История римских императоров

Октавиан в 38 г. до н. э. потерпел поражение на Сицилии при высадке, которую попытался предпринять при недостаточном количестве средств. При Cumae (совр. Кумел) и Messana (совр. Мессина) его флот был вынужден отступить.82 Он признал необходимость военно-морских сил. На Востоке Вентидий Басс и в этом году сражался в одиночестве. Он еще раз нанес поражение парфянам, и после этого вновь был восстановлен мир.

Антоний, который проводил время в Афинах, отозвал Басса, но тот все-таки снискал себе славу. Лабиен, Imperator Particus,83 пал.84

В 37 г. царило всеобщее спокойствие. В Италии активно вооружался Агриппа, в основном на море, чтобы выступить против Сицилии. Триумвиры встретились в Таренте (совр. Таранто), они пытались укрепить соглашение.85 [MH. I₂₂] Антоний передал Октавиану части своего флота для поддержки в борьбе против Секста Помпея. Октавиан отдал в распоряжение Антония кадровые войска для наступательной войны против парфян. Оба пребывали в добром согласии друг с другом.

В 36 г. до н. э. война была возобновлена, борьба была очень тяжелой, несмотря на то что Лепид тоже выставил свои войска. Агриппа командовал флотом. Везде, где Октавиан выступал сам, он терпел поражение. У Таормины он потерпел серьезное поражение (échec).86 И все-таки победа осталась за нападавшими, благодаря их численному преимуществу, поскольку долгое время ее было невозможно добиться никакими иными способами. Решающее сражение было проведено Агриппой осенью при Навлохе; флот был истреблен, так что и сухопутное войско не смогло устоять, и тем самым Секст Помпей был устранен.87 Это было огромным достижением для Октавиана: он выступил спасителем Италии от массового голода. К тому же произошел еще один счастливый случай, такой же, как смерть Калена (см. выше). Вдруг появился Лепид, и войска Секста капитулировали перед ним. Лепид тем не менее отказался передать их Октавиану. Мгновенно он оказался на Сицилии в численном преимуществе и собирался выступить против Октавиана, однако, не мог заставить свои войска что-либо делать: не мог заставить их идти в бой; они подчинялись приказам Октавиана, который хитро подкупил их смелостью и персональным подходом к каждому.88 Не было необходимости наказывать Лепида. Октавиан просто позволил ему бежать и даже удостоил его звания верховного понтифика.89 После этого весь Запад оказался в его руках. Возник окончательный дуовират, который, правда, ни разу не упоминается как таковой.

На Востоке продолжалась Парфянская война.90 Антоний собирался пойти в наступление, чтобы загладить ошибку Красса, потерпевшего поражение. Кроме того, опять же действовал пример Цезаря. Но война проходила безуспешно. Этот год является поворотным для Антония. Он вернулся к Клеопатре.91 С точки зрения здравого смысла это абсолютно [MH. I₂₃] необъяснимо. Октавия была моложе и красивее Клеопатры,92 и, по всей видимости, его брак с ней был счастливым. Однако после первой встречи с Клеопатрой была восстановлена старая связь. Это опять же демонстрирует то, что Антоний был вылеплен из того же теста, что и Цезарь,93 в общем же и целом он был жалким подобием.

Если судить по этой связи, то можно предположить, что Парфянская война была полностью забыта. Антоний должен был стремиться как можно скорее встретиться с противником. Однако вместо того чтобы отправиться к армии весной 36 г., он сделал это лишь летом. Он опирался в основном на Артавазда из Армении; она [Армения] была базой военной операции. События не совсем ясны; Антоний обвинил его [Артавазда] в предательстве, Октавиан это отрицал и считал обвинение Артавазда бесчестным. И действительно, армянин не был так уж виноват. Антоний прошел через Армению в Медию и осадил Vera (Phraata, Phraaspa) (Вера); во время осады полностью были разбиты 2 легиона под командованием Стациана.94Осада провалилась, и Антоний должен был отступить. Это была в высшей степени искусная операция: 27-дневная осада превосходящего силой противника. И все-таки обратно он привел лишь три четверти войска, и, таким образом, поход закончился поражением. Кроме того, Антоний распространил ложные слухи о победе, и отсюда вытекало его обвинение против Артавазда. Только из-за чрезмерных физических нагрузок в Армении погибло еще 8000 человек. Если бы Артавазд был предателем, то легко мог бы уничтожить войско; но он без сопротивления позволил его вывести. В следующем году из этого были сделаны выводы.

Теперь следует вопрос: как относился к делу Октавиан? Общепринято считать, что он с самого начала хотел стать единовластным правителем. Теперь эта возможность ему предоставилась. Мы можем делать выводы только из фактов, [MH. I₂₄] и тогда мы должны считать, что он хотел править совместно с Антонием. Правда, Октавиан один наследовал Лепиду, и Антоний, естественно, воспринимал это как несправедливость.

С другой стороны, Лепид был слишком незначительной персоной, чтобы получить всю власть над Западом, которую получил Октавиан. Ведь Египет он передал Антонию как завоеванный им, хотя тот даже и не принадлежал Империи. Вообще нужно остерегаться воспринимать монархию как единственно возможную форму правления; у Октавиана самого было как-то намерение поделить Запад и Восток между своими внуками, и это естественная мысль. Империя была слишком велика для одного властителя.

Кроме того, Октавиан пустился в другие длительные предприятия. В 35 г. до н. э. он приступил к определению северной границы Италии, и это в высшей степени достойно похвалы, поскольку здесь не было его личной заинтересованности. Он обратил внимание на Далматию и обезопасил поставленный под угрозу путь по суше на Восток (см. ниже).

Октавия как только могла пыталась изменить симпатии Антония и вновь свести его с Октавианом. Она известила Антония, что прибудет к нему, и отослала к нему огромное войско, 2000 тяжелых всадников, конечно, с ведома брата.95 Тот, вероятно, хотел восстановить старые отношения. Антоний написал Октавии, что она должна оставаться только в Италии. Этого, конечно, нельзя было предугадать. Сначала Антоний занимался возобновлением Парфянской войны. Вполне естественно. Но только в 34 г. до н. э. он вышел на поле брани. Это был неизгладимый позор для него. Он вступил в Армению другом, как в прошлый раз.96 Артавазд, как только явился, был схвачен и обвинен, [MH. I₂₅] правда, безуспешно. Однако страна его была подчинена. Это было успехом всей войны.

Монеты97 с надписью Armenia devicta (покоренная Армения) являют портреты Антония и Клеопатры. Надпись Cleopatrae reginae regum, filiorum regum (по римскому словоупотреблению нельзя было добавить matri), что можно перевести как: Великая царица Клеопатра и ее сыновья, которые тоже являются царями. Антоний, таким образом, является супругом Клеопатры. Триумф был отпразднован в Александрии98; это было возмутительным событием. Все из римской роскоши было перевезено в Египет. Антоний перебрался на тамошний Капитолий. Потом Восток как Великое царство, включая Египет и другие страны, был передан в управление Клеопатре с Цезарионом в качестве соправителя — ужасное решение.99 Цезарион был «настоящим» сыном Цезаря, т.е непосредственным соперником Октавиана. Дети Антония и Клеопатры тоже не были забыты: Птолемей Филадельфийский, Клеопатра Селена и Александр Гелиос. Это означало полное разделение Империи, что не могло понравиться Риму. Это было началом конца правления Антония. Сенат объявил Клеопатре войну,100 что было в порядке вещей, пусть это и была всего лишь формальность.

Теперь Антоний официально разошелся с Октавией, вступил в брак с Клеопатрой, выдворив Октавию из дома в Риме.101 В результате между свояками произошел разрыв также и в государственно-правовом отношении. Триумвиры (tresviri) были назначены на 5 лет (до 38 г. до н. э.) Они не сложили полномочия и после истечения срока в Таренте договорились еще на 3 лет (до 33 г. до н. э.). Этот срок истек, и, таким образом, вопрос о будущем стал первостепенным. Однако большого государственно-правового значения он не имел. Так что и сейчас речь идет о прекращении деятельности триумвирата, однако об отставке должностных лиц ничего неизвестно. Антоний обозначил себя не как триумвир на второй срок (triumvir iterum), а просто как triumvir (в то время как он называл себя консул на второй срок (consul iterum)). Триумвират, без сомнения, был организован по принципу диктатуры Суллы, которая продолжается, пока устраивает диктатора и не передается никому. [MH. I₂₆] Десять лет были общим числом лет, которое можно было увеличить, но не как срок службы, по истечении которого служащий на законном основании (ipso jure) свободен для личной жизни. Могло быть только то соображение, стоит ли добровольно отказываться от диктатуры.

