Две тетради

Пока мы перегружали веревку, наше отделение ушло вперед. И мы поспешили их догонять. Мне с тяжелым рюкзаком быстро идти оказалось трудно. Но не в том, что сил не хватило, а в том, что равновесие трудно держать. И я кувыркнулся через голову. Ко мне подошли двое инструкторов, которые держались в самом конце и предложили помощь. Но я встал и снова поспешил догонять своих. И снова кувыркнулся. Тут уж меня разгрузили. И сказали, чтоб не торопился так. Иди своим темпом и догонишь своих. Обычно группа людей идет медленней, чем один человек. И еще один из инструкторов сказал, чтоб я шел за ним и учился ступать правильно. Так мы и пошли. Догнали своих.

Идем цепочкой. Солнце жарит. У меня из носу пошла кровь. Я снял куртку. Наконец дошли до места, где ночевать. Сготовили ужин. Тут Вера укорила меня, что я раздал капусту. В суп нечего класть. А я еще ухитрился простыть. Но, несмотря на это, играл со всеми в игру «третий лишний». Люди встают кругом парами. Один лицом в центр круга, другой стоит у него за спиной. И еще есть двое. Один убегает, другой его догоняет. Если догонит, то они меняются ролями. Но, если первый видит, что ему некуда деваться, то он может встать за спину к одной из пар. Тогда стоящий впереди из этой пары должен убегать. Так игра и идет. Я, убегая, ухитрялся встать сзади Нины. Но и в эту ночевку Нина была в другой палатке.

Запись 16

На следующий день преодолели перевал Тагильцев и сделали остановку у горы Юбилейная. И, так как год этот был юбилейным для лагеря Талгар, то решили сделать восхождение еще и на вершину Юбилейная. Сверх нормы. Но я был еще простывший и остался у палаток. Нина тоже осталась. В других отделениях тоже несколько человек осталось. И мы наблюдали за восхождением снизу. Люди на вершине были едва заметны. И вот они спустились. Была последняя ночевка вне лагеря. И получилось так, что я был в палатке с Ниной. И наши спальники были рядом. И вот, под утро, я чувствую, что ее губы близко от моих. Еще немного, и… Но тут я почувствовал, что мне надо высморкаться. У меня ведь наследственный хронический насморк. И я достаю платок и сморкаюсь. От этих звуков Нине стало неприятно, и она отвернулась в другую сторону. Вот и все.

Утром собрали вещи и спустились к лагерю. По пути нас прихватил дождь. Мы встали под деревья. Холодно. Тут Женя предложил Нине меховую безрукавку. Она надела ее. А у меня ничего такого не было.

И вот лагерь. А там нас уже ждут. Мы идем цепочкой. И по одному входим в большую палатку. У входа в нее нас пристегивают карабином к веревке, проходящей через палатку. А в палатке что-то делают с новичками. И вот захожу я сам. Темно. Чувствую, как в рот мне суют ложку с чем-то. По вкусу томатная паста. И еще, вроде, что-то делали, но я уже не помню. Выходим с другой стороны палатки. Карабин отстегивают от веревки. Это было что-то вроде посвящения в альпинисты.

Итак, за четыре дня и три ночевки мы сделали требуемое. После этого мы провели некоторое время в лагере. Я помню только, как мы ходили собирать грибы вверх по склону над лагерем. Я ходил с Ниной. Вера тоже была рядом с Ниной. И почему-то им грибы попадались, а мне нет.

И вот построение. Новичков (уже бывших) вызывают по одному и перед строем вручают удостоверение и значок альпиниста. Я получил и стал читать удостоверение. А там написана плохая характеристика – физически подготовлен слабо, оценки за занятия низкие. И вывод: к занятиям альпинизмом может быть рекомендован лишь после повторного прохождения первого этапа. То есть ехать снова новичком. А все остальные из нашего отделения получили хорошие характеристики. И они будут в следующий раз делать восхождения для сдачи на 3-й разряд.

Запись 17

Вот мы по тропе идем вниз. В одном месте поели дикой малины. Дошли до домика с оградой, где хранились продукты для лагеря. Здесь, пока ждали машину, обменялись адресами. Едем на машине – в открытом кузове на лавках. А вокруг ездят машины, груженные яблоками. Как у нас грузовиками возят картошку, так у них яблоки. Одна встречная машина остановилась, и ее водитель предложил нам брать яблоки из кузова. Наша машина тоже встала. Я перелез в кузов с яблоками и стал кидать их в нашу машину в руки ребят. Потом ехали и ели яблоки.

На базе в Алма-Ате мы прожили еще несколько дней. Я, Жора и Наташа съездили на высокогорный каток Медео. Хотели сходить там в ресторан, но он был закрыт. Жора купил в одном месте пива, и мы попробовали его. Мне оно не понравилось – горькое. Вернулись в город, встретили других из нашего отделения – Женю, Нину и еще кого-то. Как они узнали, что мы были на Медео, так тоже захотели туда. Это Нина захотела, а Женя присоединился к ней. И прямо на автобусной остановке Нина отдала мне сетку яблок, и они с Женей налегке сели в автобус. А ребята говорят про Женю – он не только за Томой ухаживает, но теперь еще и за Ниной. За двумя сразу! А я с большой сеткой потащился к базе.

Были мы на рынке. Я купил себе сетку яблок, а Нина много разных фруктов, кушаний, но всего понемногу купила. А я только одного– яблок крупных – сорт Апорт.

Были кое-кто из наших в кинотеатре, где шли стереофильмы. Я хотел тоже, но как-то не собрался.

Были мы и на ВДНХ Казахстана. В общем, была как бы культурная программа.

Виделся я и с теми двумя девчонками из Тюмени, с кем вместе летел в самолете в Алма-Ату. Та, которая была некрасивая, сдала на 3-й разряд. А красивая не поладила с инструктором и не сдала на 3-й разряд.

И вот я самолетом вернулся в Тюмень. Наделал сразу фотографий (я брал с собой в горы фотоаппарат) и разослал их по адресам. Нине послал вдвое больше фотографий, чем любому другому. Вскоре пришла благодарственная открытка от Томы. А Таня (или Аня – я их путаю) из Абакана прислала своих фотографий. Они более качественные, чем мои.

Оле из Тюмени я отнес пленку, чтоб она сама сделала, что и сколько хочет. Но ее дома не застал. Пленку отдал ее матери, оставил свой адрес и стал ждать, когда она вернет пленку. Но так и не дождался. Так у меня теперь нет пленки, лишь несколько фотографий. С Олей мы больше не виделись.

Осенью, уже в Новосибирском академгородке, я встретил Жору. Он учился на экономфаке и жил в семерке (номер общежития). Я пришел к нему и дал фотографии. И показал крупную фотографию, где мы все на первой вершине. Это я сделал себе. Он стал просить ее у меня. «Ты ведь себе еще сможешь сделать». Я согласился и отдал. А потом уж понял, что пленки мне не видать, и остался я с маленькими фотографиями.

А недавно, года два-три назад, по двум из этих фотографий тюменский художник Новиков Валерий Александрович написал две картины. Одну я подарил по маминому совету Гене Аникину, а другую оставил себе. Так что память о первой поездке в горы у меня есть.

Запись 18

Третий курс я начал с твердым намереньем получить хорошую характеристику. Так как знал, что это в моих силах. И решил усилить свои занятия альпинизмом.

Запись 19

Ходил на тренировки в зал, бегал на беговых тренировках. Помню, как-то бежал рядом с одним спелеологом – он ходил на наши тренировки. Бежал с ним на равных. Потом стали готовиться к поездке в Горную Шорию – лыжный поход. В этот раз я нашел деньги на поездку и тоже стал готовиться. Сергей Шерстюк тоже готовился. И Сергей Клименко решил с нами съездить, хоть и не был в нашей секции. Руководителем был Володя Поляков – тоже студент. Получили на военной кафедре валенки. На лыжной базе взяли лыжи. Взяли с собой гитару – то ли Шерстюк, то ли Клименко. Было нас всего около десяти человек. Поездом. С пересадкой. На одной станции встретили группу из Барнаула и в ее составе Веру Глечикову – с кем я был в Талгаре. Она угостила соленым огурцом и просила посмотреть в Новосибирске горнолыжные ботинки нужного ей размера. И дала телефон. После пересадки доехали до станции Лужба и там вышли. Переплыли речку Томь на лодке. И заночевали в одном из домов.

На другой день на лыжах пошли по тропе по карте. Снега было мало, и Володя Поляков сказал надеть валенки. Так мы и шли. Потом снова надели лыжи. Под вечер стали готовить место под палатку. Напилили бревен и уложили их (то ли в один, то ли в два слоя), а поверх них палатку. Два бревна положили рядом и зажгли. Получилась «нодья» – такая штука долго горит и дает много тепла. Мы вечером сидели у нее и пели песни под гитару.

На утро встали на лыжи и пошли дальше. Потом остановились. Володя Поляков сказал, что в этот раз мы дошли дальше, чем группа в прошлом году. И повернули обратно. Снова переночевали в палатке на том же месте. Потом дошли на лыжах до реки, переправились опять на лодке – там нет моста – и пришли на станцию Лужба. Пока ждали поезда на платформе, я стал делать «пистолетики» с рюкзаком на плечах. Рюкзак нелегкий, но ноги были сильнее, и штук 10 я, вроде, сделал.

