Охота на Зверя

- На все сто процентов, госпожа. Мне очень…

- Что включают в себя эти сто процентов?

- Мы проверяем уцелевшие частицы иногда это довольно проблематично так как к нашему появлению пепел может развеяться или его кто-то тронет. Но мы собрали все до крупинки, мы понимали насколько это важно.

- И сколько этого самого пепла вы нашли для того чтобы провести идентификацию?

- Достаточно. Нам хватает даже наперстка, чтобы получить точную информацию.

- Скажите мне, Шейн, если отрезать вампиру руку или ногу и сжечь на солнце сколько примерно пепла может остаться? На наперсток хватит?

- Эээээ…да. Вполне.

- То есть теоретически это могут быть не останки вампира, а, например, его истлевшие конечности?

- Да но…там было намного больше наперстка, а так же кольцо, да и камеры зафиксировали, как на склад въехала машина вашего мужа. Как он поднимался на крышу и то что он оттуда не вышел. По времени все совпадает прошло больше трех суток прежде чем мы его нашли. Тело разложилось, сгнило и истлело, это все что от него осталось.

- От чего умер вампир, прах которого вы нашли?

- Исследование остальных частиц пепла показали, что ему вырвали сердце и искромсали тело на куски. Об этом говорят характерные молекулы распада тканей и время полного разложения. Мы отправили остальной прах в несколько лабораторий для подтверждения причин смерти. Так мы поступаем если есть подозрение, что останки принадлежат членам королевской семьи.

Мое собственное судорожно дернулось, и я закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание.

- У нас не возникло никаких сомнений. Будь эти сомнения - мы бы искали его дальше. Мне очень жаль, госпожа Мокану. К сожалению, это правда – ваш муж мертв.

Отключила звонок и снова почувствовала, как сползаю на пол с кресла. Я не кричала только тихо завыла, прислонившись лбом к холодному мрамору пола, сдирая ногти до мяса, прокусывая губы, чтобы не орать на весь дом и не напугать детей. Отец не говорил мне этих подробностей…он пожалел меня. Даже не показал заключение потому что не хотел, чтобы я все это прочла.

Я легла на бок, подтянув колени к груди, чувствуя, как течет по подбородку кровь из прокушенных губ. Боль стала настолько сильной, что мне казалось я горю живьем, как с меня слазит кожа, только пламя не горячее, а мертвенно холодное, словно жидкий азот. От меня отваливаются куски плоти, я утопаю в собственной крови и могу только хрипеть одно слово «неееет». Беззвучно и непонятно, потому что мне кажется я разучилась говорить. Взгляд застыл на рассыпавшемся по полу жемчуге. Я смотрела на круглые бусины и чувствовала, как медленно бьется мое сердце. Позволила льду опутывать мое тело и убивать меня…больше нет смысла бороться. И нет сил.

На столе завибрировал сотовый. Он жужжал и жужжал пока не сполз на пол и не упал возле меня. Голубой экран дисплея мигал в темноте, а я не могла пошевелить даже пальцем, чтобы его взять. Все же заставила себя протянуть руку и подтянуть к себе смартфон, посмотреть затуманенным взглядом на дисплей и громко судорожно втянуть воздух, увидев имя на экране. Схватить окровавленными пальцами и едва слышно прохрипеть:

- Ник?!

На том конце связи ничего не ответили. А потом звонок отключился. Я вскочила с пола, размазывая слезы и набрала номер еще раз. Руки так тряслись, что сотовый несколько раз выскользнул и упал на пол. Мне не ответили. Теперь номер находился вне зоны доступа. Я тут же набрала Зорича. От волнения не могла сказать ни слова. Меня буквально подбрасывало на полу.

- Да, Марианна.

- Мне только что поступил звонок с номера Ника. Отследи откуда он был сделан. – я не говорила, я по-прежнему хрипела, как и всегда от сильного волнения у меня начинал пропадать голос.

- Отслежу. Минут через пять перезвоню и дам вам ответ.

Положила сотовый рядом с собой на пол и принялась собирать рассыпавшиеся жемчужины в ладонь. Такие холодные, как огромные хлопья снега.

«– Пообещай мне... Пообещай, что я уйду первая. Пообещай, что сделаешь это для меня! Я не хочу оставаться одна...

– Обещаю, малыш...Обещаю… Только подожди, хорошо? Дай побыть с тобой еще немного…потом…позже».

Закрыла глаза и словно почувствовала, как его ледяные руки обнимают меня изо всех сил. Вот почему лед ассоциируется у меня со смертью…каждый раз, когда я боюсь его потерять мне становится так же холодно, как в том проклятом лесу где мы замерзали заживо вдвоем и где он пообещал мне, что я уйду первая. Он всегда держал свое слово. Он не мог меня оставить.

Завибрировал сотовый и я тут же нажала на прием звонка. Ответить не смогла – голос пропал окончательно.

- Звонок поступил из окрестностей Лондона. Мы пытаемся определить точные координаты, но видимо там, откуда пошел сигнал, очень плохая связь. Скорей всего это лесная местность в пригороде, но мы пока не уверены.

«– Закрой глаза, любимая.

– Нет, я хочу смотреть на тебя...хочу, чтобы ты остался в моих глазах. Хочу, чтобы навечно остался в них. Прости меня...прости за это, но я буду с тобой...ты меня почувствуешь. Обещаю.

– Я заберу тебя туда, где мы будем счастливы.

- Только не отпускай меня, держи крепче. Не разжимай рук.

- Не отпущу. Никогда. Клянусь. Буду держать до последнего вздоха. Моего вздоха».

И я буду держать. Это он позвонил мне. Почувствовал, что я не выдерживаю и ломаюсь. Мой мужчина всегда меня чувствовал даже если был за тысячи километров от меня. В груди все болезненно заполыхало, начали плавиться ребра и снова быстрее забилось сердце. Лед с хрустом ломался вместе с обрывками плоти, я начала гореть, как в лихорадке.

- Я вылетаю в Лондон, Серафим. Приготовь наш частный самолет.

- Зачем в Лондон?

- Это он мне звонил, и я найду его. Ты можешь поехать со мной, а можешь сидеть здесь и продолжать его оплакивать. – в сотовом не раздавалось ни звука, - вылей виски в окно, Зорич, и забери меня в аэропорт. Хватит скорбеть. Он жив. Я это чувствую. Ты мне веришь?

Еще несколько секунд тишины, а потом звон разбитого стекла и чуть севший голос ищейки:

- Я выезжаю к вам. Собирайтесь.

ГЛАВА 2

Шейн медленно раскладывал передо мной фотографии жертв. Снимок за снимком.

Вначале сметных, а потом и вампиров.

- Видите их раны отличаются от одной жертвы к другой. У первых трех по одной ране на горле. Очень глубокое единственное проникновение клыков и мгновенная смерть. Тогда мы еще думали, что убийца новорожденный потому что это последствия зверского и неконтролируемого голода. С каждой новой жертвой характер укусов менялся. Он словно входил во вкус и начинал играть с ними, смаковать свою трапезу пока не переключился на себе подобных.

Я отстраненно рассматривала фото и складывала обратно на столешницу. Потом подняла взгляд на начальника ищеек европейского клана и глядя в его зеленые глаза спросила:

- То есть вы считаете их убивает один и тот же вампир?

- Это не вампир, моя госпожа. Мы пока не уверены, но считаем, что это иная раса. Более сильная. Эти жертвы не молоды, не глупы и не слабы, но они доверились ему и не сопротивлялись, когда он их мучительно убивал.

- И что это значит?

- Это значит он сильнее в десятки раз. Блокировал волю, проникал в сознание, заставлял подчиняться себе, использовал гипноз. Да что угодно.

- Я знаю лишь две расы с такими способностями. Демоны и Нейтралы.

- Это не демоны. Их нет среди нас. Нейтралитет наложил полный запрет на проникновение. Да и демону нет нужды устраивать нам такие спектакли и постановки.

- А нейтралу зачем?

- Мы не знаем точно, что это такое. Никогда не сталкивался с чем-то подобным. Ждем результатов ДНК.

- Долго ждете, - сказала я и решительно отложила снимки в сторону, - нам придется вмешать Нейтралитет, а это грозит проверками, разбирательствами и арестами.

Я поморщилась, вспоминая фигуры в черных плащах с выражением полного безразличия на лице. От одной мысли, что эти твари будут рыскать по нашему городу и допрашивать наших ищеек у меня по коже пробегали мурашки. Слишком свежи воспоминания о последней встрече с ними, с того времени и года еще не прошло. В кошмарах я до сих пор ощущаю, как мои пальцы намертво примерзли к плащу Ника.

- Охотники еще не пронюхали?

- Пока что мы контролируем все местные СМИ и телевидение. Полиция не дает никаких интервью и не делает заявлений.

- Это ненадолго. До первого продажного копа.

- Мы платим им достаточно, чтобы они держали язык за зубами.

- Не будьте идиотом, Шейн. Всегда есть тот, кто заплатит больше. Мы должны поймать эту тварь раньше, чем обо всем пронюхают Охотники и доложат куда следует.

Я встала из-за стола и на секунду снова почувствовала легкое головокружение. Здесь слишком сильно сохранился его запах. Он мешал сосредоточиться, он мешал вообще о чем-либо думать, изматывая ужасающей тоской и воспоминаниями.

Мне навязчиво казалось, что сейчас мой муж распахнет дверь и зайдет в этот кабинет. От него будет пахнуть свежестью, табаком и моим счастьем как всего лишь два месяца назад, когда он впервые уехал после нашего возвращения с островов.

«- Три дня, Николас Мокану. Вас не было ровно три дня вместо обещанных двух!

Обнимает сзади прижимая к себе и демонстративно шумно втягивает мой запах.

- Всего лишь три?

- Это мало? – чувствуя, как злость куда-то испаряется и все тело наполняется невесомостью потому что он касается прохладными губами моего затылка.

- Я думал прошло целое столетие так я изголодался и соскучился по тебе.

- Лжец, - но улыбка уже трогает дрожащие губы.

- Что-то не пойму ты рада мне или нет? - и голос становится чуть ниже, звучит с вкрадчивой хрипотцой, царапая нервы, заставляя закрыть в изнеможении глаза, потому что его руки требовательно сжимают мое тело поднимаясь к груди, я слегка сопротивляюсь, пытаясь вырваться, но мы оба знаем, что это игра.

Толкает к окну, заставляя прижаться лицом и ладонями к холодному стеклу.

- Нет…не рада.

Сжал так сильно под ребрами, что я всхлипнула.

- Не скучала по мне, малыш?

- Скучала, - закатывая в изнеможении глаза, ощущая, как больно сдавливают властные пальцы мое тело, как зарывается в волосы и тянет к себе тяжело дыша в затылок.

- Не заметил. Докажи.

Я никогда не скучаю по нему. Это слишком мало. Ничтожно. Я по нему дико голодаю. До смерти. Я по нему пересыхаю..... Когда заставляешь себя не думать о еде, воде, о боли, чтобы не стало еще невыносимей. Так и у меня с ним. Я не позволяю взять этой жажде верх, иначе сойду с ума. Hо каждый раз, когда он возвращается ко мне, я чувствую эту бешеную, дикую радость и тоску по нему.

Каждый раз, когда он прикасается ко мне после разлуки меня бросает в дрожь. В лихорадочное, болезненное возбуждение, мне кажется, что все нервные окончания напрягаются до предела. Адреналин. И я до сих пор не знаю почему так происходит. Зверский, бешеный адреналин и какая-то дикая радость вперемешку со страхом. И все это вместе с предвкушением и дрожью. Дух захватывает. В глаза смотрю и становится нечем дышать.

Не целует, наказывает. Без раскачки. Сразу в бездну. Не дает думать, говорить, наслаждаться. Хочет сразу поработить и лишить любого права, контроля, инициативы.

Злой от голода и моего сопротивления. Я вижу эту злость во взгляде. В расширенных зрачках и сжатых скулах. Это не просто возбуждение. Это полное осознание его абсолютной власти над моим телом и разумом. Нечто особенно возвышенное вместе с самой примитивной, приземленной похотью. Я вижу ее в его взгляде. И я вижу, чего он хочет сегодня...Кожей чувствую. Но кто сказал, что я не хочу того же самого. Только я слишком соскучилась. Я так дико истосковалась, что меня скручивает какое-то странное отчаянное желание касаться его, целовать, ласкать...

Развернулась, рывком обняла за шею, прижимаясь всем телом. И короткими поцелуями по подбородку, шее, по губам, скулам. Нежно и трепетно...с осторожным голодом и изнеможением.

- Я так соскучилась, - потираясь щекой о его колючую щеку, зарываясь пальцами в его волосы, закрывая в изнеможении глаза, - я так дико и невыносимо соскучилась по тебе. Мне больно на тебя смотреть...

И пальцы расстегивают рубашку. Со стоном касаюсь его тела...это какое-то фанатичное рабское поклонение...но я не могу остановиться.

- Хочу касаться тебя, - скользя губами по его шее, вниз к груди, - хочу вдыхать твой запах, твой голос.

Напряжен, клокочет от нетерпения. Он не хочет ни ласки, ни нежности, и я знаю, чего он хочет. Но не могу остановиться. Я соскучилась... я как-то истерически соскучилась по нему. Сама приникаю к его губам:

- Еще секунду дышать тобой... и можешь рвать на части».

- Марианна, вы меня слышите?

Я вдруг поняла, что все это время смотрела на след от наших ладоней. Он едва выступал на покрытом инеем стекле. Проявился от моего воспаленного дыхания. Перед глазами появился едкий туман, и я глубоко вздохнула, стараясь загнать боль в дальний угол. Если я позволю ей терзать меня, то уже не справлюсь.

- Да, я вас слышу. Ужесточите контроль над СМИ и над полицией. Все докладывать мне о любых изменениях в ходе следствия смертных и нашего департамента.

В этот момент Шейну позвонили, и он ответил на звонок, а я обвела кабинет слегка затуманенным взглядом. Ненавижу себя без него. Ненавижу это ощущения нецелостности, как будто я разодрана напополам и не знаю где себя искать.

- Мы получили точные координаты того места откуда поступил звонок на ваш сотовый с номера вашего мужа.

Резко обернулась на Шейна потом перевела взгляд на Зорича, который все это время сидел за письменным столом и что-то делал в своем ноутбуке.

- Откуда? – тихо спросила я.

- Из старого охотничьего дома в лесопосадке за городом. Здание давно не пригодно для жилья оно было выставлено на продажу, в нем как-то произошел пожар. Имущество не было застраховано, и владелец продал его по дешевке.

- Кому продал? Вы узнали?

- Да. Николасу Мокану. Приблизительно три месяца назад.

Зорич оторвался от ноутбука и тоже посмотрел на Шейна.

- А кто бывший хозяин?

- Некто Вильям Шерман. Обанкротившейся судовладелец. Ищейки уже выехали к нему, чтобы допросить.

Я повернулась к Серафиму, и он понял меня без слов, встал из-за стола закрывая крышку ноутбука.