К сожалению, о дальнейших событиях Аппиан не сообщает.102 Возможно, Октавиан не желал прекращения взаимного соглашения, но Антоний решил его разрушить и сделаться единовластным правителем.103 В основном это проявляется в отношении к внешним врагам. Октавиан был втянут в тяжелые войны в Далматин104 и не готовился к гражданской войне. Он дошел до Савы. Антоний находился в состоянии войны с парфянами, но перед началом войны капитулировал. С Артаваздом из Мидии он заключил мир и союз и передал ему большую часть Армении. За это Артавазд должен был выставить римлянам всадников.105

Объявление войны было целиком в характере Антония. Здесь он тоже действовал по примеру Цезаря. Оба консула 32 г. до н. э., Гней Домиций Агенобарб и Гай Сосий, были верными приверженцами Антония.106 Сенату они объяснили, что Антоний откажется от власти, если это прежде сделает Октавиан. Они жаловались на нанесение ущерба интересам Антония отстранением Лепида. Утверждают, что консулы должны были убедить сенат подтвердить правомочность дарения Антония. Это не было невозможным, акты были официально закреплены в Египте; но если он хотел этого, то это было в высшей степени неумно. Против этого должен был восстать сам национальный дух Рима. Консулы на это тогда тоже не отважились. Хотели ли они этого вообще, установить невозможно.

[MH. I₂₇] Сенат находился под влиянием Октавиана. Сколько-то сенаторов все же отправились с обоими консулами в Эфес.107 В этом — повторение бегства народных трибунов к Цезарю. Дело могло решиться только силой оружия. Но инициативу захватил Антоний, правда весьма грубым образом.

Обе стороны пошли в наступление.108 Они шли навстречу друг другу в Грецию. Антоний был сильнее; он вооружился до зубов и намеревался довести численность своего войска до 30 легионов. Определенно, у него были более 100 000 человек в боевой готовности и надежда на подкрепление. Октавиан был значительно слабее на суше; на море он все-таки, по всей видимости, был сильнее. Он имел в распоряжении сицилийские и африканские подразделения, кроме того, свой собственный флот под командованием Агриппы. У Антония не было искусного адмирала. Это, впрочем, проявляется в дальнейшем в том, что он желал войны на суше.109 Решения ждали долго. Весной 32 г. до н. э. была объявлена война. Антоний стоял в Малой Азии. Если бы он хотел, то мог бы легко добиться решительного преимущества и дойти до самой Италии. Там он встретил бы Октавиана абсолютно неподготовленным и мог бы нанести ему поражение. И все-таки он пошел в Грецию и обосновался в Patrae (Патрах). Однако вскоре дальнейшее продвижение стало невозможным, Агриппа занял Корфу, таким образом, Октавиан смог перебросить сухопутные войска в Грецию. Он расположился напротив Антония.

Однако решало дело не оружие, а Клеопатра. Вопреки всем правилам этикета она сопровождала Антония в лагерь, следовала за ним как злой дух, полностью управляла им и руководила войной. Планк и Тит,110 Агенобарб и

Сосий,111 самые верные сторонники, в отчаянии оставили Антония, потому что не могли тягаться с Клеопатрой. Она, видимо, хотела, чтобы битва при Актии состоялась только для того, чтобы Антоний потерпел поражение и она могла бы вернуться назад в Египет. Так что и в принятии решения о сражении доминировало ее влияние. К сожалению, все сведения о Клеопатре очень односторонни. [MH. I₂₈] То, что битва произошла на море вопреки совету всех друзей, — результат ее влияния, однако непозволительно приписывать ей мелочное предательство. То, что она как египтянка предпочла флот, очень понятно. Нельзя сомневаться в том, что она действительно надеялась победить при помощи своего египетского флота. Но даже если это было глупостью, то течение сражения еще более непостижимо. Октавиан принял бой на месте, и он обернулся в пользу Агриппы. Но с этим еще ничего не было потеряно. Антонию не нужен был флот, он мог, имея все шансы на успех, полагаться на свои верные сухопутные войска. Клеопатра, само собой разумеется, бежала, и тут же вне всякой логики Антоний последовал за ней.112Он бросил остатки флота и все свое войско. Можно было бы поверить в колдовство. Так сражение было проиграно до того, как Октавиан одержал в нем победу. На этом история Антония, собственно, и заканчивается.

О продолжении войны речи не шло. Сухопутные войска прождали его 7 дней и затем капитулировали, не доводя дело до сражения. Октавиан направился в Египет. Антоний разбил головной отряд Октавиана у Александрии, но это была его последняя победа. Большинство отрядов Антония перешли к Октавиану. Клеопатра пыталась заключить мир для себя ценой отказа от Антония. Он покончил с собой, но и ее план провалился; Октавиана она не околдовала. Когда она догадалась о том, что ее отвезут в Рим, то вместе со своими служанками покончила с собой.113

Нельзя отказать Антонию в известной доле сочувствия. Как добродушный, верный, отважный человек он отличился при Цезаре в первую очередь в политическом и военном отношениях. Но ему было предопределено быть слугой, а не властителем. Во всем его существе было что-то грубое и вульгарное. Он был красивым мужчиной, правда, скорее Геркулесом, нежели Апполоном. Он был малообразован, хвастался этой псевдообразованностью, [MH. I₂₉] и воспользовавшись такой его слабостью, Клеопатра заманила его в свои сети. Речь его, должно быть, была пестрой, это целиком соответствует его натуре. С азиатским красноречием он смешивал Катона и Саллюстия. И с этим также хорошо вяжется отсутствие в нем всякой национальной гордости; никакой другой римлянин не мог бы праздновать свои триумфы на Капитолии в Александрии, никто другой не стал бы делить римские земли между чужаками.114

Было большой удачей, что гражданская война закончилась так, это одна из тех удач, которыми так богат был Рим. Только исключительно подлый Канидий Красе, который умел найти подход к Клеопатре, остался рядом с Антонием.115 Если бы Антоний одержал победу, то победа досталась бы Клеопатре, а Рим был бы уничтожен как государство.116

Реорганизация государства Августом — вопрос сложный; историку здесь приходится молчать, а говорить должно преподавателю государственного права. Было какое-то странное несоответствие в этой конституции: ни одно определение не соответствует сущности, ни одно дело не соответствует своему названию. От хронологической последовательности необходимо было отойти, поскольку брались то за одну, то за другую задачу конституции.

Август родился 23 сентября 63 г. до н. э. в консульство Цицерона. Он умер 19 августа 14 г. н. э. в возрасте 76 лет. В течение 36 лет в его руках находились бразды правления. Несколько месяцев назад стало известно, каким временем он сам датирует начало своего правления. Это принятие консулата 19 августа 43 г. до н. э.117

Его длительное пребывание в должности было большой удачей. Если мы ближе рассмотрим его деятельность, то сравнение с Цезарем будет более реальным. Август абсолютно не был таким же, как Цезарь, ни по гениальности, ни по характеру, ни по рождению. Август происходил из среднего сословия, из муниципальной знати города Велитры и находился в дальнем родстве со знатными Октавиями. Его отец Октавий дослужился до претора, [MH. I₃₀] однако, не получил никакой курульной должности. Август был внуком Юлии, сестры диктатора, которая состояла в браке с Марком Атием Бальбом, и сыном его дочери Атии, мужем которой был названный Октавий.118 Август, следовательно, был для Цезаря самым близким родственником мужского пола. Поэтому он был им усыновлен по римскому обычаю, по которому бездетный знатный мужчина усыновляет ближайшего родственника мужского пола. Рассматривал ли его Цезарь как продолжателя своего дела — об этом нет никаких сведений.

Август,119 как и его двоюродный дед, был красивым мужчиной:120 небольшого роста, бледнолицым и белокурым, пропорционально сложенным, с сияющими глазами, он любил наблюдать, какое влияние они оказывали на людей. В остальном — абсолютно не импозантный. Его здоровье было слабым, он страдал от нервной болезни и простуд, не мог выносить ни жару, ни холод. Он носил четыре рубашки и плотную накидку и никогда не выходил без шляпы. В нем было что-то очень мещанское. Женская красота — в отличие от Цезаря — в основном оставляла его холодным,121 собственное желание нравиться было ему абсолютно чуждо. Скромный в своих привычках он как в еде, так и в питье соблюдал меру, проводил время за рыболовством и игрой в кости, любил детей, был хорошим отцом семейства и носил одежду, сотканную членами его семьи. Своим внукам он преподавал сам и держал их всегда вблизи себя. Так что он был добродушным, абсолютно не склонным к необузданным поступкам человеком.

Если мы хотим говорить о его нравственности, то это сложно. Можно подчеркнуть то, что он не был лишен известной доли суеверности. Верующим, в старом смысле слова, он не был, таким в то время не был никто. То, что он сделал для реставрации церкви (sio), было политикой. Однако вера в предзнаменование (omina), в счастливые и несчастливые дни была в нем сильно развита, он придавал значение снам. Если подумать о принципах тогдашней морали, его нельзя упрекнуть ни в чем значительном. Его брак с Ливией был браком по любви, и даже если он и увел жену у другого, то [MH. I₃₁] сам факт женитьбы в то время был очень уважаем. Его семейная политика стала для него роковой; развитие монархии по династическому типу — дело его рук.

В области литературы он имел влияние. Искусно образованный, но дилетант, он знал границы своих возможностей и никогда не пытался сделать того, чего не мог сделать. Он был полностью сведущ в греческом и латинском языках, но избегал говорить по-гречески, в особенности писать. Он знал, что чужой язык все-таки всегда остается чужим, и мудро ограничивал себя в его использовании. Именно поэтому он выступал против любви к архаизмам Тиберия и неологизмов Мецената в латинском языке. Его здравый смысл ориентировался на золотую середину; его примером был Цезарь, прелести и грации языка которого он, правда, никогда не достиг. Его комментарии к Далматской войне не получили широкого распространения несмотря на личность автора. Он, правда, пытался писать и стихи, тогда это было модой, однако, исключительно любительские. Он покровительствовал даже талантам, к которым не был расположен. Его «Отчетный доклад»,122которым мы располагаем, демонстрирует, что в своем стиле он прежде всего обращал внимание на педантичную ясность и четкость. Значение государства он осознал полностью и старался содействовать рождению новой эпохи искусства и литературы, поскольку эпоха политики все-таки осталась позади.

Таланта полководца Цезаря у Августа не было. Мужественный человек и способный организатор, он все-таки был неудачлив, поэтому рано с этим примирился и передал действительное командование верным полководцам. Намного большего он добился как государственный деятель. Но и здесь он не был гениальным, всего лишь обладал [MH. I₃₂] умением найти компромисс между двумя вещами: между монархией Цезаря и старой Республикой. Из этого возникла третья невозможность, Республика с монархической верхушкой, которая все-таки продержалась 300 лет. Он всегда рассматривал себя как сына своего отца, как преемника диктатора. Так что он прилагал усилия к тому, чтобы превратить невыполнимый грандиозный план Цезаря в план, посильный для человека. Государство Цезаря было возможно только во главе с гением, было рассчитано только на индивидуальные возможности правителя, созданное Августом — было рассчитано на длительный срок, и оно длилось долго.123

Власть в том виде, в каком он получил ее вместе с Антонием и Лепи дом, носила учредительный характер. Существование всех старых институций было поставлено под вопрос, властители все могли обустроить по-новому без дальнейшей ратификации, целиком по собственному разумению. Период существования триумвирата не имел фактического значения; он закончился лишь тогда, когда сам триумвират упразднился, как того желал Август после сицилийского мира. Но сам он остался, и как последний оставшийся триумвир (triumvir reipublicae constituendae) после гибели Антония получил учредительную власть обоих коллег. 13 января 27 г. до н. э. он формально передал эту власть обратно сенату.124 Это было старым полномочием триумвира, которое он вернул сенату. Внешне это проявилось в том, что народное собрание уже в 28 г. до н. э. снова избирало государственных служащих. Три дня спустя, 16 января, сенат дал Октавиану титул «Август».125

б) Принцепс

Новая организация126 — это res publica restituta (восстановленная Республика), как ее называет Август: Республика с монархической верхушкой.127Изначально Республика основывается на суверенитете народа, на народных представителях. Устройство принципата имеет собственно трех отцов: Цезаря, Августа, Тиберия; Август осуществлял устройство по плану Цезаря, Тиберий — по плану Августа. Однако нельзя отрицать, что в характере [MH. I₃₃] Августа была нерешительность, страх сделать окончательные выводы, которых Тиберий не знал.

Под гражданами римской общины (populus Romanus) все еще понимали тех мужей, которые собирались на Марсовом поле на своих участках для голосования. Это было хорошим учреждением для одной области; для такого мирового государства, как Рим, это было невозможно. Поэтому и народное собрание стало лишь машиной, работавшей вхолостую; когда дело попадало в руки народного собрания, то оно уже было потенциально выполненным (так употреблял понятие плебисцит и мой коллега в области изучения римской истории Ницш128).

Старый народный суверенитет в первую очередь выражался в юрисдикции. Это устарело в первую очередь. В гражданский процесс народ никогда не вмешивался, но уголовный процесс формально находился в руках народного собрания.129 Это устарело давным-давно и было заменено на судейские коллегии (die Quaestionen). Однако этот субститут не имел права распоряжаться жизнями. Он мог распоряжаться только денежными штрафами и ссылками. Монархия снова ввела высшую штрафную меру при помощи двойной юрисдикции, с одной стороны консулов с сенатом, с другой — принцепса.130 Populus Romanus формально все еще считался основой; но юридическое выражение это нашло в сенате и в принцепсе, в олигархическом и монархическом органе управления вместо республиканской инстанции. Эти новые органы имели те же свободы, что и решения народного собрания; однако им не нужно было согласовываться с законами, они могли освобождать от наказаний и признавать непредусмотренные наказания.

Народный суверенитет, во-вторых, выражался в законодательстве. Здесь сначала de jure ничто изменено не было; de facto, однако, этот фактор был все-таки очень ограничен. [MH. I₃₄] Законы в то время не имели той важности, какую они имеют сегодня. С бюджетом, который сегодня как ежегодный закон является центральным пунктом интересов, знакомы не были; государство не получало никаких доходов от налогов с граждан, оно имело только постоянные доходы из провинций, которые использовались как домены оно, таким образом, жило с рент и поэтому не зависело от мнения законодательных органов. Об этом могли вестись переговоры в сенате, но необходимыми для принцепса они не были и велись лишь в отдельных случаях.

Основной задачей законодательства в императорскую эпоху было частное право. Решения об опеке, браке и освобождении рабов по-прежнему все еще принимал народ. Сложно возражать, когда находишься на рыночной площади; собрание, которое могло сказать только да или нет, без поправок, без обсуждения, не могло сделать ничего больше, как принять подготовленные законы. Собственной оппозицией была, так сказать, канцелярская оппозиция, она находилась в сенате. Так что эти права из-за их безвредности за народным собранием все-таки были сохранены. Leges agrariae (земельные законы) больше не обсуждались, избегали таких проектов, из-за которых могла разгореться борьба партий. Но все-таки признание такого принципа законодательства было чрезвычайным недостатком конституции Августа. Только Тиберий устранил его. С 19 г. н. э. мы больше не находим никаких законов народного собрания,131 а их место занимает senatus consultum (сенатское постановление). Так что римский народ как законодательный орган был устранен.

Суверенитет народа был связан с выборами. Они были исключительно оживленными, лишить народ этого было сложнее всего. Это составляло часть жизни римского гражданина. Выборы должностных лиц были выборами и в сенат, уже квестор имел там [MH. I₃₅] пожизненное место. Очевидно, что Август хотел упразднить выборы, но окончательно сделать этого не мог. Он ввел должности поручителей (рекомендующих — die Commendationen), чтобы добиться влияния принцепса на выборы. Было определено, что принцепс должен обладать свободой выдвижения кандидатур, подлежащих рассмотрению в особом порядке (quorum extra ordinem ratio habebitur).132 Это означает, что руководивший выборами чиновник принимал во внимание только те голоса, которые отдавались за рекомендуемых кандидатов. Исключением было избрание консулов, возврат к действиям в соответствии с буквой закона определился именно избранием консулов. Поручительство (die Commendatio) применялось крайне редко, правда, de jure оно было неограниченным.

Первым правительственным актом Тиберия было то, что он приказал избирать государственных служащих в сенатской курии и затем обнародовать избрание на Марсовом поле.133 Это было необходимым следствием данного развития. Благодаря этому было лучше закреплено и право поручительства (das Commendationrecht). Таким образом, государственные служащие частично назначались императором, частично избирались сенатом.

Теперь о принципате! Как он возникает? На каких правах он базируется? На это сложно дать ответ.134 Он основывается отчасти на народных выборах и должен восприниматься исключительно как магистрат, поскольку de jure никогда не имела места идея правопреемства.135 Никогда не возникало мысли ратифицировать то, что практика установила уже давным-давно. Юридической непрерывности для принципата не существовало. Если император умирал и не имел соправителя, то должность оставалась вакантной, после Аврелиана — 5 месяцев,136 после Клавдия — 4 дня.137

Принципат состоит из различных институций, которые держатся на развых правооснованиях. Следует различать военную (проконсульскую) и гражданскую (трибунскую) власть. Военная imperium (власть) была магистратурой,138 imperator никогда не избирался народом, а провозглашался солдатами. [MH. I₃₆] Imperium приобреталась независимым принятием на себя функций правителя по воле народа, для формулирования которой отсутствовал всякий орган. Как Август получил imperium? Ведь он уже стоял во главе войска, когда стал проконсулом. Он сделал это, потому что считал себя призванным продолжать дело Цезаря, и его право основывалось на том, что солдаты признали его как imperator'а. В правовом отношении, таким образом, также допускалось несогласие139 с провозглашением imperator’a; правда, фактически оно никогда не высказывалось. Назначение через сенат, которое мы находим у древних, не является провозглашением (этого сенат вообще не мог), оно является требованием назвать себя imperator’oм. И что характерно, достаточно было выражения всеобщего одобрения войском: 14 гвардейцев140 провозгласили Отона.141

Мистической чертой в Августе является то, что он позволил чествовать себя как бога.142 Ему нужен был ореол славы. [MH. I₃₇] Поэтому в Divi Filius (сын бога) сокрыт глубокий смысл. В этом словосочетании кроется загадка положения Августа. Однако стоит подчеркнуть, что его положение является исполнением магистратуры. Все, что выполняет принцепс, находится в рамках республиканских служебных обязанностей. Он не стоит над законами, законы стоят над ним. Если противопоставить империи Августа империю Диоклетиана, то первый есть imperium legitimum (legibus circumscriptum) (согласная с законами Империи (ограниченная законами)), последний же является princeps legibus solutus (принцепс, не подвластный законам).143 Это не более неправильно, чем переносить взгляды Corpus Juris на монархию Августа и его преемников. Corpus в основном возник в третьем столетии, во времена Каракаллы. Но у нас имеется lex regia (de imperio Vespasiani) (закон о власти Веспасиана), где определяется императорская власть.144 Император должен был быть освобожден от тех законов, от которых были свободны императоры начиная с Августа (например, от предписания, что проконсул не может находиться в Риме). Свободен же был император лишь от отдельных законов. Тем законам, от которых он не был свободен, он должен был подчиняться. Если он этого не желал, то должен был истребовать особого разрешения (die Dispensation). Завещание Августа грешит против закона о браке.

Правда, новая магистратура имеет такую широкую компетенцию, что она приближается к самодержавию. Узы временного ограничения (die Annuitat), коллегиальности и специальности, самые крепкие узы республиканской конституции, при Августе были разорваны.

О временном ограничении власти. Постоянные изменения в магистратуре делали невозможным длительное влияние правителя. Теперь с этим было покончено. Август первоначально обладал imperium extraordinarium не пожизненно, но приказал продлить ее срок с 5 лет до 10 и продлил ее для себя. Только Тиберий упразднил временное ограничение. Это был серьезный шаг, поскольку из-за ограниченного периода времени власть называлась чрезвычайной. Условие Тиберия, что он может отказаться от власти, было все-таки просто отговоркой. [MH. I₃₈] Imperator при Августе стал частью собственного имени, вместо Gaius Julius Caesar он называл себя Imperator Caesar,145 тем самым титул стал пожизненным.

О коллегиальности. Она была одним из главных опорных пунктов республиканской конституции. Всегда существовало две власти, которые могли объединиться, но по-отдельности представляли угрозу друг для друга. Это заключается и в положении princeps’a (civium Romanorum). Он был первый между равных (primus inter pares). Это означает признание равенства с другими, но одновременно и упразднение коллегиальности. Странной непоследовательностью является обозначение обоих кронпринцев как первых в списке всадников (principes (iuventutis)).146 Принцип коллегиальности существовал, но не был последовательно проведен в жизнь. Август часто наравне с собой ставил коллегу, ранее им был Антоний, затем исключительно послушный Агриппа. Точно так же он, возможно, хотел поступить с обоими своими приемными сыновьями и поступил так с Тиберием. Тиберию это в голову не приходило; формально он постоянно держал власть в своих руках.

О специализации. Все компетенции в Республике были строго разграничены. Каждый, даже подчиненный, служащий в сфере своих полномочий автономен; он может и должен отказать в своем содействии распоряжениям вышестоящих служащих, если таковые являются противозаконными. Правда, принципат тоже состоит из определенной совокупности отдельных компетенций, каковая, однако, является почти что самодержавием.147 Император олицетворяет государственную власть. Однако он не имеет права переносить священную городскую стену (pomerium). То же самое относится к расширению границы Италии. Только император Клавдий получает это право.148 Такие цензорские права находятся вне границ императорской власти, а переданы ему, так например в случае Домициана.149 Но за исключением этих случаев, он имеет многие полномочия. Они состоят из двух факторов: из проконсульской imperium и трибунской власти. [MH. I₃₉] Обе друг от друга не зависят. Сенат не провозглашал императора, иначе он был бы более высоким органом власти, а этого быть не могло. Приобретением imperium трибунская власть не достигалась; этот вопрос решал народ. Закон базируется на согласии. Он является личным законом для уже существующего императора; он передает ему трибунскую власть и некоторые другие полномочия. Изначально это решение принималось в народном собрании, и это право остается за ним дольше всего; даже когда избрание должностных лиц при Тиберии было перенесено в сенат, то этот легислативный акт остался за народным собранием. Эта двойная должность является основой августовской системы, но воспринята она уже Цезарем. Это демократическая миссия, которую хотел выполнить новый народный глава. Это соединение тоже является специфически цезарским.

Теперь об imperium, технически — проконсульской власти.150 Высшее военное командование все больше и больше переходило от консулов к проконсулам. Это коснулось провинций, потому что в Италии не было войск. Август оставил это так: он не уменьшил военную власть проконсулов, но у них больше не было отрядов. Все они присягали имени imperator. Сенат хоть и располагал в Africa легионами, но все же они могли быть откомандированы императором. Он располагал imperium и в проконсульских (сенаторских) провинциях. Проконсулы могли командовать только предоставленными им на время войсками, и такое происходило часто.

Должность проконсула ограничивалась областью его земель. От этого император был освобожден.151 Даже если отряды стояли в Италии, командовал ими он. Регулярная армия стала правовой институцией. Император назначал также и офицеров. Это является самой весомой частью его полномочий. Государством правила армия. Однако, чем больше он это осознавал, тем больше стремился утвердиться в своей гражданской должности.

В правовом обосновании гражданской власти императора проявляется определенное колебание между консулатом и трибунатом. Первый не был постоянным. До 23 г. до н. э. Август все снова и снова позволял избирать себя консулом. Потом он сложил полномочия и находился в этой должности лишь временно.152 [MH. I₄₀] Уже из-за своей коллегиальности она не соответствовала новой организации монархического принципа. Нельзя сказать, что Август заменил консулат на трибунат. Конечно, с упразднением консулата он ввел некоторые изменения в полномочия трибуна, так, скажем, счет лет. Это было важно, поскольку, если монарх не ведет счет своих лет, то он не монарх; раньше это осуществлялось через консулат. Однако относительное уважение, с которым относились друг к другу трибунат и консулат, можно легко определить по тому, как (когда Август еще ввел титул консула перед tribunicia potestas в своем поименовании) титул консула изменился уже при Тиберии, и высшая власть в Республике, каковой была tribunicia potestas, должна была с этим смириться. И это изменение очень хорошо выражает ценностные соотношения обоих полномочий для принципата.153

Трибунская власть теперь есть власть не деятельная, но препятствующая. Трибун является, говоря современным языком, официальным шефом оппозиции, которой предоставили это легальное выражение, чтобы таким образом предотвратить революционные процессы. В этом смысле эта должность стала бесполезной, поскольку о преобладающей власти должностных лиц уже не было речи. Большое значение должности для принцепса заключалось не собственно в этой должности, а в тех полномочиях, которыми она была облечена. Трибун мог призвать общину и сенат заниматься законотворчеством, спровоцировать сенатское постановление (senatus consultum), и принцепс не мог и не хотел лишиться этих прав; также полномочие, дающее право в случае необходимости вмешиваться, было очень важной компетенцией. Право вмешательства (ius intercessionis) — преобладающее положение императора над другими государственными служащими — получило в этом свое выражение.

Правда, мы исключительно редко узнаем о том, насколько законна (quo iure) была деятельность императора. Она должна была бы быть не политической. Как раз для посторонних принципат должен был быть крепко сплоченной массой, а не конгломератом [MH. I₄₁], состоящим из отдельных полномочий. Толпа не должна была строить догадок о том, каким законом руководствуется принцепс в своих отдельных действиях. Так, с трибунатом стали связываться также те полномочия, которые никогда не входили в его компетенцию. Трибунат есть чисто городской орган власти, но в lex regia было четко объяснено, что война и мир должны находиться в ведении императора;154 и этому четко следовали на практике. Внешняя политика трибунов не касается. Самое большее, иногда сенату докладывали о делах внешней политики; в остальном она в соответствии со специальным законом целиком находится в руках императора.

Что касается его функции в сфере юрисдикции,155 вполне возможно, что опорой ей служил трибунат; в любом случае за его рамки это не выходило; но в действительности судебная реформа должна восприниматься как существенно новый шаг. Старая система знает только отмену вынесенного приговора (Kassation) при помощи народного трибуна. Апелляция,156 благодаря которой вышестоящая инстанция может заменить прежний приговор на другой, имеющий законную силу, прежней системе абсолютно не знакома. Апелляция в вышестоящую инстанцию, к консулам, сенату и, наконец, к императору является учреждением Августа, и ее можно обнаружить во всех видах судебных процессов, за исключением суда присяжных. Это было особенно важно для уголовных процессов, которые с возвращением смертной казни значительно ужесточились. Право казнить и миловать было в руках консулов, сената и императора. В титулярных полномочиях принцепса этому теперь нет никакого подтверждения. И то же самое относится ко многим практически осуществившимся полномочиям, на которых тут не стоит детально останавливаться.

[MH. I₄₂] Передачу власти императору в lex regia теперь завершают тем, что он может делать то, что ему кажется необходимым для блага государства. Эта дискретная власть по рассмотрении является потенциально неограниченной,157 какой была власть и Суллы, и триумвиров, и мы можем привести тому отдельные примеры. Так, например, когда в 27 г. до н. э. при избрании должностных лиц слишком проявилось взяточничество, Август просто объявил выборы недействительными и собственной неограниченной властью назначил новых должностных лиц.158 Однако это было все же лишь крайней мерой, которой пользовались неохотно и редко. Этого старались избегать и прибегали к ней лишь тогда, когда голос большинства в народе был за исключительные меры.

Правда, следует добавить, что легальные полномочия, объединенные в титуле принцепса, граничат с тоталитарностью. Главным образом к этой категории относится распространяющаяся на всю империю проконсульская власть, которая была бы абсолютно неслыханной в республиканскую эпоху в период мира и не была достигнута даже Помпеем, который располагал обширными полномочиями в борьбе с морскими разбойниками.159

Для императорской власти характерно то, что у нее нет названия.160Прежде всего еще титул проконсула мог стать таким, который соответствовал бы этой власти. Однако именно этого титула избегают императоры; только Траян воспользовался им, но тоже лишь тогда, когда находился в лагере, а не в городе.161 Соответственно им пользовался Луций Вер, находившийся при войске, но не император Марк, который оставался в городе. Когда в третьем столетии императорская власть все больше и больше начинает [MH. I₄₃] опираться на армию, самым верным знаком этого является более частое употребление титула проконсула. Титул народный трибун (tribunus plebis) император тоже не мог носить, поскольку таковым не являлся. Он облечен более высокой властью, а именно tribunicia potestas.162Исполнение его обязанностей (Interassion) коллегой в народном собрании было невозможным, ибо он представлял всю власть.

Формально императорская власть была объединена в принципат, однако реально это было не так. Август называл себя просто princeps, но это не было титулом.163 Очень показательно то, что это понятие не встречается в официальных фастах (за исключением Тиберия) и со временем оказывается абсолютно забытым. Тому тоже были свои причины. Поскольку если это понятие что и обозначало, то только глава римской общины (princeps civium Romanorum), и должно было как исключительно гражданская должность (в то время, когда основное влияние оказывала армия) все больше и больше выходить из употребления. И таким образом, в этом названии абсолютно невозможно усмотреть тот внушительный объем власти, которым в действительности обладал princeps. Это понятие содержит в себе слишком мало. Для власти Августа не существовало титулярного обозначения.

Место титула занимает видоизмененное имя собственное,164 место единицы власти — власть одной личности. Родовое имя отпадает. Август звался собственно Гай Юлий Цезарь, однако встречается только под именем Г. Цезарь. То же самое относится к Марку Випсанию Агриппе, который, став соправителем, никогда не называется полным именем, а все еще зовется Марком Агриппой. Он был именно коллега (collega), пусть даже и младший (minor). У властителя отсутствовала отличительная черта гражданина — родовое имя. Новым является прозвище Augustus, которое Октавиан [MH. I₄₄] получил 3 дня спустя после возврата ему полномочий триумвирата.165 Это — сакральное обозначение, оно содержит признание божественности названной так личности. Так это воспринимал Август. Вообще его положение в отношении сакральной системы было особенным. Само по себе положение принцепса не было культовым, но твердым представлениям римского образа мыслей было то, что государственный пост и жреческий сан (honores и sacerdotia) должны идти рука об руку, что, следовательно, высшие гражданская и сакральная власти должны объединяться и находиться в одних руках. И здесь Август следовал примеру Цезаря, который уже понтификат использовал как первую ступень власти. Этой должности Август все-таки не мог лишить Лепида, поскольку высший жреческий сан слагался только в случае смерти. Только после смерти Лепида (12 г. до н.э.) Август велел сделать себя верховным понтификом (summus pontifex),166 хотя еще раньше стал членом почти всех жреческих корпораций. Таким образом, все, что касалось культовых почестей, объединилось в нем, и ошибочно было бы полагать, что титул Divi filius был навязан ему против его воли или что почитание его как божества во всей Империи происходило без его воли и ведома. Очень даже возможно, что он действительно совершенно серьезно полагал, что является богом, — мысль, кажущаяся нам безумной. Видимо, этим дополнительно объясняется его фаталистическая вера в свою звезду.167

Имя Augustus является именем собственным, но начиная с Тиберия встречается только у правящих [MH. I₄₅] властителей.168 Это — второе возвеличенное приложение к imperator и означает оно, что это священное положение связано и останется связанным с положением императора. Это имя никогда не носил императорский соправитель. В дальнейшем его носили императорские жены, все без исключения;169 имя Augustus просто выражает «милостью божией».

То, что для счета времени правления служила tribunicia potestas, уже было упомянуто. Избрали своеобразный путь, чтобы посредством этой должности карать за преступления против величества.170 Вероятно, правитель испытывал необходимость в специфическом разграничении преступлений против его персоны и преступлений против других граждан. Однако такое положение не может возникнуть в два счета. Тут оказало помощь культовое положение народного трибуна. В течение уже 500 лет считалось самым тяжким преступлением оскорбление трибуна, и очень возможно, что именно эта должность, которая как раз являет аналогию привилегированному положению государственной персоны, навела Августа на мысль принять трибунициат.171

Что касается внешних знаков отличий172 звания, то в этом случае хорошую службу могла сослужить воинская должность. Август имел право носить одеяние должностного лица, но в нем не было ничего отличительного. Так что он как единственный полководец потребовал плащ полководца, paludamentum. Другие командующие хотя и были наделены воинскими полномочиями, но не были полководцами. Правда, военный плащ (paludamentum) одевался только в случае посещения провинций, а не при нахождении в черте города. По-другому обстояли дела с лавровым венком. Ношение его было правом триумфаторов, но на празднествах его носили также и другие мужи, уже праздновавшие триумф. Цезарь наделил себя правом [MH. I₄₆] постоянного его ношения, и в этом Август последовал его примеру. Он стал отличительным знаком в одеянии императора, и позднее частным лицам было запрещено его ношение.

Август как полководец носил также меч, он стал знаком отличия принцепса, правда, не в Риме. Изображение императора на монетах также идет от должности полководца. Это было многозначительным новшеством. Уже в поздний период Республики такие военачальники, как Брут и Кассий, истребовали для себя право чеканить монеты и снабжать их своими изображениями. На монетах проконсула Африки (poconsul Africae) чеканены изображения голов принцепса и проконсула, который одновременно же был императором.173 Они относятся к тому времени, когда император обращал внимание на равенство положения своего и сената. К праву чеканки монет как таковому это никак не общины (Kommunen), все коммуны, сенат и т. д. сначала спокойно могли продолжать чеканить монеты.174

в) Институции

К сожалению, мы зачастую находимся во власти представления, что взаимодействие наших конституционных властей соответствует взаимоотношениям принцепса и сената.175 Сенат является (иначе, чем наши ландтаги) не представительным органом, а органом управления. Его положение вследствие этого слабеет, так что управление разделяется.

Как составлялся сенат? В общем и целом так же, как во времена Республики. Август снова по большей части восстановил власть сената, вернувшись к прежнему правлению. Как хотел использовать сенат Цезарь, мы сказать не можем; возможно, он предполагал его совсем задавить, когда притязал на право самолично назначать сенаторов. Тем самым он стремительно уменьшил власть сената [MH. I₄₇]. Август очистил сенат от грязных элементов.176Сначала нужно было избавиться от неподобающих, экономически несостоятельных лиц. Он сделал это абсолютно решительно, будучи обличен переданной ему цензорской властью. Это происходило не без личного риска.

Август не притязал на право назначать сенаторов. Сенат не назначает императора, император не назначает сенатора. Право вступления в сенат предоставлялось через квестуру, т. е. было в ведении народного собрания. Вступление было пожизненным и стало таковым по всем правилам после упразднения цензуры.177 Так что и в этом отношении можно говорить о народном избрании, однако кандидатами на должность квестора всегда были знатные юноши. De jure должность сенатора была выборной, a de facto — передавалась по наследству. Было абсолютно неестественно, если мужчина, происходивший из сенаторского сословия, не вступал в сенат. Эту тенденцию наследственности усилил Август, перенеся сенаторское звание «светлейший муж» (clarissimus vir) на свою жену (clarissima femina) и на своего ребенка (clarissimus puer).

Народное собрание не имело абсолютно никакого значения и вскоре его функции были перенесены Тиберием в сенат (см. выше). Так сенат выбирал сам себя. И в этом случае Тиберий был последователен в своих поступках. Сместить сенатора император не мог, не считая названных исключений. Обычно он не притязал на цензорские права. Влияние на назначения он имел благодаря рекомендации (commendatio), правда, на практике это влияние было смягчено. Например, было абсолютно неестественно, если должность квестора занимал старый человек. [MH. I₄₈] Император не мог ввести в сенат старого человека, не лишив его прежних степеней; это право освобождения от степени опять же было у сената. Поэтому Меценат не был в сенате (Тас. ann., III, 30]).

Сенат составляла благополучная аристократия, которая в то время была еще в полном блеске и наслаждалась своими колоссальными возможностями. Только при Клавдии и Нероне эти старые республиканские семьи прекращают свое существование. При Августе сенат насчитывал 600 человек в противоположность 1000 человек при Цезаре.178

Компетенцией сената является участие в управлении. Очень неумело организованное делопроизводство179 и большое число сенаторов делали невозможными слушания дел. Император советовался с некоторыми доверенными лицами из сената. Дебаты в полном составе (in pleno) были невозможны, была только перекличка по списку. В основном сенату предлагались уже готовые дела.

Республиканское центральное управление было организовано так, что на родине, в Италии, оно никак не ощущалось.180 Каждая община обладала собственной юрисдикцией, собственной полицией и собственным военным управлением. Собственно, все маленькие города были теми же государствами, лишенными лишь некоторых прав. В императорскую эпоху принцепс заботился о дорогах. Однако оставалось в силе правило, что, если была необходимость во вмешательстве свыше, высшей инстанцией является сенат, например, в случае раздоров между городами, при распределении привилегий и т. д. Если где-нибудь должна была организоваться корпорация, то она получала разрешение от сената.

Основным делом было управление провинциями. Оттуда поступали налоги. Италия платила крайне мало, а также поставляла мало рекрутов. Войска стояли в провинции. В 27 г. до н. э. [MH. I₄₉] провинции были поделены между императором и сенатом.181 Одними пожизненно управлял император, другими — сенат. Наместники сенаторских провинций не назначались ни императором, ни сенатом. Скорее, эта должность каждый год разыгрывалась между претендентами, бывшими преторами и консулами, путем жеребьевки.

Было сказано, что император взял на себя военную imperium. Это только наполовину правда. Это утверждение изначально является неправильным, поскольку тогда Август хотел поделить и военную власть. Солдаты должны были быть императорскими, командование — нет. Изначально сенаторские провинции тоже были военными. Армии стояли у Рейна, Дуная и Евфрата, в Африке, Египте и Сирии. Придунайскими областями, а также и Африкой (Карфагеном) пока управлял сенат. Там стояли императорские легионы под командованием проконсулов. В Испании армия на севере (Tarraconensis) была под командованием императора, Baetica (Бетика) и позднее Лузитания управляются сенатом (последнее спорно). Перевес на стороне военной власти императора, но и сенат ни в коем случае не остался ни с чем. Правда, положение дел изменилось. Illyricum отошел к императору, то же касается Испании. При Тиберии у сената солдаты были только в Африке.

Диархия проявляется также и в других областях. Мы имеем две главные имперские казны: aerarium populi Romani (государственная казна римских граждан) и fiscus (денежный ящик) цезарей.182 Aerarium — древней, сюда стекались старые налоги, доходы сенаторских провинций. Теперь наряду с ней существует fiscus, являющийся личной собственностью императора; однако между частной собственностью и собственностью короны практически не делалось различия. [MH. I₅₀] Следует принимать во внимание то положение, что, несмотря на то что принцепс забирал себе часть дохода, его часть в расходах (войско и т. д.) была больше, и высказывание о том, что Август израсходовал многие миллионы своего состояния, является абсолютно верным.

Сократились доходы и расходы эрария (aerarium populi Romani), поскольку дороги, войско и зерно (annona) оплачивались императором. В конце правления Августа государственная казна оплачивала только увеселения и жалования чиновников (salarium). Это была очень малая сумма, и после ее выплаты оставался значительный остаток, который затем решением сената передавался императору. Император не мог сам пользоваться кассой. Вопиющие беспорядки в управлении государственной казной были устранены. Из рук квесторов контроль над ней был передан сенаторской комиссии. Поскольку это повлекло за собой еще более злостные злоупотребления, контроль был передан преторам — более зрелым мужам.

Помимо этого была основана касса ветеранов. После своего долгого срока службы, от 20 до 25 лет, ветеран мог востребовать praemia veteranorum. Это было недешево. Для этого и была создана aerarium militare (государственная казна военных). Уже само ее название говорило о том, что она была частью государственной казны. Однако Август не передал ее сенату (главным казначеям (praetores aerarii)183), а взял управление ею в свои руки. Это и был тот принцип, которым оно должно было руководствоваться. Она все больше подпадала под власть императора.

Fiscus Caesaris не является государственной казной, а есть частная собственность императора, конечно, в самом широком смысле. Подати из императорских провинций и часть дохода не от императорских, а сенаторских провинций стекались в эту [MH. I₅₁] казну и первоначально не являлись государственной собственностью. Следует вспомнить о военачальниках времен Республики. Все, что называлось трофеем, было собственностью военачальника, однако он должен был распорядиться этим на благо государства. Делал он это по своему усмотрению. Император был верховным военачальником Республики. Возможно, передача провинций императору воспринималась как передача земли. Господствовало частноправовое представление, что populus Romanus действительно владел всеми этими провинциями, и это распространилось на императора. Однако, например, с ипотекой римское право, конечно же, не знакомо; оно знает только fiducia.* И вследствие такой fiducia император получил земельную собственность в свое распоряжение сроком на 10 лет. Поэтому он стал собственником провинций. В отношении Египта все и так ясно; там император был ео ipso (естественным образом) преемником фараонов, которые, конечно, были владельцами всех земель.184

Но не только доходы перешли к императору, а также и расходы, прежде всего расходы на содержание войск, позднее — на annona. Оба они повлекли за собой увеличившиеся расходы. Как распределялись доходы от налогов, непонятно. Определенно, что везде, в том числе и в сенаторских провинциях, налогообложением руководил император. Это было следствием злостных злоупотреблений проконсулов.185 Их место заняли procurators Augusti (сборщики налогов). Однако как регулировалось дальнейшее распределение, нам неизвестно.

Исключительно важным пунктом при описании эпохи правления римских императоров является монетное дело.186 Здесь тоже проявляется развитие основного ее закона. С 27 г. до н. э. император и сенат в абсолютно равной степени располагали правом чеканки, правда, лишь формально. Император чеканил монеты в массовом порядке; сенат был более экономен. [MH. I₅₂] В 15 г. до н. э. произошло изменение. Мелкая монета снова была введена в обращение, она была уничтожена олигархией. Денарий использовался очень широко, половина денария — уже намного реже; а мелкие деньги и вовсе были редкостью. И этот большой недостаток Август устранил. Теперь часто чеканились мелкие монеты достоинством до квадранта (по восходящей). Император чеканит золотые и серебряные монеты, медные монеты остались сенату.187 Это стабилизировало фактические монетные соотношения. Это было очень важно в формальном отношении, в материальном смысле это едва ли было убытком. Сенат был обязан чеканить необходимое количество медных денег и с этого времени регулярно это выполнял. При чеканке золотых и серебряных монет не нужно было извлекать какую-то выгоду, она и не была извлечена; чеканка не была источником дохода. Мелкая монета, напротив, стала разменной монетой, и из этого была извлечена существенная выгода. Прибыль от этого стекалась в aerarium.

Чеканка медных монет таила в себе опасность. Можно было выплачивать любую сумму долга золотом, серебром или медью (разменной монетой), это было формальным римским законом. Если бы чеканка медных монет находилась в руках императора, это могло бы нанести вред. Новое положение было если и не усилением власти сената, то все-таки ограничением власти императора. И такое положение вещей способствовало стабильности текущего периода, которая была подорвана только в третьем столетии из-за биметаллизма. Этот момент является блистательным в правление Августа.

В отношении республиканских должностных лиц все осталось по-прежнему. Однако император не обходился без большого количества служащих. Правда, в собственных помощниках, в том смысле, в каком они существовали в эпоху Республики, принцепс и не нуждался. Пример тому — судьба квестуры. Она ограничивала полномочия республиканского военачальника. Квестор сам отдавал распоряжения, но [MH. I₅₃] потом был ответственен за них перед сенатом. Так что любое противозаконное распоряжение военачальника становилось явным. Так было в сенаторских провинциях, но это не уживалось с должностью imperator’a и тут же было упразднено. В распоряжении императора хоть и были квесторы, но они не имели никакого отношения к провинциям;188 там имели силу только представители императора. В Риме квесторы были задействованы в гражданском управлении; император не был обязан заниматься расчетами и мог обойтись без подчиненных служащих, в обязанности которых входили бы составления подобных отчетов.

Служащими императора были в основном офицеры. Все легионы, конечно, находились под его командованием; каждый легион получил своего командующего в лице командира легиона (legatus legionis) вместо согласованных шести. Командующие легионами одновременно управляли провинциями, в которых стояли легионы. Вместе с тем взимание налогов требовало большого количества служащих. Самым чувствительным в ограничении императорской власти было распределение должностей. При выборе кандидатур император должен был обращать внимание на определенную сословную принадлежность. Он имел право использовать только людей благородного происхождения, только джентльменов. Этот основной закон действует до конца столетия, и когда он исчезает, с ним исчезает и монархия. Косвенное совместное правление сенаторского и всаднического сословий — очень важный момент. 600 сенаторов и 5000 всадников образовывали прочное единство, из которого Август должен был избирать своих высших должностных лиц, и этого всегда строго придерживались.189

[MH. I₅₄] Нам сложно разобраться в этой системе; усилиями одного человека тут многого не добиться. Как организовывалась деятельность подчиненных служащих?190 В общем и целом работа подчиненных лиц ускользает от нашего взгляда, руководитель, само собой, выходит на передний план. Однако работа мелких служащих была намного напряженнее, чем сегодня. Ими были вольноотпущенники и даже рабы. Таким образом, должность министра финансов отсутствовала, его обязанности исполнял безупречный полусвободный человек (a rationibus (счетовод)). При этом была строжайшая дисциплина. Абсолютно не исключено, что эти рабы были важными людьми. Зачастую мы сталкиваемся с тем, что они жили в большой роскоши и имели много подчиненных рабов,191 но сами они не были гражданами и не отвечали перед гражданами, а были подотчетны только своему господину.

Собственно, это должно было бы привести к абсолютнейшей монархии, даже к доминату. То, что этого не произошло, объясняется военными отношениями. Офицерские должности оставались за римскими гражданами (cives Romani), конечно, за всадниками и сенаторами, рабы и вольноотпущенные (servi и liberti) строго исключались. Тем самым войско в первую очередь сохраняло свой особый аристократических характер. При Цезаре и в этом смысле все обстояло иначе: его египетские легионы находились под командованием вольноотпущенников.

Было введено правило, по которому legatus legionis должен иметь звание сенатора командир несенаторского звания вместо легата (pro legato), и абсолютно справедливо то же самое для вышестоящих командующих, для наместников провинций, где стояли войска, — таких как Галлия. Это правило сохранялось и при разделении провинций. Верховное командование провинций было связано с высшим разрядом командного состава сената (консуляры), командование полком — с прежней должностью претора. Это было очень существенным ограничением, [MH. I₅₅] из-за этого выбирать можно было только из небольшого числа людей. Стоит отметить, что в дальнейшем срок консулата был сокращен на полгода и тем самым число кандидатов было удвоено: с 2 оно возросло до 4.192 В распоряжении Августа находилось от 50 до 60 лиц консулярного ранга. И напротив, вместо 40 преторов Цезаря он ежегодно велел избирать только 20. Это очень важно для возрастающего значения сената.

Однако к сенату тоже относились с недоверием. В некоторых должностях сенаторам было отказано. Главным образом это относится ко всем военным должностям в Италии и Египте. Египет был доменом императора. Ни один сенатор не мог вступить в него без разрешения императора. Об этом свидетельствует жалоба Германика.193 То же самое — в отношении Италии и альпийских провинций; здесь ни один сенатор не носил офицерскую шпагу.

В то время как раньше набор рекрутов из неримлян не был принят, теперь другие народы очень интенсивно привлекались к службе в когортах. Но ими командовали не сенаторы. Должность военного трибуна (tribunum militum) в легионах чаще отдавалась всадникам и реже — сенаторам.

Оставшиеся управленческие позиции занимались не простыми гражданами, а людьми, принадлежавшими к всадническому сословию.194 Римский всадник на государственном посту (eques Romanus equo publico) должен был иметь 400 тысяч195 сестерциев, т. е. 100 тысяч денариев. В дополнение к этому требовалось хорошее происхождение. Вольноотпущенники не могли занимать всаднический пост, это касается и сенаторов, и теперь это очень строго проводилось в жизнь. Сенаторский сын выходил из всаднического союза и становился clarissimus prier, однако, нуждался в императорском назначении и для этого опять же в упомянутых аттестациях. Всадническое сословие являлось вторым аристократическим сословием, противопоставленным [MH. I₅₆] сенаторскому. Число всадников было от 5 до 6 тысяч, т. е. их было в 10 раз больше, чем сенаторов. Эти цифры не являются стабильными; ограничений не было, император мог производить в звание столько людей, сколько хотел. Эта категория представляет цвет высшего офицерского состава. Всадник не мог стать обыкновенным гражданином, иначе он должен был сложить свои полномочия, т. е. вернуть коня. Август строго этого придерживался. В руках всадников было также командование гвардией и флотом. Офицеры часто следили за сбором налогов всадническими прокураторами, в этом деле часто была необходима помощь военных. Если наместник был болен, его замещал прокуратор; это предполагает военные полномочия. Позднее префект снабжения (praefectus annona) тоже был всадником.

Служебная деятельность наместника, собственно, не должна была включать в себя никаких финансовых полномочий. Август снова это восстановил при помощи строгого контроля. Такое чудовищное разграбление провинций, как во времена Республики, больше не допускалось. Правосудие в этом отношении было очень строгим. Денежное обеспечение служило тому, чтобы никто не испытывал финансовых затруднений в связи с занимаемой должностью. Должностные лица сенаторского ранга оставались на посту только один год и не имели возможности откровенно обогатиться. Всадникам, правда, выплачивалось очень большое жалование, и они часто годами оставались на своих постах. Они могли стать богатыми, становились таковыми и являлись претендентами на места в сенате, в который вступали делавшие карьеру мужчины. Соправление отдельных сенаторов и всадников имеет, возможно, большее значение, чем формальное участие всего сената в управлении государством.

В войске196 обращали внимание на национальную принадлежность. Служба в легионах иностранцам была строго запрещена. Первым условием для службы в легионах было римское гражданство. Военная служба была всеобщей обязанностью подданных.197 Отряды из римских граждан — речь идет о легионах по 5—6 тысяч человек в составе каждого — имели существенные преимущества; подразделения, [MH. I₅₇] состоящие из неграждан, самое большее по одной тысячи человек в каждом, были ниже по рангу.

От собственного разоружения войска и возврата его в нормальное состояние целиком отказались уже во времена Республики. Одна война в Испании делала это невозможным. То, что ввел Август, было не регулярным войском, а регулярной службой. До него, возможно, не было собственно профессиональных солдат. Хотя и существовали крупные войсковые подразделения, постоянной службы не было. Не было такой должности. Во время гражданских войн происходила стремительная и быстрая мобилизация, армии вырастали как из-под земли. Это исчезло в императорскую эпоху. Наступали мучительные раздумья, когда были необходимы дополнительные отряды. В таких случаях охотнее легионы перебрасывали из одной страны в другую, конскрипцией делу уже было не помочь.

В военной администрации следует различать два периода: период после 27 г. до н. э. и период после 6 г.н. э. Первые учреждения находились под давлением гражданской войны и необходимости в спокойствии. Отсюда произошла непреходящая ошибка в военной организации. Из-за двадцатилетнего срока службы198 от этой обязанности была, конечно, освобождена большая масса народа; однако тем самым был утрачен резерв из служивших, но еще годных для службы резервистов. Имелось хорошее войско из профессиональных солдат, но за ним уже ничего не стояло.

Потом отказались от того правила, по которому служить могли только граждане.199 Что раньше позволялось италийцам, теперь могли использовать все жители Империи [MH. I₅₈]. Так были созданы те самые когорты и алы (cohortes и alae) (где-то по 500 человек) как вспомогательные отряды легионов (auxiliaria legionum). Они были приданы легионам, которые состояли из граждан. Служба тоже стала более напряженной. Это крылось уже в долгом сроке службы; тем более что вступление неопытных солдат было затруднено. Была также проведена реформа в целиком разрушенной коннице. Август снова воспринимал легион как смешанный корпус. Несмотря на малое количество конников (120 в легионе), это все-таки было прогрессом по сравнению с нумидийскими и германскими наемными всадниками последней Республики. Здесь в качестве помощи появляются alae и auxiliaria. Точное соотношение между гражданами и негражданами нам неизвестно.

В 27 г. до н. э. Август установил определенное количество легионов — 18. Поскольку отряды никогда не были в полном численном составе, то общая их численность составляла примерно 100 000 человек. Численность вспомогательных отрядов не определена, однако ее оценивают примерно в то же число, что и легионы, возможно, несколько ниже, чтобы негражданская часть не преобладала. Эта цифра в 200 000 человек абсолютно не была достаточной для обширной Империи с ее неспокойными соседями и подчиненными народами, главным образом в Испании. Это выяснилось в ходе Германской войны. В 6 г. н. э. было сформировано сразу 8 новых легионов, и эти 25 легионов200 с удивительным постоянством просуществовали до управления Диоклетиана.201 Возможно, Август умело использовал на том взволнованном заседании сената ужасы далматского восстания, чтобы ускорить организацию армии. Остается удивляться, почему такое государство, как римское, не могло справиться с большим военным бюджетом. Частично это объясняется тем, что римский гражданин ни в коем случае не облагался налогом. [MH. I₅₉] Однако, так оно и есть, это были в основном финансовые мотивы, которые препятствовали организации войска.

В целом Август воспринял боевой порядок (ordre de bataille) Цезаря. Она основывается на защите границ и опасных пунктов внутри страны при помощи постоянных гарнизонов. Войско — это сумма гарнизонов крепостей; что было вопиющей ошибкой. Для защиты одной границы нужно было тут же оголить другую сторону. Этого требовали именно политические соображения. Цезарь избежал этой ошибки благодаря тому, что собрал полевую армию, изначально — для Парфянской войны. Возможно, что потом армия должна была быть распущена, но это абсолютно неправдоподобно. Август укрепил оборону на Евфрате, Дунае и Рейне или Эльбе.

Огромная дыра зияла между Сирией и Дунаем. Малая Азия была не укреплена. Очевидно, и тут свою роль сыграла чрезмерная экономия. Цезарь создал вифинско-понтийскую армию. Август ее расформировал и искал замену в государствах-клиентелах. Кроме того, в Сирии располагались необходимые военные формирования, от них абсолютно невозможно было отказаться. Существовали две большие квартиры: на севере и востоке Испании. В 27 г. до н. э. началась Астуро-Кантабрийская война.202 И поэтому сенатская провинция была хорошо вооружена, возможно, даже чересчур.

Провинцию Africa нужно было защищать от диких народов. Также и Александрия постоянно держалась в узде при помощи одного крупного гарнизона.203 Для императора было также важно держать здесь что-то вроде домашней армии не под сенаторским командованием. Расстановка сил изменилась, но в целом рейнская армия располагала 8 легионами, дунайская — 6, евфратская — 4.204 Армии [MH. I₆₀] соперничали, например в год правления четырех императоров в 68—69 г. н. э. Это была борьба армий между собой за принципат.

В Италии встречаются два различия между Цезарем и Августом. Цезарь из политических соображений оставил военное командование в Цизальпийской области (Северная Италия), правда, всего один легион, который, однако, одновременно прикрывал северную границу. Префект легиона был хозяином Италии. Август устранил это полностью. Но как теперь можно было защитить границу? Сначала римляне осмелились войти в Альпы и усмирили народы на обоих склонах. Это была Рето-Винделикийская война (15 г. до н. э.).205 Бавария, Тироль и восточная Швейцария были основательно прибраны к рукам. Вплоть до отдельных альпийских долин, которыми не206 так легко было завладеть, везде воцарилось спокойствие: это большая заслуга Августа. Северная Италия была защищена.

Организация главного командования легиона в Баварии была политически неосуществима. Прокуратор Ретии получил в распоряжение только вспомогательные отряды (auxilia), которые не имели такого веса, как легионы. Норик (Noricum) предположительно сначала был устроен как государство-клиентела. У его царей не было даже вспомогательных отрядов, а лишь призванные в страну солдаты, так что они не представляли собой опасности. Валлис, который мог стать угрозой для Италии, был отдан в подчинение Тиролю (Ретии). В Коттийских Альпах с главным городом Сузы наравне с преторами правил местный князёк. Савойя отошла к Нарбонской Галлии. Здесь не было командования офицеров высокого ранга. Главное командование с одной стороны на Боденском озере, с другой — на Драу было направлено на усмирение германцев и иллирийцев.

Теперь собственно об Италии! Цезарь без поддержки отрядов играл здесь роль военного правителя и заплатил за эту глупость собственной жизнью. Еще раз [MH. I₆₁] такого не должно было произойти. Переброска легионов в Рим была невозможна. Но гвардия207 была сюда переведена, главной ее квартирой был praetorium (qui in praetorio militant (те, кто служит в преторианской гвардии)). Эта гвардия была создана после сражения при Филиппах (42 г. до н. э.). Раньше гвардии, состоявшие из 500 человек, не играли никакой роли; теперь они были силой.208 Август создал 9 когорт с удвоенным личным составом (9000 человек без вспомогательных отрядов; это было естественно), т. е. почти что легион.209

Гвардия воспринималась не как замкнутое единство, она находилась под командованием двух тесно сотрудничавших префектов претория (praefecti praetorio). Строгий корпоративный дух хотели подавить в зародыше. Это тоже противоположность политике Цезаря. Прежняя филиппийская гвардия состояла из старых заслуженных людей. Август от этого отказался. Он взял молодых, добровольно вступавших в гвардию людей из старинных латинских областей. Это способствовало благосклонности к ней латинского населения.

Это следует из того, что преторианцы были по сути дела римским гарнизоном. De jure Рим был главной квартирой императора и гарнизон должен был сопровождать его, когда тот покидал Рим. Фактически же этого не происходило. Во многих своих поездках Август не обременял себя полным обозом. Уже только Домициан и последующие императоры брали с собой в походы преторианцев. Август на внутригородскую римскую службу привлек только 1000 человек. Другие отряды располагались не в Риме, а вокруг него. Только при Тиберии они были введены в ранг преторианского лагеря (castra praetoria), закрепленный за столицей.210 Август и тут положил лишь начало необходимым переменам. 10,11 и 12-я когорты были обозначены как cohortes urbanae, и тем самым число преторианцев de facto было доведено до 12 000 человек. Они и во время войны всегда оставались в городе.

[MH. I₆₂] Наряду с преторианцами в Риме существовал отряд пожарных (vigiles). Он был создан Августом в более позднее время. Система пожаротушения пришла в страшный упадок. Где-то в других городах существовали добровольные военизированные пожарные службы (collegia fabrum sive centonariorum. В столице, вероятно, такие муниципальные свободы существовать не могли. Август пытался поручить руководство этими службами магистратам, они оказались несостоятельными. Даже пожарная команда под энергичным руководством двух сменяющихся ежегодно командиров не могла ни с чем справиться. В 6 г. н. э. Август сформировал пожарный корпус из 8 000 человек (7 когорт).211 Они были поделены на 7 лагерей и распределены в 14 регионах, подчинялись они префекту ночной стражи (praefectus vigilum), который происходил, как и все важные люди, из всаднического сословия. Это не было просто административной мерой. Против этого свидетельствуют численность людей и год создания, поскольку одновременно произошла армейская реорганизация. Столичный гарнизон тем самым был увеличен вдвое. Служба в пожарном корпусе всегда была второстепенной в отличие от солдатской, и поэтому набирать vigiles можно было только из низших слоев общества. Ими были вольноотпущенники и граждане из низших слоев, но никогда — рабы.

Начальником cohortes urbanae является не городской комендант, а император; орган управления был утвержден Августом по образцу прежнего учреждения — городской префектуры (praefectura urbis). Она, вероятно, существовала уже при Ромуле.212 Когда император как верховный магистрат находился в отъезде, назначался городской префект. Постоянной эта должность стала только при Тиберии. Длительное отсутствие императора способствовало этому.