Помоги проекту - поделись книгой:
4.3. Тайные организации
Это, пожалуй, самый сложный аспект изучения американской элиты именно из-за его секретности. Если ты сам не принадлежишь к одной из таких тайных организаций, сообществ, «клубов» – вроде «Черепа и костей» Йельского университета, членами которого, в частности, являлись президенты Дж. Буш-старший и Дж. Буш-младший, Джон Керри, журналист и основатель журналов «Time», «Fortune», «Life» Генри Люс, неоконсерватор (и по совместительству муж Виктории Нудельман-Нуланд) Роберт Каган – всё, что тебе остаётся, это пересказывать работы других исследователей, которые, чаще всего, сами не принадлежали к ним.
У меня лично, например, за всё время преподавания в США – а это десять университетов с 1994 по 2012 гг. – было только три случая, когда мои собеседники заводили речь об их контактах с масонством. Русско-еврейский литератор, эмигрировавший из Ленинграда еще в 1974 году и ставший главным редактором старейшего эмигрантского журнала на русском языке, однажды завел разговор о масонах, но об их роли в собственной профессиональной карьере и продвижении в США говорить не захотел. Американская студентка также неожиданно начала рассказывать о своём деде-масоне, но уверяла, что масонство – это очень скучно. Уже во время моего последнего преподавания в США, в Оклахомском университете, местный профессор права организовал поездку для иностранных студентов и преподавателей в один из крупнейших масонских храмов страны в городе Гатри, но на вопрос китайского студента, принадлежит ли он сам к масонам, профессор не ответил.
О степени закрытости частных «клубов» можно судить по такой детали. Когда Ричард Никсон, бывший в ту пору уже вице-президентом США(1953–1961), вознамерился вступить в основанный еще в 1871 году элитный мужской клуб «The Knickerbocker» в Нью-Йорке, члены клуба тайным голосованием приняли решение отказать ему. Для них Никсон оставался простолюдином и чужаком.
4.4. «Неправильная» элита
На фоне «правильной» американской элиты выделяется семейство Клинтон, как представители элиты «неправильной» и нетрадиционной.
О Билле Клинтоне и о его президентстве опубликовано огромное количество исследований. Но в данный момент значительно больший интерес представляет фигура Хиллари, вступившей в президентскую гонку.
Сокрушительная критика социально-политических взглядов мадам Клинтон содержится в фундаментальном, 500-страничном труде Джоны Голдберга «Либеральный фашизм» (Liberal Fascism). Одна из глав исследования полностью посвящена «первой леди либерального фашизма», ученицы и последователя выходцев из России Саула Алинского и раввина Майкла Лернера, «гуру» Хиллари.
«Привлекательность Хиллари Клинтон, – пишет Голдберг, – объясняется не её скучной и ничем не примечательной личностью, а тем, что в ней, как в зеркале, отражается историческая преемственность современного либерализма… Уолдо Фрэнк и Дж. Т. Флинн были правы, заявляя о том, что американский фашизм будет отличаться от своих европейских аналогов в силу своего аристократизма и респектабельности, и Хиллари Клинтон – реальное воплощение их пророчеств».
Любопытно, что, по мнению Саула Алинского, Хиллари совершила «большую ошибку», решив поступить в Школу права Йельского университета. Однако Хиллари ответила, что «только пройдя через элитные учреждения Америки, она сможет достичь реальной власти и изменить систему изнутри».
Эта деталь является еще одним подтверждением того, что, даже признавая значение элиты (или элит) в формировании как внутренней, так и внешней политики США, сам объект исследований в значительной степени становится всё более размытым и ускользающим.
Подведем некоторые итоги.
Возрастание элитистских концепций в современной политологии отражает, прежде всего, возрастание роли элит в современном политическом процессе. Известный российский элитолог О. В. Гаман-Голутвина справедливо отмечает существенное возрастание влияния власти национальных и транснациональных элит по отношению к массовым группам. Пиком элитаризма она считает период после второй мировой войны и, в частности, период правления Джорджа Буша-старшего.
Под американской элитой обычно понимают те специфические группы, которые представляют исполнительную властно-политическую часть правящего класса. В этом смысле, понятие «элита» не совпадает по объему с понятием «правящий класс»: первое оказывается функционально как бы управленческим «исполнительным комитетом» второго.
Отношения между элитой и правящим классом достаточно сложны и неоднозначны. Осуществляя управленческие функции, политическая элита не только играет особую роль в жизни общества, но и обретает относительную самостоятельность по отношению к своему классу.
Профессор социологии и политологии Университета города Остин (штат Техас) Джон Хигли характеризует современную политическую элиту США как «консенсуально объединенную». Практически на протяжении всей современной истории внутриэлитный консенсус служил основанием политической системы США.
Воплощением такого элитного консенсуса можно назвать главу государства.
Приведу такой пример. Известно, что президент США обладает исключительным правом назначений на высшие должности в аппарате исполнительной власти (составляющие всего около одного процента всех назначений в системе исполнительной власти), однако все президентские назначения должны быть санкционированы Сенатом. При этом на протяжении XX века Сенат не утвердил лишь четыре(!) кандидатуры из предложенных администрациями. Секрет столь согласованных действий прост и объясняется не «обязанностью» сенаторов поддерживать любые кадровые предложения Белого Дома, но предварительными, до официального внесения в Сенат президентских предложений, неформальными консультациями между Белым Домом и Конгрессом и учетом мнения Сената президентской администрацией.
Попытки президента нарушить правила элитного консенсуса, как правило, заканчивались его поражением. Примером, в частности, можно назвать политику Ричарда Никсона, стремившегося сместить баланс власти в пользу президентской. Отставка была обусловлена изоляцией президента от ведущих элитных групп, пренебрежением сложившимися правилами игры и, как сказали бы авторы «Золотого телёнка», «нарушением конвенции». Уотергейтский скандал сыграл всего лишь роль детонатора и стал предлогом крушения 37-го президента США.
Наиболее заметным проявлением нового формата отношений в элите стала институционализация и легитимация обновленной системы контроля правящих групп по отношению к массовым слоям. В этом отношении трудно переоценить значение событий 9/11 в США, ставших импульсом для существенной трансформации системы идеологического и специального контроля в стране.
В первую очередь, речь идет об объединении двадцати двух ранее автономно существовавших ведомств и агентств, отвечавших за различные аспекты национальной безопасности страны (от пограничных войск до внешней разведки), в единое Министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security).
«Нападение на Америку» привело к усилению репрессивного законодательства США, включая принятие Patriot Act (2002 г.) и Intelligence Reform Act (2004 г.), многократно расширивших возможности идеологического и специального контроля, создание нормативной базы и внедрение практик контроля за частной жизнью граждан (включая досмотр электронной переписки, прослушивание телефонных разговоров и т. д.), использование силовых методов по отношению к подозреваемым в совершении преступлений и заключенным. Принятие (в октябре 2006 г.) Закона о военных комиссиях, официально разрешивших пытки заключенных, и утверждение (в июле 2008 г.) Сенатом закона, касающегося правил электронной слежки американских спецслужб за лицами, подозреваемыми в терроризме. Одним из главных положений документа стал пункт о судебном иммунитете для телекоммуникационных кампаний, тайно сотрудничающих со спецслужбами США в программе прослушки.
Избрание в ноябре 2008 года президентом США демократа (и «миротворца») Барака Обамы мало что изменило. Согласно федеральному Закону об улучшении охраны зданий и территорий 2011 года (H.R. 347); можно получить наказание в виде 10 лет заключения за участие в акции протеста на территории, находящейся в тот момент под охраной Секретной службы. А в 2012 году Верховный суд США разрешил силовым структурам при обыске раздевать арестованных догола, причём независимо от тяжести совершённых ими деяний.
По справедливой оценке Е. Б. Зюзиной, «компромиссный, гибкий стиль политического взаимодействия и практика внутриэлитного консенсуса в целом являются важнейшими системными характеристиками американской элиты, институционализированными в политическом торге… Между членами элиты могут существовать разногласия, но их объединяет консенсус относительно сохранения политической системы такой, какова она есть, и они действуют согласованно, особенно когда система оказывается под угрозой. Иначе говоря, элиты едины в подходе к основным ценностям социальной системы, расходясь лишь в частных вопросах».
Не обладающий демократическим потенциалом, но достаточно гибкий внутриэлитный консенсус является одним из основных гарантов стабильности политической системы США. Предположения (или даже надежды) некоторых авторов – например, британский интернет-портал YouGov (https://today.yougov.com/) утверждает, что многие жители США (43 % респондентов среди республиканцев и 20 % среди демократов) вполне могут представить ситуацию, когда они бы поддержали военный переворот в своей стране, – относительно возможности изменения данной парадигмы в обозримой перспективе, скорее всего, останутся иллюзорными.
Юрий Тавровский. КНР: отцы и дети
Китайские элиты издавна являются предметом внимания и изучения мировой науки. Еще бы – ведь именно они обеспечили устойчивость китайской цивилизации: единственной непрерывно существующей и развивающейся вот уже почти пять тысяч лет. Никакие нашествия «варваров» или вторжения «цивилизованных наций», никакие катастрофы и невзгоды не смогли уничтожить «матрицу» из иероглифики, традиционных философских и этических учений, а также уверенности в превосходстве Поднебесной над ближними и дальними соседями, не смогли вытеснить эту «матрицу» из китайской нации и, особенно, из её элиты. При соприкосновении с другими цивилизациями китайцы заимствовали от них полезные элементы и применяли к собственным нуждам, китаизировали. Так было с пришедшим из Индии буддизмом, с тюркскими приемами ведения войны, с монгольскими административными нормами, с советской социалистической системой, с американской капиталистической системой…
Правящие элиты вместе со своими царствами, империями и республиками переживали периоды расцвета и упадка, но в Китае всегда находилось достаточно пассионарных, умных и умелых людей, чтобы снова нарастить плоть на костяк, который из века в век держит государство и общество.
Элиты современного Китая вызывают самое пристальное внимание именно сейчас, поскольку КНР достигла небывалого за последние столетия уровень экономического, военного и политического могущества. Впереди открываются просторы, по которым китайские кормчие еще никогда не прокладывали путь. Силы, вовлеченные в обсуждение дальнейшего курса, придерживаются подчас противоположных взглядов, и поиск «золотой середины» идёт с видимыми трудностями. Это касается как экономики и внутренней политики, так и глобальной стратегии. От выбора долгосрочного курса и даже от принимаемых тактических решений всё явственнее зависят не только будущее самого Китая, но и соседей, всего мира. Сами же решения зависят от качества элиты.
Формирование новой китайской элиты началось в рамках Компартии Китая еще в 20-е годы XX века, ускорилось после прихода КПК к власти в Китае в 1949 году. Всего через 20 лет в ходе «культурной революции» первое поколение коммунистической элиты было в значительной степени ликвидировано. Создание, по существу, новой элиты с использованием остатков кадров предыдущего поколения приняло упорядоченный характер только после преодоления «смутного времени» маоцзэдуновских экспериментов 60-х-70-х годов. Отбором кадров для продвижения вместо узкого круга приспешников Мао Цзэдуна и его жены Цзян Цин снова занялся Организационный отдел ЦК КПК, во многом копировавший методы деятельности соответствующей структуры ЦК КПСС. Растущую роль при решении судьбы перспективных кадровых работников стали играть успехи в выполнении партийных решений, особенно параметров экономического развития. Дело дошло до того, что в партию стали принимать успешных предпринимателей, хотя для этого и пришлось принять целый ряд решений, включая изменения в Устав Компартии. Элита приобрела национальный, а не классовый характер.
Меритократический принцип стал определяющим в немалой степени благодаря совпадению с традиционным для китайского общества механизмом выдвижения талантов, который просуществовал почти две тысячи лет, вплоть до начала XX века. Этот механизм под названием «кэцзюй» состоял из экзаменов нескольких уровней и служил «кадровым лифтом», позволявшим провинциалам и простолюдинам занимать ключевые посты в столице и даже при дворе Сына Неба. Как в старину, так и сейчас немалую роль играют родственные и земляческие связи, но на первый план выходят всё же «деловые и политические качества». Еще один механизм формирования, а точнее – селекции нынешней элиты называется «Комиссия по проверке партийной дисциплины ЦК КПК». По существу, это важнейшая спецслужба, возглавляемая сейчас Ван Цишанем, одним из семи членов Постоянного комитета Политбюро ЦК.
Типичным примером формирования китайских элит сегодня может служить судьба двух наших современников, председателя КНР Си Цзиньпина и его отца Си Чжунсюня.
Как и многие другие создатели КНР, Си Чжунсюнь вырос в провинции (Шэньси, северо-запад Китая) в зажиточной крестьянской семье. Он родился в 1913 году, всего через пару лет после свержения маньчжурской династии Цин. Семи лет от роду пошёл в начальную школу, где, наряду с традиционным конфуцианским образованием, получал начатки «западного знания». В 13 лет он, уже ученик средней школы, вступил в комсомол, а через два года, будучи студентом педучилища за участие в демонстрации был арестован и оказался в тюрьме. Вышел он оттуда уже членом Компартии и профессиональным революционером.
В то время Китай напоминал лоскутное одеяло из больших и малых территорий, подконтрольных тем или иным «милитаристам», местным военачальникам. По решению компартии Си Чжунсюнь идет служить в гоминьдановскую армию с заданием создавать коммунистические ячейки. Задание было выполнено – в 1932 году поднимается восстание. Вместе с группой сослуживцев Си Чжунсюнь идет на соединение с другими мелкими отрядами солдат и партизан, становится партийным секретарем небольшого опорного района, а на следующий год вместе с кадровым военным Лю Чжиданем, выпускником созданной в 1924 году офицерской школы Хуанпу, создает освобожденный район Шэньси-Ганьсу.
Стратегия Компартии в то время заключалась в создании опорных баз, их расширении, слиянии и формировании освобожденных районов. На северо-западе эта тактика приносила успех – к 1935 году в составе Шэньси – Ганьсу числилось целых 22 уезда. Несмотря на свою молодость, двадцатилетний Си Чжунсюнь получил целый букет должностей в комсомольских, партийных, военных органах власти. Пожалуй, главным из них был пост председателя правительства освобожденного района.
