Аноптикус

– Всё в порядке, он вернулся, – послышался голос техника. Они возвращаются, все!

В долю секунды комната наполнилась шумом и суетой. К Вадиму подходили техники, жали руку, трепали за плечи и поздравляли с благополучным возвращением домой. Он молча лежал на кушетке, а сознание не покидала фигура одинокой шшилы на берегу реки с медленным течением. Она провожала благодарным взглядом, покидающих этот мир людей.

На следующий день они уехали, тепло, попрощавшись с Иваном. Ему так и не удалось уговорить их остаться погостить. На прощанье Иван сообщил:

– На счёт Игорька не беспокойтесь. Я разыщу его и заберу к себе. Он не плохой человек, будет помогать мне в бизнесе. В мире хозяйки снов он был нашим верным другом. Не хочу, чтобы в реальной жизни он бедствовал. Да и привык я к нему, теперь он мне как родной.

По дороге домой Вадим молчал, часто курил и сосредоточено о чём-то размышлял.

– Не узнаю тебя Вадик, – удивился Конь. Ты совсем перестал разговаривать, как будто побывал в стране глухонемых.

– Всё нормально, Конь. Мне есть о чём подумать. Не знаю, что написать в отчёте Шефу. Если я подробно опишу свой сон, он может решить, что я тронулся умом.

– Не переживай. Если не поверит, я готов подтвердить, что всё написанное является правдой. Я тоже там присутствовал и участвовал в развязке. Есть ещё один свидетель – Иван. Да и Удаву можно доверять. Нам необходимо его проведать, он не плохой парень.

– Непременно проведаем, – согласился Вадим. Я обещал ему помочь.

Удав пришёл в себя в одной из областных клиник. Попытавшись подняться, он понял, что ноги перестали его слушаться. За проведённые в коме годы, его мышцы атрофировались и не могли удерживать вес тела. Врачам и супруге пришлось заново учить его ходить. Жена навещала Удава каждый день и посвящала ему всё свободное время. Его опасения оказались напрасными, все эти годы она ждала его возвращения. Спустя три недели, он научился самостоятельно передвигаться, опираясь на трость, после чего понял, что скоро снова сможет бегать.

В один из скучных больничных вечеров в дверь его палаты послышался негромкий, но требовательный стук.

– Войдите! – почти хором произнесли Удав и супруга.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появились Вадим с Конём. В руках они держали ящик пива. Как подстреленный, Удав вскочил с койки и едва не упав, бросился к ним в объятия. Они обнимались, жали друг другу руки и дружески похлопывали по плечу, искренне радуясь встрече. Решив не мешать мужчинам, супруга деликатно удалилась. Дождавшись её ухода, Конь вышел в коридор и вернулся со вторым ящиком пива, приговаривая на ходу:

– Мы взрослые дяденьки, а много пива не бывает. Взял на всякий случай, вдруг пригодится.

За разговором они просидели дотемна, пока дежурный врач не попросил их попрощаться и разойтись.

– Приходите завтра, ночь за окном! – пояснил он, поглядывая на часы.

– У меня имеется благая весть, – сообщил Вадим Удаву, поднимаясь со стула. Я беседовал с шефом, и он решил взять тебя на работу. Родине нужны герои. Так что поправляйся и звони мне, я же обещал тебе помочь. И ещё, появилась любопытная информация к размышлению. Учёные многих стран мира констатировали необъяснимый факт – тысячи человек вышли из комы в один день. Я полагаю, что с уходом хозяйки, рухнул построенный ею мир.

Проводив напарников до приёмного отделения, Удав двинулся в палату, смахнув со щеки скупую мужскую слезу. Его душу терзали сомнения на счёт этой встречи. Теперь он успокоился, обретя уверенность в себе и новых друзьях.

Покинув здание больничного комплекса, Вадим и Конь шагнули в тихую летнюю ночь, наслаждаясь её сказочной красотой. Добравшись до озера, они двинулись вдоль берега, созерцая отражающийся в безмятежном зеркале воды млечный путь. Сотканная из серебра звёзд волшебная дорожка, выглядела настолько плотной, что им хотелось встать на неё и двинуться в бесконечность, открывая новые, удивительные миры, неведомые человеческому сознанию.

Кровный враг лейтенанта Багровой

Раннее утро. По разбитой снарядами лесной дороге медленно движутся девять БМП, скрываясь от посторонних глаз в мутных сумерках липкого тумана. В свете фар внезапно возникает зловещий «скелет» блокпоста самопровозглашённой республики, уничтоженного вчерашним артиллеристским обстрелом. Расположившиеся на броне солдаты ещё крепче сжимают автоматы, вдохнув тревожный запах гари и смерти. Миновав обгоревшие руины, техника движется в направлении города. На броне замыкающего колонну БМП слышится негромкий женский голос:

– Авантюра это, парни! Чует моё сердце, попадём в засаду ополченцев, а затем нас обвинят, что действовали без приказа командующего.

Солдаты навострили уши и лишь один, ответил, лениво скривив недовольную гримасу:

– Полковник Горай ясно дал понять, что нам необходимо прорваться и закрепиться на окраине города до подхода основных сил.

– Дал понять, но не приказал, – возразила девушка. А знаешь почему? Боится брать на себя ответственность за провал операции и гибель военнослужащих. Он и так вчера «отличился», отдав приказ открыть огонь по международным наблюдателям.

– Плевать мне на наблюдателей, – процедил сквозь зубы молодой человек. Собакам собачья смерть. Какого дьявола им здесь надо? Сидели бы в своих благополучных странах и не лезли туда, куда пёс свой хрен не суёт. А ты, Наташка, лучше заткнись. Если медали и деньги тебя не интересуют – езжай домой. Заведи себе мужа и детей. Зачем тебе эта война? Подумай, ведь смерть стоит того чтобы жить.

– Я двенадцать лет на службе, – обиделась девушка, – а ты, щенок, в настоящем бою ни разу не был. Смотри, в штаны не навали, когда тебя возьмут на прицел и положат физиономией в грязь.

– Не пугай, пуганый, – возразил тот. Я специальную подготовку прошёл, о которой защитники города и не мечтали. Мне ли их бояться? Они не бойцы, а пролетарии.

– Захлопни пасть, боец, – послышался голос командира отделения. Я потомственный военный, а кто ты? Такой же пролетарий или крестьянин, только подготовленный и на весь белый свет озлобленный. Как же я вас всех ненавижу! Строите из себя профессионалов, а у самих нет ничего за душой, кроме волчьей ненависти и корысти. Одни деньги вас интересуют. Шакалы вы и продажные твари. И долбанное ополчение города тоже. А чем вы лучше их? Такие же бандиты и мародёры.

– Успокойся, командир, – улыбаясь, произнесла Наташа, пытаясь сгладить спор. Нервы надо беречь, от них все болезни. Предлагаю сосредоточиться и не отвлекаться на пустую болтовню, а то, не ровен час, влетит пуля в рот.

– Верно, Наташка говорит, – согласился пожилой вояка с серебристыми волосами. Слушайтесь её, и всё будет в порядке. Она наш талисман и ангел-хранитель. Велела заткнуться – будем молчать!

– Тебе бы только прогибаться, – не унимался молодой спорщик. В своём селе ты тоже всем ботинки чистил. Смотри у меня …

Его фразу прервал свист пули, влетевшей прямо в рот. В следующий миг его черепная коробка расслоилась, окатив собеседников теплыми и липкими фрагментами мозга. Тело несчастного завалилось и, скатившись по броне, исчезло в зловонной придорожной канаве. В спешном порядке десант покинул машину, укрывшись за гусеницами, а в головную БМП прямой наводкой влетел снаряд, вывернув башню и отправив на тот свет весь экипаж. Колонна грозной бронетехники застопорилась, а из леса вырвался шквал смертоносного металла, сбивая с ног бойцов и прошивая броню. Из открывшихся люков «посыпались» солдаты, прячась в лесополосе, укрытой от обстрела колонной пылающей бронетехники. Шокированные бойцы попытались вести ответный огонь, но наступающие ополченцы накрыли их плотной свинцовой завесой автоматных и пулемётных очередей не давая поднять головы. Спустя пару минут, из лесополосы послышались отчаянные мольбы о пощаде. Оставшиеся в живых солдаты сложили оружие, предпочитая плен неминуемой гибели.

Тяжёлый солдатский сапог с чудовищной силой влетел в рёбра, перевернув её на спину.

– А ну встать! – послышался возмущённый голос ополченца. Встать я сказал или буду стрелять!

Пошатываясь, Наташа поднялась на ноги, держась за ушибленный бок и пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Оказывать сопротивление не было ни сил, ни желания.

– Пошла вперёд! – приказал солдат в чёрной маске на лице, подталкивая её прикладом «Калашникова». И двигайся шустрей, а то снова ударю.

– Не бей меня, – прошептала девушка, – не бей, я сдаюсь!

Подняв с земли её автомат, солдат передёрнул затвор, отстегнул рожок с боеприпасами и сунул его за пояс. Передав автомат пленной, он произнёс:

– Таскай его сама, у нищих слуг нет. Расстрелять бы тебя, но мы пленных не добиваем. Повезло тебе, тварь!

Выйдя на дорогу, Наташа встретилась взглядом с пятью оставшимися в живых сослуживцами.

– Неужели я имею такой же ущербный вид? – подумала она, разглядывая грязных, окровавленных военнослужащих. Нет, я выгляжу хуже. Моя одежда залита кровью и забрызгана мозгом несчастного молодого человека. Я даже не помню, как его зовут. Точнее звали.

Выстроившись в шеренгу, пленные молча ожидали скорбной участи. Понурые, словно побитые собаки, опустив головы и опасаясь взглянуть в глаза ополченцам.

– Ты ранена? – задал вопрос молодой офицер.

– Нет, это чужая кровь, – ответила Наташа, не посмев поднять глаза. Ей казалось, что стоит взглянуть на любого из них и её тотчас расстреляют. Наташу не страшила смерть, но умирать побеждённой она не желала.

– В тюрьму их, – распорядился офицер. И вызовите доктора, пусть осмотрит пленных. Если надо кого-то подлатать – отвезите в больницу и окажите необходимую помощь…

В тюрьме Наташу поместили в одиночную камеру с отстёгнутыми нарами. Присев на край деревянный скамьи, она взглянула в глаза конвоиру и робко попросила:

– Разрешите мне принять душ?

– Нет проблем, – ответил пожилой страж, окинув её понимающим взглядом. Располагайтесь и ждите. К Вам придёт женщина и проводит в душевую. После осмотра доктора Вам принесут чистую одежду и накормят.

– Прямо как в пансионате, – подумала Наташа, проводив старика недоверчивым взглядом. И персонал подозрительно вежливый, что-то здесь не так. Не верю я им, что-то недоброе они затевают.

После необходимых процедур осмотра её вернули в камеру и накормили. В изнеможении она опустилась на нары и легла на бок. Рёбра сильно болели, а в голове звенела тревожная пустота. Закрыв глаза, она быстро заснула. Сквозь сон Наташа слышала, как открывалась дверь, и ей приносили воду, но будить пленницу не стали. Во сне она видела беззаботное детство и счастливую юность. Затем появилась дряблая старуха по имени смерть. Ненасытная женщина с косой протягивала к ней костлявые руки и произносила страшные заклинания, от которых Наташа проснулась в холодном поту.

Утром её накормили завтраком, выдали постиранное и поглаженное форменное обмундирование и конвоировали на допрос в штаб сил самообороны.

Войдя в кабинет с тяжёлой дубовой дверью, она встретилась взглядом с расположившимся за столом майором.

– Милости просим, присаживайтесь! – вежливо произнёс он, указывая место на стуле. Пожалуйста, пожалуйста!

– Меня расстреляют? – поинтересовалась Наташа, удобно расположившись на крепком деревянном стуле.

– Боже упаси! – воскликнул офицер, скорчив участливую гримасу. Зачем расстреливать, мы же не звери. Ответите на интересующие нас вопросы, и я отпущу Вас на все четыре стороны. Гуляйте с миром, кстати, у Вас безупречная послужная биография. Участница международных антитеррористических операций, даже наёмницей успели поработать. К нам присоединиться не желаете?

– Не желаю, – ответила Наташа, тоном, не терпящим возражений.

– А Вы несговорчивая, поэтому до сих пор лейтенант?

– Поэтому.

– Ненавидите нас? – поинтересовался майор, растягивая слова.

– Ненавижу, – честно ответила она, не отводя взгляд.

– Понимаю, – сочувствующе произнёс офицер. Ваша пропаганда делает из нас монстров, а мы всего лишь защищаем свои дома. Чем мы провинились и за что вы нас убиваете?

– Вы предали родину, – констатировала она. Осквернили землю предков, затеяв мятеж против правительства. Независимости захотели? Так мы вобьём её в крышки ваших гробов. Предатели подлежат уничтожению, а их родственников ждёт приговор военного трибунала.

– И это понимаю, – согласился майор, нервно покусывая губы. Вам промыли мозги. Война длится несколько месяцев и в отличие от вас нам некуда отступать. Сдав город, мы подпишем себе смертный приговор. И не только себе, а ещё и своим близким. А горожан и жителей окрестных деревень вы превратите в рабов. Куда нам деваться? Мы вынуждены оборонять город до последнего солдата. Честно говоря, жаль, Наталья Петровна, что мне не удалось Вас переубедить. В связи с возникшими разногласиями, позвольте мне представить нашего дорогого гостя, который желает с Вами побеседовать.

Только теперь Наташа обратила внимание на человека, смиренно расположившегося в тёмном углу кабинета. Он сидел на стуле, укутавшись лёгким чёрным плащом. На голове красовалась ковбойская соломенная шляпа с широкими полями. Поднявшись со стула, он не торопясь занял место за столом.

– Подозрительный тип, очень подозрительный, – подумала девушка. Невыразительные глаза, незапоминающееся лицо, укрытое шляпой. Увидишь такого, а на следующий день встретишь в толпе и даже не вспомнишь. Ни одной выдающейся черты. Попадись он мне в прицел снайперской винтовки, не раздумывая сбила бы ковбойскую шляпку вместе с головой. Без колебаний.

– Позвольте представиться, – вклинился в её мысли незнакомец. Меня зовут, … он сделал паузу, будто вспоминая собственное имя, а затем продолжил, – впрочем, моё имя не имеет значения. Для Вас оно, всё равно ничего не значит. Рад с Вами познакомиться, уважаемая Наталья Петровна Багрова. Честное, благородное слово, рад нашему знакомству!

Наталья с недоумением разглядывала мужчину, не понимая, что ему надо. Его лицо казалось до боли знакомым, но она понимала, что не встречала его никогда в жизни.

– Являясь порядочным гражданином, – продолжил он, – не могу не предложить Вам влиться в ряды самообороны. Вы отказались от предложения майора, но я предоставляю Вам повторный шанс. Предлагаю хорошенько обдумать моё предложение, лейтенант Багрова.

– Как вы мне надоели! – злобно произнесла девушка. Ну, расстреляйте меня. Вы думаете, что я боюсь смерти? Чёрта с два! Я убивала вас и буду убивать. Резала глотки, глазки выдавливала и ушки купировала. Вы это хотели услышать? Так слушайте правду. Ненавижу вас, идите к дьяволу!

– Ваш ответ нисколько меня не удивил, – констатировал мужчина, – но немного разочаровал. Что ж, Ваше право, Ваше право. Не желаете с нами сотрудничать – не надо. А сейчас успокойтесь и взгляните на мою руку.

Ловким движением он снял с шеи золотую цепочку с амулетом в виде звезды, объятой огненными протуберанцами. Придав ему движение маятника, он продолжил:

– Смотрите внимательно! Представьте, что это маятник часов. Тик-так, тик-так, тик-так. Следите за ним, время течёт и завораживает, а Вы успокаиваетесь. Тик-так, тик-так. Теперь взгляните мне в глаза! Тик-так, тик-так, тик-так…

Отведя взгляд от амулета, Наталья посмотрела в глаза мужчине, встретившись с вечностью. В следующий миг её рассудок помутнел и стал угасать.

– Вот дьявол, он экстрасенс, – пронеслось в сознании. Сейчас он погрузит меня в транс и выведает военные тайны. Тысячи чертей! Как я ненавижу этих кодировщиков мозгов.

В голове продолжал стучать маятник, – тик-так, тик-так, тик-так…. Под размеренный ритм она погрузилась в небытие…

Подскочив на выбоине дорожного полотна, старенький легковой автомобиль прибавил скорость, а Наташа вышла из оцепенения, уткнувшись головой в мягкую спинку переднего сидения. В салоне автомобиля кроме неё находилось трое солдат. Двое расположились на передних сидениях, один рядом с ней. Её руки оказались скованными наручниками, от чего желание бежать исчезло само собой.

– Куда вы меня везёте? – поинтересовалась она, разглядывая знакомую местность с колонной обгоревшей бронетехники.

– Вас, мадам, велено доставить в расположение части для дальнейшего прохождения службы, – съязвил солдат, находившийся рядом. Со всеми удобствами, даже такси вызвали. Извините, что не лимузин.

– Расстреляют, – подумала Наташа. Но зачем вывозить так далеко? Хотят мой труп куда-то подбросить. Что они со мной сделали? Помню допрос, серое лицо майора, его колючие глаза, а затем я очнулась в автомобиле. Наверное, били по голове, поэтому ничего не помню. Вот гниды! Жаль, что для меня эта война уже закончилась. Теперь прощайте обещанные командованием гектары земли с поместьем и безропотными рабами. Прощай счёт в банке в твёрдой валюте. Обидно и досадно, что не успела пожить по-людски.

В очередной раз она представила себя на собственной вилле, возле фонтана с бокалом шампанского в руке. Вокруг неё суетились покорные слуги, в клетках весело щебетали птички, а в бескрайних полях трудились её крепостные крестьяне, до недавнего времени являвшиеся свободными жителями окрестных деревень.

Миновав обгоревший блокпост, автомобиль, резко затормозил, и она снова уткнулась головой в спинку сидения. Расположившийся по соседству с водителем солдат вышел из машины и открыл ей дверь, приглашая покинуть салон. На улице он освободил её от наручников и приказал:

– Бежать!

В глазах Натальи застыл немой вопрос.

– Бежать! – повторил солдат, передёрнув затвор автомата и выстрелив в воздух.

– В спину будут стрелять, – поняла она. Решили не просто пустить в расход, а потренироваться, используя в качестве мишени. Пёс с вами, поработаю «зайцем», а вдруг повезёт?

Она бросилась в поле, стараясь укрыться в высокой траве, но выстрелов в спину не последовало.

– Только бы добраться до лесополосы! – мечтала Наташа, не чуя под собой ног. Никогда в жизни я так быстро не бегала. Только бы укрыться за деревьями, а там наши, они должны находиться где-то рядом. Почему же в меня не стреляют?

Достигнув спасительной лесополосы, она упала за поваленный ствол дерева, представив, что находится в собственной вилле, запертой бронированными дверьми и ставнями. Ей стало легче, а в глазах вспыхнуло адское пламя всеобъемлющей ненависти. Переведя дыхание, она двинулась дальше, углубляясь в чащу лесного массива.

– Почему они меня не пристрелили? – размышляла Наташа, всё дальше удаляясь от конвоиров. Может быть, у него заклинило автомат? А другие солдаты, почему не стреляли? Неужели пожалели? Нет, не может такого быть, головорезам не присуща жалость. «Проболталась» на допросе – вот и отпустили. Но почему я ничего не помню? Ладно, чёрт с ними отпустили и отпустили, а я ещё отловлю солдатика, который мне в рёбра сапогом тыкал. Всех выловлю, кожу с живых сниму и всю родню вырежу. Попадётесь вы мне ещё, гниды подзаборные!

Однополчане встретили Наташу длинными очередями из автоматов. Упав лицом в землю, она подняла руки вверх, давая понять что сдаётся. Затем она медленно поднялась на колени, не опуская рук. Пятеро солдат бежали к ней, держа на прицеле, а когда расстояние сократилось до нескольких метров они встали, как вкопанные, в недоумении хлопая ресницами.

– Наташка! Ты ли это? – прохрипел высокий здоровяк по имени Семён. Не может быть, а мы думали, что твоя душа парит над облаками.

– Не дождётесь! – улыбнулась она, поднимаясь на ноги. Мы ещё повоюем, теперь у меня на той стороне кровные враги завелись. Что смотрите? Я это, я! Ведите к полковнику Горай.

Войдя в штаб командования, Наташа доложила о прибытии по форме, вытянувшись по стойке «смирно».

– Да брось ты, вольно! – улыбнулся Горай, изучая её пронзительным взглядом. Знакомься – это офицеры из столицы, прибыло пополнение.

Он указал штык – ножом в направлении офицеров, расположившихся на длинной деревянной скамье в углу кабинета. Четверо военных вежливо представились по очереди.

– Рада вас видеть, мужчины! – кивнула Наташа. Вы такие суровые, при автоматах. Воевать приходилось?

– Приходилось, приходилось, – ответил за них полковник Горай. Международный миротворческий контингент, тебе это должно быть знакомо.