Враг

Наконец Хаген собрался с силами, очистил сознание от всего лишнего, наносного и послал тончайший, как игла, телепатический луч, закодированный их личным с сестрой шифром.

Хаген: Ты меня слышишь?

Клу: Да, где вы?

Хаген (создал мысленный образ и передал его).

Клу: Так вот он каков! Неудивительно, что потоп разрушил Мюрию. Не могу поверить, что только психокинетический удар ответствен за такое разрушение. Фелиция…

Хаген: И ее дьявольские пособники…

Клу: Хаген, мы были обязаны довести начатое до конца.

Хаген: Дочь Марка! Ты, как всегда, пытаешься объяснить все рационально.

Клу: Слушай, мне надоело твое нытье. Ты бы покрасовался новоявленным Гамлетом перед Дайаной.

Хаген: Даже вместе с нашим ненаглядным папочкой тебе не удастся смутить меня. Непонятно только, при чем здесь Гамлет?

Клу: Потому что Дайана любит тебя, дурачок. Любовь здорово помогает при депрессии.

Хаген: Однако я хотел бы напомнить кое-что тебе и любезным твоему сердцу тану.

Клу: Черт бы побрал твою черепную коробку, братец! Выдумываешь черт знает что!

Хаген: Может, отложим обмен любезностями? Что случилось в окрестностях Гории?

Клу (воссоздала, словно на кинопленке, череду образов, рассказывающих о происшедших событиях).

Хаген: Полное поражение! Итак, с Поданном все ясно. Надежды наши рухнули. Радует хотя бы то, что твой парень Кугал выжил. Думаю, нам пора вернуться к прежнему сценарию сотрудничества с Эйкеном. Конечно, с ним будет непросто – не то что с Поданном, – но у нас есть шанс обработать и этого пройдоху. Хотя кто знает? Возможно, он имеет свой собственный взгляд, как ему сохранить титул короля эльфов, и может решить, что в нашей задумке возвращения в свою эпоху есть какой-то скрытый подвох.

Клу: Хаген, папа вышел на связь!

Хаген: Дело дерьмо. Когда?

Клу: Голос едва различим. Он связался со мной утром, после того, как Эйкен победил на дуэли Ноданна. Он наблюдал за сражением.

Хаген: Разве он мог пропустить такой случай!

Клу: Папа заявил, что отправится в Европу, как только повысит мощность церебрального генератора. Он захватит с собой и главный компьютер, и боевые рентгеновские лазеры.

Хаген: Боже мой, каким образом?

Клу: Они подняли со дна бухты четырехмачтовую шхуну Уолтера Саастамойнена. Эта зверюга в семьдесят метров длиной может поднять все оборудование, собранное на Окале.

Хаген: Черт побери! Говорил я Вейко, что ему бы следовало утопить ее где-нибудь в более глубоком месте или сжечь. Сентиментальный дурак! Дай-ка соображу… Им потребуется не меньше месяца, чтобы добраться сюда.

Клу: Папа в ужасе оттого, что ты рискнул отправиться в сухопутное путешествие.

Хаген: Он что, угрожал дальнодействующим психокинетическим ударом?

Клу: Он был очень сдержан. Он только признался, что беспокоится за тебя, и предупредил, чтобы ты не вступал ни в какие контакты с Эйкеном. Иначе последствия будут ужасные.

Хаген: Странно, что он сам не связался со мной.

Клу: Церебральный генератор разобран для установки на шхуне.

Хаген: К черту! Девочка, у него вполне достаточно мощности, чтобы выбрать время и для разговора со мной, но этот старый заговорщик… Или… (Изображение ушло вдаль.) Клу: Мы оказались почти правы насчет того, что Фелиции удался d-переход. Она почти полностью сожгла ему кожу, до самой шеи.

Хаген (поспешно затемнил появившийся образ).

Клу (испытывая сильную боль): Папа с июня находится в регенерационном автоклаве.

Хаген: Клу, а что, если Фелиция не только сварила его? Что, если она хорошенько прожарила его мозги? Что, если он забыл все, что знал? Ты уверена, что отец не потерял какую-то часть функций разума? Тело можно вылечить куда быстрее. Сколько можно пребывать в питательном растворе только ради того, чтобы восстановить нервные окончания? Это не наводит тебя на кое-какие размышления? Черт побери, полная регенерация может занять восемь, а то и девять месяцев.

Клу: Если его метафункции пострадали во время нападения Фелиции, это может многое объяснить.

