Тяжёлый дождь

   "Спасибо, подрочил".

   "Мальчики, у меня начались месячные. Готова убить любого".

   Горстка людей, неспособных на физическую близость. Так просто рассказать монитору о самом интимном, но сказать при встрече "привет" – колоссальная проблема.

   Сам Томас подбросил идею своим "приятелям".

   "Предлагаю коннект. Сегодня. Выпьем, поболтаем. Можете приводить своих друзей, братьев, сестёр. Будет весело. Как вам?".

   Чат замер. Каждый из этих закомплексованных недоносков испугался. Мир не должен был их увидеть, другие люди не должны были их осуждать за то, какие они есть. Стоило одному парню под ником "Сатана13" принять предложение о встрече, как остальные среагировали моментально.

   Том позвонил мне и попросил явиться на коннект:

– Просто ты тот человек, который в случае чего сможет что-нибудь рассказать, или пошутить.

   Как я мог ему отказать?

   На встречу пришло более двадцати человек. На крохотном кусочке земли собрались лучшие представители маргинальных слоёв общества. Грязные, засаленные волосы, разорванные, якобы неформальные джинсы, символизирующие бунтарскую натуру пришедших в тот дивный вечер отбросов. Мне тогда позвонила Аннет, сказала, что я ей нужен на час, может быть, полтора.

   Один час. И Томас уже истекает кровью.

   Сатана13 принес с собой отцовский "Глок".

   Прибавь алкоголь. Вычти здоровую психику.

   Уравнение драмы.

   Том Блэкмор скончался в госпитале. Пуля пробила легкое, послужившее отменным резервуаром для стекающейся туда крови.

   Сам же Сатана13 скончался на месте сразу после того, как расстрелял две обоймы по виртуальным друзьям. Он вышиб себе мозги. Зачем убивать кого-то, если сделав это, ты стреляешь в себя?

   Я спрашиваю Каталину, почему она молчала все это время?

– Не знаю. После того, как я нашла ту записку, мне уже ничего не хотелось. Понимаешь? Я ждала тебя, Дэл сказал, что ты придёшь. Я могла и в твоё отсутствие вскрыть себе вены, но тогда ты не нашёл бы листок. Мне некому жаловаться.

   Подожди, говорю. Сначала ответь мне на один вопрос: что ты помнишь?

– Я помню лишь то, что мне рассказал Дэл.

   Что именно?

– Когда я открыла глаза, санитары измеряли давление, что-то шептали брату на ухо. Дэл смотрел на меня и улыбался. Я ничего не могла понять. Когда халаты свалили, Дэл сел рядом и начал рассказывать. Об этом я не просила, поверь.

   "Три дня назад, сестрёнка, тебя сбила машина. У тебя сломаны четыре ребра, серьёзно повреждён головной мозг. Помнишь, как меня зовут? Дэл. Дэл Симмонс. Я твой брат и этого ты, скорее всего, тоже не помнишь. Врачи сделали всё возможное, сказали, чтобы я постоянно был рядом. Ты проведёшь здесь около месяца, может, чуть больше…

   Видишь те две урны? Это – наши родители. В одну рождественскую ночь, когда мы отправлялись к бабушке, ты забыла выключить гирлянды, произошло короткое замыкание, и дом вспыхнул. Мама с папой сгорели заживо. Прости, что вот так тебе это рассказываю, но ты должна знать.

   Какое-то время ты поживёшь у меня. Точнее, сколько понадобится. Я понимаю, всё, что с тобой стряслось – ужасно, поэтому мы будем выздоравливать вместе. У меня свой маленький бизнес. Я изготавливаю сувениры. Ручная работа. Знаешь, люди разбирают их с завидным потребительским аппетитом. Правда, дома частенько пахнет краской, или лаками, но ты быстро привыкнешь.

   Ты постоянно говорила, что смерть родителей – твоя вина. Сколько бы я ни пытался тебя образумить, ты всё твердила, что убила их. Несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством, резала вены. Один раз я снял тебя прямо со стула, когда ты уже готовилась надеть петлю. Но теперь с этим покончено. Больше я не позволю совершать подобные глупости.

   У меня хорошие новости! Через неделю тебя выписывают. Доктор сказал, что с рёбрами полный порядок, показатели по всем анализам – в норме. Специально для тебя я обустроил одну из комнат в своём доме, думаю, тебе понравится".

– И почему, ты думаешь, я не разговаривала?

   Бред какой-то.

– Ты просыпаешься в незнакомой кровати, не можешь ничего вспомнить. Тут объявляется твой брат, который, сожалея, рассказывает о том, как я убила своих родителей, что пыталась несколько раз убить саму себя. Всё это – какая-то хитроумная срань. Тебе вбивают информацию. Невероятно, но и это может быть правдой. Откуда тебе, человеку, "сбитому автомобилем", знать, где тебе солгали? Но это брат – человек, которому можно доверять. Пока не найдёшь записку с реальной историей Дэлмера Симмонсона.

   Я правильно понял: Дэл всё это время, целый месяц, просто пытался заставить тебя чувствовать себя виноватой?

– Похоже на то. Потом появился ты. Мне хотелось, чтобы рядом был такой человек, который не будет мне что-либо рассказывать о моём прошлом. Который помолчит со мной, как будто и его когда-то жизнь вот так поимела. Слушая Синатру, я чувствовала себя намного лучше. Мне казалось, что всё встает на свои места. Вина, скорбь, обида – всё начало отступать. В молчанке, кстати, есть уйма плюсов. И я дала тебе имя. Придумала, потому что ты не представился.

   И какое же?

– Сэт. Похоже на Дэл. Сейчас я жалею, что выбрала именно это имя. Но тогда мой брат казался святым человеком, который печётся обо мне, готовит, стирает мои вещи, даже спальню превратил в произведение искусства, и всё это – не смотря на хреновые рассказы о прошлом. Единственное, что мне не ясно – зачем? И ещё: перед тем, как нас познакомить, он сказал, что ты – мой старый знакомый, приятель. Это правда?

   Нет.

– Ясно. Тогда… кто ты?

   Я замолчал. Время сказать правду, или продолжать эту ролевую игру "бедняжка-казанова".

   Говорю, что Дэл нанял меня в качестве любовника. Я работаю в фирме "Семья напрокат". Фуфельные родственники. Как угодно. И знаешь, я тут прикинул…

– Что?

   Думаю, мы поговорим об этом позже. Сейчас нужно позавтракать и уезжать отсюда.

– Куда мы поедем?

   Понятия не имею. Но сначала мы навестим девочку, которую зовут Аманда.

   14

   Быстро покинуть мотель нам не удалось. Пока Каталина принимала душ, я сбегал в ближайший магазин, купил карту и пачку сигарет. Курить хотелось больше, чем жить.

   Думаю, мы не останемся в городе после того, как навестим Аманду. Почему?

   Когда Каталина очнулась в госпитале, у неё было сломано четыре ребра и сильно ушиблена голова. И всё ради того, чтобы она поверила в легенду о сбившем её автомобиле. Брат не жалел сестру; позволил калечить её, преследуя абсолютную реалистичность моделируемой ситуации. Что это говорит о жестокости Дэла Симмонса?

   Насилие – верный способ добиться желаемого. Ему не нужны оправдания, мотив носит символический характер. Главное – цель, ради которой ты бьёшь молотком.

   Ради которой ты вскрываешь живот.

   Минотавр не знает, что такое "перерыв". Седьмой круг принимает в себя миллионы совершающих насилие. Сотни полков, возглавляемых кумирами типа Тэда Банди или Чарльза Мэнсона.

   Взвод Марка Гудо.

   Батальоны Джона Уэйна Гейси и Джеффри Даммера.

   Где-то внутри тебя живет крохотный "Зелёный Человек", и тот изнасиловал более трёхсот женщин. Сам же Альберт Де Сальво упоминал число "две тысячи". Азарт, который ты испытываешь, нельзя сравнить ни с чем. Нет такого блага, которое заменило бы секс. Почти всегда – принудительный. Почти всегда – расчётливый. Одно изнасилование – целое созвездие образов. Ты маньяком сдираешь с жертвы чулки, ими же душишь, постепенно превращаясь в фермера или юриста. В пяти минутах – несколько концентрированных жизней. И у всех этих жизней – одна история. Насилие. Старый добрый рэйп а-ля Де Сальво. Мистер "зелёный человек". Никаких хитростей или изысков.

   По греческому преданию чудовище с телом человека и головой быка родилось из неестественной любви Пасифаи, жены царя Миноса, к быку, посланному Посейдоном. Она прельщала быка, ложась в деревянную корову, сделанную для неё Дедалом. Теперь же дитя подобной любви – страж седьмого круга. Закрытый клуб "Совершающие насилие". Членский взнос – порция страданий.

   В кафе мы просидели около часа, Каталина расспрашивала о моём предположении:

– Кажется, ты говорил, что у тебя нашлось какое-то объяснение.

   Я не могу назвать это объяснением. Нам известно одно: Дэл решил таким нетривиальным путём избавиться от эмоций. Всё, что когда-то испытывал, он старался перенести на тебя. Забить в твою голову раскаяние обманом. С помощью ложных воспоминаний. Его версия случившегося очень близка к правде, только виновная в ней – ты. Почему нельзя было просто оставить всё как есть? Стереть твою память, забить нужную информацию. Возможно, этот листок содержит не всю историю Дэлмера Симмонсона, ведь существует ещё какая-то тетрадка, не загляни в которую, мы так и будем сидеть здесь, поедать дерьмовые круассаны и гадать, почему брат хотел твоих страданий.

– Ладно. Тогда ответь мне на другой вопрос: почему "Семья напрокат"?

   Честно говоря, истинных причин не знаю и я. Наверное, потому, что это выгодно. Ты зарабатываешь неплохие деньги, постоянно знакомишься с новыми людьми, зная, что скоро это закончится. Ролевые игры, за которые мне платят. Понимаешь? Когда ты помогаешь пожилой женщине подняться с унитаза, тебе кажется, что от тебя гораздо больше пользы, нежели от какой-нибудь сраной церкви. Что этот парень, который сидит у себя наверху, сделал такого?

– И ты считаешь, что прав?

   В том-то и суть, Каталина. Я не считаю себя и свои мыслишки истиной. Чем-то ценным, нужным. Тем, чем можно было бы подтереть задницу, или протереть пыль. Вся та польза, которую я приношу, – не имеет смысла. Я -просто компания чьей-либо смерти. Разбавляю одиночество. Ложка сахара на бочку рассола. И я знаю, что стоит мне выйти за порог очередной дочери, матери, сестры или любовницы, как они ложатся в ванну и перерезают себе горло. Они вновь остаются одни, и я не могу это изменить. Если они спросят, что делать, когда меня рядом не окажется, я скажу им убить себя. Лучше сгореть, чем раствориться.

– Мать твою, Сэт…

   Когда задаёшь вопросы, получаешь ответы. Иногда – хреновые. Допивай кофе и поехали.

   Шум покрышек. Мягкий и монотонный. Он успокаивает. У меня хранятся все предсмертные записки моих «родственников». Все тринадцать штук. В них они благодарят меня, говорят, что я подарил им ещё несколько месяцев настоящей семейной жизни. Но теперь всё. Хватит.

   Почему такая мелочь, как семья, способна уносить жизни?

   Потому что самоубийцы не осознают одну простую вещь.

   Жить одиноким сравнительно лучше, чем одиноким умереть.

   А теперь их ждут в пятом круге. В седьмом. Второй пояс. Гарпии и болото Стикс.

   Бедный, бедный минотавр. Ведь Тесей расправился с ним силами сестры самого чудовища – Ариадны. Ничего не напоминает?

   И рука Каталины на моем колене.

   Кабинет управляющей детским домом напоминает гостиную Дэла. Всюду расставлены сувениры, изготовленные мастером. Стены увешаны наградами и благодарственными письмами, адресованными самой управляющей – Генриетте Таунэйс. Женщина лет пятидесяти, обручальное кольцо, фотография детей на рабочем столе. Можно подумать, что Генриетта счастливая мать. Если бы не чёрная ленточка в углу фоторамки.

– Чем я могу помочь вам?

   Мы молчали. Я собирался с мыслями, а Каталина по-прежнему не имела представления о том, что я собираюсь сделать.

   Существует ли, спрашиваю, такая возможность: забрать с собой Аманду Гленнкасл, избежав бумажной волокиты?

– Что, простите?

   Говорю, чтобы она не ебала мне мозги подобными вопросами и бросаю на стол пять тысяч. Эта девочка, говорю, Аманда, дочка моей родной сестры. Но я не собираюсь её возвращать маме, а сам буду заботиться о ней. Учитывая прискорбный факт вроде того, что у нас тотальная нехватка времени, мы бы хотели избежать всех этих решений комиссий по удочерению. Заполнение различных бумаг тоже не входит в наши планы. За вами когда-нибудь охотился минивэн Версо с системой сидений Изи-Флэт-Севен? Вы, должно быть, не знаете каково это. Это было бы весело, если бы не было правдой. Если вам нужны какие-то подтверждения того, что Аманда приходится мне племянницей, говорите. Я готов их предоставить.

   Видели бы вы эти глаза. Блеск двойного оклада в свете противозаконных софитов. Почему я позволяю себе говорить с Генриеттой в подобном тоне? Потому что я знаю, как работает эта система.

   Чтобы окончательно ослепить миссис Таунэйс, я бросаю на стол ещё пять тысяч.

   Всё, что от вас требуется, говорю, отдать мне девочку. И мы просто об этом забудем. А также каждое двадцать восьмое число следующих шести месяцев на вашем счету будут появляться прибавки к зарплате в размере десяти тысяч.

   Глаза управляющей пылают великим костром.

– Сейчас я ее приведу.

   Чтобы решить какой-либо вопрос, достаточно иметь айкью чуть выше тридцати. Женщина в возрасте, оставшаяся без детей. Скоро она не сможет зарабатывать деньги. Поэтому обещанная мною прибавка – плюс один.

   Десять тысяч на руки – это два.

   Подтверждение остеогенной саркомы левого бедра из онкологического центра Рисби Паттерсона – три.

   Генриетта вернулась не одна. С ней была Аманда.

   Каталина не удержалась:

– Блин, Сэт, вы одно лицо…

   Миссис Таунэйс обошла свой стол и села напротив нас с Каталиной. Она взяла обе пачки денег и выбросила в окно.

– Пошли вон. Все. Выметайтесь.

   Ещё некоторое время мы просто сидели в машине. Молча. Что такое чувство стыда? Не всё в этой жизни можно посчитать или спрогнозировать. Сделав ставку на потребность управляющей в деньгах, я совершил грубейшую ошибку. Почему это произошло? Я не обратил внимания на реакцию Генриетты в момент, когда заговорил об Аманде. Люди не всегда признают своё сходство с кем-либо. Но здесь сомнений быть не могло. Слишком очевидное совпадение.

   Я смотрел на неё в зеркале заднего вида. Девочка просто сидела и пялилась в окно. Не поворачивая головы, она спросила:

– Вы тоже меня вернёте?

   За меня спешно ответила Каталина:

– Ни в коем случае, солнышко. Твой дядя никогда тебя не бросит. Так ведь, Сэт?

   Безусловно. Но, говорю, тебе придётся некоторое время погостить у бабушки. Её зовут Дороти Бальмонт. Ты же, спрашиваю, хочешь познакомиться со своей бабушкой?

– Да. А у нее есть телевизор?

– Конечно, есть, – теперь Кататлина уставилась на меня. – Может, мы уже поедем?