Зеркало

Марианна опять смущённо, но довольно порозовела.

— У нас самих, женщин, относительно всего этого есть собственные критерии. Отличные от мужских. Только без анорексии…

— Не люблю слишком худых, — поморщился Солий. — В женщине должно быть на что посмотреть, и к чему прикоснуться… Не боясь, что она рассыплется от одного твоего заинтересованного взгляда…

— Мне тоже не нравятся недо и пере-мужчины. — Марианна скорчила свою мину. — Худые и слабые вызывают материнскую жалость вместо женских чувств. А слишком массивные могут ведь и покалечить. Даже играючи…

— Прагматизм зрелой жизненным опытом женщины… — улыбнулся Солий, и Марианна вдруг поняла, что сама провоцирует уже не безразличного ей мужчину в зеркале на его завораживающие чем-то улыбки, от которых у неё всякий раз куда-то проваливается сердце…

— Не девочка, простите, дамочка…

— У вас есть друзья и подруги?

— Как без подруг-то? Это же почти сёстры, особенно если знакомы с самого детства. Бываю у них, а они наведываются ко мне. Поболтать — пошушукать о женском, и не только… Правда, сейчас — гораздо реже, чем прежде. Годы, видите ли, не те, да и обстоятельства — тоже. Они все — давно семейные мамаши, и только я — всё ещё — душа одинокая и неприкаянная… — призналась Марианна со вздохом.

— А друзья — мужчины?.. — осторожно поинтересовался Солий.

— На этом фронте у вашей визави всё — гораздо сложнее… — Марианна погрустнела. — В двадцать безголово выскочила замуж, полагая, что на всю жизнь, но этой всей жизни с трудом хватило меньше, чем на пять лет. До сих пор не могу отдышаться от того семейного угара…

— А взамен?..

— Понимаете, Солий, я теперь такой человек, что мне необходимо сначала ПОЧУВСТВОВАТЬ, а уже потом принимать какие-то решения. До дистанции чувств мою душу после развода ещё ни одна мужская душа меня не подпустила…

— Сложно у вас с этим… — посочувствовал Солий.

— А разве с душой и чувствами можно как-то иначе?

— У вас, наверное, нет, хотя бы применительно к вам, Марианна. А у нас тут такими глубокими возвышенными мыслями почти никто себя уже и не обременяет. Красота и чувственность — основы основ. Максимально потребительские. Любовь, Страсть, Секс… Пока это ещё возможно. Мужчины и женщины во имя становятся всё более декоративными физически, работая на базовую триаду, и стараясь быть ради — максимально сексуальными. Индийская Кама-Сутра, возведённая в ранг Искусства специфических взаимоотношений полов. Это стало для нас почти наркотиком. Запах тестостерона, вкус эстрогена… Ну, а потом — уже что-то другое, житейское и прагматичное. Чтобы было не только о чём с удовольствием вспоминать, но и чем не тоскливо жить теперь.

— Попрыгуньи-стрекозы лето красное пропели, оглянуться не успели, как зима катит в глазы… — грустно процитировала Марианна.

— Я тоже, и именно сейчас, вспомнил Крылова, — удивился Солий. — Получается, что сквозь портал проходят и мысли…

— И что сие значит?

— Что у нас с вами почти идеальная духовно-психологическая совместимость… Даже на дистанции Бесконечности…

— Однако! — удивилась Марианна. — Не случайно вы, значит, об меня споткнулись!

— Тема для размышлений… — задумчиво сказал Солий.

— По поводу чего?

— Случай или ПРОМЫСЕЛ?..

— У вас там тоже верят в Бога?

— У Природы есть ведь и свои промыслы замыслов… Особенно если сама Вселенная — живая и разумная.

— Привела Кена к Барби?..

— Думаю, всё — гораздо сложнее.

— Мы слишком далеко ушли на экскурсию от базовой темы, — напомнила Марианна. — А о себе?..

— Как вы уже поняли, работаю. Занимаюсь интереснейшим делом в моём Исследовательском Центре Пространства и Времени. Живу тоже в Москве, но уже в сотне километров от её Кремля. На километровой высоте, поэтому окружающую среду из дома чаще всего рассматриваю в подзорную трубу. Если её видно под облаками…

— А в личном плане?.. — нетерпеливо спросила Марианна, хотя в их положении это было празднейшим любопытством.

— Месяц назад расстался с подругой, теперь отдыхаю от эмоций, и нахожусь пока во взвешенном состоянии…

— Мы оба — на весах Судьбы… — улыбнулась Марианна.

— Можно сказать и так…

— Давайте познакомим друг друга с нашими мирами! — предложила Марианна. — Только не сегодня, конечно! К следующей нашей встрече я на стенку за собой повешу свой маленький телевизор с кухни, подключу к нему какой-нибудь носитель, и сделаю богатую подборку видов Земли, её природы, и городов. На мой эстетический вкус. А вы там тоже что-нибудь подобное придумайте. На ваш.

— Я могу проецировать изображения прямо на стену за вами. Если получится, то и голографические. Рядом с вами.

— Попробуем!

Солий на секунду увёл взгляд в сторону, точно там что-то отвлекало его от разговора.

— Значит, у вас есть только друзья и работа, — сказала Марианна печально. — Как и у меня — она же, и подруги…

— Так уж получилось. Далеко, но почти синхронно с вами.

— У меня хоть есть родители, правда, погибшие в автокатастрофе пять лет назад, а у вас и с этим, как я поняла, не вышло…

— Да, я, если выражаться терминами ваших времён, инкубаторский… Хотя всё у нас с этим — гораздо сложнее.

— Я покажу вам фотографии своих родителей, подруг, и себя — начиная с детства.

— Было бы очень любопытно взглянуть. Друзей своих я вам тоже покажу, найду изображения и себя — разновозрастного, но кое-кем похвастаться, как вы, не смогу…

— Случается и такое…

Лицо Солия стало отвлечённо задумчивым.

— Странное у нас какое-то общение, — сказала Марианна. — Как в тюрьме… Там свободный — с одной стороны стекла, а заключённый — с другой. А мы с вами — будто двое узников разных тюрем — перед одним стеклом… Только разговариваем не по телефону.

— Так сложились обстоятельства. Если бы я тогда случайно не натолкнулся на вас — за горизонтом возможностей, — то вышел бы на кого-то другого, гораздо ближе и доступнее для нашей техники. И мы пили бы сейчас с кем-то что-то на брудершафт, сидя рядом — у меня, или у кого-то.

— У вас дома есть спиртное?.. — спросила вдруг Марианна.

— И даже в ассортименте. Друзья, подружки, посиделки, события…

— Несите! — загорелась Марианна. — Вместе с посудой!

Она торопливо нырнула к себе в кухню, дверь которой была рядом, достала из холодильника початую в её недавний день рождения бутылку сухого вина, чтобы не закусывать, занимая рот, необходимый для общения, и бокал, а, вернувшись в прихожую, увидела, что Солий уже стоит за зеркалом с пузатой бутылкой в руках, и фужером.

— За знакомство, что ли? — спросил он. — С запозданием?

— Хорошие дела никогда и никуда не опаздывают! — нравоучительно сказала Марианна, наполняя свой бокал. — Я хочу опередить всех возможных последующих, и ритуально закрепиться! В вас, и в себе самой!

Когда она подняла глаза, Солий в другом мире уже держал перед собой фужер с чем-то пузырящимся, возможно, их шампанским.

— Брудершафт, что ли?.. — ошеломлённо спросил Солий. — Через метагалактики?!.

— Он самый!

— Но там же надо — рука за руку, а потом — поцелуй с последующим переходом на ты…

— А мы видоизменим старую традицию! — отмахнулась Марианна. — Без потерь в её главном! Чин-чин?..

— Это уже становится азартно интересным! — Солий был в нетерпеливом ожидании. — Тамадите!

— ЧИН-ЧИН! — Марианна стала плавно вытягивать руку с бокалом в сторону зеркала, и Солий, подхватив идею, тоже пошёл своим фужером на сближение.

Они со звоном о стекло зеркала встретились, как будто не через Время и Пространство.

— До дна! — Марианна залпом выпила; Солий, хотя и с некоторым отставанием ведомого повторил эту часть ритуала.

— А теперь… — Марианна пошла на зеркало вперёд заждавшимися губами, и Солий уже не опаздывал с ответными действиями…

За мгновения до виртуального поцелуя Марианна блаженно закрыла глаза, мысленно представив, что всё — по правде, встала на цыпочки, и прижалась уже горящими от зарождающегося и подстёгнутого вином желания губами к холодному стеклу. Тихий стон непроизвольно вырвался из груди, и ей послышался ответный стон Солия…

…Когда она отпрянула от зеркала и открыла глаза, Солий — тоже с закрытыми — чуть сгорбившись, жадно целовал с обратной стороны отпечаток губной помады Марианны на стекле — с этой.

Послышался новый стон. Солий оттолкнулся лбом от зеркала, и отпрянул от него, со звоном уронив на пол разбившийся фужер.

— Я хочу почувствовать твой вкус… — с мукой в голосе сказал он. — Я хочу почувствовать твой запах… Я хочу услышать твой голос, а не мембраны… Я хочу к тебе прикоснуться…

— Мы сходим с ума… Оба… Так быстро?.. С первого взгляда?..

— Нет, уже с третьего… Это плохо?.. — спросил Солий, открыв красные, почти трагичные глаза.

— Это неизлечимо… Мы разделены Бездной…

— Ужасно… — Солий, сходив куда-то в своём доме, вернулся с новым фужером.

— За то же? — спросила Марианна, наливая и себе.

— Нет, за сокровенное! — страстно сказал Солий, жадно и ненасытно глядя на отпечаток губ Марианны, который она не осмелилась стереть с зеркала. — В мыслях, поступках и делах!

— Безумие какое-то…

— Тост — за мной! — вырвался вперёд Солий.

— За что?

— Не просто за тебя и меня, но за ТЫ и Я — вместе! Где-нибудь и когда-нибудь!

Марианна сначала выпила залпом вместе с Солием, а потом покачала загудевшей от многого головой.

— Безумие уже не в квадрате, но в степени…

— Я сейчас пойду на таран… — сказал тоскливо Солий. — Головой и грудью… На зеркало и Мироздание…

— Для этого не хватит энергии всей твоей планеты… — с такой же тоской в голосе придержала его Марианна.

— Но не моей!

— Лучше бы мы не виделись… — сказала Марианна.

— Почему?..

— Я через несколько лет, смирившись, вышла бы снова за кого-нибудь замуж здесь, а ты нашёл себе новую подружку — там. И жили бы… Может быть, не так, как нам того хотелось бы в идеале, на зато — как люди… А, встретившись в неразрешимой ситуации, мы превращаемся в носителей двух трагедий души, и это — надолго, если не навсегда. Ты понимаешь это?..

Солий вдруг дико зарычал и метнулся за край зеркала.

— Через четыре дня! Здесь, и в это же время! — услышала опешившая Марианна, и зеркало, моргнув, украло у неё уже ставшим почти любимым мужчину чуть ли не на неделю…

Она с ненавистью посмотрела на своё приевшееся отражение, собралась было стереть с зеркало свои губы, но передумала, лишила ошеломлённую прихожую света, бесцельно побродила по пустой, опостылевшей её одиночеством квартире, и вышла на лоджию.

Внизу был лес, по которому бродили люди. Одиночки, парами, или с детьми.

— После следующего такого патологически платонического свидания я прыгну с балкона… — сказала Марианна сквозь сжатые зубы. — Это уже становится невыносимым… Я же живой человек. Женщина! И он — тоже живой… Мужчина.

«— Взрывная влюблённость?.. Сколько тебе лет, Джульетта?!. И ты меня начинаешь пугать, подруга… А как же я?.. Ты же меня опять сошлёшь в ссылку своего подсознания, пока не выдохнешься пиковой эмоциональностью…»

— А ты мне уже осточертела, моя любимая почти шизофрения! Никаких перспективных отношений с кем-то дуэтом! Только — трио с тобой!..

«— Ты меня бросаешь?.. Прямо сейчас?..»

— Нет, после следующего свидания… С ним…

«— Ты бросишь и его?..»

Марианна завыла от тоски.

— За что?.. — со слезами в голосе спросила она свою Судьбу, или кого-то другого? — Или я всё это заслужила? Чем?!!

«— Тем, что ты просто есть, подруга… Тем, что ты такая, а не другая… Тем, что где-то во Вселенной наконец-то объявилась единственная в своём роде, с первого мгновения родная тебе душа, которая невероятным способом явилась к тебе, чтобы хотя бы видеть тебя и слышать… И подарить тебе такое же Счастье ВИДЕТЬ и СЛЫШАТЬ… Этого что, так мало? По-моему, ты уже обрела за эти два свидания гораздо больше, чем так и не насобирала за предыдущие десять лет своей жизни…»

— И что мне с этим всем делать? И с собой?.. Это же просто мираж… Реальный, но мираж! Его не обнимешь, и не поцелуешь, и не приготовишь ему обед… И в постели я буду по-прежнему одна… Даже если с тоски затащу в неё какого-то другого мужчину!