Золото мистера Дауна

Ой, караул, дорогие товарищи, возопило государство через все средства массовой информации, вам слегка не хватает самых разных товаров. Я покончу с дефицитом, каждый желающий всего через три года получит то, за что мечтает. Как в сказке, когда обещанного больше не ждут. В общем так, вы сегодня гоните деньги, а спустя каких-то три года я засыплю вас автомобилями, видеомагнитофонами, холодильниками, телевизорами, пылесосами… Мясорубка надо? Тоже будет, вместе с клизмой, только давайте бабки.

В очередях за этими липовыми сертификатами давились целые трудовые коллективы и отдельные, но все равно на всю голову граждане, издававшие привычные вопли, вроде: «Больше, чем за два холодильника, из одних рук денег не брать».

Быстро пронеслось время, сверх которого обещанного не ждут, однако хоть одного счастливчика, сделавшего предоплату за пылесос, не нашлось не только на любом из заводов или фабрик, но даже под микроскопом. Люди бегали и не знали, какой дурью им заняться дальше, кому еще подарить свои бабки, нехай накоплениям в так называемых сберкассах пришло то же самое, что и государственным сертификатам по поводу любого дефицита, вплоть до самовозгорающегося телевизора «Электрон». В это время на помощь страждущим пришли толковые ребята и разрекламировали свою деятельность еще лучше, чем страна, с которой они брали пример.

Лохи, позабыв от волнения подтереть задницы уже имеющимися сертификатами на покупку «Москвичей» и утюгов, а также сберкнижками, ринулись приобретать не менее ценные бумаги. Государственные средства массовой информации едва успевали дурить им головы про страховые компании, намерения которых чище горного воздуха, а потому будущие доходы вкладчиков станут куца выше горных вершин.

Кто бы спорил. Основатели пирамид таки да наварили выше, ну, если не своих крыш, так той горы — это уже точно. Не заработать им было очень трудно: ежедневно, куца ни посмотри или ни плюнь, везде стоит сплошной рекламный ажиотаж для буратин с деревянными накоплениями.

Лохи, не умевшие, в отличие от Барона, делать правильные выводы из сказок, закопали свои денежки и спокойно ждали, когда на грядках прорастут деревья, обвешанные всем необходимым для того, чтобы не работать, но при этом ни в чем себе не отказывать.

Как было уже сказано, доброе слово и кошке приятно. А что прикажете делать, если народ ведет себя так скромно, как та кошка во время течки, которая только и ждет, чтобы ее поскорее трахнул какой-то кот? Пускай на нем нет даже сапог и безразлично с какой кличкой — Самсебеинвест, Вафлхрумхрум или Тибет. Надо же идти вперед навстречу пожеланиям трудящихся, а то, что любой Тибет со временем намекает своим вкладчикам за процентовку и капиталовложения тихим грохотом, так кто же в том виноват? Горы рушатся — камни летят. Вместе с доходами с горных вершин. Кому таки да Тибет, а буратинам — исключительно минет. Или полный отсос, как говорится в родном городе Барона. Вкладчики могут выбирать одно из двух понравившихся определений как руководство к, действию по получению кровных и возбуждаться дальше по поводу того, что если кого и сделали богаче, то только не себя.

Но наши граждане не дождались, пока мама-родина найдет аферюг, и снова подались на трудовые подвиги мимо мента с матюгальником сажать очередное дерево на продолжающих плодиться лоходромах.

Прошло какое-то время, и трудящиеся снова подняли шумиху. Дерево с бабками опять почему-то не выросло, и сколько в той ямке не ройся, так в ней, кроме остатков рекламного говна, других удовольствий в упор не наблюдается. Те же самые средства массовой информации, которые еще недавно небескорыстно возносили до небес страховые компании, доверительные общества и прочих наперсточников высокого ранга, дружно стали на защиту интересов трудящихся, проклиная паразитов из пирамидальной системы.

Громче всех лупил себя в грудь и клялся в разные стороны основной держатель разномастных лоходромов под названием государство. Теперь этот самый выдающийся из аферистов гарантировал гражданам: найдем и обезвредим, вернем вам и эти деньги, и другие, и те, что спалились в сберкассах, а также урожай позапрошлого года, банку золота с планеты Венера. Чего вам еще? А хоть коммунизм или квартиру к двухтысячному году вместе с счастливым будущим, только не приставайте. Чего? Пенсии повысить? Нет проблем, как у МММ, только пенсии повысим с громкой помпой, а цены повысим как бы между прочим…

Нужно было, дорогие граждане, читать в детстве сказки и делать правильные выводы. Мало ли кто чего говорит, ведь давно известна народная мудрость: «Заклинался медведь в берлоге не бздеть» — а вы что, успели позабыть, символом какой страны этот самый медведь летал на шарах высоко в небе? Ничего страшного, до сих пор этот зверь о себе ежедневно напоминает, выйдите на улицу и лишний раз убедитесь.

Зато Барон на улицу не выходил. Ему был противопоказан даже относительно свежий воздух, потому что в жизни каждого человека есть место подвигу. Моршанский за сравнительно короткое время сотворил столько трудовых подвигов, что ему по прежним временам могли бы присвоить звание Героя Социалистического Труда или даже расстрелять — это как кому повезет. Его труд был действительно самым что ни на есть социалистическим, основанным на наших традициях. Вдобавок в конце восьмидесятых Барон выучил слово «маркетинг», хотя в те времена три четверти населения страны не призналось бы под страшными пытками, что это такое и вообще зачем оно надо.

Барон отличался от подавляющего большинства директоров заводов тем, что прекрасно знал, зачем нужен маркетинг рвущейся к рыночным отношениям стране. Для многих предприятий по тем временам исключительно государственной формы собственности Моршанский становился чуть ли не единственной надеждой на дальнейшее существование.

Иначе просто быть не могло; заводы и фабрики продолжали работать по накатанной десятилетиями схеме в условиях жесточайшего дефицита любого товара — от мотоциклетки до туалетной бумаги. На каждом предприятии в избытке была только собственная продукция, забитая по крыши складов. Основной задачей любого завода являлось не торговать собственной продукцией, а производить ее, даже когда понятие «госзаказ» стало уползать под крышку гроба социалистических методов хозяйствования. На смену электрификации всей страны пришла суверенизация, рвавшая экономические связи между поставщиками сырья, производителями и потребителями еще надежнее, чем это сделали бы заброшенные в наш тыл многочисленные отряды империалистических диверсантов.

И вот, когда какой-то завод начинал задыхаться от избытка собственной продукции при хроническом дефиците сырья, в отделе снабжения появлялся Барон. Прямо-таки не человек, а палочка-выручалочка для рабочего класса, которому через пару недель уже будет не из чего создавать материальные ценности для дальнейшего складирования.

Барон откровенно кололся млеющим от восторга снабженцам: на его фирме полным полно леса, горюче-смазочных материалов, кожи, полимеров или даже апельсиновых лушпаек, в общем, в чем это предприятие нуждалось, именно того сырья у фирмы Моршанского было навалом. И теперь в связи с перепрофилированием его фирмы, решившей вместо строительства коровников заниматься международным туризмом, нужно же девать куда-то прорву дефицитного добра.

Барон требовал не верить ему на слово или громадной кипе документов с подлинными печатями. Он прихватывал с собой снабженца и вез его для демонстрации товара, небрежно роняя по дороге: если сделка будет заключена, так, кроме заводской, этот деятель получит премию от фирмы Барона.

Снабженец шарился шнифтами по грудам дефицита и не верил своему счастью. Мало того, что, словно с неба, свалились штабеля необходимого сырья, так еще и премия. По такому поводу договор между заводом и фирмой Барона заключался со скоростью межконтинентальной ракеты.

Между прочим, главным в этой сделке был не дефицит, сырье, стремление завода продолжать никому, кроме него, ненужную деятельность, а то самое слово «маркетинг». Барон, уверенно диктовавший условия договора, предлагал вариант: десять процентов суммы завод оплатит непосредственно за товар, а девяносто — с понтом авансовый платеж по договору о маркетинговом исследовании рынка. Иначе он просто не сможет осчастливить клиента; необходимое заводу сырье было куплено пару лет назад, с тех пор цены выросли в десятки раз, а потому налог на сверхприбыль сожрет почти всю выручку фирмы.

Через неделю после заключения сделки завод начинал понимать, что никакие налоги Барону теперь не страшны. И не только этот завод, но и другие предприятия, заключавшие сделки с его фирмой. Несчастья, обрушивающиеся на Барона, были стабильнее обещаний очередного правительства сконструировать парашют для родной страны, уверенно летящей в пропасть экономического кризиса.

С имевшимся в изобилии сырьем Барона происходили всяческие напасти: оно приходило в негодность, разворовывалось неустановленными следствием злоумышленниками или, в крайнем случае, горело синим пламенем по причине того, что возле складов по ночам устраивали перекуры бомжи.

Все эти, а также прочие стихийные бедствия в виде прорвавшихся водопроводных труб фиксировались вполне официально, однако седеющий от своих агромадных потерь Барон поступал по отношению к партнерам куда более честно, чем государственный банк, гарантировавший всем подряд, что их рубли обеспечены золотом, бриллиантами, а также прочими вовсе не партийными активами расползающейся по швам страны.

Скинув с понтом подмоченный или вовсе сгоревший товар цеховикам за наличный расчет, Барон честно катал на завод письмо, где предупреждал партнеров: необходимое вам сырье было, да сплыло в связи с наводнением, унесшим наши склады. Однако мои проблемы ни в коем случае не скажутся на дальнейшем финансовом благополучии вашего предприятия. Деньги за погибший товар возвращаем полностью, а что касается договора за наши маркетинговые услуги — так мы готовы сей секунд начать его отрабатывать, тем более ваш платежный аванс израсходован, а потому, будьте любезны — остальную копеечную сумму загоните на наш счет, можно в конце года, если, конечно, хотите и дальше сотрудничать, тем более мы будем просто рады и даже счастливы до невозможности продолжать оказывать вам услуги.

Действительно, зачем Барону было останавливаться, если он безо всякого риска зарабатывал как минимум свои пол-лимона зелени на каждой из таких сделок — это понятно. А почему государственные предприятия открывали его фирме объятия — об этом догадывается не то что совсем маленький ребенок, но даже генеральный менеджер. И все были довольны за свою заботу по переходу страны до рыночных отношений, тем более, кроме дополнительно заработать, никто никаких потерь не ощущал, потому как государство по укоренившейся привычке запросто списывало долги предприятий.

Однако пришло время, когда эти самые долги уже нечем было списывать, хотя чернила перестали торчать в списках дефицитных товаров. Барон позабыл о слове «маркетинг», с легкостью обзавелся дюжиной паспортов, чтобы быть своим в доску в каждой из расплодившихся стран на территории его бывшей необъятной родины. Кроме того, согласно документам, он был своим в Америке, Израиле, Испании и ряде других стран. А если надо, так являлся совместным гражданином парочки наиболее подходящих Барону государств.

Больше того, у него имелся даже подлинный паспорт на собственную фамилию, где среди прочих данных значилась и Вероника Павловна Моршанская, которую Барон своей неукротимой любовью отвлек от трудовых подвигов начинающей топ-модели. На следующий день после скромного бракосочетания эта парочка отправилась в свадебное путешествие, и редкая независимая страна могла разобидеться, что молодожены уделили ей мало внимания.

Известно, какие метаморфозы происходят с влюбленными. Вот по этому поводу в славный город Таллинн прибыли не супруги Моршанские, а вовсе холостяк Дэниэл Розенберг и Вероника Брукс. Если господин Розенберг являлся одновременно гражданином Израиля и Германии, то девица Брукс согласно паспорту была явной представительницей коренного эстонского населения, несмотря на фамилию. Какая там фамилия, когда всем было больше интересно любоваться видом прелестной дамы, чем присматриваться до ее документов.

Пока господин Розенберг, тщательно подбирая ломаные слова на языке русских оккупантов, предлагал чиновникам-патриотам создать совместное предприятие, Вероника успела зарегистрировать фирму с местным названием «Каубахалль» и выехать в город на Неве. Это название было единственным словом, запомнившимся коренной девице Брукс на ее родине, и являлось подлинной вывеской одного из магазинов Таллинна, где очень быстро стало функционировать совместное предприятие «Интерворк Инкорпорейтед».

Пока девица Брукс осваивалась в Ленинбурге, господин Розенберг занялся явно идеологическими диверсиями, несмотря на поддержку патриотов по должности. В кои веки страна опять освободилась, тут бы ее жителям, засучив рукава, строить независимое по евростандартам государство, так нет, эти несознательные граждане вместо того, чтобы крепить трудом процветание отчизны, бегут исключительно не до светлого будущего, а до господина Розенберга. Он, правда, вовсе не является потомком одного из корешков партайгеноссе Гитлера, зато очень плохо говорит по-русски. Какая там может быть родина, если господин гарантирует не менее тяжелую работу. В основном лесорубами в бразильских джунглях за такие деньги, которые рассматривались эстонцами в качестве содержимого фамильного сундука капитана Моргана.

Господин Дэниэл едва успевал подписывать контракты за наличный расчет с теми, кто стремился получить работу вместе с видом на жительство в далекой Бразилии. Очередь у его офиса была длиннее и толще той толпы с плакатами, которая совсем недавно требовала свободы и независимости.

Слава Богу, за неделю до широко разрекламированной презентации, где гарантировалось вручение первых видов на жительство и разрешение на работу, от которой шарахались бразильские негры, господин Розенберг куда-то делся. Правильно сделал, иначе и без того небольшое население страны могло сильно поредеть. Ну, может быть, президент, парламент, полиция, бизнесмены вместе с прочими чиновниками-патриотами и остались бы, зато многие из не попавших в этот список счастливчиков устремились бы за добрым господином в Бразилию, где полно диких обезьян, пальм и бананов, размахивая от предстоящей радости топорами в качестве будущих орудий производства.

Именно этими, а также другими предметами таллинцы и многочисленные гости города, заключившие сделки с фирмой Барона, стали активно размахивать на родных улицах. Полиция справилась с поставленной задачей и пресекла антиобщественные явления, зато найти господина Розенберга вместе с деньгами было гораздо сложнее, нехай даже Барон в это время разворачивался в Украине под той же самой фамилией.

Чтобы не внести трения в межгосударственные отношения, Барон решил обуть украинцев на ту же сумму, что и эстонцев, пускай местное население было гораздо многочисленнее всей Прибалтики вместе взятой.

Пока Барон готовился осчастливить запорожцев, Вероника Брукс уже слегка постанывала под тяжестью наличмана. Фирма «Каубахалль» резко намекала своим внешним видом: именно она вызвала в прошлом году панику на всех валютных биржах мира, резко сыграв на понижении курса доллара, а затем, как бы между прочим, принялась скупать небоскребы, оттого как навар уже просто некуда было складировать.

В Питере, вместо покупки дворцов, площадей и народных депутатов, «Каубахалль» занималась исключительно торговлей баночной водкой. Причем предлагался исключительно живой товар по такой цене, что к роскошным дверям фирмы хлынули и те фирмачи, которые на дух не переносили запах алкоголя. Правильно, это водка отдает сивушными маслами, а деньги, как известно, не пахнут. Тем не менее кое-кто понял — это дурное утверждение опровергает сама жизнь. Офис Вероники пропах деньгами в прямом смысле слова: какое место, а техника, вдобавок автомобили — исключительно новейшие «вольво» и «мерседесы».

Когда очередной клиент, возжелавший прикупить баночной водки, наконец-то добивался аудиенции у хозяйки фирмы, ему приходилось ожидать, пока красавица Вероника закончит беседу по телефону. Что поделать, если ее постоянно отрывал от работы то мэр, то министерство финансов или даже Паша-Мерседес. Не могла же в самом деле культурная мадам Вероника послать к чертовой матери какого-то там директора ФСК, чтобы с ходу уделить внимание очередному клиенту.

Когда до него доходила очередь, Вероника небрежно спрашивала, потянет ли он водки на четыре миллиона долларов? Клиент тут же начинал чувствовать себя донельзя нищим, у которого не хватает средств купить себе место на паперти, и бормотал за то, что на такие объемы он пока не вышел. Подумаешь, лиха беда начало, улыбалась Вероника, я тоже не сразу поднялась, ладно, так и быть, помогу тебе, как другие люди моей фирме в свое время. Чем больше богатых людей — тем мне лучше. Раскрутишься, станешь брать у меня водки сразу на десять лимонов. А пока, черт с тобой, бери хоть сотню ящиков.

Лох был очень даже не против таких вариантов и больше пялился на хозяйку фирмы, чем в таможенные документы о праве собственности фирмы на шестьдесят двадцатифутовых контейнеров, доверху набитых баночной водкой.

Улыбающаяся Вероника предлагала обсудить возможную сделку за обедом, и фирмач тут же начинал мечтать не только о водке, но и за более тесное сотрудничество с мадам Брукс. По дороге в кабак «мерседес» как бы невзначай ехал мимо таможенного склада с пустыми контейнерами, и грех было перед обедом для поднятия аппетита не убедиться в том, что товар живой.

Он таки да был живым, потому что один из контейнеров был доверху забит баночной водкой, а то, что она складировалась поближе к двери до потолка в незначительном количестве, так лох об этом мог только догадываться. Но не догадывался. Вокруг мадам начинали суетиться охранники склада, а когда клиент созревал быстрее бразильского банана под жарким солнцем, один из них, переодетый в форму таможенника, вскрывал контейнер и выдавал фирме Вероники складскую справку на необходимое ее клиенту количество товара.

Наварив каких-то жалких четыреста штук зелени, Вероника потеряла на веки вечные фирму «Каубахалль», арендованные на короткий срок офис, склады и прочие «мерседесы» вместе с липовыми печатями и взяла свои прекрасные ноги в нежные руки.

Пока питерские лохи гоняли между пустыми контейнерами и будоражили ментов своими претензиями за какую-то фирменную водку, которая почему-то дешевле самого вонючего из самогонов, Вероника потеряла свое национальное самосознание вместе с паспортом коренной эстонки и решила регистрировать предприятие «Серфинг». Отставная девица мадам Брукс оказалась в родной и любимой Молдавии, где прошли лучшие годы жизни этой, согласно всем документам, истинной молдаванки.

Так между прочим, Барон имел до этой Молдавии большего отношения, чем Вероника. Потому что именно он шарился в свое время по Молдаванке и только потом — по Веронике, когда она была еще топ-моделью, а вовсе не коренной жительницей независимой прежде всего от здравого смысла страны, как и прочие государства, образовавшиеся на теле бывшего Союза.

Барон научился понимать, сколько миллионов карбованцев укладывается в купюру с портретом президента Джексона и окончательно врубился: он готов осчастливить Запорожье. Минимум на миллион исключительно зеленых, а не карбованцев, потому что был иностранцем, говорившим с корявым акцентом на языке одного из национальных меньшинств Украины.

Тем не менее государственные чиновники, говорившие на государственном языке не менее красиво, чем Барон Розенберг на русском, с ходу пошли навстречу иностранцу, изредка вставлявшего в разговоре с ними словосочетание «ой, вэй». Создание совместного украино-израильского предприятия «Салон-2000» пошло таким ударными темпами, за которые не мог бы мечтать любой доморощенный фирмач, измордованный пробежками при двух мешках документов между чиновничьих кабинетов.

Несмотря на свое заглавие, фирма гарантировала вовсе не квартиры к двухтысячному году, как это делал в свое время ласковый Миша, правда, не тот, что летал на воздушных шарах, но все равно символ страны и перестройки. Барон решил торговать исключительно автомобилями, может, и потому, что в свое время тот же Миша, кроме квартир, рассказал на весь мир хохму: а почему бы нам не стать законодателями мод в автомобилестроении? Действительно, почему? Или этот рассказ дешевле, чем за квартиры к двухтысячному году?

Областное телевидение и газеты Запорожья обрушили на город такой заряд рекламы, что оставалось удивляться, как это вслед за жителями города не устремился мост с Хортицы, сжимая металлоконструкциями пачку зелени. Еще бы, реклама гарантировала: фирма завалит город японскими машинами в отличном состоянии по цене тысяча долларов за штуку. При таком раскладе многие решили прикупить авто не только для себя, но и для перепродажи, а также любимой теще, надеясь на определенные последствия в семейной жизни.

