Региональное финансовое право

В целом стоит отметить, что при применении многих специально-научных методов при изучении регионального финансового права Российской Федерации необходимо выделять отдельные направления, посвященные изучению территориального уровня.

Помимо этого можно обозначить и отдельный метод познания регионального финансового права – сравнительно-региональный (или регионально-горизонтальный) метод исследования, направленный на изучение схожих общественных отношений и механизмов их правового регулирования в отдельных субъектах Российской Федерации, в сравнении их между собой.

Также важно обратить внимание и на то, что в России нужно сравнивать правовое регулирование публичных финансовых отношений не только горизонтально (между субъектами Российской Федерации), но и вертикально, а именно на уровне федерации и на уровне субъектов Российской Федерации. В этой связи в России обнаруживается серьезная проблема, связанная с существованием тотального дублирования норм федеральных нормативных правовых актов, регулирующих публичные финансовые отношения, региональным законодательством. Данная проблема приводит, с одной стороны, к параллельности правового регулирования (федеральные нормативные акты итак могут напрямую применяться субъектами Российской Федерации), а с другой – к увеличению количества региональных законов (росту нормативного массива), но не к увеличению количества урегулированных общественных отношений. В этой связи необходимо установить запрет на техническое заимствование федеральных норм региональным законодательством, что позволит регионам повысить качество своего нормотворчества.

Глава 2

Развитие науки финансового права в регионах России

В современной финансово-правовой литературе при рассмотрении вопросов, касающихся развития науки в регионах, невольно речь заходит о региональных научных школах[124]. Принято выделять региональные научные школы еще с дореволюционного периода (до 1917 г.) развития науки финансового права. В настоящей работе мы попытаемся ответить на вопросы о том, что из себя должна представлять научная школа в финансовом праве и возможно ли говорить о региональном «районировании»[125] в отношении науки финансового права.

Понятие «научная школа» на протяжении последних нескольких десятилетий исследуется специалистами различных отраслей знаний: философии, психологии, образования и др. Сам термин активно употребляется и даже попал в тексты нормативных правовых актов. В Постановлении Правительства РФ содержится определение ведущей научной школы, под которой понимается сложившийся коллектив исследователей различных возрастных групп и научной квалификации, связанных проведением исследований по общему научному направлению и объединенных совместной научной деятельностью. При этом указанный коллектив должен осуществлять подготовку научных кадров, иметь в своем составе руководителя, а также молодых (до 35 лет) исследователей[126].

Во многих исследованиях, посвященных научным школам, подчеркивается неоднозначность, размытость понятия «научная школа»[127], однако при этом в большинстве работ выделяются однотипные критерии определения научной школы, к которым относятся:

– общность объекта исследования, единая парадигма научной деятельности;

– кооперативный принцип работы и обмен результатами научной деятельности;

– публичное признание в стране и за рубежом;

– роль научного лидера, а также наличие системы подготовки научных кадров, воспроизводящих основные идеи школы[128].

Таким образом, можно сделать вывод, что под научной школой понимается коллектив исследователей под руководством лидера, объединенных в своей работе единым объектом и методологией исследования, получающих публичное признание своей работы.

Несомненно, научная школа является формой социального взаимодействия исследователей. В литературе можно встретить и иной подход к понятию научной школы. Так, Е.З. Мирская выделяет четыре типа научных структур, которые принято называть научными школами:

1. Научно-образовательная школа. Представляет собой сплоченный вокруг известного ученого небольшой коллектив (студенты, стажеры, аспиранты), в котором научные исследования совмещены с обучением; состав школы не может предоставлять ученикам постоянную работу; главная функция этой школы – научно-образовательная.

2. Исследовательская школа, которая представляет собой небольшой коллектив ученых, сплоченных вокруг лидера и разрабатывающих оригинальную программу или ее модификацию.

3. Школа-направление, которая возникла благодаря установлению определенных традиций и представляет собой множество ученых, не принадлежащих к одному исследовательскому коллективу, но разрабатывающих общую научную идею сходными методами. Чаще под школой-направлением понимается когнитивная структура идей и полученных результатов, чем социологически идентифицируемое сообщество ученых.

4. Национальная школа, представляющая собой некоторое национальное своеобразие научной дисциплины или научного направления, сложившиеся в результате вкладов отдельных научных школ разного типа в масштабах национальной науки[129].

В отечественной юридической науке представление о научной школе также является размытым. А.В. Ильин предпринял попытку дать анализ научной школе в юриспруденции. Автором выделены формально-организационные (внешние) и сущностные признаки научной школы в юриспруденции. К формально-организационным признакам отнесено наличие основателя школы, либо принадлежность школы к той или иной академической или вузовской структуре. А к сущностным признакам – круг проблем, которые поставила перед собой научная школа, а также выбранная приверженцами школы методология исследования[130]. Продолжая мысль А.В. Ильина, можно сделать вывод, что обязательными атрибутами школы является как формально-организационный, так и сущностный признаки. Нельзя называть научной школой любой коллектив ученых или вузовскую либо академическую структуру. Университетская кафедра, возглавляемая заведующим кафедрой, не становится научной школой лишь по факту своего существования, в большинстве случаев связанного с административным решением руководства университета. Кафедральный коллектив, возглавляемый заведующим кафедрой (либо другим лидером) может называться научной школой лишь в том случае, если члены кафедры занимаются решением единого круга проблем с помощью определенной методологии. Справедлива, на наш взгляд, и обратная ситуация – не будет являться научной школой группа лиц, занимающихся решением идентичных научных вопросов, использующих общие методы исследования, однако при этом не объеденных формально (организационной структурой), либо неформально (наличием единого лидера). При подобной ситуации стоит говорить о научном направлении, а не научной школе.

Сделаем еще одно замечание в отношении содержательного признака научной школы. Обязательным атрибутом единого объекта и методологии исследования должна быть уникальность либо одного, либо другого. Приведем пример: любая университетская кафедра финансового права занимается изучением финансовых правоотношений с использованием формально-догматического метода исследования. Объект и методология исследования должны делать научный коллектив узнаваемыми. Именно уникальность научного подхода в исследовании позволяет говорить о существовании научной школы.

Сходную точку зрения на понятие научной школы в юриспруденции высказывает А.Ю. Шумилов[131], который рассматривает научную школу, с одной стороны, как форму социальной организации научного сообщества, а с другой стороны, – как научный коллектив. А.Ю. Шумилов высказывается о существовании двух видов научных школ: обычной (простой) и ведущей (лидирующей). На наш взгляд, деление научных школ по данному критерию всегда будет связано с субъективными представлениями лица, которое проводит такое разграничение. Правильнее говорить либо о наличии, либо об отсутствии научной школы.

В юридической периодике встречаются различные взгляды на понятие «научная школа» – от научных школ исследователей[132], учебных[133] и научных учреждений[134] до научных школ отдельных отраслей права[135].

В финансовом праве фундаментальную монографию, посвященную российской школе финансового права, написали профессора Ярославского государственного университета – М.В. Лушникова и А.М. Лушников[136]. В своей работе авторы выделяют три компонента, которые характеризуют научную школу: личностный, материальный и социокультурный. Исходя из данных критериев (в первую очередь, из социокультурного), ученые приходят к выводу о существовании региональных школ в науке финансового права. На наш взгляд, при исследовании научных школ в финансовом праве необходимо опираться на тот теоретический инструментарий, который выработан науковедением и другими смежными дисциплинами в отношении такой категории как «научная школа».

Проанализируем развитие российской науки финансового права и попробуем выявить наличие научных школ.

История науки финансового права в России началась с XVIII в. и с тех пор развивается поступательно. Считаем уместным выделить два крупных периода в развитии российской науки финансового права, границей между которыми условно является 1917 г.

Зарождение российской науки финансового права было объективно связано с процессом развития экономики и с усложнением государственного хозяйства. Реформы в области финансового управления предполагали их научное обоснование и кадровое обеспечение. До XVIII в. такая подготовка осуществлялась непосредственно в правительственных учреждениях. Постепенно практический опыт обобщался, появлялись научные труды по государственному хозяйству, в университетах открывались кафедры финансово-правового профиля.

Несмотря на наличие острых государственных потребностей, формирование и развитие науки финансового права в России происходили не в недрах государственной администрации (в министерствах и ведомствах), а в университетах – основных центрах науки и знания. Практическая значимость финансово-правового знания определяла основные направления исследований, которые проводились университетской профессурой.

Собственно формирование дисциплины и, соответственно, науки финансового права связано с институциональными изменениями, вызванными университетской реформой 1863 г., в соответствии с которой на юридических факультетах российских университетов появились кафедры финансового права.

Для исследований по финансовому праву XIX – начала XX вв. можно выделить общие характерные черты:

Российская наука финансового права возникла на стыке двух направлений – политической экономии, выделившейся к концу XVIII в. из нравственной философии, и государственно-правового блока юридических наук (камеральных наук в терминологии XIX в.). До 1917 г. так окончательно и не произошло размежевания экономической и правовой составляющих в исследованиях по финансовому праву.

Финансово-правовая наука в XIX в. связана с зависимостью ее от финансовой практики государств. Успех того или иного финансового мероприятия сразу вызывал к нему научный интерес. Подобная ситуация объясняется еще не утвердившимися научными принципами, финансовая наука этого периода находится на этапе аккумуляции эмпирического материала.

Российская финансово-правовая наука развивалась не автономно, а вместе с эволюцией общественно-политической мысли как непосредственно на территории России, так и в мире. При этом характерным для второй половины XIX в. являлось преимущественно немецкое[137] влияние. Проявлением этого влияния становилось заимствование методологии исследования: историко-правовой, сравнительно-правовой и социологические методы исследования[138].

Как было отмечено выше, наука финансового права в этот период времени развивается в университетских центрах. Как известно, первым российским университетом стал Московский университет, открытый в 1755 г.[139]. Но уже спустя четверть века появляются университеты и в регионах страны – в Казани и Харькове, а затем в других городах – Киеве (1833), Одессе (1865), Томске (1878)[140]. Практически сразу сказывается своеобразие в изучении публичных финансов в каждом из университетских центров. Это было вызвано разнообразными причинами как объективного, так и субъективного характера. К объективным причинам стоит отнести удаленность «провинциальных» университетов от столичных городов и, как правило, недостаточное количество квалифицированного профессорско-преподавательского состава. Удаленность от столицы делали порой труднодоступными своевременное получение научной и учебной литературы. Кадровая проблема вновь открытых университетов решалась приглашением на профессорские должности иностранцев[141] или выпускников столичных университетов. Наиболее успешным привлечением иностранных специалистов для науки финансового права в регионах стали профессора Людвиг Генрих фон Якоб и Иван Егорович Нейман.

Начиная со второй половины XIX в., можно прослеживать связи учитель-ученик в региональных университетах. Так, в Новороссийском университете кафедру финансового права последовательно занимали И.У. Патлаевский, С.И. Иловайский, В.Н. Твердохлебов и Г.И. Тиктин; в Казанском университете – Е.Г. Осокин, Д.М. Львов, П.А. Никольский, Г.А. Вацуро, а в Киевском университете – Н.Х. Бунге, Г.Д. Сидоренко, Н.П. Яснопольский. В отношении Киевского университета формируется научная династия профессоров финансового права Яснопольских – Николая Петровича и Леонида Николаевича.

Помимо университетов наука финансового права получала свое развитие и в специализированных учебных заведениях – Демидовском лицее в Ярославле, лицее князя Безбородко в Нежине, Ришельевском лицее в Одессе (в 1865 г. был преобразован в Новороссийский университет).

Несомненно, можно утверждать, что в XIX – начале XX в. наука финансового права активно развивается в регионах России, причем преимущественно в университетских центрах. На наш взгляд, говорить о формировании региональных научных школ в этот период еще рано. Анализируя работы региональных ученых, трудно выделить уникальную общую тему или методологию исследования, присущую региональным исследователям[142]. Кроме того, в этот период времени прослеживается достаточно высокая академическая мобильность профессорско-преподавательского состава университетов. Обыденной ситуацией являлось обучение и защита диссертации в одном университете, а занятие кафедры – в другом.

Рассуждая о научной школе в финансовом праве в дореволюционной России, нельзя обойти стороной исследователей во главе с И.Х. Озеровым, развивавшим социологическое направление в финансово-правовых исследованиях. П.С. Климентов, В.Н. Твердохлебов, М.И. Боголепов, М.А. Курчинский, П.П. Бензель, М.И. Фридман в своих исследованиях придерживались единой методологии, применяя социологический метод так, как его описал И.Х. Озеров в свой статье «О приемах изучения финансовой науки»[143]. Данные исследователи были объединены только общностью научного подхода, однако работали в разных учебных заведениях и не имели единой формально-организационной структуры.

Развитие региональной науки – это не только деятельность ученых проживающих за пределами столиц, но также и тематика научных исследований, посвященных финансам на местах. Именно в императорской России закладываются основы для изучения региональных и местных финансов.

Впервые проблематика местных финансов появилась в учебнике В.А. Лебедева[144]. На протяжении последующих лет региональная проблематика неоднократно становилась предметом исследования и других российских ученых не только в России, но и в иностранных государствах[145].

В первые годы советской власти начинается новый этап развития науки финансового права. Стимулом для исследований финансово-правовой проблематики стало формирование нового финансового законодательства. Уже в Конституции РСФСР 1918 г. имеется самостоятельный раздел «Бюджетное право». В большинстве свое творчество продолжают исследователи, начавшие заниматься наукой еще в дореволюционные годы, тем самым проявляется преемственность в науке финансового права. В 1930-е гг. финансово-правовая наука попадает под «идеологический пресс» – сокращается количество научных работ, прекращается преподавание в университетах. Начиная с 1940-х гг., исследователи возвращаются к разработке вопросов финансового права. Именно в эти годы начинается размежевание между административным и финансовым правом. Появляются работы, посвященные предмету и методу финансового права[146].

Особенности развития науки советского финансового права:

1. На всем протяжении советского периода наука финансового права отличалась крайней степенью идеологизированности. Идеологический фактор не раз ставил под угрозу само существование финансово-правовой науки, которая в 30-е гг. XX столетия признавалась чуждой социалистическому праву, а преподавание соответствующих дисциплин было запрещено[147].

2. Отсутствие контактов с зарубежными учеными и, следовательно, отсутствие научной дискуссии и обмена мнениями с иностранными коллегами, что привело к изоляционизму советской науки финансового права и отрыву ее от достижений мировой науки[148].

3. Отсутствие отдельных самостоятельных кафедр финансового права, что приводило к тому, что изучение финансового права не являлось популярным в вузовской среде. Вузовские представители финансово-правовой науки работали на кафедрах государственного и административного права[149].

До 60-х гг. XX в. наука финансового права развивается преимущественно в столичных городах. В регионах страны появляются отдельные работы по финансово-правовой тематике, как правило, это небольшие труды формата журнальных статей[150]. Однако столичные исследователи посвящают свои труды региональной проблематике. Причиной этого становится развитие бюджетного права и внимание ученых к местным бюджетам и налогам[151].

Со второй половины XX в. начинают складываться современные региональные школы финансового права. В этой связи нельзя обойти вниманием научное творчество Л.К. Вороновой и Н.И. Химичевой. Примечательно, что тематикой научных изысканий Лидии Константиновны стала региональная проблематика – изучение правового регулирования расходов государственных бюджетов союзных республик. Монография «Правовые основы расходов государственного бюджета в СССР»[152] до сих пор является одной из важнейших работ, посвященных публичным расходам. Работы Нины Ивановны также раскрывают особенности правового регулирования местных бюджетов, а докторская диссертации посвящена субъектам советского финансового права. Научная и педагогическая деятельность Н.И. Химичевой и Л.К. Вороновой заложили основы для формирования саратовской и киевской научных школ финансового права соответственно.

В первые годы после распада СССР наука финансового права развивалась по инерции. Предпосылками для изменения отношения исследователей к изучению финансового права становится кардинальное изменение законодательства, связанное переходом от социализма к капитализму.

До 1996 г. проходили единичные защиты по финансово-правовой проблематике[153]. Начиная с 1997 г. проявляется все больший и больший интерес исследователей к изучению правового регулирования публичных финансов. Уже к середине 2000-х гг. ежегодно защищается в среднем 90 работ по финансово-правовой проблематике[154]. Среди университетских центров лидерство по числу защищенных диссертационных исследований принадлежит Московскому государственному юридическому университету им. О.Е. Кутафина, Саратовской государственной юридической академии, Всероссийскому государственному университету юстиции (РПА Минюста России), Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Всероссийской государственной налоговой академии (в настоящее время научная школа Финансового университета при Правительстве РФ), Московскому государственному институту международных отношений (Университет) МИД России[155].

Получая все большую популярность среди исследователей, наука финансового права и формально становится самостоятельной областью знаний. В номенклатуре специальностей научных работников с 2012 появляется новая специальность «Финансовое право; налоговое право; бюджетное право». С этого момента можно говорить о начале очередного этапа в развитии науки финансового права. При этом отметим, что в последнее время снижается количество диссертаций, защищаемых по финансово-правовой проблематике[156]. Надеемся, что уместно говорить о том, что количество начинает переходить в качество.

Во многих университетах появляются самостоятельные кафедры финансового права, вокруг которых складываются исследовательские научные школы. В названии кафедр проявляется специфика той или иной научной школы. Так, существуют кафедры финансового, банковского и таможенного права; финансового, налогового и таможенного права; финансового и трудового права; финансового и предпринимательского права, экономики и финансового права; финансового и экологического права. Уже название кафедры показывает специфику той или иной научной школы.

Особенностями развития финансово-правовой науки после 1991 г. являются:

Деидеологизация права и науки, переход от социалистического способа производства к капиталистическому привели к изменениям в содержании финансового права. Отдельные институты перестали регламентироваться нормами финансового права (страхование, банковская деятельность), и наоборот, появились общественные отношения, которые имеют финансово-правовые аспекты (приватизация, государственные закупки).

Формирование научной специальности «Финансовое право; налоговое право; бюджетное право», открытие во многих университетах кафедр финансового права. Повышенный интерес исследователей к финансово-правовой проблематике.

Становление научных школ финансового права, которые различаются между собой спецификой предмета исследования и методологическими подходами к изучаемым явлениям.

Продолжается развитие науки финансового права в регионах России. Институционально оформляется саратовская школа. В настоящий момент неформальным руководителем школы является Е.В. Покачалова[157] как продолжатель традиций Н.И. Химичевой. На базе Саратовской государственной юридической академии действует диссертационный совет по защите кандидатских и докторских работ по финансово – правовой проблематике.

Формируются новые школы финансового права: в Воронежском государственном университете (руководитель школы – М.В. Карасева), в Башкирском государственном университете (руководитель школы – Н.А. Саттарова), Уральском государственном юридическом университете (руководитель школы – Д.В. Винницкий), Ярославском государственном университете (руководители школы – М.В. Лушникова и А.М. Лушников). Складываясь вокруг университетских кафедр, данные научные школы получают не только организационную структуру, но и имеют узнаваемый предмет исследования. История финансового права – визитная карточка ярославской школы, изучение имущественных отношений в финансовом праве во всех их проявлениях – отличительная особенность представителей воронежской школы, оригинальные труды по налоговому праву принадлежат исследователям екатеринбургской школы и т. д.[158]

В последнее годы появляются оригинальные исследователи и в других регионах России (Ростове-на-Дону, Красноярске, Тюмени и т. д.), которые, надеемся, также станут основателями собственных научных школ.

Негативным явлением для развития науки финансового права стали деинтеграционные процессы на постсоветском пространстве. Несмотря на распад СССР, сохранялись и поддерживались тесные научные связи между представителями науки вновь образованных государств. Политические события последних лет делают невозможным научное сотрудничество близких по методологии исследования ученых из разных стран, что негативно влияет на развитие науки финансового права.

Подводя итог историческому развитию науки финансового права в регионах России, можно сделать аналитические выводы и прогнозы на будущее. С момента своего зарождения наука финансового права развивалась не только в столичных городах, но и в регионах России. При этом преимущественно развитие финансово-правовой науки происходит на университетских кафедрах. До 1917 г. не приходится говорить о существовании региональных научных школах финансового права. Начиная со второй половины XX в., начинают складываться научные школы и в регионах России. Последние десятилетия характеризуются бурным развитием финансового права в российских регионах.

На сегодняшний день, по мнению автора, существует несколько научных школ, формально организованных и обладающих узнаваемыми предметом и методами исследования. Дальнейшее развитие науки финансового права должно приводить к дифференциации исследовательских тем по научным центрам, что позволит выделить отдельное направление в науке финансового права – региональное финансовое право.

Раздел II

Институты регионального финансового права

Глава 3

Региональное и местное денежное обращение

Региональное денежное право – это направление регионального финансового права, посвященное исследованию регионального и местного денежного обращения в России и зарубежных странах в различные периоды своего развития[159].

Впервые вопросы регионального и местного денежного обращения были подняты автором в совместной с Н.М. Артемовым статье «Региональное и местное денежное обращение: особенности осуществления и правового регулирования»[160].

Стоит отметить, что региональное и местное денежное обращение относится к так называемому вертикальному альтернативному денежному обращению[161]. В целом, альтернативное денежное обращение по своей форме можно разделить на два основных вида: альтернативное наличное денежное обращение и альтернативное безналичное денежное обращение. Под альтернативным наличным денежным обращением в работе понимается выпуск в обращение иных денежных знаков, в т. ч. денежных суррогатов параллельно с официальной валютой государства[162].

В этой связи региональное и местное наличное денежное обращение можно отнести к вертикальному параллельному наличному денежному обращению.

Опыт возникновения параллельных региональных и местных валют встречался и встречается в истории достаточно часто. Так, после Первой мировой войны из-за нестабильности финансовой системы в Германии практически повсеместно выпускались в обращение региональные и местные валюты. Насчитывались сотни разновидностей таких валют[163]. Данные валюты получили название Нотгельды (der Not – нужда, необходимость, крайность; das Geld – деньги), т. е. чрезвычайные деньги, временные деньги или деньги чрезвычайного положения.

Первые «чрезвычайные» деньги появились в Германии 31 июля 1914 г. Они были выпущены компанией Buergliches Brauhaus GmbH в Бремене номиналом 1, 2 и 2,5 марки на плотной бумаге методом гектографии (способом печати, основанным на использовании печатной формы из желатинно-глицериновой массы). На данных бонах не указывался серийный номер и не ставились подписи ответственных лиц, что отличало их от традиционных денежных знаков той эпохи.

Выпускались в Германии и боны больших номиналов, получивших название Гороссгельды (от слова gross – большой). Основной причиной выпуска в Германии денег чрезвычайного положения является гиперинфляция, возникшая после окончания Первой мировой войны. Всего за период с 1914 до 1924 г. было выпущено несколько десятков тысяч разновидностей нотгельдов, в качестве эмитентов выступили тысячи муниципальных образований[164].

В дальнейшем практика эмиссии региональных и местных валют в Германии продолжилась уже в период с 1935 по 1948 г. Такие деньги печатались исключительно в военных и концентрационных лагерях в различных местностях Германии[165].

Опыт использования региональных или местных валют в настоящее время продолжается. Региональные и местные валюты в перспективе способны выступить на внутреннем рынке альтернативой международным валютам, в первую очередь доллару США, но для этого они должны быть в должной мере обеспечены и иметь полностью прозрачную и понятную систему своего обращения.

Спорным также является исследование практики обращения в государстве не только денег, но и денежных суррогатов. О происхождении понятия «денежный суррогат» в своей работе пишет И.И. Кучеров. Так, по его мнению, в самом общем смысле в качестве денежного суррогата (от лат. surrogatus – поставленный вместо другого) следует рассматривать любое платежное средство, используемое в обращении и при расчетах наряду с законными платежными средствами[166].

В России действующая система денежных отношений начала складываться в 1993 г., когда была принята Конституция Российской Федерации, в ст.75 которой было закреплено, что единственной «денежной единицей в Российской Федерации является рубль. Денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным банком Российской Федерации. Введение и эмиссия других денег в Российской Федерации не допускаются». Более того, п. «ж» ст.71 Конституции Российской Федерации денежная эмиссия относится к исключительному ведению Российской Федерации. Следовательно, в России запрещено выпускать в обращение иные деньги, кроме рублей, эмитируемых только на федеральном уровне, исключительно Центральным банком Российской Федерации (Банком России).

В Законе о Банке России норма Конституции Российской Федерации уточняется, и помимо денежных единиц запрещается выпуск денежных суррогатов. В соответствии со ст.27 данного Закона денежной единицей (валютой) Российской Федерации является рубль. Один рубль состоит из 100 копеек. Введение на территории Российской Федерации других денежных единиц и выпуск денежных суррогатов запрещаются.

Стоит отметить, что параллельное денежное обращение бывает не только вертикальное (региональное и местное), но и горизонтальное. Так, в России не всегда денежные знаки эмитировались исключительно одним органом государственной власти – государственным банком. В разные периоды времени существовала и параллельная система денежного обращения, когда помимо Государственного банка денежные средства в обращение выпускались и Государственным казначейством. Параллельное денежное обращение встречалось в России в годы Первой мировой войны, а именно в 1914 г. в обращение были выпущены билеты Государственного казначейства, которые использовались как в качестве денег (участвовали в расчетах), так в виде выгодного способа вложения средств, т. к. на них начислялись проценты (4 % годовых). Общий объем таких билетов составил 25 млн рублей сроком на четыре года с целью покрытия расходов на ведение войны. В обращении такие билеты должны были находиться до 1 августа 1928 г., но проценты предполагалось выплачивать только четыре года – с 1914 по 1918 гг. Билеты Государственного казначейства, фактически являясь ценными бумагами, имели все необходимые признаки денег.

Параллельное денежное обращение реализовывалось в России и в начале 90-х гг. XX в., при том как вертикальное, так и горизонтальное. Вертикальное параллельное денежное обращение осуществлялось на общегосударственном уровне, а горизонтальное – на уровне его отдельных территориальных образований.

В настоящее время в ряде государств мира параллельно в обращении находятся и общегосударственные деньги, и денежные знаки отдельных территориальных образований (региональные и местные денежные знаки или денежные суррогаты). Сегодня в мире насчитывается более 220 региональных и местных валют, из них около 100 в Европе[167]. Большая часть указанных валют имеет очень маленький круг обращения, как правило, в масштабах небольших муниципальных образований. За рубежом организация регионального и местного денежного обращения активно обсуждается и рассматривается как одно из важнейших средств борьбы с последствиями мирового экономического кризиса. Так, с целью исследования регионального и местного денежного обращения создан и активно функционирует специальный международный электронный портал по дополнительным и альтернативным валютам и системам обмена[168]. Постоянно проводятся Международные конференции, посвященные дополнительным валютным системам[169].

Основными причинами введения в различных государствах вертикального параллельного денежного обращения являются:

– во-первых, политические причины, связанные с возникновением кризисных явлений внутри государства,

вызываемых неопределенностью статуса его отдельных территорий, слабостью власти, кризисными процессами в управлении, гражданским противостоянием и т. д.;

– во-вторых, кризисные процессы в экономике, в т. ч. высоким уровнем инфляции и (или) невозможностью организации единого денежного обращения на всей территории государства в необходимом объеме;

– в-третьих, желание осуществить экономическое стимулирование отдельно взятых территорий государства – вертикальное параллельное денежное обращение способствует развитию экономики, внешнего и внутреннего туризма и, как следствие, сопутствующей инфраструктуры, препятствует оттоку капиталов и т. д.

Примером вертикального параллельного денежного обращения настоящего времени, связанного с конфликтом внутри государства, является Республика Молдова, где в обращении можно встретить денежные знаки Республики Молдова (левы), эмитируемые Национальным банком Республики Молдова, и рубли Приднестровской Республики, эмитируемые Приднестровским республиканским банком. Органы власти Молдавии считают территорию Приднестровья частью Республики Молдова и, соответственно, выпускаемую там валюту – незаконным средством платежа. Для Приднестровья собственные денежные знаки – это не только средство платежа, но еще и символ независимости.

Как показывает практика, возникновение внутри единого государства автономных территорий связано с серьезными внутренними проблемами, часто выражающимися в гражданском и военном противостоянии. Последним примером такого противостояния является конфликт на востоке Украины и возникновение Донецкой и Луганской Народных Республик, иногда именуемых также как «Новороссия»[170].

В октябре 2014 г. власти непризнанных республик разработали свои денежные знаки, которые должны быть едиными для Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики[171]. Новороссийские рубли планировалось привязать к курсу российского рубля. Однако до сих пор решение о введение в обращение собственных денежных знаков ДНР и ЛНР или единых денег Новороссии не принято[172]. По факту в ДНР и ЛНР существует мультивалютная система денежного обращения с использование денежных знаков Украины и Российской Федерации. Помимо этого, в расчетах используются и международные валюты, в основном доллары США и Евро.

Помимо ДНР и ЛНР использование денежных знаков Российской Федерации в качестве законного платежного средства практикуют также такие государства, как Южная Осетия и Абхазия.

Одним из последних примеров «мирного» вертикального параллельного денежного обращения является региональная валюта – Бристольский фунт, который начал эмитироваться 19 сентября 2012 г. в городе Бристоль (крупном портовом городе на востоке Британии)[173].

Необходимость введения Бристольского фунта объяснялась следующими причинами: во-первых, это было необходимо для развития местной экономики и, как следствие, для создания новых рабочих мест. Во-вторых, основная цель введения региональной валюты заключалась в желании воспрепятствовать оттоку капиталов из данной территории[174].

Еще одним удачным примером введения мирной локальной валюты является валюта – Леман[175], которая распространена на территории Швейцарской Лозанны и кантона Во, а также на территории других кантонов Швейцарии и частично во Франции. Выпускается данная локальная валюта организацией The Leman Currency Association[176]. Изначально целью введения локальной валюты «Леман» было стимулирование покупок местной продукции, но позднее выяснилось, что она оказывает благотворное влияние не только на развитие местной экономики, но и создает дополнительное конкурентное преимущество для местных производителей в сравнении с евро и швейцарским франком[177].

Если обратиться к российской истории, то примеры вертикального параллельного денежного обращения встречаются в России как в период с 1918 по начало 1920-х гг. XX в., так и с начала 90-х гг. XX в. по 1993 г.

Практика печати своих денег на местах в период с 1918 г. по начало 1920-х гг. не могла быть реализована повсеместно во всех муниципальных образованиях, т. к. не везде имелась возможность производства новых денежных знаков. Часто применялась практика использования царских денежных знаков и денежных знаков Временного правительства, которые заверялись определенным способом, как правило, печатями и подписями должностных лиц. Также использовались специальные штампы с надписями «Имеют право хождения на территории…». В обращении находились и денежные знаки, выпущенные специально для России зарубежными странами (Америкой, Японией, странами Антанты), при этом были как оккупационные деньги (Японские оккупационные иены и сены, деньги Западной добровольческой армии, немецкие оккупационные деньги и т. д.), так и деньги, отпечатанные за рубежом, по заказу российских властей.

В качестве примера эмиссии местных денежных знаков на территории бывшей Российской империи можно привести краткосрочную бону Слуцкого уездного земства 1918 г. Данные денежные знаки были выпущены на общую сумму в 500 тыс. рублей и обеспечивались краткосрочными обязательствами и процентными бумагами Государственного казначейства и недвижимым имуществом, принадлежащим земству, общей стоимостью в 700 тыс. рублей. Слуцкие уездные боны находились в обращении параллельно с государственными кредитными билетами и могли быть обменены на них в кассе управы.

В период с 1918 по 1922 гг. на территории России в обращении находились сотни видов денежных знаков и денежных суррогатов. Так, с 1918 г. свои деньги начали выпускать органы власти (Центральное временное правительство, Сибирское временное правительство, Временное правительство Северной области и др.), муниципальные образования, отделения Государственного банка в регионах (Денежные знаки Оренбургского отделения государственного банка, Денежные знаки Ростовской конторы государственного банка и др.). Интересным примером является выпуск кяхтинским отделением Народного банка десятирублевой банкноты, в центре которой был приклеен фрагмент «керенской» купюры в 40 рублей[178].

В годы Гражданской войны количество денежных знаков еще больше увеличилось за счет банкнот, эмитируемых различными вооруженными силами. Так, например, на юге России в обращении находились Билеты Государственного казначейства Главного командования вооруженными силами на юге России. Свои денежные знаки выпускали А.В. Колчак, атаман Г.М. Семенов, генералы А.П. Родзянко, Н.Н. Юденич, А.Е. Едрихин и многие другие.

Советская денежная система в период с 1918 по 1924 гг. тоже не была однородна. Изначально денежные отношения вообще предлагалось заменить товарными, но полностью деньги вытеснены не были[179].Так, например, свои деньги выпускал ЦИК Сибири, Совнарком Сахалинской области, в ряде регионов в обращении продолжали находиться денежные знаки Временного правительства[180]. Разрозненность в денежном обращении Советской России была ликвидирована лишь благодаря советскому золотому червонцу.

В годы Великой Отечественной войны на территории СССР в системе товарообмена деньги хоть и присутствовали, но практически не использовались, т. к. почти повсеместно реализовывалась карточная система. На оккупированных территориях, как и в годы интервенции, нацистами предпринимались попытки организации местного денежного обращения путем выпуска оккупационных денежных знаков (например, оккупационных карбованцев на территории Украины). Подобную практику в годы Второй мировой войны использовала и Япония, распространявшая в странах Юго-Восточной Азии японские оккупационные песо.

Вертикальное параллельное денежное обращение существовало в России и в начале 90-х гг. XX в. С одной стороны, изготовление денег и денежных суррогатов на местах было вызвано желанием стабилизировать финансовую систему и организовать товарообмен. С другой стороны, введение своих денег в отдельных территориях, например, на Урале, воспринималось не иначе, как желание данной территории выйти из состава Российской Федерации. Именно по этой причине в Конституции Российской Федерации 1993 г. вводится запрет на осуществление эмиссии денежных знаков иными субъектами, кроме Центрального банка Российской Федерации.

В начале 90-х гг. XX в. на территории нашего государства денежные знаки (денежные суррогаты) в форме чеков, талонов, внутрихозяйственных денежных знаков и т. д. печатали и использовали в расчетах не только органы публичной власти, но и заводы, совхозы и колхозы. Стоит отметить, что в 2005 г. Конституционный суд Российской Федерации определил, что «вопросы денежной эмиссии и обмена денежных знаков относятся к публично-правовой, а не частноправовой сфере регулирования»[181].

Что касается практики вертикального параллельного денежного обращения, то в России в начале 90-х гг. XX в. в обращении находились: уральские франки – расчетные чеки товарищества «Уральский рынок» (выпущены в обращение в Свердловске в 1992 г.)[182], Внутрихозяйственные расчетные чеки Администрации Костромской области, Потребительские казначейские билеты Администрации Нижегородской области и т. д. Последние два представляли собой в большей степени денежные суррогаты.

Подводя итог, можно заключить, что вертикальное параллельное денежное обращение является распространенной мировой практикой, имеющей, несомненно, свои положительные моменты. Региональные и местные валюты препятствуют оттоку капитала из отдельно взятой территории государства, способствуют сохранению и развитию региональной и местной промышленности, что очень важно в условиях глобализации, а также способствуют развитию туристской деятельности. В России вертикальное параллельное денежное обращение, как и любое другое параллельное денежное обращение внутри государства, безальтернативно запрещено и Конституцией Российской Федерации, и иными нормативными правовыми актами, и в целом воспринимается негативно из-за событий, происходивших в России в начале 90-х гг. XX в.

Глава 4

Бюджетные институты регионального финансового права