Сумма теологии. Том X

Фома Аквинский

Сумма теологии. Том X

Часть III-I. Вопросы 1-26

Вопрос 1. Об уместности воплощения

Что касается первого, то нам надлежит исследовать три вещи: во-первых, уместность Воплощения; во-вторых, модус соединения воплощенного Слова; в-третьих, то, что следует из этого соединения.

Под первым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) приличествовало ли Богу стать воплощенным; 2) насколько это было необходимо для восстановления человечества; 3) стал бы воплощаться Бог, если бы не было никакого греха; 4) что было главной целью Его воплощения: удаление первородного или актуального греха; 5) насколько уместным было бы воплощение Бога от начала мира; 6) насколько была бы уместной отсрочка Его воплощения до конца мира.

Раздел 1. Приличествовало ли богу стать воплощенным?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не приличествовало стать воплощенным. Ведь коль скоро Бог от вечности являет Собой самую сущность совершенства, то для Него было бы наилучшим всегда оставаться таким, каким Он есть от вечности. Но от вечности Он бесплотен. Поэтому Ему наиболее приличествовало бы не соединяться с плотью. Следовательно, Богу не приличествовало стать воплощенным.

Возражение 2. Далее, нет ничего уместного в соединении того, что бесконечно далеко друг от друга; так, например [по словам Горация], если бы кто-либо «изобразил фигуру с людской главой, соединенной с конской выей», то это выглядело бы нелепо. Но Бог и плоть бесконечно далеки друг от друга, поскольку Бог наиболее прост, а плоть – тем более человеческая плоть –наиболее сложна. Следовательно, Богу не приличествовало соединиться с человеческой плотью.

Возражение 3. Далее, тело настолько же далеко от наивысшего духа, насколько зло далеко от наивысшего блага. Но Богу, Который суть наивысшее Благо, никоим образом не приличествует принятие зла. Следовательно, и наивысшему несотворенному Духу не приличествовало воспринять тело.

Возражение 4. Кроме того, нет ничего сообразного в том, что Тот, Кто превосходит наибольшее, был помещен в наименьшее, и что Тот, Кто попечительствует о многом, оставил его ради немногого. В самом деле, Бога, Который попечительствует обо всем мире, не может вместить даже вся вселенная. Поэтому, как пишет Августину Волюсиан, представляется недолжным, что «Тому, по сравнению с Кем мала даже вселенная, надлежало быть скрытым в немощном запеленатом детском теле, и что сей Царь должен был надолго оставить Свой престол и перенести [центр] управления всем миром в это хрупкое тело».

Этому противоречит следующее: познание невидимого Бога через посредство видимых вещей представляется в высшей степени приличествующим, поскольку именно ради этого и был сотворен весь мир, как это явствует из слов апостола о том, что «невидимое Его… через рассматривание творений видимы» (Рим. 1:20). Но, как говорит Дамаскин, в таинстве Воплощения «открываются вместе и благость, и премудрость, и правда, и всемогущество Божии. Благость, потому что Бог не презрел немощи Своего создания… Правда – потому что, когда человек был побежден, Он не другого кого делает победителем мучителя и не силою похищает человека у смерти… Премудрость – потому что Бог нашел наиболее приличествующее разрешение безвыходного положения… Всемогущество, или беспредельное могущество, поскольку что может быть большим воплощения Божия…»[2].

Отвечаю: всякой вещи приличествует то, что принадлежит ей согласно ее природе; так, человеку приличествует разумение, которое принадлежит ему постольку, поскольку он обладает разумной природой. Но истинной природой Бога, как это явствует из сказанного Дионисием, является благо[3]. Следовательно, Богу приличествует все, что принадлежит сущности блага. Но самая сущность блага состоит в том, чтобы, по словам Дионисия, «распространять благость во все сущее»[4]. Таким образом, сущности наивысшего блага принадлежит распространять себя во все сущее наиболее возвышенным способом, по каковой причине, как говорит Августин, «Он таким образом соединил сотворенную природу с Собой, что возникла единая личность из трех [субстанций] – Слова, души и плоти»[5]. Следовательно, очевидно, что Богу приличествовало стать воплощенным.

Ответ на возражение 1. Таинство Воплощения совершилось не посредством какого-либо изменения Богом того состояния, в котором Он пребывает от вечности, а посредством Его соединения Себя с тварью, точнее, посредством соединения ее с Собой новым способом. Но то, что изменчивая по природе тварь не всегда существует одним и тем же способом, представляется вполне приличествующим. И как тварь начала быть иначе, чем она была прежде, точно так же, не будучи прежде соединенной в [единстве] личности с Богом, она впоследствии с Ним соединилась.

Ответ на возражение 2. С точки зрения природных способностей человеческой плоти ей не приличествовало быть соединенной с Богом в единстве личности в силу [Его бесконечного] превосходства, однако такое соединение приличествовало бесконечной благости Бога, соединившего плоть с Собой ради спасения человека.

Ответ на возражение 3. Любой модус бытия, какой бы твари он ни принадлежал и каким бы образом он ни отличался от Творца, был установлен божественной мудростью и определен к божественной благости. В самом деле, Бог, будучи несотворенным, неизменяемым и бестелесным, сотворил изменчивые и телесные твари ради Своей благости. И точно так же зло наказания было установлено божественной правосудностью ради славы Божией. Но зло греха повлекло отпадение от красоты божественной мудрости и порядка божественной благости. И потому Богу приличествовало воспринять изменчивую, телесную и подлежащую наказанию сотворенную природу, но Ему не приличествовало воспринять зло греха.

Ответ на возражение 4. На это Августин ответил [Волюсиану] так: «Христианское учение никоим образом не утверждает, что Бог так соединился с человеческой плотью, что-либо забросил или утратил, либо перенес и, так сказать, заключил в это немощное тело попечительство об управлении вселенной. Так могут думать только те, которые не способны видеть что-либо помимо телесного… Ведь Бог велик не массой, а силой, и нет ничего, что могло бы стеснить или обузить величие Его могущества. И уж если даже произносимое человеком слово может быть одновременно услышано многими и [при этом] каждым [услышано] все целиком, то что же невероятного в том, что неизменное Слово Божие присутствует всюду и всегда?». Следовательно, нет ничего неуместного в том, что Бог стал воплощенным.

Раздел 2. Было ли необходимым для восстановления человечества, чтобы слово божие стало воплощенным?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для спасения человечества не было необходимости в том, чтобы Слово Божие стало воплощенным. В самом деле, коль скоро Слово Божие, как уже было сказано (I, 4, 1, 2), суть совершенный Бог, то никакая сила не могла быть добавленной к Нему в связи с принятием плоти. Следовательно, если воплощенное Слово Божие восстановило человеческую природу, то Он мог бы также восстановить ее и без принятия плоти.

Возражение 2. Далее, для восстановления испорченной грехом человеческой природы достаточно того, чтобы человек был оправдан от греха. Но человек, похоже, может быть оправдан от греха. В самом деле, Бог не может требовать от человека большего, чем тот может сделать, и так как Он более склонен миловать, чем карать, то, возложив акт греха к обвинению человека, Он точно так же должен был обеспечить его противоположным актом. Следовательно, для восстановления человеческой природы не было необходимости в том, чтобы Слово Божие стало воплощенным.

Возражение 3. Далее, для своего спасения человеку в первую очередь надлежит почитать Бога, о чем [в Писании] сказано: «Если Я – Отец, то где почтение ко Мне, и если Я – Господь, то где благоговение предо Мною» (Мал. 1:6). Но люди более всего почитают Бога как возвышающегося над ними и недоступного для человеческих чувств, о чем написано: «Высок над всеми народами Господь; над небесами – слава Его», и далее: «Кто, как Господь, Бог наш» (Пс. 112:4, 5), наиболее заслуживает почитания? Поэтому то, что Бог ради спасения человека приблизился к нам посредством принятия плоти, представляется недолжным.

Этому противоречит следующее: для спасения человека необходимо то, что освобождает человечество от погибели. Но именно таковой и является тайна Воплощения, согласно сказанному [в Писании]: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Следовательно, для спасения человека было необходимо, чтобы Бог стал воплощенным.

Отвечаю: о чем-либо можно говорить, как о необходимом для достижения некоторой цели двояко. Во-первых, когда без этого цель недостижима, как [например] для сохранения человеческой жизни необходима пища. Во-вторых, когда [благодаря этому] цель достигается наилучшим образом, как [например] лошадь необходима для поездки. В первом смысле для восстановления человеческой природы не было никакой необходимости в том, чтобы Бог стал воплощенным, поскольку Бог Своей всемогущей силой мог бы восстановить человеческую природу многими иными способами. А вот во втором смысле для восстановления человеческой природы было необходимо, чтобы Бог стал воплощенным. Поэтому, как говорит Августин, «нам надлежит показать, конечно же, не то, что не было никакого другого возможного способа у Бога, чьей власти равным образом подчинено все, а то, что как не было, так и не должно было быть другого более подходящего способа исцеления нашей немощи»[6].

Далее, мы можем рассмотреть это [положение] с точки зрения нашего «приближения к благу». Во-первых, в отношении веры, которая упрочилась через веру Самому сообщившему ее Богу, в связи с чем Августин говорит: «Чтобы человек надежнее шел к истине, сама Истина, Сын Божий, восприняв человечество, упрочил и утвердил веру»[7]. Во-вторых, в отношении надежды, которая благодаря этому усилилась, в связи с чем Августин говорит: «Что еще было столь необходимым для возведения нашей надежды, как не показать нам, насколько Бог любит нас? И какое еще есть тому более очевидное доказательство, чем-то, что Сын Божий соизволил соучаствовать с нами в человеческой природе?»[8]. В-третьих, в отношении любви, которая была этим воспламенена, в связи с чем Августин говорит: «Можно ли вообразить большую причину пришествия Господа, чем явить нам любовь Божию?». И далее он прибавляет: «Если мы были медлительны в том, чтобы полюбить, то, по крайней мере, нам следует поспешить ответить любовью». В-четвертых, в отношении добрых дел через подание Им примера, в связи с чем Августин в своей проповеди говорит так: «За человеком, который видим, не последовали бы, а за Богом последовали бы, но Он невидим. Поэтому Бог сделался человеком, что быть видимым человеку и чтобы Тот, за кем бы последовал человек, был ему видим». В-пятых, в отношении полной причастности Божеству, которое составляет истинное блаженство человека и является целью человеческой жизни, и она дарована нам человечеством Христа, в связи с чем Августин в своей проповеди говорит так: «Бог сделался человеком, чтобы человек мог бы быть сделан Богом».

Не менее это было полезным и для нашего «удаления от зла». Во-первых, потому, что человеку было преподано не ставить дьявола выше себя и не оказывать чести виновнику греха, в связи с чем Августин говорит: «Ибо человеческая природа таким образом соединилась с Богом, что возникла единая личность… так что те гордые духи не смеют поставить себя выше человека оттого, что у них нет плоти»[9]. Во-вторых, потому, что нам этим было преподано, сколь велико достоинство человека, которое никоим образом не должно быть запятнано грехом, в связи с чем Августин говорит: «Бог показал, какое высокое место занимает среди тварей человеческая природа, явившись людям в истинном человеке»[10]. А папа Лев в своей проповеди по случаю рождества Христова говорит: «Познай, христианин, свое достоинство и, став сопричастником божественной Природы, откажись от возврата посредством злых дел к своему бывшему ничтожеству». В-третьих, потому, что, согласно Августину, «для устранения человеческой самонадеянности благодать Божия сообщается нам в человеке Христе без каких-либо предварительных заслуг»[11]. В-четвертых, потому, что «человеческая гордыня, которая является главным препятствием к тому, чтобы человек прилеплялся к Богу, может быть изобличена и исцелена через столь великое смирение Бога», как в том же месте говорит Августин. В-пятых, чтобы вызволить человека из рабства греха, что, по словам Августина, «должно было быть исполнено так, чтобы дьявол был преодолен праведностью человека Иисуса Христа»[12] и это было исполнено искупившим нас Христом. В самом деле, обычный человек не мог бы искупить все человечество, а Бог не был обязан искупать, и потому Иисусу Христу приличествовало быть одновременно Богом и человеком. Поэтому папа Лев в вышеуказанной проповеди говорит: «Слабость была воспринята силой, смирение – величием, смертность – вечностью, дабы один и тот же Посредник между Богом и людьми мог умереть в одном и воскреснуть в другом – ибо то и другое было надлежащим для нас лекарством. Ведь если бы Он не был Богом, Он не сообщил бы нам лекарства, а если бы Он не был человеком, Он не представил бы примера».

Существует и много других полученных выгод, которые превосходят возможности человеческого восприятия.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент относится к первому виду необходимого, без которого мы не можем достигнуть цели.

Ответ на возражение 2. О воздаянии можно говорить как о достаточном двояко. Во-первых, совершенно, как о заслуженном тем, что за содеянное зло воздано адекватным добром, и в этом смысле воздаяние обычного человека за грех не может быть достаточным по двум причинам: как потому, что грехом была запятнана вся человеческая природа, в то время как благодеяния любого человека или многих людей не могут быть адекватными причиненной всей природе порче, так и потому, что совершенный против Бога грех обладает своего рода бесконечностью по причине бесконечного величия Божества (ведь чем более значительного человека мы оскорбляем, тем тягостнее содеянное). Следовательно, для заслуженного воздаяния было необходимо, чтобы акт этого воздаяния имел бесконечную действенность как произведенный Богом и человеком. Во-вторых, воздаяние человека можно полагать достаточным несовершенно, то есть, как это принято говорить, когда им довольствуются, даже если оно и не адекватно, и в этом смысле воздаяние обычного человека бывает достаточным. И поскольку любая несовершенная вещь предполагает наличие подкрепляющей ее совершенной, то, следовательно, воздаяние обычного человека обретает свою действенность от воздаяния Христа.

Ответ на возражение 3. Приняв плоть, Бог не умалил Своего величия и, следовательно, не умалил и причины для почитания Себя. [Более того] коль скоро это [почитание] возрастает по мере возрастания знания о Нем, Он, приблизившись к нам посредством принятия плоти, возвысил нас в нашем знании о Нем.

Раздел 3. Стал бы воплощаться бог, если бы человек не согрешил?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что если бы человек не согрешил, то Бог все равно бы воплотился. В самом деле, если сохраняется причина, то сохраняется и следствие. Но, как говорит Августин, «в воплощении Христа имеется много другого помимо искупления греха»[13], и это было обсуждено нами выше (2). Следовательно, если бы человек не согрешил, то Бог все равно бы воплотился.

Возражение 2. Далее, всемогуществу силы Божией надлежит быть явленным как в совершенстве Его дел, так и в некотором бесконечном следствии. Но никакая обычная тварь не может быть названа бесконечным следствием, поскольку она по своей сущности конечна. Поэтому похоже на то, что только Воплощение и могло стать бесконечным следствием божественной силы. В самом деле, в нем был явлен особый способ соединения бесконечно далеких друг от друга по силе вещей, поскольку оно обусловило то, что Бог стал человеком. Кроме того, благодаря этому деянию, похоже, была усовершенствована все вселенная, поскольку последнее из сотворенного, а именно человек, соединилось с первым началом, а именно с Богом. Следовательно, даже если бы человек не согрешил, то Бог все равно бы воплотился.

Возражение 3. Далее, вследствие греха человеческая природа не стала более способной к восприятию благодати. Но после греха она осталась способной к восприятию благодати соединения, каковая суть наибольшая благодать. Поэтому если бы человек не согрешил, то человеческая природа была бы способной к восприятию этой благодати, и при этом Бог не лишил бы человеческую природу того блага, к восприятию которого она способна. Следовательно, если бы человек не согрешил, то Бог все равно бы воплотился.

Возражение 4. Далее, предопределение Божие вечно. Но о Христе сказано, что Он был «предопределен Сыном Божиим по силе»[14] (Рим. 1:4). Следовательно, и до греха воплощение Сына Божия было необходимым для исполнения предопределения Божия.

Возражение 5. Кроме того, тайна Воплощения была открыта еще первому человеку, как это явствует из слов [Писания]: «Вот, это – кость от костей моих» и т д. (Быт 2:23), о чем свидетельствуют слова апостола: «Тайна сия велика ([я говорю по отношению] ко Христу и к Церкви)» (Еф. 5:32). Но, как доказывает Августин, человек, как, впрочем, и ангелы, не мог знать о своем будущем падении[15]. Следовательно, если бы человек не согрешил, то Бог все равно бы воплотился.

Этому противоречит следующее: Августин, разъясняя слова [Писания]: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк. 19:10), говорит: «То есть если бы человек не согрешил, Сын Человеческий не пришел бы». И глосса на слова [Писания]: «Христос Иисус пришел в мир спасти грешников» (1 Тим. 1:15), говорит: «Не было никакой иной причины прихода Христа в мир, кроме как спасти грешников. Устраните болезни, устраните раны, и не будет никакой нужды в лекарстве».

Отвечаю: в отношении этого вопроса мнения разнятся. Так, некоторые говорят, что даже если бы человек не согрешил, Сын Человеческий все равно бы воплотился. Другие утверждают противоположное, и мы, пожалуй, согласимся с их мнением.

В самом деле, обо всем, что проистекает из божественной воли и находится вне пределов надлежащего твари, известно только лишь потому, что оно явлено нам Священным Писанием, через которое Бот открывает нам Свою волю. Поэтому, коль скоро повсюду в Священном Писании причиной Воплощения назван грех первого человека, то в соответствии с этим нам надлежит говорить, что дело Воплощения было определено Богом в качестве средства от греха, и потому не было бы греха, не было бы и Воплощения. Хотя при этом речь не идет о каком-либо ограничении силы Божией, поскольку даже и при отсутствии греха Бог мог бы стать воплощенным.

Ответ на возражение 1. Все остальные причины, о которых шла речь в предыдущем пункте, связаны со средством от греха. Ведь если бы человек не согрешил, то он был бы и одарен светом божественной мудрости, и усовершен Богом посредством правосудной праведности, дабы знать и исполнять все необходимое. Но так как человек, оставив Бога, приклонился к телесным вещам, было необходимо, чтобы Бог принял плоть и посредством телесных вещей изволил сообщить ему средство спасения. Поэтому святой Августин, комментируя слова [Писания]: «И Слово стало плотию» (Ин. 1:14), говорит: «Плотью ты был ослеплен, плотью и исцелен, поскольку Христос пришел и победил пороки плоти».

Ответ на возражение 2. Бесконечность божественной силы была явлена в модусе сотворения всего из ничто. Кроме того, для совершенства вселенной вполне достаточно, чтобы тварь была определена к Богу как к своей цели естественным образом. Что же касается соединения твари с Богом в [одной] личности, то это выходит за пределы совершенства природы.

Ответ на возражение 3. В человеческой природе можно отметить двоякую способность: одну – в отношении порядка естественной силы, и она всегда осуществляется Богом, Который наделяет каждого согласно его естественной способности; другую – в отношении порядка божественной силы, которой безоговорочно повинуется все сущее, и это именно та способность, о которой мы ведем речь в настоящем случае. Но Бог не осуществляет все такие способности, в противном случае Бог мог бы делать только то, что Он сделал в тварях, а это не так, о чем уже было сказано (I, 105, 6). Однако нет такой причины, по которой бы человеческая природа после греха не могла бы быть воздвигнута к чему-либо высшему. Ведь Бог дозволяет случаться злу, чтобы извлечь из него еще большее благо, в связи с чем [в Писании] сказано: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20). Поэтому и мы, благословляя пасхальную свечу, говорим: «Блаженна вина, заслужившая такого и столь великого Искупителя».

Ответ на возражение 4. Предопределение предполагает знание будущего, и потому как Бог [подчас] предопределяет спасение кого-либо как произведенное благодаря молитвам других, Он точно так же предопределил дело Воплощения как средство против человеческого греха.

Ответ на возражение 5. Нет ничего несообразного в том, что следствие было открыто тому, от кого была скрыта причина. Поэтому тайна Воплощения могла быть открыта первому человеку без сообщения ему знания о его будущем падении. В самом деле, не всегда тот, кто знает следствие, знает и причину.

Раздел 4. Что было главной целью воплощения бога: удаление актуального греха или первородного?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воплощение Бога явилось средством в первую очередь против актуального, а не первородного греха. В самом деле, чем тяжче грех, тем больше он препятствует спасению человека, ради которого и воплотился Бог. Но актуальный грех тяжче первородного, поскольку, по мнению Августина, наказание за первородный грех является наилегчайшим. Следовательно, первоочередной целью воплощения Христа было устранение актуальных грехов.

Возражение 2. Далее, как было показано выше (ИИ-И, 87, 4), первородный грех обусловливает не страдание плоти, а единственно боль утраты. Но Христос во искупление наших грехов претерпел на кресте страдание плоти, а не боль утраты, поскольку у Него не было никакого изъяна со стороны блаженного видения или наслаждения ним. Следовательно, Он пришел в первую очередь ради устранения актуального, а не первородного греха.

Возражение 3. Далее, как говорит Златоуст, «верный слуга все то доброе, что он получил от господина, мыслит как предоставленное только ему одному, хотя бы оно и предоставлялось всем. Так и Павел, как будто это касается только его одного, говорит: «Христос… возлюбил меня и предал Себя за меня"" (Гал. 2:20). Но наши частные грехи – это актуальные грехи, поскольку первородный грех является общим для всех. Следовательно, нам надлежит с уверенностью утверждать, что Он пришел в первую очередь из-за актуальных грехов.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Вот, Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29).

Отвечаю: несомненно, что Христос пришел в этот мир не только для устранения того греха, который от начала передается через порождение, но и для устранения всех впоследствии добавленных к нему грехов. Не в том [конечно] смысле, что все они были устранены (ибо то человеческая вина, что люди не прилепились к Христу, согласно сказанному [в Писании]: «Свет пришел в мир, – но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (Ин. 3:19)), а в том, что Он предоставил нам достаточно [средств] для того, чтобы мы могли очиститься от пятна всех грехов. В связи с этим [в Писании] сказано: «Нодар благодати не как преступление… ибо суд за одно преступление – к осуждению, а дар благодати – к оправданию от многих преступлений» (Рим. 5:15, 16).

Кроме того, чем тяжче грех, тем в большей степени пришествие Христа связано с его устранением. Но о «большем» можно говорить двояко: во-первых, [как о «большем] интенсивно» (так, [например] о более интенсивной белизне иногда говорят как о большей), и в этом смысле актуальный грех больше первородного, поскольку, как было показано выше (ИИ-И, 81, 1), ему в большей степени присуща произвольность. Во-вторых, можно говорить о чем-либо как о «большем экстенсивно» (так, [например] о белизне, занимающей большую поверхность, иногда говорят как о большей), и в этом смысле первородный грех, которым заражено все человечество, больше любого актуального греха, который принадлежит одному человеку. В указанном отношении Христос пришел в первую очередь для устранения первородного греха, поскольку, как сказано в первой [книге] «Этики», «благо народа божественней, чем благо одного»[16].

Ответ на возражение 1. В этом доводе принимается во внимание [только] интенсивная величина греха.

Ответ на возражение 2. В будущем страдание плоти не будет установлено в качестве наказания за первородный грех. Однако в нынешней жизни мы претерпеваем страдания плоти, например: голод, жажду, смерть и тому подобные; каковые являются наказаниями за первородный грех. И потому Христос, дабы в полной мере искупить первородный грех, пожелал испытать страдания плоти и Самолично претерпел смерть и тому подобное.

Ответ на возражение 3. Златоуст говорит, что «апостол использовал эти слова не потому, что хотел приуменьшить дары Христовы, которые преизобильно распространились по всему миру, но, возможно, потому, что, рассматривая их, принимал в расчет единственно себя. Ведь разве важно, дадено ли то другим, что дадено вам, если оно дадено столь полно и совершенно, как если бы оно принадлежало только вам и никому другому?». Следовательно, хотя человек и может полагать дары Христовы даденными именно ему, тем не менее он не должен полагать, что они не были дадены остальным. Таким образом, это никак не исключает того, что Он пришел в первую очередь для устранения греха всей природы, а не отдельного человека, но при этом каждый был столь совершенно исцелен от греха природы, как если бы исцелен был только он один. Следовательно, благодаря союзу любви то, чем были удостоены все, каждый может полагать своим собственным.

Раздел 5. Насколько уместным было бы воплощение бога в начале существования человечества?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что было бы уместным, если бы Бог воплотился в самом начале существования человечества. Действительно, дело Воплощения проистекает из необъятности божественной любви, согласно сказанному [в Писании]: «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас… нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом» (Еф. 2:4, 5). Но любовь не медлит с оказанием помощи другу, когда тот нуждается в ней, согласно сказанному [в Писании]: «Не говори другу твоему: «Пойди, и приди опять, и завтра я дам!», когда ты имеешь при себе» (Прит. 3:28). Следовательно, Богу не должно было откладывать дело Воплощения, но надлежало оказать помощь человечеству в самом начале [его существования].

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Христос Иисус пришел в мир спасти грешников» (1 Тим. 1:15). Но их было бы спасено гораздо больше, если бы Бог воплотился в самом начале существования человечества, поскольку в разное время очень многие, не зная о Боге, погибли из-за своих грехов. Следовательно, Богу приличествовало стать воплощенным в самом начале [существования] человечества.

Возражение 3. Далее, дела благодати упорядочены не хуже, чем дела природы. Но природа, как говорит Боэций, берет начало из полноты и совершенства[17]. Поэтому и дело Христа должно было быть совершенным от начала. Но в деле Воплощения мы видим совершенство благодати, согласно тому, что сказано [в Писании]: «Слово стало плотию», после чего добавлено: «Полное благодати и истины» (Ин. 1:14). Следовательно, Христу приличествовало стать воплощенным в самом начале [существования] человечества.

Этому противоречит следующее: глоса на слова [Писания]: «Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего единородного, Который родился от жены, подчинился закону» (Гал. 4:4), говорит, что «полнота времени наступила тогда, когда Бог Отец постановил послать Своего Сына». Но Бог все постановляет посредством Своей мудрости. Следовательно, Бог стал воплощенным в наиболее подобающее для этого время, и потому Богу не приличествовало стать воплощенным в самом начале [существования] человечества.

Отвечаю: поскольку дело Воплощения было определено в первую очередь к восстановлению человечества посредством очищения от греха, то очевидно, что Богу не приличествовало стать воплощенным в самом начале [существования] человечества до совершения греха. В самом деле, в лечении нуждаются только больные. Поэтому Сам Господь говорит: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников, но грешников» (Мф. 9:12, 13).

Однако Богу не приличествовало стать воплощенным и сразу же после совершения греха. Во-первых, по причине модуса человеческого греха, который явился следствием гордыни, по каковой причине человека должно было освободить так, чтобы прежде он был посрамлен и убедился в том, что нуждается в избавителе. Поэтому глосса на слова апостола: «Преподан чрез ангелов рукою Посредника» (Гал. 3:19), говорит: «Воистину премудрым было определение не посылать Сына Человеческого сразу же после грехопадения человека. Ибо поначалу Бог предоставил человека естественному закону и своей самовольности, дабы тот мог познать свою природную силу. [Затем] когда этого оказалось недостаточно, ему был дан Закон. После же, когда болезнь набрала силу – не по вине Закона, а из-за порчи природы – он, убедившись в своей немощи, начал испрашивать врача и молить о помощи благодати».

Во-вторых, по причине порядка продвижения во благе, согласно которому мы движемся от несовершенного к совершенному. В связи с этим апостол говорит: «Но не духовное – прежде, а душевное, потом – духовное, первый человек – из земли, перстный, второй человек – Господь, с неба» (1 Кор. 15:46, 47).

В-третьих, по причине достоинства воплощенного Слова, поскольку глосса на слова [апостола]: «Но когда пришла полнота времени» (Гал. 4:4), говорит: «Прибытию большего судии предшествует большее количество предвозвещающих».

В-четвертых, чтобы со временем не охладел пыл веры, поскольку благодатью многих холод к концу мира будет усиливаться. В связи с этим читаем [в Писании]: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8).

Ответ на возражение 1. Любовь не медлит с оказанием помощи другу, не упуская при этом из виду обстоятельств, а также состояния индивидов. В самом деле, если бы врач дал лекарство в самом начале болезни, то это было бы меньшим благом и принесло бы больше вреда, нежели пользы. По этой причине Господь и не сообщил людям [благодатное] средство Воплощения в самом начале [их существования, а именно], чтобы они, еще не распознав своей болезни, не презрели его из-за гордыни.

Ответ на возражение 2. Августин отвечает на это так: «Христос пожелал явиться людям и проповедовать им Свое учение тогда и там, где, как Он знал, есть те, которые уверуют в Него. Что же касается тех времен и мест, в которых Его Евангелие не проповедовалось, то относительно них Он предвидел, что хотя и не все, но очень многие воспримут Его проповедь с неверием в Его телесное присутствие даже тогда, когда Он воскреснет из мертвых». Однако тот же Августин впоследствии опровергает это свое мнение и говорит: «Как можно говорить, что жители Сидона и Тира не уверовали бы, если бы им были явлены столь великие чудеса, или что не поверили бы содеянному, когда Сам Бог засвидетельствовал им необходимость в смиренном покаянии, если бы им были явлены все эти знаки божественной власти?». И далее он добавляет: «Следовательно, коль скоро, согласно апостолу, «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9:16), Который помогает тем, кому пожелает, из тех, которые, согласно Его предвидению, уверуют в явленные им Его чудеса, в то время как другим Он не желает помочь и осуждает их в Своем предопределении скрытно, но [безусловно] справедливо, то нам надлежит неколебимо верить, что Его милость пребудет с помилованными, а Его истина – с осужденными».

Ответ на возражение 3. Если речь идет о различных вещах, то в таком случае совершенство предшествует несовершенству как по времени, так и по природе (поскольку то, что приводит к совершенству другое, [сперва] должно быть совершенным само), но если речь идет об одной и той же вещи, то тогда несовершенство предшествует по времени, хотя и последует по природе. И потому вечное совершенство Бога по времени предшествует несовершенству человеческой природы, а окончательное совершенство последней в союзе с Богом – последует

Раздел 6. Насколько было бы уместно отложить воплощение до конца мира?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дело Воплощения было бы уместно отложить до конца мира. В самом деле, глосса на слова [Писания]: «В старости они обильны плодами»[18] (Пс. 91:15), говорит: «То есть в последние дни». Но время Воплощения – это время, когда изобилует милость, согласно сказанному [в Писании]: «Ибо время помиловать его» (Пс. 101:14). Следовательно, Воплощение должно было отложить до конца мира.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (5), в одном и том же субъекте совершенство по времени последует несовершенству. Поэтому то, что наиболее совершенно, должно быть по времени самым последним. Но самым высшим совершенством человеческой природы является ее соединение со Словом, поскольку, по словам апостола, «благоугодно было Отцу, чтобы в Христе обитала вся полнота Божества» (Кол. 1:19; 2, 9). Следовательно, Воплощение должно было отложить до конца мира.

Возражение 3. Далее, то, что может быть исполнено за один раз, не должно исполняться дважды. Но для спасения человеческой природы было бы достаточно пришествия Христа в конце мира. Поэтому в Его заблаговременном воплощении не было никакой необходимости и, следовательно, Воплощение должно было отложить до конца мира.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Среди лет яви его» (Авв. 3:2). Следовательно, таинство Воплощения, которое надлежало явить миру, не должно было откладывать до конца мира.

Отвечаю: как Богу не приличествовало стать воплощенным в самом начале мира, точно так же не приличествовало и откладывать Воплощение до конца мира. Об этом свидетельствует, во-первых, соединение божественной и человеческой природ. В самом деле, как уже было сказано (5), в одном случае совершенство по времени предшествует несовершенству, а в другом – напротив, несовершенство предшествует совершенству Так это потому, что в том, что становится совершенным, будучи вначале несовершенным, несовершенство по времени предшествует совершенству, тогда как в том, что является деятельной причиной совершенства, совершенство по времени предшествует несовершенству. Но в деле Воплощения сходится то и другое. Действительно, благодаря Воплощению человеческая природа возвысилась до своего наибольшего совершенства, по каковой причине Воплощению не приличествовало иметь места в самом начале [существования] человечества. Воплощенное же Слово суть деятельная причина совершенства человеческой природы, согласно сказанному [в Писании]: «От полноты Его все мы приняли» (Ин. 1:16), и потому дело Воплощения не должно было откладывать до конца мира. А вот совершенство славы, к которому человеческая природа должна быть окончательно возвышена воплощенным Словом, будет иметь место в конце мира.

Во-вторых, это следует из человеческого спасения; в самом деле, как говорит [Августин], «когда и в какой мере сострадать – это вправе решать Сам Податель. Поэтому Он пришел тогда, когда, как Он знал, настало время для оказания помощи и Его благодеяния желанны. Ибо когда по немощи человеческой природы знание людьми Бога стало угасать, а их нравственность – чахнуть, Ему было угодно избрать Авраама как мерило возрожденного знания о Боге и о святой жизни. Позже, когда почитание ослабло, Он дал Моисею письменный закон. Но поскольку язычники презрели его и не пожелали принять, а те, которые приняли, не удержали, Бог, преисполнившись состраданием, послал Сына Своего ради избавления их от греха и предложения их, оправданных, Богу Отцу». Но если бы это [спасительное] средство было отложено до конца мира, то всякое знание и почитание Бога, а равно и всякая нравственность были бы стерты с лица земли. В-третьих, это представляется приличествующим выявлению божественной силы, спасающей людей различными путями, а именно не только посредством веры в нечто грядущее, но также и посредством веры в нечто нынешнее и прошедшее.

Ответ на возражение 1. Эта глосса [скорее всего] имеет в виду ту милость Господню, которая приводит нас к славе. Если же относить ее к оказанной человечеству милости Воплощения Христова, то нам надлежит заметить, что, как сказал Августин, время Воплощения можно сравнить с юностью человечества «из-за силы и пылкости действующей любовью веры», и с его старостью, то есть с «шестым возрастом» – по количеству веков, поскольку Христос пришел в шестом[19]. И хотя юность и старость не могут одновременно иметь место в одном теле, они тем не менее могут одновременно иметь место в душе: первая – благодаря живости, вторая – глубины. Действительно, в другом месте Августин говорит, что «не приличествовало Господину, по подобию Которого человечеству надлежало быть возведенным к наивысшему достоинству, снисходить с небес, разве что только во времена юности»[20]. И он же замечает, что Христос пришел в шестом веке, то есть когда человечество состарилось.

Ответ на возражение 2. Дело Воплощения должно рассматривать не только как предел движения от несовершенства к совершенству, но и как начало совершенства человеческой природы, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Как говорит Златоуст, комментируя слова [Писания]: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир» (Ин. 3:17), «всего пришествий Христа два: первое, чтобы освободить от грехов, второе, чтобы судить мир. Ведь если бы дело обстояло иначе, то все погибли бы разом, поскольку все согрешили и нуждаются в славе Божией». Из сказанного очевидно, что Он из сострадания не должен был откладывать пришествие до конца мира.

Вопрос 2. О модусе соединения воплощенного слова

Далее нам надлежит рассмотреть модус соединения Воплощенного Слова: во-первых, само соединение; во-вторых, принявшее Лицо; в-третьих, принятую природу.

Под первым заглавием наличествует двенадцать пунктов: 1) произошло ли соединение Воплощенного Слова в [одной] природе; 2) произошло ли оно 8 Лице; 3) произошло ли оно 8 «подлежащем», или ипостаси; 4) можно ли полагать, что после Воплощения Лицо, или ипостась Христа, было составным; 5) имело ли место в Христе какое-либо соединение тела и души; 6) было ли соединение человеческой природы со Словом акцидентным; 7) является ли само соединение чем-то сотворенным; 8) было ли оно тем же, что и принятие; 9) является ли соединение двух природ величайшим соединением; 10) действительно ли соединение двух природ в Христе имело место посредством благодати; 11) предшествовали ли ему какие-либо заслуги; 12) была ли благодать соединения естественной для человека Христа.

Раздел 1. Произошло ли соединение воплощенного слова в [одной] природе?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что соединение воплощенного Слова имело место в [одной] природе. Так, Кирилл [Александрийский на Халкидонском соборе[21]] говорит: «Мы должны мыслить не две природы, но одну воплощенную природу Слова Божия», чего бы никак не могло быть, если бы соединение произошло не в [одной] природе. Следовательно, соединение воплощенного Слова имело место в [одной] природе.

Возражение 2. Далее, Афанасий [Великий] говорит, что как разумная душа и плоть совместно образуют человеческую природу точно так же Бог и человек совместно образуют некоторую [одну] природу; следовательно, соединение имело место в [одной] природе.

Возражение 3. Далее, из двух природ одна может именоваться через посредство другой только в том случае, если они до некоторой степени взаимно преобразовывают друг друга. Но божественная и человеческая природы в Христе именуются друг через друга; так, согласно Дамаскину[22], Кирилл говорит, что божественная Природа «воплотилась», а Григорий Назианзин говорит, что человеческая природа «обожествилась»[23]. Следовательно, две природы, похоже, завершились в одной.

Этому противоречат следующие слова из решения Халкидонского собора: «Мы исповедуем… Христа, Сына, Господа единородного в двух естествах, неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств». Следовательно, соединение не имело места в [одной] природе.

Отвечаю: чтобы прояснить этот вопрос, мы должны определить, что есть «природа». Итак, само слово «природа» происходит от слова «порождать». Поэтому поначалу это слово использовалось для указания на порождение живых существ, которое называется «рождением» или «прорастанием», то есть слово «природа» означало «то, что порождает». Впоследствии же слово «природа» стало использоваться для указания на начало этого порождения, и коль скоро в живых тварях начало порождения является присущим им началом, то со временем слово «природа» стало использоваться для указания на любое присущее начало движения, о чем свидетельствует Философ, когда говорит, что «природа есть некое начало движения для того, чему она присуща первично, сама по себе, а не акцидентно»[24]. Затем, это начало является или формой, или материей. Поэтому в одних случаях природой называется форма, а в других – материя. А так как целью естественного порождения в порожденном является сущность вида, на которую указывает определение, эта сущность вида тоже получила название «природа». Поэтому Боэций дает следующее определение природы: «Природа есть видовое отличие, сообщающее форму всякой вещи»[25], то есть она есть то, что завершает видовое определение. В настоящем же случае мы ведем речь о «природе» как о том, что указывает на сущность, или «чтойность», или суть вида.

Итак, если мы понимаем природу в этом смысле, то невозможно, чтобы соединение воплощенного Слова имело место в [одной] природе. В самом деле, нечто одно может быть сделано из двух или нескольких вещей трояко. Во-первых, из двух целокупных вещей, которые сохраняются в своем совершенстве. Такое может произойти только с тем, формой чего является составленность, упорядоченность или образ, как [например] куча [камней] составлена из многих камней, неупорядоченно соединенных друг с другом исключительно посредством соприкосновения, а дом состоит из камней и балок, которые расположены в определенном порядке и получили определенный образ. И именно так, по мнению одних, и произошло соединение, а именно либо смешанно (то есть неупорядоченно), либо соизмеримо (то есть упорядоченно). Но то и другое невозможно. Во-первых, поскольку составленность, упорядоченность и образ являются акцидентными, а не субстанциальными формами. Поэтому, если бы дело обстояло именно так, то из этого бы следовало, что соединение Воплощения было бы не сущностным, а акцидентным, что будет опровергнуто нами ниже (6). Во-вторых, потому, что в таком случае мы будем иметь не абсолютное, а только относительное единство, поскольку при таком соединении нескольких вещей они актуально сохраняются. В-третьих, потому, что такая форма является не естественной, а искусственной, как [например] форма дома, и потому в Христе не могло бы быть установлено то одно естество, о котором они говорят.

Во-вторых, одно может быть сделано из нескольких совершенных, но при этом измененных вещей, подобно тому, как из элементов получается смесь, и именно таким сочетанием, говорили другие, было соединение Воплощения. Но и это невозможно. Во-первых, поскольку божественная Природа, как было показано выше (I, 9, 1), абсолютно неизменна, и потому ни она не может измениться во что-то другое, поскольку она неуничтожима, ни что-то другое измениться в нее, поскольку она невоспроизводима. Во-вторых, поскольку смесь отличается по виду от любого из своих элементов, как [например] плоть отличается по виду от любого из своих элементов. Следовательно, в таком случае Христос не принадлежал бы ни к природе Своего Отца, ни [к природе] Своей матери. В-третьих, смешение в высшей степени далеких друг от друга вещей [попросту] невозможно, поскольку в таком случае происходит поглощение одного вида другим, как это бывает, например, когда мы добавляем каплю воды в кувшин вина. И потому, коль скоро божественная Природа бесконечно возвышеннее человеческой, то никакой смеси возникнуть бы не могло, но сохранилась бы только одна божественная Природа.

В-третьих, нечто может быть сделано из нескольких несмешанных и неизмененных, но при этом несовершенных вещей, что подобно тому, как человек состоит из души и тела, а равно и многое другое – из своих частей. Но о тайне Воплощения нельзя сказать и этого. Во-первых, потому, что каждая из природ, а именно божественная и человеческая, обладает своим видовым совершенством. Во-вторых, потому, что божественная и человеческая природы не могут составить нечто ни как количественно определенные части (например, члены – тело), поскольку божественная Природа бестелесна, ни как форма и материя, поскольку божественная Природа не может быть чьей– либо формой, тем более, формой чего-либо телесного, поскольку из этого бы следовало, что получающийся в результате этого вид сообщался бы сразу нескольким, и потому существовало бы несколько Христов. В-третьих, потому, что в таком случае Христос не существовал бы ни в человеческой, ни в божественной природе – ведь, как известно, любое отличие изменяет вид подобно тому, как единица – число[26].

Ответ на возражение 1. Это положение Кирилла разъяснено на Пятом соборе[27] так: «Если кто-либо из проповедующих единую природу воплощенного Слова Божия отклонится от понимания учения [святых] отцов, то есть, что из божественной и человеческой природ явился один Христос, но этим выражением попытается ввести понятие о единой природе или сущности Божества и плоти Христа, да будет анафема». Следовательно, смысл сказанного [Кириллом] не в том, что из двух природ получилась одна, а в том, что природа Слова Божия соединила с собою плоть в Лице.

Ответ на возражение 2. Душа и тело образуют двоякое единство, а именно природы и личности, которое находит свое завершение в конкретном индивиде. [Единство] природы, поскольку душа присоединяется к телу и формально совершенствует его, так что одна природа возникает из двух как из акта и потенции или из материи и формы. Но в указанном смысле аналогия неуместна, поскольку божественная Природа не может быть формой тела, что было доказано нами выше (I, 3, 8). Единство же личности возникает постольку, поскольку налицо существующий с душою и плотью индивид, и здесь аналогия уместна, поскольку в божественной и человеческой природах существует один Христос.