Хаген: Держу пари, что так оно и есть. Ему удалось установить телепатическую связь с тобой лишь потому, что ты сильнее его в дальновидении. Вполне вероятно, что он не может в полной мере восстановить свои способности. Очевидно, в таком случае – если, конечно, подтвердится, что отец теперь не способен создать налаженный, полномасштабный метаканал,

– ему не будет доступен и дальнодействующий психокинетический удар. Ох, Клу, дорогая, у нас может появиться хороший шанс. Не поэтому ли наши старые интриганы отправляются в Европу, чтобы сблизиться с нами, иначе им нас не достать? Когда же он появится у берегов Европы, то попытается вновь накинуть на нас узду. К тому времени нам необходимо объединить наши усилия с энергетическим потенциалом Эйкена Драма и толпой его экзотических существ. Пусть отец тогда только попытается нас тронуть!

Клу: Когда папа в последний раз говорил со мной, он сказал, что все его помыслы лишь о том, чтобы помочь нам. Если бы мы могли доверять ему!

Хаген (громкая нецензурная брань).

Клу: Он только должен быть уверен, что мы – вольно или невольно – не станем помогать галактическим властям. Случится большая беда, если они объявятся в плиоцене с целью арестовать его.

Хаген: Мы никогда не пойдем на это!

Клу: Ты! Ты не понимаешь – он любит нас!

Хаген: Но странной любовью. Нечеловеческой. Маму он тоже любил, и мы прекрасно знаем, как он с ней поступил. Ты даже в дурном сне не сможешь угадать – почему!

Клу: Это все злые наветы!

Хаген: Я много работал в библиотеке на Окале и обратил внимание, что файлы памяти, относящиеся к истории Метапсихического Восстания, далеко не полны – только общепринятая интерпретация фактов, а чуть копнешь вглубь – все, пустота. Объясни, например, ради чего все затевалось? Вот основная посылка восставших – землянам необходимо воспитать – или создать? – нового, «ментального», человека и обеспечить ему достойное место в руководстве Галактического Содружества. Неужели ради этой цели следовало начинать войну? И кто ее начал? Высокоразвитые цивилизации ядра Галактики. Те, кто почти столетие бескорыстно помогали землянам. Ради Бога, зачем?

Клу: Папа и его соратники хотели, чтобы повсюду восторжествовали принципы государственного и общественного устройства, исторически сложившиеся на Земле. Потому что они самые справедливые.

Хаген: Не так все просто! Там есть что-то еще. Если бы ты вплотную занялась данным вопросом, то обнаружила бы, что существуют намеки на какие-то иные причины. Словно из-за завесы мелькнет на мгновение что-то непонятное и тут же скроется. Восстание, которое возглавил отец, имело целью как-то изменить нашу физическую природу. Да-да, твою, мою. Они хотели что-то сотворить со всеми человеческими детьми! И это «что-то» было столь ужасно, что его собственная жена сочла возможным – и справедливым! – поднять на него руку. Она пыталась убить Марка. Вдумайся, наша мать пыталась убить нашего отца! И следом Галактическое Содружество после сотен тысяч лет мира и покоя объявило отца вне закона, начало против него и его сторонников боевые действия.

Клу: Все уже давным-давно закончилось. Все в прошлом!

Хаген: Сестренка, дорогая, пока еще ничего не кончилось.

Клу: Опомнись, Хаген! Остановись, не разбрасывайся, не терзай душу. Зачем тебе подробности? У нас одна-единственная цель – вырваться отсюда! Забыть об отце, его жестокой опеке и странной любви, расстаться со страшным, примитивным, нелепым миром. Неужели нам никогда не удастся сказать ему: «Прощай! Здесь мы обречены на одиночество, здесь мы чужие». Ради этой цели мы готовы пожертвовать чем угодно!

Хаген: Ну и что?

Клу: Мы должны использовать любую возможность, поэтому нам необходимо пойти на контакт с Эйкеном Драмом. Вам следует как можно скорее прибыть в Афалию. Теперь, когда экспедиция достигла Средиземноморья, это не должно занять много времени. Переправиться можно дальше к востоку, в самом узком месте нового моря, у Балеарского полуострова. Оттуда в Афалию ведет хорошо накатанный тракт, названный дорогой Авена. Как только вы прибудете к нам, сразу можно будет организовать встречу. Ты знаешь с кем. Кугал предложил… он подсказал мне, как начать торг и что можно предложить Эйкену, чтобы заинтересовать его и убедить сотрудничать с нами. Я разговаривала с Кугалом сразу после того, как Эйкен сразил Ноданна. Он сказал, чтобы мы не теряли надежды.

Хаген: Хорошо, постараемся не потерять. Что же он подсказал?

Клу (мысленно создала изображение и передала брату).

Хаген: Будь я проклят! Ладно, каково положение в Афалии?

Клу: После гибели Ноданна они все в опасности. Власть в Афалии в моих руках, в ближайшем окружении нет никого, кто мог бы поспорить со мной. Каждый день я жму на местного Главного Целителя, чтобы он тоже встал на нашу сторону, и почти уговорила его.

Хаген: Эйкен Драм должен расцеловать наших друзей за то оборудование, которое получил от них. Вот уж поистине ослы!

Клу: Сам не будь ослом. Даже зная, что и как можно выменять у Эйкена, имея с ним дело, мы должны быть крайне осторожны, Эйкен очень опасен. Может, даже более опасен, чем папа.

Хаген: Дерьмо!

Клу: На дуэли в Гории Эйкен неожиданно обнаружил такие запасы энергии, о которых Ноданн даже не мог предположить. У него есть фотонная пушка, выполненная в виде копья. Но было там что-то еще. Возможно, убив Ноданна и королеву Мерси, он впитал их метапсихическую силу.

Хаген: Что ты имеешь в виду под этим «что-то»?

Клу (изображение). Очень странный феномен. Помню, как компьютер упоминал о каком-то древнем религиозном культе. Во всем вообще много непонятного. В ту пору еще не было письменных памятников. Замок в Гории гудит от слухов. Стоило ли пробуждать такие адские силы? Как говорит Кугал, многие тану считают, что подобная практика, всасывание чужой энергии, обращение за помощью к силам Тьмы могут погубить Эйкена.

Хаген: Весьма желанный исход. Послушай, Клу, мы любым способом должны добиться его поддержки. У нас нет возможности сражаться с Эйкеном у «врат времени» и одновременно строить деформатор тау-поля, изобретенный Гудерианом. Тем более что нам потребуется много различных материалов. У нас нет выбора – вся надежда связана с королем-узурпатором. Мы зависим от доброй воли этого маленького, злобного, хитроумного Дракулы. Или кто-то должен надавить на него так, чтобы он согласился помочь нам.

Клу: К сожалению, этот вариант тоже в руках Эйкена.

Хаген: Как так?

Клу: Все дело в Кугале. Он и все оставшиеся в живых повстанцы попали в плен. Теперь они заключены в подземелье Гории, лишены возможности общения; сигма-поле отрезало их от внешнего мира. Они обвиняются в государственной измене, а за такое преступление наказание одно – смерть.

3

– Вы собраны здесь для объявления приговора, – заявил командор Конгрив.

Сражавшиеся на стороне Ноданна и оставшиеся в живых сто двадцать девять воинов были выведены из казарм на учебный плац, расположенный перед стенами Стеклянного Замка, и выстроены в две шеренги. Во главе одной шеренги стоял Кугал – Сотрясатель Земли, во главе второй – лорд Селадейр, правитель Афалии. Заранее предупрежденные слугами, разносившими вчера ужин, они были облачены в стеклянные доспехи, надраенные и вычищенные с той тщательностью, какую пленники могли позволить себе в подобных обстоятельствах. Сверкающая всеми цветами радуги броня служила свидетельством неукротимого духа побежденных, их явным неприятием неправого суда и воли узурпатора. В строю стояли могучие принудители и сверкающие сапфирами рыцари, сияющие золотисто-розовым члены Гильдии Психокинеза, владеющие психокинетическим оружием, и группа дальновидящих, которые, словно статуи, замерли в конце строя и были как бы накрыты одним аметистовым покрывалом.

Отряд солдат, состоящий исключительно из людей, походной колонной вышел на плац. Шли они строевым шагом, держа в руках крытые корзины. Получив мысленный приказ, люди приблизились к мятежникам и, разбившись на две шеренги, прошли сквозь их строй. Так и маршировали, раздавая на ходу тяжелые хрустальные цепи. Каждый пленник – будь то женщина или мужчина – добровольно накладывал на себя прозрачные оковы – символ покорности великой богине Тане. Наручники схватывали запястья, и единая, более тонкая цепочка соединила их золотые торквесы.

– Мы готовы, – громко произнес Кугал. Окруженный многоцветным сияющим облаком, в котором преобладали розовые и желтые тона, он, словно башня, возвышался над человеком, волей короля назначенным комендантом крепости Гория. Кугал скосил глаза и усмехнулся, заметив в руках коменданта странно выглядевший рядом с его светящимися латами лазерный карабин – оружие двадцать второго века, – который тот держал в руках. Приклад упирался в землю.

– Тебе не потребуется карабин! – с презрением бросил Кугал.

– Священные цепи – вот знак нашей чести, – потрясая оковами, глухо добавил Селадейр.

Ледяным презрением комендант крепости мысленно окатил побежденных врагов.

– Так же как и нарушенная клятва на верность королю Эйкену-Луганну, которую вы давали в день Великой Любви, – произнес он вслух. – Все, кончайте разговоры! Следуйте за мной!

Комендант крепости вскинул в три приема карабин на плечо и повел колонну в сторону Стеклянного Замка.

Густой туман покрыл крепостные бастионы. Всюду виднелись следы недавней битвы, и хотя с момента решающего удара, нанесенного Эйкеном, прошло совсем не много времени, многие из отметин всесокрушающего огня были заделаны. Штабеля полупрозрачных стеклянных блоков сложены у поврежденных башен. Там уже споро трудились каменщики – громадные кирпичи с помощью системы рычагов то и дело подавались наверх. Слабо светящиеся в тумане золотисто-розовые башни, подобно сказочным богатырям, выступили навстречу приближавшейся колонне.

Заключенные, охраняемые солдатами гарнизона, миновали разрушенные предмостные укрепления и вошли в главные ворота в центральной башне, бок которой был начисто стесан ударной волной. Однако внутри замка разрушения были почти незаметны, только свежие заплаты, еще не потускневшие от времени, да сорванные с окон дощатые ставни напоминали о битве.

Рыцари тану, скованные одной цепью, маршировали с гордо поднятыми головами. Сияние их светящихся доспехов было ярче тускло горевших в коридорах настенных масляных светильников. Наконец их ввели в главный зал замка, где узурпатор после коронации приказал отполировать все, что только возможно, и теперь королевская палата для приема сверкала и переливалась, словно сказочный дворец. Пол был выстлан золотыми и темно-пурпурными плитами. Колонны, свитые из жгутов прозрачнейшего хрусталя, поддерживали огромный вогнутый свод, мягко поблескивающий в искристом слабом свете мелких, напоминающих звездочки ламп. Сияние было ровным, чуть приглушенным, и лишь помост, на котором возвышался трон из черного мрамора, был ярко освещен. Позади него и выше посвечивал выкованный из драгоценных металлов диск солнца. Этот знак раньше принадлежал Ноданну, но был сохранен узурпатором, так как орнамент, форма и тайные знаки напоминали о великом герое-первопроходце, когда-то явившемся на Землю, – полноправном властелине всесокрушающего копья – Луганне. Правда, теперь надписи были стерты, и девственно чистый солнечный лик кривился в Аполлоновой усмешке, словно эта священная реликвия воочию узрела горстку пепла, оставшуюся от законного наследника королей тану. Отлитые из серебра руки, потускневшие и покрытые патиной, были вскинуты в немой мольбе.

Трон на возвышении стоял в центре зала в окружении двадцати более скромных кресел. Все они были свободны. Трон тоже был пуст. Пленники долго стояли в ожидании приговора, как вдруг на троне возник маленький человечек, грызущий яблоко. Это был самозваный король, нынешний монарх Многоцветной Земли Эйкен-Луганн. Как он очутился в зале, никто не мог сказать: может, воспользовался защитным экраном и ловко проскользнул на возвышение? Одет он был в походный костюм из золотистой кожи, на котором поблескивали дождевые капли, капюшон откинут на спину, шея открыта. Торквеса у короля не было – Эйкен-Луганн не нуждался в искусственном стимуляторе метапсихических функций.

Пленные покорно ждали.

Между тем король продолжал грызть яблоко – откусывал помаленьку, смаковал каждый кусочек и пристально вглядывался в лица побежденных врагов.

Кугал Сотрясатель послал мысленную реплику Селадейру:

«Селад, погляди! Жив-здоров! Увы, слух о его гибели оказался ложным».

«Так-то оно так, но выглядит он крайне изнуренным».

«Еще бы, совсем непросто переварить психическую силу Ноданна и королевы Мерси-Розмар; ведь это были легендарные герои, не нам чета. Как бы избежать их участи? Надо же, впитал и теперь переваривает чуждую ему, вражескую силу. Может, именно в этом и состоит решающее доказательство, что он, бесспорно, и есть Враг! Тот, о котором упоминают священные книги».

«Мне лично никаких доказательств не надо. Ты моложе, потому и сомневаешься».

«Это не так, Селад! Дело слишком серьезно, чтобы верить пустым слухам. Алутейн – Властелин Ремесел, например, никогда не верил, что Эйкен Драм – исчадие ада. И леди Морна-Йа. Я точно знаю, что мой брат Ноданн тоже испытывал сомнения».

«Нет, он верил, был убежден в этом».

«Поверь, я лучше знаю. Кому, как не мне, известны все его заветные мысли. Мне и погибшему Фиану – Сотрясателю Небес! Ноданн был старшим сыном короля Тагдала и королевы Нантусвель, и я триста восемьдесят пять лет помогал брату в качестве второго лорда-принудителя. Эйкен Драм – Враг? Чепуха! Ноданн, как и всякий благородный человек, ненавидел и опасался этого безродного выскочки, талантливого авантюриста, но он никогда не считал его врагом мироздания».

«Ха! Даже фирвулаги уверены, что этот ублюдок и есть тот самый заклятый Враг. Как ты считаешь, почему эти коротышки сквозь пальцы смотрели на наши приготовления к битве и в обмен на обещание вернуть им священный меч Шарна даже подсказали, где спрятан аэроплан? Потому что приход Врага предвещает войну с Мраком, и они не могут вступить в последнюю битву, если в их руках не будет легендарного меча Шарна. Кугал, очнись! Ноданн никогда не колебался! А ты погряз в сомнениях. Я знаю, в чем причина. Это все она, женщина из Северной Америки… подобное спаривание не проходит даром».

«Старый осел! Если бы не Клу, я до сих пор бродил бы в потемках».

«Я и говорю. Она завела тебя в дебри. Как только ты встретился с ней, так все прирожденное чутье тану, все здоровые инстинкты оказались забыты».

«Несчастный старик! Не попрекай понапрасну. Ни ты, ни кто-либо другой не может обвинить меня в трусости, в пренебрежении честью в роковом походе. Никто не имеет права сомневаться в том, что в тот момент, когда мы стоим здесь в ожидании приговора, Сын Мрака, наш общий Враг, находится в тени. Ему выгоден наш разлад».

«Спасибо, Кугал. Конечно, ты можешь считать меня старым дураком, свихнувшимся на верности древним кровавым обычаям. Только учти: я видел, как сбываются предсказания и обретают смысл пророчества, которые ставили в тупик еще наших предков после их бегства во время войны на краю бездны. У меня нет никаких сомнений! Вспомни, как воды одолели землю! О великая священная птица Мригел! Что стало с благородными тану! Сам бесстрашный Однорукий Стратег, наш великий Ноданн, будто забыл наши славные обычаи и традиции и вступил в битву как чужестранец без роду и племени! Откуда летом туман? Скажи, Кугал. Вокруг так много знамений – прозрей, брат. Все возвещает приближение Мрака. Я говорю, Кугал, скоро разразится страшная битва, и тогда друга нельзя будет отличить от врага».

«Селад!»

«Молчи. Он подслушивает».

Эйкен Драм, в последний раз откусив от яблока, встал и приблизился к краю возвышения. Здесь он с самым серьезным видом рассмотрел огрызок и вдруг швырнул его назад через правое плечо. В тот же момент в его руке оказался заостренный с обоих концов стальной ломик.

– Знаете, что это такое? – тихо спросил он повстанцев. Король поднял оружие над головой – металл тускло блеснул в слабом свете, наполнившем зал. – Это сверхпрочная сталь! Несущее смерть железо. Вы, тану, думаете, что сорвать с ваших шей золотые торквесы – то же самое, что убить вас? Ошибаетесь. Из того положения, в которое вы попали, есть два выхода. Этот ломик – один из них. Когда с его помощью с вас будет сдернут дающий ментальную силу торквес, вы почувствуете адскую боль. Некоторые тану даже сходят с ума, но многие выздоравливают, правда, лишаются всех телепатических способностей и становятся как бы… метапсихическими идиотами. Вроде самых последних, лишенных торквесов людишек.

Сияние, окутывающее пленных, усилилось.