Эсхатология

Несмотря на удивление Сандр не преминул съязвить:

– Чего ж так банально?

– Ишь ты! Ну, хоть бы малость изменился. Ты кого ожидал увидеть – хор мальчиков-кастратов, ярмарочный фейерверк и парад в свою честь? Или бы ты предпочел оказаться в теплых объятиях своих ненаглядных эскулапов, так знай – всех их знаний не хватило бы сотворить то, что дается милостью Грезящего его смиренным слугам. То, что я дал тебе, могло быть и яблоком в протянутой руке, и волшебным зельем, и амулетом. Суть не в этом. Данное – лишь символ твоего желания, возвратившись, жить.

– Ладно, хватит, предостаточно – убедил, – Сандр выплюнул горькую кашицу. – Просто вот уж кого не ожидал первым увидеть, так не ожидал. Выходит, сюрприз получился… Раз так, поведай же, не медля, в подробностях, что случилось?

Дмитр устало опустился на корягу. Он заметно осунулся с их последней встречи и растерял значительной доли представительности.

– Сделав черное дело, они для проформы обвинили послов в вероломстве и казнили. Затем разграбили и предали огню то, что приняли за Мор. Или же то, что им хотелось принять. Разобравшись таким вот образом с делами, армия под водительством самопровозглашенного гегемона Рея под восторженные песнопения повернула назад, кинув тебя здесь, в наспех вырытой яме, словно смерда чумного, без должного погребения.

Сандр угрюмо внимал безжалостным фактам, роясь в барахле, вываленном Дмитром тут же из разломанного сундука. Подобрав одежонку поприличнее, он принялся облачаться, стараясь скрыть гримасу отвращения.

– Как ты понимаешь, мне не ведомы подробности кощунственного заговора, – продолжал Дмитр. – Я сам еле унес ноги, мои собратья, те, что не перебиты – бежали, имущество разграблено и осквернено. Я задаю себе вопрос и не нахожу ответа: откуда взялась подобная нетерпимость? Ты же, был мертв в течение четырех дней, и все это время я провел в напряженной медитации, совершая сложную церемонию воскрешения. Природа являла ужасные знамения, но я не сдавался. Как видишь, моя твердость сторицей была вознаграждена успехом.

– Если ты ожидаешь раболепных излияний благодарности, то сильно ошибаешься, – прокомментировал Сандр, закончив приводить в порядок нехитрый гардероб. – Но, чтобы не падать духом, можешь считать, что и в твоих глупых ритуалах была толика заслуги.

Дмитр насупился и принялся перебирать четки.

– Ну что ж, – сухо заметил он, – тем не менее, тебе придется поступиться гордынею, тщеславием и прочей мирской шелухой, да надеть волосяную рясу смирения, дабы припасть к стопам сиятельного родственника, правителя Урга и апологета истинной веры. Будешь молить о помощи супротив узурпатора. Вот так-то. Думаю, он с живейшей заинтересованностью примет участие в судьбе дражайшего племянника. Я же со своей стороны буду молиться о благополучном исходе дела. Между прочим, случившиеся перипетии не подвигли тебя на путь раздумий? Ведь лишь под эгидой веры процветают земные княжества.

– Обождем пока с обращениями, – раздраженно бросил Сандр, приседая и проделывая ряд простейших акробатических упражнений, чтобы размять суставы. – Веди меня сперва к повелителю нерожденных, и пусть будет покороче тот путь!

Дмитр внимательно обозрел Сандра, затем взгляд его сфокусировался у того на переносице, заострился, стал цепким, словно силясь проникнуть вовнутрь, выведать потаенную суть, но не смог. Дмитр зажмурился и отрешено улыбнулся, излишне наигранно.

– Должно быть, тебе открылось нечто воистину важное, пока твой дух блуждал, если ты дерзаешь продолжить путь в одиночку туда, где потерпело поражение целое войско. Не мимолетная прихоть ли это, пустое упрямство, так ли ты уверен в своем решении?

– Абсолютно. И ты правильно делаешь, коль не выпытываешь более.

Дмитр достал из внутреннего кармана шафрановых одеяний сложенный вчетверо пергамент и разложил на коленях. Вооружившись увеличительным стеклом в оправе точь-в-точь как у Константа, он принялся внимательно изучать покрывавшие его микроскопические черточки и значки. Констант. При мысли о старинном воспитателе Сандр вдруг почему-то ощутил щемящую тоску, где он, что с ним, наверняка погиб отравленный злодеями-заговорщиками, и труп его расклевали вороны. Но ничего, он еще рассчитается с ними и за безвинно убиенного наставника тоже, Сандр мысленно дал себе слово.

– Я и не подозревал, что с твоим уходом возникнет ноющая пустота, они пожалеют о содеянном притуплении, – сказал он.

– Прости? – Дмитр вскинул голову, оторвавшись от карты.

– Ничего. Просто мысли вслух, – смутился Сандр, как если б его с поличным застигли в минуту слабости. – Как там продвигаются наши дела?

– Идем! – Дмитр решительно поднялся, пряча пергамент. – Там где не сможет проломиться стадо твердолобых зубров, юркая мышь проскользнет быстрей наверняка. Собирай вещи.

Сандр пожал плечами – было бы что.

В сотый раз спотыкнувшись об выступавший корень, Сандр дал волю чувствам, выругавшись.

– И долго еще нам тащиться?

Бодро шагавший впереди Дмитр бросил саркастически:

– О! Быстро же сдался наш герой.

– Но я измаялся. Я же не простолюдин поди какой, чтобы иметь привычку к долгим пешим прогулкам! Я хочу есть, я испытываю жажду, наконец.

– Воды у нас имеется в избытке, – заметил Дмитр.

– Сам пей эту дрянь! У меня от нее сплошное расстройство желудка. Я желаю сладкого розового вина, что везут через перевалы караваны, разведенного меда, на худой конец сойдет и темный эль, сочную вырезку из филейной части с кровью, и мягкое ложе! Все, довольно, сколько можно, я – князь и требую должного отношения к своей особе, а не монах, живущий одними молитвами! – закончил Сандр, решительно усаживаясь прямо на землю.

– Ладно, хорошо, привал, – смилостивился Дмитр, усаживаясь, скрестив ноги рядом. – Бери, ешь.

Сандр недоуменно на него уставился.

– Чего?

– Ну, как, – Дмитр неопределенно махнул куда-то в сторону. – Тут тебе не столовая в родовом гнезде, но грибы, ягоды и коренья найдутся. Можешь развести костер, а я пока внутренним оком попытаюсь разведать лежащий впереди путь, – пальцы его переплелись в сложную фигуру, дыхание стало поверхностным, на глаза поползла пелена.

Сандр вновь озадаченно покрутил головой.

– Ты что издеваешься, просветленный пень или в конец одурел от своих грез? – вспылил он. – Тут же только какие-то палки, колючий кустарник, да мох. Что, мне его жрать?

Дмитр тяжело вздохнул, отрываясь от трудов праведных, и поднялся.

– Хорошо, смотри же.

Сандр ступал нога в ногу со жрецом, недоверчиво и с оттенком скепсиса наблюдая, как тот останавливается то тут, то там, что-то подолгу бормочет себе под нос, то гладит узловатую ветвь осины, трогает кору ствола.

– Что ты делаешь? – наконец не выдержал он. Подозрения в помешательстве Дмитра только крепли.

– Я беседую с лесом, говорю, что ему нечего опасаться, так как мы пришли с миром и скоро уйдем. Всего лишь полюбуемся его дарами, и, если он не возражает, отберем самую малость, только чтобы насытиться. Все просто.

– И что, помогает? – насмешливо изрек Сандр.

– Разве ты не замечаешь?

Сандр проследил, куда указывал жрец, и от неожиданности ахнул, как он не заметил сразу: вот же, прямо под ногой палую листву раздвигает бурая шляпка гриба, да не какая-нибудь там зеленая или осклизлая желтая в крапинку, настоящий съедобный боровик, лесной красавец. И вон, и вон, а там – целая грибница. Но они ж только что проходили тем путем, как не наткнулись ни на одну самую захудалую поганку, даже не наступили случайно, там же просто ступать некуда? Он присел и увидал под кустом покачивающиеся спелые ягоды, доселе скрытые от ищущих взглядов сверху. Он не сдержал радостного возгласа. Дмитр улыбался.

Скоро весело затеплились язычки костра, сноровисто снуя по собранному валежнику. Пробормотав извинения, Дмитр осторожно обрезал пару гибких ветвей, и вот уже насаженные на них грибы пускают сок. Сандр блаженно вытянулся на боку, подложив правую руку под голову, а левой держа импровизированный вертел. Он был необычно счастлив, умиротворен, и думать забыл помышлять о роскошной трапезе. Мозг настраивался на созерцательный лад, не дававшие покоя думы, мучавшие вожделения свободно утекали прочь в чащобу.

– И всегда ты так?

– Что так? – ответствовал Дмитр, он снова прибывал в излюбленной позе, довольствовавшись лишь глотком воды.

– Ну, я считал, что большая часть земель ни на что уже непригодна, истощена, изнасилована, отравлена, исполнена коварства и злобы. Ты заставляешь меня во многом сомневаться.

– Это далеко не так, жизнь есть повсюду, она научилась прятаться, зарываться, опасаться, надо лишь сосуществовать в гармонии с природой, той, что однажды привиделась Грезящему.

– Знаешь, – вымолвил Сандр после долгой паузы, нарушаемой лишь потрескиванием угольков, да лесными шорохами, – ты, это самое, – впервые, пришедшие на ум слова давались ему с большим трудом. – В общем спасибо за все, Дмитр.

Жрец молча улыбался, в пробивавшихся на лужайку лучах солнца роилась мошкара, суетливо перебирая ножками, пронесся жук-переросток, одинокий поджарый заяц выглянул из-за коряги и бесшумно юркнул в нору, а где-то скрытые шелестящими кронами на юго-востоке мрачно высились выщербленные шпили Мора.

Они спустились в глубокий колодец, каменные стены которого впитали застарелую вонь и копоть. Пошарив в кромешной тьме, Дмитр щелкнул рычагом в углублении стены.

– Подивись древней магии Науки, более утонченной, чем нынешняя.

Что-то громко хлопнуло, и с верху посыпался град осколков, на потолке зажглись редкие перевернутые свечи, наметившие уходящий вдаль проход.

– Вперед, мой славный кудесник!

Испытывая небывалый душевный подъем Сандр направился навстречу неведомому.

Уже довольно длительное время они бродили по пустым пыльным тоннелям, уводящим под наклон, спускались крутыми лестничными проемами, от которых расходились причудливые полукруглые двери с колесом посередине, приглашающее распахнутые в интригующий сумрак, то настороженно запертые; единственным ориентиром им служил нарастающий шум, мерная пульсация, поднимавшаяся из недр.

Наконец, стены раздались в стороны, открыв уходящую вниз и ввысь пещеру, погруженную в дремотное молочное свечение. Они стояли на решетчатом железном помосте кольцом обегающем огромную полость в скале, а там, под ногами, на полу, омываемое вязким вялотекущим потоком ртути, размеренно билось, отсчитывая глубокие удары титаническое сердце, качая по уходящим в базальт аортам бурую жидкость. На розовой плоти резко выделялись металлические заплаты тронутых ржавчиной механизмов, извергавшие шипящие струи пара, сыпавшие искрами, натужно гудевшие, то щелкавшие реле и вращавшие коленчатыми валами, бодро бегавшие поршнями. В душной наэлектризованной атмосфере царил непередаваемый запах.

– Узри же святая святых – сердце Грезящего, – с благоговейным трепетом опускаясь на колени, прошептал Дмитр, и Сандр невольно последовал его примеру.

– Далековато мы забрались, наверняка уж недалече и до Некры, – осененный внезапно посетившей догадкой проговорился Сандр.

Дмитр бросил на него быстрый внимательный взгляд.

– Хотелось бы мне знать, кого же ты все-таки встретил по ту сторону жизни? Это была какая-то женщина, я прав?

– Можно сказать и да, и нет, – Сандр поднялся, отряхивая колени, давая понять, что разговор окончен.

Следуя ведомым лишь одному жрецу знакам, они свернули в боковое ответвление, и почти сразу дорога резко ухудшилась, они пробирались низкими осыпавшимися ходами, где освещенными, а где, экономя огарок свечи, и практически на ощупь, ежесекундно рискуя упасть в раззявившие смердящие пасти штольни. Порой за стенами что-то принималось бурлить и чавкать, а порой стояла такая мертвенная тишь, что начинало давить на барабанные перепонки, загадочная возня, болезненное высокочастотное жужжание – какое множество диковинных звуков гнездилось в катакомбах древних! Непонятные обозначения, сделанные светящейся краской появлялись и оставались сзади, а как-то раз, Сандр заметил в нише скрюченный скелет в нелепом шлеме.

Не единожды им приходилось устраивать серьезный привал, утоляя жажду сочившейся с потолка жидкостью, напоминавшей прогорклую воду, лежать подолгу, раскинув ноющие конечности, и снова брести дальше. Казавшийся несгибаемым жрец шатался и с натугой дышал, как обычный ничем ни примечательный человек, но обстоятельство это отчего-то не доставляло Сандру, самому находившемуся порой на грани обморока, злорадного удовлетворения.

Они поднимались по вцементированным скобам, которым, казалось, не будет конца, чтобы выбраться в лабиринт змеящихся труб, где бежали ручейки, сновали пресмыкающиеся и насекомые, было удивительно свежо, и чувствовалась близость долгожданной поверхности.

Звенели комары, размытыми поскрипывающими силуэтами ползали сверчки-монархи, то тут, то там раздавалось грузное шлепанье ядовитых жаб, где-то скрипели пни и пронзительно хохотал леший – в свои исконные права вступала полная опасностей и тревоги царица ночь.

Внезапно, словно отрыжка из глотки демона, налетел вихрь и небеса полыхнули зарницей. Наши путники ломанулись через заросли напрямик, практически не разбирая дороги, подстегиваемые ежесекундным ожиданием грозы.

Которая не заставила себя долго ждать. Сильные упругие струи изверглись с плачущей луны в ночь, заглушая шум рвущейся на ветру листвы. На счастье неподалеку призывно светился желтый огонь, и доносились запахи, бесспорно доказывавшие близость человеческого жилища.

Держа над головой факел, на пороге их одиноко поджидал человек, оранжевое пламя выхватывало вывеску с изображенной на ней подковой и парой сапог, служившие универсальным обозначением постоялого двора. И тут же, как по волшебству, топор безмолвия опустился на чащобу, отрубив стихии непокорную буйную головушку.

Когда промокшие и изрядно продрогшие спутники приблизились, он молча сделал приглашающий жест и, распахнув дверь, бросил факел в кадушку с водой. Незамедлительно лунная дорожка пролегла вглубь строения. Строго по ней и заковылял встречавший скованной угловатой походкой, подволакивая ноги и поминутно оборачиваясь, словно желая удостовериться, что гости не передумают. Желтушный свет отражался в пустых зеркалах глаз.

– Не нравиться мне все это, – процедил Дмитр.

– Ничего, – беззаботно заверил Сандр, выжимая на себе одежду, – управимся как-нибудь. Как долго я мечтал о нормальном отдыхе в четырех стенах под крышей!

В конце сумрачного зала проход раздваивался, но провожатый смело свернул налево, заскрипели петли, запуская сквозняк, открылся спуск.

– Эй, любезнейший, – окликнул его Дмитр, но тот остался глух и нем.

– Ты-то чего молчишь, – обратился он к Сандру. – Глупо плестись наобум не знамо куда, стоило ли тогда вообще выбираться на поверхность?

Сандр пожал плечами, он не испытывал тревоги.

Судя по сложенным тут вязанкам хвороста, корзинам, аккуратным штабелям ящиков они находились в подвале, приспособленном для хозяйственных нужд рачительным хозяином. Здесь чадили покачивающиеся на гвоздях лампы, остро пахло горелым жиром, развешанные пучки засушенных трав заглушали ароматы подпорченной снеди. Все также следуя за провожатым, они вступили в круглую комнату, обставленную в непритязательной манере: стол да кровать, даже стулья отсутствовали. Но в центре помещения их поджидала самая примечательная часть интерьера, если так можно было выразиться об облаченном в зеленого цвета мантию высоком мужчине с ястребиными чертами лица, застывшем в очерченном мелом круге, по радиусам которого точно от центра струились магические знаки. Тонкий лучик ночного светила, падая через зарешеченное оконце, воспламенял алеющий свежепролитой кровью перстни, украшавшие указательные пальцы скрещенных на груди рук.

Завидев вошедших, чернокнижник проделал в воздухе пассы.

Тотчас квадратные плиты пола поднялись, обнаружив сокрытый гроб, обитый траурной тканью.

– Ступай, Марк, – приказал колдун.

Существо, бывшее когда-то человеком, покорно подковыляло к дыре, откинуло крышку гроба и улеглось вовнутрь. Колдун достал узкий стилет, склонился над тем, кого он назвал Марком, ловко поддел и выковырнул глазные яблоки, спрятав в полотняный мешочек на груди. Видно было, что подобную процедуру он проделывает не впервые. Тело зомби сотрясла дрожь, однако стоило колдуну приложить перстень к мраморному челу, как тот затих.

Дмитр забормотал охранительные молитвы.

Чернокнижник, глумливо хихикнув, потряс мешочком под носом парализованного зомби.

– Селенит. Способен временно наполнить энергией любую маломальский подходящую гору мяса. Сии волшебные каменья, некогда отколовшиеся от Луны, а затем упавшие на Землю, служат трансцендентальными проводниками силы темной стороны неба. Весьма полезный, но и смертельно опасный в руках неопытного ученика минерал. Зомби легко может выйти из-под контроля, и пожрать незадачливого чародея. Так, ах да! Простите, я заболтался, сказывается недостаток общения, сами понимаете слуги, с которыми мне большей частью приходится иметь дело, не слишком удачные собеседники. Моя нетленная госпожа, той, которой служу и предан всем сердцем, повелела оказать вам всяческую помощь и содействовать по мере моих скромных сил.

– Хозяйка Дома двух времен, прошлого и будущего? – спросил Сандр, избегая упоминать всуе имени возлюбленной, и, получив утвердительный кивок, продолжал. – Отлично, весьма кстати, можешь ли ты поднять армию подобных твоему Марку под мои знамена?

– О, с помощью моего заветного фолианта я могу многое! – самодовольно осклабился чернокнижник.

Сандр проследил его алчный, исполненный похотью взор и увидел покоящуюся на бархате раскрытую книгу, ее страницы, объятые болотными огнями, жили сами по себе, они заманивали, нашептывали срамные тайны, притягивали обещаниями. В отблесках мелькающих огней проглядывали очертания заснеженного перевала, где надколотая чаша лежит у подножья высокого прямоугольного постамента испещренного петроглифами, вершину которого венчает череп, а стороны пронзают мечи, на фоне двойных горных пиков, над которыми встает солнце…

– Нет! – колдун резко захлопнул том. От неожиданности наклонившийся Сандр вздрогнул, отшатнулся, едва не потеряв равновесия.

– Непосвященного гримуар может легко затащить внутрь, а там – кто знает? – может даже переварить.

– Грязная недостойная магия искуса, – осудил Дмитр.

– Как твое имя, как нам звать тебя, мастер? – спросил пришедший в себя Сандр.

– Зови меня, как заблагорассудится – мне все едино, в человеческой речи не существует истинных названий отражающих сокровенное.

– Ну, как знаешь, тогда я буду звать тебя Тля, подстать одеянию, которое ты носишь, – сказал Сандр зевая.

– Э, право же, не до такой же степени мне безразлично! Ладно, имя мне – Ром, хотя среди низших духов ночи я более известен как Ваятель Легиона Мертвых.

– Что ж, бесспорно знающий себе цену Ваятель, а я – Сандр, князь Древоградский, это – смиренный Дмитр, настоятель Урга и прилегающих областей, служитель Бога Грезящего.

Чернокнижник пренебрежительно фыркнул:

– Грезящий! Старая сказка, разбавленная временем патока, которой ушлые жрецы потчуют доверчивых простаков, дабы заграбастать их имущество и души в придачу.

– О, нет! Ты сильно заблуждаешься, уважаемый маг. Когда-то и я был далек от веры, но теперь воочию убедился, что Грезящий гораздо материален, чем ты полагаешь.

– Пусть будет так, оставим философские споры рассвету, я вижу, сиятельный гость отчаянно зевает и более всего нуждается в отдыхе, чем в пустопорожних диспутах. Ступайте на второй этаж, вторая дверь направо не заперта. Бедняга, что жил там, к несчастью лишился рассудка от переедания и непоправимо навредил себе, но подобное стесняющее обстоятельство на одну единственную ночь едва ль может испугать добрых господ. Других свободных апартаментов все равно не предвидится: в гостинице наплыв постояльцев, спешащих на ежегодный шабаш в окрестностях Мора. Так же прошу прощения, что не могу проводить, нужно еще закончить инициированный ритуал, а завтра я познакомлю вас с содержателем сего укромного уголка, презанятным типом. Покойной вам ночи.