Удар американских Богов

При этом империи всегда норовили внести свою культуру в жизнь народов, на чьи богатства они посягают. «Англия, откуда римляне вывозили серебро и свинец, была романизирована, равно как Южная Африка, откуда вывозили алмазы, была англизирована. Вывозя с Ближнего Востока нефть, Соединенные Штаты стремятся трансформировать политическую культуру этого региона»[72]. Фергюсон полностью смыкается с неоконсерваторами, возобладавшими в США: «Я полагаю, что империя будет необходима в двадцать первом веке более, чем когда бы то ни было, поскольку технологические прорывы делают международные угрозы более острыми»[73]. Является ли американская империя благом для сопредельных земель? Едва ли. Фергюсон признает, что «все империи склонны эксплуатировать свое окружение».

Фергюсон прослеживает смещение фокуса американской внешней политики. В начале XX века он был нацелен на Западное полушарие, в середине века — на Европу, а в конце стал смещаться на Ближний Восток.

Плохой стороной имперского сознания Фергюсон считает драматизм восприятия противостоящих явлений. Ни Вьетнам, ни Куба не имели для всемогущих Соединенных Штатов никакого значения; Вашингтон преувеличил значимость этих далеких углов мира, и это стоило огромных жертв. Не преувеличивает ли Америка в XXI веке значимость Афганистана и Ирака? До 1950-х годов Вашингтон не придавал Ближнему Востоку особенного значения и это никак не отражалось на безопасности и экономике Америки. Американцам имело смысл так беспокоиться об этом регионе, когда рядом был могущественный Советский Союз, но в условиях его распада и для американцев стратегическая значимость региона фактически резко снизилась, чего американцы как бы «не заметили».

Фергюсон считает надуманным противопоставление односторонности и многосторонности в действиях Соединенных Штатов: империя всегда действует односторонне, а мощь Америки значительно больше, чем значимость международных организаций, даже таких, как ООН. «Суть в том, что Организация Объединенных Наций не может служить альтернативой Соединенным Штатам, хотя бы потому, что бюджет ООН составляет 0,07 процента федерального бюджета США». ООН не может выступить против США и победить. Валовой продукт четырех постоянных членов СБ ООН составляет 4,5 трлн. дол. — менее половины американского. ООН, полагает Фергюсон, ныне нуждается в США больше, чем США в ООН. Во многом потому, что невиданный рост суверенных государств в XX веке не сделал эти государства процветающими и они обратились за помощью. «Эксперимент с политической независимостью стал несчастьем для многих бедных стран», а причиной бедности явилось «отсутствие необходимых государственных институтов»[74]. Ключом к экономическому успеху является наличие эффективных государственных институтов, которые империя обеспечивает быстрее, чем кто бы то ни было. «Моим центральным тезисом является следующее: либеральный империализм является хорошим феноменом»[75].

Неизбежен вопрос: кто более всего получает от имперского всевластия внутри самих Соединенных Штатов? Фергюсон с долей одобрения приводит ответ экономиста Пола Крюгмена: «Богатейшая часть республиканской партии и нефтяная промышленность». Роковой вопрос: укрепляет или ослабляет Американская империи свое значимость и влияние в мире? И выступает апологетом империй: это более старое государственное образование, чем суверенные государства, и главный носитель цивилизующих институтов. После крушения СССР мир стоял пред выбором — совокупность наций-государств или Американская империя. И империя возобладала. Остается определить, надолго ли.

Исключительной особенностью американской империи, по мнению Фергюсона является «чрезвычайно короткий период существования». Римская империя существовала полторы тысячи лет, Британская империя — полтора столетия; американской империи отведено несколько десятилетий. Почему?

Во-первых и прежде всего, потому, что, в отличие от классических империй, американцы не заселяют завоеванные или зависимые страны. «Несмотря на огромные богатства страны и на грандиозную военную мощь, американцы не склонны к тому, без чего подлинная империя не бывает долговременной. Они не хотят «идти туда» — и если они все же обязаны идти, то считают дни до возвращения домой»[76]. Они игнорируют зависимые страны, они привязаны к метрополии. Но это, увы, не способствует созданию имперской сплоченности.

