Помоги проекту - поделись книгой:
В ходе столкновений Крак-де-Шевалье неизбежно пострадал. Одна из ракет пробила крышу башни, получили повреждения и стены крепости. Но хотя средства массовой информации и сообщали о «значительных повреждениях», на доступных фотографиях информационных агентств и видео, снятом с беспилотника и показанного телеканалом «Россия-24», видимые повреждения крепости явно не носят катастрофического характера. Реставраторы вполне справляются и с существенно большими проблемами. Так что этот объект мирового наследия до сих пор цел и почти невредим…
Апамея на Оронте
Далее на север от крепости Крак-де-Шевалье располагаются руины древнего города Апамея (35°25′5'' с.ш., 36°23′53'' в.д.). Поскольку в античные времена имелось несколько городов с таким названием, эту Апамею называют также Апамея на Оронте или Апамея Сирийская…
Нам не очень повезло с погодой. Хоть и не было дождя, но все небо затянули тучи. И если в Крак-де-Шевалье мрачное серое небо не было помехой и даже некоторым образом подчеркивало суровость атмосферы средневековой крепости, то здесь такая погода, увы, не дала нам возможности в полной мере насладиться масштабом и красотой античных руин.
Первое, известное по древнегреческим источникам, название города – Фарнакес. Дата его основания не известна до сих пор, как не ясно и то, кем были его первые жители. Более-менее известная история города начинается в довольно позднее время – лишь после завоевания его Александром Македонским, когда город получил новое название в честь главного города Македонии – Пелла. И уже тогда это было уже довольно крупное поселение.
Название Апамея город получил от Селевка I Никатора (основателя династии Селевкидов), который решил так его назвать в честь своей жены по имени Апама. Город стал одним из четырех основных центров государства Селевкидов в Сирии, и использовался в качестве военной базы. В Апамее Селевк держал не только большую армию, но и военную казну, а также конный завод на 300 племенных жеребцов и 30 тысяч (!) кобыл. Помимо этого здесь держали до полутысячи слонов, привезенных из Индии, – слонов в те времена широко использовали в военных действиях в качестве «тяжелой кавалерии». В Апамее также чеканились монеты государства Селевкидов, которые правили Сирией вплоть до завоевания ее римлянами в 64 году до нашей эры.
В ходе этого завоевания Помпей Великий разрушил крепость Апамеи, однако город вновь возродился под именем Клаудиа Апамея, и уже в 6–7 годах нашей эры при проведении переписи населения, которую провел правитель Сирии Публий Сульпиций Квириний, в городе числилось 117 тысяч свободных граждан, а это с учетом прочих категорий населения означает, что в городе проживало более 400 тысяч человек (по некоторым оценкам, до полумиллиона). Таким образом это был один из крупнейших городов Древнего Востока.
На пике его процветания во II веке нашей эры в Апамее были построены храмы, бани и театры. Во время правления Марка Аврелия было завершено строительство колоннад на главной улице города. В Апамее находилась знаменитая философская школа средних платоников философа Нумения. Здесь родился известный философ-стоик Посидоний. А в III веке город стал зимней базой для элиты римского Легиона «Парфика».
В Византийский период Апамея оставалась важным городским центром. В это время город стал базой для монофизитов – сторонников того еретического направления в христианстве, согласно учению которого Иисус Христос обладал лишь божественной сущностью и не имел сущности человеческой.
При Юстиниане I были воздвигнуты новые крепостные стены. Город был столицей провинции и резиденцией Епископа. В VI веке персы разграбили и сожгли Апамею. Вдобавок, практически на это же время пришелся период довольно крупных землетрясений, которые вносили свою лепту в разрушение города. А в VII веке Апамею разрушали уже мусульмане во время своего триумфального шествия по Ближнему Востоку – город был опустошен и сожжен Хосровом II.
