Там, где кончается море (сборник)

– Мы будем первыми, кто ее увидит.

– Радость-то какая! – сказала она. – Первыми увидите заброшенную грязную дыру – Она сильнее скрутила в пальцах локон. – Вы там первыми сдохнете – вот что!

– Стефф Тейлор! – сказал Брэдли перед всем классом.

Другие ученики, уткнувшиеся в свои интерактивные видео, вдруг поднимают глаза.

– Работаю я, – сказала Стефф, проведя руками по планшету.

– Да? Тогда подойди и покажи нам, над чем же ты работаешь, – сказал Брэдли.

Стэфф нахмурилась, и я поняла, что к длинному списку ее обид добавилась еще одна.

Она встала так медленно, как только могла, и прошептала мне:

– Тринадцатый день рождения. В полном одиночестве.

И по ее довольному виду я поняла, что отреагировала на это именно так, как ей хотелось.

* * *

– Сто двадцать секунд до выхода на орбиту, – говорит мама.

– Готов, – говорит папа по громкой связи, и я слышу, как постепенно меняется шум двигателей.

Мы готовимся прекратить свободное падение и преодолеть атмосферу планеты.

– Я тоже готова, – говорю я, открывая экраны, с помощью которых я должна буду найти большой, свободный от деревьев участок, когда мы полетим ближе. Если я не ошибусь, именно там будет основан наш первый город.

– Девяносто секунд, – говорит мама.

– Открываю двигатели, – говорит папа, и шум снова меняется. – Насыщаю топливо кислородом.

– Пристегнись, – говорит мама.

– Я уже пристегнулась, – говорю я и поворачиваю кресло так, чтобы она не видела, как я пристегиваюсь.

– Шестьдесят секунд, – говорит мама.

– Еще минута – и мы станем первыми, – кричит папа по громкой связи.

Мама смеется, а я нет.

– Ты что, Виола? Это же правда здорово, – говорит мама.

Она смотрит на один из экранов, набирает на нем что-то кончиками пальцев, а потом говорит:

– Тридцать секунд.

– Мне и на корабле хорошо, – говорю я тихо, но так серьезно, что мама оборачивается и смотрит на меня. – Не хочу жить там.

Мама хмурится:

– Пятнадцать секунд.

– Топливо готово! Займемся атмосёрфингом! – говорит папа.

– Десять, – говорит мама, не отрывая от меня глаз. – Девять.

И тут все идет наперекосяк.

* * *

– Но это же целый год, – сказала я Брэдли во время частного урока за месяц до того, как мы улетели. – Год вдали от друзей, от школы.

– А если бы ты осталась, это был бы год вдали от родителей, – ответил он.

Я оглянулась на пустой класс. Обычно он был полон детей из других семей смотрителей, мы учили уроки, разговаривали с друзьями. Но сегодня здесь были только мы с Брэдли, он напоминал мне о технических подробностях, которые пригодятся мне в путешествии. Завтра Симона с Гаммы, в которую Брэдли, по-моему, тайно влюблен, будет учить меня основам выживания в экстренной ситуации, чтобы подготовить меня к худшему, что может случить ся. Мы с ней снова останемся в классе одни.

– Почему выбрали именно нас? – спросила я.

– Потому что вы лучше других подходите для этого задания, – ответил Брэдли. – Твоя мама – наш лучший пилот, а папа – превосходный инженер.

– А я? Почему я должна расплачиваться за то, что они такие умелые?

Брэдли улыбнулся:

– Ты тоже не простая девочка. Ты отлично смыслишь в математике. Младшие ученики обожают твои уроки музыки.

– И за это меня надо наказать, отослав подальше от всех, кого я знаю.

Он странно на меня посмотрел, а потом так быстро набрал что-то на планшетах перед нами, что я даже не поняла, что он сделал.

– Назови это, – сказал он строгим голосом учителя, и мне немедленно захотелось ответить.

– Ортштейн, – сказала я, глядя на модель ландшафта. – Хорошо дренируется, но суховат. Перед высадкой злаков необходима ирригация в течение пяти – восьми лет.

– А это? – медленно сказал он, снова что-то набрав.

– Лес в зоне умеренного климата. Если немного расчистить деревья, возможно, здесь можно будет разводить скот. Но зона явно экологически проблемная.

– А это?

– Это где-то около пустыни. Для земледелия подходит плохо, урожая едва хватит, чтобы прокормиться. Брэдли…

– Ты здорово соображаешь, Виола. Такая маленькая, а уже такая умная и находчивая. Ты очень пригодишься при выполнении задания.

Я промолчала, потому что почувствовала, что на глаза наворачиваются глупые слезы.

– Чего ты боишься? – спросил Брэдли так нежно, что я взглянула в его карие глаза, увидев добрую улыбку на смуглом лице и маленькие седые завитки, уже появляющиеся на его висках. Он лучился добротой.

– Все говорят о надежде, – сказала я и сглотнула.

– Виола… – Голос Брэдли был невероятно нежным.

– Я не боюсь, – соврала я и снова сглотнула. – Просто я пропущу тринадцатый день рождения и бал по случаю окончания четвертого…

– Но ты увидишь то, чего не увидит никто. Когда туда доберутся остальные, ты уже будешь экспертом, к которому все будут обращаться за советом.

– Все подумают, что я просто выпендриваюсь…

– Они и сейчас так думают, – сказал он с улыбкой.

Мне не хотелось улыбаться в ответ.

Но я улыбнулась. Слегка.

* * *

Когда мы входим в зону турбулентности, снизу корабля раздается тихий стук.

Мы с мамой тут же поднимаем глаза. Нам это не нравится.

– Что это? – спрашивает мама.

– По-моему… – отвечает папа.

И тут из передатчика раздается РЕВ, и папа зовет на помощь…

– Томас! – кричит мама.

– Смотри! – говорю я, указывая на зажигающиеся один за другим экраны.

Машинное отделение полыхает огнем, двери закрываются, чтобы удержать пламя.

А папа остается внутри.

– Папа! – кричу я.

Все меняется в мгновение ока.

Мама суматошно жмет на экраны, пытаясь открыть шлюзы двигателей, чтобы потушить огонь…

– Они не реагируют! – кричит она. – Томас, ты меня слышишь?

– Что происходит? – кричу я.

Атмосфера гудит во много раз сильнее, чем на тренировках.

– Она не должна быть такой плотной, – кричит мама, имея в виду атмосферу, и мне становится дурно.

Я вспоминаю о первых поселенцах. Может быть, с ними случилось то же самое? Может, они так и не добрались до поверхности планеты?

– Я пойду искать папу, – говорю я, расстегиваю ремень и встаю.

Снова раздается грохот, и корабль сильно накреняется.

Я падаю, хватаясь за кресло. Мама обеими руками хватается за рычаги ручного управления и выравнивает корабль!

– Виола! Найди место для высадки! Быстрей!

– Но папа…

– Снова взлететь не получится, значит, придется садиться! Живей, Виола!

Я сажусь в кресло и пристегиваю ремень. У меня трясутся руки.

– Найди тот участок у реки! – говорит мама.

– Он на другой стороне планеты, – говорю я, понимая по тому, как трясет корабль, что мы проходим атмосферу в несколько раз быстрее, чем нужно…

– Найди его! – кричит мама. – Если там есть люди…

Я понимаю по ее лицу, что она волнуется за папу и теперь, когда, вместо того чтобы его искать, ей приходится управлять кораблем, все гораздо хуже, чем я думала.

* * *

– Я буду по тебе скучать, – сказала Стефф Тейлор на нашем прощальном вечере. Голос ее тогда сделался высоким и казался еще более неискренним, чем обычно.

Все семьи смотрителей собрались в зале заседаний Дельты, радуясь очередному поводу напиться и попрощаться. Стефф заключила меня в объятия, повернувшись так, чтобы все видели, как ей грустно оттого, что я улетаю на целый год. Потом она отпустила меня, упала на руки своей маме и принялась голосить, перекрикивая всех собравшихся.

Брэдли подошел и удивленно посмотрел на нее.

– Я уверен, что Стефф будет легче пережить это горе, чем мне, – сказал он, протягивая мне подарок в яркой обертке. – Не открывай, пока не высадитесь.

– Пока не высадимся? Еще же пять месяцев ждать.

Он улыбается и говорит полушепотом:

– Знаешь, чем мы отличаемся от животных, Виола?

Я нахмурилась, чувствуя, что мне хотят преподать урок:

– Способностью не открывать подарок раньше времени?

Он засмеялся:

– Способностью разводить огонь. Огонь позволяет нам видеть в темноте и готовить еду, согревает в холода. – Он не определенно махнул рукой в сторону двигателей Дельты. – Именно огонь позволил нам пересечь черную бездну и начать новую жизнь в Новом Свете.