Во-вторых, хронический дефицит «человеческого материала» явственно ослабляет империю. В Британской империи не была недостатка в энтузиастах освоения завоеванной и заселенной четверти мира. Выпускники Оксбриджа с готовностью брали на себя «имперское бремя» и отправлялись в неведомые углы мира. Не то с выпускниками Гарварда; проконсульская миссия не привлекает их. Да и с солдатами еще дело сложнее — 12-месячное ограничение на пребывание за границей. При этом недостаточность военного персонала в Ираке признана практически всеми. «Кризис принял такие пропорции, что (американская) администрация была вынуждена проглотить свою гордость и просить союзников о подкреплениях».

В-третьих, ЦРУ далеко до британской Интеллидженс сервис. У американской разведки нет ни одного подлинно квалифицированного, говорящего по-арабски агента на Ближнем Востоке, где в свое время блистали Лоуренс Аравийский и Филби-старший. Американцы этой службы «предпочитали жить в окрестностях Вашингтона, исключая для себя операции, грозившие диареей». Никакого киплинговского героизма у этих «тихих американцев», давно описаных Грэмом Грином.

В-четвертых, электоральный цикл в четыре года подогревает чувствительность американского общества к людским потерям. Но долго иметь империю без империалистов невозможно.

В-пятых, низвергая тиранов на Ближнем Востоке, Америка является самым большим должником мира. «Зарубежные долги Соединенных Штатов в 2003 г. превысили 8 трлн. дол.»[77]. США сами вешают себя на крючок зарубежного капитала.

В самом влиятельном американском журнале «Форин афферс» идеологи имперской касты пишут то, что было немыслимым всего несколько лет назад: «Логика неоимпериализма слишком убедительна для администрации Буша, которая не может сопротивляться ей… Хаос в мире является слишком угрожающим, чтобы его игнорировать… Пришло время империи и логикой своего могущества Америка просто обязана играть лидирующую роль»[78]. Время суверенов на мировой арене окончилось. В Вашингтоне звучат призывы создать под руководством США некий всемирный орган, мировое агентство (следуя модели Мирового банка и Международного валютного фонда), который заменил бы неэффективную Организацию Объединенных Наций и имел бы вооруженные силы, которые контролировали бы всю планету. Этот орган мог бы разместить силы там, куда бы их направил руководимый американцами центральный совет. Прежний гимн демократии превратился в апофеоз империи.

Подобные идеи Роберт Каплан популяризировал в книге «Политика воинов: почему лидерство требует языческого этоса». Язычество в Америке XXI века стало предметом восторга. Каплан, назвавший Европу «женственной Венерой», воспевает «восхитительного» императора Тиберия, чей проконсул Понтий Пилат санкционировал распятие Христа. Тиберий, с точки зрения восхищенной имперской мысли современной Америки, «умело сочетал дипломатию угрозы применения силы ради сохранения мира, благоприятного для Рима… В империи была положительная сторона. Она была, в определенном смысле, наиболее благоприятной формой мирового порядка»[79]. Обращаясь к современности, Каплан с одобрением пишет, что Соединенные Штаты стали «более безжалостны в решении задач экономической турбулентности», равно как-и в вопросах демографического роста развивающихся стран, в отношении к природным ресурсам этих стран[80]. Далеко ли отсюда до идей удара по Месопотамии, в чьих недрах более десяти процентов мировой нефти?

Газета «Нью-Йорк тайме» поместила серию статей «с мыслью об империи». Впечатляющей представляется статья Э. Икина: «Сегодня Америка является полнокровной империей на манер Римской и Британской империй. Таково общее мнение наиболее заметных комментаторов и ученых нации». Восторг в метрополии, но как воспримут новую имперскую мощь потенциальные колонии? Чарльз Краутхаммер анализирует ситуацию в том же ключе, буквально упиваясь имперским превосходством: «Американский народ выходит из замкнутого пространства к мировой империи. Со времен Римской империи в мире не было подобной мировой силы, которая доминировала бы в культурном отношении, экономически и в военном смысле. Никогда еще за последнюю тысячу лет в военной области не было столь огромного разрыва между державой № 1 и державой № 2… Экономика? Американская экономика вдвое больше экономики своего ближайшего конкурента»[81]». А в «Уолл-Стрит джорнэл» М. Бут под заголовком «В защиту Американской империи» начал давать практические советы: Вашингтону следует оккупировать не только Афганистан, но Ирак и «другие беспокойные страны, которые вопиют о просвещенном руководстве». Современный мир должен воспринять ту древнюю идею, что право в империи принадлежит силе.

Для многих такая постановка вопроса Америкой является новинкой, но только не для соседей Соединенных Штатов — Мексики, половину территории которой американцы захватили еще в позапрошлом веке. У памятника покончившим с собой мексиканским кадетам 1848 года слышится: «Самое удивительное относительно удара США по Ираку — это изумление наивных душ».

Дождавшиеся своего часа сторонники имперской внешней политики полагают, что Америка должна вести себя как активный гегемон в силу двух главных соображений: 1) она может себе это позволить; 2) если Вашингтон не обратится к силовым методам и не навяжет свое представление о международном порядке, тогда воспрянут соперники и Америке не избежать судьбы постепенной маргинализации[82].

Новым в приведенной констатации является не то, что Америка— единственная «сверхдержава» мира (таковой она является со времени окончания «холодной войны»), а то, что в Вашингтоне начали ощущать, осознавать отсутствие препятствий, свое неслыханное превосходство, возможность пожинать плоды своего успеха. Изменой национальном чувству стало сомнение в утверждении своих прав на все, включая предупреждающий первый удар везде, где стражи империи усмотрят потенциальную враждебность.

Поборники имперских прав энергично призывают Вашингтон возглавить мировое сообщество, прозвучало напоминание о том, что США являются «величайшим получателем благ от глобальной системы, которую они создали. Как держава несравненной мощи, процветания и безопасности, США должны и сейчас возглавить эту систему, претерпевающую время разительных перемен»[83].

Воинственность охватила американское общество удивительно быстро — в течение нескольких лет. Еще в 1990 г. опасения в отношении зарубежной конкуренции испытывали 41 % американских производителей, а в начале следующего, двадцать первого столетия страх почти исчез — лишь 10 процентов опрошенных американцев выразили свои тревоги в отношении силовой политики. Страх в отношении объединенной Европы и неудержимой Японии ослаб, Россия сама сокрушила свою мощь, Китай еще сомневается в своей готовности к мировому возвышению.

Теперь 85 % лидеров американского бизнеса приветствуют европейскую конкуренцию[84] — нужно же иметь спарринг-партнера. Годовой доход в расчете на каждого американца составил 38 тыс. дол. Американский бюджетный дефицит в 2005 фин. г. превысил 100 млрд. дол.

Региональная ориентация

Не все регионы одинаково важны для США, более важны те, торговля с которыми и инвестиции из которых дает критически важный импорт, особенно, нефть, а также регионы, важные в военном смысле. За пределами Западного полушария такими регионами являются Европа, Восточная Азия и Персидский залив. Три вышеуказанных региона касаются высших экономических интересов Америки, импорта энергии, военных связей, союзнических соглашений, историко-культурных связей наиболее фундаментальной важности. Критически важными государствами в этих регионах являются Россия, Китай, Британия, Франция, Германия, Италия, Япония, — и некоторые государства «среднего размера, включающие в себя Канаду, Мексику, Бразилию, Венесуэлу, Нидерланды, Иран, Ирак, Саудовскую Аравию, Кувейт, Южную Корею. Все это говорит, что ни один регион и ни одно государство не являются безразличными для США, особенно — за пределами трех регионов — Израиль, Индия, Пакистан, Ангола, и Нигерия.

Возросла важность внешней торговли. За последние тридцать лет доля торговли в ВНП США удвоилась. А ведь на протяжении основной части американской истории доля торговли составляла 3–5 процентов внутреннего продукта, в среднем никогда не более 8— 10 процентов. Но за последние 25 лет один только экспорт и один только импорт стали составлять примерно 10 процентов в отдельности. К началу XXI века экспорт стал давать американцам около 11 млн. рабочих мест. А в целом торговля как часть американского ВНП прошла путь от 11 процентов в начале 1970-х годов до 23 процентов к концу 1990-х годов[85].

Но ничего не стало важнее жидкого топлива для нации автомобилистов и частных домов. Между 1947 и 2000 годами между 78 и 100 процентами американского нефтяного импорта приходили из трех регионов: Западное полушарие, Ближний Восток и Африка; пять стран — Саудовская Аравия, Канада, Мексика, Венесуэла и Нигерия давали 69 процентов американского импорта В 2000 г.

Знала ли Америка Ближний Восток?

В ноябре 2001 г. журнал «Нэшнл ревью» прямо обвинил Американскую Ассоциацию исследований Ближнего Востока в «полном провале ближневосточных исследований как академического занятия, оказавшегося неспособным подготовить Соединенные Штаты к брутальному терроризму исламского радикализма»[86]. Кабинетные ученые, мол, влезли в дебри абстрактных догм, «расщепляют волос вдоль» и при этом игнорируют национальные интересы США. Завязалась весьма ожесточенная дискуссия.

Самый краткий ответ на вопрос «как это случилось 11 сентября?» звучит примерно так: потому что несколько преисполненных решимости людей — исламских фанатиков — хотели этого и оказались в состоянии произвести нападение, обойдя все охранительные преграды, воспользовавшись неадекватностью разведслужб США, открытостью американских границ.

Но вопрос о причинах решимости девятнадцати самоубийц, их интерпретации религиозных догм, их сознательного стремления стать самоуправляемыми ракетными установками, захватывает гораздо более широкий диапазон проблем. И основой этих проблем была ненависть к политике Соединенных Штатов в ближневосточном регионе.

Многие американские исследователи Ближнего Востока сознательно постарались избежать манихейства, избежать сознательной антагонизации огромного и важного региона, призвали улучшить отношения с арабским миром и поэтому старались не акцентировать внимания на негативной оценке ислама как цивилизации.

Но сказать, что специалисты по исламу не предупреждали западный мир было бы неправдой. Напомним, что влиятельнейший журнал «Форин афферс» поместил еще в 1998 г. статью Б. Льюиса «Разрешение на убийство: Усама бен Ладен объявляет Священную войну». В 1999 г. Майкл Фенди издал исследование, значительная часть которого посвящена карьере бен Ладена со всем из этой карьеры антиамериканским вытекающим. Значительное число весьма квалифицированных исследований было осуществлено непосредственно для ЦРУ, и в них авторы также постарались отойти от иррационального озлобления.

Уже администрация Клинтона столкивалась с враждебностью, вылившейся, в частности, в несколько террористических актов против американских посольств и военных контингентов. Именно тогда, во времена президента-демократа было создано короткое и простое объяснение, ставшее почти частью политической культуры в США: иностранцы будут не любить Америку, что бы она ни делала, просто потому, что она является самой мощной нацией на земле, приверженной при этом демократии и свободному рынку. Так грозное явление получило самоуспокаивающее объяснение, годное на все случаи жизни. Это был легкий ответ, и он привел американцев к представлению, что, словами американского аналитика Д. Саймса, «вмешательство во внутренние дела других стран будет ненакладным; Соединенные Штаты будут нести относительно скромные расходы, а не всю плату за последствия своих действий»[87]. Эта теория в конечном счете стала «общепринятым здравым смыслом», она стала привычным и поверхностно убедительным объяснением.

Но эта теория является ложной. Вся история терроризма свидетельствует против того, что абстрактные положения политической философии сами по себе достаточны, чтобы спровоцировать силовое противодействие. Это очевидно в случае Израиля, где терроризм связан с арабо-израильским конфликтом. Указанное объяснение не работает в случае террористических атак в Индии, Шри Ланке, России, Испании, Британии, Колумбии, Алжире, Узбекистане. Эйфелеву вышку хотели уничтожить из-за связей французского правительства с алжирским военным режимом. Почему «Аль-Каида» должна быть иной? Возможно, она является ваххабитской ветвью радикального ислама, предубежденного против западной цивилизации. Но она же не борется слепо против этой цивилизации как таковой, в противном случае ей нужно было бы напасть на более продвинутые, разрешающие гораздо больше, чем сравнительно консервативные США, страны Западной Европы.

