Тайны предметного мира ребенка. О чем молчат ваши дети

Когда мама, укачивая Ребенка, поет ему колыбельную, она многократно повторяет одни и те же слова и производит одно и то же действие. Тем самым она настраивает себя и малыша на определенный ритм. Живая человеческая речь имеет ритмическую природу. Первые слова малыша – всего лишь ритмическое повторение одного и того же слога – ма-ма, па-па, ба-ба…. Первые движения, первые шаги, ладушки, приседания – у всего есть ритмический рисунок. Внешние ритмы влияют на ритмы внутренние, гармонизируя их; они могут успокоить или, наоборот, взбудоражить психику. Шум дождя, мерный звук прибоя, ровное пламя свечи не только завораживают, но и умиротворяют, стирая следы аритмии тревог и страхов.

Ритмы учат паузам. В человеческих взаимодействиях пауза – это когда один из участников взаимодействия уступает, согласно заданному ритму, инициативу другому, а тот, перехватывая ее и осуществляя то, что от него требуется, в свою очередь делает паузу, и это чередование продолжается до тех пор, пока взаимодействие продолжается. Любые упражнения по синхронизации движений, вроде игры в «Ладушки-ладушки, где были? У бабушки», тренируют чувство сопряженности, а когда оба участника активны и довольны, гармонизируют отношения.

Чему бы ни учили Ребенка, обучение вовсе не выглядит, как одностороннее воздействие более опытного партнера на новичка. Обучение возможно только в том случае, если Ребенок имеет шанс повторить, скопировать или интерпретировать действие партнера. Соответственно пауза – это еще и возможность оценить перспективу своих действий.

Танцы – лучшая иллюстрация того, как синхронизируются не только действия, но и чувства. Если оба партнера танцуют с удовольствием, они, образно выражаясь, возносятся до небес. Потанцуйте со своим Ребенком, я уверена, положительные эмоции захлестнут вас обоих. Или попрыгайте с ним на кровати, подбрасывая подушки до потолка. Когда дети активны, они, подзаряжаясь энергией, создают мобильные «аккумуляторы». Чем больше участников подвижных игр, подразумевающих синхронные движения, тем больше «батареек», тем сильнее возможности каждого из игроков. Вот почему игра в футбол или хоккей доставляет детям удовольствие: физические нагрузки приводят к активному накоплению психологической энергии у каждого участника.

Повторяю, психологические механизмы аккумуляции энергии не изучены, но я могу высказать гипотезы. Одна из них состоит в том, что причиной подзарядки (повышение настроения и поднятие тонуса) служит внутренний маятник. Он работает за счет смены фаз: центрация – децентраця, «Я» – «не-Я». Партнеру как бы перебрасывается воображаемый мячик, тем самым перемещая центр восприятия в другую физическую точку. Пока Ребенок следит за движением мяча, летящего к другому игроку, накапливается напряжение: поймает ли тот мяч? вернут ли ему мяч? И вот мяч возвращается, накопленное напряжение (напряжение ожидания) моментально спадает, и внутренний маятник начинает двигаться в другую сторону – разрядка, удовольствие, физиологический подъем. Таким образом, удовольствие мы получаем не искусственно, как инъекцию, а напротив, пережив вынужденное психологическое или физическое напряжение и последующую разрядку.

Этот прием, кстати, используется в кино; он носит название suspense, что с английского так и переводится – напряжение. Считается, что зритель будет смотреть фильм, не отрываясь, если постоянно держать его в напряжении. Но это не совсем так, на деле авторы фильма используют метод «Между Раем и Адом». Герой то возносится до небес, то падает в бездну. Если между зрителем и героем устанавливается парапсихологическая связь, душа зрителя то сжимается от сопереживаний, то расцветает от удовольствия. Облегчение, которое мы испытываем, когда все злоключения остаются позади, дают нам дополнительные кванты энергии. Подчас мы аккумулируем гораздо больше энергии, чем нам нужно, но это не значит, что она пропадет впустую. Когда энергия накапливается, это только плюс. Представьте, что вы накопили денег, чтобы купить дом. И вдруг у вас появляется возможность купить не только дом, но и машину, и даже слетать в отпуск.

Энергетическая жизнь Ребенка проходит фазы аккумуляции, высокого напряжения и разрядки.

Разрядка – очень важный момент в становлении личности Ребенка, потому что иногда родители – из лучших побуждений, разумеется, – стараются во всем опекать свое чадо, устраняя всякую необходимость напрягаться. Результатом такой гиперопеки могут оказаться вялые реакции, слабая мотивация и низкая активность Ребенка; эмоциональный фон поведения окрашен в блеклые тона. Между тем чувство вовлеченности в жизнь, предполагающее повышение тонуса, может породить только собственная активность.

Сегодня разрабатывается даже особая наука – комплитология, от слова complete – препятствие, осложнение; основатель этой науки – профессор Александр Поддьяков. Люди, как все живые организмы, начиная с простейших одноклеточных, создают препятствия друг другу и вынуждены потом эти препятствия преодолевать. Мы живем в условиях конкуренции, и нужно правильно готовить к такой перспективе Ребенка. Конкуренция в человеческой среде не всегда носит людоедский характер.

Великий смысл конкуренции в том, что все ее участники вынуждены находиться в хорошей форме, в тонусе, чтобы быстро приспосабливаться к постоянно изменяющимся условиям. Оберегая детей от трудностей, мы заведомо снижаем их шанс на адаптацию.

Также мы лишаем детей мышечного удовольствия, физиологического напряжения и разрядки, живительного психологического стресса.

Очевидно, что один из приемов обучения детей состоит в том, чтобы ставить перед ними все новые и новые задачи на преодоление, в том числе и физических препятствий. Мы не должны быть жестокими по отношению к детям, но быть требовательными – обязательное условие воспитания. При этом Ребенок должен чувствовать, что за каждой неудачей его ожидает понимающий взрослый, а не карательный отряд.

Начало жизни Ребенка проходит в условиях плотного, иногда жесткого сцепления с физическим миром. Ему еще трудно различить живую и неживую природу. Все дается Ребенку с трудом – поднимать голову, самостоятельно переворачиваться на животик, сидеть, ходить, подниматься по ступенькам, наклоняться, поднимать мяч. Все это – благотворное напряжение по освоению свободы движения, восприятия, переживаний. Верно и обратное: избегая мышечного, интеллектуального, эмоционального напряжения, мы теряем сцепку с жизнью, выпадаем или, как теперь говорят на сленге, выпиливаемся из жизни. Чтобы вернуться в жизненный поток самых разнообразных стимулов, придется проделать трудный путь заново.

3. Золотой ключик к заветной дверце: главные тайны предметного мира Ребенка

• Молчание Ребят, или Пятое измерение предметного мира

• Как с помощью слов Ребенок познает мир

• Этапы освоения предметного мира: от погремушки до воображаемых миров

• Как каждый день мы обесцениваем предметный мир Ребенка, а вместе с ним и самого Ребенка

• Как укрепить в Ребенке уверенность в себе через предметы

Молчание Ребят, или Пятое измерение предметного мира

– Мой сын разговаривает с машинкой, с ручкой, с канарейкой. Это нормально? – спрашивают озабоченные мамочки.

– Ненормально, если не разговаривает совсем, а молча пялится в экран, – отвечаю я.

Последите за руками малыша: он все время что-то щупает, трогает, тянет в рот, бросает, переживая при этом целую гамму чувств, пока мама или папа заняты своими делами или отдыхают от трудов праведных. Конечно, очень важно научить Ребенка делиться образами, выражать свои желания и страхи в разговоре с самыми близкими людьми. Но папа и мама – не единственные важные собеседники. Если Ребенок разговаривает не с вами, это не значит, что с ним что-то не так, что он «заболел». Неприятное беспокойство, которое вы испытываете, когда Ребенок разговаривает с кем-то (кошкой или попугайчиком) или – о, ужас! – чем-то, может оказаться простой родительской ревностью, сигналом, что Ребенок нарушил границу вашего влияния, выходит из-под родительского контроля.

Дети живут не среди вещей, а среди живых существ, которые скрываются за оболочками вещей. Предметы – не антураж, к которому можно относиться с небрежением. Для Ребенка везде жизнь, везде!

– Придет серенький волчок и укусит за бочок, – убаюкивают малыша мама.

– А почему он укусит за бочонок? Он любит мед? – интересуется малыш.

Или вот. Папа пафосно сообщает малышу:

– Человек сам кузнец своего счастья!

– А почему кузнечик? Он что, плохо живет? – простодушно недоумевает малыш.

Абстрактные непонятные выражения перекодируются в знакомые Ребенку конкретные образы. И такая работа происходит все время, даже когда Ребенок молчит и просто наблюдает за жизнью вокруг.

Фантазия Ребенка полна разнообразных картинок, из которых он пытается складывать первые простые сюжеты. Любое послание извне, незнакомая комбинация слов тут же перекодируются в понятную картинку. Так мозг адаптируется к новому: переписывает все на знакомый лад. Между прочим, наш взрослый мозг работает точно так же. Мы опираемся на любые, понятные нам ассоциации; это примерно как паучок плетет сеть, чтобы захватить новую добычу, а потом уже переварить ее. Только сеть эта в нашем случае – из слов и понятий.

А знаете, в чем разница между родителем и Ребенком? Ребенок живет с чувством огромного дефицита информации. Он понимает только то, что видит, что слышит, что может потрогать, дотянувшись. Именно по этой причине дети задают так много вопросов: они просят нас помочь им перекодировать слова в картинки, звуки и прочие образы. А опыт взрослого соткан из категориальных сетей, слов, понятий, которые позволяют нам не столько кодировать, сколько вспоминать то, что уже известно. По мере того как мы взрослеем и набираемся опыта, реальность отодвигается от нас, она уже не производит такого сильного впечатления, потому что знания амортизируют активное воздействие стимулов извне, приглушают яркие сигналы, экранируют бурные воздействия среды. Мы мало спрашиваем, мало открываем нового, придумывая связи для далеких по содержанию предметов, – мы просто классифицируем уже известное. Детскому мифотворчеству противостоит взрослая классификация (категоризация). Мы складируем новости, пока дети их создают.

– В гостях хорошо, а дома лучше, – говорит папа, забирая Ребенка домой из гостей.

– У кого дома? – живо интересуется малыш, готовый отправиться к новым гостям, в новый дом.

Краеугольный камень отечественной психологии состоит в том, что общение родителя и Ребенка опосредовано артефактами, предметами, которые имеют человеческое содержание, помимо своих физических свойств. Кроме трехмерного пространства и времени есть еще пятое измерение – значение предметов в жизни человека. Мячик – круглый, красный, упругий. Прямо сейчас вы держите его в руках, собираясь бросить ребенку. Игра в мяч и есть значение этого красного круглого упругого предмета. Наверное, правильней было бы сказать – предназначение. Но не только. Не все предметы можно взять в руки и использовать напрямую, но все равно они рождались во взаимодействии людей и только во взаимодействии имеют смысл. Не случайно некоторые психологи называют предметы не просто артефактами, но и орудиями, инструментами, в которых хранится передаваемое из поколения в поколение магическое мастерство, даже искусство!

Рис. Треугольник взаимодействия

Облекаясь в слова, артефакты укореняются в сознании, но у детей пока еще в привязке к воображаемым ситуациям. Точнее было бы называть слова символическими инструментами. Слово «мяч» уже обладает воображаемыми виртуальными характеристиками. Мы мысленно бросаем его и ловим, а не забиваем им, например, гвозди.

Примеры несовпадений значений слов и личностных смыслов:

В психологии различают значения слов и их личностный смысл, чтобы показать этот всегда существующий зазор в понимании людей, который может стимулировать общение, но может и блокировать его. Ребенку грозит обнаружить себя в полном одиночестве, а точнее, наедине с артефактами, которым он будет приписывать личный смысл. Разница между общеупотребимым значением слов и личным, важным для Ребенка значением может быть очень большой. По этой причине дети с яркой фантазией чаще попадают в плен своих проекций и становятся если не изгоями, то, по крайней мере, чудаками, с которыми никто не хочет дружить. Им трудней озвучить образы и трудней подобрать правильный ключ, чтобы открыть заветную дверцу. В руках одаренного Ребенка связка ключей, а впереди целый каскад дверей. Ребенок, которого не понимают (или не принимают все богатство его образов), может навсегда остаться в маргинальном положении. Молчащих или «невнятных» детей опасаются, от них стараются дистанцироваться, в их присутствии испытывают неприятные чувства, вроде вины или стыда.

Название этой главы не случайно перекликается с известным голливудским хоррором «Молчание ягнят». Детские «заветные уголки» наводнены не только игрушками, сандаликами и панамками. В них обитают страхи, которые туда поселили родители. С некоторыми из химер нам и предстоит разобраться, потому что Ребенку это не по силам.

Если Ребенок тише воды ниже травы, ему достается меньше и внимания, и заботы. Некоторые дети говорят невнятно, невыразительно. А некоторые и вовсе отмалчиваются! В том-то и дело, что нет прямой связи между богатством внутреннего мира и экспрессивностью! За молчанием Ребят, которые не дергают своих родителей, не грузят их своими проблемами, могут скрываться миры, о которых они пока не в силах рассказать.

Дислексия – нарушение способности к овладению навыками чтения и письма – стала проблемой нашего времени. Энтузиазм Ребенка в освоении мира, его желания, в том числе и желание высказаться, конечно же, парализуются страхами. Вторая причина – распространение новых технологий, которые заставили и нас меньше говорить вслух или говорить обрывочно, не глядя в глаза Ребенку. Глаза родителя скользят по экрану гаджета, когда он что-то сообщает малышу. А без тактильной и зрительной связи теряется и психологическая связь.

Упражнение «Интервью в прямом эфире»

• Попробуйте обнаружить личностный смысл пяти – семи предметов (то есть тот смысл, который вкладывает в эти предметы ваш Ребенок). Проще всего это сделать, играя в «телевизионное интервью». Спросите Ребенка: «Скажите, пожалуйста, Петя, что такое фонарик? Зачем он нужен? А зачем вам, Петр Алексеевич, карандаш? А что делают с этой гаечкой?» Отнеситесь серьезно ко всему, что говорит Ребенок. Дети обожают давать интервью, и ваш малыш ответит искренне. И ему будет приятно почувствовать себя звездой.

Задача родителя помочь Ребенку из всех свойств предметов, которые он видит или осязает, сосредоточиться на главных. Большинство речевых ошибок, которые описаны в книге Корнея Чуковского «От двух до пяти», как раз и связаны со слабой способностью к различению; ассоциативное мышление малыша пока еще мешает отделить главное от второстепенного. Для Ребенка это трудная умственная работа. Он часто путает слова по созвучию, как бы не узнает их, путает «лица». Детские речевые ошибки – норма, зазор, который взрослому нужно иметь в виду в общении с Ребенком.

Вот современные примеры: Красная Пашечка (вместо «Шапочка»), Три Спонсоренка, Три Спросонка (вместо «Поросенка»), Стервый (вместо «Серый») Волк, Царевна-лохушка (вместо «лягушка»).

Комический эффект возникает из-за того, что дети ошибаются совершенно серьезно, они не играют в слова, они спотыкаются, поступают со смыслами примерно так, как с пуговицами, когда путают петельки и застегивают рубашку наперекосяк.

Как с помощью слов Ребенок познает мир

Процесс перевода слов из внешнего плана во внутренний называется интериоризацией. То, что наблюдает взрослый, когда Ребенок разговаривает с игрушками, насекомыми или предметами, и является промежуточным этапом между общением внешним и внутренним. Там, внутри нас, продолжается диалог, когда все персонажи внутреннего театра вступают друг с другом во взаимодействие, создавая многоголосье.

– Давай уже полезай в кармашек, – говорит маленькая девочка пустому совочку, похлопывая им по столу.

Никакого кармашка, никого рядом.

– Кто в кармашке?

– Конфетка, большая.

– Но ведь у тебя нет конфетки.

– Есть! Есть! – сердится девочка.

– А кто тебе ее подарил?

– Сама подарила, сама!

На языке маленькой девочки это означает: «Я сама хочу играть. Это моя конфетка. Я ее вижу. Я ее прячу в карманчик. Карманчик тоже мой, я его вижу, а тебе не покажу».

Детский эгоцентризм (Я – центр Вселенной!), который прочитывается в желании Ребенка отстоять право на то, чтобы распоряжаться своими игрушками, образами, желаниями, помогает ему аккумулировать, накапливать опыт. Объем воспринимаемой Ребенком информации гораздо больше, чем тот, которым он готов делиться. И если уж на то пошло, информации у Ребенка пока еще маловато, поэтому не стоит ожидать от трехлетней малышки пластичности и способности понимать разные точки зрения. Большое достижение для нее – выразить то, что она видит.

Развитие речи Ребенка происходит в три этапа

• Родитель сам приписывает значение тем или иным действиям Ребенка, постоянно повторяя одни и те же комбинации слов, помогая ему выучить наизусть: «Маша улыбается!», «Петя хочет кушать!», «Сейчас мы пойдем гулять!» Мы внушаем Ребенку, что мир вокруг именно такой, как мы его описываем, хотя сами-то знаем, что это не совсем так, возможны варианты.

• Ребенок повторяет слова или предложения сам, даже если взрослого нет рядом. Попытки взрослого вмешаться в разговор могут отвергаться на фоне кризиса «Я сам!» в четыре с половиной года. Ребенок может проявлять агрессию по отношению к особо назойливым взрослым. Особенно обидно бывает добрым, заботливым няням, которых упрямые малыши буквально вытесняют из детской.

• Ребенок учится играть со сверстниками, его слова направлены на равного, собеседника. Несмотря на неизбежные противоречия, дети испытывают огромный интерес друг к другу, начинают играть общими игрушками, делиться предметами, показывать и рассказывать о своих намерениях.

Некоторые психологи, например знаменитый швейцарец Жан Пиаже, считали, что эгоцентризм врожден, а вместе с ним врожденными скорее всего оказываются и первичные понятия, представления о пространстве, последовательности, способность сравнивать, оценивать предметы. Наш психолог Лев Выготский, наблюдая за малышами, пришел к выводу, что все понятия, которые прививаются детям, приходят извне, формируются настойчивыми взрослыми. И основу понятий образуют слова, которые, будучи записанными на подкорку и подпитанные опытом, позволяют впоследствии развивать более сложные ассоциативные ряды. Слово дает Ребенку свободу перемещения, позволяет эмансипироваться от реального мира.

Ребенок может попросить яблоко, которого он не видит, просто назвав его. Два процесса эмансипации происходят одновременно – отделение от родителей и независимость от конкретных предметов. И тем, и другим можно подобрать замену, не абсолютную, не тождественную, но все же: гулять можно не только со своей мамой, но и с мамой Вовы, есть можно не только с помощью своей маленькой ложечки, но и с помощью большой, папиной.

Помните сказку про Машеньку, которая заблудилась в лесу и оказалась в доме медведей? Там она попеременно садится на разные стулья, ест из разных тарелок и так далее. Это и отражает процесс эмансипации: Ребенок самостоятельно опробует разные варианты. Вообще проявляет самостоятельность.

– Кто, кто сидел на моем стуле? – спрашивает папа-медведь.

– Кто-кто ел мою кашу? – спрашивает мама-медведица.

– Кто-кто спит на моей кроватке? – спрашивает Медвежонок.

В сказке события происходят в последовательности «от взрослого к детскому». Так и есть: мы усваиваем, интериоризируем (впитываем) опыт взрослых, но в детских формах. Ребенок сам открывает то, что ему подходит, но вначале он пробует все!

Повторение, которое мы используем, когда терпеливо учим Ребенка ходить, держать ложку, снимать туфельки, навсегда останется важным педагогическим приемом.

Когда Ребенок начинает механически повторять слова и предложения, многим родителям кажется, что он уже вовсю болтает, а значит, и понимает все, не хуже взрослых, то есть должен понимать – сразу, с полуслова.

Это – большая ошибка. Три раза! – вот норма, артикулированная в сказках. Чтобы достичь цели, герои сказок должны предпринять три попытки. Троекратно, как в сказке, повторив просьбу «Принеси полотенце!», мы поможем Ребенку: 1) обратить внимание на нас и на предмет, 2) мобилизовать внимание, отвлечься от того, чем он сейчас занимается, 3) исполнить нашу просьбу. Раз-два-три.

В ролевых играх девочки влезают в «шпильки» своих мам, нахлобучивают на голову бабушкину шляпу и вешают на шею бижутерию. Мальчики агрессивно стучат по всем поверхностям, а в качестве молотка используют игрушечные инструменты или то, что попадется под руку, но самым заветным остается папин молоток.

Нам кажется, что дети посягают на наш мир, берут чужое, а они просто расширяют свой мир, преумножают то, что у них есть, прежде всего свои собственные навыки, знания и представления.

Этапы освоения предметного мира: от погремушки до воображаемых миров

– Самое лучшее, что вы можете сделать для своего ребенка, это обуться не на ту ногу, перепутать петельки для пуговиц и перевернуть тарелку с кашей…

– Вы издеваетесь?!

В отечественной психологии именно манипуляции с предметами считаются ведущим видом активности у малышей до трех лет. Круг общения Ребенка пока слишком ограничен, он сам нуждается в постоянной опеке и помощи. До некоторого времени все предметы исполняют одну и ту же функцию: так или иначе утолять сенсорный голод Ребенка, потребность в движении и новом сенсорном опыте. Ребенку все равно, чем стучать по столу – молотком, пультом от телевизора или папиной ложкой, – все идет в ход. Ребенок не прочь порисовать, и он рисует на стенках, скатертях и простынях. Он получает мышечное удовольствие, он радуется свободе движения и передвижения!

Общая динамика усложнения манипуляций выглядит так:

• 1 – 1,5 года: Ребенок не знаком с функциями предметов, использует их в случайном порядке, учится совершать более точные движения.

• 1, 5 – 2,5 года: закрепление функций за предметами, использование их по назначению.

• 2,5 – 3 года: перенос функций одних предметов на другие, начало игры.

Постепенно с каждым годом расширяется и словарный запас:

• 1 год – 10 слов.

• 2 года – 100 слов и 10 словосочетаний.

• 3 года – 300 слов и 50 словосочетаний.

• И так далее, по нарастающей.

Иногда родители читают по полчаса мораль ничего не понимающему малышу. А вместо этого достаточно объяснить, как выглядит ситуация со стороны, чтобы Ребенок все понял и надолго запомнил урок. Возьмите лист бумаги и нарисуйте картинку: за окном ночь, темно, а мама стирает разрисованную скатерть. Наглядно? Наглядно. Рисунки экономят время и лучше передают смыслы, чем тысячи миллионов слов.

Малыши только учатся высказываться правильно и ясно.

До шести лет у Ребенка конкретно-образное мышление, и картинки – его главный язык, самый важный код.

Вот почему дети любят рисовать, даже если это не очень получается. А часто ли вы рисуете вместе с малышом?

Мама может попросить Ребенка показать, как кушает кукла «понарошку», и он с удовольствием сымитирует действия куклы. Более того, Ребенок уже знает, что некоторые предметы нельзя трогать или использовать как попало, хотя и не всегда понимает почему.

С трех лет начинается бурное развитие воображения. Именно вслед за воображением начинают подтягиваться другие функции – внимание, память, мышление. Развитие воображения позволяет Ребенку разыгрывать условные сюжеты, а вместо куклы или машинки использовать универсальные предметы: кубики, палочки, пирамидки.

Родители часто считают признаком успешного развития словарный запас и двигательную активность. Но это не так. С трех лет главные признаки успешного развития не лежат на поверхности. Чтобы обнаружить их, придется вступить в контакт с Ребенком, скажем, в процессе игры поддержать его попытки создать и описать свой мир.

Интересно, что бурный рост воображения приводит к первому пику лихого детского вранья. Происходит это в районе четырех лет. Дети рассказывают небылицы, обижаются, когда им не верят, требуют участия в явно придуманных сюжетах. Это время, когда к малышам прилетают Карлсоны.

К взрослым Карлсоны давно не прилетают, но мы, взрослые, служим детям примером, они копируют наше поведение. Однажды психологи провели в детском саду эксперимент: именно чтобы доказать, что дети будут копировать любые действия взрослых. В одной группе специально приглашенный актер избивал надувным молотком игрушки, изображая агрессию. После его ухода дети немедленно взялись колотить своих мишек-хрюшек.

В другой группе был устроен благотворительный обед для игрушек, и дети, когда актеры ушли, стали понарошку кормить игрушки, гладить их, прижимать к себе.

Конечно, взрослые дети (школьники) не стали бы заниматься экзекуциями (вспомните рассказ Драгунского «Друг детства»), но с трех до четырех лет детям действительно свойственно копировать поведение других людей, и это сродни актерству: изображать все подряд – до чего же это интересная игра!

Ребенок застревает на этапе аутичных игр, то есть продолжает играть сам с собой, если ему не с кем играть. Так происходит и в том случае, если предметный мир ролевой игры (предметы, которые можно трогать, создавать из них разные комбинации) заменяется виртуальным компьютерным миром. Универсальность человеческого мозга такова, что он может приспособиться к любой ситуации. Если Ребенка оставляют в условиях простого взаимодействия с миром, его мозгу не нужно развиваться, и он начинает функционировать в монотонном режиме. Дети соответственно вырастают мономанами, готовыми часами делать одно и то же. И мы не можем рассчитывать на то, что организм ребенка сам подскажет, как функционировать и развиваться мозгу.

Игра в дошкольном возрасте является главной деятельностью Ребенка. Игра – это сложно организованный процесс, и мне кажется, мы упрощаем и недооцениваем возможности игр. Ребенок вступает в игру, подражая взрослым, но если для взрослого игра – это условность, то для Ребенка – это серьезная активность. Ребенок наблюдает за движениями, взаимоотношениями взрослых, их разговорами и пробует повторять. Он пока не понимает, почему люди ведут себя так или иначе, не может спрогнозировать и оценить последствия своих действий.

Последовательность в освоении навыков зависит от того, какой воспитательной стратегии придерживается родитель, есть ли у него индивидуальные особенности воспитания.

В книге «Как спокойно говорить с ребенком о жизни, чтобы потом он вам дал жить» я предлагаю выделять три стратегии воспитания: