Крылатый Колченог

Маленький мужчина в отглаженных брюках со стрелочками нажал на цифру «3». Лифт закрылся и, заскрипев, стал подниматься. Полина смотрела в сторону. Лифт был тесный даже для двоих. Третий точно был бы лишним. Мужчина в очередной раз смерил Полину взглядом. Кислая мина, застывшая на его лице, не шелохнулась. Никаких эмоций девушка у него не вызывала. Лифт остановился. Они пошли по узкому коридору. Мужчина отворил одну из дверей, ничем не отличающуюся от остальных.

– Адамыч, к тебе супермен пришел,– крикнул мужчина.

– Супергерой, – поправила Полина.

Комната, в которую они вошли, была просторной. Посередине стоял стол. На столе был макет, сделанный из картона. Спиной к ним стоял человек в черной майке и джинсах. Он был высоким и статным. Мужчина повернулся и, увидев Полину, расплылся в улыбке. Это был Корнелий Адамович Спиноза, знаменитый дирижер. Полина узнала маэстро. Она не раз видела его по телевизору и в интернете. Спиноза подошел к девушке и поцеловал руку.

– Я вас представлял мужчиной, – приятным баритоном сказал он.

– Зачем? Я не он. Я его секретарша. Но я справлюсь, – чуть сбилась Полина.

– Справитесь со мной? Это не сложно. У меня много слабых мест. Sentiti come a casa (Чувствуйте себя, как дома (ит))

– Grazie (Спасибо(ит)).

– Lei parla italiano? (Говорите по итальянски? (ит))

– Sì. Liberamente. Questa è la mia seconda lingua madre ( Да. Свободно. Это мой второй родной язык (ит)).

– Уже не понятно. Вы говорите по-итальянски? – повторил вопрос дирижер.

– Свободно. Практически родной язык, – повторила ответ девушка.

– Родной? Вы с Италии?

– Нет. Никогда там не была. У меня мама итальянка.

Спиноза присвистнул.

– Прямо настоящая итальянка? – удивленно спросил он.

Полина кивнула.

– И где она теперь?

– Дома, если в магазин не ушла, – ответила девушка.

– Настоящая итальянка живет в этом городе? – продолжил удивляться дирижер.

– А что такого? Она полюбила моего папу. Они поженились. Я родилась. По-моему так часто бывает.

– Так бывает часто. Но почему вас крутануло против часовой? Почему вы не в Италии? Что за чудеса патриотизма?

– Так вышло, – ответила Полина. – Была история, которую я не буду вам рассказывать.

– Понятно, – Спиноза засмеялся. – Мама у вас красивая, наверное?

– Очень красивая. Я в папу.

Спиноза опять засмеялся. В комнату вбежал кудрявый молодой человек в трико.

– Корнелий Адамович, я не опоздал? – спросил он, напряженно улыбаясь.

– Нет, но планы изменились. Я сам проведу экскурсию для нашей прекрасной… – дирижер вопросительно посмотрел на девушку.

– Полина, – представилась она.

– Для нашей прекрасной Полины.

Молодой человек, кивнув, убежал.

– Я изменил ради вас свои планы, – сказал дирижер. – А планы – не женщины, меняю редко. Знаете, я прожил в Италии почти 3 года, но с языком как-то не сложилось. Всё через английский. Слов знаю много, но так и не заговорил. В основном забрасывал местных цитатами из опер. Но это не всегда удобно. Caffè! Cioccolata! Confetti! (Кофе, шоколаду, пироженных (ит.)) могу попросить, а чай уже не получается. Ну ладно. Вы хотите, что бы я показал вам театр?

– Да, – кивнула Полина.

– Là ci darem la mano, là mi dirai di sì. (Ручку дайте мне, в домик со мной пойдём (ит.)) – пропел Спиноза, протягивая девушке руку.

– Vorrei e non vorrei; mi trema un poco il cor. Felice, è ver sarei,ma può burlarmi ancor. (Поднять не смею взора, не знаю, что сказать…Послушать ли синьора иль лучше убежать? (ит.)), – продолжила знаменитый дуэт из «Дон Жуана» Полина, пряча руки за спину.

Дирижер захохотал.

– Знакомы с Моцартом? – спросил он.

– Не лично, – улыбнулась в ответ девушка.

– Бесподобно. Кстати, мы в сентябре открываемся как раз «Дон Жуаном» Вольфганга Амадея Моцарта. Смотрите, – дирижер жестом попросил Полину подойти к столу. Девушка подошла. Она догадалась, что это декорации к спектаклю. Макет был сделан искусно – множество мелких деталей, фигурки людей.

– Макет будущей сцены, – объяснил Спиноза. – Главная фишка сценографии будет в том, что та нечисть, которая забирает сеньора Дон Жуана в ад, будет появляться не в финале, как принято, а с самого начала. Черти будут кружить, танцевать, выныривать из темных углов. А что бы вид чертей не нагонял лишнего уныния, будут вот тут порхать ангелы …

Театр казался бесконечным. Они прошли все 4 этажа служебных помещений, заглянули во все комнаты. Ничего интересного не было, но Полина не скучала. Спиноза оказался увлекательным собеседником. Он рассказывал анекдоты из театральной жизни, охотно отвечал на вопросы, представлял девушку всем встречным поперечным. Полина часто не могла удержаться от смеха, но не забывала, зачем пришла – она все рассматривала и запоминала. Наконец, дирижёр пригласил ее отобедать. Это было очень кстати, так как животик у девушки давно урчал, выпрашивая еду. Они пришли в театральный буфет. Полина заказала себе кусок мяса с овощами, навязчиво рекомендованный Спинозой, салат с помидорами и чай с пироженкой. Дирижер взял тоже мясо, 100 грамм виски и бутылку воды.

– Никчемная будет тусовка, – сказал он, хлопнув залпом полстакана виски. Они говорили про предстоящий бал. – Музыки не будет.

– Как не будет? – не поняла Полина. – А как же Штраус, Чайковский? Вы же показывали программу.

– Про Брамса еще забыли, про Баха. А еще будет популярная песенка «Yesterday» в переложении для симфонического оркестра. Меня этот балбес, который министр культуры, обязал исполнить. Типа, нужно же что-нибудь молодежное. Нужно, так и пожалуйста, но «Yesterday» то здесь причем? А я им предлагал настоящую музыку, такую, что бы эти детишки охнули и переженились там хором. Меня послушали в высоком кабинете, крутанули коротенькими пальчиками у виска и выдали мне список великих музыкальных номеров, попросили только расставить по порядку. А я не знаю, как расставить по порядку винегрет. Единственный порядок в винегрете – это залить все майонезом.

– А что вы предлагали? – спросила Полина, пиля ножом вкуснейшее мясо.

– 23 июня.

– Это завтра.

– Да, тусовка состоится 23 июня и будет продолжаться с 10 вечера до часу ночи. То есть закончиться 24-го.

Дирижер вопросительно посмотрел на Полину.

– Это какой-то праздник? – спросила Полина. – Какая-нибудь Троица?

– Рождество Иоанна Крестителя, или день Ивана Купалы. Неужели не слышали про купальскую ночь?

– Так. Что-то.

– Мы могли бы завтра наплести венков, гадать, плясать. Даже костер развести пожарники разрешили. А Варвару одели бы, как невесту. Я бы врубил такого Стравинского, то весь их хип-хоп или как его там, потопал бы домой с переломанными ножками. Это была бы музыка. Это был бы огонь. Но никому это не нужно. Быть убогими не запретишь. Ладно, оторвусь на «Дон Жуане».

Дирижер хотел положить в рот кусок мяса, но кого-то увидел. Его лицо стало в мгновенье злым. Спиноза бросил вилку в тарелку.

– Черт бы его побрал. Извините, я сейчас, – сказал он, вставая.

Полина оглянулась и вздрогнула. К их столу подходил мужчина лет 30-40. Он был в футболке и шортах. По лицу было видно, что мужчина крепко дружит с алкоголем. Но Полина вздрогнула не от этого. У алкаша были ярко оранжевые кроссовки. Сера ей поручил обращать внимание на все оранжевое, но Полине больше чем за час ничего не попалось. Это был явный знак. Спиноза подошел к алкашу.

– Адамыч, завтра, – сказал мужчина, чуть улыбнувшись.

– Только не завтра. Завтра тут будет мероприятие.

– И что? Мне ваше пиликанье не помешает.

– Ты не понял. Тут все будет оцеплено – полиция и прочая. Нас всех через час выгонят отсюда и всё перекроют. А завтра только по пропускам через 3 кольца охраны.

– Завтра я свободен.

– Черт, – дирижер оглянулся и встретился взглядом с Полиной, которая внимательно слушала. – Одну минуту, дорогая, – сказал он ей и, взяв под руку алкоголика, отошел с ним в угол. Полина, не отрываясь, смотрела на них, но расслышать уже ничего не могла. Через несколько минут они попрощались. Алкоголик, уходя, пристально посмотрел на Полину. Полина хотела отвести взгляд, но не смогла. Дирижер, вернув на лицо галантную улыбку, вернулся за стол.

– Как вам мясо? – спросил он, беря в руки нож и вилку.

– Кто это? – не ответила на вопрос девушка.

– Кстати, через час начнется полицейская зачистка и всех выгонят – нас с вами в том числе. А мы еще не дошли до сцены.

– Кто это был? – повторила вопрос Полина.

– Этот что ли? Знакомый пьяница. У меня с ним дела.

– Расскажите, – попросила девушка.

– Это неинтересно.

– Это очень важно.

– Неужели? Ну, если хотите, расскажу… – дирижер чуть завис, – В общем, он – хороший лекарь, типа, знахарь. И он согласился помочь одной тяжело больной моей знакомой. Вот и все дело. Никаких секретов.

– Как его зовут?

– Игнат.

– Он лечит в прямо в театре?

– Полина, – возмутился дирижер, – давайте допивайте чай и пойдем. Мне после вас еще к себе зайти надо. А время сыпется. Мы ничего не успеем, – девушка продолжала смотреть вопросительно. – Да. Он лечит в театре. Так сложилось. Эта долгая история.

– Вы не показали мне комнату, в которой он лечит.

– Тут нет его комнаты, – дирижер опять наткнулся на взгляд девушки и засмеялся. – Ладно, есть комната, и я вам ее не показал, потому что это неинтересно. Мы прошли мимо. Хотите посмотреть?

– Да.

– Тогда я вас не познакомлю с солистами.

– Хорошо…

Полина быстро допила чай, и они вернулись в служебные помещения. Комната была далековато. Они прошли два длинных коридора и поднялись по лестнице на второй этаж. Наконец они остановились у деревянной двери. На ней был наклеен стикер – череп и скрещенные кости. Полина вспомнила эту дверь. Она тогда подумала, что за дверью что-то вроде электрических щитов. Спиноза достал из кармана ключ, открыл дверь, включил свет. То, что у дирижера был с собой ключ именно от этой комнаты, Полина записала в памяти. Девушка вошла. Комната была небольшой. Вид ее впечатлял. На полу лежала огромная черная шкура – наверное, медвежья, стены были покрашены желтой краской и на них были большие серые потертости. Еще был странный запах. С одной стороны – неприятный, с другой – дурманящий. Скорей всего так пахла шкура. Окон в комнате не было.

Спиноза быстро закрыл дверь на замок и подошел к девушке.

– Не боитесь задохнуться? – спросил он и взял Полину за руку.

– Странный запах.

– Это запах страсти. Колдовской запах. Перед ним невозможно устоять. Дышите глубже. Чувствуете дрожь по коже? И знаете, что произойдет дальше? Минут 5 подышите, потом скинете с себя всю одежду, ляжете на пол, раздвинете ноги и будете стонать от ожидания, пока кто-нибудь сжалится над вами.

Полина испуганно вырвала свою руку и посмотрела на дирижера.

– Вы очень соблазнительны. Дон Жуан, встретив вас, выл бы на луну. Он высосал бы из вас всю плоть до по последней капельки пота. – Дирижер махнул правой рукой и огромной ладонью чуть касаясь, провел по телу девушки сверху вниз. – Мы остаемся?

– Уходим, – поперхнувшись собственным голосом, выдавила Полина и с трудом повернувшись, пошла к двери. Дверь была заперта. Девушка почувствовала страх, но дирижер тут же щелкнул ключом в замочной скважине. Они снова оказались в коридоре.

– Идем на сцену? – спросил Спиноза, как ни в чем не бывало. Полина посмотрела на него. Внезапное оцепенение отпустило. Девушка потрясла головой.

– Что это было? – спросила она с улыбкой.

– Обыкновенный обман. Я сказал вам, что это неинтересно, а это очень интересно.

– А чем пахло? Какой-то афродизиак?

– Зацепило?

– Если честно, да. Даже очень. Я испугалась.

– Меня испугались? Или себя?

– Обоих, – сказала Полина и засмеялась. Спиноза тоже засмеялся. Они шли по коридору. Навстречу им попалось пару рабочих сцены, с которыми дирижер уже знакомил девушку. Наваждение окончательно ушло.

– И как же ваш алкаш лечит? – спросила Полина. – С помощью сексуальных извращений?