Пришел поезд и увез нас. Опять пересадка. И вот мы в Новосибирске. Едем в автобусе в академгородок. Нам весело, и мы дружно поем песню «Не тяните кота вы за кончик хвоста…». Так закончилась наша поездка в Шорию.

Пока мы были в Шории, в универе шли занятия. И мы их естественно пропустили. И поэтому, когда зимой были экзамены, я по квантовой механике получил не пятерку, а четверку.

Запись 20

После экзаменов настали каникулы. Я уехал домой в Тюмень. Отдохнул. Потом, перед отъездом в Новосибирск, я делал уборку в квартире. Мыл полы, передвигал диван-кровать. Разогрелся. Окончил уборку. И сразу же с кем-то из родителей пошел в магазин покупать новый фотоаппарат. Куртка зимняя моя была короткая, и я чувствовал, как мерзнет поясница. Купили фотоаппарат. Вернулись домой. И то ли в тот же вечер, то ли на следующий день я уехал поездом в Новосибирск. Чувствовал себя плохо. Приехал. Автобусом до академгородка. Пешком от остановки до общежития. А кроме обычного груза еще килограммов 12 фиников. Я уж думал не дойду, но дошел. Потом я дня два-три (не помню сколько) провел в комнате. Думал, лучше станет. Ночью было жарко, и я постелил матрас с кровати на пол. В столовую я не помню – ходил или нет. Если и ходил, то с трудом. Потом вижу – совсем худо, пошел в медпункт.

Врач посмотрела на меня и говорит – да у тебя глаза желтые, у тебя желтуха! И отправила меня идти в больницу. А больница была рядом с общежитиями студенческими. Больница Мешалкина. Там несколько корпусов. В одном из них я лежал перед ФМШ с дизентерией. И вот я пришел из медпункта в больницу. Меня положили в желтушную палату. Стали лечить. Потом дня через два-три оказалось, что желтухи у меня нет, а есть воспаление легких. Но врачи, видимо, были опытные и с момента поступления они ставили мне пенициллин (или что-то другое, но от пневмонии). Меня перевели в другую палату – к больным пневмонией. А я боялся – не заразился ли я желтухой. Но, вроде, нет. Вскоре мне стало лучше. Чувствовал я себя нормально. И стал подумывать о своих тренировках. Пока я болею, мышцы слабеют. И, чтоб не потерять достигнутый за первый семестр уровень, я решил возобновить те виды тренировок, которые мог в больничной палате. Это – отжимания, качание пресса. И еще что-то. И вот я отжимаюсь, а один из больных смотрит на меня неодобрительно и говорит, что этого не надо делать. Но я его не слушаю, а считаю отжимания: … 20, 21, 22, 23, 24.

Вот месяц прошел моей болезни, пневмонию вылечили, делают мне под конец кардиограмму и на следующий день назначена выписка. Но вместо выписки мне почему-то поставили какой-то укол. А потом объявили, что кардиограмма у меня плохая оказалась и меня переводят в другое отделение лечить сердце.

Запись 21

Но несколько дней я провел на прежнем месте. Только отменили процедуры с пропуском тока через тело. Ими лечили пневмонию, а как узнали, что сердце не в порядке, то во избежание ухудшения их прекратили. Перевели меня в соседний корпус. Хоть и близко было, а перевезли на машине скорой помощи. А там лифт не работал. У меня была сетка с учебниками – мне приносили конспекты лекций и задания друзья, и я продолжал учиться в больнице – а медсестра, сопровождавшая меня, была пожилая и отказалась поднимать мою сетку на несколько этажей по лестнице. И я сам поднялся с этой сеткой на нужный этаж. Так началось лечение моей другой болезни, в которой я был повинен сам. Не торопись я возобновить тренировки до выписки из больницы, не нарушил бы я свое сердце.

Лечили меня около месяца. Диагноз был – миокардит. Воспаление сердечной мышцы. Да еще щитовидку исследовали – она, вроде, тоже повышенную активность проявляла (по поглощению радиоактивного йода, который я выпил). Кормили там хорошо. Люди лечились там интересные. Одна мамина знакомая, родственница, достала нужный препарат. В общем лечение было хорошим, и воспаление сняли, но пульс не уменьшался. Так или иначе меня решили выписать. Про альпинизм врач, лечившая меня, сказала так: «О нем можешь забыть».

Но я был иного мнения. И в разговоре с другим врачом, который консультировал моего врача, я высказал свои планы постепенных нагрузок по определенной системе. Врач согласился со мной.

И вот меня выписали.

Запись 22

Я снова стал ходить на лекции, семинары. Занялся учебой. Два месяца все же было пропущено. Тренировки в секции не посещал. Да и ходил-то я потихоньку, боясь за сердце. Прежде чем куда-то идти, я думал, а надо ли это, а если надо, то что еще заодно можно там или по пути сделать. Нагрузка с «ног» перешла на «голову». Я заранее продумывал свой день и оптимизировал свою ходьбу.

Как сейчас думается, то лучше в то время было взять академотпуск. Так было бы легче с учебой. Но тогда нам никто этого не подсказал, а сам я до этого не додумался. И старался наверстать упущенное. Пришло время летних экзаменов. Часть я сдал, часть осталась на осень. И я на лето приехал домой.

Раньше альпинизм был для меня физическими занятиями. А теперь, когда я их делать не мог, я понял, что он не только физические нагрузки. Можно читать книги про альпинизм. И я стал ходить в областную библиотеку и читать там книги на эти темы. «Макалу – первый восьмитысячник», «Категория трудности» Шатаева, и другие. Кроме этого я ведь хотел заняться своим организмом и тренировать его, чтоб восстановиться и снова ехать в горы. А для этого надо знать, как правильно нагружаться, чтоб снова не ошибиться и не угробить себя окончательно. И я стал брать в областной библиотеке книги на эту тему. И делал конспекты этих книг. Узнал, что надо вести записи своего самочувствия, своих нагрузок.

И решил начать свои нагрузки с деланья по утрам небольшой зарядки. Вначале пять дней по пять полуприседов (когда ноги сгибаются не совсем, а лишь наполовину). Потом четыре дня по шесть полуприседов. Потом 4 по 7. Потом 5 по 8, 4 по 9, 3 по 10, 3 по 11, 4 по 12. Потом я стал делать полные приседания. И опять плавно, да еще и с возвращениями назад: 3, 3, 3, 4, 4, 4, 5, 5, 5, 0, 4, 5, 6, 6, 6, 5, 6, 7, 7, 7, 6, 7, 8, 8, 8, 7, 8, 9, 9, 9, 8, 9, 10, 10, 10, 9, 10, 11, 11, 11, 0, 0, 10, 11, 12, 12.

Кончились каникулы. Кроме книг по альпинизму и закономерностям физических тренировок я читал и книгу по физической оптике – готовился к осеннему экзамену. Оказывается, трудно самому изучать предмет, не ходя на лекции и семинары.

Но все же этот экзамен я сдал на четверку. И все остальные долги свои я этой осенью тоже сдал. В срок. Так начался четвертый курс.

Запись 23

Когда я разработал систему своих постепенных нагрузок, я пошел к врачу лечебной физкультуры посоветоваться. Она одобрила и еще рассказала несколько примеров из своей практики, когда и как люди восстанавливали свою работоспособность. После этого я стал потихоньку тренироваться по своей системе. В нее входила и ходьба. По тем дистанциям в академгородке, где раньше я бегал, теперь я ходил. Это 4 км и 8 км. Два разных маршрута. Завел тетрадку, где записывал нагрузки, свое самочувствие. Постепенно перешел с ходьбы на бег. И вот, после семестровой учебы к середине четвертого курса, я сделал в свою тетрадь такую запись: «какие работы способен выполнять: бег на 4 км за 25 минут, носить железные уголки, приседать 20 раз на двух ногах и 7 раз на одной, сидеть и читать несколько часов с перерывами, смотреть кино, стоять час в автобусе, ходить 5 часов с одним приседом, отжиматься 5 раз, подтягиваться 5 раз, много есть, играть в футбол, делать зарядку “регулярно”».

Запись 24

Во втором семестре четвертого курса я стал ходить на тренировки в секцию. А в мае был ежегодный слет «Буревестника» в Кукуе. Это под Искитимом. Туда мы ехали электричкой, потом пешком по лесу. На втором курсе я тоже был в Кукуе. Тогда я был зрителем. И в этот раз тоже. Только и тогда и в этот раз я бегал со всеми по дистанции, где в конце пути с ровного места надо было бежать в гору. Как тогда, так и в этот раз я бежал где-то в конце среди толпы. Но когда путь пошел под конец в гору, я стал обгонять одного за другим. И в результате прибежал где-то в числе первой половины бегунов. Лучше, чем на втором курсе. Вот какую запись я сделал в своей тетрадке после Кукуя: «Состояние на 4 июня 1980 года (какие работы способен выполнять): бег на 4 км за 20 минут, носить легкий рюкзак, приседать 100 раз на двух ногах и 20 на одной, сидеть и читать несколько часов с перерывами, стоять час в автобусе, много ходить, отжиматься 15 раз, подтягиваться 11 раз, много есть, играть в футбол, делать зарядку “регулярно”, пресс 20 раз, 7 отжимов на брусьях, подтягивание – 3 подхода, бег на 8 км, купаться».

Я стал готовиться к поездке в горы – на значок. За участие в Кукуе мне выделили путевку – я ездил выкупать ее в Новосибирск в НЭТИ. Купил. Потом дело стало за медкартой. Я знал, что ее мне не дадут и поэтому вместе с несколькими другими из секции я получил эту медкарту обходным путем. И перед самой поездкой надо было посетить врача спортконтроля, чтоб она написала разрешение на медкарте. Эта врач смерила мне пульс, потом сказала сделать несколько приседаний и снова смерила пульс. Все это записала в медкарту. И потом сказала мне, что нельзя ехать в горы. Она сама через это прошла. Тоже занималась альпинизмом и тоже чем-то болела. И тоже ради здоровья приходилось отказываться от поездки в горы. А у меня настрой был ехать. Все уже было готово – и путевка, и вещи. Но она меня убедила. И я не поехал. Подумал, что еще год впереди – пятый курс, а за год я, может, и смогу укрепить свое сердце для поездки в горы.

Запись 25

На лето я остался в академгородке. Тренировки в секции кончились. Люди уехали в горы. А я продолжал свои тренировки – бегал, подтягивался, играл в футбол. И 8-го августа мне удалось на турнике вылезти склепкой.

И вот начался пятый курс. Из-за повышенного внимания тренировкам я меньше внимания уделял учебе на четвертом курсе. И у меня появился долг по ФЭЧ. Но, несмотря на это, я не только не ослабил тренировки, но и усилил их. С начала сентября я каждые выходные ездил с наиболее активными ребятами в Искитим – в карьер – на скальные тренировки. И отснял там своим новым фотоаппаратом (при покупке которого я простыл) слайдовую пленку. Получилось красиво.

В ноябре поехали в Горную Шорию. Я тоже поехал. Было нас 10 человек. Вел нас в этот раз Володя Гречка. Он был новым председателем секции. Учился на геофаке. Родом из Новокузнецка. И в Горной Шории был не раз. А нам как раз в Новокузнецке надо было делать пересадку. И он там привел нас к себе домой. Мы там прорезали во взятой напрокат палатке дыру под трубу для печки, и вокруг этой дыры прикрепили два металлических листа, чтоб не загорелась ткань у трубы. Потом поехали дальше. Так же доехали до Лужбы. Но ночевали в доме до переправы через Томь. Утром 3-го ноября переправились через Томь (нас перевезли так же на лодке местные мальчишки) и пешком до Талька, а потом на лыжах. Заночевали в палатке. Четвертого на лыжах дальше пошли. На одном из привалов Шура Розуменко вытащил из своего рюкзака консервы и еще что-то, так как не мог нести. Мы разобрали это. Я тоже взял. И после этого мне самому стало трудно идти – часто терял равновесие, падал, крепление лыжное слетало. Да еще ноги стали мерзнуть от чего-то – пальцы на ногах. Володя Гречка отогревал мои пальцы своей горячей грудью. Я отстал от всех. Из-за меня встали на стоянку днем. В общем, было много событий в этом походе. Три стоянки, шесть ночевок. Обратная переправа через Томь была 9 ноября днем. Потом электричкой Лужба – Междуреченск, электричкой до Новокузнецка, снова к Володе Гречке домой. Там мы все переночевали. Потом поездом до Новосибирска. И 11-го утром автобусом до академа. Все.

Запись 26

После этого похода у меня отстали ногти на больших пальцах ног и рук. Особенно сильно на правой руке. Пришлось его привязать резинкой. Но скоро он совсем отпал. Самочувствие после Шории было плохим, и я неделю не ходил на тренировки.

10 декабря измеряли предельные показатели. Они у меня оказались такие: бег по стенке (шведской) 18 сек, вис на правой руке – 3 сек, вис на левой руке – 2 сек, вис на фалангах – 66 сек, пистолетики на правой – 45, на левой – 45, подъемы переворотом – 8, подтягивания за 15 сек – 7, пролаз под коня – 28 сек. После этого мой организм был на пределе.

А вот данные на 13 марта (с 1 сентября): проведено 84 тренировки за ~ 200 дней. Набегано всего ~ 160 км. Очень много простываний, отморожений.

Предельное отжимание 23 марта – 28 раз. Подтягивание с подбивкой (это я сам научился движением ног раскачивать все тело, и это облегчало подтягивания) до срыва кожи: 11, 10, 9, 8, 7, 6.

Запись 27

Еще в ФМШ я решил посвятить свою жизнь науке. И на первом месте у меня была учеба. И в универ я пошел поэтому же. И учился там, все свободное время – все праздники – уделяя учебе. Поэтому и оценки мои были высокими. Но к концу учебы ситуация изменилась. Основной объем знаний был получен. Остался один предмет – ФЭЧ. Но теперь он был не так важен, гораздо важнее было восстановить здоровье. Кроме того я малообщителен, а занятия в секции были для меня хорошей школой общения. Мне это было очень важно. И потом, решив добиться хорошей характеристики, надо доводить было дело до конца – то есть получить ее. И вот по этим всем причинам я решил пожертвовать учебой. Хоть и была у меня возможность бросить альпинизм и заняться своими долгами по ФЭЧ и ликвидировать их, я вместо этого полетел в конце апреля на альпиниаду. Мой руководитель по дипломной работе Киселев Владимир Афанасьевич отказался от своей ежегодной поездки на озеро Балхаш со своими друзьями туристами, чтобы помочь мне завершить дипломную работу. А тут он узнал, что я в это самое время улетаю во Фрунзе на альпиниаду. Он хотел, чтоб я остался, но безрезультатно.

Запись 28

Перед отправкой в горы надо было снова идти к врачу спортконтроля. А перед этим у меня было ночное дежурство на ВЭПП-4, и я всю ночь не спал. И прямо оттуда я пришел утром к врачу спортконтроля. Это была уже другая врач, не та, что год назад. Она измерила мой пульс. Он был высоким. Это ей не понравилось. Она сказала мне сделать несколько приседаний и снова измерила пульс. Потом еще раз измерила через несколько минут. Реакция на нагрузку оказалась хорошей. Чтобы принять окончательное решение, она использовала специальную ступеньку и метроном. Под этот метроном я ставил одну ногу на ступеньку, потом вторую, потом убирал одну ногу, потом вторую. И снова сначала. Это имитация подъема в гору. Так она гоняла меня несколько минут. Потом снова занялась контролем пульса и как он приходит в норму. Это ее полностью убедило, и она выписала мне медкарту, заполнила ее и записала свое разрешение ехать мне в горы.

И вот 25-го апреля мы вылетели самолетом во Фрунзе (теперь Бишкек). А 26-го автобусом доехали до лагеря «Ала-арча», но он еще не открылся, и мы встали выше его по течению реки. Разбили палатки. 28 апреля у меня был день рождения. И ребята и девчонки из нашей секции отметили его. Принесли цветы сирени. Приготовили блюдо из сгущенки, чего-то вкусного добавили в нее. Погода правда вечером была дождливая. Но человеческая атмосфера согревала. Вот и у меня вышло так, как рассказывал Женя Мусин.

А 1-го мая кто-то сорвался на ледовых занятиях и сломал ногу. Его на носилках понесли вниз. Я тоже принимал участие в этих спасработах. И тоже менял носильщиков. А парень, которого несли, рассказывал анекдоты. Было темно, и я не видел, кто это. А потом, уже в лагере, узнал, что это был наш Володя Гречка. Его отправили во Фрунзе, а оттуда самолетом в Новосибирск.

Ну а оставшиеся сделали все нужные восхождения, и 7-го мая я вместе с двумя нашими девчонками спустился «комбинированным» способом (пешком, на уазике, автобусом) во Фрунзе. И 9-го мая мы самолетом вернулись в Новосибирск.

Характеристика моя после этого была такая:

«Краткая характеристика о технической подготовленности:

Тельнин В. П. физически подготовлен отлично. Технику передвижения по различным видам горного рельефа освоил хорошо. Дисциплинирован на занятиях, активен на бивуаках. Рекомендуется для занятий альпинизмом.

Командир отряда Кудашкин № 4627

Инструктор Солобоев № 1786 8 мая 1981 года.

Перевал Электра

Перевал Фиолетовый

Вершина Комсомолец 1 б к. т.».

Так что цель, поставленную в начале третьего курса, я достиг.

Запись 29

Каковы были мои планы на будущее? И какое место в них отводилось альпинизму? Я хотел заниматься наукой. Тем, что мне интересно. Но в ИЯФе такое место было одно – теоротдел. Попасть туда из-за проблем с ФЭЧ, появившихся из-за переключения моего внимания на альпинизм, я уже не мог. Оставаться на ВЭПП-4? Но это хорошее место для учебы, но не для «теоретика-фундаментальщика». Здесь от меня будут требовать полной отдачи сил. И на то, что мне интересно, у меня не останется сил…

Близилось распределение. Нам дали список научных организаций по всему Союзу, где требуются выпускники. Я тоже изучил его. И обратил внимание на одно место. Это Красноярский институт физики. Он меня заинтересовал по трем параметрам: там тоже академгородок и, значит, можно заниматься наукой. Это первое условие. Потом – там уровень науки, вроде, пониже, чем в Новосибирском академгородке, и поэтому со своим уровнем я быстро сделаю то, что им надо, и смогу еще заниматься своим делом. Это – главное условие. И, наконец, третье. Там столбы. И можно заниматься скалолазанием. И альпинизмом. В качестве отдыха от научной работы…

Так я думал тогда. А куда мне еще было податься?

Запись 30

После альпиниады недели через две был снова ежегодный слет Буревестника в Кукуе. Собирались альпинисты вузов Новосибирска. Несколько десятков человек (как всегда). Был, как всегда, и общий забег. Но в этот раз я не был в хвосте, а бежал среди первых. А потом, хоть и знал, что надо беречь силы на подъем в гору в конце дистанции, обогнал всех и бежал впереди. Это было так удивительно, что ты не в толпе, а бежишь на свободе. Но вот и подъем в гору. И тут меня догнали и стали обходить один за другим. Обогнали меня семь человек. Я пришел восьмым. Но и это очень хороший результат для меня. А потом была, как всегда, эстафета. В этот раз я участвовал в ней. Бежал по ровной дороге, а потом опять в гору. Бежал я неплохо, но наша команда в целом заняла последнее место. Потом делали приседания на одной ноге на большом камне, когда вторую ногу не надо держать пистолетиком – так легче приседать. И один мужик там присел на одной ноге 100 раз! Были и подтягивания. Кто 12 раз подтянется, кто 16. Я на сдаче нормативов 11 марта подтянулся 14 раз. А здесь решил подтягиваться с подбивкой (хоть это и не совсем честно). И вот сделал 14 раз – а силы еще есть, сделал уже 18, а силы еще есть, сделал 24, а силы еще есть, но я подумал – и так уже больше всех, остановимся на этом. И сошел с турника. И говорю вслух, как бы оправдываясь – я ведь с подбивкой это делал, так можно и больше сделать. Тут же подходит к турнику парень и начинает подтягиваться. И делает это так же, как я – с подбивкой. Он видел, как я это делал и решил применить сам. И сделал 30 раз! Вот какая это штука – подбивка.

В конце подвели итоги по всем видам – общий забег, приседания на одной ноге (я уже не помню – приседал ли я или купался в это время с нашими ребятами), подтягивания. И я оказался на 6 месте.

Запись 31

В детстве я любил сказки. Особенно волшебные. И где-то в одном из начальных классов, когда я уже умел писать, я захотел написать свою сказку о волшебной палочке. Было это в деревне у бабушки. Я взял чистый листок, написал заголовок. И потом одно или два предложения. И остановился. Решил, что продолжу потом. А пока, чтобы никому моя сказка не попала на глаза, я спрятал этот листок под половой коврик в кухне. Что с ним стало потом – я не знаю. Поскольку так и не собрался писать продолжение.

Запись 32

Когда я стал постарше, мне стала нравиться фантастика. Особенно научная. И мне хотелось написать самому что-то фантастическое. И классе в шестом-восьмом (точно не помню) я начал писать о машине времени. Какой сюжет (вернее, завязка) мне представился, такой я и стал излагать. Что будет дальше, я не знал, просто хотелось изложить то, что я уже надумал. Изложил. Потом мне пришли в голову другие мысли – совсем на другую тему. И я начал излагать их. И тоже не знал, что будет дальше. Изложил. Потом ничего в голову не приходило, и я обе вещи оставил недописанными. А было в них страницы по две-три рукописного текста. А может, и другое число, я уж совсем не помню. Дима, когда подрос, нашел их и прочитал. И написал что-то свое.

Первая запись сделана 8-го июня 1998 года. Последняя – 17-го декабря 2000 года.

Записи из черной тетради

Новелла

Запись 1

Когда я еще учился в Тюмени, в школе, то мне попала в руки книга с названием примерно таким: «Крылатые фразы». Там были высказывания, содержащие в себе мудрость человечества. Чтение ее будило во мне мысли. Я почувствовал ту силу, что таилась в ней. Но побыла она у меня недолго. Одно высказывание помнится до сих пор. Автором его был, вроде, Карл Маркс. Смысл его был примерно следующим: «Вся предыдущая история человечества была борьбой классов».

Это высказывание пробудило во мне много мыслей. Первая – в этой фразе заключен закон развития общества, гласящий, что при каждом общественном строе в обществе существуют классы и что они борются между собой. Вторая – этот закон развития общества применим и будущему. И я стал применять его к будущему как мог. Получилось вот что.

Запись 2

Говорят, что после социализма будет коммунизм. Пусть так. Но ему на смену придет другой строй. А тому свой. Будут формироваться новые классы, и конца этому не будет.

От феодализма к капитализму перешли через буржуазную революцию. От капитализма к социализму перешли через Октябрьскую революцию. Значит, переход к новому строю сопровождается революцией. Тогда переход от социализма к коммунизму будет тоже сопровождаться революцией.

Передовые люди при капитализме преследовались. Это были революционеры. Такие люди должны быть при любом строе. И при социализме. И их должны преследовать. Каждый строй, пытаясь сохранить себя, борется с новым, идущим ему на смену.

Мне еще повезло прочитать эту фразу Маркса. А потом такое знание будут прятать или искажать, пытаясь сохранить социализм.

Запись 3

В детстве я любил читать книги. Очень мне нравились книги про жизнь первобытных людей. Как они открывали для себя (или додумались сделать впервые) вещи, которые нам привычны и необходимы. И как это новое меняло жизнь всего племени, облегчало ее. Только вот книг таких было маловато.

На ту же тему – как новое входит в жизнь людей – я любил читать о недавних событиях, когда современные люди входили в контакт с отсталыми народами, живущими вдали от цивилизации. Как они удивлялись железным иголкам, спичкам и другим изобретениям человечества. Как после революции к таким народам на смену жуликам-торговцам приходили честные люди и за шкурки пушных зверей давали во много раз больше товаров, чем до них давали жулики-торговцы.

Много я читал фантастики. Она будила мысль, стимулировала воображение. Читая о необычных вещах, я пытался довообразить, достроить самому в уме недостающие элементы, которые делали правдоподобными события, описываемые в этих книгах. Особенно мне нравилась научная фантастика. Через нее я видел будущее человечества, те возможности, которые откроются перед потомками, и ставил себя на их место.

Запись 4

Когда я учился в 15-й школе в Тюмени (это с середины 6-го класса по 8-й класс), то у меня как-то возникло желание записывать свои размышления на научные темы. Для этой цели я завел тетрадку – на 48 листов, с картонной обложкой. На первой странице решил сделать соответствующую надпись. Она должна была быть краткой и выражать мои намерения. Раз я был склонен к размышлениям, а не к экспериментам, то значит я хотел быть теоретиком. Еще я хотел создать что-то новое. А как бывало в истории – ученый откроет что-то новое, а его не признают вначале, не понимают, объявляют еретиком. Вот это и побудило меня написать на первой странице той тетрадки три слова: «Тетрадка еретика-теоретика».

А уж на второй (или на третьей) странице я потом стал писать свои размышления о времени. Время в моем представлении было связано с тем, чем его измеряют – с часами. А часы бывают разными – со стрелками, песочные, водяные. Я почему-то стал рассматривать песочные часы. Что я там понаписал – не помню, но написал немного – листа два от силы исписал. И ничего нового, существенного там не было. Так эта тетрадка у меня валялась несколько лет, а теперь я и не знаю, где она.

Запись 5

Классе то ли в 8-м, то ли в 7-м я в нашей 6-й городской библиотеке нашел маленькую книжицу про диалектику. В ней говорилось, что диалектика необходима ученому. Что в мире существует универсальная связь всего со всем. Что в одну реку не войдешь дважды, так как второй раз это будет уже другая река. Читать эту книжку было интересно. И, прочтя ее, я попросил у библиотекарей что-нибудь еще про диалектику. Мне дали книжку уже больше и толще, в твердом переплете. С названием: «Материалистическая диалектика». Там было много что написано, но я остановился на законах диалектики и стал читать про них. Всего есть три закона диалектики: единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество, отрицания отрицания.

Запись 6

В школе я учился хорошо. И, когда я был уже в 15-й школе города Тюмени (это с середины 6-го класса по 8-й класс включительно), меня стали – наряду с другими хорошо учившимися учениками – направлять на олимпиады по разным наукам. Свои первые выступления на олимпиадах я плохо помню. Но вот олимпиаду по математике я запомнил прекрасно. Я не смог там решить ни одной задачки. А потом, когда после олимпиады нам объясняли, как их надо было решать, я не смог понять ни одного объяснения. После этого я на математические олимпиады не ходил.