Легион Проклятых

- Говорю тебе, я – не я.

- Что ж, кто бы ты ни был, - произнес Эзраки, - ты зайдешь в Клетку через три минуты, поэтому готовься заранее.

- У меня расстройство сознания.

- Это – побочный эффект от столь долго пребывания во тьме.

- Возможно, во время процедуры произошла ошибка...

- Гедеон говорил, что ты попробуешь отвертеться таким способом.

- Я вижу необъяснимые вещи.

- Видеть – значит верить, Керш. Сделай невозможное реальным.

- Я все еще не в себе, апотекарий!

Сервы, обычно смотрящие в пол в присутствии Адептус Астартес, уставились на взволнованного Сдирателя. Эзраки остановился и развернулся к Кершу.

- Я уже выполнил полное сканирование. Процедура была успешной.

- Может дефект оккулобуляра?

- Невозможно.

- Супрагормональный дисбаланс.

- У него другие симптомы.

- Повреждение мозга.

- Я был неправ, Керш.

- Что ты имеешь в виду?

- На «Шраме» я приказал тебе отдыхать. Я был неправ. Все раны, нанесенные тебе Альфа Легионом и процедурой, зажили. Мы – Анеглы Императора, созданные по его образу и подобию, но мы не одинаковы. Я переоценил твои возможности восстановления. Ты одарен, Кнут, и сейчас мне нужен твой дар. Он нужен твоим братьям. Это – дело чести, и ты должен принять вызов нашему Ордену. Это не обсуждается. Слышишь меня, Керш? Сейчас – самое подходящее время. Две минуты – и честь Ордена окажется в твоих руках.

Плечи Кнута расслабились.

- Значит, я просто теряю свою душу.

- Это лишь реакция тела, уверяю тебя. Следуй за мной, - произнес Эзраки и нырнул под арку.

Под ней Керш обнаружил небольшое помещение. У каждого Ордена была небольшая комната для подготовки к поединку в Клетке.

- Помогите брату Хадраку, - приказал Эзраки сервам Керша, пока тот направлялся в сторону каменной плиты с печатью Сдирателй.

Молодой технодесантник Хадрак облачился в церемониальную броню вместо стихаря. Он яростно орудовал молотками различного размера, склонившись над адамантовой наковальней, но когда Керш приблизился к нему, сделал паузу и одарил Кнута презрительным взглядом.

- Продолжай работу, брат, - произнес Эзраки, и технодесантник отвернулся.

Старик Энох и Орен стали таскать пластины брони, в то время как Вефесда сняла с Кнута стихарь. Пока ее родственники облачали Сдирателя в броню, она возилась с ремнями и заклепками, соединявшими пластины брони.

- Что это? – спросил Керш, многозначительно разглядывая желтую пластину нагрудника.

- Все воины должны быть облачены в броню легиона, - ответил Эзраки. – Это символ единства.

Хадрак передал Еноху и Орену наплечники. Первый был раскрашен в цвета Имперских Кулаков. Второй – нес на себе эмблему Сдирателей. Именно над этим наплечником трудился технодесантник, когда в комнату вошли Керш и Эзраки. Наплечник был сильно поврежден.

- Узахар получил серьезные травмы.

- Эзраки...

- Соревнования были в полном разгаре, когда ты очнулся. И ты не участвовал в церемонии открытия.

Апотекарий выглянул в коридор, чтобы сверить часы.

- Что ты знаешь о Пире Мечей?

- Я знаю, что это дипломатическая потеря времени, когда наши братья калечат друг друга, пока настоящий враг безнаказанно бродит по всей галактике.

- Пир Мечей проходит в честь решения нашего примарха разбить легион на Ордена, как того требовал Кодекс Астартес. Дорн выбрал «Вечную крепость» Железных Воинов на Себастусе IV в качестве инструмента деления.

- И тогда возник наш Орден, - произнес Керш. – Я знаю эту историю о «Железной Клетке».

- Мы вошли в «Вечную крепость» как легион, - продолжил Эзраки. – А вышли множеством Орденов. Нашему примарху было больно наблюдать за тем, как рушится наше братство, но он знал, что это необходимо. Дорн оставил за собой пост командующего Кулаками. Он хотел, чтобы Ордена сохраняли хорошие взаимоотношения и поддерживали культ братства. Это желание воплотилось в последовавшем позднее Крестовым походом Дедала. Наши браться из других Орденов были приглашены для участия в этом походе, где вновь были даны клятвы и проведены ритуалы. Рогал Дорн самолично сломал клинок, которым он сражался на барже Гора, не сумев помочь Императору. Второй клинок, так называемый «Меч Себастуса» или «Меч Дорна» остался с нами после Железной Клетки. Это один из самых почитаемых артефактов в легионе, сам Дорн использовал этот меч во всех своих битвах. Орден, победивший на соревнованиях, удостаивается чести хранить этот клинок у себя до следующего Пира Мечей.

- Спасибо за экскурс в историю. Сейчас ты похож на сантиарха Бальтазара.

- Ты должен знать, за что мы сражаемся.

Керш наблюдал, как ВеФесда затягивает ремни наплечника.

- Я не носил броню скаута со времен службы в десятой роте.

Керш был полностью экипирован для спарринга. Туника, грудная пластина с аквилой в центре, ракушка и наплечники из керамита, на руках – перчатки. Комплект снаряжения завершали ботинки. Шлем не прилагался к экипировке, локти и бицепсы также были открыты. Эзраки вышел первым.

- Правила просты. Каждый раунд заканчивается нокаутом. Дерутся два чемпиона. Тот, кто покидает клетку на ногах – победитель. Время поединка не ограничено. Клетка – церемониальная площадка, но это не амфитеатр. Клетка – своеобразная реконструкция «Железной Клетки», но поверхность меняется каждый раунд.

- Каждый?

- Да, каждый.

Эзраки провел Кнута через врата. Железные решетки и каменные плиты, встречавшиеся им на пути, были усеяны изображениями Кулаков со своим примархом, чтобы никто не забывал, кто является избранными чемпионами Дорна. Первыми среди равных. Достойными носить броню в цветах примарха. Данные рисунки служили прямым посылом всем чемпионам других Орденов. Апотекарий направил сервов в сторону ярусной галереи. Старый Енох пробормотал молитву, а Орен подобострастно склонил голову.

- Сражайтесь хорошо, господин, - произнесла Вефесда и, чуть помедлив, побежала за отцом.

- Расскажи мне об оружии, - произнес Керш.

Эзраки кивнул. Керш был прагматиком и воином.

- Лишь два оружия разрешено использовать в Клетке, - начал апотекарий.

- Это, - произнес он, похлопав Кнута кулаком по спине. – Используй его по назначению. Второе – гладиус, спрятанный в Клетке. Один – для тебя, другой – для противника. Наконечники и лезвия смазаны паралитическим токсином, разработанным Адептус Механикус специально для Пира. Чем больше порезов ты нанес, тем больше вероятность твоей победы. То же самое можно сказать и про твоего оппонента.

Сдиратели стояли рядом со входом в Клетку. Прозвучал гонг, возвещая о начале поединка.

- Эзраки?

- Да?

- Что, если это не побочные эффекты от процедуры? Что, если это не мой разум? Что, если это Тьма?

- Что ты имеешь в виду?

- Что если вещи, которые я вижу... реальны?

Апотекарий задумался.

- Это уже вопрос святости. Почему тебе не обсудить этот вопрос с капелланом? Если тебе повезет, у тебя будет такая возможность.

Решетка ворот стала подниматься, и прозвучал второй звонок. Эзраки поднес перчатку к губам и поцеловал ее.

- Dextera Dornami, Захария Керш, - произнес апотекарий, прежде чем удалиться.

Керш кивнул и преклонил колено перед воротами. Он сжал кулак и прикоснулся костяшками ко лбу, губам, нагрудной пластине брони, одному сердцу, затем второму. Встав на ноги, Сдиратель вошел в Клетку. Она не была похоже ни на амфитеатр, ни на тренировочный зал, к которому он привык. В Клетке могли бы спокойно уместиться два боевых корабля. Поверхность была неровной и усеяна каменными блоками, выточенными из темного самаркандского камня. Сама арена была усеяна квадратными ямами и перпендикулярными возвышениями, лестницами и зубчатыми валами. Вылезти из Клетки можно было только, взобравшись на самую вершину высоких валов. Это место не было типичной гладиаторской ямой дикого мира. Здесь не было ликующей толпы или подстрекателей, присутствующих на подобных мероприятиях. Ряды закованных в броню мужчин молчаливо, словно статуи, взирали на бойцов. Аудитория соревнований была похожа на посетителей музея, среди которых шныряли сервы, провожавшие гостей на их места, и сервиторы, стоящие подле Ангелов смерти, пока те наблюдали за происходящим. Керш заметил Еноха и Орена, стоящих рядом с Эзраки. Вефесда свешивалась с перил, ее на ее лице отражались смешанные чувства, включая страх и вымученную храбрость. И тогда он снова увидел его. Позади Вефесды стояла фигура из его кошмаров. Его недавнее наваждение. Костяной фантом в броне. Он стоял среди его братьев, наблюдая за Кнутом. Пока Керш спускался в яму, тусклый блеск линз призрака следовал за ним. Решетка ворот захлопнулась, и Керш приступил к поиску гладиуса. Перейдя на бег, Сдиратель стал взбираться на холм для лучшего обзора местности. Каблуки его ботинок крошили камень, пока он перемещался от блока к блоку. Кнут опустил плечи, его взгляд перемещался от одного места к другому. Сдиратель грамотно распределял энергию во время бега, экономя силы. Словно хищник. Неожиданно Керш услышал рев своего противника, который уже поджидал Кнута.

Космический десантник сбил его с ног. Керш покатился вниз. Задев острые края валунов, Кнут, наконец, остановил падения на уровне мезонина. Оправившись от удара, Сдиратель резко развернулся. Его противник отбросил его с одной арены на другую. Керш сразу понял намерения его соперника. Космический десантник стал карабкаться вверх по угловатой колонне. Кнут услышал скрежет металла о камень. Повернувшись лицом к Кершу, его оппонент показал ему сжатый в руке гладиус. Эзраки был прав. Керш все-таки встретился с капелланом. Тяжелый амулет висел на поясе оппонента вместе с ожерельем из драгоценных камней для молитв. Сам амулет представлял собой адамантовую аквилу, и Кнут узнал в нем розариус капеллана, деактивированный, как того требовали правила поединка. Наплечник нес на себе символ Ордена Повелителей Огня, но Керш уже понял, кто перед ним, лишь взглянув на татуировки космического десантника. Капеллан был ходячей иллюстрацией – на всех частях его тела были вытатуированы языки пламени, которые он готов был обрушить на своих врагов. Его сухая кожа была усеяна татуировками, в то время как почерневшая макушка черепа была вымазана сажей, словно выжженное поле сельскохозяйственного мира. Издав оглушающий рев, капеллан Повелителей Огня спрыгнул вниз. Он жаждал поскорее закончить поединок, пока Сдиратель не оправился от удара. Но гладиус встретил лишь воздух. Керш перекатился в сторону, позволив мечу соприкоснуться с поверхностью. Делая кувырок назад, Керш врезал ботинком в челюсть Повелителя Огня. Выведя капеллана из равновесия.

К тому времени, как Керш поднялся на ноги, его противник уже приближался к нему, метя в Кнута отравленным лезвием. Керш уворачивался, балансируя на носках своих ботинок. Сдиратель то выгибался дугой, то уклонялся в стороны, убирая руки и ноги с пути отравленного лезвия. Капеллан двигался как настоящий эксперт ближнего боя. Движения клинка были практически неуловимы обычному взгляду, уколы и рубящие удары были похожи на строки поэмы. Это напоминало Кершу пламя во тьме, из которой не было выхода. Кнут поднимал вверх перчатки, отбивая кончик клинка кулаками. Захария завидовал грации своего противника. Сдиратели были яростными бойцами. Плавность, ритмичность и техника не были популярны в Ордене Керша, и все сводилось к первобытному инстинкту. Выживание было всем. Техничность владения мечом была уделом мертвецов. Керш позволил мечу пройти сквозь его защиту. Повелитель Огня, ухватившись за возможность, сделал более длинный выпад, что позволило Сдирателю ухватить противника за запястье и шею. Десантники стали бороться за право владения мечом. Какой-то момент бойцы не двигались, сжимая конечности друг друга в мертвой хватке, на лицах застыли выражения силы и воли. Капеллан схватил запястье Сдирателя, схватившее его за шею. Затем резко потянул Кнута за грудную пластину, и оба десантника стали кружиться вокруг друг друга. Повелитель Огня прижал Керша к каменному обелиску. Поверхность самаркандского камня треснула, и осколки посыпались на землю. Кнут оттолкнул противника, впечатав его в толстую железную стену Клетки. Наплечник Повелителя Огня скрежетал, пока Кнут тащил капеллана вдоль стены. Керш впечатал кулак противника, сжимавший гладиус, о железную поверхность стены. Повелитель Огня разжал хватку на нагруднике Сдирателя и стал наносить боковые удары по корпусу Керша. Наконец, гладиус выпал из руки капеллана и упал на землю. Это вызвало у Керша удивление, он не думал, что его усилия будут вознаграждены так быстро. Он тут же попытался схватить гладиус, но прежде чем он осознал ошибочность своего поступка, капеллан нанес сокрушительный удар в голову. Керш упал, сжимая гладиус в руке. Откатившись в сторону, Кнут вытянул вперед руку с клинком. Подошва ботинка Повелителя Огня обрушилась на его кисть. Второй ступней капеллан атаковал лицо поверженного Сдирателя. Открыв окутанный кровавой пеленой глаз, Керш обнаружил , что избиение закончилось. Повелитель Огня уже не стоял над ним, и Кнут услышал, как капеллан поднимает упавший гладиус. Вокруг также происходили изменения. Архитектура Клетки, зеркально отражавшая кошмар Вечного Дворца Железных Воинов на Себастусе IV, менялась. Секция пола, на которой она находился, также начала подниматься. Перекатившись, Керш врезался в Повелителя Огня. Оба Адептус Астартес упали на землю, и снова гладиус стал объектом соревнования. Схватившись за кончик лезвия и рукоять, Повелитель Огня и Сдиратель сражались за право владеть гладиусом. Испещренное татуировками лицо капеллана исказилось, бицепсы напрягались в попытке приблизить лезвие к глотке Керша. Кнут отвернул голову, когда противник навалился на него. Дыхание Повелителя Огня отдавало химическими парами. Словно космический десантник поглотил прометий. Лезвия продвинулось вниз, и глаза Керша расширились. Грубая сила взяла вверх, и на лице Повелителя Огня появился звериный оскал. Вместо идеальных зубов, характерных для ангелов Императора, Кнут обнаружил пасть полную острых, каменных клыков, похожих на наконечники стрел и копий. Капеллан сделал вдох, сжав челюсти, затем резко выдохнул, окатив лицо Сдирателя струей пламени. Керш склонил голову набок, позволив гладиусу еще больше приблизиться к его горлу. Десантник почувствовал, как начинает поджариваться кожа на шее. Вторая струя обожгла ему ухо и часть лица. Извиваясь, Кнут кинул взгляд на безмолвную толпу.

Он ощущал разочарование Эзраки. Он мог видеть Вефесду и своего призрака. Он все еще стоял среди других воинов. Ожидая. Наблюдая. Но он смотрел не на Кнута. Последовав за блеском линз шлема фантома, Керш обвел взглядом пейзаж Клетки, подворья и зубчатые стены Вечного Дворца в миниатюре. Там, где платформа мезонина из каменных блоков отошла в сторону, Керш обнаружил тусклый блеск лезвия второго гладиуса. Меч стал главной целью Сдирателя. Он жаждал схватить грубую рукоять оружия, нанести рубящий удар острым лезвием клинка и вонзить кончик гладиуса в сердце противника. Собрав все свои силы, Кнут оттолкнул капеллана. Десантники покатились по земле, и в последний момент Керш разжал хватку и отшвырнул своего соперника в сторону. Сдиратель резко вскочил на ноги, но тут же почувствовал, как кончик меча Повелителя Огня ткнул его в бедро. Эффект от созданного Механикус токсина проявился незамедлительно. Словно после укола жалом гигантского арахнида, мускулы на ноге Керша перестали слушаться десантника. Пока капеллан все еще лежал на земле, Кнут попытался добежать до второго гладиуса, но спринт очень скоро перешел в ковыляние. Нога полностью перестала его слушаться. Словно плоть и кость оказались зажаты невидимыми оковами. Конечность отказывалась переносить весь отчаявшегося Сдирателя. Керш стал ковылять вдоль арены, падая с блоков и переползая через препятствия и барьеры. В какой-то момент Кнут скатился во впадину Клетки, попав в некое подобие бассейна. Барахтаясь в темной воде, Сдиратель почувствовал взмахи меча позади себя. Повелитель Огня был в нескольких метрах от него.

Впереди показалась башня из каменных блоков, на ее верхушке он и обнаружил второе оружие. Блоки имели необычную форму с сетью равноудаленных отверстий. Кнут рванулся вперед, перенося вес на здоровую ногу. Послышался щелчок механизмов, и из отверстий стали появляться пики. Керш слышал истории о кошмарном дизайне Вечной Крепости с лабиринтами и ловушками. Имперские Кулаки создали подобие Железной Клетки, соблюдя все детали конструкции. Кнут сполз прямо к нижнему отверстию. Повелителю Огня, из-за его желания поскорее настигнуть противника, повезло меньше. Стальной штырь вонзился ему в плечо. Пока капеллан пытался избавиться от внезапно возникшего препятствия, Керш начал карабкаться вверх, хватаясь за стальные пики. Используя их как в качестве лестницы, Кнут медленно, но верно подбирался к вершине башни. Его парализованная нога безвольно болталась каждый раз, когда он подтягивал свое тело вверх. Наверху его ждал гладиус. Острый. Обмазанный парализующим токсином. Посмотрев вниз, Керш заметил, что его оппонент куда-то исчез, оставив кровавый след на одном из отверстий. С башни Клетка просматривалась довольно хорошо, но из-за постоянно двигавшегося ландшафта Кнуту было сложно определить местоположение противника. Его сверх-зрение и слух были бесполезны в условиях постоянного грохота и меняющегося пейзажа. Керш потерял контроль над конечностью, но с гладиусом в руке Сдиратель ощущал, что приобрел новую часть своего тела. Спрыгнув на противоположную площадку, Керш зашатался. Его парализованная нога дала о себе знать, и он упал. С трудом поднявшись на ноги, он развернулся, ожидая нападения противника. Но Повелителя Огня нигде не было видно. Когда он еще раз оглядел окрестности, то понял, что его обвели вокруг пальца. Повелитель огня стоял на вершине башни, с которой только что спрыгнул Керш. Капеллан спрыгнул вниз в лучших традициях его братьев-специалистов планетарного штурма, грациозно приземлившись на землю. Повелитель Огня перекидывал гладиус из руки в руку. Кровь ручьями лилась из поврежденного плеча капеллана, но тому, похоже, было все равно. Его глаза буравили Керша, а зубы скрежетали друг о друга. Еще мгновение оба восстанавливали силы, после чего Повелитель Огня принял знакомую боевую стойку. Держа меч обеими руками, Сдиратель, переместив вес на здоровую ногу, также приготовился к бою.

- Ко мне, мясо, - взревел Керш.

Железная Клетка взорвалась звоном мечей и боевыми криками Керша и Повелителя Огня. Кнут был убийцей чемпионов. Его священной обязанностью было убивать лучших воинов противника, чтобы магистр Ордена мог не отвлекаться, командуя войсками Адептус Астартес. Его владение мечом было практичным, ужасающим и непредсказуемым, как у Дорна, который не раз удивлял своих врагов во время битвы. Однако другие Ордена также присылали своих лучших воинов, и его оппонент был не менее устрашающим противником. Движения его меча были похожи на бешеное инферно. Он искусно и быстро перебрасывал меч из одной руки в другую. Капеллан активно использовал не только гладиус, но и руки и ноги, заставляя Керша переходить в оборону. Движения Повелителя Огня были идеальны. Лезвие капеллана пробило грубую защиту Керша и задело надбровную часть его головы. Капля крови попала в глаз Сдирателя. Как только паралитический токсин начал действовать, Кнут почувствовал, как часть его лица онемела. Глаз закрылся, а губа провисла. Керш сделал резкий выпад, не характерный для доктрины ближнего боя его Ордена. Повелитель Огня снова зашипел, сжав челюсти. В этот раз Керш понял, что струя пламени нацелена на его гладиус. Оранжевый столп пламени прошелся по лезвию, вызвав пар с металлической поверхности. Керш с ужасом осознал, что капеллан обезвредил паралитический токсин на его оружии. Бой продолжился, Повелитель Огня парировал все удары Сдирателя. Блоки снова зашевелились, и ландшафт клетки снова стал меняться. Блок, позади Керша, отошел в сторону, и под ним обнаружилась небольшая яма. Наполовину ослепший, с онемевшей ногой, ямой позади и настойчивыми атаками капеллана, Кнут оказался в ловушке. Он почувствовал, как аудитория застыла в ожидании, а в воздухе повисло его собственное отчаяние. Семя сомнения стало возрастать внутри него, и он почувствовал на себе взгляд фантома. На какой-то момент он снова погрузился во Тьму, где Керш познал вселенную без надежды. Возможно, его одержимость прокляла их всех, и Сдиратели обречены на поражение. В Пире Мечей. Сам Орден был обречен. Керш понимал пределы возможностей тела Адептус Астартес, что оно может делать, а что – нет. Он сражался с братом, более достойным внимания Императора. Истинным сыном Дорна. Мастером клинка. Настоящим чемпионом. Повелитель Огня почти добил его. Меч капеллана ударил с такой силой, что разорвал не только перчатку Керша, но и сломал несколько костей руки Кнута, выбив гладиус из рук Сдирателя. Оба воина наблюдали за падением меча на землю. Конец был близок. И оба десантника знали эти. Повелитель Огня выгнул спину, готовясь нанести рубящий удар сверху вниз. Достойный удар, чтобы добить Сдирателя. Зарубить его и сбросить в «могилу». Воин был побежден. Судьба Ордена была фактически предрешена.

Часть губы Керша скривилась. Его перчатка метнулась вверх, заблокировав руку Повелителя Огня. Схватив розариус капеллана, Сдиратель нанес удар по лицу космического десантника адамантовой аквилой и обвил его лицо цепочкой. Сжав зубы и держа цепочку обеими руками, Керш наклонился готовясь перекинуть противника через себя. Используя свой вес в качестве противовеса, Кнут осуществил бросок своего оппонента. Перевернувшись, Повелитель Огня рухнул прямо на парализованную ногу Керща. Оба соперника повалились на землю. Керш упал на землю, но Повелителю Огня повезло меньше, и он полетел прямо в яму. Даже сквозь кровавую пелену Сдиратель смог увидеть, как капеллан падает в яму, ударяясь о край стены. От удара его гладиус выпал из рук, и Повелитель Огня исчез в темноте. Керш с трудом поднялся на ноги. Он отыскал глазами свой гладиус и поднял его здоровой рукой. Дохромав до края пропасти, Кнут начал спуск вниз. Повелитель Огня лежал внизу со сломанной спиной, его разбитое тело распласталось по всей длине ямы. Трясущиеся пальцы искали оружие, но гладиус находился вне пределов его досягаемости.

- Сдавайся, брат, - произнес Керш, обращаясь к Повелителю Огня.

- Не тебе, - наконец выдавил капеллан, его голос был похож на шипение. – Не обесчещенному ублюдку, которого называют Кнутом. Не тому, кто лишился благословения Дорна.

Керш сузил глаза. Сдиратель медленно кивнул.

- Это твое право, брат.

Сдиратель перехватил оружие так, чтобы рукоять с перекрестием оказалась у него между пальцев, а лезвие – параллельно кулаку и локтю. Кнут спрыгнул на землю. Он наклонился к Повелителю Огня и поднял рукоять меча, готовясь нанести последний удар. В глазах капеллана читался ответ на его предложение. Он не сдастся. Аудитория застыла в ожидании. Повелитель Огня не будет просить о пощаде. Керш приготовился нанести беспощадный удар.

- Керш! – позвал апотекарий, не в состоянии сдерживать свое отвращение.

Кнут слегка повернул голову. Над ним, на краю ямы, стоял судья от Имперских Кулаков. Ветеран Адептус Астартес смотрел на обоих десантников. Мгновение поколебавшись, судья вытянул руку в сторону ворот Сдирателей. Кулак кивнул Эзраки и ушел. Керш издал глубокий вздох. Взглянув напоследок в лицо Повелителя Огня, Кнут заметил, что его глаза все еще горят гневным пламенем. Используя стену ямы в качестве опоры, Сдиратель поднялся на ноги и бросил меч на грудь своего оппонента.

- Похоже, сегодня Дорн присматривает за мной, брат, - произнес Кнут, сплюнув кровь на каменную стену.

Керш поднял голову и бросил взгляд на толпу зрителей. Он увидел Вефесду и Эзраки, эмоции которого не сложно было угадать. Фантом, похоже, исчез.

- Кто следующий? – крикнул Керш толпе.

Я не сплю, и, хотя это и не сон, я понимаю, что это должно быть сном. В течение дня, после тренировок и молитв, Сдирателю позволено отдыхать четыре часа. То, что преодолевают Адептус Астартес за один день, может убить обычного человека. Наши совершенные тела являются биологическими инструментами воли Императора, но разуму требуется отдых. Даже находясь во Тьме, я не мог потерять себя в том, что можно было бы охарактеризовать как естественный сон. Мое тело разбито. Некоторые кости сломаны. Моя кровь сворачивается под действием магна-опиодов и гормонов роста, помогающих заживлению ран. Жестокие тренировки и более жестокие испытания последовали за пениториумом и ритуальным очищением плоти. Мое тело, хоть и сверхчеловеческое, истощено, но разум не сдается. Лишь периодически возникают каталептические приступы, как, например, сейчас. Иногда я позволяю себе отключать разные части моего генетически усовершенствованного мозга, пока я прибываю в состоянии полудремы. Я использовал этот способ много раз, сражаясь в лесах миров-смерти и в условиях сильнейших штормов. Ты полагаешься на инстинкты выживания, позволяя мозгу отдыхать. Это не заменит сон, однако в таком состоянии сложно провести разницу между бредом и реальностью. Сидя здесь, я не обратил внимание, что уже нахожусь в этом состоянии. Я на «Шраме». Несмотря на мой успех на Пире Мечей, мое присутствие в бараках и трапезной все еще неприятно для моих братьев. Труп-капитан Гидеон дал мне ограниченный доступ в пениториум, келью реклизиама и апотекарион. Я избегаю тренировочных клеток. Большинство приготовлений происходит внизу, на поверхности планеты. Помимо Имперских Кулаков Самарканд охраняется Четвертым Трацийским. Все остальные ресурсы были сосредоточены на кордоне, сдерживая Великого Клыка и его армию. Когда я спросил, почему именно это место было выбрано для проведения Пира Мечей, Эзраки ответил, что такова традиция: хозяева турнира выбирают место, где в последний раз их Орден одержал победу. Подобный выбор был характерен для Кулаков и их приемников. Над нашими головами проносились корабли, а Имперская Гвардия зачищала землю от спор. Я стою один среди полей пепла и апокалипсических руин. Я сижу на ящике. Я чувствую, как апотекарий и его свита трудятся надо мной. Как и мои люди. Люди Эзраки работают над моим лицом. Их движения четки и натренированы, мое лицо становится похожим на сшитые лоскуты плоти. Между рассечением от меча сержанта Тенаки из Смертельного Удара и вмятиной, полученной от удара рукоятью меча огромного Багрового Кулака, с которым мне не посчастливилось скрестить клинки, сплошное месиво. Я знаю, что каждый из этих шрамов – благословение, ниспосланное Катафалком, и отметина Дорна, но мой череп словно разобрали на части, как детский пазл. Люди Эзраки делают все возможное, чтобы склеить то, что еще можно склеить. Сам апотекарий обрабатывает мою руку. Инструменты Эзраки орудуют по всей длине предплечья. Моя рана открыта, инструменты проводят операцию над сухожилиями. В предыдущем раунде Кнуг Хэгстад из Брикантии подумал, что будет благоразумно сломать мне руку, после того как увидел ее работу с гладиусом. Я заставил его пожалеть об этом, отрубив ему руку ударом сверху, которым был бы доволен сам Дорн. Деметр Катафалк в подробностях описал правильный звук меча при нанесении этого удара, сочтя его похожем на певчую птицу с Терры. Совершенство – достойно восхищения, но несовершенная победа – тоже неплохой повод для радости. Эзраки проинформировал меня, что подобный поступок, несмотря на то, что он не запрещен на поединках, ранил достоинство некоторых участников, Железных Рыцарей и Имперских Кулаков. Я не ставил целью глумление над соперниками, сам Дорн потерял руку в бою.

Но брикантийцы восприняли это по-своему и развели полемику, больше заботясь о каждой букве ритуальных правил и этикете поединка, чем о победе. Они подали прошение о моей дисквалификации, но это уже не первый случай. Ранее я распотрошил еще одного их чемпиона, Гервальда Строма. Было решено приостановить состязания на один день для принятия решения. День для обработки моих ран и порицаний со стороны трупа-капитана Шилоха Гидеона, хотя, за фасадом его риторики, я слышал нотки гордости и облегчения. Бесчестье при избиении противника было предпочтительнее бесчестья поражения. Стром выжил, он был крепким ублюдком, и мое участие продолжилось. Сдиратели не участвовали бы в таком спектакле. Никто не жаловался на укреплениях Императорского Дворца. Никто не предъявлял претензий Сынам Гора, ублюдкам из Пожирателей Миров или кузнецам Пертурабо. Когда Беренгер из Белых Храмовников отнял мой глаз, я не взывал к возмездию и не останавливал турнир. Я не лаял, как собака, протестуя против его участия. Я сражался, так как я был рожден для этого. Я отнял у оппонента единственное, что мне было нужно – победу. Я устал от правил и инструкций. Апотекарий провел оперцаию над моим глазом и предложил мне бионический протез. Я отказался. Эзраки и Хадрах настаивали, что я буду лучше видеть, но меня это не волновало. Однако потом они признали, что мне потребуется время на привыкание. На данном этапе я не мог позволить себе такую помеху. Я согласился на обычный протез в виде белой сферы, как временную меру. Матовая поверхность металла сделала оборот, когда я поднял голову. Я заметил, как все наблюдают за этим движением. Эзраки настаивает на замене протеза после соревнований, но протез словно врос в меня. Апотекарий склонился над моей рукой. Он имплантирует адамантовый штифт и поршень, имитирующий связки. Мои сервы также заняты моим телом. Пока моя рана открыта, и ничто не препятствует потокам крови. Орен активно стирает с пола упавшие капли. Старый Энох стоит на коленях, бормоча молитвы. Вефесда – позади меня, работает вместе с помощниками Эзраки. Она подносит мокрую тряпку к моим бровям, и это дает мне ощущение комфорта. Я не сопротивляюсь этой беспечности. Она все еще юна. Ее беспечность – проявление человечности, и если подобные бесполезные действия дарят ей комфорт, кто я такой, чтобы лишать ее столь незначительного проявления радости? Мой гость тоже здесь. Он бродит словно черная, чернильная масса, и затем снова исчезает во тьме. Я ловлю каждое его движение. Мне кажется, что он всегда рядом, даже когда его нет. Я разворачиваюсь. Из его разбитой лицевой пластины веет холодом, превращающим мое дыхание в пар. Я слышу скрежет его зубов, и я снова вижу внутренность его шлема, лицо без кожи. В темных коридорах нижних палуб я слышу шаги фантома. На Самарканде он стоит на руинах, наблюдая за моим прогрессом, пока я бегаю, тренируюсь и сражаюсь. Он всегда следит за мной, находясь за Клеткой. Я не смотрю на него, зная, что он стоит в толпе и взирает на меня. Он молча поддерживает мои усилия.

- Разбудите его, - услышал я команду.

Я знаю этот голос. Это труп-капитан Гедеон.

- Я не сплю.

Труп-капитан зашел в темное помещение. Его глаза быстро просканировали помещение. Было ясно, что Сдиратель никогда не спускался сюда раньше. Позади него шагал капеллан Дардарий в своих черных доспехах.

- Капеллан Дардарий, - приветствовал Сдирателя Керш. – Славный труп-капитан позволил мне посетить реклюзиам, и вот я здесь, а тебя тут нет. Ты пришел услышать мою исповедь? Очистить мою душу от сомнений своим советом и очистить мою плоть от слабости бичеванием?

Сухопарый Дардарий перевел взгляд от Керша на саркофаг, а затем уставился на Эзраки, проводившего операцию.

- Капеллан? – повторил Кнут.

- Позднее, - ответил Гедеон. – Хозяин Пира принял свое решение.

- Пришел сам Фортинбрас? – спросил Эзраки, поднявшись со своего адамантового колена.

- И? – спросил Керш.

- Фортинбрас разрешил продолжить поединок.

Керш взглянул на апотекария и свою руку.

- Заканчивай с ней.

- Однако есть условия, - добавил труп-капитан.