В Центральном Китае у коммунистов успехи были меньше. Выбитые войсками Чан Кайши со своих опорных баз в провинции Цзянси бойцы Красной Армии под руководством Мао Цзэдуна, Чжу Дэ и Чжоу Эньлая были вынуждены с боями отступать через весь Китай. Эта почти непрерывная битва на марше получила в истории название «Великий поход». За 370 дней с октября 1934-го по октябрь 1935 года бойцы прошли 9000 километров. Из 100 тысяч участников Великого похода в начале пути до укрепленной базы Лю Чжиданя и Си Чжунсюня добрались только 8 тысяч. Именно там, в мягких лёссовых почвах, был создан пещерный город Яньань, откуда до 1947 года Мао руководил революцией, сопротивлением японским войскам и гражданской войной.
В Китае часто говорят: Лю Чжидань и Си Чжунсюнь спасли Мао Цзэдуна и всю Компартию. Но Мао Цзэдун, в свою очередь, спас Лю Чжиданя и его соратников. Среди окопавшихся в горах и пещерах коммунистов непрерывно велась идейная борьба. То одних, то других объявляли «контрреволюционерами», «уклонистами», «капитулянтами». Лю Чжидань и другие командиры были раскритикованы прибывшими из шанхайского подполья борцами за идейную чистоту и приговорены к смерти. Си Чжунсюнь вспоминал, что от расстрела его отделяло всего четыре дня. Но тут со своим отрядом появился Мао Цзэдун. Решения заезжих комиссаров были отменены. Лю Чжидань и Си Чжунсюнь снова стали уважаемыми товарищами. Взявший власть в свои руки Мао Цзэдун вскоре отправил отряд Лю Чжиданя сражаться с местным «милитаристом» Янь Сишанем, и в феврале 1936 года партизанский герой погиб при не выясненных до конца обстоятельствах.
Си Чжунсюню повезло больше. Он продолжил революционную карьеру, занимал все новые административные и партийные посты. Главной его заботой было снабжение быстро растущих вооруженных сил, политического руководства во главе с Мао Цзэдуном, партийных школ и военных училищ, были еще революционные газеты и издательства, ансамбли песни и пляски… Председатель правительства отвечает за всё. Знающему местные реалии уроженцу провинции Шэньси пришлось отбиваться от настойчивых советов раскулачить зажиточных крестьян и расправиться с крупными землевладельцами. Он настоял на снижении арендной платы и ссудного процента, что помогло земледельцам увеличить производство продовольствия.
Впрочем, «яньаньскому завхозу» приходилось заниматься и другими делами. Еще в июне 1945 года на VII съезде КПК Си Чжунсюнь стал кандидатом в члены ЦК, а в августе получил назначение на пост заместителя заведующего организационным отделом ЦК, который отвечал за кадровые назначения. Но это было не главное испытание – в марте 1947 года Яньань захватили войска Гоминьдана. Си Чжунсюнь снова берет в руки маузер и в качестве политкомиссара воюет рядом с уже тогда прославленным командиром Пэн Дэхуаем. Череда битв приводит к освобождению Яньани и переходу всего Северо-Западного Китая под контроль компартии. Но даже после провозглашения 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики бои продолжались на юге и западе, неспокойно было и на северо-западе – бунтовали племена тибетцев, не сложили оружие и привыкшие за годы смуты к самостийности отряды китайских мусульман. Партийное руководство предложило Си Чжунсюню войти в руководство Северо-западным бюро ЦК, обеспечить там стабильность. В зону ответственности попали не только хорошо известные ему провинции Шэньси, Ганьсу и Нинся, но и обширные сопредельные территории, населенные беспокойными национальными и религиозными меньшинствами. Следуя конфуцианской идее «золотой середины» и используя врожденные дипломатические таланты, молодой руководитель отложил маузер в сторону и предложил мирное решение. Он добился посредничества высокоуважаемых религиозных деятелей, освободил уже схваченных главарей и добился умиротворения без «классовой борьбы».
Многочисленные таланты Си Чжунсюня оказались востребованы в Пекине, и он в сентябре 1952 года получил довольно неожиданное назначение – руководителем отдела пропаганды ЦК КПК. Вместе с женой его поселили в Чжуннаньхае, юго-западном углу Запретного города, до 1911 года служившего резиденцией Сына Неба. Там с помощью советских архитекторов было создано «царское село» с резиденциями для высшего руководства, зданиями важнейших учреждений, залами заседаний, а также службами жизнеобеспечения, включая распределители, больницы, кинозалы, Именно в Чжуанннаьхае и родился Си Цзиньпин, там его отдали в специальный детский сад, а затем в специальную школу…
Вчерашние бойцы и командиры Красной Армии, преимущественно крестьянские дети, стали новыми хозяевами жизни. Впитав историю Китая из классических романов и спектаклей народного театра, они воспринимали приход к власти коммунистов как победу очередного крестьянского восстания, а в своем руководителе Мао Цзэдун видели основателя новой династии. Сами они тоже становились персонажами классических романов: генералами, сановниками, министрами, судьями… Сохранившие связи с Мао Цзэдуном и его ближайшими сподвижниками заняли посты в Пекине. Служившие у командиров армий, которые стали секретарями провинциальных парткомов, ехали в непривычные большие города и, как могли, управляли ими – ведь большинство чиновников отбыло на Тайвань. Остатки элиты гоминьдановской эпохи сократились до минимума в результате кампании борьбы с «правыми элементами» в 1957 году, ударившей по предпринимателям и промышленникам, творческой интеллигенции, чиновникам.
Новая элита называлась
Китай, подобно сказочной птице феникс, восставал из пепла. Задания первого пятилетнего плана развития народного хозяйства были выполнены и перевыполнены. Промышленное производство в 1957 году превысило показатели 1952 года на 141 %. Тяжелая промышленность и машиностроение устанавливали рекорды – КНР стала на 60 % удовлетворять свои потребности в машинном оборудовании. Появились отсутствовавшие ранее отрасли: автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение, военная промышленность.
Руководство СССР оказывало КНР всемерную экономическую и научно-техническую помощь. В 1953" 1956 годах были заключены соглашения о содействии в реконструкции и строительстве 156 крупных индустриальных объектов, выданы льготные кредиты на осуществление этих и других проектов. В 1954 году Москва безвозмездно передала Пекину свыше 1400 проектов промышленных предприятий и свыше 24 тысяч комплектов различной научно-технической документации. Тысячи высококвалифицированных специалистов из СССР стали советниками практически во всех отраслях сферах жизни КНР. В свою очередь, тысячи студентов приехали в советские университеты, сотни китайских технических специалистов повышали квалификацию на наших заводах и в конструкторских бюро. В 1959 году в свою первую зарубежную поездку отправился Си Чжунсюнь – в качестве вице-премьера он побывал в Советском Союзе, где изучал опыт развития металлургии и тяжелой промышленности.
Впечатляющий успех первой китайской пятилетки, достигнутый в значительной мере благодаря массированной помощи СССР, не только доказал эффективность советской модели, но и вскружил головы Мао Цзэдуну, а также его сторонникам в руководстве КПК, которые задумали превратить страну в «чистый лист бумаги, на котором можно писать самые красивые иероглифы». Мао настаивал на создании десятилетнего плана развития, причем призывал выполнить его за три года под лозунгом «три года упорного труда – десять тысяч лет счастья». За 36 месяцев Мао Цзэдун надеялся сравняться по сельскому хозяйству с Японией, за 15 лет догнать Англию, а за 20 лет – США. Был разработан фантастический план на первые 5 лет «десятилетки». Промышленное производство в 1958–1962 годах предполагалось увеличить в 6.5 раз, сельскохозяйственное – в 2.5 раза. Рекордные ориентиры в сельском хозяйстве должны были быть достигнуты за счет масштабных ирригационных работ, глубокой вспашки земли, загущения посадок злаков, а также борьбы против «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух и комаров.
Обрушившееся на страну рукотворное бедствие было сравнимо с результатами японской агрессии, продолжавшейся с 1931-го по 1945 год. По официальным данным, жертвы китайской нации за 14 лет сопротивления Японии составили 35 миллионов убитых, погибших от ран, эпидемий и голода. Лучи «красного солнышка Мао» всего за три года «большого скачка» в промышленности и «народных коммун» на селе сожгли от 20 до 35 миллионов человек. Первое поколение новой элиты, всё еще тесно связанное с народом, не могло не сопереживать своим родным и землякам, не могло не видеть приближения катастрофы общенационального масштаба.
Летом 1959 года «восстал» маршал Пэн Дэхуай. На Лушаньской парткоференции овеянный славой герой китайской революции и командующий китайскими войсками в Корейской войне (1950–1953) министр обороны, вице-премьер и член Политбюро ЦК КПК осудил «большой скачок». Он поставил вопрос о личной ответственности руководителей партии, включая Мао Цзэдуна, за катастрофу, критиковал отступление от принципов коллективного руководства. Пэн Дэхуая поддержали три члена Политбюро. Мао Цзэдун публично признал допущенные ошибки и отказался от поста председателя КНР, хотя и оставался председателем КПК и, главное, председателем Военного совета ЦК КПК.
Но «великий кормчий» не был бы еще самим собой, если бы не отомстил коварно и жестоко. Вскоре Пэн Дэхуая обвинили в «военном заговоре против центральной линии партии». Основания – пребывание в СССР в течение месяца с официальным визитом в конце 1957 года и четырехдневная остановка в Москве на пути из Восточной Европы в июне 1959-го. Сотрудничество с советскими коллегами становилась компрометирующим обстоятельством на фоне резкого ухудшения межпартийных и межгосударственных отношений после разоблачения культа личности Сталина на XX съезде КПСС. Конечно, на таком фоне не могла остаться безнаказанной и поездка Си Чжунсюня в Советский Союз.
Вместе со своим начальником, премьером Госсовета (правительства) Чжоу Эньлаем, вице-премьер Си Чжунсюнь старательно избегал участия во внутрипартийных дрязгах и сосредотачивался на хозяйственных делах, пытаясь уменьшить ущерб от «большого скачка». Но неутомимые сотрудники партийной спецслужбы во главе с палачом компартии еще с яньаньских времен и одиозным помощником Мао по имени Кан Шэн собирали на всех компромат. Час Си Чжунсюня пробил в августе 1962 года, когда по инициативе Кан Шэна на пленуме ЦК был заслушан вопрос о романе «Лю Чжидань». Согласие бывшего начальника агитпропа Си Чжунсюня на публикацию книги о своем старом товарище по освобожденному району Шэньси сочли «контрреволюционным поступком» – ведь среди действующих лиц романа присутствовали также Гао Ган, и Пэн Дэхуай, видные деятели Компартии, которые теперь были врагами «великого кормчего». Избранная обвинительная формулировка означала тяжкие последствия как для самого «виновного», так и членов его семьи. Только заступничество Чжоу Эньлая спасло его заместителя, хотя Кан Шэн уже сшил дело о «контрреволюционной группировке Си Чжунсюня» и требовал для её членов смертной казни.
Следствие партийных спецслужб по делу Си Чжунсюня продолжалось 16 лет, и всё это время он был разлучен с женой и детьми. Сначала «контрреволюционеру» пришлось пройти много сеансов «самокритики», а затем в 1965 году последовало назначение на пост заместителя директора тракторного завода в городе Лоян. Но уже на следующий год развернулась «великая пролетарская культурная революция», и начались настоящие испытания: Си Чжунсюня доставили в пекинскую тюрьму, допрашивали «с пристрастием». Такая же судьба ждала тысячи, десятки тысяч не только ганьбу, но также ученых и военных, журналистов и артистов. По существу, шло политическое, моральное и физическое уничтожение целого поколения элиты, сложившейся в «яньаньский период» (1935–1947) и после создания КНР в 1949 году. Под лозунгом «Огонь по штабам!» юные учащиеся из отрядов «хунвэйбинов» и молодые рабочие «цзаофани» по наводке органов госбезопасности выбили из системы управления накопивших опыт кадровых работников.
Мао Цзэдун добился поставленной цели – он создал «чистый лист бумаги»». Но «написать на нем самые красивые иероглифы» не удалось. Действовавшая от имени «красного солнышка» его жена Цзян Цин смогла сколотить немногочисленные объединения ультралевых деятелей в ведущих университетах, вооруженные рабочие отряды в своем родном Шанхае и в нескольких городах поменьше. Но ревкомы, сменившие традиционные органы власти на местах, просуществовали недолго из-за своей полной управленческой беспомощности. Неудивительно, что после смерти Мао Цзэдуна в декабре 1976 года Цзян Цин и другие члены «банды четырех» вместе со всеми своими сторонниками на местах были мгновенно сметены в результате бескровного переворота, осуществленного остатками «старой гвардии» в Политбюро при поддержке верхушки армии и госбезопасности.
По существу, Мао Цзэдун вычеркнул из созидательной жизни сразу два поколения пассионариев: старую элиту и шедшую ей на смену грамотную молодёжь. Выполнившие роль погромщиков активные «хунвэйбины» были сосланы в деревни для «перевоспитания со стороны бедняков и низших середняков». В глухих деревнях они на многие годы прервали учебу и лишились возможности получить высшее образование. Некоторые успели обзавестись семьями и не смогли вернуться в города даже после окончания ссылки. Миллионы молодых людей стали одноразовыми «лаптями для ходьбы по грязи», которые после использования брезгливо выкидывают…
Сыну «контрреволюционера» Си Чжунсюня, в общем-то, сильно повезло – он остался в живых. Да, его как «черное отродье контрреволюционера» сначала изгнали из уютной квартиры и престижной школы в Чжуннаньхае. Затем стали таскать на допросы, сажать в камеру, отправили в колонию – «учебную группу по исправлению малолетних преступников». Он бежал, голодал, скитался по улицам, как беспризорник. Самого худшего ему удалось избежать, только добравшись до деревни, где жила бабушка. Каждый день она давала внуку пить козье молоко и спасла будущего председателя КНР от смерти.
В декабре 1968 года началась кампания высылки молодежи в сельскую местность. Си Цзиньпин оказался в глухой деревне одной из беднейших китайских провинций – Шэньси. Местные жители относились к «городским умникам» плохо, хотя те трудились из последних сил. Жили горожане в пещерах, вырытых в мягком лёссе. Эти норы кишели блохами и для борьбы с ними под циновки, выполнявшие роль матрасов, подкладывали принесенные с полей гербициды. В отчаянии Си Цзиньпин сбежал к матери в Пекин и там снова попал в «учебную группу». Полгода спустя его освободили, и молодой человек почел за благо вернуться в Шэньси. Там он получил обучение на разных «факультетах деревенского университета»: пахал землю, носил на коромысле навоз и уголь, строил дамбы. Си Цзиньпин из последних сил урывками читал учебники и немногие оставшиеся незапрещенными литературные произведения из стоявшего рядом с койкой деревянного ящика.
Внутренняя энергия переполняла «грамотного молодого человека», ему хотелось учиться. В 1973 году сосланным пекинцам предложили заочно пройти вступительные экзамены в престижный столичный университет Цинхуа. Си Цзиньпин успешно выдержал испытание и вошел в квоту из двух человек, выделенную на весь уезд. Но университет не мог принять юношу с «контрреволюционной» биографией. К счастью, в том же году дело его отца, Си Чжунсюня, было переквалифицировано с «контрреволюционной деятельности» на «противоречия внутри народа», что позволило Си Цзиньпину в 1974 году с десятой попытки вступить в партию. Вскоре его даже избрали секретарем партячейки деревни, а в октябре 1975 года, после семи лет ссылки, – зачислили на химико-технологический факультет престижного столичного университета Цинхуа как «представителя рабочих, крестьянских и солдатских масс». Но долгожданная учеба началась не сразу – в университете развернулась кампания «критиковать Дэн Сяопина, давать отпор правой тенденции пересмотра приговоров». Со всей страны в Цинхуа за опытом потянулись любители и профессионалы «классовой борьбы». Учеба в университете Цинхуа, ставшем штабом новой погромной кампании, была приостановлена. Закончить университет ему удалось в 1979 году, но химиком Си Цзиньпин так и не стал…
После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году и разгрома «банды четырех» перехватившие власть в партии стране ветераны вернули из ссылки Дэн Сяопина, который за годы вынужденного безделья обдумал возможные пути выхода из тупика. Первым делом он стал собирать под свои знамена выживших за «потерянное десятилетие» ветеранов революционной борьбы и успешных деятелей первых лет строительства нового Китая. Пройдя через «критикуй перевоспитание», неправедные судилища и пытки, «старые кадры» в большинстве своем не сломались. Многие из них были отправлены на самые трудные участки по прямому указанию Дэн Сяопина, официально ставшего на XI съезде КПК в августе 1977 года вершителем судеб Поднебесной. Северянин Си Чжунсюнь попал в неведомые ему жаркие южные края, жители которых говорят на непонятных остальному Китаю диалектах.
В провинции Гуандун, соседствующей с Гонконгом и Макао, тогда сложилась критическая ситуация. Тысячи людей бежали через жестко охраняемые границы в поисках лучшей жизни – зарплата в этих европейских колониях была примерно в 100 раз выше, чем в КНР! Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, которого в поездках иногда сопровождал старшекурсник Университета Цинхуа Си Цзиньпин, разглядел не только накопившиеся колоссальные проблемы, но и огромные возможности промышленно развитой провинции, связанной множеством нитей с богатыми и влиятельными хуацяо, «заморскими китайцами». Си-старший отправился с докладом к Дэн Сяопину и предложил не ужесточать пограничный контроль, а сблизить условия жизни соседних территорий. На стол «архитектора реформ» лег пакет мер по либерализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли и привлечению капиталовложений. Этот документ встретил настороженную реакцию в Чжуннаньхае, однако Дэн позволил своему соратнику по яньаньским временам начать эксперимент, но только в районах, примыкающих к Гонконгу и Макао.
«Давай назовем их «специальными районами», ведь так назывался и твой Пограничный район Шэньси-Ганьсу», – сказал Дэн Сяопин. Он подчеркнул, что даст соответствующие указания, но денег на реализацию проекта выделить не сможет. Как и в годы войны, придется «кровью прокладывать дорогу вперед». В июле 1979 года ЦК КПК и Госсовет одобрили создание первых двух специальных экономических зон (СЭЗ): Шэньчжэнь и Чжухай (на границе с Гонконгом и Макао).
Так началось «шэньчжэньское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и «китайское чудо» в целом. Власти СЭЗ Шэньчжэнь получили существенную автономию от Пекина, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий, получения виз, вывоза прибыли и обмена валюты.
Сопротивление бюрократии и сторонников левацких методов было весьма ощутимо. Но Шэньчжэнь рос как на дрожжах, становясь зримым доказательством правильности избранного Дэн Сяопином курса «реформ и открытости». Накопленный опыт оказался настолько ценным для страны, что уже в 1981 году Си Чжунсюня возвратили в Пекин – на пост заместителя председателя Постоянного комитета ВСНП (парламента Китая). Он руководил работой по созданию новых законов, облегчающих экономическое развитие всего Китая. В июне 1981 года на пленуме ЦК КПК Си Чжунсюня назначали секретарем ЦК, год спустя избрали членом Политбюро и поручили руководить текущей работой Секретариата ЦК. До своей кончины в 2002 году Си Чжунсюнь был воплощением лучших традиций первого поколения революционной элиты: стойкости, прагматизма, патриотизма, преданности идеалам коммунизма.
Если Си Чжунсюня можно считать примером стойкости старой элиты, то его сын, Си Цзиньпин, продемонстрировал лучшие качества поколения, значительная часть которого оказалась в прямом и переносном смысле «потерянным».
Окончив в 1979 году химфак Университета Цинхуа, молодой человек снова вернулся в Чжунаньхай. Он надел военную форму и стал сотрудником Военной комиссии ЦК, канцелярией которой руководил старый боевой товарищ отца. Лучшее начало карьеры трудно себе представить. Вскоре статный красавец в строгом оливковом френче покорил сердце дочери видного китайского дипломата, а затем женился на ней. Молодая супруга предложила мужу уехать в Лондон, где ее отец стал Послом КНР. Си Цзиньпин отказался и после развода, в 1982 году покинул аппаратную службу в столице, став замсекретаря комитета партии в уезде Чжэндин провинции Хэбэй – одном из беднейших уездов одной из беднейших провинций. Вместо комфортных лифтов военной, дипломатической или научной карьеры, какими любили пользоваться т. н. «принцы», он – возможно, по совету старших товарищей – выбрал узкую и крутую горную тропинку.
Шесть лет его работы в Хэбэе пришлись на период, когда стратегия «реформ и открытости» давала возможность руководителям на местах смело экспериментировать. Ставший вскоре после приезда из Пекина секретарем уездного комитета, Си Цзиньпин не только испробовал новинки других уездов, куда ездил для изучения опыта, но изобрел и внедрил собственную систему экономического стимулирования. Фантастические на первый взгляд идеи становились реальностью – вложив средства бюджета в сооружение необходимых построек и декораций для телесериала «Сон в красном тереме» по любимому китайцами одноименному роману, Си Цзиньпин создал «китайский Голливуд»: туристическую зону, где впоследствии было снято более 170 фильмов и сериалов. Её теперь ежегодно посещают около полутора миллиона туристов. Задумав учредить в своем отсталом уезде научно-производственный центр, Си Цзиньпин лично отыскал сотни инженеров и известных ученых и убедил их приехать «в глубинку».
Об успехах Си Цзиньпина заговорила провинциальная пресса, один писатель даже вывел его в числе главных героев своего романа, хотя и под другим именем. Но, главное, перспективного кадрового работника сочли достойным повышения в Орготделе ЦК. 15 июня 1985 года, в свой 32-й день рождения, Си Цзиньпин стал заместителем секретаря парткома города Сямэнь в провинции Фуцзянь. Обозначившаяся еще в Хэбэе склонность молодого руководителя к инновациям получила развитие именно в Сямэне. Под его руководством разрабатывается «Стратегия социально-экономического развития Сямэня на 1985–2000 годы».
Фуцзянь и другие приморские провинции обгоняли в развитии провинции внутренние. Но и в самой Фуцзяни одни районы богатели, а другие так и оставались бедными. Наверное, поэтому Си Цзиньпина в 1988 году переводят из богатого Сямэня работать в довольно отсталый гористый городской округ Ниндэ на севере той же провинции. Возможны и другие толкования причин нового неожиданного перевода «на низовку». Например, желание старцев-«небожителей» из Пекина еще раз проверить перспективного деятеля на прочность.
Ниндэ оказался настоящей «глубинкой». В некоторые села даже не были проложены дороги, и секретарь окружкома пробирался туда пешком. Осознав масштаб проблем, он взялся за дело. В селах Ниндэ были перестроены нескольких тысяч хижин, в которых прожило много поколений бедных крестьян. Рыбаки, с незапамятных времен обитавшие на лодках, тоже получили новые дома на земной тверди. Во время работы в Ниндэ Си Цзиньпин начал создавать новую систему взаимоотношений партийного аппарата с населением. Он требовал напрямую принимать от людей жалобы и предложения, постоянно отслеживать текущую политическую и экономическую ситуацию, проводить «мозговые штурмы» для выработки оптимальных решений. Там же он начал отрабатывать методологию борьбы с коррупцией и круговой порукой среди партийных кадров. За три года руководства Си Цзиньпина под суд отправились более 400 кадровых работников, были расследованы громкие дела о коррупции, получившие общекитайское звучание.
Первые опыты стратегического планирования были продолжены после назначения Си Цзиньпина в 1990 году секретарем парткома города Фучжоу, административного центра провинции Фуцзянь, крупного центра химической, целлюлозно-бумажной, пищевой, полиграфической, текстильной промышленностей. В 1992 году по его инициативе была принята программа, которая предусматривала стратегические цели развития на 3, 8 и 20 лет вперед, причем практически все эти цели были достигнуты в срок. Было реализовано несколько сверхкрупных проектов с участием ведущих китайских производителей автомобилей, электроники, алюминия, позволивших создать новую, современную промышленную базу города. В Фучжоу был принят «Регламент ускоренного прохождения административных процедур», который упростил привлечение тайваньских инвестиций (они не считаются иностранными, поскольку Тайвань рассматривается как одна из провинций Китая в рамках политики «одна страна, две системы»). Затем было принято «Руководство к оформлению административных дел для населения Фучжоу», означавшая переход к модной у нас системе «одного окна».
В это время Си Цзиньпин начинает привлекать пристальное внимание руководителей Орготдела ЦК, ведающих перемещениями к высотам власти. Это видно из его участия в работе XIV съезда КПК в 1992 году, избрания тогда же кандидатом в члены ЦК КПК. К 1999 году он стал заместителем партсекретаря и заместителем губернатора Фуцзяни, а уже на следующий год – губернатором. Возглавив провинцию с населением в 37 миллионов человек, по западным меркам – целую страну, Си Цзиньпин сразу создал «руководящую группу по повышению эффективности органов власти» – ситуационный штаб, лишенный бюрократических ограничений и наделенный дополнительными полномочиями для решения конкретной проблемы. Подобные «руководящие группы» стали еще одним «фирменным блюдом», которое наши дни активно использует нынешний руководитель КНР. Среди других инноваций фуцзяньского периода стал первый в Китае «Порядок реализации мер по созданию открытого правительства», который включал центр сбора жалоб от населения, систему поощрения и наказания чиновников за неподчинение новым установкам. Впервые в Китае была начата работа по обеспечению безопасности продуктов питания, создана система маркировки «надежная продукция». Воспользовавшись своим новым положением, Си Цзиньпин ускорил реализацию программы «цифровой Фуцзяни», и она стала единственной в стране провинцией, где, например, во всех больницах доступ к медицинскому обслуживанию обеспечивается одной картой. Среди достижений Фуцзяни непременно упоминается создание «экологического рая», где качество воды, воздуха и ситуация в целом оценивается на «отлично».
Успехи Си Цзиньпина на посту руководителя очень важной провинцией были по достоинству оценены в Пекине. За месяц до начала XVI съезда КПК (ноябрь 2002) его назначили партийным и административным руководителем еще более многолюдной и богатой приморской провинции Чжэцзян, четвертой по объему ВВП в стране.
Си Цзиньпин приехал в Чжэцзян уже опытным руководителем. За спиной у него были почти все региональные уровни работы: деревня, уезд, округ, город, провинция, – и собственный стиль руководства. Уже в декабре 2002 года появилась «Программа создания могучей морской провинции Чжэцзян», началось освоение тысяч островов, десятков тысяч удобных для развития аквакультуры бухточек и отмелей. Темпы роста морского сектора экономики приблизились к 20 % в год, он стал давать до 8 % ВВП провинции.
Пожалуй, самым видным – даже из космоса – проектом нового руководителя «страны Чжэцзян» стало строительство гигантского моста общей протяженностью 35,7 км через Ханчжоусский залив. Мост сократил автомобилям расстояние между Шанхаем и портом Нинбо с 400 до 80 км, а время в пути – с четырех часов до одного. Летящий над морем стальной мост сразу вошел в «десятку» самых красивых в мире и несколько лет был самым длинным мостом через морское пространство. Но и на суше достижения нового губернатора были хорошо заметны. В 2003 году он начал реализацию программы «тысяча деревень образцовых, десять тысяч деревень упорядоченных». В сельской местности появились городские коммунальные службы, в двух третях сельских поселений была введена система раздельного сбора мусора и его переработки. Провинция в 2005 году заняла первое место в Китае по состоянию окружающей среды. Кроме того, Чжэцзян стал одним из самых безопасных регионов Китая, а по потенциалу устойчивого развития вышел на четвертое место. Доходы на душу населения тогда же приблизились к отметке 4000 долларов в год. Словом, «чжэцзянский период» для Си Цзиньпина стал временем прорыва и завершился в марте 2007 года переводом в Шанхай.
Во втором по значению городе Китая Си Цзиньпин появился в связи с чрезвычайными событиями. Член Политбюро ЦК, секретарь горкома Чэнь Лянъюй в сентябре 2006 года был отстранен от своих должностей и попал под расследование «партийной контрразведки», Центральной комиссии ЦК КПК по проверке партийной дисциплины. Этот деятель был типичным и весьма противоречивым продуктом сращивания норм рыночной экономики с системой партийной власти. С одной стороны, он умело руководил 25-миллионным мегаполисом, а с другой – «товарищ Чэнь», как говорится, ложку мимо рта не проносил. Поводом для снятия с работы послужила связь с организаторами схемы использования пенсионных фондов города ради личного обогащения. В числе причин для немилости называют и политические: Чэнь был близок к предыдущему генсеку Цзян Цзэминю и входил в так называемую «шанхайскую группировку», а потому позволял себе открытую полемику с премьером Вэнь Цзябао и другими членами Политбюро, которые требовали от процветающих городов и провинций делиться с внутренними, отстающими регионами.
Выбор Си Цзиньпина на роль руководителя «партийной бригады скорой помощи» был не случайным. Его считали принципиальным, но не кровожадным борцом с коррупцией. Умелое использование преимуществ рыночной экономики на ранее подконтрольных территориях не сопровождалось обогащением его подчиненных и родственников. Си Цзиньпин, кроме того, дистанцировался от проблем в отношениях действующего и ушедшего верховных лидеров.
За семь месяцев своего руководства Шанхаем Си Цзиньпин побывал во всех районах колоссального города и сделал все возможное, чтобы скандал не отразился на подготовке к ЭКСПО-2010, – на карту была поставлена репутация Китая. Он не мешал партийному расследованию и работе прокуратуры, но в то же время не форсировал «охоту на ведьм», которая могла обострить конфликт разных группировок в Политбюро накануне очередного съезда партии.
Безукоризненный послужной список Си Цзиньпина в северных бедных провинциях Шэньси и Хэбэй, впечатляющие успехи в приморских и богатых Фуцзяни и Чжэцзяне, проявленная в Шанхае сдержанность были высоко оценены в партийных «верхах». На проходившем в октябре 2007 года XVII съезде КПК он был не только избран в Политбюро, но и сразу стал одним из девяти членов Постоянного комитета Политбюро ЦК, коллективного верховного руководства партией и страной. Этот карьерный «большой скачок» Си Цзиньрин совершил в 54 года. Это обстоятельство автоматически делало его и 52-летнего Ли Кэцяна претендентами на руководство партией и правительством через пять лет, когда очередной съезд КПК должен был избрать нового генерального секретаря, а затем сессия ВСНП – назначить председателя КНР и премьера Госсовета. Правда, в списке нового состава высшего партийного руководства Си Цзиньпин стоял перед Ли Кэцяном, и это говорило о намеченном распределении ролей.
После съезда начался интенсивный процесс проверки претендентов на пригодность к руководству Поднебесной, дополнительной подготовки в областях, где у них не хватало опыта. Си Цзиньпина сразу ввели в Секретариат ЦК, ведающий подготовкой всех решений высших партийных органов, связью с общенациональной сетью партийных организаций, подбором кадров и многими другими текущими вопросами. Он стал ректором Партийной школы ЦК КПК, ответственным за состояние дел в специальных административных районах Сянган (Гонконг) и Аомэнь (Макао), за завершение подготовки и проведение пекинских Олимпийских игр 2008 года, за идеологическое и информационное обеспечение сразу нескольких важных для Китая годовщин, пришедшихся на 2009 год: 60-летия КНР и 20-летия событий на площади Тяньаньмэнь. В марте следующего года на сессии ВСНП Си Цзиньпин был назначен заместителем Председателя КНР. 18 октября 2010 года Пленум ЦК КПК избрал его заместителем председателя Центрального военного совета ЦК КПК…
Если причислять Си Цзиньпина к «принцам», т. е. к отпрыскам и близким родственникам пекинских «небожителей», то шестилетняя работа в Хэбэе (1982–1985) и последовавшие долгие периоды работы в других провинциях (Фуцзянь – 1985–2002, Чжэцзян – 2002–2007 и в городе центрального подчинения Шанхае – 2007) как-то мало похожи на череду восхождений от одной синекуры к другой. Тут, скорее, вспоминается повесть «Принц и нищий», в которой герои меняются местами. На несколько десятилетий Си Цзиньпин по существу стал «нищим», переносил лишения небогатой жизни в провинции. Даже с новой женой, уже знаменитой певицей Пэн Лиюань, он жил «вахтовым методом», встречался несколько раз в году. Отдалившись от Пекина с его концентрацией полезных связей, Си Цзиньпин постепенно лишился покровительства «небожителей», которые быстро уходили из власти и жизни. Нет документальных подтверждений также хоть каких-то его устойчивых связей с другими отпрысками революционеров старшего поколения, именуемых «принцами».
Конечно, от следующего руководителя 90-миллионной партии и почти полуторамиллиардного народа Китая требовался безукоризненный послужной список постов разного уровня. Си Цзиньпин вполне удовлетворял всем этим требованиям. Но при принятии окончательного решения сыграли свою роль также другие факторы и соображения. За десятилетия «реформ и открытости» в китайской элите сложились довольно устойчивые группы интересов, отражавшие позиции и запросы влиятельных регионов, отраслей экономики, государственных компаний, армии и органов безопасности. Некоторые из этих групп не хотели видеть Си Цзиньпина новым лидером, и конфликтов по этому поводу было предостаточно.
Наиболее ярким подтверждением тому стала задержка открытия XVIII съезда КПК осенью 2012 года. Скорее всего, это было связано с крупным скандалом вокруг члена Политбюро ЦК КПК Бо Силая, которого некоторые «группы интересов» видели чуть ли не альтернативой Си Цзиньпину. Бо Силай был сыном Бо Ибо, занимавшего в элите первого революционного поколения высокое место, соизмеримое с местом Си Чжунсюня, или даже превосходящее его. Причисляемый к «принцам» Бо Силай, как и Си Цзиньпин, успел поруководить несколькими провинциями и городом центрального подчинения Чунцином. Вдобавок, он несколько лет работал в Пекине в должности министра торговли. Но шансы Бо Силая составить конкуренцию Си Цзиньпину улетучились после того, как его жена была обвинена в убийстве своего английского любовника, а руководитель службы безопасности попросил убежища в американском генконсульстве. Сначала партийное, а затем и официальное расследование деятельности самого Бо Силая привели к суду и пожизненному осуждению. С недовольством «групп интересов» выводом Бо Силая из игры связывают странные учения внутренних войск в окрестностях Пекина. Случилось также неожиданное «исчезновение» Си Цзиньпина на несколько недель накануне XVIII съезда, которое затем объяснили «болями в спине из-за чрезмерных нагрузок в плавательном бассейне». Были и другие эпизоды, любопытные для профессиональных аналитиков.
Но, в конце концов, консенсус был достигнут, и 15 ноября 2012 года I пленум ЦК КПК восемнадцатого созыва (то есть первый пленум после XVIII съезда) единодушно избрал Си Цзиньпина генеральным секретарем партии и председателем Центральной военной комиссии КПК. 14 марта 2013 года на сессии ВСНП (парламента КНР) он был избран председателем КНР и председателем военного совета КНР. Таким образом, Си Цзиньпин стал руководителем пятого поколения лидеров КНР, сосредоточив в своих руках всю полноту партийной, административной и военной власти.
В начале второго десятилетия XXI века Китай стал напоминать огромный айсберг, внушительная надводная часть которого сверкала успехами, в то время как подводная часть начала подтаивать. Со времени начала «реформ и открытости» в конце 70-х годов ради достижения высоких темпов прироста ВВП допускалось непропорциональное развитие национальной и региональной экономики, приносились в жертву интересы населения и окружающей среды. Ради завоевания внешних рынков и привлечения иностранных инвестиций Китай соглашался встраиваться в мировые производственные цепочки в качестве поставщика дешевой рабочей силы, а немалую часть заработанных средств вкладывать в западные банки и фонды. Результатом накопления проблем стало не только обострение социальных, экологических и демографических проблем, но также замедление темпов роста ВВП. Если в 1990-е годы ВВП рос быстрее 10 % в год, то в 2014 г. он вырос «всего» на 7,4 %.Хотя такие показатели могут только сниться лидерам России, США, Японии или стран Западной Европы, для китайского руководства они стали поводом задуматься о корректировке экономической стратегии.
Си Цзиньпин начал свое правление с оглашения долгосрочного плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Этот план, первая долгосрочная стратегия в истории Китая, был выдвинут спустя несколько дней после XVIII съезда партии. Сроком его реализации указан 2049 год – год столетия Китайской Народной Республики. Есть и контрольный срок выполнения первого этапа – к 2021 году, столетию создания Компартии Китая.
Практические шаги к достижению стратегических целей Си Цзиньпин изложил на III пленуме 18-го созыва в ноябре 2013 года. Он дал подробный диагноз: «В процессе развития наша страна сталкивается со значительными противоречиями и вызовами, на ее пути встречаются немалые трудности и проблемы. Например, по-прежнему остро стоит вопрос неравномерного, негармоничного и непродолжительного развития. Китай недостаточно силен в области научно-технических инноваций, отраслевая структура характеризуется нерациональностью, во многих сферах до сих пор используется экстенсивная модель развития, разница между уровнями развития города и деревни, как и между уровнями доходов разных слоев населения, продолжает увеличиваться. Значительно обострились социальные противоречия, накопилось множество вопросов, тесно связанных с первоочередными интересами населения, в сферах просвещения, трудоустройства, социального обеспечения, медицины, жилья, экологии, безопасности продуктов питания и лекарственных препаратов, безопасности на производстве, общественного спокойствия, исполнения законов и т. п. Малозащищенная часть населения испытывает большие жизненные трудности. Также налицо проявления формализма, бюрократизма, гедонизма и расточительства. В некоторых наиболее уязвимых областях то и дело обнаруживаются случаи коррупции и другие негативные явления, ситуация с антикоррупционной борьбой по-прежнему остается весьма острой. Для урегулирования всех этих вопросов необходимо углубление реформ».
Си Цзиньпин, конечно, не ограничился диагнозом. Он выписал рецепт, стержнем которого стало предложение уравнять две половины экономики, государственную и частную, облегчить доступ средних и малых предприятий к «длинным деньгам», налоговым льготам и другим благам. Вот тут-то он, похоже, и столкнулся с «непониманием» и скрытым сопротивлением той части партийно-государственной элиты, которая срослась с госбанками и «естественными монополиями». Пленум одобрил лишь часть из пакета радикальных реформ, разработанного «мозговым центром» и утвержденного Си Цзиньпином.
Поэтому на IV пленуме ЦК КПК в 2014 году под лозунгом «управлять государством при помощи законов» Си Цзиньпин запустил общенациональную кампанию по искоренению коррупции. Это направление работы по линии «партийной контррразведки» возглавил один из семи членов Президиума Политбюро и, по слухам, друг Си Цзиньпина Ван Цишань. Комиссия стала проводить расследования не только против «мух», сравнительно мелких коррупционеров, но и против крупных, властных «тигров». Ее постоянные офисы открылись не только в провинциальных парткомах, но даже в отделах ЦК, министерствах, включая министерства обороны и безопасности… За время после IV пленума было выявлено около 100 тысяч «мух» и «тигров». А ведь есть еще и «лисы» – сбежавшие за границу коррупционеры. Масштабы трансграничного воровства колоссальны. Только экспертами Международного концерна журналистских расследований (ICIJ) в оффшорах найдено 22000 клиентов из КНР и Гонконга, которые, по их оценкам, нелегально вывели из КНР после 2000 года от 1 до 4 трлн. долл. Западные эксперты убеждены, что общий объем взяток и откатов в Китае эквивалентен не менее чем 3 % ВВП (более 200 млрд. долларов).
«Лисы», «мухи» и «тигры»… Уже пойманные и всё еще действующие в своих кабинетах, они составляют весьма влиятельную часть нынешней китайской элиты. Перейдя к системной, а не кампанейской борьбе с коррупцией, Си Цзиньпин рискует вызвать системное же сопротивление. Проявлений недовольства или, тем более, открытого противодействия его курсу пока не отмечено, хотя сквозь эту призму можно глянуть и на обвал фондового рынка, и на таинственные взрывы в Тяньцзине весной 2015 года. Но решения IV пленума обсуждены и одобрены на партийных собраниях всеми членами КПК, на страницах и сайтах партийной печати. Начатая Си Цзиньпином чистка элиты пользуется широкой и активной поддержкой населения.
Самый большой вызов – это необходимость теоретически обосновать и практически обеспечить соединение таких лучших традиций коммунистической элиты 30-Х-50-Х годов, как патриотизм, жертвенность и скромность, – с такими базовыми особенностями нынешней элиты, как прагматизм и предприимчивость. Вся нынешняя элита выросла в эпоху «реформ и открытости», вдохновлялась призывом Дэн Сяопина: «Обогащайтесь!». Даже признав необходимость «управлять государством при помощи закона», трудно в одночасье оборвать все нити «блата» и коррупции, которыми опутали себя кадровые работники. Оптимизм внушают примеры стран и регионов родственной конфуцианской цивилизации: Южной Кореи, Сингапура и Тайваня, так же страдавших от тотальной коррупции, но добившихся успехов в искоренении этого зла без массовых репрессий и смены правящих классов.
Немало натерпевшиеся от режима Мао Цзэдуна Си Чжунсюнь и его сын Си Цзиньпин остались верны идее социализма и реализующей ее в китайских условиях коммунистической партии. Очевидно, они представляют ту доминирующую часть китайской элиты, которая рассматривает КПК в качестве фундаментальной структуры управления, чья ликвидация может привести Китай к последствиям, соизмеримым с распадом Советского Союза. Мало кто сомневается, что именно Компартия будет в обозримом будущем оставаться механизмом рекрутирования в национальную элиту, обеспечивать шанс на продвижения в высшие слои руководства. С учетом сопротивления региональных и отраслевых «групп влияния», Си Цзиньпин стал уделять еще больше внимания плановой ротации руководящих кадров с одного направления на другое, из одной провинции в другую. Сходит на нет в значительной степени надуманное западными экспертами деление элиты на «принцев» и «комсомольцев», «шанхайцев» и «фуцзяньцев». Однако Си Цзиньпину еще предстоит найти тонкую, но решающую грань между терапевтическими и хирургическими способами улучшения целого поколения нынешних кадровых работников. От этого во многом будет зависеть будущее китайской нации, костяком которой вот уже пять тысяч лет служит ее элита.
Ахмет Энверов. «Новая старая» Европа
Поделиться книгой: