Помоги проекту - поделись книгой:
И я бросил жребий, как Цезарь у Рубикона.
– Да, – заявил я. – Меня зовут Роберт Блэк, я второй пилот отделения «Пан Американ», базирующегося в Лос-Анджелесе. – Я примолк в ожидании реакции. Сердце мое отчаянно колотилось.
– Да, чем могу служить, мистер Блэк? – Он был любезен и деловит, и я очертя голову ринулся вперед.
– Мы прилетели сюда рейсом в восемь утра, и мне надо отбыть в семь вечера, – проговорил я, взяв цифры с потолка в надежде, что он не знаком с расписанием «Пан-Ам». Уж мне-то оно было неведомо наверняка. – Ну, не знаю толком, как это получилось, – продолжал я, стараясь подпустить в голос нотки огорчения. – Я в компании уже семь лет, и ни разу со мной такого не случалось. Дело в том, что кто-то украл мой мундир, во всяком случае, его нет, а единственный сменный у меня дома в Лос-Анджелесе. Ну, теперь мне в полет нынче вечером, и я почти уверен, что не смогу это сделать в цивильной одежде… Вы не подскажете, где я могу обзавестись здесь формой, назвать поставщика или вроде того, или одолжить только до конца этого рейса?
– Что ж, невелика проблема, – хмыкнул Джонсон. – Карандаш и бумага у вас под рукой?
Я сказал, что да, и он продолжал:
– Ступайте в компанию «Велл-билт юниформ» и спросите мистера Розена. Он вас снарядит. Я позвоню ему и предупрежу о вашем приходе. Не напомните, как вас зовут?
– Роберт Блэк, – ответил я, уповая, что он переспросил просто по забывчивости. Его прощальные слова ободрили меня.
– Не волнуйтесь, мистер Блэк. Розен хорошо о вас позаботится, – жизнерадостно изрек Джонсон таким тоном, будто был бойскаутом, только что совершившим добрый поступок, причитающийся на сегодня, и это было действительно так.
Менее часа спустя я вошел в компанию «Велл-билт юниформ». Розен оказался плешивым строгим старичком с флегматическим темпераментом. На шее у него болтался портняжный метр.
– Это вы будете офицер Блэк? – осведомился он писклявым голосом, и когда я подтвердил, поманил меня согнутым пальцем: – Идите-ка сюда.
Я следовал за ним через лабиринт вешалок для одежды, выставляющих на обозрение разнообразнейшую форменную одежду нескольких разных авиалиний, пока он не остановил меня перед шеренгой темно-синих костюмов.
– В каком чине будете? – справился Розен, перебирая ряды кителей.
Авиационная терминология была для меня закрытой книгой.
– Второй пилот, – брякнул я, уповая, что это правильный ответ.
– Первый офицер, а? – проворчал он и принялся подавать мне для примерки кителя и брюки. Наконец, Розен удовлетворился. – Сидит не идеально, но на подгонку у меня времени нет. Сгодится, пока вы не выкроите время подогнать как следует.
Он отнес китель к швейной машинке и ловко и проворно пришил по три золотых полоски на каждый обшлаг рукава. Потом вручил мне фуражку.
Внезапно я заметил, что и на форменном кителе, и на фуражке кое-чего недостает.
– А где крылышки и эмблема «Пан-Ам»? – поинтересовался я.
Розен бросил на меня насмешливый взгляд, и я напружинился. «Засыпался», – подумал я. Потом Розен пожал плечами:
– О, этого мы не держим. Мы только выпускаем форменную одежду. А вы толкуете про галантерею. Галантерея поступает прямо от «Пан-Ам», во всяком случае здесь, в Нью-Йорке. Крылышки и эмблему вы должны забрать в отделе материальных запасов «Пан-Ам».
– А, ну ладно, – улыбнулся я. – В Лос-Анджелесе эмблемами нас снабжают те же, кто и формой. Сколько я должен вам за этот мундир? Я выпишу чек. – Я уже потянулся за чековой книжкой, когда до меня дошло, что на моих чеках значится имя Фрэнка Абигнейла-младшего, и они почти наверняка разоблачат мой фарс.
Катастрофу предотвратил сам Розен:
– Это будет 289 долларов, но чек я принять не могу.
– Что ж, карамба, мистер Розен, – разыграл я огорчение, – придется мне сходить обналичить чек, а потом принести вам наличные.
