Помоги проекту - поделись книгой:
С фотографии на него сквозь очки насмешливо глядела Лариска в легкомысленной фате. А ведь у нее у самой вчера был день рожденья!
Он очнулся, будто от тяжелого сна, и крикнул:
– Эй, Кешка! Ты не забыл, что у матери вчера были именины?
Внук вернулся в комнату и, подойдя к фотографии на стене, дотронулся пальцем до лица матери.
– На, сходи-ка вот, – засуетился Анатолий Кузьмич. – Купи какой-нибудь букетик. Только ты нечетное количество купи, ладно?
Он пошаркал в прихожую, вынул из кармана своего пальто две сотенные бумажки и запричитал:
– Ох, до чего же все дорого! Какие-то три гвоздички – и две сотни! Ну ладно, иди давай, – осекся он и снял с вешалки черную куртку внука.
Уже у самой двери дед он спохватился, достал с вешалки свой рыжий шарф в клеточку и повязал его отроку на шею:
– Совсем ты со своими мышами про мать забыл!
Иннокентий как будто не слышал.
Дед возвысил голос:
– Да ты и про мышей уже, небось, забыл! Ой, горе ты мое! – снова запричитал он. – Да твои твари теперь всю ночь будут решетку грызть. Знаешь-ка что? Сходи-ка ты опять в этот в магазин, пока он не закрылся. Купи там нормальную клетку, чтобы с кормушкой и с поилкой. Раз уж завел живность, то и ухаживай за ней, а не смотри истуканом. На, держи еще!
Иннокентий равнодушно засунул в карман тысячную купюру и открыл входную дверь.
– Куртку застегни, оболтус! – крикнул ему вслед Кузьмич.– Д-дед, с-смотри, к-какие мыши!
Иннокентий поставил клетку на письменный стол, заваленный ручками и бумажным мусором. Анатолий Кузьмич вошел в комнату и без особенного интереса оглядел новых жильцов.
– Мышей купил? – проворчал он. – Теперь кота надо завести.
Иннокентий не понял шутки старшего родственника и испуганно прошептал:
– З-зачем к-кота? Он же и-их с-сожрет!
Но дед лишь беззлобно похлопал его по спине:
– Э-эх, Кешка! Какой же ты у меня валенок! Да пошутил я, не бери в голову. Я вижу, тебе за кем-то ухаживать хочется. Не за девушками, так за мышами. Ну что ж, я не против.
Дедовское лицо вдруг посерьезнело. Он взглянул с опаской на новых жильцов.
– Надеюсь, ты их не для опытов купил?
Но внук как будто не расслышал вопроса. Забыв и про мышей, и про дела, он рассматривал фотографию на стене, справа от стола. Дед тяжело вздохнул и тоже взглянул на портрет. Оттуда на него смотрели трое: непутевая дочь Лариска в легкомысленной фате, новоиспеченный зять Королев в строгом костюме и их сын Кешка, которому на тот момент бракосочетания родителей исполнилось четырнадцать лет. Мальчишка беззаботно улыбался в объектив.
Внук очнулся, поставил на стол желтый пакет, неуклюже разорвал его и стал сыпать зерна прямо в клетку.
Так уж вышло, что после смерти единственной дочери Анатолию Кузьмичу Мошкину пришлось взять к себе внука. Он смахнул набежавшую слезинку.
Корм посыпался на ковер.
Дед не выдержал:
– Да аккуратней ты, криворукий!
Да, сейчас этот нескладный парень совсем не похож на ангелочка с фотографии.
«А ведь я ни разу не видел, как он улыбается,» – вдруг подумал Кузьмич.
Он громко втянул в себя воздух и глухо произнес:
– Сам бы поел чего-нибудь. Каша на плите еще теплая.
Внук ушел на кухню. Дед грузно опустился на тахту и тяжело задышал.
Словно старая кинопленка, его память стала оживлять картины былого. Июньский вечер в Гаграх, ресторан на набережной и одноместный номер в престижном ведомственном санатории. Потом в кадр попало общежитие в Мытищах, две женщины и сверток с розовыми лентами. Затем плегка будто оборвалась, и как Мошкин не старался, не мог ничего вспомнить. Зато после перерыва пошло сразу несколько черно-белых школьных фотографий. На них была изображена хмурая девочка в очках.
Мошкин задумался. Когда он впервые встретился с Ларисой? Сколько ей тогда было? Она еще никак не могла сказать ему «папа»…
Кино продолжалось. Вот показалась строгая девушка в очках – Мошкин пристроил ее секретаршей к одному бывшему сослуживцу в «первый отдел». Они почти не общались с дочерью, так как у него в тот год особенно много работы. Через год сослуживец позвонил ему и сказал, что он, майор госбезопасности Мошкин, вскоре станет дедушкой. «Это не я!» – клятвенно заверил его бывший сослуживец.
Анатолий Кузьмич вспомнил, что испытывал тогда нерадостные чувства – унижение, досаду и тревогу. Ему казалось, что его собственное будущее висит на волоске. В стране тогда было большое брожение умов.
Потом он снова увидел общежитие в Мытищах, и опять двух женщин. В его душе вдруг зародилась неведомая раньше светлая радость: «Мужик!». На сей раз кулек был с голубой лентой.
– Мы решили назвать твоего внука «Иннокентий», что по-гречески означает «невинный», – заявила осунувшаяся девушка в очках. – Только не спрашивай, от кого он. Я дала сыну твою фамилию.
Дед Мошкин втянул в себя воздух одной ноздрей и промокнул глаза краем рубахи. Да если б он только знал, от кого забеременела дочь! Он бы лично отвел ее на аборт в ведомственную больницу!
Иннокентий познакомился со своим отцом лишь тогда, когда тот вышел на свободу по амнистии.
Дед Мошкин бессильно оглянулся. Когда это было? Пять лет назад или восемь? Что-то у него с памятью, наверное, старческий склероз. Он попытался вспомнить, сколько стоил планшет, который он подарил Кешке на прошлый день рожденья, но не смог.
С фотографии на него сквозь очки насмешливо глядела Лариска в легкомысленной фате. А ведь у нее у самой вчера был день рожденья!
Он очнулся, будто от тяжелого сна, и крикнул:
– Эй, Кешка! Ты не забыл, что у матери вчера были именины?
Внук вернулся в комнату и, подойдя к фотографии на стене, дотронулся пальцем до лица матери.
– На, сходи-ка вот, – засуетился Анатолий Кузьмич. – Купи какой-нибудь букетик. Только ты нечетное количество купи, ладно?
Он пошаркал в прихожую, вынул из кармана своего пальто две сотенные бумажки и запричитал:
– Ох, до чего же все дорого! Какие-то три гвоздички – и две сотни! Ну ладно, иди давай, – осекся он и снял с вешалки черную куртку внука.
Уже у самой двери дед он спохватился, достал с вешалки свой рыжий шарф в клеточку и повязал его отроку на шею:
– Совсем ты со своими мышами про мать забыл!
Иннокентий как будто не слышал.
Дед возвысил голос:
– Да ты и про мышей уже, небось, забыл! Ой, горе ты мое! – снова запричитал он. – Да твои твари теперь всю ночь будут решетку грызть. Знаешь-ка что? Сходи-ка ты опять в этот в магазин, пока он не закрылся. Купи там нормальную клетку, чтобы с кормушкой и с поилкой. Раз уж завел живность, то и ухаживай за ней, а не смотри истуканом. На, держи еще!
Иннокентий равнодушно засунул в карман тысячную купюру и открыл входную дверь.
– Куртку застегни, оболтус! – крикнул ему вслед Кузьмич.
3
Подростки расстегнули куртки: им стало жарко от калорийной фастфудовской еды. Никому из компании не хотелось идти домой, но трапеза была закончена. Строгий охранник уже несколько раз прошел мимо их, неодобрительно помахивая рацией. В рестораном дворике не хватало посадочных мест.
– А я бы еще похавал на халяву! – хохотнул туповатый Костян Коротков по прозвищу Короткий. Еда для него была главной радостью в жизни.
– Да ты уже за троих нажрал! – отбил пас хозяин застолья.
Все лениво засмеялись. Серьезное выражение лица было только у Вадика Рубайло, которому еще так и не придумали клички.
Когда смех затих, он спросил:
– Никитос, так что там за халява в Интернете?
– Да, поделись по-братски, – подхватил Варуш.
Коршунов неопределенно пожал плечами:
– Да так. Фигня, в общем. Ролик тут снял прикольный и в Ютуб выложил. А там куча просмотров. Ну, мне аккаунт завели, то, сё… Короче, это сейчас маза – выкладывать в Сеть прикольные видео. Чем прикольнее – тем больше бабла. Каждый может попробовать. Тут нет никакого секрета.
Ребята оживились.
– Да-а? – с интересом протянула Бреева-Бомбочка. – А если я сниму, как Тоньке волосы крашу, то мне тоже бабки упадут?
Тонька метнула на подружку неободрительный взгляд: эта Бреева, значит, решила забрать все бабки себе!
Никитос с видом эксперта развел руками:
– Ну, это смотря как снять! Если ты еще спецуху сделаешь и саундтрек наложишь… В общем, чем прикольнее, тем лучше.
Тонька решила перехватить инициативу:
– Крутяк! А вообще, – она снова ухмыльнулась в сторону Коршунова, – это клевая идея – делать клипы. Прикиньте, мы все вместе можем поснимать! А бабосики потом по-честному разделим.
Она сделала паузу, наблюдая за реакцией приятелей:
– Ну чё, народ? Что скажете?
Народ оживился, но ничего путного сказать не мог.
Никита чувствовал, что Тонька снова ускользает от него, как змея. Про его «поляну» уже все забыли. Теперь всем хочется новых развлечений, а по этому делу он не большой мастер. Девочка с малиновыми волосами посматривала на него украдкой: и как он, поведется? У Коршуна предательски заурчало в животе.
Он снова отбил пас:
– А чё? Давайте сейчас завалимся к Тоньке на хату и будем снимать прикольное видео!
Большова была откуда-то из Подмосковья, а в Москве снимала комнату.
Он с вызовом посмотрел на соседку-соперницу, а потом снова по-дружески подмигнул ей.
– Ну как, Тонь? Ты не против? – спросила вместо него Бомбочка.
Ребята стали обсуждать предстоящую забаву, но Большова как будто воды в рот набрала. Она чувствовала, что Коршунов не просто так дразнит ее и набивается в гости.
Достав из сумки розовый планшетик, она лишь поскребла его розовым ноготком:
– Прико-ольно!
Потом она выдержала эффектную паузу и внесла предложение:
– А чё? Двайте прямо сейчас и начнем. Пойдем на улицу и сделаем клип. Короче, сюжет такой: Никитос стреляет у прохожих бабки на новый фильм. Рубайло, у тебя планшет с собой?
Вадиек кивнул. Он давно уже увлекался цифровыми технологиями.
– Вдвоем, что ли, снимать будем? С разных точек? – догадался он.
Но Никитосу эта идея не понравилась. Чтобы он, в своей белой толстовке с надписью KING снимался в роли нищего?
Он с легкой опаской наблюдал за реакцией приятелей.
– А чего? – Тонкая улыбнулась кончиками губ. – Так все продюсеры делают – сначала башли на новый фильм собирают, а потом уже снимают. Или, может, у тебя уже есть лимон?
Никита вспомнил про мелочь в бумажнике и промолчал.
Она как будто прочитала его мысли:
– Ну, тогда надо собрать тысяч десять на раскрутку. А что, это сейчас модно. Краудфандинг называется.
– Да много ты знаешь! Краудфандерша ты наша! – хотел выставить ее на смех Вадик Рубайло, но тут же получил от Тоньки щелчок по носу.
Поделиться книгой: