Серая мышь для королевы

– Лавренкову? А что? А правда!

– Ну ты завернула, Наташка!

– Не, ну ведь классно!

– Лавренкову вместо Булатовой?

– Конечно, Лавренкову!

Соседний стул испуганно скрипнул. Катя едва не подскочила от неожиданности, молниеносно развернулась и увидела возле себя – ага! – новоиспеченную претендентку на королевскую корону, так демократично избранную большинством голосов.

Спасу от нее нет. Куда ни ткнешься, везде она! И когда только успела подкрасться? Впрочем, не важно.

Губы сами скривились и тихо издевательски выдохнули:

– Поздравляю.

Марина

– Поздравляю, – сказала Катя Маринке.

И не разберешь, с какими точно интонациями: зло или с сарказмом.

Янтарные Катины глаза улыбались, но не по-доброму. Насмешливо, снисходительно и, кажется, чуть-чуть сочувственно.

Марина заметила Катю сразу, как только спустилась по лестнице и подошла к раздевалке, планируя переодеться и двинуть домой. Булатова сидела неподвижная, задумчивая, и Марине захотелось спросить, почему она такая.

Лавренкова тихо приблизилась, привычно опустилась на соседний стул, но так ничего и не сказала – тоже уловила разговор одноклассниц за вешалками и просто не смогла встать и отойти. Все-таки речь шла о ней, о Марине.

Услышав об уготованной ей участи, Лавренкова тревожно заерзала, и стул предательски скрипнул. Катя мгновенно обернулась на звук, секунду изумленно пялилась на Марину, чудом оказавшуюся рядом, а потом поздравила. И сразу поднялась с места, не слушая, что там лопочет ошарашенная соседка:

– Какое «поздравляю»? Мне оно надо? Я еще в своем уме. Да ни за что!

Слова сыпались в пространство и беспомощно падали на пол, не долетая до Кати. Той было безразлично. Тем более как раз в этот момент запел телефон.

Катя достала мобильник из сумки, быстро глянула на экран и остановилась.

– Тоша, привет! Что случилось?

Марина сразу отметила, как мгновенно изменилось – смягчилось и подобрело – Катино лицо. И голос стал другим – нежным, звонким.

Понятно. Ей же Антон позвонил.

Катя больше не торопилась уходить, стояла и болтала:

– Тох, ну честно, прямо сейчас не могу. Давай позже.

Слегка извиняясь, чуть капризно, но твердо. И Антон подчинился.

А Марина…

На месте Кати она не раздумывая бросила бы все и помчалась – куда угодно, когда угодно, сейчас так сейчас. И даже хорошо, что без промедления, сразу, что до встречи всего несколько мгновений.

Да только Мажарин звал вовсе не ее.

Антон и Катя – очень красивая, очень гармоничная пара. Невероятно подходят друг другу. И все остальные воспринимают их пару как данное. А Лавренкова тут ни при чем. Ну никаким боком не прилепляется она к этому идеальному союзу, даже пытаться не стоит. Да и подло это, нечестно – засматриваться на чужих парней.

Пока Марина мысленно боролась с мечтами и наставляла себя на путь истинный, Катя ушла. А тут из раздевалки выползли девчонки. Увидев Лавренкову, они радостно загомонили:

– Ой, Маринка! Ты здесь! Надо же, как удачно!

И торжественно объявили о только что принятом решении по поводу королевского конкурса.

У Марины чуть не вырвалось грубоватое: «Совсем рехнулись!» Ей и «Веселых стартов» за глаза и за уши хватило. Но она сдержалась:

– Нет, нет. Да вы что? Я не могу, совсем не могу! У меня боязнь сцены.

– Правда, что ли? – недоверчиво уставилась Кривицына.

– Ну да. Коленки сразу дрожат, и голос пропадает. Могу даже в обморок хлопнуться, – со всей возможной убедительностью заверила ее Марина.

Кривицына разочарованно вздохнула:

– Кого же еще?

Марина вскочила со стула.

– Наташа, а ты? – Она обвела взглядом остальных одноклассниц, требуя поддержки. – Ты такая уверенная в себе, решительная. И очень симпатичная!

Кривицына растаяла от комплиментов, смущенно потупилась.

– Ну-у-у, не знаю. Получится ли?

– Конечно, получится! – без тени сомнения воскликнула Марина.

Девчонки воодушевленно поддержали ее, и Наташа согласилась.

Правда, королевой она не стала. Да и асфальтовый каток Настя Перелепко титула тоже не добилась. Корону получила Юля Молчанова из одиннадцатого «Б», которая здо́рово пела, да и вообще была милой, доброй, умной девушкой с очаровательной улыбкой.

Кирилл

Разговора с отцом не получилось, а вот ссора – да! – очень легко вышла. Успенский-старший был уверен, что вечер прошел замечательно, что сыну его избранница понравилась. Еще бы: молодая, симпатичная, веселая, легкая в общении. Не могла не понравиться. Но Кирилл огорошил настороженным прищуром и вопросом:

– И давно вы знакомы?

– Полгода, наверное, – невозмутимо ответил отец.

– Не мало?

– По-моему, достаточно.

Ну да, достаточно. Но две недели устроили бы Кирилла больше. Тогда бы его не смущало то, что произошло на недавнем свидании вслепую.

– Она тебя младше на пятнадцать лет.

– Я в курсе.

Голоса звучали холодно и отчужденно. Как будто и не родные.

– Она приехала из крошечного северного городка и сейчас живет с подругой в съемной квартире.

– Кирилл, я знаю. И что?

Сын хмыкнул. Он сидел в кресле, все время пытался расслабленно развалиться, откинуться на спинку, вытянуть ноги, но почти сразу же незаметно для себя подбирался, подавался вперед.

– И не понимаешь?

Отец начал раздражаться:

– Говори нормально. Что за загадки?

Он уже давно встал из-за стола и теперь расхаживал по комнате, то приближаясь и нависая над сыном, то удаляясь и восклицая издалека, словно из другого мира.

Кириллу хотелось, чтобы отец понял сам. Проанализировал, вывел нужные заключения. Очевидно же все! А сказать вслух непросто.

– У тебя свое дело. Ты хорошо зарабатываешь. И квартиру имеешь. Большую квартиру.

Кирилл многозначительно глянул на отца: «Дальше сам соображай».

Тот сообразил. Но не одобрил.

– По-моему, ты пересмотрел телевизор.

Кирилл в который раз откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки.

– Пап… Я давно уже телевизор не смотрю.

– Ну или начитался всякой лабуды в Интернете, – гнул свое отец.

Сын только губы сжал, не стал комментировать. Смысл-то? А отец улыбнулся снисходительно, посмотрел с упреком, но миролюбиво:

– Кирюш, а ты не предполагал, что она меня просто любит? И я ее люблю. Такое тоже бывает. Не все преследуют сугубо меркантильные интересы, не все живут по расчету. По крайней мере не всегда. Встречаются и искренние чувства.

Теперь пришла очередь Кирилла снисходительно улыбаться:

– Да ладно! Искренние? Не по расчету? По-честному? Она приехала из какого-то Мухосранска, и у нее ничего нет и жить негде. Мы, конечно, тоже не в столице. Но для начала сойдет. Тем более Москва-то недалеко, меньше четырех часов езды, и в любой момент можно туда перебраться. Она же такая замечательная. Молодая, красивая, темпераментная. А у тебя кризис среднего возраста. Ты же ей ни в чем не откажешь? Все для нее сделаешь. Вот она тебя и использует.

Отец выслушал до конца. Окаменев лицом, с трудом сдерживаясь, но выслушал и сумел потом бесстрастно поинтересоваться:

– Откуда ты все это взял?

– Я же говорил, – напомнил Кирилл, одновременно испытывая и злорадное торжество, и угрызения совести, – что у нас свидание было. Не в шутку. По-настоящему. – И хотел добавить, что они много чего успели обсудить, поболтать о жизни, но отец перебил.

– Когда? – спросил он неприязненно, видимо, надеясь разоблачить ложь.

– Второго сентября, – назвал точную дату Кирилл.

Для убедительности, чтобы отец поверил. И чтобы самому легче было выкладывать факты.

– Федька меня позвал. Сказал, что ему нужно друга привести, потому что его девушка с подругой придет.

Отец на секунду отвлекся от основной темы, проговорил ворчливо:

– Постарше-то никого не смог найти?

Но тут же опять напрягся, закаменел, с ожиданием глядя на сына, а тот продолжал разоблачать:

– Зачем она на свидание пошла, если у нее есть ты?

– А ты зачем пошел? – бросил отец встречный вопрос и сам ответил: – Просто так, потому что Федька попросил. И она так же, потому что подруга попросила.

– И ничего тебе потом не сказала?

– А о чем говорить? Ну провела время в компании ровесников. Ерунда же, ничего же не было!

Последнее предложение, несмотря на все усилия и чистые устремления, прозвучало не столь уверенно. И Кирилл не смог выговорить честное «было».

Действительно ерунда. Всего один поцелуй, одни легкие объятия. И пусть все остальное – бесшабашная малозначащая болтовня, но ведь было же. И могло повториться.

Скорее всего она догадалась, что Кирилл для нее – малолетка. И зачем он ей тогда нужен, если кругом много других? Значит, повторилось бы не с ним. С кем-то еще.

Развлекаться лучше с молодыми и беззаботными, а для замужества выгодней выбрать того, кто старше. Респектабельного, обеспеченного, устроенного. А потом лишь ловко сочетать две жизни, пользуясь преимуществами обеих, компенсируя одной недостатки другой. Очень удобно и разумно.

И Кириллу было бы наплевать: пусть эта девушка ведет себя как хочет! Всем надо устраиваться в жизни, добиваться успеха и материального благополучия. Только вот не за счет его отца.

Отец опять придвинулся ближе. Он прекрасно понимал, что силой и скандалами ничего хорошего не добьешься, а жить под одной крышей, не принимая и не прощая, невозможно.

– Кирюш, я знаю. Наша прежняя семейная жизнь как-то не очень складывалась. С Инной не срослось, хотя вроде все неплохо было. С Калерией совсем неудачно получилось. Я виноват, поторопился. Не желал в одиночку бытом заниматься. Но сейчас, поверь, все по-другому – и мысли, и чувства. Видимо, я просто не могу один, не привлекает меня холостяцкая жизнь. Мне нужна забота, чья-то любовь.

Откровенные, искренние, тихие отцовские слова действовали умиротворяюще, на них гораздо труднее было ответить что-либо резкое и злое, но Кирилл не успокоился. Да он и не собирался успокаиваться.

– И ты считаешь, что Диана для этого подходит? – Это прозвучало не так вызывающе, но все еще с сарказмом, с недоверием.

– Да. Считаю.

И точка. Твердая точка.