– Наличные я тоже принять не могу, – покачал головой Розен. – Мне придется выставить счет на ваш личный номер работника, и сумму вычтут из вашего вещевого довольствия или из вашего зарплатного чека. У нас тут делают так. – Розен оказался истинным кладезем сведений о деятельности авиакомпании, и я был ему благодарен.
Он вручил мне формуляр в трех экземплярах, и я принялся вписывать необходимые сведения. Напротив графы для имени имелись пять сцепленных окошек, и я справедливо заключил, что это номер зарплатного счета работника. Пять окошек. Пять цифр. Я вписал в окошки первые пять цифр, пришедших в голову, подписал бланк и пододвинул его Розену. Тот, оторвав нижнюю копию, вручил ее мне.
– Большое вам спасибо, мистер Розен, – с этими словами я удалился, унося красивый мундир. Если Розен и ответил, то я уже не услышал.
Вернувшись в свою комнату, я снова набрал номер коммутатора «Пан-Ам».
– Извините, пожалуйста, меня отправили в отдел материальных запасов, – выложил я, разыгрывая растерянность. – Это что будет такое? Я не из вашей компании, мне надо сделать туда доставку.
Телефонистка рада была помочь.
– Отдел материальных запасов – вещевой склад нашего нанимателя, – пояснила она. – Он находится в четырнадцатом ангаре в аэропорту Кеннеди. Вам подсказать дорогу?
Отказавшись, я поблагодарил ее. Доехал на автобусе до аэропорта Кеннеди, и когда водитель высадил меня у ангара 14, впал в уныние. Какие бы там материальные запасы «Пан-Ам» ни хранились в ангаре 14, они наверняка имели немалую ценность. Ангар представлял собой крепость, окруженную высоким забором из рабицы, увенчанным рядами колючей проволоки, а вход в него охраняли вооруженные часовые. Табличка на караульной будке гласила: «ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».
Пока я проводил рекогносцировку с автобусной остановки, на территорию вошли с дюжину или побольше пилотов, стюардесс и штатских. Я заметил, что штатские останавливаются и предъявляют охране удостоверения, но большинство персонала в форме, пилоты и стюардессы, просто проходили в ворота; некоторые даже не удостаивали охрану взглядом. Потом один обернулся, чтобы сказать что-то часовому, и я заметил, что к его нагрудному карману под крылышками прикреплена идентификационная карточка. В тот день небо грозило дождем. Я взял с собой плащ – черный, похожий на те, что некоторые пилоты несли, перекинув через руку. Новоприобретенная форма была при мне в небольшой дорожной сумке. Я чувствовал себя примерно так же, как Кастер, столкнувшийся с индейцами-сиу Сидящего Быка[13].
И отреагировал точь-в-точь, как Кастер – ринулся в атаку. Зашел в один из туалетов аэропорта, где переоделся в мундир, сунув свои цивильные вещи в сумку. И, покинув терминал, зашагал прямо к ближайшему входу в ангар 14.
Охранник стоял в своей будке спиной ко мне. Приближаясь к воротам, я перекинул плащ через левое плечо, скрыв всю левую сторону кителя, и снял фуражку. Когда охранник обернулся ко мне, я причесывал волосы пятерней, держа фуражку в левой руке.
Даже не сбившись с шага, я улыбнулся и решительно произнес:
– Добрый вечер!
Он не сделал попытки задержать меня и на приветствие ответил. Минуту спустя я уже был внутри ангара 14. Он и в самом деле оказался ангаром. В интерьере господствовал сверкающий 707-й, стоящий в глубине здания. Но ангар 14 заодно являл собой циклопическое офисное сооружение, разбитое на отсеки с кабинетами шеф-пилота и старшей стюардессы, метеорологической и, полагаю, десятками других служб «Пан-Ам». Людские потоки так и бурлили. Казалось, там толкутся десятки пилотов, дюжины стюардесс и несметное множество штатских. Я предположил, что последние были клерками, билетными агентами, механиками и прочим персоналом наземных служб.
В вестибюле я замешкался, внезапно проникшись опасениями. Я вдруг почувствовал себя шестнадцатилетним и не сомневался, что всякий с первого же взгляда поймет, что я слишком юн для пилота, и вызовет ближайшего копа.
Но никто на меня не пялился. Если кто и бросил взгляд, то не проявил ни любопытства, ни интереса. На стене имелась большая таблица, перечислявшая различные департаменты со стрелками, указывающими дорогу. Склад находился в левом от меня коридоре и оказался помещением, устроенным на военный лад, с мириадами полок, забитых коробками. Когда я подошел к стойке, долговязый юноша с вышитым на правой стороне рубашки именем поднялся из своего кресла перед большим письменным столом.
– Могу-у я-а помо-очь? – тягучим, как патока, голосом произнес он. Тогда я услышал южный акцент впервые, и он пришелся мне по душе.
– Да, – изобразил я удрученную усмешку. – Мне нужна пара крылышек и кокарда. Вчера вечером с моей формой играл двухлетний сынишка, и он не хочет или не может поведать мне, что сделал с ними.
Я не сомневался, что всякий с первого же взгляда поймет, что я слишком юн для пилота, и вызовет ближайшего копа.
Кладовщик рассмеялся.
– Должноть, наших крылышков больше на мальчонках и девчонках, нежли на пилотах, – забавно выговорил он. – Мы позаменяли йих уйму, верняк. Вот. Дайте мене ваше имя и табельный номер. – Взяв бланк из бювара на столе, он выложил его на стойку вместе парой золотых крылышек и кокардой «Пан-Ам» и застыл с ручкой на изготовку.
– Роберт Блэк, первый офицер, 35099, – сказал я, прикрепляя кокарду и прикалывая крылышки к кителю. – Я из Лос-Анджелеса. Вам нужен мой тамошний адрес?
– Не-а, – осклабился он, – чертовым компьютерам не надоть ниче, окромя цифер, – и вручил мне копию бланка заказа.
Покидать здание я не торопился, пытаясь незаметно затесаться в толпу.
Мне хотелось собрать как можно больше сведений о пилотах и деятельности авиалиний, и эта возможность подцепить несколько крох представлялась вполне удачной. Хотя пилотов и прочих членов экипажа в здании было немало, все они казались незнакомыми друг с другом. Особенно заинтересовали меня запечатанные в пластик карточки – очевидно, удостоверения личности какого-то рода, которые большинство пилотов носили на груди. Стюардессы, как я заметил, такие же идентификационные карточки крепили к лямкам своих сумочек.
В вестибюле пара пилотов изучали объявления, прикнопленные к большой доске. Я остановился рядом, делая вид, что тоже читаю объявления – по большей части меморандумы FAA или «Пан-Ам», и получил возможность приглядеться к удостоверению личности одного из пилотов вблизи. Оно было чуть побольше водительских прав и походило на лежавшее у меня в кармане, не считая цветной фотографии размером с паспортную в верхнем правом углу и названия с фирменным логотипом «Пан Американ» сверху, выдержанных в цветах компании.
Очевидно, рассуждал я, покидая здание, чтобы добиться успеха в роли пилота «Пан-Ам», мне нужен не только мундир. Потребуется удостоверение и куда больше знаний о деятельности «Пан-Ам», чем имелось у меня на тот момент. Убрав мундир в шкаф, я начал осаждать публичные библиотеки и рыться в книжных магазинах, изучая все доступные материалы о пилотах, полетах и авиалиниях. Один маленький томик, попавшийся мне, оказался особенно ценным. Это были мемуары ветерана, капитана «Пан Американ», сопровождавшиеся десятками фотографий и содержавшие массу летных терминов. Лишь несколько позже я узнал, что его фразеология несколько устарела.
Однако я понимал, что множества вещей, которые мне необходимо знать, в книгах и журналах не отыщешь. Так что я снова вышел на связь с «Пан-Ам».
– Я бы хотел поговорить с каким-нибудь пилотом, если можно, – сказал я телефонистке. – Я репортер нашей школьной газеты и хотел бы написать статью о жизни пилотов – ну, знаете, где они летают, как учились и всякое такое. Как вы думаете, пилот согласится со мной поговорить?
В «Пан-Ам» работали чудесные люди.
– Что ж, я могу перевести вас на оперативную службу, в комнату отдыха летного состава, – ответила она. – Может, там кто-нибудь сидит и сможет ответить на некоторые из ваших вопросов.
И действительно, там нашелся капитан, готовый оказать мне любезность. Он был в восторге, что молодежь выказывает интерес к карьере в области гражданской авиации. Я представился как Бобби Блэк и после нескольких безобидных вопросов принялся расспрашивать его о том, что интересовало меня по-настоящему.
– А какой возраст у самого юного пилота «Пан-Ам»?
– Ну, это как поглядеть, – ответил он. – Некоторым нашим бортинженерам, пожалуй, не больше двадцати трех или двадцати четырех. Самым юным вторым пилотам, наверно, под тридцать. Капитанам, в среднем, около сорока или чуть за сорок, вероятно.
– Понятно, – сказал я. – Что ж, значит, в двадцать шесть или даже моложе стать вторым пилотом невозможно?
– О, нет, – без запинки ответил он. – Я не слыхал, чтобы у нас кто-то вписывался в эти возрастные рамки, но на некоторых других авиалиниях есть и куда более молодые вторые пилоты, как я заметил. Многое, конечно, зависит от типа самолета, которым он управляет, и от его стажа. То бишь все зависит от стажа, сколько пилот прослужил в компании.
Едва копнув, я сразу же напал на золотую жилу.
– А когда вы нанимаете людей – в смысле, в каком возрасте пилот может поступить в авиакомпанию, скажем, «Пан-Ам»?
– Если я правильно помню, в штат можно поступить лет в двадцать в качестве бортинженера, – сообщил капитан, отличавшийся превосходной памятью.
– То есть за шесть или восемь лет службы можно стать вторым пилотом? – не унимался я.
– Это возможно, – признал он. – Правда говоря, я бы сказал, не было бы ничего необычного, если бы способный человек дорос до второго пилота лет за шесть или восемь, а то и меньше.
– А позволительно спросить, сколько пилот зарабатывает?
– Ну, опять же это зависит от стажа, маршрутов, по которым он летает, числа полетных часов в неделю и прочих факторов, – разъяснил капитан. – Я бы сказал, максимальное жалованье второго пилота составит 32 тысячи долларов, а зарплата капитана около 50 тысяч.
– А сколько в «Пан-Ам» пилотов?
– Сынок, – хмыкнул капитан, – вот уж непростой вопросик. Точного числа я не знаю. Но тысяч восемнадцать – пожалуй, оценка довольно точная. Более правильные цифры ты можешь узнать у менеджера по персоналу.
– Да нет, это сойдет, – откликнулся я. – А из скольких мест эти пилоты?
– Ты имеешь в виду базы. У нас пять баз в Соединенных Штатах – Сан-Франциско, Вашингтон (округ Колумбия), Чикаго, Майами и Нью-Йорк. В этих городах живет наш летный состав. Они приходят на работу в этом городе – скажем, Сан-Франциско, вылетают из этого города и в конечном счете оканчивают рейс в этом городе. Вам не помешает знать, что мы не внутренний перевозчик, то есть мы не летаем из города в город в этой стране. Мы строго международный перевозчик, обслуживающий заграничные пункты назначения.
Эта информация мне очень не помешала.
– Это может показаться вам странным, капитан, это более любопытство, чем что-либо иное, но может так быть, чтобы я был вторым пилотом, базирующимся в Нью-Йорке, а вы вторым пилотом, тоже базирующимся в Нью-Йорке, и мы бы ни разу не встретились?
– Весьма возможно, особенно для вторых пилотов, потому что мы с тобой ни разу не летали бы на одном самолете, – согласился говорливый капитан. – Разве что столкнулись бы на собрании компании или каком-нибудь социальном мероприятии, что маловероятно, а так бы ни разу и не встретились. Ты будешь знать больше капитанов и бортинженеров, чем вторых пилотов. Можно летать с разными капитанами или разными бортинженерами, сталкиваясь с ними снова после перевода на новое место, но с другим вторым пилотом вместе не полетишь. На борту только один второй пилот.
На самом деле в системе такое множество пилотов, что ни один из них не может знать всех остальных. Я в компании уже восемнадцать лет, и вряд ли знаю больше шестидесяти – семидесяти других пилотов.
Вербальный пинбол капитана заставил все лампочки в моей крохотной головке вспыхнуть.
– Я слыхал, что пилоты могут летать бесплатно, в смысле, в качестве пассажиров, а не пилотов. Это правда? – гнул я свое.
– Да, – подтвердил капитан, – но тут мы уже говорим о двух вещах. У нас льготный проезд. То есть я с семьей могу отправиться куда-нибудь по воздуху на резервной основе. То есть если есть места, мы можем их занять, потратившись только на пошлину за билеты. Ее мы платим.
А еще есть эстафета. Например, если босс скажет нынче вечером, что мне нужно отправиться в Лос-Анджелес, чтобы завтра повести рейс оттуда, я могу лететь на машине «Дельты», «Истерн», «TWA» или любого другого перевозчика, совершающего рейсы в Лос-Анджелес, чтобы поспеть туда вовремя. Тогда я либо займу свободное пассажирское кресло, либо, скорее всего, полечу на откидном сиденье. Это маленькое складное сиденье в кокпите, которое обычно занимают эстафетные пилоты, випы или проверяющие из FAA.
– А вам надо помогать вести самолет? – вопросил я.
– О, нет. Видишь ли, я ведь на самолете другого перевозчика. Тебе могут предложить занять кресло пилота в качестве любезности, но я всегда отказываюсь. Мы ведь летаем на чужих самолетах, чтобы добраться куда-то, а не работать, – рассмеялся он.
– И как вы это делаете – в смысле, эстафету? – преисполнился я искреннего энтузиазма.
А капитан хранил терпение. Должно быть, любил детишек.
– Хочешь знать все, а? – дружелюбно спросил он и перешел к ответу на мой вопрос: – Что ж, это делается при помощи так называемого розового листка. Происходит это так. Скажем, хочу я лететь в Майами на «Дельте». Я иду в полетный отдел «Дельты», предъявляю им удостоверение «Пан-Ам» и заполняю розовый листок «Дельты», указав место назначения и свою должность в «Пан-Ам», табельный номер работника и номер летной лицензии FAA. Получаю копию бланка, и это мой «посадочный». На борту я отдаю эту копию стюардессе, и таким образом получаю поездку на откидном месте.
Я еще не закончил, да и он вроде бы был не против продолжать.
– А как выглядит летная лицензия? – полюбопытствовал я. – Это сертификат, который можно повесить на стену, вроде водительских прав, или как?
– Нет, это не сертификат, который вешают на стену, – рассмеялся он. – Вообще-то, описать ее трудновато. Она размером примерно с права, но без фотографии. Просто белая карточка с черным текстом.
Я решил, что пора позволить этому чудесному человеку вернуться в свое комфортабельное кресло.
– Ух ты, капитан, спасибо пребольшое, – сказал я. – Вы были просто супер!
– Рад, что помог, сынок, – ответил он. – Надеюсь, ты получишь пилотские крылышки, если хочешь этого.
Крылышки у меня уже были. А вот чего недоставало, так это удостоверения и летной лицензии FAA. Удостоверение меня не очень-то заботило, а вот летная лицензия меня подкосила. FAA – отнюдь не магазин «товары почтой».
Мне пришлось изрядно поработать пальцами, перелистывая «Желтые страницы» в поисках подходящего удостоверения. В разделе удостоверений личности я выбрал фирму на Мэдисон-авеню (по моим соображениям, любая компания, делающая документы и расположенная на Мэдисон-авеню, должна быть шикарной) и заявился туда, облачившись в деловой костюм.
Она располагалась в престижном офисном здании, и в приемной сидела секретарша, ограждавшая компанию от домогательств коммивояжеров.
– Чем могу служить? – деловым тоном осведомилась она.
– Будьте любезны, я бы хотел встретиться с кем-нибудь из ваших торговых представителей, – не менее деловито отозвался я.
Торговый представитель держался с уверенностью и имел повадки человека, считающего ниже собственного достоинства говорить об одном-единственном удостоверении, так что я обрушил на него то, что, по моему мнению, не могло не привлечь его внимания и не завоевать его симпатии – перспективу крупного заказа.
– Меня зовут Фрэнк Уильямс, я представляю компанию «Кариб-Эйр» из Пуэрто-Рико, – решительно заявил я. – Как вам, вероятно, известно, мы распространяем свою деятельность на континентальные Соединенные Штаты, и на наших площадях в Кеннеди трудятся двести человек. В настоящее время мы пользуемся только временными удостоверениями на бумаге и хотели бы перейти к официальной ламинированной версии, запечатанной в пластик, с цветной фотографией и логотипом компании, аналогичной используемым здесь другими авиакомпаниями. Нам нужна качественная карточка, а вы, как я понимаю, имеете дело только с качественными продуктами.
Если он знал, что «Кариб-Эйр» действительно существует и распространяет свою деятельность на Соединенные Штаты, то знал больше меня. Но он был не из тех, кто помешает фактам встать на пути смачной сделки.
– О, да, мистер Уильямс. Позвольте мне продемонстрировать, что у нас имеется по этой части, – с энтузиазмом провозгласил он, ведя меня к своему кабинету. Вытащил с полки исполинский каталог в кожаном переплете и принялся листать страницы, демонстрировавшие разнообразные образцы – от веленевой бумаги до облигаций с красивыми водяными знаками, потом показал целую страницу различных удостоверений.
Поделиться книгой: