В гости к мертвым

Раздался звонок, Анна приподнялась в кресле и взяла с журнального столика трубку, посмотрев на номер вызывающего, извинилась и вышла в кухню, если это можно было так назвать. Потому что гостиная и кухня были, в принципе, одним помещением, разделенным лишь визуально, разными стилями мебели, какими-то декоративными перегородочками с мозаичными рисунками – вообще-то стильно так, со вкусом.

– Да, да, хорошо… – отвечала Анна, похоже, Сашке, – Конечно, прямо сейчас поеду. Хорошо, целую.

Было заметно, что она немного волнуется.

– Что случилось?

– Ой, Влад, ты извини, мы что-то такие хозяева, что стыдно даже… Саша позвонил, говорил о какой-то возможной эпидемии бешенства… Я так и не поняла ничего.

– Много бездомных собак в городе?

– Да… Что? А, нет, человеческого бешенства. Я поеду, детей из сада заберу, ты поскучаешь тут часик, я не долго, телевизор пока посмотри.

– Езжай, конечно. А телевизор… Нет, не люблю я его и уже лет пять, наверное, не смотрю.

– Ну, я включу так, фоном… Пиво еще возьми, – сказала Аня и прошла в коридор, где быстро обулась, накинула короткое пальто и вышла, закрывая дверь, – я не долго!

Подошел к окну и понаблюдал, как она, сев в машину, достаточно умело вырулила задним ходом в открытые ворота и скрылась из виду. А ворота, потихоньку закрываясь, поползли обратно.

– Неплохой домик, – сказал я вслух, снова оглядывая интерьер, – ладно, где там пиво?

Отпил еще пару глотков, уселся все же напротив телевизора, потому что мне показалось, что там вроде кино голливудское какое-то про ужасы. Нашел пульт и прибавил звук…

Вещал, похоже, какой-то местный канал, судя по логотипу в углу экрана, а! Точно, «Планета», помню-помню, как они начинали… Самое начало 90-х, первые полгода они вещали в открытую, тупо пускали «Голливуд» в канал, ну и всякие объявления, поздравления и рекламу. Потом, видно, кто-то надоумил шифровать вещание, так как дециметровые антенны домашние умельцы быстро понаделали, а некоторые предприимчивые их еще и продавали на городской барахолке. Но и шифрация ничего особо не дала, наш привыкший к халяве народ начал покупать у все тех же умельцев дешифраторы – маленькие платки с десятком элементов, и все, никакой абонентской платы, смотри, пожалуйста, на халяву…

Из воспоминаний меня вырвала речь репортера «горячих новостей» на грани истерики:

– …прямо сейчас мы находимся на территории областной клинической больницы, посмотрите, сколько карет «скорой помощи», – камера приблизила картинку к подъезду приемного покоя, – все эти машины привозят пациентов из разных концов города… эм-м… а-а…. С непонятным еще для специалистов диагнозом, но все симптомы указывают на бешенство неизвестной этимологии.

Репортер поманил рукой оператора за собой и быстро подошел к очередной подъехавшей машине.

– Вот, подъехала еще одна карета «скорой помощи», давайте посмотрим… На данный момент представители мэрии никак не комментируют ситуацию, ссылаясь на управление МЧС, где нам тоже отказали в комментариях, – камера показала, как выкатывают из машины носилки, на которых привязанный по рукам и ногам «больной» очень даже живо трепыхался, открывая окровавленный рот и пытаясь укусить руку катящего носилки санитара, – очень, очень странно все это, дорогие телезрители…

В этот момент раздался звон стекла и женский крик с верхнего этажа корпуса, камера «запрыгала» по окнам, пытаясь поймать картинку происходящего…

– …не отключайтесь, там, наверху, что-то происходит, наша съемочная группа обязательно выяснит все обстоятельства, и мы снова выйдем в эфир, оставайтесь с нами…

Потом пошла реклама сети мебельных магазинов, причем какая-то «колхозная», то есть местного производства, с убогой графикой, противным голосом читающего сопроводительный текст и с ужасного качества картинками вроде как итальянской мебели.

– Хрень какая-то, – снова вслух сказал я и выключил телевизор.

Пойду, подремлю, только высморкаться в ванную схожу – уже хронический гайморит неоднократно сломанного носа не способствуют приятному сну. Постель была застелена чистым и свежим бельем, прикрытым красивым, с какими-то «домиками», гобеленовым покрывалом. Вот на него я и улегся, не снимая спортивного костюма, лишь прикрыв босые ноги уголком гобелена…

Разбудил меня телефонный звонок, я открыл глаза и вспомнил, что я вообще-то в гостях и снова закрыл. Но телефон не умолкал и настойчиво верещал на весь дом. Похоже, хозяев еще нет, подремать уже не получится, видно, ладно, спущусь, отвечу. Глянул на часы… ох, ну ничего себе, почти пять часов вечера! Сбежал по лестнице вниз и снял трубку.

– Влад! Анна приехала? Дети?

– Саш, я спал, а дома, похоже, никого… Подожди, – я наклонился, чтобы увидеть через окно двор, – нет, «калины» нету.

– Мля! И на звонки не отвечает, а твой телефон где?

– В кармане куртки, куртка вот, в коридоре висит, на вешалке…

– Влад… ты извини, конечно, что вот такое дерьмо случилось непонятное, я позже расскажу… Пожалуйста, в тумбочке под телефоном техталон и ключи от отцовской «шестерки», доверенность черкани на коленке по образцу, там старая доверенность жены валяется, и прошу тебя, съезди к детсаду. Там рядом дом тещи, к ним зайди… Я не знаю, когда освобожусь, тут реально кино про оживших мертвецов снимать можно, надеюсь, что меня уже подменят скоро, и я дозвонюсь до тебя.

– Адрес…

– Что?

– Где садик и дом тещи?

– А, слушай, а лучше записывай…

Оделся, закрыл дом ключами, взятыми из тумбочки, и направился по очищенной дорожке к гаражу. Так ворота, похоже, только изнутри открываются… Ага, дверь сбоку бокса, потянул – открыто. Нащупал выключатель на стене. Со щелчками и морганием под потолком зажглись три люминесцентных светильника. Вот она, классика, как говориться, а Сашка молодец, машину, видно холил, дорогое сердцу наследство – когда уходил в армию, дядя Слава ее только купил. Ну что, заводим, открываем и открываем гараж… Подъехав к воротам на улицу, задумался – и как открыть? Вышел, нашел на кирпичном столбе забора кнопку, ага, заработали. Выгнал машину на улицу, зашел в калитку-дверь, нажатой вновь кнопкой заставил ворота поехать обратно, а калитку запер на ключ со связки… Ох, Саня, поить тебе меня коньяком весь отпуск!

Зимняя резина хорошо держала дорогу, машина слушалась, и двигатель работал ровно, хоть и громко. Пролетел проспект Гагарина быстро, но, обратив внимание на изменения, задумался, полетели воспоминания. О, уже Чкалова, сразу два ДТП, милицейский «уазик». Ого… с автоматами! Вроде, «антитеррор» по всей стране давно закончился, и теперь вся великая и необъятная своими налогами отстраивает маленькую, но гордую республику Кавказа… Ладно, мне на Туркестанскую надо, эх, а руки-то «помнят»! В смысле, неплохо ориентируюсь по городу, в котором не был 15 лет, хотя не мудрено, сколько гонял в юности, зля гаишников, на своей «Яве» по главным и не очень улицам города… Ну вот, и до садика добрался.

– А-а-а! Помогите!!! – прокричала какая-то женщина в стороне.

Закрыл машину, поежился от налетевшего порыва холодного ветра, осматриваясь, застегнул куртку и одел перчатки… Пожилая пара быстрым шагом спешит по тротуару спального района, оглядываясь… Куда они смотрят? А, вижу – женщина неистово наяривает сумочкой, куда попадет, какому-то мужику, а эта пьянь, с трудом удерживая равновесие и пошатываясь, пытается схватить тетку, медленно двигаясь на нее, не обращая внимания на удары и издавая какие-то ему одному понятные звуки. Ну что ж, нехорошо это… хоть и учила меня мама, как говориться, не лезть в семейные разборки, но «не могу молчать», то есть смотреть на эту картину спокойно.

– Мужик… остепенись!

Увидев потенциальную помощь в моем лице, тетка заорала еще сильнее… Бляха, если сейчас прибудет наряд, то и меня еще прихватит, возможно. Еще раз посмотрел по сторонам, прохожие делают вид, что не замечают происходящего, ага, вроде как спешат, ну и хрен на вас! Не сбавляя скорости, на ходу саданул своим плечом в плечо алкаша… Странно, этот финт у меня всегда срабатывал и заканчивался потерей равновесия оппонента, а алкаш как-то вопреки законам физики прокрутился и уставился на меня.

– Ух, ё-о! – я даже отшатнулся, встретившись с ним взглядом, – упоротый, что ли?

Сдавленный писк, шипение, стон, непонятно… и глаза. Я в жизни своей таких не видел, лицо бледное, зрачки словно бельмом затянуты, и какой-то ужас подымается от них, от этих глаз… А «тело» пошло на меня.

– Да на! – хлесткий правый «джеб» в челюсть никогда не подводил…

Алкаш упал, мелькнув ногами в воздухе, но, повозившись в грязном тающем снегу, начал подниматься. Тетки уж след простыл, и стою я такой один на один с каким-то бронебойным дебилом… подозрительно молчаливым, кстати. Только хотел добавить с ноги, пока он возится на четвереньках, как увидел, что у него сзади вся шея, ну не знаю, просто разворочена, ободрана, даже позвонки видны… Что же это за дерьмо!

Все-таки саданул ему с ноги, заставив снова неуклюже распластаться в серой жиже талого снега, и пошел себе. Отойдя метров на двадцать к воротам детского сада, оглянулся. Стоит алкаш, пошатывается и думает, наверное, куда ему пойти и еще раз огрести. Ну и хрен с ним! О, вот и «калина» Анны стоит, пойду в садик, там с ней и встретимся.

Анны в садике не оказалось, а сторож, крича из-за запертой двери, сказал, что еще в обед начали обзванивать родителей, чтобы забирали детей, так как сад закрыт на карантин. Ладно, пойду тогда к Сашкиной теще, наверное, они там. Поднялся на пятый этаж единственного подъезда девятиэтажного дома между садиком и школой, да, помню, при мне этот дом только начали строить… Раз пять позвонил, не отвечают, не открывают… Прислушался к тому, что происходит за дверью. Возня какая-то, теща инвалид? Ладно, подожду еще.

После того, как я позвонил еще несколько раз и серьезно так постучал ботинком по железной двери, ничего не произошло. Возня так же была слышна, но никто не открывал, кроме соседа напротив – крепкого такого мужика под пятьдесят, с шикарными усищами, одетого в выцветшие и застиранные штаны «летной» полевой формы, тельняшку и тапки на босу ногу.

– Чего долбишься? Кого надо?

На удивление терпеливо и внимательно выслушав мои объяснения, мужик тоже подошел к двери и позвонил.

– А ты что, телевизор не смотришь? – спросил он меня, давя на звонок.

– С утра видел репортаж из больницы.

– Из больницы… – передразнил он меня, – да по всей стране эта эпидемия! Что в стране, что в мире, интернет-то на что? Вроде молодой, а как из леса вышел!

– Фактически, так и есть, сутки как вышел, только не из леса, а из тайги.

– О как! Откуда?

– Да я же говорю, к другу на день рождения с Дальнего Востока приехал, 15 лет не виделись.

– Нормально, – провел ладонью по усам мужик, – а друг твой где?

– Он хирург в областной… Его с утра вызвали на работу.

– Понятно, ну что, чилим, будем знакомы, – протянул мне руку мужик, – Гриша. Я служил в Приморье, пятнадцать календарей! В Смоляниново, морская авиация… По здоровью списался и вот, домой приехал. Развелся, правда, перед увольнением, а жена там осталась и дочка.

– Влад, – пожал я руку Григория.

– Да чего стоим-то, заходи.

– Так, а…

– Я сейчас, племяшу позвоню, он участковый, не по нашему району, конечно, но сообразит, что делать.

– Хорошо, – принял я приглашение, – а я другу сейчас тоже позвоню.

– Здоровье поправишь? – предложил Григорий, когда мы прошли на кухню, он достал из холодильника начатую бутылку водки, – Соплями-то вон как громыхаешь, простыл?

– Нет, спасибо, я за рулем, а громыхаю уже лет десять, гайморит.

– Сейчас… – Григорий вышел и вернулся с телефонным аппаратом на длинном проводе, многократно перекрученном и в нескольких местах перемотанном изолентой, и с толстым ежедневником, – Так, где тут у нас Олежек, ага…

Я смотрел в окно, форточка которого была открыта, пока Гриша пытался дозвониться до племянника, и не мог понять, что так давит на уши… Да, я, конечно, отвык от звуков большого города, но тут что-то другое… Точно! Сирены, их завывание периодически разносится по городу, и это явно не нормально, слишком много, долго и часто… А еще слышны крики – периодически то в одной стороне, то в другой кто-то отчаянно кричал, будто режут его… или её…

– Олежек? Алле… а? А кто это? А где Яковлев? А? – Гриша несколько раз подул в трубку, будто это поможет, – Куда идти? Что? Да пошел ты сам!

– Что?

– Представляешь, послали…

– Нервы, слышишь? – показал я на улицу.

– Да, что-то развылись, видно, дела плохи с этой эпидемией, как бы паника не началась.

Я достал телефон и попытался дозвониться до Саши… «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети» – безучастно сообщил мне записанный женский голос.

– Не доступен, – побарабанил я пальцами по столу.

– Так это, тебе есть, где остановиться-то?

– Да, я у него и живу… Слушай, может просто 02 позвонить?

– На, звони, – пододвинул мне телефон Григорий, – если не пошлют.

Набрал номер, долго не отвечали, но, в конце концов, сняли трубку…

– Дежурный-по-ленинскому-району-лейтенант-бпрпб-прпбпр… – ответили мне нечленораздельной скороговоркой.

– Здравствуйте, тут в квартире соседней проблемы…

– Везде проблемы, конкретней.

– Возможно, там пожилой женщине плохо, звоню – не открывает, но в квартире возня слышится.

– Вы кто?

– Что?

– Вы кто этой женщине?

– Это теща моего друга. Он просил проверить, все ли нормально, он не может до жены дозвониться, она детей из сада должна была забрать.

– А почему вы, а не этот ваш друг, звоните?

– Он хирург, в областной… не может вырваться.

– Хм… понятно. Адрес?

Сообщил адрес дежурному, который сухо бросил «ждите» и положил трубку.

– Ну что, точно водки не будешь?

– Я же говорю, я за рулем.

– Думаешь, – кивнул Григорий на окно, – там есть кому-то дело до пьяных водителей?

– Мне есть, – строго сказал я, – никогда не позволял себе этого.

– Ну, – Григорий пожал плечами, и, отведя глаза в сторону, сказал, – все когда-то случается в первый раз.

– Чаем угостишь?

– Да легко, – Григорий встал, пощелкал пьезо-зажигалкой у конфорки, и, проверив наличие воды в чайнике, поставил его на огонь.

Чайник грели два раза, мне было уже неудобно оккупировать кухню Григория, хотя ему, похоже, нравилась компания, он расспрашивал меня про Дальний Восток, называл какие-то фамилии, некоторые из них даже звучали знакомо, но общих каких-то моментов соприкосновения мы так и не нашли. За окном стемнело, сирены не умолкали, мне даже показалось, что я слышал выстрелы… А когда раздался звонок в дверь, я чуть в штаны не наложил…

– Это что? – спросил я, вытирая выступивший на лбу пот, то ли от не знаю какой по счету кружки чая, то ли от страха.

– Не знаешь?

– Что, реально корабельный?

– Ага, дорог как память.