Германская подводная война 1914-1918 гг.

Мы видим, что 5 июня Шеер настаивал не на том, чтобы флот снова вышел в море, ища другого подобного сражения, а на том, чтобы были предприняты наступательные операции подводными лодками. Считая, что моральный эффект сражения позволит пренебречь протестами нейтральных держав, он настаивал на возобновлении беспощадной войны против торговли. Канцлер по-прежнему отказывался выслушивать подобные предложения. 20 июня были запрещены даже атаки на вооруженные торговые суда, и Шеер тщетно настаивал на их возобновлении. Поэтому в течение лета лодки оставались на привязи. В ожидании нападения британских боевых кораблей мористые выходы фарватеров, протраленных в германских минных полях в Гельголандской бухте, охранялись (с 3 по 13 июля и с 28 июля по 4 августа) двумя линиями подводных лодок, распределенных по широким дугам. Между этими периодами 14 июля U-51 (Румпель) была подорвана и потоплена в устье р. Эмс британской подводной лодкой Н-5 – боевой успех, заслуживший высокую оценку немцев за его смелость. Адмиралтейство не объявило сразу никакого одобрения за подвиг и отложило награждение командира Н-5 на целый год. Он ушел со своей позиции без разрешения и по своей инициативе. Перенесение войны в воды противника – одно дело, а самовольный уход с важного наблюдательного пункта – другое.

Поскольку в Северном море для подводных лодок не находилось работы, германское адмиралтейство откомандировало на лето в Балтику 4 большие подводные лодки. Гайер добавляет, что в спокойной обстановке этого замкнутого среди суши моря они скоро теряли технические навыки крейсерской войны и поэтому оказались мало полезны при возобновлении этой формы войны 5 июля в Северном море. Главною жертвой этой войны в смягченной форме в Северном море был рыбачий флот. В течение этого месяца у восточного побережья было уничтожено не менее 36 судов. Нападения производились, по-видимому, лодками U-46, U-49, U-52 и U-69; действуя совместно, они завлекли в ловушку 3 вооруженных траулера питерхэдского патруля «Ира» (Era), «Онуорд» (Onward) и «Нелли Нэттен» (Nelli Nutten) и уничтожили их. Под вечер 11 июля «Онуорд» сообщил, что видит подводную лодку в 120 милях к OSO от Гёрдль Нэсс (Girdle Ness). Он и «Нелли Нэттен» пошли на подводную лодку и открыли огонь, но увидели, что дальнобойность их орудий совершенно недостаточна. Затем к северо-востоку была замечена вторая лодка, и в довершение внезапности с юго-востока появился третий подводный противник. Загнанные вперед в промежуток между подводными лодками, под перекрестным огнем с дальних дистанций, 3 траулера были побеждены значительно превосходившими их силами. Команды «Ира» и «Онуорда» сдались, а большая часть команды «Нелли Нэттен» была доставлена в Эбердин голландским люггером. В результате этой неудачи траулеры восточного побережья были вооружены 12-фунтовыми (76-мм) пушками, вместо ранее установленных 3-фунтовых (47-мм), оказавшихся несостоятельными.

В тот же день, 11 июля, подводная лодка выпустила 30 снарядов по Сихэмской (Seaham) гавани, убив в результате одну женщину. Накануне пароход «Калипсо» (Calypso) (2876 т), действовавший в начале войны как вспомогательный крейсер под названием «Каликс» (Calyx), попался одному из этих каперов и был уничтожен вместе с капитаном и 29 человеками команды. Нападения на рыбачий флот продолжались до 14-го и повторились в последние дни июля. Это уничтожение рыбачьих судов внушало настолько серьезные опасения, что из состава 4-й флотилии были выделены для охраны района р. Тайн лидер и 6 эскадренных миноносцев. В начале августа прибыло 12 эскадренных миноносцев и 24 дрифтера с минированными сетями; последние суда были посланы в море для симуляции рыбачьего флота. Эти мероприятия, казалось, отняли у подводных лодок охоту продолжать нападения на рыбачьи суда, и только в сентябре они возобновили свои нападения на тружеников моря.

Другой стороной баланса подводной войны было исчезновение U-77 (Гюнцель) 5 июля[63]. Германские власти предполагают, что она была потоплена траулером у восточного побережья, но британское адмиралтейство не приводит никаких данных, подтверждающих подобное заключение. Одним из последствий нападений на рыболовный флот было возвращение к использованию вооруженных смэков среди рыбачьих судов. Была вновь использована комбинация из траулера-ловушки в сопровождении подводной лодки, но успеха она не имела.

Новое техническое достижение продемонстрировало теперь растущую силу и способность подводных судов к длительным действиям в море. 23 июня из Киля вышла в Америку торговая подводная лодка «Дейчланд» (Deutschland) под командой Кенига, с грузом красок, почты и драгоценных камней. 9 июля она прибыла в Балтимору (Baltimore), оставалась в этом порту до 2 августа и 24-го прибыла обратно в Бремен с грузом цинка, серебра, меди и никеля. Однотипная лодка «Бремен» (Шварцкопф) вышла в Норфольк (Norfolk) в штате Виргиния, но так и не достигла места назначения. Ее судьба так и не выяснена. Подводная лодка, как предполагают – «Бремен», была замечена в 300 милях к югу от Исландии, на курсе, ведшем в Балтимору. Большие вспомогательные крейсера 10-й крейсерской эскадры были высланы, чтобы перехватить блокадопрорыватель, и два из них – «Элзэшен» (Alsation) флагманский и «Мэнтюа» (Mantua) – протаранили какой-то тяжелый погруженный в воду предмет. «Дейчланд» не была вооружена, и после осмотра правительство Соединенных Штатов признало ее торговым судном. Как напоминание о том, какой дальности плавания могут достичь подводные силы, сенсационное появление «купца» новейшей формации в американских водах произвело известный эффект. Однако его претензия на постановку рекорда автономного крейсерства на большую дальность плавания, вероятно, можно оспаривать. Построенные в Канаде британские подводные лодки типа «Н» еще летом 1915 г. пересекли Атлантический океан, идя в Гибралтар, без конвоя и под своими машинами; одни прибыли в британские базы, другие присоединились к морским силам союзников в Эгейском и Адриатическом морях.

В течение июля только 3 британские парохода пали жертвой подводных лодок в Северном море и 5 других погибли на минах у берегов Восточной Англии. В августе было взорвано торпедами тоже только 3 парохода: «Ааро» (Aaro) (2603 т), «Сан Бернардо» (San Bernardo) (3803 т), «Стэмфордхэм» (Stamfordham) (921 т); от мин погиб 1 небольшой пароход «Ф. Стобарт» (F. Stobart) у буя Олдборо Нэйпс (Aldborough Napes).

Подводные лодки Северного моря держались как-то странно бездеятельно, уделяя внимание только рыболовным судам. Постановка мин фландрскими лодками продолжалась непрерывно. В результате операций подводных заградителей улучшенного типа «UC» за лето 1916 г. было уничтожено 70 000 т. Одной из первых лодок этого типа – UC-7 (Хааг) – было суждено стать первой лодкой, погибшей от глубинной бомбы. Незадолго до полуночи 6 июля моторный катер «Самэн» (Salmon) услышал жужжащий шум в своих гидрофонах. Шум продолжался с перерывами почти 2 часа. Наконец по непрерывному усилению звука «Самэн» заподозрил, что противник быстро приближается. Глубинная бомба была брошена за борт с точным расчетом в тот момент, когда UC-7 проходила под катером. Вскоре последовал сильный взрыв. В воздух поднялся столб воды высотой в 50 фут.; на поверхность воды всплыли обломки дерева, окрашенные в белую краску, в том числе решетки. Не было сомнений в том, что глубинная бомба вызвала детонацию мин в шахтах UC-7. Этот случай представляет особенный интерес, так как является первым успехом, достигнутым сочетанием гидрофона с глубинной бомбой – приемом противолодочной борьбы, который особенно недолюбливали наши подводные противники в позднейший период войны.

Что касается лодок «UB», то они занимались уничтожением буев и навигационных знаков, которые приходилось восстанавливать.

В Английском канале велась интенсивная минная война против судов, перевозивших войска. 7 августа Бартенбах (командир фландрской подводной флотилии) настаивал на отмене всех ограничений для операций в этом районе. Он ссылался на пробное крейсерство UB-18 (Штейнбринк) у устья р. Сены (Seine), в первую неделю августа. Упомянутая лодка 41 раз приближалась в дневное время к надводным судам для установления их характера либо по маркировке (markings), либо по присутствию солдат на палубе. Полученные инструкции не дали ей возможности выпустить по этим кораблям ни одной торпеды. Подрывными патронами (bombs) и артиллерийским огнем она потопила только 7 небольших пароходов и 10 парусников. Несмотря на все добытые таким путем сведения, германское адмиралтейство тем не менее настаивало, что положение не настолько критическое, чтобы оправдать разрыв с Вашингтоном, больше того – оно предписало щадить даже транспорты.

После Ютландского сражения Морской Генеральный штаб снова предложил Шееру высказать свое мнение о ведении подводной войны. Шеер в самых недвусмысленных выражениях заявил, что, по его мнению, подводные лодки могут быть использованы либо для неограниченной войны против торговли, либо в чисто боевых операциях. При таком положении дел начальник морской канцелярии кайзера Мюллер пытался сыграть примирительную роль. Заметив Шееру, что германское правительство принуждено было «с яростью в сердце» сделать уступки Америке, он указал, что германские подводные лодки не должны полностью отказываться даже от того относительного успеха, какой достигался, например, ведением ограниченной войны в Средиземном море. По его мнению, командующий флотом должен был постараться найти компромисс между непримиримой позицией сторонников неограниченной войны и общими политическими и военными требованиями. Он уговаривал Шеера достигнуть договоренности с начальником Морского Генерального штаба Хольцендорфом, чтобы избежать дальнейшего перевода подводных лодок из Северного моря в Средиземное. В заключение он высказал личное одобрение беспощадной подводной войне (submarine war to the knife).

Неделю спустя Шеера посетил канцлер, решительно заявивший, что он не имеет ни малейшего намерения дать свою поддержку или согласие на неограниченную войну, при которой судьба Германской империи окажется в руках командира какой-нибудь подводной лодки. Между тем Хольцендорф имел про запас другой козырь. Он предложил план, согласно которому подводные лодки должны были сближаться в погруженном положении, чтобы обнаружить признаки присутствия пушки на судне. Если при таком осмотре жертва оказалась бы невооруженной, лодка должна была всплывать на поверхность, забирать документы и после того, как команда оставит судно, топить его.

Однако Шеер имел в виду использовать свои подводные лодки для иных целей, так как он не отказался от намерения бомбардировать Сэндерлэнд и заманить Гранд-Флит в ловушку. В ночь с 18 на 19 августа 5 лодок – U-44, U-67, U-65, U-52 и U-53 – расположились на линии к северо-востоку от Бляйта; 5 других – U-63, U-49, U-45, U-66 и U-64 – заняли позицию у Флэмборо Хэд. У банки Сварте были выставлены UB-39, UB-23, UB-28 и UB-29; у Терсхеллинга – UB-37, UB-19, UB-16, UB-6 и UB-12: у Гельголанда – U-48, U-69, UB-35, U-55 и U-56. Вместо дуг лодки расположились на этот раз по прямым линиям. Кроме того, 8 цеппелинов действовали в качестве разведчиков флота над Северным морем. В течение вечера 18-го Флот Открытого моря вышел из базы. Гранд-Флит, предупрежденный адмиралтейством об обнаружении по крайней мере 6 подводных лодок в Северном море, а также о вероятном выходе других, вышел из своих баз Скапа Флоу, Кромарти и Фирт-ов-Форт. На следующий день рано утром британская подводная лодка Е-23 увидела противника; ей удалось повредить торпедой германский линейный корабль «Вестфален»; позднее она донесла, что неприятельские силы вышли в море.

На следующее утро, в 7 час. 19 августа, завеса из легких крейсеров впереди линейных крейсеров прошла через бляйтскую линию германских подводных лодок. 3 торпеды с U-52 (Ханс) нанесли «Ноттингэму» (Nottingham) смертельный удар, и через 3 часа этот ценный крейсер затонул. Вскоре после этой атаки U-53 (Розе) донес о 3 британских линейных кораблях и 4 легких крейсерах и затем давал непрерывные сведения Шееру. Но Шеер был введен в заблуждение цеппелином L-13, принявшим Гарвичский отряд за «крупные силы в составе линейных кораблей, крейсеров, легких крейсеров и шестнадцати эскадренных миноносцев», идущих с юга. Получив это донесение, Шеер повернул с целью отрезать их и тем самым избег встречи с Гранд-Флитом, находившимся от него в 30 милях. На британских эскадрах томительные минуты превратились в часы; надежда на морской бой исчезла, и ожидание сменилось разочарованием; когда выяснилось, что все надежды на встречу с Флотом Открытого моря исчезли, Гранд-Флит повернул на север. В 16 ч. 45 м. его 3-я эскадра легких крейсеров вошла в западню, устроенную подводными лодками у Флэмборо Хэд, 54°27′ сев. широты и 1°15′ вост. долготы. Торпеды с U-66 (Ботмер) поразили Фалмоут (Falmouth) в нос и в корму, но глубинные бомбы, сброшенные кораблями завесы, помешали U-49 (Хартман) и U-66 его прикончить. Через 2 часа германские лодки были принуждены отказаться от попыток выполнить свое намерение; Фалмоут, машинное отделение которого осталось нетронутым, давал 6 узлов своими машинами; но на следующий день его судьба была решена. Несмотря на завесу из 8 эскадренных миноносцев, U-63 (Отто Шульце) попал двумя торпедами, и через 8 часов несчастный крейсер затонул. Помимо этих двух успехов, U-65 будто бы причинила тяжелое повреждение линейному крейсеру «Инфлексибл» (Inflexible) во время прохождения Гранд-Флитом через линию у Бляйта в 20 час.

События 18–19 августа подверглись критике морских штабов и командования флотами обеих сторон. Немцы, видимо, были удовлетворены достигнутыми результатами, так как предполагали в октябре повторить по тому же плану комбинированную операцию флота и подводных лодок. Но когда этот месяц наступил, все наличные подводные лодки были использованы для войны против торговли, и от намеченной операции пришлось отказаться. С британской стороны была пересмотрена вся оценка стратегической обстановки на Северном море и наша морская политика в связи с этой обстановкой. Одним из вопросов, подвергшихся в то время обсуждению, были атаки противника на восточное побережье Англии, и наряду с этой проблемой был поднят связанный с ней вопрос о том, в какой мере возможно выработать активные и пассивные приемы противодействия подобным набегам. Трудность противодействия нападениям на восточное побережье при расположении базы флота в Скапа Флоу, конечно, давно была признана. Реальным соображением, могущим удержать противника от таких нападений, была возможность заставить Флот Открытого моря принять бой после нападения. Для британской стороны задача заключалась в том, чтобы перехватить Флот Открытого моря на его обратном походе до наступления темноты – задача далеко не легкая. Однако, как ни интересны эти вопросы государственной обороны, они выходят из рамок нашего повествования. Один вопрос, и только один, может быть здесь обсужден: в какой мере второй выход Шеера в 1916 г. отозвался на передвижениях британского флота на Северном море?

Не может быть никакого сомнения в том, что, как это предвидел сэр Джон Джеллико 19 августа 1916 г. и еще раньше, противник обдуманно ставил «заграждения» и «гнезда» из подводных лодок, чтобы поймать Гранд-Флит в ловушку. Кроме того, Шееру в общем вполне удалось предугадать движения британского флота в юго-западной части Северного моря и расставить свои подводные лодки в этом районе с целью перехватить противника. Задача – разгадать возможные движения главных сил британского флота – была относительно простой для германского командующего. На подходах к Сэндерлэнду оперативный плацдарм для флотов представлял собой очень тесное пространство, ограниченное большими минными полями, поставленными немцами у устий р. Тайн и р. Хэмбер и близ Доггер-Банки. Поэтому было легко предвидеть, куда пойдет британский флот, и соответственно расставить свои подводные лодки.

По всей вероятности, противник должен был вскоре попытаться повторить операцию по тому же самому плану, первая часть которого состояла в постановке минных заграждений и ловушек из подводных лодок. Затем, расставив свои подводные западни, противник бросил бы свои тяжелые эскадры через Северное море для нападения на торговые суда или патрули вдоль восточного берега, или же для бомбардировки морских портов и незащищенных городов, или даже для высадки войск. Если бы Гранд-Флит и линейные крейсера получили приказ выйти из своих северных баз для сосредоточения и движения на юг против неприятеля, то в каких условиях пришлось бы им действовать? Следовало ли стремиться любой ценой установить соприкосновение с противником, невзирая на опасность от минных полей и ловушек? Или британские эскадры линейных кораблей и линейных крейсеров должны были избегать тех вод, где противник может быстро и в полной тайне расставить под поверхностью воды свои западни? В этом заключался основной вопрос британской морской стратегии, и осенью 1916 г. его предстояло поднять, полностью обсудить и разрешить.

Если бы было решено придерживаться более осторожного образа действий, избегая опасных вод, то передвижения в море Гранд-Флита и линейных крейсеров пришлось бы ограничить северной частью Северного моря. Но через какие точки могла быть точно проведена в Северном море демаркационная линия между опасной и безопасной зонами, т. е. между теми водами, в которых противник мог расставлять ловушки, подготовляясь к операциям своего флота, и теми, в которых ему было труднее или вообще невозможно каким бы то ни было образом подготовлять свои внезапные нападения? Поэтому, высказывая свой взгляд на обстановку, Джеллико должен был наметить некоторую разграничительную линию поперек Северного моря, южнее которой (по его мнению) следовало ожидать опасности от подводных и минных ловушек. Намеченной им линией была широта 55°30′ N. Тем самым Северное море делилось на 2 части – северную и южную. В северной части выше широты 55° 30' N Джеллико полагал, что он может свободно маневрировать своими эскадрами в достаточной безопасности от ловушек, устроенных противником. На южную часть, лежащую к югу от широты 55°30′ N, он смотрел с недоверием, так как в ней могли находиться подводные ловушки, расставленные Шеером. Кроме того, Джеллико подразделил южную (более опасную) часть Северного моря на две части – восточную и западную – разделившиеся меридианом 4° восточной долготы от Гринвича. В юго-восточную часть Северного моря, т. е. в воды, лежащие к югу от широты 55°30′ N и к востоку от долготы 4° Ost, Гранд-Флит мог, по мнению главнокомандующего, ходить только под давлением исключительных обстоятельств. Причину такого мнения легко понять. В указанном районе находилась Германская бухта (German Bight) и подступы к ней с запада. Это был район, в котором британские надводные и подводные дозоры не могли, по тем или иным причинам, установить тесное и непрерывное наблюдение. Таким образом, в этом пространстве противник мог быстро и скрытно устраивать в самом широком масштабе подводные и минные ловушки.

Вышеизложенные предложения очень мало отличались от установившегося порядка, при котором только в исключительных случаях флот мог входить в воды южнее Хорнс-Рифа (55°30′ N) и к востоку от 5° Ost. По мнению главнокомандующего, можно было доверять сведениям, добывавшимся нашими патрулями о вероятных минных полях в западной части южного района Северного моря, и идти на риск посылки туда Гранд-Флита при том условии, если бы представлялось возможным принудить Флот Открытого моря принять бой днем; но даже при этих обстоятельствах необходимо было обеспечивать как линейные корабли, так и крейсера соответствующей завесой из эскадренных миноносцев. Общие взгляды главнокомандующего были поддержаны флагманами линейного флота и сэром Дэвидом Битти. При всей своей краткости и недостаточности вышеприведенный обзор даст в основном правильное представление о том, в какой мере опасность от минных ловушек и подводных лодок влияла на передвижения британского флота после 19 августа 1916 г.

В августе U-20 (Швигер) вышла в Бискайский залив. Повидимому, она не причинила много вреда, если не считать безрезультатной атаки на португальскую канонерскую лодку «Ибо» (Ibo) у Таго (Tagus) 29-го. 1 сентября Бартенбах выслал UB-18, UB-23, UB-29 и UB-39 в западную часть Английского канала, где они потопили, соблюдая правила призовой войны, дюжину кораблей, общим водоизмещением в 70 000 т. Они донесли, что много беспокойства причинили им «конвойные патрули» и оборонительно-вооруженные торговые суда. Эти лодки страдали недостаточностью надводной скорости: 9 узлов было номинальным максимумом, а крейсерская скорость была от 5 до 6 узлов. Оказалось также необходимым заменить первоначально установленные на них 4-фунтовые пушки 22-фунтовыми. 25 августа у Пэнтлэнд Фирта был подорван торпедой и потоплен лодкой UB-27 вооруженный пароход «Дьюк-ов-Олбэни» (Duke of Albany).

17 сентября застает U-53 (Розе) держащей курс на запад на походе через Атлантический океан; предлогом ее похода было нападение на британские военные корабли, которые, как предполагали, ожидали торговой подводной лодки «Бремен» у Лонг-Айленд Саунд. В действительности ее плавание должно было доказать Америке, что военная подводная лодка может проходить такие же расстояния, как и торговая типа «Дейчланд», но с грузом и назначением гораздо менее мирного характера[64]. Взяв свыше нормы горючего, продуктов, пресной воды и т. д. для двойного путешествия, U-53 7 октября пришла в Ньюпорт и немедленно ушла обратно. У Нантукета (Nantucket) она потопила 5 пароходов (3 британских, 1 норвежский и 1 голландский); команды их были подобраны находившимися поблизости американскими эскадренными миноносцами. Британским военным кораблям, находившимся у берегов Новой Англии, сообщили, что нападение на подводную лодку в этих водах президент Вильсон сочтет недружелюбным актом. Поэтому Розе не подвергся нападению и 28-го благополучно вернулся в Гельголанд. Президент заявил графу Бернсторфу, что подобные атаки не должны больше повторяться. Появление U-53 у атлантического побережья Америки должно было послужить предостережением, демонстрацией того, что может случиться, если Америка станет воюющей страной. Здесь было дано доказательство того, что опасная зона будет постепенно расширяться и что такие узловые пункты судоходства, как Дакар (Dakar) и Сьерра-Леоне (Sierra Leone), в недалеком будущем перестанут быть безопасными. Одновременно, пока Розе пересекал обратно Атлантический океан, подводная лодка «Дейчланд» совершила свой второй заграничный поход и 31 октября, после 20-дневного перехода, появилась в Нью-Лондоне. 17 ноября она вышла обратно в Бремен, куда прибыла 10 декабря.

И в других местах, даже в Северном Ледовитом океане, подводные лодки оставляли следы своей разрушительной работы. В течение 2 лет из Америки, Англии и других стран непрерывный поток транспортов, груженных военными грузами, шел в Архангельск, поддерживая снабжение России всем тем необходимым, чего у нее недоставало и в чем она настоятельно нуждалась для поддержания своих фронтов. Еще ранее делались попытки воспрепятствовать этим перевозкам. 13 июня 1915 г. минный заградитель «Метеор» (Meteor) поставил минное поле у входа в Белое море, и в течение лета 1916 г. подводные заградители положили 72 «яйца» в этих северных водах; из них 30 было вытралено до ледостава. К концу сентября U-43 (Юрст), U-46 (Хиллебранд) и U-48 (Буш) были посланы, чтобы более активно воспрепятствовать перевозкам. Хотя они сообщали об уничтожении 50 000 т тоннажа[65] во время своих операций у Норд-Капа и вдоль мурманского побережья, этот итог преувеличен. Рейд продолжался со 2 по 11 октября, и участвовавшие в нем лодки потопили 6 британских судов (всего 12 229 т), 1 русское и 7 норвежских. U-46 привела в Вильгельмсхафен ценный приз, груженный военным имуществом и автомобилями. Среди британских жертв были «Брэнтингэм» (Brantingham) (2617 т), погибший с 24 людьми; «Эстория» (Astoria) (4262 т) с 17 людьми. Эти 3 лодки были сменены другими лодками. 2 ноября русские патрули уничтожили U-56 (Лоренц) у берегов Финляндии; вторая лодка – подводный заградитель U-76 (Бендер) – была повреждена русскими траулерами 26 января 1917 г. Последняя лодка подошла к Гаммерфесту (Норвегия) в состоянии, близком к гибели; в ответ на сигналы о бедствии вышел норвежский моторный катер и спас всю ее команду, кроме одного человека[66].

Во время описанного выше октябрьского рейда английский легкий крейсер «Фирлес» (Fearless) конвоировал 3 британские подводные лодки в Архангельск для противодействия новому усилению угрозы. От «могилы белого человека» на тропическом берегу Западной Африки до ледяных пустынь Лапландии и от берегов Новой Англии через Геркулесовы столбы и развалины Трои до дальних берегов Евксина бродили теперь стальные акулы. В океанах, морях и проливах люди с ужасом видели свой приближающийся приговор в их спинном плавнике – перископе.

Глава VI. Возобновление крейсерской войны

(октябрь 1916 г. – февраль 1917 г.)

27 августа 1916 г. Румыния объявила войну Австро-Венгрии с целью установить «румынское единство по обеим сторонам Карпат». Германский ответ на этот новый прирост враждебных рядов был быстр и решителен. Главное командование было возложено на фельдмаршала Гинденбурга и генерала Людендорфа, и германский народ, видевший в победителе у Мазурских озер нового Бисмарка, соединенного с новым Мольтке, приободрился. 30 августа в Плессе (Pless) было созвано очень важное совещание с участием этих военных вождей, начальника Морского Генерального штаба, статс-секретаря по морским делам и главнейших представителей правительства. Начальником Морского Генерального штаба адм. Хольцендорфом было выдвинуто неизбежно возникавшее предложение неограниченной подводной войны. Министр иностранных дел Ягов подчеркнул опасность возбудить раздражение нейтральных государств и указал присутствовавшим на фундаментальное различие в отношениях к нейтральной торговле со стороны Германии и союзников. В то время как германская сторона губила невинных людей, союзническая блокада просто отвлекала нейтральные суда от германских портов в свои собственные, не причиняя ущерба нейтральным торговым фирмам. Государственный секретарь Гельферих утверждал, что всякие статистические предсказания успеха неограниченной подводной войны обманчивы; он без обиняков заявил, что применение подводных лодок грозит ускорить катастрофу. Сам канцлер высказал сомнения относительно позиции Дании и Голландии, заявив, что вступление Румынии в конфликт препятствует сосредоточению войск для защиты германских границ.

Предложение было снова отвергнуто. Но тем не менее оно явно завоевывало симпатии. Канцлер не был уже таким упорным противником подводной войны, как прежде. Окончательное решение было предоставлено начальнику Генерального штаба и Гинденбургу. В результате возобновление неограниченной подводной войны было отложено впредь до выяснения обстановки в Румынии. В случае успешного развития новых операций на Карпатах можно было рассчитывать собрать оборонительные силы близ границ Голландии и Дании.

Гайер подчеркивает, что совещание в Плессе допустило большую ошибку, не приняв достаточно обширной программы постройки подводных лодок, подготовительной к приближавшемуся наступлению на море. Только 2800-т подводные лодки (U-115, U-116), 16 лодок типа «UB-III» (UB-72—UB-87) и 9 «подводных крейсеров» (U-142—U-150) были разрешены к постройке. Тот же автор говорит, что до того времени никаких больших заказов на новые подводные лодки по заводам не размещалось. Эту проволочку он объясняет двумя причинами: во-первых, постоянным изменением приемов использования подводных лодок; во-вторых, нежеланием приступать к широкой строительной программе, прежде чем лодки новых типов не будут испытаны в боевых условиях. Гайер держится мнения, что подобная нерешительность в отношении типов и предназначения не должна была больше существовать и что совещание должно было утвердить большую программу. Больше того, верфи, до сих пор строившие торговые суда, должны были бы быть переустроены для постройки подводных лодок раньше, чем это было сделано на самом деле. Начальник управления постройки подводных лодок морского министерства Шпиндлер встретил большое сопротивление, прежде чем смог разместить заказы на новые лодки. Государственный секретарь по морским делам адм. Капелле был против принятия столь широкой программы, считая, что излишек подводных лодок будет определенно невыгоден для управления и дальнейшего развития флота как мировой силы после войны[67].

Крейсерская война по нормам призового права возобновилась в октябре. Еще до этого U-57 (Георг) и U-49 (Хартманн) по своей собственной инициативе вышли в море для нападения на торговые суда в Северном море: первый потопил пароход у Флэмборо Хэд и 21 рыболовное судно; второй потопил 3 парусника и прислал в Эмден приз; убыток, причиненный союзникам этим рейдом, оценивается в 100 тысяч фунтов (ок. 91/₂ млн рублей золотом). Новые приказы немедленно привели к увеличению потерь тоннажа, и с 131 000 т в месяц потери возросли до 276 000 т. Противолодочные мероприятия становились явно недостаточными для защиты от растущей опасности; и когда выяснилось, что в октябре британские потери почти вдвое превысили сентябрьский итог в 84 600 т, нельзя было недооценивать серьезность угрозы. Потери имели место в Атлантике, Арктике и Средиземном море. В Гасконском заливе и у Ферроля U-49 (Хартманн) и U-50 (Бергер) уничтожили около 40 000 т. Для спасения команд потопленных судов один из пароходов был захвачен и отослан в порт после того, как был наполнен моряками; это было доказательством того, что при некоторых условиях подводная война против торговли может вестись гуманно.

В водах, до сих пор чистых от мин, начали обнаруживаться мины. 2 сентября пароход Кельвиния (Kelvinia) (5039 т) коснулся одного из этих орудий разрушения в Бристольском канале и затонул[68]. 12 дней спустя пароход Харрисона «Каунселор» (Counsellor) (4958 т) взорвался на другой мине у Галли Хэд (Galley Head). 3 октября было выставлено минное поле у устья р. Кляйд (Clyde). Зона фландрских подводных минных заградителей теперь простиралась от Флэмборо Хэд далеко на запад до Уотерфорда на юге Ирландии. Они сбрасывали свой смертоносный груз у Фалмоута, Дартмута, Портлэнда и Портсмута. Эти лодки типа «UC» поставили в течение 1916 г. 212 мин у Дувра, 100 у Дюнкерка, 100 у Кале и 60 у Булони.

Среди причиненных ими потерь упомянем здесь только пароход «Эретрия» (Eretriay 13 464 т), погибший у устья Луары (Loire) 13 мая, пароход компании Кьюнард «Элония» (Alannia) (13 405 т) – в 2 милях от отмели Роял Соверен 19 октября и госпитальное судно «Галика» (Galeka) – в 5 милях к NW от мыса Ля Хаг 28 октября. На минах также погибли: эскадренный миноносец «Лассу» (Lassoo) 13 августа в Северном море, 5 траулеров и около 20 других судов, а в октябре поврежден эскадренный миноносец «Зулу» (Zulu). 4 ноября у Энглси (Anglesea) погиб пароход «Скерриз» (Skerries) (4278 т), а 2 других – «Опал» (Opal) (599 т) и «Ливерпуль» (Liverpool) (686 т) погибли в декабре на минном поле, поставленном у острова Мэн.

Таким образом, было ясно, что район действий фландрских лодок расширился. Действительно, в течение второй половины лета 1916 г. в строй вступила первая группа лодок типа «UC–II» (UC-16 – UC-33).

В западных водах погибло в течение октября много больших судов, в частности, 20-го – пассажирский пароход компании Энчор (Anchor) «Кабошэа» (4309 т) в 120 милях на WNW от острова Тори с капитаном и 31 матросом; 26-го – пароход компании Джонстон «Роуэнмор» (Rowanmore) (10 320 т) в 128 милях к WNW от Фастнэта; его капитан был взят в плен; того же числа «Раппахэннок» (Rappahannock) (3871 т) пошел ко дну в 70 милях от островов Силли со всей командой в 37 чел. Пароход компании Дональдсона «Марина» (Marina) (5204 т) нашел свой конец двумя днями позже в 30 милях к W от Фастнэта на пути в Америку; из его команды в 51 чел. 18 погибло, из коих 6 американцев. В тот же день у мыса С.-Винсента (St. Vincent) был потоплен американский пароход «Лэнао» (Lanao) (962 т). 23-го шлюп «Дженистэ» (Genista) послал радио о том, что он вступил в бой с подводной лодкой, после чего все смолкло; U-59 победила, и еще одно судно исчезло вместе со своей командой.

Чтобы дать представление о размере нейтральных потерь, укажем, что до октября одна Норвегия потеряла 163 парохода: 97 потоплены без предупреждения, 45 подорвались на минах и 21 потоплен на минах или торпедами; кроме того, было уничтожено 58 парусников.

Положение было настолько серьезно, что в ноябре адм. Джеллико было предложено оставить пост командующего Гранд-Флитом и принять должность первого морского лорда. В то же время, по-видимому, было сделано все, что только возможно. Узкость Дуврского пролива была постоянным источником беспокойства, и велики были те трудности, которые пришлось там преодолеть. Предпринятые зимою 1914/15 г. попытки установить от Фастнэта до мыса Гри-Нэ бон, состоящий из тяжелых деревянных балок, каждая весом в 4 т, подвешенных между буями, оказались неудачными. Комбинация из закрепленных минированных сетей с глубинными минами, подобно примененным при постановке заграждения у бельгийского побережья в 1916 г., послужила образцом для другого заграждения, поставленного от южных Гудвинскнх мелей (South Goodwin Sands) до внешней кромки отмели Рюйтинген, и днем и ночью охраняемого патрулями. Это заграждение не смогло воспрепятствовать проходу подводных корсаров, которые подныривали под него днем или проходили над ним ночью. Мины тащились на якорях и запутывались в сетях, так что к весне 1917 г. заграждение стало угрозой для патрулей. Была уничтожена только 1 лодка, но она не была жертвой какой-либо системы заграждений, старой или новой. 20 августа UC-10 (Альбрехт) была настигнута британской лодкой Е-54 у банки Схаувен, любимого места отдыха германских лодок[69].

Хотя это заграждение не смогло выполнить назначения в качестве непроходимого препятствия, поставленного поперек пути подводных лодок, но тем не менее оно стесняло противника. Поэтому в ночь на 29 октября имел место рейд эскадренных миноносцев под командой коммодора Михельсена, во время которого был потоплен британский эскадренный миноносец «Флэрт» (Flirt) и выведен из строя «Ньюбиен» (Nubien). Ответом англичан на эту ночную диверсию было удлинение сетей до банки Сну (Snou Bank), произведенное в декабре.

Заграждения ставились не только Дуврским патрулем, но и его противниками из Фландрии. Лодки «UC» поставили заграждение из 400 мин у побережья Голландии от Маасской отмели до Имюйдена (Ymuiden). На этом заграждении погибло 5 британских эскадренных миноносцев, и задача тральщиков была вдвойне затруднена ввиду возможности молниеносно быстрых атак со стороны фландрских миноносцев. У Форта было поставлено другое заграждение с целью нанести ущерб торговле со Скандинавскими странами; однако на поставленных 90 минах взорвался только один пароход. У Гарвича из 265 поставленных мин было вытралено 213, с потерей 4 тральщиков и 5 пароходов. В числе этих жертв были тральщики «Лэдлоу» (Ludlow) и «Тотнес» (Totnes), коснувшиеся мин 29 декабря у Шипуош (Shipwash). Первый затонул на якоре после того, как подорвался кормой, и погиб окончательно, но его сотоварищ, доставленный в Гарвич без носовой части, был починен и дослужил до перемирия.

В этот период была ликвидирована еще одна лодка, на этот раз никакая другая, как пресловутая U-20 – лодка, которая под командой Швигера потопила «Лузитанию», «Хеспириэн» и «Кимрик». В октябре она вышла из базы в крейсерство, закончившее ее карьеру. Возвращаясь домой, она подобрала у норвежского берега товарища, отменно несчастливую U-30, дизеля которой испортились. Эти лодки шли вместе, и на следующий день (4 ноября) в густом тумане обе крепко сели на мель у Харбоэре (Harboere) на берегу Дании. Освободившись от 30 т груза, U-30 удачно всплыла через два часа; ее сотоварищ, однако, остался на мели. По радиотелеграфу была послана просьба о помощи. Для спасения лодки был выслан германский отряд под прикрытием 4 линейных кораблей, линейного крейсера «Мольтке» и полуфлотилии эскадренных миноносцев. Но U-20 пришлось бросить. Ее носовая часть была взорвана, команда пересажена, и вся эскадра повернула домой. Внезапно под серединой корпуса линейных кораблей «Гроссер Курфюрст» (Grosser Kurffirst) и «Кронпринц» (Kronprinz) взорвались торпеды, причинившие серьезные повреждения. Британская подводная лодка J-1 обнаружила германский отряд и ускользнула от сильной завесы, прикрывавшей более мощные неприятельские корабли. Однако и на этот раз большое число водонепроницаемых переборок и мероприятия по поддержанию остойчивости спасли германские линейные корабли от потопления, и они достигли порта. Шеер получил выговор от кайзера за то, что рисковал ценными единицами боевых эскадр. Командующий флотом выдвинул аргумент, что Флот Открытого моря должен оказывать всемерную помощь действующим подводным лодкам, и, начиная с этого времени, он главное внимание обратил на подводную войну и на набеговые действия эскадренных миноносцев против Дуврского патруля.

В западных водах кампания продолжалась, и фландрские лодки начали ходить в те районы, в которые до тех пор заходили только большие подводные лодки, обогнув Шотландию с севера. 6 декабря погибла первая из фландрских лодок на юго-западных подходах: UB-29 (Платш) – лодка, атаковавшая «Сэссэкс», была взорвана подрывными тралами эскадренного миноносца «Эриел» примерно в 12 милях на SW от маяка Бишопс-Рок (Bishop’s Rock). Действовали и другие лодки, в частности U-66. Подводная лодка U-57 встретила лодку «Дейчланд» при ее возвращении из американских вод и конвоировала ее домой. Среди уничтоженных судов был Норт Уэлс (North Wales) (4072 т), обломки которого, прибитые к берегу Корнуэлса, были единственным свидетельством постигшей его судьбы. В течение последних недель 1916 г. 4 подводные лодки, вероятно U-32, U-52, U-64 и U-65, были отправлены в Средиземное море на усиление адриатической флотилии.

Фландрская флотилия теперь испытала три новые потери. 22 ноября UB-19 (Ноодт) вышла из Зеебрюгге в западную часть Английского канала и 8 дней спустя встретилась с судном-ловушкой «Пенсхэрст» (Penshurst) в 25 милях к югу от Портлэнд-Билл. В последовавшем бою подводная лодка была уничтожена. 4 декабря подводный минный заградитель UB-19 (Нитцше) был уничтожен глубинными бомбами эскадренного миноносца «Люэлин» (Lleivellin) в Дуврском проливе. Затем, 14 января 1917 г. UB-37 (Гюнтер) также пала жертвой судна-ловушки «Пенсхэрст» в Английском канале.

Здесь нам следует вернуться немного назад. 10 сентября кап. Бюлов был послан Хольцендорфом посетить Людендорфа в главной квартире. В конце обмена мнениями Людендорф высказался в пользу неограниченной подводной войны, как только выяснится военная обстановка. Затем канцлер представил кайзеру записку, в которой просил сделать выбор между оружием дипломатии и подводными лодками. В то же время Бернсторфу было предложено снова поднять перед президентом Вильсоном вопрос о ведении подводной войны с целью достигнуть известного соглашения. Эти инструкции пришли слишком поздно, так как президент уже решил отложить всякое решение до президентских выборов 7 ноября. Шеер со своей стороны настаивал перед Людендорфом на желательности безотлагательного начала неограниченной войны, указывая на опасность полумер. 22 ноября он виделся с Гинденбургом и Людендорфом и убедился в том, что они оба согласны с ним. В декабре союзники отвергли мирные предложения Германии – предложения, намеренно сделанные неприемлемыми с тем расчетом, чтобы Германия могла последовать примеру Пилата – публично умыть руки и провозгласить свою невинность, прежде чем произнести приговор судоходству. 22 декабря было решено начать долго откладывавшуюся войну «без ограничения» против торговых судов всех национальностей, встреченных в «военной зоне», которая была очень сильно расширена. Канцлер Бетман-Гольвег был наконец побежден в его долгой борьбе против военного и морского командований.

Применением безжалостных средств уверенно рассчитывали сломить сопротивление Англии к осени 1917 г. Немцы рассуждали так. Англия, тоннаж торгового флота которой достигал к этому времени 20 млн т гросс, была главной опорой истощенных войною союзников. По примерному подсчету, 3,6 млн т было реквизировано для военных надобностей; 0,5 млн т используется в каботажном плавании; около 1 млн т находится в ремонте; около 2 млн т требуется для нужд союзников[70]; остается около 8 млн т для собственного снабжения Англии. Объем морских перевозок в Англию в течение 1916 г. был исчислен только в 63/₄ млн т, но к этому итогу было прибавлено 3 млн т нейтральных перевозок и 900 000 т «неанглийских», в общей сложности 10 3/₄ млн т. Ввиду плохого урожая пшеницы в Аргентине и окончания в феврале снабжения пшеницей из Канады зерно пришлось бы доставлять из Австралии и Индии, по более длинным путям, которые должны были поглотить еще 3/₄ млн т. Таким образом, ожидалось, что если ежемесячно будет уничтожаться 600 000 т[71] и около 1 200 000 т нейтральных судов отпадут под давлением террора, можно будет добиться мира в 5 месяцев. К концу этого периода объем перевозок в Англию и из Англии должен был уменьшиться на 39 %, а эта потеря была бы окончательной и невосполнимой. Пришлось бы ввести хлебный паек; снабжение датскими и голландскими жирами значительно сократилось бы. Кроме того, перерыв снабжения скандинавским крепежным лесом означал бы уменьшение добычи угля; следовательно, должна была наступить нехватка военных запасов, которую нельзя было бы восполнить из других нейтральных источников[72].

Война против морской торговли, ограниченная нормами призового права, вела к уничтожению каждый месяц только 80 000 т судов, поддерживавших сообщение с Англией. «Ограниченная» война давала результат в 350 000 т в месяц. Обе системы были связаны с потерей действовавших подводных лодок от вооруженных торговых судов. Но, самое главное, в ведших борьбу союзных рядах не наблюдалось никаких признаков упадка духа.

При обсуждении вопроса о неограниченной войне указывалось, что ее объявление одновременно с ее действительным началом должно было вызвать «священный ужас». Что касается вступления в войну Америки, то ее результатом был бы захват германского тоннажа, находившегося в портах Соединенных Штатов, но были сделаны приготовления к нанесению этим судам непоправимых повреждений, чтобы они оказались бесполезными. Кроме того, не предполагали, что из США могли быть переброшены войска в сколько-нибудь значительном количестве; а в союзе с Англией, умирающей от военного истощения, Америка вскоре должна будет уступить. Поэтому мир должен был быть заключен, прежде чем мог быть использован новый урожай. Другой, единственно возможной альтернативой, было всеобщее истощение[73].

Все способы побуждения, аргументации и даже нападения были использованы, чтобы протащить этот план. Не было допущено ни одного слова возражения или критики. Даже такому крупному магнату судоходства, как покойному Баллину, не позволили выразить его отрицательное отношение. План требовал от подводных лодок полного напряжения всех сил, так как обещанные результаты должны были достигаться месяц за месяцем. Едва подводные лодки со своими усталыми командами возвращались в порт, как их приходилось бы поворачивать обратно и снова посылать в море после спешной починки, а порою и без всякого ремонта. Сами немцы теперь признают, что категорическое обещание добиться решения в пятимесячный срок было огромной ошибкой. Таким образом, германскому народу были даны положительные гарантии, а когда народ увидел, что торжественное обещание не выполняется и никогда не сможет быть сдержано, крушение надежд подломило его уже надорванные войной моральные силы. Что союзники поднимутся и встретят контрмерами угрозу беспощадного, ненужного истребления всех без разбора торговых судов и их команд; что союзники примут героические меры по ограничению использования судов для перевозок и по замене потопленных судов; что союзники усилят проведение мер борьбы против подводных лодок – все эти обстоятельства очень мало, либо вовсе не были учтены в картине будущих событий. Каждое соображение в пользу Германии было подчеркнуто, все соображения против нее преуменьшались, отбрасывались или высмеивались.

Адм. Капелле была выдвинута широкая строительная программа, и он не соглашался на постройку таких лодок, которые не могли быть закончены в течение года[74]. Одним словом, подводные лодки, находившиеся в строю и заканчивавшиеся постройкой, должны были провести грандиозную кампанию против морской торговли. В случае какого-нибудь промедления в этой грандиозной попытке добиться победы игра была бы обречена на проигрыш: когорты подводных лодок, стоявшие незаконченными на стапелях, не могли бы спасти положения. Не было смысла заказывать новые лодки, если бы их вступление в строй было делом отдаленного будущего. По существу, все предприятие носило характер гигантского разбойного нападения; хрупкое стекло мирового судоходства должно было быть разбито так, чтобы подводные лодки могли захватить плоды победы и удрать, прежде чем полиция в лице Америки успеет наложить на них свою руку. Если бандиты успеют вовремя убраться и сдадут добычу своим нанимателям, все будет в порядке! Им будет достаточно того автомобиля, который уже имеется в их распоряжении. Но если бы они попались, то давать заказ на новый автомобиль, который может быть получен только через несколько месяцев после окончания налета, значило бы просто швырять деньги. Отсюда нежелание Капелле приступать к осуществлению больших программ, основанных на массовом производстве.

4 января возникли новые колебания, но 9-го кайзер, вопреки совету канцлера, дал свое согласие на потопление вооруженных торговых судов без предупреждения, начиная с 1 февраля. Флот Открытого моря получил приказание поддерживать подводные лодки всеми возможными способами.

Прежде чем описывать начало беспощадной подводной войны, следует рассказать о нескольких событиях. В течение января U-46 (Хиллёбранд) действовала в Бискайском заливе, U-55 (Вернер) и U-85 (Петц) – на западных подходах к Англии.

2 судна – пароход Харрисона «Артист» (Artist) (3750 т), потопленный без предупреждения в 38 милях к WS от Смол (Smalls) 27 января с потерей всей команды в 35 чел., и рыболовный смэк «Тривон» (Trevone), потопленный 3 дня спустя артиллерийским огнем в 30 милях к NW от мыса Тривоз Хэд (Trevose Head) – пали жертвами Вернера – командира, чьи подвиги соперничают с уже упоминавшимися нападениями-убийствами. Пароход «Эвэ» (Ava) (5076 т), видимо, был потоплен таким же образом; но так как все бывшие на нем 92 чел. пропали без вести, об их судьбе можно только догадываться. Пароход «Лэкс» (Lux) (2621 т) также исчез в Атлантическом океане с 29 чел. команды.

Эти трагедии были только предзнаменованием той горькой чаши, которую еще предстояло испить в наступавшие месяцы. С 29 января 1915 г. до 1 февраля 1917 г. было потоплено 544 британских судна с потерей 3066 жизней: 269 судов были взорваны торпедами, из них 148 были пущены ко дну без предупреждения. Кроме того, 129 судов были атакованы, но избегли общей судьбы. К этому дню было вооружено не менее 1337 пароходов. Отсюда видно, что за описанный период 27 % уничтоженного британского тоннажа было потоплено без предупреждения.

Глава VII. Средиземное море. Усиление подводной угрозы

(1916 г.)

С прибытием в Средиземное море в течение осени 1915 г. 5 подводных лодок класса «тридцати» с особо искусными командирами морское командование союзников было поставлено лицом к лицу с очень серьезной опасностью. Еще до того как начались потопления, было принято решение подвергнуть Отрантский пролив тому же режиму, что и Дуврский. Однако между этими двумя узкостями были существенные различия. В то время как Дуврский пролив был мелководен, выход из Адриатики имел от 300 до 500 саж. (прибл. 500–900 м. – Ред.) глубины и был в два раза шире, но зато этот недостаток искупался отсутствием приливов, что являлось очень важным фактором. По представлениям, господствовавшим в тот ранний период войны, заграждение у поверхности моря (surface barrage) было в то время единственным практическим приемом, чтобы затруднить неприятельским подводным лодкам вход в Адриатическое море или выход из него. Поэтому в сентябре из Англии прибыло 60 дрифтеров для постановки сетевого заграждения поперек пролива, а в 1916 г. их число было увеличено до 160. Едва прибыли первые 60, как они потребовались для помощи при эвакуации остатков сербской армии и беженцев после ужасного отступления перед войсками Макензена. Когда наконец дрифтеры были освобождены от этой непредвиденной чрезвычайной работы, они поставили свою линию сетей поперек пролива от мыса Отранто (Otranto) до острова Сассено (Sasseno), близ Валоны (Valona). В течение зимы 1915 г. по крайней мере 2 подводные лодки запутались в них. Один из дрифтеров – «Ристор» (Restore) – был 12 октября обстрелян и потоплен U-39; другой дрифтер – «Гарриджил» (Garrigill) – выдержал бой с другой лодкой 20 января 1916 г.

В начале 1916 г. Херзинг на U-21 крейсировал в сирийских водах; UB-7, UB-8 и UB-14 были в Черном море; UC-12 была использована для перевозок между Адриатическим морем и Северной Африкой; UC-14 ставила минные заграждения в Адриатике; UC-15 была в Черном море. На этом последнем театре находилась также U-33. По-видимому, она была отправлена в Константинополь из Адриатики ранней весной, так как около 1 февраля она потопила пароход «Бель оф Франс» (Belle of France) (3876 т) с 19 человек команды в восточной части Средиземного моря. Гайер считает, что оставление этой большой лодки в Черном море на целый год было явной растратой сил. С германской точки зрения было бы гораздо выгоднее использовать ее в Средиземном море, где было изобилие возможностей атаки торговых судов. U-34, U-35, U-38 и U-39 базировались на Полу для войны против судоходства союзников.

Под командой нового командира Лотаря Арно де ля Нерьера U-35 сделала набег на торговые пути к востоку от Мальты. В это же время U-39 была послана для уничтожения салоникских транспортов и 22 января близ Салоник подорвала торпедой большой транспорт с лошадьми «Норсмен» (Norseman) (9542 т); нанесенное повреждение, однако, не было смертельным, и корабль выбросился на берег. Эта операция тоже критикуется Гайером, который считает, что если бы U-39 действовала в свободном крейсерстве, она, действуя на обычных морских путях, могла бы пустить ко дну 20 000 или 30 000 т. Херзинг также крейсировал в восточном бассейне и 8 февраля заметил старый французский крейсер «Амираль Шарне» (Amiral Charner). Подобно другим устаревшим броненосным крейсерам союзных флотов, он оказался крайне уязвимым для подводных атак, и его конец был быстр. Единственный уцелевший из всей команды в 335 человек был найден на плоту много дней спустя; он был единственным лицом, которое смогло передать трагическую весть.

Валентинер на U-38 снова вышел в море 5 февраля; к концу месяца он был сменен Перьером. Последний серьезно решил создать себе ту репутацию, которая поставила его в голове подводных «тузов» («асов»). Сначала он потопил 25 февраля французский вспомогательный крейсер «Прованс II» (Provence II) (13 713 т – пароход «Ля Прованс»), шедший с 1800 солдат, из коих 930 погибло. После этого он 1 марта уничтожил шлюп «Праймьюла» (Primula) у Порт-Саида. Это маленькое судно оказалось самым твердым орехом, который ему когда-либо пришлось разгрызать; он рассказывает, что хотя носовая часть судна была взорвана, оно дало машинам полный ход назад и попыталось таранить U-35 в высшей степени оригинальным способом – кормой. Оно уклонилось от второй и третьей торпеды и пало жертвой только четвертой. Много других судов потопил «Веселый Лотарь» (Gay Lothar), в общей сложности 22 600 т. В следующее крейсерство он атаковал большой пароход «Миннеаполис» (Minneapolis) (13 543 т), шедший с баластом, повредив его так сильно, что через 2 дня он затонул (25 марта). В период, когда адриатические лодки вернулись в свои базы для осмотра и ремонта, только 4 британских судна было потоплено в марте и 16 – в апреле.

Помимо текущей войны против торговли двумя лодками типа «UC» выполнялись также минные операции. За лето UC-12 два раза ставила минные заграждения; но теперь, когда к ней присоединилась UC-14, недавно возвратившаяся из турецких вод, было сделано решительное усилие помешать сербской эвакуации. 4 декабря 1915 г. UC-14 поставила у Валоны поле, на котором был поврежден итальянский вспомогательный крейсер «Читта ди Мессина» (Citta di Messina). 4 декабря у мыса Лингуэтта (Linguetta) итальянский транспорт «Ре Умберто» (Re Umberto), шедший с войсками в Вадону, взорвался на другой мине; 500 солдат было спасено британскими дрифтерами. Также не повезло итальянскому эскадренному миноносцу «Интрепидо» (Intrepido), уничтоженному в это же время, но без человеческих жертв. 4 января UC-14 поставила другое поле у мыса Лингуэтта, на котором 8-го погиб итальянский вспомогательный крейсер «Читта ди Палермо» (Citta di Palermo) (3145 т). Двумя днями раньше итальянский транспорт «Бриндизи» (Brindisi) (1863 т) с 425 новобранцами из Америки и несколькими сотнями тонн пищи для сербов также подорвался на одной из этих мин и быстро затонул с 200 жертвами. 21 февраля от мин же пошла на дно другая жертва – итальянское госпитальное судно «Марекиаро» (Marechiaro) (720 т) у мыса Лаги (Laghi). 15 и 23 февраля UC-12 поставила два заграждения у Дураццо (Durazzo). Третье было поставлено 2 марта у Бриндизи (Brindisi); но когда ее командир Френер вышел 13-го из Каттаро для минирования входа в Таранто (Taranto), то 3 дня спустя взорвался на собственной мине. Поврежденный корпус был быстро поднят итальянцами и отремонтирован, чтобы стать подводной лодкой Х-1 итальянского флота. Подъем этого затонувшего неприятельского корабля позволил объяснить много тайн, до тех пор остававшихся непонятными. Лодка была построена по частям Везером и Ко в Бремене и собрана в Поле; ее команда была германской, хотя она ходила и под австрийским и под германским флагами. Если принять во внимание, что Рим и Берлин не находились в состоянии войны, оставалось спросить: какие причины оправдывали минирование германской лодкой подходов к итальянским портам?

До сего времени Италия воздерживалась от объявления войны Германии. Германия, с своей стороны, не предпринимала открытых актов вражды против Италии. Теперь было получено неопровержимое доказательство того, что под прикрытием союзного флага Германия предпринимает (и предпринимала) военные действия против Италии. Формальное объявление войны Римом последовало вскоре после этого (27 августа 1916 г.), устранив фальшивое положение.

За северо-восточными пределами Эгейского моря германские лодки были активно использованы в Черном море. Русские атаки на Эрзерум предоставляли достаточно поводов для развертывания подводных операций: представлявшиеся удобные случаи для атаки русских кораблей, поддерживавших кавказскую армию, могли быть с таким же успехом использованы лодками меньшего тоннажа, чем U-33 и U-39. Последняя присоединилась к своему собрату в мае и оставалась в Черном море до августа. За весь год они уничтожили только 4 парохода, 4 парусника и 2 рыбачьих судна. В числе их было госпитальное судно «Портюгаль» (Portugal) (5358 т), которое Гансер (на U-33) потопил 30 марта, причем погибло 90 чел., в том числе 15 сестер. Вероятно также, что С-55 была победителем русского эскадренного миноносца «Лейтенант Пущин», потопленного у Варны 9 марта[75]. Она также потопила пароход «Киев». В число ее подвигов надлежит включить обстрел Сухумского маяка и города Граданта[76]; та же подводная лодка действовала и поддерживала «Бреслау», когда последний 3 апреля бомбардировал Трапезонд. Второе русское госпитальное судно – «Вперед» (859 т) – было потоплено 9 июля[77].

В Отранто сети дрифтеров оказались бесполезной преградой; подводные лодки могли либо проходить через них в надводном положении в интервалы между сетями, либо – что случалось реже – подныривать под них. В апреле верхний край сетевого заграждения был опущен на 12 футов (3,6 м) ниже его первоначального уровня под поверхностью: в то же время вертикальная глубина полотнища сети была увеличена до 140 футов (42,7 м), образуя таким образом занавес, нижний край которого находился в 180 футах (54,9 м) под поверхностью. Затем был достигнут первый успех. 13 мая, вскоре после выхода из Каттаро, лодка VI (Фалькенхаузен) запуталась в сетях. Так как ни один из дозорных дрифтеров – «Калистога» (Calistoga) и «Дульче Дорис» (Dulce Doris) – не был вооружен, был вызван «Ивнинг Стар II» (Evening Star II), который открыл меткий огонь по запутавшейся лодке. Тогда германская команда затопила свою лодку. Кстати, она оказалась той самой лодкой, которая 18 марта потопила у Дураццо французский эскадренный миноносец «Реноден» (Renaudin).

В апреле UC-14 поставила минные заграждения у Бари (Bari)и Корфу (Corfu); эта лодка исключительно счастливо избавилась от гибели, получив попадание торпедой, которая не взорвалась. На Средиземноморском театре появились большие минные заградители типа U-71 – U-80, корабли печальной памяти для обеих воюющих сторон. 1 апреля было отмечено выходом из Кукехафена U-73, направившейся в Средиземное море с грузом в 34 мины. Обойдя Шотландию с севера и потопив парусник «Инверляйон» (Inverlyon) (827 т) у Фастнэта 11-го, она проследовала к югу и 17-го появилась у Лиссабона (Lisbon), поставив там минную банку с соответствующим разрушительным ущербом для различных центральных судов. По прошествии почти 50 дней после постановки заграждения у Таго взорвался крейсер «Хэмпшир» (Hampshire), коснувшись мины, поставленной подводной лодкой. В связи с катастрофой у берегов Оркадских островов адм. Джеллико заметил, что до похода Хэмпшира (5 июня 1916 г.) подводные лодки ставили мины только в водах значительно южнее Фирт-ов-Форт. С другой стороны, в настоящее время из германских источников стало известно, что 31 марта U-74 поставила минное заграждение поперек южного выхода из Фирт-ов-Форт, и на нем 20 апреля взорвался пароход «Сэббия» (Sabbia). Если бы было известно, что как заграждение, на котором подорвалась «Сэббия», так и заграждение у устья Таго были поставлены лодками с большим радиусом действия, возможно, что безопасность прибрежного пути к западу от Оркнейских островов была бы сочтена более сомнительной.

Бдительнее патрули и полнолуние препятствовали U-73 поставить еще мины в районе Гибралтара. Пройдя пролив, ее командир (Зис) взял курс на Мальту, поблизости которой поставил свои последние 22 мины. Часть из них он поставил, идя в надводном положении; вынужденный эскадренным миноносцем уйти под воду, он погрузился и поставил оставшиеся у него «ананасы». 4 дня спустя, когда он достиг Каттаро, его смертоносный груз уже причинил разрушения среди союзнических военных кораблей. На этом заграждении на другой день после его постановки подорвался британский линейный корабль «Рэссел» (Russel) (флагманский корабль к. – адм. Фримэнтл) и шлюп «Настэршиэм» (Nasturtium), которые оба затонули; на первом погибло 126 чел. На следующий день вооруженная яхта «Эгьюза» (Aegusa) также взорвалась на одной из этих мин; и даже 4 мая, когда взорвался траулер «Краунсин» (Crownsin), это маленькое заграждение все еще продолжало требовать жертв. Позднее к U-73 присоединилась вторая однотипная лодка, U-72. Несмотря на то что в Средиземное море пришли и действовали там еще 17 подводных заградителей меньшего размера, с апреля 1916 г. по октябрь 1918 г. на минах погибло только 19 судов. Во многих районах глубины моря препятствовали постановке мин, а в более мелководных районах опасность была смягчена деятельным тралением.

30 апреля, возвращаясь из Северной Африки с турецкой миссией, Херзинг уничтожил у Мальты лайнер «Сити ов Лакноу» (City of Lucknow) (3677 т), но только 27 мая были получены известия о серьезном усилении потопления судов. В течение этого и 5 следующих дней U-39 потопила 10 британских пароходов у Алжирского побережья и обстреляла Портоферрайо (Portoferrajo) на о-ве Эльба (Elba). В особенности тяжело пострадал итальянский торговый флот; из всего его состава было уничтожено 30 000 т, главным образом – мелкие суда. Вскоре затем, 9 июня, в западном бассейне появилась U-35 и в течение ближайших недель потопила 7 британских пароходов. 21 июня она вошла в Картахену с письмом от кайзера к испанскому королю Альфонсу и на следующий день вышла для продолжения крейсерства. Ко дню возвращения в базу, 4 июля, ею было потоплено 40 судов. Затем U-39 вновь появилась у алжирского побережья и с 12 по 25 июля потопила еще несколько судов.

Рекордное крейсерство Перьера, за время которого он, по его словам, уничтожил не менее 54 судов общим водоизмещением 91 000 т, продолжалось с 26 июля по 20 августа. С установленной 10,4-см (4,1-дм) пушкой и отборным наводчиком, комендором с Флота Открытого моря, его любимым методом было потопление артиллерийским огнем после предупреждения. В этом плавании он израсходовал 900 снарядов и только 4 торпеды, 1 из которых он неудачно выпустил по французскому крейсеру «Вальдек Руссо». Его излюбленным приемом было открывать огонь с дистанции около 5500 м, сближаясь до 2500 м, пока атакованное судно не было покинуто командой; затем он завершал дело выстрелом в нос и в корму судна. Перьер вернулся в Германию в марте 1918 г., чтобы принять командование подводной лодкой U-139; он имел на своем счету 500 000 т уничтоженных судов, что составляет одну пятую всех потерь в Средиземном море в 1916 и 1917 гг. Жертвы этого грозного «морского ястреба» состояли из 2 военных кораблей, 1 вспомогательного крейсера, 5 транспортов с войсками, 125 пароходов и 62 парусников.

Теперь вернемся к Отрантскому проливу. 23 июня австрийская лодка XV (Шлоссер) встретилась с итальянским вспомогательным крейсером «Читта ди Мессина» (Citta di Messina) (3495 т), сопровождаемым французским эскадренным миноносцем «Фурш» (Fourche). Несмотря на конвоира, итальянский корабль был потоплен. Подводная лодка была отогнана; однако несколько позже конвоирующий миноносец был сам подорван торпедой и затонул. Следующий случай произошел на линии дрифтеров. 7 июля в сетях запуталась подводная лодка; спустя 2 дня австрийский крейсер с миноносцами вышли из Каттаро в набег против линии дрифтеров и потопили «Аструм Спей» (Astrum Spei) и «Клявис» (Clavis). На следующий день было донесено о второй запутавшейся лодке; тогда в ожидании нового набега дрифтеры были оттянуты к югу, на линию остров Фано (Fano) – мыс Санта Мария ди Леука (Santa Maria di Leuca). В тот же день (10 июля) итальянский эскадренный миноносец «Импетуозо» (Impetuoso) был потоплен в нижней Адриатике лодкой XVII (Худечек).

В течение 1916 г. подводные лодки девять раз запутывались в сетях и по крайней мере две расплатились гибелью: австрийская VI и германская UB-44. Последняя была новой лодкой из числа 6 собранных в Поле в 1916 г.[78] К 30 июля дрифтер «Kyoppu Ноу» (Quarry Knowe), стоявший у сетей, заметил запутавшуюся лодку; он вызвал «Гариджил» (Garrigill), и они увидели, что сети погружаются. Было сброшено несколько глубинных бомб, после чего произошел взрыв. Тем не менее мертвый груз остался в сетях; была сделана попытка отбуксировать запутавшуюся подводную лодку на мелкое место. В конце концов сети и запутавшаяся лодка оторвались и ушли на глубину. Так погибли лейтенант Вегер и команда лодки UB-44.

Вероятно, в отместку за этот успех, 3 гидросамолета атаковали 26 августа линию дрифтеров, причем бомбами был потоплен «Рози» (Rosie); после этого на этих мелких судах были установлены зенитные орудия. Впоследствии для усиления патруля в его наступательных действиях против подводного врага была устроена база морской авиации. Для подкрепления надводного патруля были также посланы моторные катера. Тем не менее подводные лодки беспрестанно проходили проливом. У Отранто было поставлено итальянское минное заграждение, а севернее и южнее патрулировали французские и итальянские суда. Здесь, в Тарантском заливе, 16 октября лодкой XVI (Цеппа) был подорван торпедой итальянский эскадренный миноносец «Нембо» (Nembo); взрыв торпеды вызвал детонацию глубинных бомб в погребе миноносца и настолько повредил лодку XVI, что она затонула рядом со своей жертвой[79]. Тяжелый удар постиг итальянцев в ночь на 11 декабря, когда линейный корабль «Реджина Маргерита» (Regina Margherita) коснулся двух мин на заграждении, поставленном у Валоны, и потонул с 690 человеками офицеров и команды.

К концу года имела место другая вспышка активности подводных лодок. В течение штормового вечера 17 декабря лодка XX запуталась в сетях дрифтера «Фишер Гёрл» (Fisher Girl). Были призваны на помощь «Гердон» (Guerdon) и «D. H. S.»; вокруг подводной лодки были брошены глубинные бомбы, и в течение 4 часов она стояла тихо. Наступила ночь, шторм не прекращался, и «Фишер Гёрл» донес, что лодка находится у него под бортом. Вернувшись, «D. Р. S.» сбросил еще одну глубинную бомбу: всплыло масло, успокоившее волнующееся море. На рассвете была сделана попытка оттащить неподвижную массу ближе к берегу, но тросы лопнули от натяжения, и запутавшийся враг, по-видимому, камнем пошел ко дну[80].

5 дней спустя для нападения на дрифтеры снова вышли крейсер и 4 эскадронных миноносца, но были отогнаны проходившим французским соединением. Следует предполагать, что этот рейд был предпринят для очищения пути UC-35, вышедшей из Киля 3 декабря; пройдя Дуврский пролив, она должна была прибыть в Каттаро 26-го. Кроме этой лодки шесть других минных заградителей типа «UC–II» (UC-20, UC-22, UC-23, UC-24, UC-25 и UC-34) уже прибыли или вскоре должны были присоединиться к адриатической флотилии.

Все это время кампания против торговли продолжалась без перерывов. Потери тоннажа неизменно возрастали. В конце августа U-38 сменила лодку U-35 и хозяйничала на морских путях вокруг Балеарских островов. 3 августа тральщик «Клэктон» (Clacton) был потоплен в Эгейском море, а 17-го вооруженная яхта «Заида» (Zaida) погибла в заливе Александретта. В течение октября Перьер снова принялся за работу, и жертвой пал французский шлюп «Рижель» (Rigel), уничтоженный 2 октября: двумя днями позже он потопил торпедой у Сардинии большой французский вспомогательный крейсер «Галлия» (Gallia) (14 966 т), шедший с 2000 французских и сербских солдат. Он описывает это нападение, как «ужасное дело». «Галлия» шла 18-узловым ходом, переменными курсами, и он попал в нее своей последней торпедой с дистанции ок. 850 м. Возникла страшная паника, и много солдат бросилось за борт: «Море было усеяно спасательными шлюпками, перевернутыми, переполненными людьми и залитыми водою, и барахтающимися людьми». Громадное судно затонуло, погружаясь кормой, причем свыше 600 человек погибло.

В тот же день пустой военный транспорт «Франкония» (Franconia) (18 150 т) был пущен ко дну у Мальты с 12 чел. команды. 6 ноября пароход компании Пенинсюлар энд Ориенталь «Арэбиэ» (Arabia) (7983 т) был подорван торпедой у мыса Матапан (Matapan). 14-го французский вспомогательный крейсер «Бюрдигала» (Burdigala), более известный до войны как «Кайзер Вильхельм» (Kaiser Wilhelm) (12 009 т), погиб от мины или от торпеды. Мины, поставленные лодкой U-73 в проливе Цеал (Zeal Channel), были причиной гибели 21 ноября огромного 48 158-тонного парохода линии Уайт Стар «Бритэник» (Britannic); он служил госпитальным судном и шел с административным персоналом и командой в 1125 человек, но патрульные суда спасли всех, кроме 21. Двумя днями позже в проливе Миконе (Mykoni Channel) также наткнулось на мину другое госпитальное судно – «Бримар Касл» (Braemar Castle) (6318 т), но в этом случае судно выбросилось на берег и впоследствии было отремонтировано. 29-го на минах, поставленных в Судской бухте (Suda Bay) (Крит), погиб большой атлантический транспорт «Минеуоска» (Minnewaska) (14 317 т); поскольку эта бухта часто использовалась британскими военными кораблями как место якорной стоянки, обнаружение в ней мин было неприятной неожиданностью.

Значительно более серьезным фактом была посылка в Средиземное море еще четырех лодок Северного моря – U-32, U-52, U-64, U-65. Во время долгого перехода в Каттаро U-52 (Вальтер Ханс) 25 ноября встретила у Лиссабона старый французский линейный корабль «Сюфрен» (Suffren) и легко справилась с ним. Настоятельно нуждаясь в ремонте, этот старый галлиполийский ветеран полз в Брест со скоростью в 9 узл. без всякого конвоя. Весь его личный состав пропал без вести. 4 декабря несший оборонительное вооружение пароход «Каледония» (Caledonia) (9223 т) пытался таранить атаковавшую его лодку U-65, но был потоплен у Мальты; очень опасались за судьбу его командира, капитана Блэки, взятого в плен; но угрозы репрессалиями оказалось достаточно, чтобы удержать взявших его в плен от повторения убийства Фрайета. Что касается U-65, то она была принуждена вернуться в Каттаро с серьезными повреждениями в носовой части и оставалась в ремонте до апреля следующего года.

Последний месяц грозного года принес новые тревоги. Хотя несколькими месяцами раньше Ханс Розе совершил на U-53 переход через Атлантический океан и нападал на торговые суда у побережья Америки, поход этот не был повторен. Можно было ожидать, что район, в котором действовали подводные лодки, будет постепенно расширяться. Таким образом, над головами морского командования союзников повисла дамокловым мечом угроза появления в любой момент подводных лодок в водах, бывших до сих пор свободными от них. Эти опасения подтвердились, когда 3 декабря Валентинер на U-38 появился у Фунчала (Funchal) и подорвал торпедами стоявшие на рейде французскую канонерскую лодку «Сюрприз» (Surprise), матку подводных лодок «Кэнгуру» (Kanguru) и кабельное судно «Дэшия» (Dacia) (1856 т). Затем в течение 2 часов он бомбардировал город.

В декабре потери в судах ничуть не уменьшились; особенно активно действовали лодки U-35 и UC-22. За вторую половину 1916 г. в Средиземном море было уничтожено не менее 96 британских судов водоизмещением в 415 471 т, 24 французских – 64 829 т и 136 итальянских – 181 831 т, в общей сложности 256 судов водоизмещением в 662 131 т. Число действующих подводных лодок возрастало, и в декабре было известно, что в море находятся 6 больших и 3 малых лодки, в январе 1917 г. на адриатические порты базировались 25 лодок.

В декабре союзники понесли еще ряд серьезных потерь.

Заслуживают упоминания: французский транспорт «Магеллан» (Magellan) (6207 т), шедший с 1000 солдат и потопленный у берегов Сицилии 11 декабря; транспорт с лошадьми «Рашэн» (Russian) (8825 т), пущенный ко дну 14-го с 28 человеками команды; пароход «Уэстминистер» (Westminster (342 т), погибший в тот же день; уцелевшие с него были обстреляны во время посадки на шлюпки. Затем 27-го UB-47 (Штейнбауэр) подорвала французский линейный корабль «Голуа» (Gaulois), шедший из Корфу в Салоники; конвоировавший его эскадренный миноносец «Дар» (Dard) и 2 французских патрульных судна спасли уцелевших. Следующая победа была одержана ею над войсковым транспортом «Иверниа» (Ivernia) (14 278 т) в день Нового года у мыса Матапан; ввиду свежей погоды погибло 125 чел. UB-47 совершила также набег на Сан-Пиетро (San Pietro) (Сардиния).

За этими катастрофами последовала гибель линейного корабля «Корнуолис» (Cornwallis) у Мальты 9 января; он был потоплен 3 торпедами с одной из вновь пришедших лодок, U-32 (Хартвиг). 4 января русский линейный корабль «Пересвет» (уступленный Японией своим бывшим противникам) подорвался на мине и погиб у Порт-Саида, и, наконец, 25-го был подорван французский транспорт с войсками «Амираль Магон» (Amiral Magon) (5566 т), шедший с 900 солдат в Салоники. Корабль затонул в 10 минут, и только благодаря напряженным усилиям французских эскадренных миноносцев «Арк» (Arc) и «Бомбард» (Bombarde) погибло всего 93 чел.

Если в Средиземном море лодки делали свое дело почти без помехи, в Черном море их судьба была иная. После подрыва на мине UB-7 (Лютиохан) в сентябре или октябре, UB-45 (Палис), позднее пришедшая из Адриатики, погибла подобным же образом 6 ноября. Вскоре затем, 7 декабря, UB-46 (Бауэр) взорвалась на минном поле к северо-востоку от Босфора[81]. Кроме того, в течение декабря малый заградитель UC-15 (Хеллер), базировавшийся на Варну, взорвался на своих собственных минах у Сулина. Таким образом, за несколько дней константинопольская полуфлотилия сократилась до двух лодок.

Херзинг ушел из Средиземного моря в феврале, и его возвращение домой с U-21 было отмечено чрезвычайным инцидентом. Совершенно не подозревая, что германское правительство гарантировало «свободный проход» через опасную зону каравану из 8 голландских пароходов, 22 февраля Херзинг увидел у Фалмоута соблазнительную цель. Конечно, конвоя никакого не было, и он одно за другим атаковал и потопил 6 голландских судов. Только своевременное прибытие спасательных судов спасло остальные два. Вернувшись домой, Херзинг узнал, что его «преступление» было предметом ожесточенного спора между Голландией и Германией. Это является блестящим примером слабой власти Берлина над своими же собственными силами.

Январь 1917 г. отмечен концом «крейсерской войны» на всех театрах. С этих пор каждое замеченное судно должно было быть атаковано и утоплено, невзирая на опасность для тех, кто находился на борту. В предшествующие уже рассмотренные нами месяцы каждый честолюбивый командир подводной лодки стремился попасть в Средиземное море. Там было много целей для нападений, опасность от дозорных судов была ничтожна, а искусному командиру едва ли приходилось опасаться прохода через Отрантский пролив. После кровопролитного потопления какого-нибудь большого парохода едва ли когда-либо возникали политические осложнения. География бассейна почти не допускала вариантов в маршруте судов в некоторых районах, и намеченные жертвы были почти лишены возможности ускользнуть. Подводной лодке оставалось только сидеть в засаде и ждать, пока патруль пройдет по охраняемой им линии, прежде чем возобновить нападения. Капер мог также появляться на некотором расстоянии в стороне, чтобы отвлечь дозорный корабль с его курса, и затем выходить на линию, чтобы грабить, топить и жечь. Траулеры оказались бесполезными для конвоирования таких ценных судов, как транспорты с войсками и припасами. Отовсюду поступали требования о присылке шлюпов, эскадренных миноносцев и глубинных бомб. Однако прошло еще много дней, пока контрмеры, уже с успехом применявшиеся в водах метрополии, удалось провести в опасном Средиземном море.

Глава VIII. Кризис

(февраль – апрель 1917 г.)

31 января 1917 г. в Вашингтоне была вручена германская нота. После выпада по адресу союзников за отклонение ими германских мирных условий (кстати, намеренно составленных так, чтобы вызвать отказ союзников, с расчетом доставить Германии предлог для начала неограниченной подводной войны) в ноте говорилось:

«Каждый день, на который укорачивается война, сохраняет обеим сторонам жизнь тысяч храбрых бойцов и является благодеянием для измученного человечества. Императорское правительство не могло бы отвечать перед своей совестью, перед германским народом и перед историей, если бы оно не использовало всех средств, чтобы ускорить конец войны. После попытки достичь соглашения путем переговоров, на которую противник ответил объявлением об усилении войны, императорское правительство, проникнутое высшим желанием спасти человечество и не совершить несправедливости против своей собственной страны, вынуждено продолжать навязанную ему борьбу за существование всем своим оружием. Поэтому оно вынуждено отменить все ограничения, которые были наложены на использование ею боевою оружия. Императорское правительство надеется, что Соединенные Штаты оценят новое положение вещей с высшей степенью беспристрастия и со своей стороны помогут предотвратить дальнейшие несчастья и жертвы».

Была установлена и объявлена опасной для всех видов судоходства зона, простирающаяся, грубо говоря, от голландского побережья до Норвегии, затем к Фарэрским островам (Faroe) и к югу до мыса Финистерре (Finisterre), причем в океане граница запретной зоны проходила примерно в 400 милях к западу от Ирландии. Средиземное море также было включено в запретные воды, кроме небольшого района к югу и к востоку от Испании и вокруг Балеарских островов. Был оставлен узкий коридор в качестве пути к Греции. Двум американским пароходам было разрешено еженедельно ходить между Нью-Йорком и Фалмоутом, при условии раскраски их широкими красными и белыми вертикальными полосами – бестактное условие, так как в США красными и белыми полосами отмечается одежда осужденных преступников! Было также разрешено совершать ежедневно рейсы в течение дневного времени между Саутуолдом и Флиссингеном одному голландскому пароходу, подобным же образом расцвеченному флагами и окрашенному по указанию Германии!

Эта смесь елейного лицемерия, возвышенного бесстыдства, притворства и высокомерия была типичным примером германского военного мышления. Если бы не трагедия, скрывавшаяся за довольно прозрачной угрозой, признания, что Германия испытывает угрызения совести за наложенные ею самой на себя ограничения, могли бы вызвать всеобщую насмешку.

Если у кого и оставалась надежда, что должен быть какой-нибудь предел беспощадной германской кампании, иллюзии этих упрямых оптимистов должны были рассеяться после ноты от 28 января. В этом документе Британия еще раз обвинялась в использовании госпитальных судов для незаконных целей. В частности, была сделана ссылка на Галлиполийскую операцию, во время которой англичане к первоначально заявленным 59 госпитальным судам прибавили еще 40 других. Были приведены примеры: например, нота содержала обвинение, что французское госпитальное судно «Ля Франс» (La France) везло на палубе автомобили; затем, что некоторые суда использовались попеременно как госпитальные суда и как транспорты. Для иллюстрации был упомянут «Копенгаген» (Copenhagen), использованный сначала как транспорт, перечисленный в госпитальное судно 14 октября 1914 г., затем снова обращенный для перевозки войск 6 февраля 1915 г., опять 1 января 1916 г. занесенный в список госпитальных судов и затем 4 марта 1916 г. вновь изъятый из этого списка. Пленные германские офицеры, содержавшиеся на острове Уайт, заявляли, что курсирующие через Английский канал госпитальные суда уходят во Францию тяжело нагруженными и что высшие должностные лица имеют обыкновение ходить на этих судах. Кроме того, какой-то голландский подданный заявил, что германская блокада бесполезна, так как англичане злоупотребляют уставом Красного Креста. Поэтому госпитальные суда не могут быть терпимы в районе, ограниченном линиями Флэмборо Хэд – Терсхеллинг и Ландз Энд (Land’s End) – Уэссан. 29 марта 1917 г. госпитальные суда в Средиземном море получили из Берлина совет заходить в Каламату (Kalamata) на Пелопонессе и сообщать время своего прибытия и отбытия, а также свои наименования за 6 недель до такого похода. Затем они должны были идти к Гибралтару с определенной скоростью, причем их лояльность должна была быть засвидетельствована каким-нибудь нейтральным официальным лицом.

На данные под присягой показания свидетелей, представленные для поддержки германских утверждений, Адмиралтейство немедленно ответило категорическим опровержением, заявляя, что их лживость может быть доказана осмотром любого госпитального судна. В ноябре 1915 г. «Мауритания» (Mauretania) была осмотрена датским, швейцарским и американским консулами, которые опровергли обвинение. Только в одном случае германской подводной лодкой был произведен обыск, а именно 23 февраля 1917 г. был остановлен «Дэнлюс Касл» (Dunluce Castle), который был найден в порядке и отпущен для продолжения перехода в Гибралтар. Но теперь осмотр не входил в германский план действий; рассматривая целый ряд обдуманных нападений, произведенных весною 1917 и 1918 гг., мы неизбежно придем к выводу, что они были результатом тщательно продуманных приказаний, отданных командирам подводных лодок и рассчитанных на подрыв морального состояния капитанов и команд торговых судов. Если бы производились осмотры, то они обнаружили бы, что предполагаемые войска являются одетым в хаки личным составом санитарной службы, а груз является медицинским имуществом, санкционированным Гаагской конвенцией. Оправдания, приводившиеся Германией в отношении этих преднамеренных убийств, тем самым были бы опровергнуты.

Великому федеративному государству Запада была брошена перчатка: вызов был быстро принят. 3 дня спустя дипломатические отношения между правительствами Соединенных Штатов и Германии были прерваны. В речи на конгрессе президент Вильсон сказал:

«Я не могу заставить себя поверить, что они будут уничтожать американские суда и убивать американских граждан, сознательно проводя объявленный ими план беспощадной войны на море. Только очевидные факты могут заставить меня поверить этому… Если американские суда и граждане будут принесены в жертву германскими морскими командирами, легкомысленно нарушающими справедливое и разумное понимание международного права и очевидные требования гуманности, я позволю себе снова появиться перед конгрессом с просьбой дать мне полномочия для использования всех средств, которые могут оказаться необходимыми для защиты наших моряков и наших сограждан при совершении ими своих мирных, законных переходов по открытому морю. Я ничего не могу сделать иного. Я предполагаю, что все нейтральные государства поступят так же. Мы являемся искренними друзьями германского народа и серьезно желаем остаться в мире с правительством, которое говорит от его имени. Мы не желаем враждебного конфликта с германским народом, пока мы не будем принуждены поверить в его враждебное к нам отношение. Мы просто стараемся защитить наше право, справедливость и неприкосновенность человеческой жизни. Это – основы мира, а не войны. Бог даст, мы не будем вынуждены защищать их от актов преднамеренной несправедливости со стороны германского правительства».

Однако намерения Германии не допускали никаких сомнений.

31 января U-45 задержала американское наливное судно «Уэстиго» (Westego) и потребовала у него горючего; на следующий день голландский пароход «Гамма» (Gamma) (2115 т) был атакован на пути из Нью-Йорка в Амстердам без предупреждения и затем потоплен подрывными патронами и артиллерийским огнем. 3 февраля один американский моряк был убит при обстреле шлюпок тонувшего «Ивстона» (Eavestone) (1858 т). В тот же день Ханс Розе на U-53 потопил после предупреждения американский пароход «Хаусэтоник» (Housatonic) (3143 т). 7-го пароход линии Энчор «Калифорния» (California) (8669 т) был потоплен без предупреждения в 38 милях к WtS от Фастнэта, причем погибло 43 чел.; в тот же день аналогичный конец постиг пароход Джонстона «Видэмор» (Vedamore) (6330 т) в 20 милях к западу от Фастнэта, причем погибло 23 чел. Далее, 8-го пароход Британской Индии «Мэнтола» (Mantola) (8253 т) был уничтожен в 143 милях на WSW от Фастнэта, причем погибло 7 чел. 4 дня спустя пароход компании Уайт-Стар «Эфрик» (Afric) (11 999 т) был потоплен в 12 милях к SSW от Эддистона; в этом случае погибло только 5 чел.

Акт, имевший значение повода для действий, был совершен 25-го, когда 18 099-т пароход Кьюнарда «Лэкониа» (Laconia) был пущен ко дну в 160 милях к NWtW от Фастнэта, причем погибло 12 чел.

Если президент Вильсон полагал, что его торжественное предупреждение будет принято с должным вниманием, то теперь эти надежды пришлось оставить. Затем Соединенным Штатам было нанесено последнее оскорбление. 1 марта стало известным «письмо Циммермана». Это было конфиденциальное письмо, датированное 19 января 1917 г., от германского статс-секретаря по иностранным делам Циммермана германскому посланнику в Мексике. Перехваченное в пути и расшифрованное, оно содержало в себе предложение побудить Мексику заняться подстрекательством Японии, чтобы последняя присоединилась к нападению на Соединенные Штаты, если президент Вильсон объявит войну Германии. Американское общественное мнение, столь странно пассивное к убийству граждан США в открытом море, было сильно возбуждено, и волна возмущения прокатилась по стране. 4 марта было санкционировано вооружение американских торговых судов, а на следующий день президент заявил, что Соединенные штаты находятся в состоянии вооруженного нейтралитета. К концу февраля не менее 426 нейтральных судов было уничтожено с тех пор, как подводные лодки впервые начали топить суда невоюющих стран в 1915 г. Поэтому война между Соединенными Штатами и Германией могла быть только вопросом времени.

Осенью 1916 г. не было недостатка в признаках, что радиус действия и численность германских подводных лодок возрастают. Гайер сообщает, что в декабре в строй вступило 15 новых лодок. Такого большого увеличения в последующие месяцы больше никогда не наблюдалось, так как в 1917 г. в среднем вступало в строй 7 лодок в месяц, а в 1918 г. – около 8. Гайер считает, что с ноября 1918 г. по ноябрь 1919 г. число новых лодок, вступавших в строй, должно было дойти до 25 в месяц! Михельсен утверждает, что в начале 1916 г. находилась в действии только 41 германская подводная лодка; к 10 января 1917 г. это число дошло до 103, поскольку потери в 1916 г. составили 22 единицы; из этого следует, что за указанный период в строй вступило 84 новых лодки. Как показали события, максимум силы и численности германских подводных лодок был достигнут в октябре 1917 г., когда имелось готовых 140 лодок – в строю или в перевооружении и в ремонте[82]; после этого месяца число лодок постепенно уменьшается. Соответственно этому большому увеличению числа лодок была увеличена и численность личного состава подводных сил, который прошел интенсивную подготовку. Многие старые командиры были назначены на новые и более крупные лодки, иногда – чтобы погибнуть с ними. Так, Р. Вейсбах с U-19 получил U-81; Бруно Хоппе с U-22 был переведен на U-83; Шнейдер с U-24 принял U-87; Швигер с U-20 был назначен на U-88: Шпигель с U-32 – на U-93: Вюнше с U-25 – на U-97; Георг с U-57 вступил в командование U-101, Рюкер с U-34 перешел на U-103 и т. д.