Очередь желающих прикупить вовсе не родную «Таврию» растянулась на все Запорожье. «Салону-2000» пришлось чересчур потеть, принимая деньги и записывать желающих в очередь следующего года.

Телевидение продолжало нагнетать рекламу в то время, когда у господина Розенберга уже возникло сильное напряжение со слюной во время пересчета наличных. Несмотря на это, Барон пересохшими губами лично сообщил клиентам о презентации своего «Салона» в лучшем отеле города, а каждый желающий уже мог ощупать собственными шнифтами выставленные для демонстрации в качестве образцов «мицубиси» и «тойоты».

За неделю до объявленной презентации господин Розенберг разорвал свой паспорт, прихватил миллион зеленой выручки и анонимно сделал ручкой выставленному городу. Запорожцы, несмотря на срочно возникнувшие отличия в поведении и менталитете разных народов, повели себя так, словно они были коренными жителями не Украины, а вовсе Эстонии. Как всегда в таких случаях крайними стали резко оказываться менты, хотя некоторые из них сами таскали доллары в качестве предоплаты за чудеса в решете японского машиностроения.

Следствию удалось выяснить: демонстрировавшиеся в салоне машины были арендованы для рекламы, а на счету пресловутого совместного предприятия оказалась громадная сумма в размере ста долларов, что было явно недостаточно для погашения задолженности поголовно всем клиентам.

После нелегкой работы Барон лежал на дне в ожидании, когда ажиотаж немножко схлынет, а Вероника вернется из зарубежной командировки. Барон не терял времени даром, и при большом желании никто не смог бы его упрекнуть за вынужденное безделье. Моршанский планировал, кого бы и как осчастливить после возвращения Вероники.

У супруги этого деятеля, пока еще не расставшейся с паспортом и фамилией Лотяну, в это время дело было на самой мази. Фирма Вероники только успевала оплачивать многочисленные рекламы в разнокалиберных газетах, безо всякого внимания до политических симпатий учредителей. В самом деле, какие там могут быть симпатии, когда речь идет за заработать пару копеек? Но про пару копеек речи не было, а за рубли — тем более. Потому что, когда на сцене событий появляется его величество Бакс, всякие национальные валюты начинают съеживаться в своих размерах, как цуцики на морозе, не говоря уже за элементарно терять и так неконвертируемую ценность в карманах обладателей.

Средства массовой информации монотонно шлифовали уши лохам: фирме «Серфинг» срочно требуются водители для перегона автомобилей из Германии. Условия оплаты произвели на местных шоферов такое впечатление, что они поразевали рты куда шире, чем во время приема у стоматолога. Или! Оплата за рубежом — двадцать марок суточных, не считая за питание и мотели, а как только автомобили попадут на территорию суверенной Молдовы, так водители будут получать те же деньги, но только в родных леях. Но и это еще не все удовольствия от работы. После перегона машины водитель получит триста девяносто долларов, естественно, по курсу в тех же леях, чтобы все было чинарем по валютно-дебильному законодательству.

После такого заманухиса мадам Лотяну в срочном порядке пришлось арендовать еще несколько комнат в общежитии техникума рядом с бывшей кладовкой, где расположился ее головной офис. Сотни шоферов выстраивались в порой парализующие работу местного автотранспорта очереди, чтобы сдать сто пятьдесят тех самых сладких единиц, которых какой-то малоразвитый долбак придумал называть условными. Эти деньги предназначались на оформление виз и заграничных паспортов.

После того, как на каждую подержанную германскую машину нашлись по два водителя, Вероника сделала вид, с понтом старые авто ей не по нутру и слетела с фамилии Лотяну со скоростью, явно превышающей даже международные стандарты максимально быстрой езды по автобанам. Наколотые Вероникой шофера дружно бегали по общежитию с монтировками в руках, но, кроме пользы хоть таким занятием спортом, других удовольствий от жизни не поимели. Вместе со своими бабками.

Вместо того, чтобы начать собирать деньги для очередного фирмача, водители стали приставать к средствам массовой информации без копейки леев и монтировок в руках. Средства массовой информации по обслуживанию лоходромов дружно тыкали пальцами в строку: «Ответственность за достоверность информации несет рекламодатель» — и поясняли всем подряд: мы тоже хотим условных единиц. Если вы можете заплатить, мы пропечатаем большими буквами хоть за водителей для «Серфинга», хоть за набор космонавтов для полета из рогатки на Солнце.

Шоферам после всей этой истории уже нечем было платить даже за короткое объявление «Помогите разыскать мадам Лотяну», чтобы помочь родной полиции, по привычке разводящей руками шире погон.

Пока молдавские водители исполняли на себе вид бесплатного приложения до кривых стартеров, Вероника на крыльях любви летела к супругу. Барон с нетерпением ждал свою вторую половину из зарубежной командировки, потому что успел соскучиться, а тщательно спланированное очередное турне сулило такие барыши, которые только могут сниться многим парламентариям во время очередного обсуждения годового бюджета перед его торжественными похоронами.

Нежный супруг не подозревал: во время пересечения молдавской границы красавица Вероника угодила под наблюдение. От милиции-полиции и прочих наспех сколоченных доморощенных спецподразделений мадам Моршанская, без сомнения, сумела бы оторваться. Однако Веронику цинковал один-единственный человек с аккуратной бородкой, засечь которого в свое время не могли даже те люди, которым копейки шоферов и баночная водка были бы только каплей в море более важных дел.

Глава двенадцатая

Генеральный секретарь Центрального комитета социалистической партии независимой Засрундии товарищ Ы-Гаго с грустью вспоминал за времена первобытно-общественной стадии феодализма на своей любимой родине. Всего каких-то двадцать лет прошло с тех самых пор, как он шагнул от должности шамана к высотам мировой политики, предварительно узнав о существовании ботинок.

Товарищ Ы-Гаго невольно вздохнул. Вот это были времена, не то, что сейчас, когда у него отобрали одну из обязанностей. Пока у Засрундии не имелось великого друга по имени Советский Союз, шаман имел такую жизнь, за которую, будучи генсеком, можно только мечтать. Да и власти у него было куда больше, чем у вождя Хупы, которого шаман регулярно запугивал на глазах верноподданных и изредка лупил своим жезлом верховной духовенской власти по голове так называемого венценосца, чтобы он помнил, кому в первую очередь племя обязано своим процветанием.

В те годы Ы-Гаго даже не подозревал, что его страна называется Засрундией. Шаман справедливо полагал: она именуется «Землей От Баобаба До Большой Воды». Ы-Гаго хорошо справлялся со своими служебными обязанностями: он изредка выл на луну, отгоняя злых духов от племенной вотчины. В это время племя вповалку лежало у костров во главе с так называемым вождем-венценосцем.

Так называемым, потому что племенем на самом деле руководил Ы-Гаго, а на голове этого с понтом вождя Хупы вместо короны была приспособлена пустая банка из-под «колы», которую его вовремя усопший брательник нашел во время прилива.

К жизненному финалу брательника Хупы подвела эта самая банка. Он вышивал вместе с пустой посудиной по направлению до трона из слонячего скелета возле баобаба и орал во все горло: добрые духи послали символ их желания, чтобы он влез на престол, не дожидаясь, пока единокровного вождя сожрет крокодил во время ловли рыбы. Ы-Гаго сделал правильный вывод, мгновенно поняв: банка из-под колы вполне может заставить этого наглеца претендовать со временем и на более кокосовую, чем вождь, должность шамана. Потому наглого претендента на верховную духовно-светскую власть соплеменники сожрали еще раньше, чем шаман прикрепил к голове вождя дар добрых духов.

Дожевывая ступню младшего братца, сохранивший престол Хупа так благодарно кивал в сторону скачущего между костров Ы-Гаго, что подданные вождя мгновенно врубились, кто по-настоящему командует всеми событиями на их земле.

Ы-Гаго борзел в меру, и из множества обязанностей отнял у вождя всего одну. Да и то исключительно по велению духов. С того дня, как на небе разразилась молния, а на тропе у реки был обнаружен дохлый муравьед, шаман трое суток изнемогал в схватке со злыми духами. На четвертый день племя окончательно уразумело: оно осталось в живых исключительно благодаря самоотверженным подвигам своего духовного наставника.

Едва ворочая языком, обессилевший Ы-Гаго сильно возражал им, ссылаясь на традиции племени, но духи были еще неумолимее голодного льва, загнавшего два года назад на пальму лучшего охотника племени У-Рюка, который до сих пор не рискует спускаться на землю.

В общем так, дорогие сограждане, молол шаман, облизывая пересохшие в боях со смертельной напастью губы, мне велено вместо вождя превращать наших девочек в самых настоящих женщин, иначе в следующий раз добрые духи не захотят стать моими союзниками в борьбе со злыми чарами.

Племя единодушно стало умолять шамана не идти против воли свыше и ползало перед ним на коленях, лишь бы Ы-Гаго согласился выполнять хотя бы одну из обязанностей бездельника-вождя с пустой банкой на голове.

В конце концов Ы-Гаго милостиво согласился, и только после этого Хупа вылез из-под слоновых костей, чтобы занять место на троне.

И вот когда сексуально-общественная жизнь шамана была более-менее налажена, откуда-то с неба свалился добрый дух, именуемый Десант, который был всего лишь посланником от еще более могучего и непобедимого, чем Туа-Туа, Советского Союза.

Добрые духи из Десанта мгновенно вызвали симпатию к себе у населения всей страны, хотя шариковая ручка досталась исключительно Хупе. Знаменитый борец со злыми чарами Ы-Гаго получил в знак благоговения перед ним ценную вещь под названием подзорная труба, которой колол кокосы даже после того, как занял еще более высокую, чем шаман, должность. Добрые духи мгновенно доказали свое могущество, завалив бегемота огненными стрелами, и трое суток племя нажиралось от пуза, не просыхая от очередного щедрого дара пришельцев — огненной воды.

Авторитет Ы-Гаго вырос еще выше баобаба в глазах соплеменников, когда один из добрых духов, изъяснявшийся на ломаном наречии соседнего племени тунгов, назвал его Самым Великим Шаманом. По крайней мере, именно так считает Большой Друг Советский Союз, повелитель Десанта, присланного всецело помогать Ы-Гаго и, местами Хупе, противостоять неминуемой агрессии злых духов. Тем более, великий и мудрый Ы-Гаго сам просил об этом во время очередной молитвы, когда трое суток то корчился на земле в страшных судорогах, то скакал выше пальмы с вцепившимся в дерево отважным У-Рюком.

Вот почему добрые духи, во всем повинуясь великому шаману, помогут его племени выстоять в борьбе с самым злым из всех существующих демонов, который называется Американский Империализм.

Ы-Гаго одобрительно посмотрел на пришельцев с неба, затем пнул своим жезлом вождя Хупу, который сперва судорожно сглотнул слюну при виде бутылки с огненной водой, а затем от имени народа дал согласие стать собратом Великого Друга — Могучего Советского Союза. Вождь Хупа с опаской приложил свой отроду немытый палец до какой-то бумажки, скрепив тем самым важнейший политический документ и умчался к трону, придерживая банку из-под колы над ушами.

Страну ждали определенные трудности. Их предстояло преодолевать не одному поколению аборигенов, лишь бы построить светлое будущее по проекту, от которого шарахались отсталые страны, вроде Швеции, почему-то наотрез не взявшей пример с Земли От Баобаба До Большой Воды, топавшей в авангарде человечества по пути прогресса.

Основная трудность заключалась в том, что вождь Большого Друга, несмотря на все старания и шпаргалки, никак не мог членораздельно выговорить название страны целиком из-за вставной челюсти, норовящей выскочить навстречу микрофону и делегатам съезда КПСС. Перед Академией наук встала очередная грандиозная задача, с которой ученые доблестно справились в кратчайшие сроки. Они сложили начальные буквы всех слов из названия страны на местном наречии, и в результате не то, что сильно пьяный в газете, но сам Леонид. Ильич с трибуны мог почти без запинок прочесть аббревиатуру «Засрундия».

«Земля от Баобаба до Большой Воды» была незамедлительно переименована, сбор плодов и охоту на какаду по-быстрому перевели на социалистические методы хозяйствования, а отважный охотник У-Рюк на всякий случай не слазил с дерева даже тогда, когда великий шаман Ы-Гаго бесстрашно влез внутрь громадной птицы добрых духов.

Ы-Гаго остался немножко недовольным, когда у него отобрали жезл, украшенный засушенной головой змеи, сильно опасался надевать пиджак и даже не слишком приветливо реагировал на то, что все вокруг стали называть его не великим шаманом, а каким-то Генеральным секретарем Центрального комитета социалистической партии независимой Засрундии. Больше того, новоявленный лидер нации чуть было не сожрал в сыром виде улыбчивого духа, попытавшегося мирным путем извлечь кольцо из носа Ы-Гаго перед визитом в Грановитую палату.

Отставной шаман добровольно расстался со своим кольцом после того, как добрый дух выдал ему бутылку огненной воды, однако жаркое из человечьей печени почему-то отсутствовало на столе во время торжественного завтрака в честь великого гостя, норовившего выскочить из ботинок.

Когда Генеральный секретарь вернулся в родную Засрундию, он своими собственными хорошо осоловелыми шнифтами смог убедиться: добрые духи вовсю помогают племени Хупу знакомиться с последними достижениями науки и техники в виде зонтиков, красного вина, истории КПСС, спичек и автоматов Калашникова.

Ы-Гаго лично обратился до своего народа, гарантируя ему обвал урожая какаду с кокосами после того, как они станут жить по заветам добрых духов, помогавших изо всех сил племени и лично Генеральному секретарю строить новую жизнь, возводить оборонительные укрепления от мгновенно расплодившихся врагов, закладывать фундамент металлургического комбината, приручать крокодилов и пробовать нетронутых девочек.

Кроме всех этих и прочих дел, добрые духи выдали положенный каждому Генеральному секретарю автомобиль с персональным водителем, а также прибили до дерева, на котором упорно продолжал цепляться за ствол У-Рюк, портрет Большого Брата с густыми бровями. Чтобы идеи Большого Брата побыстрее дошли до сердец засрундийцев, один из добрых духов по имени Замполит втихаря раскрасил его морду ваксой, мгновенно засохшей под жарким солнцем.

Добрые духи бескорыстно передавали свои знания и навыки братскому засрундийскому народу, кроме всего прочего, приучив мужскую часть населения почти квалифицированно маршировать под срочно созданный гимн родины, рыть окопы, говорить иностранное слово «мать», а наиболее привлекательных засрундиек научили стирать штаны с помощью мыла, готовить глазунью из черепашьих яиц, а также минету.

Ставшие на путь социалистического строительства, получившие равноправие дамы в набедренных повязках с радостью убегали в Хижину Политпросвещения, чтобы добрый дух Замполит индивидуально проводил среди них политические информации на волнующие засрундиек темы типа «Влияние происков мирового капитализма и немецкого реваншизма на неурожай в Гондазалупе».

Все шло как нельзя лучше, а в густой чаще медленно, но уверенно подымался металлургический комбинат имени товарища Ы-Гаго, хотя из всех полезных ископаемых в Засрундии преобладали скелеты врагов, сожранных еще при первобытно-феодальном строе.

Над страной, выбравшей путь социалистического развития, гордо реял красный флаг со спелым бананом посредине, и крокодилы разбегались кто куда, стоило им услышать катящийся аж до реки государственный гимн Засрундии, начинающийся словами: «Теперь засияло нам солнце свободы, и Хупа великий нам путь озарил…» Гимн завершался светлой верой в будущее независимой страны и ее героического народа, в любой момент готового дать отпор кому хочешь, особенно Американскому Империализму: «… не боимся теперь ничего, с нами лично генсек Ы-Гаго».

Мощный авторитет Ы-Гаго в конечном итоге сыграл злую шутку с добрыми духами. Однажды, когда вождь племени Хупа, который отныне назывался Председателем Верховного Совета, хотя по-прежнему ходил без штанов, вылез из-под баобаба, он, по народной привычке, чересчур плотоядно стал облизываться на весьма свежий труп соплеменника, волнующий обоняние старого гурмана не меньше, чем огненная вода. Чтобы не допустить гастрономических эксцессов, добрые духи по- быстрому зарыли покойника, хотя Председатель, размахивая копьем, изрекал мудрости Великого Друга и Учителя: нельзя разбазаривать народное добро, фабрики — крестьянам, заводы — рабочим, мясо — вождю.

Добрый дух отобрал копье у бесящегося на жаре государственного деятеля и сбил с его макушки пустую банку из-под колы, с которой Председатель Верховного Совета не расставался даже ночью, хотя вместо бивня слона стал класть под голову более мягкие, чем слоновая кость, «Материалы XXV съезда КПСС». Зная добрый нрав духов, Хупа испуганно забился под свой трон, над которым висел плакат с изречением другого вождя: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны».

После кощунства народ возмутился: как это так, отобрать корону, выданную самим Ы-Гаго, — это же полный беспредел. Дело дошло до того, что отважный охотник У-Рюк слез с дерева и умчался в сторону джунглей, искусав по дороге пограничный наряд вместе со служебным крокодилом Джульбарсом.

Выскочив за пределы социалистической родины, диссидент тут же стал клеветать на советский образ жизни соседнему племени, отчего-то не прося у него политического убежища. Через день после того, как погасла луна, на торжественном сабантуе в честь отважного охотника появились другие, еще более добрые духи, которые научили У-Рюка, что делать дальше.

Отважный охотник нелегально перешел границу своей родины, устроил конспиративную квартиру в зарослях бамбука неподалеку от ручья и вел сильную контрпропаганду против социалистического строительства. Разве это вождь, у которого нет банки на голове, отравлял души соплеменников У-Рюк, а Ы-Гаго — тот вообще ссучился, ходит без своего шаманского жезла. Больше того, шаман уже целых пол-луны не воет, когда начинает хлестать вода с неба, и вообще, сколько может продолжаться такой беспредел, на кой нам металлургический комбинат, если при этом никого не сожри? Долой исключительно бананы в рационе, да здравствует революция! Мы победим! Это вам гарантирую я, У-Рюк, глава национально-освободительного движения и генерал повстанческой армии независимой от изменника Ы-Гаго и злых духов Земли От Баобаба До Большой Воды. Ты записался добровольцем? Тогда все пошли на фронт!

В результате этих речей половина населения Засрундии стала защищать социалистические ценности, а вторая — национально-гастрономические интересы. Строительство металлургического комбината было приостановлено из-за поголовной мобилизации, после которой и повстанцы, и правительственные войска только успевали с переменным успехом строчить из автоматов, швыряться копьями и плевать друг в друга отравленными стрелами.

После трехлетней войны получившая более слабую финансовую поддержку от своих духов оппозиция убежала на территорию соседнего племени, и Засрундия оказалась в плотном кольце враждебного до нее капиталистического мира. Тем не менее народ окружил себя надежной границей и с помощью могучего и непобедимого Советского Союза не только достроил металлургический комбинат, но и обзавелся телефонной связью между Баобабом Победы и Хижиной Независимости.

Вождь Хупа, который во время гражданской войны героически руководил войсками с-под трона, выкарачился из своего убежища, получил обратно пустую банку и был награжден Кольцом Доблести, которое слегка поседевший Помполит от имени советского народа прицепил до носа Председателя Верховного Совета.

Боевые заслуги Генерального секретаря слегка поредевшего ЦК и Председателя Совета Обороны маршала Ы-Гаго были также отмечены по достоинству, а потому на львиной шкуре, перекинутой через его левое плечо чуть ниже эполета рядом с орденами Дружбы народов и Спелого Банана засверкала звезда Героя Советского Союза.

В то самое время, когда в независимой Засрундии социализм был окончательно и бесповоротно построен, Десант куда-то подевался. Кроме того, Большой Друг резко перестал посылать сюда товары народного потребления в виде погремушек, сельскохозяйственной техники и бензина, а потому «Запорожец» Генерального секретаря пришлось присобачить до упряжки с буйволами.

Ы-Гаго сперва надеялся, что их родину хоть кто-то придет завоевывать, как постоянно утверждали посланцы Большого Друга, потому что в стране начались проблемы экономического характера. Граждане Засрундии постепенно разучились как следует ловить рыбу и гонять за сернами, оттого как годами стояли на страже родины, сжимая оружие в руках.