Ощущая невозможность «максимально широкого» определения противника, Америка после шока постепенно «сузила» (иначе невозможен был конкретный ответ) территорию противника: террористическая сеть «Аль-Каида» как организация с «искаженной формой исламского экстремизма» — цитируя президента Буша. По мнению Ахмеда Рашида, считающегося лучшим специалистом по мусульманским террористическим организациям (в 2002 г. на Западе вышла его обстоятельное исследование «Джихад»), «Аль-Каида» продолжает действовать по всему миру. Основной проблемой для Запада являются «спящие» ячейки в Европе и других регионах, которые почти невозможно раскрыть. Члены этой организации уже много лет живут, будучи внедренными в западные общества и мoгут быть задействованы в любой момент. Структура и силы «АльКаиды» и режим талибов понесли значительные потери в Афганистане, но это не нанесло никакого урона их оставшемуся всемирному аппарату. Параллельно в Средней Азии действует Исламское движение Узбекистана (часть структур которого были развернуты в Афганистане и пострадали в ходе боев).

Заново после Сентября мобилизованные, американские специалисты по Ближнему Востоку выдвигают четыре объяснения взрыву исламского терроризма в отношении Америки:

— Влияние военного триумфа в войне с Ираком в 1991 г. Тогда США сознательно постаралось не ожесточить мусульманский мир. «Чтобы навести глянец на современный ислам, эксперты по Ближнему Востоку постарались занизить значимость мусульманского экстремизма, что привело к самоуспокоенности и самоуверенности»[88].

— США сконцентрировали свое внимание на том, что им кажется наиболее важным — на отношениях с «умеренными» режимами, с прозападными правительствами Саудовской Аравии, Египта, Иордании, на тенденциях развития связей этого региона с Западом. Это заметно отвлекло внимание от воинствующей части ближневосточного политического спектра. Недостаток внимания к радикальным режимам сказался. Потенциальная демократизация Ближнего Востока как бы закамуфлировала упорный радикализм.

— Нефть как стратегическое сырье современной экономики заставляет как бы «сквозь пальцы» смотреть на особенности политического процесса в данном регионе.

— Палестино-израильский конфликт так или иначе занимает в американских отношениях центральное место, как бы уводя в сторону возможность прямого воздействия мусульман на Америку.

Предпосылка новой эффективности исламского фундаментализма, вызвавшая 11 сентября, — глобализация. Можно, конечно отворачиваться, пожимать плечами и т. п., но до сих пор глобализацию видели, в худшем случае, как раздражающий источник замешательства, причину пока теоретических баталий. В одном только 2000 г. границы США пересекли 489 млн. человек, 127 млн. легковых автомобилей, 11,5 млн. грузовиков, 829 тыс. самолетов, 2,2 млн. железнодорожных вагонов. «Возможно, наиболее серьезной угрозой, порожденной атакой 11 сентября, — пишет американец С. Флинн, — является обнаружение мягкого подбрюшья глобализации. Та же самая система, которая питала славные дни 1990-х годов — открытость американской экономики миру — увеличила американскую уязвимость. На протяжении многих лет американские политики, переговорщики и лидеры бизнеса действовали исходя из наивного предположения, что у раскрытия ворот мировой торговли и путешествий нет побочного негативного эффекта»[89]. Американцы опомнились поздно — теперь в США не купить карт основных водных резервуаров, атомных электростанций, мостов и тоннелей. Карты нефте- и газопроводов изъяты из Интернета.

И для любого, кто желает не просто излить эмоции, но понять суть происходящего, следует увидеть объяснимые черты поведения террористов, рациональное в их мотивации и в целях. Отрицать, что названные проблемы противоречат установленному надолго внешнеполитическому курсу США, было бы противиться очевидности. В США уже говорят о «болезненных последствиях триумфализма, который овладел Соединенными Штатами после окончания холодной войны»[90].

Фактор религии

Не все в нашем мире определенно знают, насколько религиозным является американское общество. При общем джефферсоновском отделении государства от религии (Т. Джефферсон считал «Акт о религиозной свободе» своим высшим вкладом в американскую политическую жизнь), представить себе президента, сенатора или члена палаты представителеи-атеиста весьма трудно. Религиозная жизнь в США весьма специфична, здесь мирно уживаются самые различные религии и верования вплоть до удивительных сект и культов. Преувеличить влияние христианской религии для США просто невозможно — это суть и душа Америки. По воскресеньям американцы идут в церковь.

Но при всей культурно-этнической пестроте американского общества фактом является практически абсолютное господство на политической арене США WASP — белых англосаксов протестантов. Уже избрание президента-католика (1960 г.) было своего рода общественной революцией. Представить себе президента США, клянущегося не на библии, а на талмуде, Коране, буддийских или индуистских текстах просто невозможно. По меньшей мере, в обозримом будущем. И церковь, на которой стоит американское государство, административный аппарат, армия, суды и истеблишмент — это христианский протестантизм. Читатель может указать на вкрапления католицизма (ирландцы, итальянцы, испаноязычные, поляки), иудаизма (евреи), православия (восточные славяне), но все эти исключения лишь подтверждают правило: правящий американский мэйнстрим — христианский протестантизм. Надпись на долларе «Мы верим в Бога» означает совершенно определенного бога.

В англосаксонском мире сегодня героизируют «воинствующий христианский фундаментализм». Это явление Петерс из Колледжа армии США (Карлейль, Пенсильвания) подает как единственный достойный ответ воинствующему исламскому фундаментализму бен Ладена. «Саддам как Валленштейн, Усама как Пикколомини, Колин Пауэлл как Ришелье, а все вокруг— от Колумбии до Индонезии— наемники». Петерс призвал к захвату нефтяных месторождений Персидского залива. Он готов воевать «хоть 100 лет».

Посетив зимой 2001 г. штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, президент Путин заметил, что видит в НАТО перемены, в свете которых эта организация не смотрится более старым военным альянсом, направленным против России. «Говорят, что НАТО становится скорее политической, чем военной организацией. Мы наблюдаем за этим процессом. Если дело пойдет таким образом, то все изменится значительно… Мы верим, что происходящее ведет к качественной перемене в отношениях России и Запада». Для демонстрации своей благорасположенности Россия сделала несколько недвусмысленных жестов — объявила о своем уходе с баз Камрань (Вьетнам) и Лурдес (Куба)[91].

Глава 2

ЛЕВИАФАН

После окончания «холодной войны» Россия довела численность своих бомбардировщиков дальнего радиуса действия до 39 % прежнего состава, на 58 % стало меньше МБР, на 8о% меньше ракет подводных лодок. 8о% шахтных МБР пережили срок своей годности… По мере ослабления России растет возможность первого удара Америки[92].

Либер К, Пресс Д., 2006

После окончания холодной войны американский ядерный потенциал увеличился значительно. США заменили баллистические ракеты на своих подводных лодках более точными «Трайдент ИД-5» с новыми, более мощными боеголовками. ВМС США сместили огромную долю своих подводных баллистических ракет в Тихий океан к китайским и русским берегам, где не работают русские радарные системы. ВВС США завершили оборудование своих Б-52 ядерными крылатыми ракетами, «невидимыми» для радаров России и Китая. Воздушные силы увеличили численность бомбардировщиков Б-2-c технологией «стеле», позволяющим им летать чрезвычайно низко и избегать даже суперсовременных радаров. Наконец, США установили мощные боеголовки ракет MX и мирвированные боеголовки на МБР «Минитмен», достигших точности ракет MX… Америка получила возможность первого удара[93].

Нет равных

После крушения СССР, США ощутили невероятную военную мощь. Америка — с полумиллионными военными расходами — несколько скептически смотрит на прежние самые развитые военные страны — Россия (64 млрд. дол. военных расходов в год); Китай — 46 млрд, дол. военных расходов; Япония — 40 млрд; Британия — 35 млрд. дол. в год; Франция — 33 млрд. дол. в год; Германия — 27 млрд.; Саудовская Аравия — 24 млрд.; Италия — 21 млрд.; Индия —14 млрд.; Южная Корея — 11 млрд. дол. Америка расходует 476 млрд. дол. — значительно больше всех остальных. Вашингтон обращает большое внимание на численность вооруженных сил: КНР — 2,3 млн. военнослужащих; США — 1,4 млн. военнослужащих; Индия — 1,3 млн. военнослужащих. Северная Корея — 1,1 млн. военнослужащих; Россия — 1 млн. военнослужащих; Южная Корея — 683 тыс. военнослужащих; Пакистан — 612 тыс. военнослужащих; Турция — 6ю тысяч военнослужащих; Иран — 513 тыс. военнослужащих; Вьетнам — 443 тыс. военнослужащих.

Ощущение всевластия — сильное чувство. Исчезают интеллектуальные предохранительные барьеры, возникает желание «быть достойным своего времени», растет ощущение праведности силовых акций, «заслуженных» двухсотлетним ростом страны. Все это в концентрированном виде сказалось в «доктрине Буша», как бы давшей Америке не только право, но обязанность строить мир по своему ранжиру.

Но самое главное в стратегии единственной сверхдержавы, утверждают американские авторы, — это различие в миссии. Традиционные крупные державы бьются за свои интересы, но Либеральная империя — за мировой порядок и упорядоченное развитие, за господство одной цивилизации — самой мощной и военизированной. Одна из главных функций вооруженных сил США— создание демократических государств по всему мировому периметру при сохранении лидерства в авангарде — в «золотом миллиарде», где сконцентрирована индустрия, финансы, наука, «soft power» Запада, то есть его привлекательность и научная мощь.

Военная мощь сверхдержавы

Прежде чем обратиться к американской авантюре на Ближнем востоке, сделаем самую общую оценку мощи звезднополосатого мира. Американские теоретики без малейшего смущения пишут, что «военная мощь на протяжении последних 60 лет была доминирующим элементом во внешней политике США»[94]. С уходом в небытие соперницы-сверхдержавы на долю США в конце XX века выпала феноменальная удача — накопленная за период «холодной войны» мощь оказалась лишенной противовеса, свободной для использования в целях мирового стратегического доминирования.

Современные вооруженные силы Соединенных Штатов позволяют реализовывать американские планы на четырех океанах и всех материках — нет на земной поверхности убедительной контрсилы. Это привело к тому, что США как бы лишились тормозов и стали на путь, на котором приемлемо вести в современном мире краткосрочные (или кажущиеся таковыми), победоносные войны. Вашингтон посчитал возможным и даже обязательным возомнить: «Сверхпреобладание «Левиафана» (т. е. могучего гиганта в лице американской военной мощи. — А.У.) заставит потенциальных противников стремиться избегать столкновения с ним при любых возможных условиях»[95].

США создали триаду стратегических ударных сил, самый большой в мире военно-морской флот, превосходную авиацию и мощные сухопутные силы, размещенные на всех континентах. Только эта страна имеет подлинно флот всех четырех океанов. Мощь глобального масштаба включает в себя стратегическое и тактическое ядерное оружие, атакующие подводные лодки наряду со спутниками в космосе, флот двенадцати тяжелых авианосцев и несравненные силы быстрого развертывания. Цифры зачастую говорят более убедительно, чем слова. Бросим взгляд на общие контуры американской военной машины.

Американский военный арсенал после десяти лет российского разоружения — к началу XXI века.

Армия

Дивизии на действительной службе — 10

Резервные дивизии — 8

Резервные бригады —15

Военно-морская пехота

Численность дивизий — 3

Резервные дивизии — 1

Танки — 8369

Бронетранспортеры — 27 627

Артиллерийские установки — 7225

Военно-воздушные силы

Количество истребительных крыльев — 12

Резервные истребительные крылья — 8

Бомбардировщики — носители обычных зарядов — 96

Истребительная авиация (численность самолетов) — 4475

ВМС

Крупные надводные корабли — 134

Авианосцы —12

Подводные лодки стратегического назначения — 18

Атакующие подводные лодки — 66

Надводные корабли — 311

Стратегические ядерные силы

Бомбардировщики В-52; 21 В-2; 95Б; 1Б — 71

Стратегические балл, ракеты Минитмен III — 530

Пискипер MX- 50

Источник: International Institute for Strategic Studies. The Military Balance 2002/2003. Oxford University Press, London, 2004, p. 20–27; 108–112.

В целом это устрашающая мощь

Как пишет М. Уокер, «Соединенные Штаты обрели военное доминирование, равное совокупной океанской мощи Паке Британники и военной мощи имперского Рима периода его расцвета»[96]. Армия Рима в пик имперского влияния при императоре Траяне (начало второго столетия нашей эры) имела численность менее 400 тысяч воинов. Пик численности имперской армии викторианской Британии — 356 тысяч солдат (вместе с индийскими сипаями) в 1897 г. Вашингтон в начале XXI века контролирует гораздо более обширные пространства — он размещает 100 тысяч своих солдат в Европе, 37 тысяч в Южной Корее, 25 тысяч в Персидском заливе, 20 тысяч в Японии, по нескольку тысяч на Балканах, в Центральной Азии, в Афганистане, отдельные контингенты в Закавказье и на Филиппинах, в Латинской Америке.

В 2000 г. окончилась фаза стагнации военных расходов США, связанная с окончанием холодной войны, и начался подъем военных расходов. Кривая, характеризующая рост американских военных расходов, достигла 300 млрд. дол. в 2001 г., и, согласно опубликованным планам, достигает 350 млрд. дол. в 2002 г., 400 млрд. дол. В 2003 г. и 476 млрд. дол. в 2006 г.[97]. Прежние великие европейские страны и Япония на данном историческом этапе даже не пытаются сократить безнадежно для них расширившийся разрыв в степени военной вооруженности, в качестве оружия, сопоставимого с Левиафаном.

Для чего же нужна эта мощь, если ею не пользоваться? Сформировались силовые возможности глобального масштаба. Теперь проведение внешнеполитического курса колоссально поддерживается несравненным боевым арсеналом. При этом, если в противостоянии с СССР действовал закон «взаимного сдерживания (Советский Союз в ответном ударе мог уничтожить Соединенные Штаты), то в противостоянии США с малыми и средних габаритов странами уже ничто не сдерживало заокеанского гиганта.

Отчего бы не воспользоваться средствами невиданного силового давления? «Сильный имеет гораздо больше способов справиться с противниками, чем слабый, при этом сильный независим. Соединенные Штаты являются единственной страной, способной создать глобальную военную коалицию, как это было в случае на Балканах и с Ираком»[98].

Присовокупляя к американской мощь их союзников возникает немыслимое скопление силы. Это весь индустриальный мир, это «золотой миллиард», это Запад против «не-Запада». Цифры и здесь экономят прилагательные, они дают общую картину.

Военная мощь США — союзники и потенциальные противники

США и их союзники
	Вооруж. силы	Танки	БМП	Самолеты	Вертолеты	Крупн. корабли
США	1384400	8303	24075	9030	6779	200
Франция	294430	834	6041	1160	642	46
Германия	321000	2815	5802	790	734	28

Британия	212450	616	3278	1146	435	50 '
Турция	609700	4205	4293	994	362	36
Греция	159170	1735	2657	645	196	24
Остальн. НАТО	979880	5138	17098	3001	1630	135
Австралия	50600	71	574	294	123	12
Япония	236700	1070	940	825	623	71
ЮжнаяКорея	683000	2390	2583	765	473	58
Общаячислен.	4930330	30839	64679	18650	11997	660
Страны, дружественные США
Израиль	172500	3900	5900	945	295	2
Пакистан	612000	2285	1000	665	187	18
Сауд. Арав.	126500	1055	4710	574	206	8
Тайвань	370000	739	2080	733	297	37
Потенциальные противники
Куба	58000	900	750	208	90	—
Иран	513000	1134	1145	269	718	8
Ирак	429000	2200	4400	350	500	-
Ливия	76000	2210	2620	594	202	4
Сев. Корея	1082000	3500	3060	1167	320	29
Судан	105500	170	488	46	28	—
Сирия	316000	4850	4785	640	221	2
Общаячислен.	2262500	14965	17248	3274	2079	42
Другие крупные страны
КНР	2470000	7060	5500	3632	497	125
Индия	1303000	3414	1697	1498	431	42
Россия	1004100	22300	29665	5397	2788	102

Источники: International Institute for Strategic Studies, London; US Department of Defense, 2004.

Перспективы буквально завораживают американских военных и политиков: в XXI веке «Соединенные Штаты, учитывая их человеческие и естественные ресурсы, их мощь и размеры, получили шанс играть доминирующую дипломатическую и военную роль в мировых делах, вопреки недовольству и сопротивлению многих стран. Это недовольство может повести к противодействию, влекущему насилие… Все рекомендации на будущее основываются на продолжении американского вовлечения в дела других наций, на том, что американская мощь будет решающим фактором в мировом прогрессе в течение следующей четверти века»[99].