Безвременье (др. перевод) (ЛП)

— В том-то и дело. Я работаю с Дженксом и Айви. А не на них. Они не всегда делают то, что я считаю правильными, но они, по крайней мере, слушают меня.

Я тоже не делаю того, что они считают правильным, поэтому мы относимся друг к другу довольно терпимо. Трент же совсем другая история. Ему нужно внимание — этот бизнесмен совершает больше ошибок, чем… я.

— У него получается намного лучше, — сказал Квен, и я не удержалась от смешка.

— Не получается.

— Он работал с Дженксом, — продолжил Квен, но я слышала сомнение в его голосе.

— Да, он работал с Дженксом, — произнесла я, вино горечью скользнуло вниз. — И Дженкс сказал, что легче оторвать крылья у фэйри, чем заставить Трента посвятить его даже в мельчайшие детали его плана. Нет.

Челюсть Квена снова сжалась, и морщины на лбу стали глубже.

— Квен, я понимаю твое беспокойство, — сказала я, потянувшись, чтобы положить ладонь на его руку. Она была напряжена и я отстранилась, пожалев, что прикоснулась к нему. — Прости, но я просто не могу этого сделать.

— Может, хоть попытаешься? — спросил он, шокируя меня. — В следующую пятницу в музее состоится выставка эльфийского наследия. Трент выставляет несколько предметов и будет вынужден там появиться. Тебе понравится.

— Нет, — я посмотрела в зеркало и проследила за тем, как пью.

— Бесплатная еда, — сказал он, и я с недоверием посмотрела на его отражение. Я не настолько в отчаянном положении.

— Множество встреч с людьми, у которых слишком много денег, — продолжил Квен. — Ты должна вылезти из норы и общаться с людьми. Показать Цинци, что ты та самая Рэйчел Морган, которая поймала баньши и спасла Сан-Франциско, а не просто ведьма, которая на самом деле оказалась демоном.

Я вспыхнула, поставила стакан и поискала часы. Обычно я не ношу часов, потому что Дженкс более точен. Наконец, я нашла их в телевизоре. Черт, я здесь всего десять минут?

— Уверен, ты бы нашла несколько стоящих работ, — уговаривал Квен, и я застыла. У меня были деньги, но единственные люди, которые хотели меня нанять, делали это из-за того, что я могла плести демонские проклятья. Я была не такой девушкой, даже если для этого у меня был потенциал, и меня раздражало, что Квен в курсе того, кто стучится в мою дверь. Работа над парой простых заданий для элиты Цинциннати сделала бы чудеса с уважением ко мне.

Разве это не то, что Квен мне предлагает?

— Там будет выдаваться одежда, — продолжил Квен. Мой пульс ускорился, но не из-за пары новых сапог, а из-за того, что я была слишком глупа, чтобы вообще рассматривать этот вопрос.

— Рэйчел, я прошу о личном одолжении для меня, — добавил он, почувствовав мои сомнения. — И Кери.

Застонав, я уронила голову на руку, и мое платье натянулось, когда я передвинулась, отворачиваясь от Квена. Кери. Хотя она и согласилась официально предстать вместе с Трентом — она любила Квена. Квен любил ее в ответ со всей страстью того, кто никогда не ожидал найти что-то прекрасное в мире. Проклятье, если бы дело не касалось обеспечения охраны, я могла бы потерпеть требования Трента несколько часов. Ну в какие неприятности может попасть этот мужчина в музее?

— Ты играешь не по правилам, — сказала я кисло его отражению, и Квен отсалютовал мне, хитро улыбаясь.

— Это в моей натуре. Так почему бы не воспользоваться этим?

Я потерла заднюю часть шеи, повернувшись к нему — чувства вины и долга давили на меня. Избегая его взгляда, я посмотрела на телевизор. Так показывали горизонт Цинци, что было странно для национального канала. Вспыхнул баннер «Похищен третий ребенок», потом исчез под рекламой страхования.

Работать охранником Трента? — подумала я, вспоминая его беспощадное, покровительственное выражение лица за городом, когда он вырубил того мужчину, пытающегося меня похитить. И потом его взгляд на моем крыльце, когда он увидел, как Вэйд тащит меня из церкви, перекинув через плечо. Трент сплел чары, вырубившие оборотня с легкостью сорванного цветка — взмах рукой и все готово. Правда, это не было необходимо, но Трент этого не знал. Мои пальцы медленно вертели ножку бокала, я вспомнила, как Трент открылся мне и сказал, кем хочет быть. Как будто я была единственной, кто мог по-настоящему понять. И Квен хочет, чтобы я была той, кто откажет ему в этом?

— Нет, — прошептала я, зная, что Трент расценит мое присутствие, как свой провал. Он этого не заслужил. — Я не буду с ним нянчиться.

— Рэйчел, ты должна отложить свои мелкие обиды и…

— Нет! — сказала я громче, теперь разозлившись, и его слова пресеклись. — Дело не во мне. Трент может стоять самостоятельно. Он сильнее, чем ты думаешь. Ты спросил меня — я отказала. Найди кого-нибудь другого, чтобы плюнуть ему в глаз.

Квен отстранился, его лицо сморщилось от гнева.

— Это не то, чем я занимаюсь, — ответил он, но в его отрицании слышался шепот беспокойства. — Я просто не хочу, чтобы он был там один. В том, что кто-то прикрывает тебе спину, нет ничего плохого. Он может стоять самостоятельно, без необходимости быть одному.

За его спиной по телевизору показали фасад больницы Цинци, освещенный фонарями и мигалками. Прикрывать его спину?

— Я больше не буду это обсуждать, — сказал он, отодвинувшись от меня и неожиданно замкнувшись. — Думаю, наш столик готов.

Смущенная, я соскользнула со стула, дергаясь, пока мое платье не распрямилось. Если я буду там, Трент не подумает, что я прикрываю ему спину. Он скажет, что я нянчусь с ним. Квен не прав.

Разве нет?

— После тебя, — кисло произнес Квен, показывая мне следовать за мужчиной, стоящим перед нами с двумя огромными меню в руке.

Боже, спаси меня от самой себя, может Квен был прав.

— Квен…

Но потом мое внимание переключилось на телевизор над баром, когда я услышала знакомую фразу, и мои мысли о Тренте испарились. Во внезапной вспышке, я узнала новое крыло Роузвуда за спиной диктора на экране. Крыло Роузвуда было просто воображаемым названием для трех комфортабельных уютных зданий, которых они построили для неизлечимо больных детей, страдающих от синдрома Роузвуда. Переулок был мокрым от недавнего дождя, и фары от машин ОВ и новостных фургонов заставляли все сверкать. Меня посетила мысль о ТРЕТЬЕМ ПОХИЩЕНИИ, и я резко остановилась. Позади меня, Квен удивленно хмыкнул.

— Сделайте громче! — воскликнула я, разворачиваясь к бару и проталкиваясь к нему мимо Квена.

— …видимо был похищен человеком, выдающим себя за ночную медсестру, — говорила женщина, и я побледнела, — следователи ОВ проводят расследование, но до сих пор у них нет предположений о том, кто похищает больных детей и зачем.

— Сделай громче! — попросила я вновь, и на этот раз, бармен услышал меня, направив пульт и увеличивая громкость. Я почувствовала, как бледнею, когда Квен резко остановился рядом со мной и мы оба посмотрели наверх. Зажужжал телефон и Квен вздрогнул, его рука нырнула в задний карман.

— Из-за чудесного прогресса в борьбе со смертельной болезнью у ребенка по имени Бэнджамин, официальные службы не надеются на выкуп — они опасаются, что его забрали беспринципные био-генетики, пытающиеся найти и продать лекарство.

— О мой Бог, — прошептала я, ища в своем клатче телефон. Они убили всех био-инженеров во время Поворота. Это была традиция как у людей, так и у Внутриземцев, которая с радостью продолжается и по сей день. От того, что я выжила благодаря незаконному лечению, мне не становилось лучше.

— Будем надеяться, что скоро они их найдут, — сказала женщина, потом заголовки сменились последним Вашингтонским скандалом.

Склонившись над телефоном, я нажала номер Трента. Звонок попадет прямо в его личные покои, минуя коммутатор. Я почувствовала жар, потом холод, мои руки дрожали. Он бы не стал похищать ребенка, но у него был список тех, кто мог. ЛПСО возможно, теперь, когда они не смогли получить меня. Однажды Трент пообещал, что даст демонам лекарство от бесплодия, но пережив весь тот хаос, вызванный тем, что его отец спас меня, я не могла поверить в то, что Трент уже начал искать способ увеличить количество выживших.

Короткие гудки поразили меня, и я взглянула на тень мужчины, стоящего слишком близко — это был Квен, его брови хмурились, он смотрел на экран телефона. Моргая, я вспомнила, где нахожусь. Кубы Квена искривились, и он протянул мне телефон. Он был меньше и тоньше моего.

— Трент на моей линии, — сказал он тусклым, сухим голосом. — Поговори с ним.

Я взяла телефон дрожащими пальцами.

— Он узнает, что мы были вместе и говорили.

О Боже, я не хотела, чтобы Трент узнал о том, что Квен сомневается в нем. Он смотрел на него, как на отца, несмотря на ежемесячную зарплату.

Квен пожал плечами.

— Он все равно узнает об этом.

Во рту неожиданно пересохло, я ответила на вызов и приложила телефон к уху.

— Трент?

Тишина сказала о многом, но он быстро пришел в себя.

— Рэйчел? — спросил Трент, явно удивленный. — Прости. Должно быть, я нажал не ту кнопку. Я пытался дозвониться Квену.

Я стиснула телефон, мой пульс бешено колотился. Его голос был прекрасен, и я порадовалась, что отказала Квену.

— Эм, — сказала я, поднимая взгляд на мужающегося Квена. — Ты нажал правильный номер.

Трент снова помедлил.

— Ла-а-адно?

— Мы ужинали, — пояснила я, ничего не объясняя, и лицо Квена стало еще более равнодушным. — Квен и я. Ты видел новости? Знаешь, кто это сделал?

Мое беспокойство возвращалось, вытесняя короткую вспышку удовольствия от того, что застала Трента врасплох. Это случалось так редко. Управляющий рестораном все еще ждал, но когда Квен покачал головой, он заискивающе улыбнулся и ушел, с громким шлепком бросая меню на барную стойку.

— Нет, но я собираюсь туда прямо сейчас. — Тон Трента был напряженным, и моя идея, что он лечит детей с Роузвудом, умерла. — Раз уж ты с Квеном, может, вы вдвоем встретите меня там?

Мои губы разошлись, хотя я и слышала в его голосе обвинение. Он хочет, чтобы я была там? С ним?

— Рэйчел, ты там? — спросил Трент, и я вспыхнула, бросив взгляд на Квена прежде, чем сильнее прижать телефон к уху.

— Да. Больница, не так ли?

Где были все новостные фургоны? Круто.

Я не могла не задаться вопросом: приглашал ли он меня потому, что хотел узнать мое профессиональное мнение или потому, что просто хотел выяснить, что мы с Квеном делали.

— Крыло Роузвуда, — сказал он, его тон был мрачным. — Сомневаюсь, что там будут улики, указывающие на того, кто украл ребенка, но я не хочу, чтобы доказательства были похоронены, если ОВ не понравится то, что они найдут. Если один из нас будет там, мы по крайней мере найдем правду, приятную или нет.

Я кивнула, Квен обменялся парой слов с барменом и сунул ему купюру. Перед Поворотом ОВ было ответвлением прежнего ВБР и местной полиции, отвечающее за сокрытие преступлений Внутриземцев от людей, которые могли обнаружить доказательства существования ведьм, оборотней, и вампиров. Сокрытие неудобного и невыгодного было в их крови.

— Рэйчел, могу я поговорить с Квеном? — спросил Трент, отрывая меня от моих мыслей.

— Эм, конечно. Увидимся там, — мой желудок завязался узлом, и я протянула телефон Квену. — Он хочет с тобой поговорить.

Квен посмотрел на телефон, его поза не изменилась, когда он нехотя протянул руку. Повернувшись ко мне вполоборота, он выпрямился.

— Са'ан? — он помедлил. — Ужинали.

Потом снова пауза.

— Конечно Кери знает. Это была ее идея.

Кери тоже в этом замешана? Нахмурившись, я заставила руки выпрямиться. Трент будет вне себя. Я, по крайней мере злилась, когда мои мать и отец на несколько месяцев наняли мне личного телохранителя.

— Нет, — твердо сказал Квен, и потом снова. — Нет. Увидимся там.

Я слышала, как Трент выражает свое недовольство, когда Квен закрыл телефон, отключая его на середине фразы. Это не приведет ни к чему хорошему, решила я, и когда Квен жестом указал мне идти перед ним, я покорно направилась вперед, мои мысли вернулись к больнице.

За нашими спинами смеялись и стучали бокалами люди. Внизу Цинциннати двигался с его людьми, безразличный и не восприимчивый. Теперь я чувствовала себя неправильно. Кто-то крал детей с Роузвудом. Вопрос «почему» был отвратителен.

Квен молчал на всем пути к лифту. Он избегал моего взгляда, когда я протянула ему бирку, которую надо было отдать гардеробщице. Я могла бы отдать ее сама, но в высшем обществе свои странные правила, и это не мое дело.

— Ты скажешь ему? — спросила я, надеясь, что он воспользуется временем, необходимым на то, чтобы добраться до больницы для сочинения другой истории, а не расскажет ту, где Квен хочет нанять меня нянчиться с Трентом.

Квен с задумчивым взглядом раскрыл мою шаль и я повернулась, опустив голову.

— Возможно, ты была права, — сказал он, и я вздрогнула, когда шелк опустился на мою голую кожу. — Может, я действовал не обдуманно.

Это был честный ответ, но возможно Квен тоже был прав. Тренту не нужна нянька, но любому нужен кто-то, кто присмотрит за его спиной.

Глава 2

В машине Квена было тепло, сидения подогревались и дефлекторы с моей стороны были направлены на меня, заставляя выпавшие из косы пряди щекотать шею, пока мы медленно катились по извилистой территории больницы. Чувствуя дурноту, я облокотилась на приборную панель и посмотрела сквозь искривленное стекло, одновременно желая попасть туда и не зная, что скажу Тренту. Туман усиливался, и все вокруг приобретало сюрреалистичное свечение. Высокое главное здание в дымке тумана смотрелось предвестником беды, огни сверкали на его гладких стенах. Но мы направлялись не туда. В больнице людям становится лучше… в большинстве случаев. Там, куда мы направлялись — лечение не всегда было спасением.

Шины зашипели на влажном асфальте, мы резко повернули, заезжая в тупик. Перед нами открылись три скромных здания, отличающихся только по цвету; машины ОВ и черные «Краун Виктории» были припаркованы на подъездной аллее и бордюрах. Мои губы изогнулись от отвращения при виде новостных фургонов — яркие огни, льющиеся наружу, и толстые провода были похожи на гротескную пуповину, бегущую в одно из зданий. Наверное им понадобится вся ночь, чтобы поднять местную историю на национальный уровень.

Три двухэтажных дома смотрелись бы не к месту, не относись они к учреждению больницы. Они были относительно новыми, кустарники вокруг были еще маленькими и слабыми. Это было крыло Роузвуда в Цинциннати, куда привозили детей с этим синдромом, которые даже иногда рождались здесь, но всегда здесь же и умирали, никогда не выживая. Многие родители предпочитали забирать детей домой в их последние дни, но не все, и домашняя атмосфера была приятной. Консультантов здесь были больше, чем медицинского персонала. Когда я родилась, такого места еще не было, и пока Квен парковал свою двухместную машину на парковку, слишком маленькую для машин официалов, меня охватила рассеянность и меланхолия.

Квен припарковал машину, не вылезая наружу. Я тоже откинулась на мягкое сидение, почти испуганная. Громко выдохнув, Квен повернулся ко мне.

— Я собираюсь сказать ему, что мы ужинали и говорили о его безопасности, — наконец произнес он, в его глазах был намек на мольбу. — Я также скажу ему, что спрашивал твоего мнения о том, в состоянии ли он сам позаботиться о себе, и что ты сказала да, но если ситуация изменится, ты…

Мое сердце заколотилось, когда Квен позволил своим словам замереть в надежде, ожидая, когда я закончу его предложение и скажу, что буду приглядываться за Трентом, если он не сможет. Маленькая белая ложь была исключена. Я не знала, что чувствовать из-за этого, и вгляделась в лицо Квена. Приглушенный свет, идущий от освещенного здания, делал его старше, беспокойство очевидней. Пошло это все к черту.

— Если ситуация изменится, я приму участие в обеспечении безопасности девочек, — сказала я твердо, и выражение Квена изменилось.

— Очень хорошо, Тал Са’ан, — проворчал он, и мои брови поднялись. Тал Са’ан? Это что-то новенькое. Я бы спросила у него что это значит, но в его голосе сквозила насмешка.

— Тогда пойдем, — сказала я, потянувшись за своей сумкой-клатчем. Небольшой клатч казался слишком маленьким, пока я выбиралась наружу и моя одежда совершенно не подходила для места преступления. Прохладный туман коснулся моего лица. Опустив глаза на влажный тротуар, я захлопнула свою дверь.

Я сделала глубокий вздох и подняла подбородок, направляясь к двери, которую закрепили, оставив открытой для случайных потоков входящих и выходящих людей. Я не могла не заметить, что вход был открыт в двое шире, чем обычно. Я ненавидела двухстворчатые двери — или скорее, я ненавидела инвалидные коляски, о которых они напоминали. Неожиданно у меня возникло желание быть где угодно, только не здесь. Я избежала смерти от синдрома Роузвуда. Это заняло почти все мое детство и сделало из меня то, о чем я только недавно начала узнавать, но вспоминать об этом было горько.

Квен догнал меня, не отставая ни на шаг.

— Ты в порядке?

Мы достигли мощеной аллеи, которая художественно изгибалась, создавая видимость расстояния и привлекательности. Только для меня это выглядело фальшиво.

— Нормально, — сказала я, мое настроение стало еще хуже. Я не хотела здесь быть — мне не нравились рождающиеся воспоминания. Кто-то похищает детей с Роузвудом, и того, что из этого следовало, было достаточно, чтобы сделать мои ночи бессонными.

Опустив голову, я перешагнула через провода новостных фургонов, продвигаясь боком, чтобы пройти двери, и показала свои документы парню из ОВ. Думаю, мы прошли скорее благодаря костюму Квена и необычному платью, чем моему удостоверению. Офицер явно не узнал меня, но только тот, кто должен быть здесь мог приехать в официальной одежде. Придется это запомнить.

Прохлада ночи исчезла, и я помедлила внутри широкого прохода, чувствуя молчание Квена, его твердое присутствие за спиной. Несколько лестниц вели наверх, вероятно к отделению медицинского персонала; кухня находилась за лестницей, дальше по короткому коридору. Здесь было две гостиные, по одной с каждой стороны от двери. Они обе были заполнены людьми, которые толпились вокруг, разговаривая, но только на одну из них падало освещение новостной команды. Было тепло, даже для меня, и мне не нравился возбужденный тон журналистки, спрашивающей обезумевшую мать, как она чувствует себя сейчас, когда ее ребенок — выживший, вопреки всему — был похищен.

— Что за мерзость, — прошептала я, ощутив волну злости, и Квен предупреждающе кашлянул. Кто-то догадался о том, что синдром Роузвуда был на самом деле проявлением слишком большого количества демонских ферментов и «собрал» демонскую кровь, пока дети были еще живы. Я бы тоже умерла, если бы отец Трента не изменил мои митохондрии так, чтобы они питали фермент, блокирующий смертельное действие первого фермента, фактически пробуждающего демонскую магию. Одним словом это означало, что он дал мне возможность выжить, будучи от рождения демоном.