Былого величия и значения при мусульманах город так и не восстановил. А в 1106 году он был взят крестоносцами под предводительством Танкреда, князя Галилеи. В 1149 году войска Нур аль-Дина вернули контроль над Апамеей мусульманам, которые возвели дополнительные укрепления в местной крепости Каалат аль-Мадик, выстроенной на месте бывшего акрополя Апамеи. Эта крепость использовалась еще в период Селевкидов и играла особенно важную роль в период арабской обороны против крестоносцев.
В 1157 году в ходе сильного землетрясения город был разрушен и постепенно заброшен. Заселенной осталась лишь крепость, от которой ныне сохранилась только верхняя часть внешней стены, относящейся к периоду мамлюков. Крепость Каалат аль-Мадик фактически поглощена современной деревней, жители которой специализируются на производстве «античных древностей». Этот новодел они пытаются продавать заезжим туристам вместе с реальными находками, добытыми в ходе самостийных раскопок древних руин.
Туристов в Апамее очень мало, и торговцы не сидят в каких-нибудь магазинчиках или лавках. Когда мы приехали на место, тут было лишь несколько человек, которые неподалеку на развалинах города пасли небольшие группы овец. Похоже, что это были не просто пастухи, а своего рода «дежурные», в задачи которых входит не только надсмотр за овцами, но и фиксация появления редких любопытствующих иностранцев. И сначала нас вообще никто не тревожил. Но пока мы осматривали то, что осталось от Апамеи, вокруг нас постепенно увеличивалось количество «пастухов», хотя численность поголовья овец явно не изменялась. Когда же мы приблизились к той части города, где ранее была агора – место для общих собраний жителей, «пастухи» осмелели и начали подходить к нам с предложением приобрести имеющиеся у них «древности» (в основном, это были монеты римского периода). Сначала они нам не докучали, но ближе к концу нашего осмотра Апамеи от них уже было трудно отбиваться. Они никак не могли понять, что нас интересуют прежде всего камни, а не монеты, реальный возраст которых мы, не будучи специалистами или заядлыми нумизматами, все равно определить не могли…
Сегодня на то, что некогда в Апамее жизнь била ключом, указывают многочисленные руины, среди которых особенно выделяется главная улица города – «Кардо Максимус». Почти на два километра (точнее – 1800 метров) протянулась ее красивейшая колоннада в античном стиле – свидетель былой славы некогда одного из самых больших городов древнего мира. Вдоль улицы шириной в 37 метров, 20 из которых занимала мостовая, ранее располагались здания гражданского и религиозного значения, от которых остались лишь части разрушенных стен.
Раскопки в Апамее начали проводить бельгийцы в 1930 годах, но их работа носила весьма ограниченный характер – была лишь расчищена от обломков главная улица, подсобраны некоторые колонны и открыта система трубопроводов в термах (банях). Расчищена частично агора – изначально обширное открытое пространство позади главной улицы с колоннами – и руины храма Зевса-Белоса. Также определено, что всего было 16 улиц, а городская стена достигала длины более шести километров. И подавляющая часть этой огромной площади до сих пор не раскопана и ожидает своей очереди.
В целом – город еще очень мало изучен, а его огромные размеры требуют много средств, которых не было в Сирии и в мирное время. Сейчас же о каких-то новых раскопках и думать не приходится. И пока можно только догадываться, какие находки скрывают под собой курганы, покрывающие бывший город…
Но Апамея нас, по большому счету, разочаровала. При всей внушительности колоннады, уходящей вдаль от наблюдателя, и примыкающих к ней сооружений во всем чувствовался дух именно античности. Все выстроено из довольно мягкого известняка, а на каменных блоках – отчетливые следы простейших каменотесных инструментов, характерных именно для этой эпохи. Все очень красиво и качественно, но только издали. Вблизи все иначе. И дело не в том, что время неумолимо оставляет следы эрозии на каменных сооружениях. На близком расстоянии на блоках видны не только следы ручных инструментов, но и многочисленные огрехи мастеров, неизбежные при столь масштабных работах. Этих «мелких помарок» столько, что складывалось отчетливое ощущение их «запланированности» – античные мастера, похоже, целенаправленно стремились обеспечить качественный и красивый вид именно в расчете на осмотр их работы издали. На мельчайшую доводку поверхности камня до идеального состояния они время не тратили – у них явно этого времени и не было.
И особо показательным был момент, когда при осмотре кладки одной из стен, вполне приличной выглядевшей со стороны улицы «Кардо Максимус», мы зашли за эту стенку и взглянули на нее с другой стороны. Здесь поверхность каменных блоков так и осталась в «полуфабрикатном» состоянии – ее даже не пытались хоть как-нибудь выравнивать. Видно было, что работа была весьма трудоемкой (что и следовало ожидать при простейших ручных технологиях обработки камня) и у мастеров хватало времени и сил лишь на «парадно-фасадную» сторону зданий.
Можно было бы надеяться найти какие-то следы древней цивилизации «богов» в акрополе города. Ведь такие следы с древнейших времен считались священными, и уж если им где-то и находиться, то именно в акрополе Апамеи. Но, как упоминалось ранее, на его месте в Средние века была выстроена крепость Каалат аль-Мадик, от которой остались лишь стены, воздвигнутые во времена мамлюков. И внешний вид этих стен вполне соответствует своей довольно поздней датировке. Пространство же внутри стен занимает жилая деревня с очень плотной застройкой, так что там все равно уже ничего нельзя увидеть. Вдобавок, по словам нашего гида, внутрь деревни туристам заходить не рекомендовалось…
В поездке по Сирии нас сопровождал местный гид – бравый полковник сирийских ВВС в отставке, обучавшийся в свое время в Советском Союзе и великолепно говоривший на русском языке. Звали его Захар (свое исходное сирийское имя Захер ему пришлось немного скорректировать во времена курсантской учебы, во избежание неприятных интерпретаций этого имени со стороны русских сокурсников).
Именно в Апамее Захар рассказал нам, что ранее ему довелось сопровождать в поездке по Сирии Эрнста Мулдашева, который везде стремился «найти следы древних атлантов». Так вот – Мулдашев умудрился их «найти» даже в Апамее. В частности, он решил, что резные узоры на капителях (навершии) колонн были созданы с помощью машинного оборудования на специальных станках, поскольку якобы вручную невозможно добиться столь тонкого узорного орнамента. Но достаточно было взглянуть чуть внимательней на первую попавшуюся под руку капитель упавшей колонны, чтобы убедиться в полной абсурдности подобного утверждения. Везде были видны отчетливые следы обычного зубила, с помощью которого (и столь же обычного молотка) античный мастер скалывал материал камня. И особенно отчетливо эти следы прослеживались во внутренних углах узора – там, где при ручной обработке очень сложно добиться идеального качества поверхности.
Признаки именно ручной, а вовсе не машинной обработки тут были налицо. И в этом нет ничего удивительного. Ведь, как уже упоминалось, материал здесь очень мягкий и прост в обработке. А во время создания колонн в распоряжении мастеров имелись весьма прочные и эффективные не только бронзовые, но и железные инструменты. И вообще в античное время уже «не лаптем щи хлебали»…
Другая «находка» Мулдашева – резные спирали на боковой поверхности колонн. Он почему-то решил, что эти спирали могли изготовить только «атланты» на каких-то огромных токарных станках, поскольку вручную якобы эти спирали изготовить невозможно. Согласно мнению Мулдашева, который любит пускаться в вольные фантазии, такие колонны «атланты» использовали для «работы с космической энергией» – дескать, колонны со спиралями, закрученными в одну сторону, пропускали эту «энергию» сверху вниз, а колонны со спиралями, закрученными в другую сторону – снизу вверх.
Не буду здесь обсуждать фантазии о «потоках космической энергии через колонны», но спиральный рисунок на боковой поверхности колонн явно сделан опять-таки вручную. На это со всей определенностью указывали не только следы все того же зубила, видимые в некоторых местах, но и некоторые колонны, на которых эти спирали так и не были доделаны до конца. В местах, где заканчивалась уже готовая спираль, отчетливо видны следы обычного скалывания материала, а также осталась разметка, по которой античный мастер планировал продолжить спираль.
Мы тоже ищем (и пока вполне успешно) следы древней высокоразвитой цивилизации, представителей которой некоторые ошибочно называют «атлантами» (я стараюсь избегать данного популярного термина, поскольку атланты Платона были весьма примитивной цивилизацией, а «атланты» Блаватской и Эдгара Кейси вообще высосаны ими из пальца). Но в этих поисках важно опираться все-таки на реальные факты, а не заниматься самообманом – иначе рискуешь быстро оказаться неадекватным. И можно было бы вообще не упоминать здесь Мулдашева, но уж слишком много «энтузиастов» ныне забывает о необходимости объективного анализа фактов и занимается банальным самообманом в поиске подобных следов…
Если же опираться на реально наблюдаемые факты, необходимо констатировать, что, увы, все наблюдаемое ныне в Апамее явно было создано не ранее античного периода с помощью обычных инструментов и технологий. Это не исключает версии, что город может оказаться гораздо древнее. Как не исключает того, что где-то под землей или под фундаментом видимых конструкций могут оказаться остатки сооружений высокоразвитой цивилизации «богов». Но без дальнейших раскопок, а главное – без соответствующих находок, подобная версия остается лишь голой идеей. И на нынешнем этапе оснований для пересмотра истории Апамеи нет никаких оснований.
Эбла – открытие
В полусотне километров к югу от Алеппо, близ современного поселка Телль-Мардих, располагается группа невзрачных холмов посреди большого открытого пространства. Этой группе холмов во второй половине XX века довелось стать причиной серьезного изменения взглядов историков на древнее прошлое.
Все началось с обнаружения здесь в 1964 году небольшого тазика возрастом более четырех тысяч лет. Эта находка давала надежду на обнаружение в Сирии подобных древних артефактов и памятников, о которых до того было неизвестно. Археологи активизировались и в 1968 году там же нашли бюст, который был посвящен богине Иштар. Это был бюст царевича Эблы по имени Иббит-Лима. Появилось название – Эбла…
И тут встал вопрос: а что такое – эта Эбла? Город или страна? Никто не знал… Затем ученые вспомнили, что в клинописных табличках из Аккада III тысячелетия до нашей эры упоминалась некая Эбла. Так может быть, остатки этой упомянутой Эблы находятся как раз здесь, в Сирии, под землей холмов близ Телль-Мардиха?..
Раскопки под руководством итальянского археолога Паоло Маттие подтвердили это предположение. Были найдены многочисленные остатки жилищ, храмов, хранилищ воды и мощной стены с воротами. И в 1975 году было объявлено, что здесь обнаружен древний город Эбла, возраст которого превышает четыре тысячи лет.
Географические координаты Эблы – 35°47′53'' с.ш. 36°47′55'' в.д.
Стоит заметить, что до сих пор нет единодушного мнения насчет того, что же представляла собой Эбла. Первооткрыватель Эблы, Паоло Маттие, рассматривает сам этот город как огромный по тем временам богатый полис. Большинство историков сначала были склонны считать ее городом-государством – довольно типичным образованием своего времени, когда имелась масса аналогичных самостоятельных городов-государств, например, в том же Междуречье. Но есть и те, кто считает Эблу не просто отдельным городом, а столицей целого государства, Эблаитского царства. Сторонники этой точки зрения первоначально полагали, что Эблаитское царство было очень большим и включало в себя всю Сирию, Ханаан и значительную часть Месопотамии. Но позднее эта точка зрения была скорректирована. И ныне считается, что Эблаитское государство в середине III тысячелетия до нашей эры – на пике своего расцвета и могущества – включало север Сирии, Ливан и часть северной Месопотамии, что хоть и меньше первоначально предполагавшихся размеров, но тоже охватывает весьма значительную территорию. Влияние Эблы простиралось от побережья Средиземного моря до города-государства Мари в среднем течении Евфрата. Вдобавок Эбла как государство, достигшее расцвета за счет торговли, стремилась поставить под свой контроль важнейшие торговые пути. Она имела торговые и дипломатические отношения с Египтом, Эламом и Шумером, а это означает, что Эблаитское царство было весьма мощным и значимым государством. Цари Эблы того времени были настолько могущественными, что конкурировали за господство в регионе с самим Саргоном, царем Аккада и завоевателем Шумера.
Но чем же оказалась столь примечательна Эбла?..
Дело в том, что до ее открытия историки долгое время полагали, что столь мощные города могли возникать лишь в долинах крупных рек. Так, скажем, все известные в 70-х годах XX века древние египетские города были сосредоточены вдоль Нила, города Междуречья располагались вблизи рек Тигр и Евфрат, а города Хараппской цивилизации были сконцентрированы в долине Инда. Конечно, были уже известны города Хеттской империи, не связанные со столь крупными реками, но эта империя датировалась на тысячу лет позже. Эбла же относилась к IV–III тысячелетию до нашей эры и при этом была расположена в 75 километрах от ближайших рек – причем таких маленьких, что они никак не годились для сооружения плотин.
Автоматически это приводило к тому, что прежняя догма, согласно которой государства и первые цивилизации могли создаваться только в долинах крупных рек (типа Нила, Тигра, Евфрата и Инда), глубоко ошибочна. И если до открытия Эблы считалось, что этот регион был населен малограмотными кочующими племенами, то благодаря находкам в Эбле выяснилось, что здесь находились развитые города и государства во главе с царями и грамотным населением. Одно только это возводило Эблу в ряд важнейших археологических находок XX века.
(Заметим попутно, что еще в конце XIX века были найдены следы очень мощной утерянной цивилизации в Средней Азии. Она занимала территорию длиной в 500–600 километров и шириной в 100 километров, которая начинается в Туркмении, пересекает пустыню Каракумы, тянется к Узбекистану и, возможно, захватывает часть Северного Афганистана. Поскольку настоящее имя этой страны не сохранилось, археологи дали ей свое – теперь она называется Бактрийско-Маргианский археологический комплекс, БМАК, по имени более поздних древнегреческих территорий, располагавшихся в этом районе. Однако этой цивилизации «не повезло» стать широко известной, поскольку первоначально она была датирована аж VII тысячелетием до нашей эры – то есть на 3–4 тысячелетия раньше официальной датировки Древнего Египта и цивилизаций Междуречья, что совершенно не вписывалось в стройную картину историков. Перед широкой публикой опустили занавес молчания, и даже далеко не все специалисты были в курсе особенностей находок в регионе БМАК. Впрочем, и эту цивилизацию вполне можно привязать к долине реки Амударьи, которая в древние времена была куда полноводней, нежели ныне…)
Но главным открытием, прославившим Эблу, стало обнаружение тут огромного архива глиняных табличек с клинописными текстами на эблаитском и шумерском языках. Таблички были обнаружены в помещениях со следами сильного пожара, огонь которого уничтожил царский дворец, но укрепил обжигом глину, благодаря чему таблички смогли таким образом сохраниться в течение более четырех тысяч лет. Первые таблички были найдены еще в 1975 году, после чего археологи извлекали их из-под земли в ходе раскопок еще в течение десяти лет. Общее же число найденных в Эбле табличек насчитывает, по разным данным, от 17 до 20 тысяч.
Сейчас большинство этих многочисленных табличек находятся в музее Алеппо и Национальном музее Дамаска. Некоторые таблички (так называемые ученические тексты) из этого архива можно увидеть в экспозиции в Эрмитаже (Санкт-Петербург).
Подобное богатство не могло оставить равнодушными специалистов по древним языкам, которые тут же взялись за перевод табличек эблаитского архива. Благодаря исследованиям итальянского ученого Джованни Петтинато, главного ассиролога и шумеролога Римского университета, были дешифрованы тексты на неизвестном до того эблаитском языке. Дешифровке сильно помогло то, что среди табличек были обнаружены шумеро-эблаитские словари на 3000 слов (ныне это – древнейшие в мире словари), а шумерский язык уже был хорошо известен специалистам. Вдобавок также были найдены так называемые лексические тексты, среди которых – списки слов, почти исключительно существительных, распределенных по нескольким категориям (топонимы, антропонимы, названия профессий, зверей, птиц, рыб и наиболее употребительные термины), перечни шумерограмм и таблицы грамматических форм. Оказалось, что эблаитский язык принадлежит к семитской группе языков – он близок к древнему ивриту и финикийскому языку. Язык Эблы включает в себя как элементы восточносемитского (аккадского), так и западносемитского (древнееврейского и арамейского) языков.
Тексты из архива Эблы содержат детские школьные упражнения, первое известное в истории сообщение об оливках, сведения об экономике, о торговых операциях купцов, об администрации города, поэмы, религиозные гимны и многое другое. Установлено, что около 80 % табличек из Эблы представляют собой экономико-административные документы, имеющие отношение к земледелию (в том числе виноградарству), животноводству, текстильному производству, купле-продаже драгоценных металлов и леса, уплате податей, жертвоприношениям, снабжению царского двора провизией и тому подобному. Заметное место в архиве занимают царские указы, послания и дипломатические документы. А вот количество литературных произведений, найденных в Эбле, крайне невелико, и среди них преобладают заклинания и гимны.
Содержимое текстов табличек вместе с находками археологов позволило составить довольно детальное представление о древнем Эблаитском царстве, его общественном устройстве, экономике и о жизни обитателей его столицы.
«Главная ценность архивов Эблы заключается в том, что они свидетельствуют о великом государстве, существовавшем в третьем тысячелетии до нашей эры, и раскрывают его административную, экономическую, социальную и религиозную структуру. Однако в более широком смысле мы здесь сталкиваемся с совершенно новым и незнакомым миром северо-западной семитской культуры… Речь идет об империи, которая навсегда изменила наше восприятие древнейшей истории» (Паоло Маттие, первооткрыватель Эблы).
Древняя Эбла
Основателями Эблы считаются эблаиты, древний народ семитского происхождения, переселившийся в Сирию из Юго-Восточной Аравии в середине IV тысячелетия до нашей эры. Судя по результатам раскопок, город Эбла существовал как обжитая территория уже в этом же тысячелетии. Но своего расцвета и апогея развития он достиг в середине III тысячелетия до нашей эры.
Это был хорошо укрепленный город, окруженный внушительными крепостными стенами с четырьмя воротами. В центре города на холме, возвышаясь над всеми остальными частями города, располагался Акрополь – комплекс сооружений из необожженных кирпичей на каменном фундаменте. В акрополе располагались в том числе храмы, нечто типа зиккурата (ступенчатая пирамидообразная конструкция) и королевский дворец. Это был административный, финансовый и дипломатический центр государства. Численность прислуги во дворце достигала около 12 тысяч человек, в пределах городских стен жило около 50 тысяч человек, а в пригородах и ближайших поселениях проживало более двухсот тысяч человек (в некоторых текстах упоминается до 260 тысяч человек). Так что это был один из крупнейших городов того времени.
Эблой правили ненаследственные цари, имевшие ограниченный срок правления. Маликум Эблы – царь и жрец в одном лице – опирался на совет старейшин, состоявший из самых богатых людей. 14 наместников назначались царем в отдельные районы Эблы, два из них – в столицу. Высшими сановниками Эблаитского царства могли стать люди, лишь прошедшие через ряд ответственных постов – послов в других странах, руководителей городов. И только затем, если они справлялись с порученной им работой, им могли доверить правление страной – решение важных вопросов финансов, заключение договоров с другими странами и тому подобное.
При этом женщины играли заметную роль в жизни государства. Так, например, посвящала царя в должность и вводила его на престол «маликтум» – царица. Она же осуществляла контроль за производством тканей. Ни в какой другой древневосточной цивилизации женщины не выполняли функции подобного уровня.
В социальном плане население Эблы делилось на привилегированных горожан и иноземцев. Горожане (думуниты, что означает «сыны Эблы») были коренными эблаитами, родившимися в Эбле и пользовавшимися всеми правами и привилегиями своей страны. К ним относились представители самых разных профессий – гончары, скульпторы, плотники, текстильщики, мельники, пекари и другие. Вторая группа – собственно иностранцы, а также рабы, военнопленные, купцы и состоявшие в эблаитской армии наемники. Собственного войска у Эблы не было, военные нанимались в случае необходимости. С помощью наемников захватывались города, с которых взималась дань и выкуп серебром и золотом.
Все хозяйство было государственным. Трудящиеся получали пайки. Среди трудящихся в текстах упоминаются «работники», «молодцы», старшие пахари, рабы. Иногда встречаются просто «люди». Отдельные владения для сбора податей на определенный срок сдавались различным вельможам. Царский дворец был местом их общих собраний и торгов.
Религия была отделена от государства, хотя имелось значительное число храмов со служителями культа – жрецами и жрицами. Среди жрецов были пророки, пытавшиеся предсказать события. Отмечались религиозные праздники, которые сопровождались ношением статуй богов. Встречались золотые и серебряные статуи богов, например, одна из глиняных табличек сообщает, что статуя бога Дагана отлита из пяти килограммов серебра.
В Эбле поклонялись Дагону, Сипиш, Хададу, Балату и Астарте. Общее же число богов, которым поклонялись жители Эблы, составляло, как утверждается, несколько сотен. Многочисленным статуям богов приносились жертвы в виде овец, коз и другой живности, пива, хлеба, масла. Но были дары из драгоценных металлов – золота и серебра: фигурки животных, миниатюрные колесницы и тележки, кубки, браслеты, кинжалы.
Правители Эблы уделяли значительное внимание образованию и внимательно контролировали обучение, используя методы, которые были распространены в шумерских городах Месопотамии. Найдены многочисленные ученические работы, которые показывают, что школы Эблы готовили своих студентов для должностей будущих государственных служащих. Словари, прописи, ученические упражнения, которые были восстановлены, показывают, что Эбла была крупным образовательным центром, где кроме местных были и шумерские учителя.
Благосостояние региона основывалось прежде всего на развитом сельском хозяйстве – плодородные почвы северной Сирии позволяли выращивать ячмень, пшеницу, оливки, финики, виноград и гранаты. Буквально как в поговорке: палку воткни – и она вырастет…
Здесь также разводили крупный и мелкий рогатый скот. Важная роль в экономике Эблы отводилась таким продуктам сельского хозяйства, как оливковое масло, вино и пиво. В городе было налажено производство тканей и разнообразных металлических изделий. Внутри огромной территории дворца располагались мастерские ювелиров, гончаров, скульпторов, живописцев.
Ремесла достигли очень высокого уровня. Предметы, находимые в местах захоронения царей Эблы, свидетельствуют о развитии технологий и наличии высокого художественного вкуса у жителей Эблы. Это многочисленные предметы быта, статуи из разноцветных камней, красивая мебель из ценных пород дерева с украшениями, ожерелья, браслеты и кольца из золота, базальтовые скульптуры божеств, камни с изображением процессий людей и фантастических животных.
Одну из ключевых ролей в экономике Эблы играла торговля. Она превратила государство в богатую и развитую по тем временам страну. Торговые связи Эблы простирались от Кипра и Крита на западе до территории нынешнего Афганистана на востоке. Имелись постоянные торговые контакты с крупнейшими государственными образованиями того времени – Аккадом, Шумером и Египтом. Город процветал благодаря своему выгодному расположению на перекрестке торговых путей. Торговля требовала документального учета, и тем самым она способствовала развитию письменности.
Эбла экспортировала сельскохозяйственную продукцию и шерстяные ткани в обмен на поставки меди, керамики, дерева, шкур и драгоценных камней. Например, лазурь доставлялась с территории нынешнего Афганистана, а олово с территорий далеко на юге.
Поделиться книгой: