Верный друг Санчо

— У нас кровь останавливает лист подорожника. У вас растет подорожник?

— По-до-рож-ни-к?

Они шли по зимнему городу и время от времени переговаривались. Мимо мчались машины. Шли люди. Проплывали витрины магазинов. Снегоуборочная машина неутомимо сгребала снег железными руками.

— Давай-давай! — засмеялась Рита.

— Давай-давай! — повторил Санчо и, забыв про горящий нос, повторил руками движения машины.

— Интересно, за кого принял бы Дон Кихот эту машину, если ветряная мельница показалась ему злым волшебником? — спросила девочка.

Санчо внимательно посмотрел на свою спутницу и ничего не сказал.

Через несколько домов он спросил:

— Какое дело у твоего Па?

Этот вопрос поставил Риту в затруднение.

— Дело?.. У него нет дела… То есть у него работа.

— У моего Па тоже нет своего дела… Он служит в компании.

— В компании капиталистов? — спросила Рита.

— В банановой компании. Ты любишь манго? Сок…

— Очень! — воскликнула девочка.

— Манго тоже продает компания.

Сказав это, Санчо задумался. Потом он повернулся к своей соседке по парте и сказал:

— А мой дедушка был банджистом. Он погиб.

И, заметив, что Рита непонимающе смотрит на него, Санчо прижал к животу портфель и, перебирая воображаемые струны, запел незнакомую песенку, которую пел когда-то его дед:

Шаги перемешаны с пылью, И солнце пылает, как медь. У пальмы зеленые крылья, Но пальма не может взлететь. Припасть к этой зелени мне бы, Забыться на десять минут; Меня по лазурному небу Зеленые крылья несут.

Эта песня прилетела в мирный город из тревожного военного времени, когда рвались бомбы и горела земля. И хотя Санчо пел ее на родном языке и Рита не поняла ни слова, ей почему-то стало жаль дедушку-музыканта, который не вернулся с войны.

— Почему он погиб, — спросила Рита, — если он играл на банджо?

— Он играл и пел против хунта… Хунта не любил Хуан-Мария… Фашисты стреляли…

Некоторое время ребята шли молча, как бы прислушиваясь к мелодии солдатской песни: «У пальмы зеленые крылья, но пальма не может взлететь…»

Неожиданно перед ними возник старинный дом с тяжелым балконом, который на своих плечах держали два каменных бородача.

— Мой дом, — сказала Рита и, кивнув на булочную, пошутила: — Наше хлебное дерево! Понюхай, как оно пахнет.

Санчо втянул в себя запах теплого хлеба и сказал:

— Вкусно! А наше хлебное дерево пахнет… травой.

— Теперь я провожу тебя домой, а то ты заблудишься.

— Но ты же… сеньорита, — запротестовал Санчо, забыв, что следует сказать «девочка».

— Я твой товарищ! — сказала Рита. — А когда товарищи, неважно девочка или мальчик.

— Очень важно — сеньорита или сеньор, — не согласился с ней Санчо.

— Дай твой портфель, — скомандовала Рита, — и потри уши, а то они у тебя совсем замерзнут.

Пошел редкий бесшумный снег. И Санчо, который никогда в жизни не видел падающего снега, остановился и стал смотреть.

— Белый, тихий дождь, — сказал он.

Рита протянула руку в варежке и поймала «белую дождинку».

— Смотри! — Она поднесла руку к самым глазам мальчика.

Санчо наклонился и увидел звездочку. Казалось, изумительный мастер тонким резцом вырезал ее из сверкающего камня. Мальчик сощурил глаза звездочка увеличилась, он увидел тончайшие узоры, которые строго симметрично располагались в лучах снежинки. Санчо оторвал глаза от снежинки и посмотрел на Риту. И ему показалось, что его новая подруга сама создает это удивительное чудо: звезду-снежинку.

— Что это значит, Санчо Родригес?! Ты приезжаешь в чужую страну, идешь в чужой колледж и в первый же день возвращаешься домой… с разбитым носом!

Отец и мать стояли в прихожей и сокрушенно смотрели на Санчо.

— Тебя обидели? — спросила Ма. — Новичков всегда обижают.

— Может быть, ты затеял драку? — строго спросил Па.

— Я вступился за… Риту.

— Тебе не за кого вступаться, ты же не на родине.

— Он бросил в нее белый камень.

— Он — в нее? — воскликнула Ма. — Он — в нее, — совсем тихо повторила она. — Он дикарь?

— Нет, — ответил Санчо. — Это оказался не камень, а комок снега.

— По-русски это называется «снежок», — со знанием дела сказал Пат. В этой стране есть такая игра — «в снежки». Дети лепят из снега комки и кидают друг в друга. Ты не Санчо, ты — Дон Кихот! — воскликнул папа.

— Мне это уже говорили, — сказал Санчо.

— Кто тебе это говорил?

— Рита.

Папа и мама переглянулись.

— Идем, мой Дон Кихот, — сказала Ма, — я промою твои тяжкие раны.

— Вероятно, завтра тебя вызовут к директору колледжа, — вздохнул Па, — а послезавтра пригласят меня…

3

На другой день Санчо торопился в школу. Он надеялся, что, переступив порог, сразу встретит Риту. Но едва сдал на вешалку пальто и очутился в коридоре, путь ему преградил долговязый с розовым носом. Санчо почувствовал, как лицо начинает гореть, а вчерашний снежок снова превращается в белый камень. Санчо захотелось немедленно броситься на долговязого и продолжить прерванный поединок, но он сдержался и, пропуская от волнения слова, сказал:

— Ты должен… Рита… извиниться!

— С какой это радости? — с вызовом сказал долговязый.

— Нет радости! — крикнул Санчо. — Сеньор… сеньориту…

— «Сеньор»! — усмехнулся долговязый и потер ладонью нос.

— Ты… сеньор… плохо… Ты нет сеньор! — Осколки фразы летели прямо в долговязого и выводили его из себя.

— Во! — сказал тот и показал кулак.

— Во! — отозвался Санчо, и его маленький смуглый кулак оказался под самым носом долговязого.

Долговязый оттолкнул Санчо. Санчо вцепился в долговязого. Он сделал это так стремительно, что противник потерял равновесие, не удержался на ногах и растянулся на полу. Теперь мальчики катались не по заснеженному тротуару, а по желтому паркету. Каждый пытался подмять под себя противника и оказаться наверху. Долговязый был сильным и тяжелым. Санчо же ловко ускользал из его ручищ. Неизвестно, чем бы кончился поединок, если бы в самый разгар не появилась Мария Павловна.

— Что это значит?

Ее голос охладил пыл бойцов. Они оглянулись. Мертвая хватка разжалась. Оба торопливо поднялись с пола.

— Извините… сеньорита… — тяжело дыша, пробормотал Санчо, приводя в порядок свой пиджак табачного цвета.

— Что это значит, Абрикосов? — обратилась учительница к долговязому.

— А чего он первый…

— Я — первый, — согласился Санчо. — Он обидел сеньориту… он должен извиняться… — Слово «извиняться» Санчо произнес по складам, с большими усилиями. — Если нет, мы будем снова…

— Вендетта? — спросила «сеньорита Мария».

— Вендетта?! — Санчо удивленно посмотрел на учительницу. Откуда ей известно это слово, дошедшее из глубины времен.

— У нас нет вендетты, Санчо, — сказала учительница, сочувственно глядя на мальчика. — Придется решить спор более современно.

Санчо опустил голову. В коридоре зазвенел звонок.

…Это неверно, что в каждом часе шестьдесят минут. Бывают часы, в которых сто минут и больше. Такие часы тянутся нескончаемо долго. Санчо ждал, что его, как предсказывал Па, вызовут к директору. Санчо ломал голову — как можно решить спор «более современно», без поединка, который «сеньорита Мария» называла вендеттой? Он чувствовал себя одиноким в снежной стране, где вокруг нет ни единой зеленой травинки, ни одной горсточки теплого песка и только луч солнца, преломляясь в морозном кристаллике, вдруг вспыхнет крохотной зеленой искрой и растворится в сплошной белизне.

В этот день он совершенно неожиданно очутился у Риты дома.

После уроков Рита сказала:

— Я должна тебе что-то показать. Потому что твой дедушка погиб от пули фашиста.

— Что ты… мне… показать?

— Не спрашивай! — сказала Рита.

Всю дорогу он молчал, чтобы не спрашивать. Только когда возникли два каменных бородача, поддерживавших балкон, Санчо сказал:

— Я буду подождать?

— Идем! — скомандовала Рита и распахнула дверь.

В углу комнаты стоял настоящий, от пола до потолка, двухлопастный пропеллер самолета. На светлом металле чернели зализы огня, а верхняя лопасть была погнута. Рядом с пропеллером обычные домашние предметы — стол под льняной скатертью, стулья в чехлах, сервант, в котором от шагов тренькали стаканы, — выглядели необычно. Казалось, они тоже попали в дом из тревожной стихии, где хлещет пламя разрывов и сухо свистят осколки зенитных снарядов.

— Можешь потрогать, — разрешила Рита.

Санчо с опаской протянул руку, словно боялся обжечься. Но пропеллер оказался холодным.

— Что это? — Санчо вопросительно посмотрел на подругу.

— Винт погибшего самолета.

— Летчик погиб?

— Нет… Он остался жив. А самолет разбился.

Санчо тревожно посмотрел на винт.

— Война? — спросил он.

— Нет, испытание… Теперь на боевых машинах винтов нет, — со знанием дела ответила Рита. — Это было давно.

Неподалеку от пропеллера на стене висела фотография, на которой был изображен военный летчик. Летчик был удивительно похож на Риту. Те же внимательные, чуть насмешливые глаза и прядь волос, выбившаяся из-под шлема.

— Это он? — спросил Санчо.

— Он, — сказала девочка. — Это он.

Санчо снова дотронулся до винта самолета, погибшего во время испытаний. Ему показалось, что он чувствует легкую дрожь напряженного металла и холодок воздушных струй, который во время полета срывается с лопастей.

Сбор отряда, которому предстояло заменить старинную вендетту, состоялся на следующий день.

Итак, произошла драка. Но драка, выходящая из ряда обычных мальчишеских столкновений. Советский мальчик разбил нос подданному иностранной державы. Вожатый отряда, десятиклассник Роман, обрисовал положение дел в таких сгущенных красках, что Алиса, девочка тихая и застенчивая, вдруг побледнела и спросила:

— Что же теперь будет, война?