Немертвый в саду добра и зла

«Почему», — подумала она, голод поднимался в ней, когда она нашла его крепкие плечи, почему она не скажет «да»? Такая мелочь… А он был так восхитительно красив, даже если он не возбуждал ее в душе.

Арт ощутил ее колебание, низкое рычание вырвалось из его горла. Он прижал ее к себе, почти поддерживая ее вес. С новой решимостью он ткнулся носом в основание ее шеи.

Айви втянула воздух, прижимая его ближе. Огонь. Это был огонь, горящий обещанием от ее шеи до паха.

— Дай мне, — потребовал он, его губы снова прошлись по ее коже. Его рука скользнула дальше, залезая под ее пальто и рубашку, придавая ее груди чашевидную форму. — Все… — выдохнул он, его выдох наполнил ее, делая целой.

В затаившей дыхание волне поднялся инстинкт, сокрушающий ее желание.

«Нет!» — она запаниковала, как раз тогда, когда ее тело корчилось от этого. Это превратило бы ее в шлюху, сломало бы ее желание и разломало бы ложь, которая сохраняла ее нормальной. Но с испуганным толчком, Айви поняла, что ее губы разошлись, чтобы сказать «да».

Реальность вспыхнула в ней, и с приступом страха, она заехала коленом ему в пах.

Арт отступил, падая перед ней на колени, он схватился руками за то место, куда пришелся удар. Не дожидаясь, она отступила на шаг назад и нанесла удар ему в челюсть. Его голова дернулась назад, и он упал на пол около кровати.

— Ты — глупая сука, — выдохнул он.

— Урод, — выдохнула она, дрожа, когда ее тело восстало во внезапном порыве страсти. Она стояла над ним, борясь с желанием упасть на него, впиться зубами в него, в то время как он беспомощный стоял на коленях перед ней. Черт побери, она должна была выйти из этой комнаты. Две неудовлетворенных игры крови в одну ночь — это был ужас.

Медленно Арт начал выпрямляться и хихикать. Айви чувствовала, что покраснела.

— Встань с пола, — отрезала она, отходя назад. — Они еще не пропылесосили.

Все еще смеясь, Арт перекатился на бок.

— Это будет адская неделя, — сказал он, потом замялся, прищурившись гладя на ковер, прямо на криво лежащее покрывало. — Дай мне мешок для улик, — сказал он, потянувшись к заднему карману.

Жажда крови, все еще звенела, и Айви шагнула вперед, следуя за его тоном.

— Что это?

— Дай мне мешок, — повторил он, его дорогой костюм столкнулся с уродливым ковром.

Она поколебалась, затем достала пакет оттуда, где их бросили. Проверяя время, Айви быстро записала дату и местоположение прежде, чем вручить его Арту. Все еще стоя на полу, Арт потянулся под кровать и выкатил что-то блестящее на свет ручкой из его кармана. С жуткой быстротой он стряхнул это в пакет и встал. Растущая коричневая радужка у его зрачка сказала, что он восстановил над собой контроль, и улыбаясь, чтобы показать зубы, он поднял пакет к свету.

Видя его уверенность, Айви почувствовала вспышку отчаяния. Для него это была игра. Он никогда не рисковал потерять свою сдержанность.

«Дерьмо», — подумала она, первые пальчики сомнения в том, что она могла это сделать, скользнули по ее сердцу.

Но когда она увидела то, что он держал, ее беспокойство переместилось к пониманию… а затем сменилось настоящим беспокойством.

— Слеза банши? — спросила она, узнавая, слезу, сформированную в виде черного кристалла.

Внезапно слова обезумевшего человека в машине приобрели новый смысл.

«Я не хотел делать ей больно. Это был не я.»

Жалость, пришла из ниоткуда, делая страдания окружающих все более неприятными. Он, наверное, любил ее. Это была банши, кормившаяся его яростью, пока он не убил свою жену, после чего банши утопала в ее энергии смерти.

Это было все еще убийство, но человек был инструментом, а не преступником. Убийца был на свободе где-то в Цинциннати с алиби по времени и расстоянию, из-за чего его было трудно связать с преступлением. Вот почему слезу оставили в качестве проводника. Банши была нацелена на пару, следовала за ними домой, оставила слезу, когда их не было дома, а когда полетели искры, добавился гнев человека, пока он действительно не мог сопротивляться. Это было не оправдание; это было убийство магией — магией, более старой, чем вампиры. Возможно, более старой, чем ведьмы или демоны.

Арт встряхнул пакет, чтобы заставить черную жемчужину блестеть прежде, чем позволил своей руке опуститься.

— У нас есть каждая банши в отчете. Мы проверим слезу через компьютер и найдем суку.

Айви кивнула, чувствуя, что ее зрачки сужаются. О.В. вело учет небольшого населения баньши, и если одна стала кормиться в Цинциннати без разбора, они могут рассчитывать на большее количество смертей, прежде чем они поймают ее.

— Так, на чем мы остановились? — спросил Арт, кладя руку ей на талию.

— Сволочь, — сказала Айви, толкая его локтем в кишечник и отступая подальше. Но удар не попал в цель, и она убрала с лица все эмоции, когда он усмехнулся на ее восемь шагов назад. Боже, он заставил ее почувствовать себя ребенком. — Почему ты не идешь домой после того, как взойдет солнце, — злилась она.

— Ты предлагаешь меня проводить?

— Иди к черту.

Из прихожей донеслись звуки приятной беседы. Фургончик криминалистов прибыл. Арт глубоко вдохнул, вбирая в себя запахи комнаты. Его глаза были закрыты, а тонкие губы улыбались, затем он выдохнул, видимо, довольный тем, что почувствовал. Айви не нужно было дышать, чтобы знать, что в комнате теперь воняло ее страхом, смешивающимся с запахом мертвой женщины до тех пор, пока их станет невозможно различить друг от друга.

— Увидимся позже в башне, Айви.

«Нет, если я рискну раньше тебя», — подумала она, задаваясь вопросом, если завтра прикинуться больной, то домогаться ее будут уже на следующий день. Она могла сказать, что была у врача из-за STD (заболевание, передающееся половым путем), говоря всем, что она получила его от Арта.

Арт неторопливо вышел из комнаты, одну руку держа в кармане, а другую, со слезой банши, опуская на планшет входящего офицера. Глаза оборотня округлились, но потом он поднял их и часто заморгал.

— Стоп! — сказал он, поморщившись. — Что вы двое здесь делаете?

— Ничего. — Айви чувствовала себя замерзшей и маленькой в ее кожаных штанах и коротком пальто, когда она стояла в центре комнаты и слушала, как Арт прощается с Рэтом и Тией. Она заставила себя убрать руки от шеи, чтобы доказать, что ее не пометили.

— Не похоже на «ничего», — мужчина усмехнулся. — Пахнет как будто кто-то…

Айви впилась в него взглядом, и слова застряли у него в горле. Адреналин пульсировал, на сей раз от беспокойства. Она загрязнила место преступления своим страхом, но в глазах мужчины стояла жалость, а не отвращение.

— Вы в порядке? — спросил он мягко, придерживая папку, так как было очевидно, что он догадался, что здесь произошло. Здесь было слишком много страха для одного человека, даже убитого.

— В полном, — сказала она коротко. Психические уровни страха не регистрировались, если не была вовлечена банши. То, что Айви не знала, что банши была замешана в этом, ее не оправдывало. По крайней мере ей сделают выговор, было бы хуже, если бы Арт захотел ее шантажировать. И он стал бы. Черт побери, она могла сделать шантаж немного легче для него? Покраснев, она подхватила остальные мешки для сбора улик и отдала веру.

— Не знаю, как вы можете работать с мертвыми, — сказал мужчина, пытаясь поймать ее взгляд, но Айви не позволила ему. — Черт, они пугают так, что я готов поджать хвост, просто когда они смотрят на меня.

— Я сказала, что все в порядке, — пробормотала она. — Я хочу, чтобы здесь все пропылесосили, вычистили и сфотографировали. Не беспокойтесь о профиле уровня страха. Я испортила его. — Она могла сохранять спокойствие, но она скорее перенесет заработанный выговор, чем шантаж Арта. — Держите слезу подальше от прессы, — добавила она, глядя на нее, маленькую и безвредную, на его планшете. — Последнее, что нам нужно — это город в панике, вызывающий нас каждый раз, когда школьница оплакивает своего парня.

Мужчина кивнул. Его щетина была густой, и подавляя мысли о том, как это будет чувствоваться, когда она проведет по ней пальцами, а затем зубами, Айви шагнула из комнаты, убегая от вони страха мертвой женщины. Ей не нравилось, что там пахло точно как ее собственный страх.

Айви быстро прошла через гостиную в прихожую, пытаясь не дышать. Она должна была запланировать это, не выставить себя дурой, действуя под влиянием импульс. Из-за ее предположений, Арт держал ее за волосы. Избегать его остальную часть дня было невозможной. Возможно она могла бы провести день исследуя банши. Файлы хранились на верхних уровнях. Арт мог бы последовать за ней, но соотношение Внутриземельцев будет в пользу ведьм и оборотней, не только уменьшится уровень феромонов, но также и облегчится ранний выход, так как вся башня, над землей пустеет в полночь, с трех до двенадцати. Только подземные офисы поддерживали переменный график заката и восхода солнца.

«Вино», — подумала она, вынуждая себя выглядеть уверенной и небрежной, когда она появилась на крыльце и нашла огни команды новостей, уже освещающие автостоянку. Она возьмет две бутылки по пути домой, таким образом, Кистен будет достаточно пьян, чтобы не волноваться о том, что она причинит ему боль.

Глава 3

Даже с ее намерениями уехать в полночь, солнце высоко стояло к тому времени, когда Айви простаивала на своем байке в час пик в Низинах, на пути к береговой линии и просторной квартире, которую она и Кистен делили над рестораном Пискари. То, что она работала на силу, которая охраняла подземелье, которым он управлял, не было удивительным или случайным, а благоразумным планированием. Хотя на платежной ведомости это не отражалось, Пискари управлял О.В. через сложную систему благотворительности. Он все еще должен был повиноваться законам, или, по крайней мере, не попадаться, нарушая их, чтобы он не был втянут как кто-либо еще. Это напомнило Айви, на что, вероятно, действительно походил Камелот.

Ее мать работала на вершине иерархии О.В., пока она не умерла, и Айви знала, что это было то место, где она и Пискари хотели, чтобы была Айви. Пискари имел дело с азартными играми и защитой — на бумаге, юридические способы делать его деньги — и мастер-вампир имеет больше изящества, чтобы поместить ее туда, где ей пришлось бы выбирать между тем, чтобы делать то, что он хотел, и между тем, что требовала ее работа. Коррупция была плохой вещью.

«Или хорошей», — подумала Айви, проверяя, чтобы парень позади нее смотрит, прежде чем она замедлила ход и повернула налево на автостоянку ресторана. Если бы не угроза Пискари, удерживающего агрессивных вампиров от самосуда, О.В. не могли бы справиться. Она была уверена, что именно по этому большинство людей, включая Ф.Б.В., закрывали глаза. О.В. был коррумпирован, но люди, фактически отвечающие за город, делали хорошую работу, поддерживая его в цивилизованном состоянии.

Айви остановила свой байк перед дверью на кухню и заглушила двигатель, просматривая пустую парковку. Была среда, и в то время как в любой другой день недели, ресторан покидали последние посетители, сегодня тут было пустынно. Пискари нравился день отдыха. По крайней мере, она не должна была избегать официантов и их вопросов относительно того, почему ее глаза были наполовину расширены. Ей была нужна или долгая ванна с пеной перед сном, или Кистен, или и то, и другое.

Бриз от реки был прохладен и нес запах нефти и газа. Вздыхая, чтобы очистить свой разум, она открыла служебную дверь колесом мотоцикла. У двери даже не было замка, чтобы грузовики с продуктами могли делать доставки в любое время. Никто не стал бы красть у Пискари. Для видимости он повиновался закону, но так или иначе, вы окажитесь мертвыми, не смотря ни на что.

С сумочкой и двумя бутылками вина в руке, она оставила свой мотоцикл около ящиков с помидорами и грибами и пошла по бетонным ступенькам к кухне, перешагивая две за раз. Она миновала темные прилавки и холодные духовки, не видя их. Слабый аромат поднимающихся дрожжей смешивал с непрекращающимися запахами вампиров, которые работали здесь, и она чувствовала, что расслабляется, ее ботинки мягко стучали по плиточному полу. Запах перенес ее к воспоминаниях о лете, когда она работала на кухне, а когда достаточно подросла, то и в зале в качестве официантки. Она не была невинна, но тогда уродство было потеряно в ярком свете острых ощущений. Теперь она просто была уставшей.

Ее пульс участился, когда она преодолела массивную дверь, которая вела к лифту и подземным апартаментам Пискари. Мысли, что он встретит ее успокаивающими руками и рассчитанным сочувствием, было достаточно, чтобы ее кровь прилила, но ее раздражение, что он манипулировал ей, удержало ее от того, чтобы пойти в бар. Он не позвал бы ее к себе, зная, что он больше ее помучает, если она будет проситься к нему, когда она не сможет получить больше, отчаянно нуждаясь в его заверении, что он все еще любит ее.

Было утешительно тихо в аккуратном ресторане, низкие потолки и тусклая атмосфера, казалось, следовали за ней в закрытые комнаты для вечеринок позади ресторана. Широкая лестница за дверями вела к частному второму этажу. Она вела рукой по стене для баланса, когда поднималась по широкой лестнице из черного дерева, стремясь найти Кистена и его понимающее ухо, которое не было присоединено к манипулирующему разуму.

Она и Кистен жили в переделанных апартаментах, которые занимали весь верхний этаж старого судоходного склада. Айви любила открытое пространство, она произвольно разделила его на области ширмами и стратегически разместила мебель. Окна были большими и измазанными с внешней стороны грязью и копотью сорокалетней давности. Пискари не нравилось показываться на свет, а это удовлетворяло меры безопасности.

Звеня винными бутылками, Айви поставила их на стол на верхней площадки лестницы, думая, что она и Кистен похожи на двух детей, подвергшихся жестокому обращению, желающих внимание того человека, который деформировал их, и любя его из отчаяния. Это была старая мысль, та, которая потеряла свое жало давным давно.

Стягивая свое пальто, она повесила его и свою сумочку рядом с вином.

— Кист? — позвала она, ее голос заполнил тишину. — Я дома. — Она снова взяла бутылки и нахмурилась. Возможно, ей нужно было взять три.

Ответа не последовало, и она направилась в сторону кухни, чтобы охладить вино, запах крови прошел через нее, как электрический ток. Это была кровь не Кистена.

Она остановилась и глубоко вдохнула. Она повернула голову к углу, куда доставщик поставил рояль на прошлой неделе. Это потрепало ее финансы больше, чем покупка байка, но звук от рояля в этой пустоте заставлял ее забывать все, пока эхо не исчезало.

— Кист?

Она слышала, что он вздохнул, но не видела его. Ее лицо побелело, и каждая мышца напряглась, когда она шагнула к кушеткам, устроенным рядом с фортепьяно. Грязное пятно света вспыхнуло на черном блеске дерева, и она нашла его там. Он стоял на коленях на белом персидском ковре между кушеткой и фортепьяно, она увидела девушку в обтягивающих джинсах, черной кружевной рубашке и поношенном кожаном пальто, растянувшуюся перед ним.

Кистен поднял голову, необычная паника читалась в его голубых глазах.

— Я не делал этого, — сказал он, его окровавленные руки нависали над трупом.

Дерьмо. Уронив бутылки на диван, Айви качнулась и опустилась перед ними на колени. Привычка заставила ее проверить пульс, но было очевидно по бледности кожи и нежно растерзанной шее, что миниатюрная блондинка была мертва, несмотря на ее тепло.

— Я этого не делал, — повторил Кистен, отодвигая свое аккуратное, симпатичное мальчишеское тело назад на несколько дюймов. Его руки, сильные и мускулистые, дрожали, ногти блестели красным. Айви посмотрела от рук до лица, видя страх в его почти тонких чертах, которые он скрывался за красновато-светлой бородой. Мазок крови был на лбу под каштановой челкой, и она подавила острое желание поцеловать его, убирая челку, что было и противно и интриговало ее.

«Это не то, кем я хотела быть».

— Айви, я этого не делал! — воскликнул он на ее длительное молчание, и она потянулась над девушкой и убрала назад его слишком длинную челки. Нежный появляющийся черный в его пристальном взгляде перехватил у нее дыхание.

«Боже, он был красив, когда волновался».

— Я знаю, что ты этого не делал, — сказала она, и широкие плечи Кистена расслабились, заставляя ее задуматься, почему он был расстроен. Это было не то, чувство, что он волновался из-за того, что ему приходилось заботиться об ошибке Пискари, а из-за того, что Айви могла подумать, что это он убил девушку. И где-то в глубине души она поняла, что он любил ее.

Симпатичная женщина была любимым типом телосложения Пискари с длинными светлыми волосами и угловатым лицом. У нее, вероятно, были голубые глаза.

«Дерьмо, дерьмо и еще больше дерьма».

Мысли метались, чтобы свести ущерб к минимуму.

— Как долго она мертва? — спросила она.

— Минуты. Не больше. — Резонансный голос Кистена спал до более знакомого. — Я пытался узнать, где она останавливалась, и вычистить там, но она умерла прямо здесь на кушетке. Пискари… — Он встретил ее взгляд, потом посмотрел на пару алмазных сережек-гвоздиков. — Пискари сказал мне позаботиться об этом.

Айви встала на ноги, чтобы сесть на край соседней кушетки. Это было не похоже на Кистена, так паниковать. Он был отпрыском Пискари, человеком, которого немертвый вампир выбрал, чтобы управлять баром, делать его работу под дневным светом и убирать его ошибки. Ошибки, которые обычно составляли четыре фута одиннадцать дюймов [прим. пер. рост — 150 см], блондинки, и сто фунтов веса [прим пер. вес — 45 кг]. Черт побери все на хрен. Пискари не лажал так, с тех пор как она уехала, чтобы закончить среднюю школу на Западном побережье.

— Она подписала бумаги? — спросила Айви.

— Ты думаешь, я бы так переживал, если бы она подписала? — Кистен укладывал волосы маленькой девушки, как будто это могло помочь.

«Боже, она выглядела на четырнадцать», — подумала Айви, хотя знала, что девушке было ближе к двадцати.

Айви сжала губы и вздохнула. Так много нужно сделать, чтобы просто поспать в это утро.

— Возьми пластиковую упаковку от рояля, из мусорной корзины, — сказала она решительно, Кистен поднялся, одергивая полы своей шелковой рубашки по верху джинсов. — Мы открываемся в восемь часов для толпы Внутриземельцев, и я не хочу, чтобы место пахло, как мертвая девушка.

Кистен встал, направляясь к лестнице.

— Шевелись быстрее, если не хочешь чистить ковер паром! — прокричала Айви, и она услышала, как он быстро спускается вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Уставшая, Айви смотрела на брошенную сумочку женщины на кушетке, слишком эмоционально исчерпанная, чтобы выяснять, что она должна чувствовать. Кистен был отпрыском Пискари, но именно Айви думала в большинстве случаев. Не то, чтобы Кистен был глуп, он был далек от этого, он привык, что она со всем справляется. Он ожидал этого. Ему нравилось это.

Интересно, Пискари убил девушку нарочно, чтобы вынудить Кистена взять на себя ответственность, Айви встала, положив руки на бедра, ее взгляд направился к грязным окнам и реку, туманную на утреннем солнце. Это звучало, как манипулирующий ублюдок. Если бы Айви уступила Арту, то она провела бы утро у него — не только покорно делая следующий шаг к управленческому положению Пискари, которое тот для нее хотел, но и Кистен был бы вынужден справляться со всем этим в одиночку. То, что все пошло не тем путем, как он планировал, вероятно, восхитило Пискари; он гордился ее вызовом, ожидая ее более восхитительного падения, когда она больше не сможет бороться.

«Деформированная, разрушенная, уродливая», — подумала она, наблюдая как вырывается пар из туристических пароходов, когда они топили свои котлы. — «Когда-нибудь было так, что она не была такой?»

Скользящий звук пластика привел ее в чувство, и без лишних движений и зрительного контакта, она и Кистен перекатили женщину на него, прежде чем та опорожнила кишечник. Скрестив руки на груди подобно египетской мумии, они плотно ее завернули. Айви смотрела на руки, а не на размытое пластиком лицо женщины, пытаясь отделить себя от того, что они делали, когда они заматывали ее клейкой лентой, которую принес Кистен, как рождественскую елку огоньками.

Только когда они преобразовали человека к объекту, Кистен выдохнул, медленно и долго. Айви будет оплакивать ее позже. А после себя. Но только тогда, когда никто не сможет ее услышать.

— Холодильник, — сказала Айви, но Кистен заартачился. Айви посмотрела на него, когда она стояла, склонившись над трупом, а ее руки уже находились под плечами женщины. — Только до тех пор, пока мы не решим, что делать. Дэнни будет здесь через четыре часа, начнет месить тесто и делать пасту. У нас нет времени для того, чтобы убрать тело и вычистить тут все.

Кистен посмотрел на коврик, перемазанный кровью. Он поднял ногу и поморщился от липкого коричневого мазка на полу, который шел вниз и обратно.

— Да, — сказал он, его фальшивый британский акцент исчез, потом Кистен взял длинный сверток от Айви полностью и водрузил его на плечо.

Айви не могла не почувствовать гордость за него, что он так быстро отдышался. Ему было всего двадцать три, он взял на себя обязанности отпрыска Пискари в семнадцать лет, когда мать Айви нечаянно умерла пять лет назад, отрекшись от престола и положения. Пискари активно управлял Цинциннати, и Кистен делал немного больше, чем прибирался после мастера-вампира, и делал его счастливым. Подавить ее зависть, что Кистен получил вожделенную должность, было легко.

Дикая обучающая программа Пискари сделала ее старше, прежде чем она начала жить. Она не думала о том, что она делала, пока это не было закончено. Кистен еще не изучил эту уловку и жил каждым моментом, который был, вместо того, чтобы много раз прокручивать все в своем уме, как делала это она. Это заставило его медленнее реагировать, более… человечно. И она любила его за это.

— Есть машина, чтобы избавиться от этого? — спросила она принимая меры безопасности. Она не заметила ни одной на стоянке, но она и не смотрела.

— Нет. — Кистен пошел по лестнице, следуя за ней, благодаря его вампирским силам он обращался с весом без напряжения. — Она пришла с Пискари прямо около полуночи.

— С улицы? — спросила она в недоумении, радуясь, что ресторан был закрыт.

— Нет. С автобусной остановки. Очевидно, она — старый друг.