Двор Тумана и Ярости

— Некоторые ускользнули до того, как заклятия были восстановлены. Вчера Люсьен выследил пятерых наги.

Я встряхнула головой. Люсьен поморщился. Он ничего не сказал мне об этом вчера за ужином. Он солгал, когда я спросила его, почему он хромает. Мой желудок перевернулся — не только из-за лжи, но… наги. Иногда мне снилось, как их кровь омывает меня фонтаном, в тот момент, когда я убила их; снились их плотоядно ухмыляющиеся змеиные лица, когда они пытались разделать меня на части в лесу.

Тамлин мягко сказал:

— Я не могу делать то, что должен, когда переживаю о твоей безопасности.

— Конечно я буду в безопасности! — Высшая Фэ, сильная и быстрая — у меня много шансов спастись, если что-то произойдет.

— Пожалуйста… Пожалуйста, сделай это для меня, — сказал Тамлин, поглаживая тугую шею жеребца, когда животное заржало в нетерпении. Остальные уже пустили своих коней в легкий галоп, первый из них почти в тени леса. Тамлин вскинул подбородок в сторону алебастрового поместья, темнеющего позади меня. — Уверен, тебе найдется чем помочь по дому. Или ты можешь рисовать. Опробовать тот новый набор, что я подарил тебе на Зимнее Солнцестояние.

Ничего кроме планирования свадьбы не ждало меня в этом доме, с того момента, как Элис запретила мне и пальцем шевелить, чтобы что-то сделать. Не из-за того, кем я была Тамлину, кем я собиралась стать для Тамлина, но… из-за того, что я сделала для нее, для ее мальчиков, для Притиана. И все слуги вели себя так же; некоторые все еще рыдали с благодарностью, проходя мимо меня в коридоре. А что до живописи…

— Хорошо, — я вздохнула. Я заставила себя посмотреть ему в глаза, заставила себя улыбнуться. — Будь осторожен, — сказала я, и имела это в виду. Мысль о том, что он уезжает охотиться на монстров, которые когда-то служили Амаранте…

— Я люблю тебя, — тихо сказал Тамлин.

Я кивнула, бормоча в ответ то же самое, когда он пустился рысью туда, где Люсьен все еще ждал его. Теперь эмиссар слегка хмурился. Я не смотрела им вслед.

Я не спеша возвращалась через садовые изгороди; весенние птицы весело щебечут, гравий хрустит под моими хрупкими туфлями.

Я ненавидела яркие платья, ставшие моей повседневной одеждой, но у меня не хватало смелости сказать Тамлину — не тогда, когда он купил столько, не тогда, когда он был так счастлив видеть меня в них. Не тогда, когда его слова не так далеки от истины. В день, когда я снова надену штаны и туники, когда оружие заменит мне изысканные украшения, явный и четкий посыл разойдется по всем землям. Итак, я носила платья и позволяла Элис укладывать мои волосы — если хоть этим я смогу принести этим людям душевный покой и комфорт.

По крайней мере, Тамлин не возражал против кинжала, который я носила пристегнутым к поясу, украшенному драгоценными камнями. Люсьен подарил мне оба — кинжал за пару месяцев до Амаранты, пояс — в течение нескольких недель после ее падения, когда я таскала этот кинжал в числе многих других с собой повсюду. «Даже если ты вооружен до зубов, ты все еще можешь хорошо выглядеть,» — сказал он.

Но даже если стабильность вдруг воцарится в течение ста лет, я сомневаюсь, что проснулась бы однажды утром и не взяла бы с собой нож.

Сто лет.

Вот что у меня есть… У меня есть впереди века. Века вместе с Тамлином, века в этом красивом, тихом месте. Возможно, я разберусь в себе как-нибудь. Возможно и нет.

Я остановилась у лестницы, ведущей в увитый розами и плющом дом, и посмотрела вправо — на строгий розарий и окна прямо над ним.

После моего возвращения я заходила в эту комнату — мою старую художественную студию — всего лишь раз.

И все эти картины, все краски и кисти, все чистые холсты, ждущие, чтобы излить на них рассказы и чувства, и мечты… Я возненавидела их.

Я ушла спустя несколько мгновений и не возвращалась с тех пор.

Я перестала каталогизировать в уме цвета, ощущения и текстуры, перестала замечать их. И едва могла смотреть на картины, развешанные внутри усадьбы.

Нежный женский голос пропел мое имя из открытых дверей особняка, и напряжение в моих плечах немного ослабло.

Ианта. Верховная Жрица, а также благородная Высшая Фэ и друг детства Тамлина, которая взялась помочь с планированием свадебного торжества.

И которая взялась поклоняться мне и Тамлину, будто новоиспеченным богам, выбранным и благословленным самим Котлом.

Но я не жаловалась — не тогда, когда Ианта знала каждого при Дворе и вне его. Она задерживалась возле меня на мероприятиях и ужинах, рассказывая мне подробности о присутствующих, и была главной причиной, почему я пережила радостный ураган Зимнего Солнцестояния. В конце концов, она была той, кто проводил все эти различные церемонии — и я была более чем счастлива позволить ей выбирать, какие венки и гирлянды должны украсить особняк и угодья, какое столовое серебро дополнит каждый прием пищи.

Помимо этого… Тамлин платил за мою повседневную одежду, но Ианта была той, кто ее выбирал. Она была душой своего народа, посвященной Рукой Богини, чтобы вывести людей из отчаяния и мрака.

Я была не в том положении, чтобы сомневаться. Она еще ни разу не привела меня в заблуждение, и я стала страшиться тех дней, когда она была занята в своем собственном храме, руководя паломниками и своими помощниками. Сегодня, однако… Да, провести время с Иантой было больше, чем альтернативой.

Я подобрала тонкие полупрозрачные юбки своего рассветно-розового платья и поднялась по мраморным ступеням в дом.

В следующий раз, я пообещала себе. В следующий раз я смогу убедить Тамлина отпустить меня в деревню.

* * *

— Оу, мы не можем посадить ее рядом с ним. Они порвут друг друга в клочья, и кровь испортит скатерти, — под своим светло-серо-голубым капюшоном Ианта наморщила лоб, и татуировка на ее лбу, изображающая циклы Луны, изогнулась. Она замазюкала имя, которое записала мгновение назад в одну из схем рассадки гостей.

День выдался теплым, и в комнате было немного душно даже с учетом ветерка, гуляющего сквозь открытые окна. Однако Ианта не снимала свою тяжелую накидку с капюшоном.

Верховные Жрицы носили искусно переплетенные, многослойные, свободного покроя одеяния — хотя все они, конечно, по внешнему виду были далеко не матронами. Тонкую талию Ианты подчеркивал изящный пояс небесно-голубого цвета, украшенный прозрачными камнями, каждый из которых был идеально овальной формы и оправлен в сверкающее серебро. Сверху ее капюшона был венец, перекликающийся с поясом — тонкая полоска серебра с большим камнем в центре. Широкая полоса ткани крепилась под венцом таким образом, чтобы ею можно было закрыть лоб и глаза, когда Жрице нужно было помолиться, воззвать к Котлу и Матери или просто подумать.

Ианта однажды показала мне, как выглядит, когда полоска ткани откинута на лицо: видны только ее нос и полные, чувственные губы. Голос Котла. Я нашла этот вид пугающим — покрывало на верхней части ее лица каким-то образом превратило яркую, лукавую женщину в живую скульптуру, в нечто Иное. К счастью, она не опускала ткань большую часть времени. Иногда она даже полностью откидывала капюшон, чтобы позволить солнечному свету играть в ее длинных, слегка вьющихся золотых волосах.

Серебряные кольца блестели на ухоженных пальчиках Ианты, когда она записала другое имя.

— Это как игра, — сказала она, вздыхая сквозь вздернутый носик, — все эти фигурки, борющиеся за власть или доминирование, готовые пролить кровь, если потребуется. Должно быть, тебе странно к этому привыкать.

Такая элегантность и богатство — и вместе с тем дикость. Высшие Фэ не были похожи на хихикающую знать смертного мира. Нет, уж если они враждовали, то это заканчивалось тем, что кого-то распускали на кровавые ленточки. В буквальном смысле.

Когда-то я дрожала от страха в присутствии их.

Я размяла пальцы, растягивая и искажая татуировки, выгравированные на моей коже.

Теперь я могу сражаться вместе с ними и против них. Не то, что бы я пробовала.

За мной слишком наблюдали — слишком следили и оценивали. Зачем невесте Высшего Лорда учиться сражаться, если в стране вновь воцарился мир? Это был аргумент Ианты, когда я сделала ошибку, упомянув это за ужином. Тамлин, надо отдать ему должное, видел обе стороны: я бы научилась защищать себя… но разошлись бы слухи.

— Люди не намного лучше, — наконец сказала я ей. И потому, что Ианта была единственным моим новым товарищем, не выглядящим особенно ошеломленным или напуганным мной, я попыталась завязать разговор и сказала:

— Моя сестра Неста сюда бы вписалась.

Ианта вскинула голову, синий камень на макушке ее капюшона заблестел в солнечном свете.

— Твои смертные родственники присоединятся к нам?

— Нет, — я не думала приглашать их — не хотела показывать их Прифиану. Или тому, чем я стала.

Она постучала длинным тонким пальцем по столу.

— Но они ведь живут так близко к стене? Если это важно для тебя, чтобы они были здесь, Тамлин и я могли бы обеспечить им безопасное путешествие, — за те часы, что мы провели вместе, я рассказала ей о своей деревне, о доме, где теперь жили мои сестры, об Айзеке Хейле и Томасе Мандри. Я не смогла упомянуть Клэр Беддор — или что сталось с ее семьей.

— За то, что она пережила, — сказала я, борясь с воспоминаниями о той человеческой девушке, и о том, что с ней сделали, — Неста ненавидит ваш род.

— Наш род, — Ианта тихо поправила. — Мы обсуждали это.

Я просто кивнула.

Но она продолжила:

— Мы старые и хитрые, и любим наносить удары словами, словно когтями и клинками. Каждое слово из твоих уст, каждую фразу будут судить и, возможно, используют против тебя, — и, словно чтобы смягчить предупреждение, она добавила:

— Будь начеку, Леди.

Леди. Абсурдное обращение. Никто на самом деле не знал, как меня называть. Я не была рождена Высшей Фэ.

Меня Создали — воскресили и дали новое тело Семь Высших Лордов Прифиана. Насколько я знаю, я не была настоящей половинкой Тамлина. Соединяющая связь между нами еще не была установлена — пока.

Честно… Честно говоря, Ианта, с ее ярко-золотыми волосами, бирюзовыми глазами, элегантными чертами лица и гибким телом больше походила на пару Тамлина. Равную ему. Союз Тамлина — Высшего Лорда и Верховной Жрицы — это была бы демонстрация силы любой возможной угрозе нашей земли. И упрочение власти Ианты, которую она, без сомнения, желала бы обрести.

Среди Высших Фэ жрицы проводили обряды и ритуалы, записывали истории и легенды, и советовали своим лордам и леди в вопросах глобальных и тривиальных. Я не заметила, чтобы она использовала магию, но когда я спросила Люсьена, он нахмурился и сказал, что их магия исходит из их церемоний, и вполне может быть смертельной, если они пожелают. Я наблюдала за ней во время Зимнего Солнцестояния, ища какие-нибудь знаки, отмечая, что она расположилась так, что бы восходящее солнце наполнило ее поднятые руки, но не было ни ряби, ни гудения магии. От нее или земли под нами.

Я не знаю, чего я на самом деле ожидала от Ианты — одной из двенадцати Высших Жриц, которые вместе управляют сестрами по всей территории Прифиана. Древняя, несущая обет безбрачия, тихая — таким был верх моих представлений исходя из шепота смертных легенд, когда Тамлин объявил, что старый друг должен вскоре занять и восстановить полуразрушенный храмовый комплекс на наших землях. Но Ианта влетела в наш дом, словно ветер на следующее утро, и эти ожидания тут же были растоптаны. Особенно часть про целибат.

Жрицы могли выходить замуж, рожать детей и развлекаться по своему желанию. Пресечь свои инстинкты, свою врожденную женскую магию продолжения жизни — это осквернило бы дар плодородия, дар Котла — Ианта однажды сказала мне.

Так что пока семь Высших Лордов правят Прифианом со своих престолов, двенадцать Высших Жриц царствуют со своих алтарей, и их дети могущественны и уважаемы, как и любой отпрыск лорда. И Ианта, самая молодая Верховная Жрица за три столетия, оставалась незамужней, бездетной и стремящейся насладиться лучшими мужчинами земли Прифиана.

Я часто задавалась вопросом, какого это, быть настолько свободной и с такой гармонией внутри себя.

Когда я не ответила на ее нежный выговор, она сказала:

— Ты решила, какого цвета будут розы? Белые? Розовые? Желтые? Красные?..

— Не красные.

Я ненавидела этот цвет. Больше всего. Волосы Амаранты, вся та кровь, шрамы на сломанном теле Клэр Беддор, пришпиленном к стене Под Горой..

— Красновато-коричневый цвет может быть красивым, со всем зеленым… Но наверное это слишком в стиле Осеннего Двора, — опять палец постучал по столу.

— Любой цвет, что ты захочешь, — если бы я была откровенно честна с собой, я бы признала, что Ианта стала моим костылем, моей опорой. Но она, кажется, была рада — заботиться, когда я не могла заставить себя делать это.

Ее брови слегка приподнялись.

Несмотря на то, что она была Верховной Жрицей, ей и ее семье удалось спастись от ужасов Подгорья бегством. Ее отец, один из сильнейших союзников Тамлина среди Весеннего Двора и капитан его армии, почувствовал грядущие неприятности и переправил Ианту, ее мать и двух младших сестер в Валлахан, одну из бесчисленных территорий фейри за океаном. Пятьдесят лет они жили при чужом дворе, выжидая благоприятного времени, пока их людей убивали и порабощали.

Она ни разу не упомянула об этом. Я знала, что лучше не спрашивать.

— Каждая деталь этой свадьбы — это сообщение не только Прифиану, но и миру за его пределами, — сказала она.

Я подавила вздох. Я знала — она уже говорила мне об этом раньше.

— Я знаю, что тебе не нравится платье..

Какое преуменьшение. Я ненавидела тюлевое чудовище, которое она выбрала. Тамлин тоже — хотя он и смеялся до хрипоты, когда я показал его ему в уединении своей комнаты. Но он заверил меня, что, хотя платье и выглядело абсурдно, жрица наверняка знала, что делает. Я хотела воспротивиться тому, что, хоть он и согласился со мной, но все равно принял ее сторону, но… энергии на это ушло бы больше, чем оно того стоит.

Ианта продолжила:

— Но оно создает верный посыл. Я жила среди достаточного количества дворов, чтобы знать, как все устроено. Поверь мне в этом.

— Я доверяю тебе, — сказала я и махнула рукой в сторону бумаг перед нами. — Ты знаешь, как делать все эти вещи. А я нет.

Серебро зазвенело на запястьях Ианты, словно браслеты Детей Благословенных по ту сторону стены. Я иногда задавалась вопросом, украли ли эти глупые смертные идею у Высших Жриц Прифиана, или это была жрица вроде Ианты, что распространила подобную чепуху среди людей.

— Это важный момент и для меня, — осторожно сказала Ианта, поправляя венец на капюшоне. Бирюзовые глаза встретились с моими. — Мы с тобой так похожи — молодые, неопытные среди этих… волков. Я благодарна тебе и Тамлину, что вы позволите мне провести церемонию, что пригласили работать с этим двором, быть частью этого двора. Других Верховных Жриц я особо не волную, они меня тоже, но… — она тряхнула головой, капюшон заколыхался вместе с ней. — Вместе, — прошептала она, — мы трое станем грозным целым. Четверо, если считать Люсьена. Хоть он и не особенно хочет иметь со мной что-то общее, — она фыркнула.

Центральный аргумент.

Она часто находила способы, чтобы упомянуть его в беседе, загнать его в угол на мероприятиях, коснуться его локтя или плеча. Он игнорировал все. На прошлой неделе я наконец спросила его, не положила ли она на него глаз, и Люсьен едва на меня взглянул, тихо рыча, прежде чем исчезнуть. Я приняла это как «да».

Но союз с Люсьеном нес бы почти такую же выгоду, как и с Тамлином: правая рука Высшего Лорда и сын другого Высшего Лорда… Любой их отпрыск будет влиятельным, желанным.

— Ты знаешь, что… ему нелегко быть с женщинами, — сказала я нейтрально.

— Он был с многими женщинами после смерти своей возлюбленной.

— Возможно, с тобой это по-другому — возможно, это означало бы что-то, к чему он еще не готов, — я пожала плечами, подбирая слова. — Возможно, поэтому он избегает тебя.

Она задумалась, и я взмолилась, чтобы она поверила в мою наполовину ложь. Ианта была амбициозной, умной, красивой и смелой, но я не думаю, что Люсьен простил ее или когда-нибудь простит за бегство во время правления Амаранты. Иногда я честно задумывалась, мог ли мой друг вырвать ей глотку за это.

Ианта кивнула наконец.

— Ты хотя бы рада предстоящей свадьбе?

Я повертела на пальце изумрудное кольцо.

— Это будет самый счастливый день в моей жизни.

В день, когда Тамлин сделал мне предложение, я, конечно, была в этом уверена. Я плакала от радости говоря ему да, да, тысячу раз да, и занимаясь с ним любовью на лугу среди полевых цветов, куда он меня привел ради этого.

Ианта кивнула.

— Ваш Союз благословлен Котлом. И то, что ты выжила Под Горой это только доказывает.

Я поймала ее взгляд — она посмотрела на мою левую руку, татуировки на ней.

Я сдержала порыв спрятать руку под стол.

Татуировка на ее лбу была полночно-синей, но почему-то все равно подходила ей, создавая акцент с ее женственными платьями, яркими украшениями из серебра. В отличие от элегантной брутальности моей.

— Мы можем купить тебе перчатки, — предложила она невзначай.