился сверху, с последнего этажа, и не прекращался полминуты.
Лев Глебович изменился в лице, оно стало совершенно другим, детским, испуганным. Превращение выглядело жутко, меня пробрала дрожь.
Ждите здесь, я вернусь, взволнованно сказал он и побежал. Никогда не видел, чтобы он бежал. Показалось, он маленького роста, одет в рубашку и шорты, на ногах длинные носки и сандалии. Потряс головой. Нет, это тот самый Лев Глебович в своих лаковых черных ботинках на низком каблуке, бордовых штанах и неизменной черной водолазке.
Он вернулся через час и, сказав только пойдемте, проводил меня вниз.
7
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
Многие не понимают даже элементарных шуток, так какая разница, отредактированы они или нет?
Мальчик говорит, в этой специально отведенной комнате мы болеем корью, а вы где болеете?
Где придется.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, продолжение вечера спустя сутки после отключения редактирования:
Все почти в порядке. Голова работает гораздо лучше, чем вчера и сегодня утром. Шумовых мыслей меньше, они уже не пробиваются на передовую.
Он вышел, я узнал его. Или это не он? Нет, он. Наум, тридцать с небольшим лет, уложенные набок волосы. Раньше у него была бритая голова и прыщи по всему лицу, после редактирования все исчезло. Не осталось даже струпьев, идеально чистое лицо, будто его тоже отредактировали.
Привет.
Сначала не понял, что с ним здороваются.
Привет, говорю. Тронул за плечо. Он немного испугался.
Остановился и всматривался, не узнавал, потом узнал.
Да, привет, что такое?
Есть разговор.
Не понимаю.
Поговорить надо.
Зачем?
Просто надо, тема есть.
Не понимаю. Рабочий день завершен, о чем говорить? Пауза. Хорошо, говори, пока до метро идем.
Пойдем куда-нибудь сядем. Бар тут знаю неплохой.
Бар? Не хожу в бары.
Раньше ходил. Мы вместе ходили, если помнишь.
Когда раньше?
Лет десять назад.
Так это когда было. Считай, в прошлой жизни.
В прошлой. Когда ты еще не был отредактирован. Это я подумал, не сказал.
Может, все-таки пойдем.
Не пойду. До метро идем, ты рассказываешь.
Поделиться книгой: